Текст книги "Социальное предпринимательство в России и в мире: практика и исследования"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Первое ссудосберегательное сообщество было образовано в 1865 г. в Костромской губернии. К концу XIX в. подобных организаций было более 100. В начале ХХ в. кооперативное движение многократно увеличилось и к 1916 г. организации кредитной кооперации насчитывали более 16 тыс. сообществ с общим числом пайщиков свыше 10 млн человек. По мнению экспертов, в начале прошлого века Россия занимала ведущее место в мире по уровню развития кредитной кооперации, практически каждый четвертый житель царской России был членом товариществ [Третьякова, 2008]. После революции 1917 г. развитие с небольшим перерывом продолжилось, в 1922 г. были учреждены кооперативные банки, большой вклад в развитие кредитной кооперации в это время внесли Е.Д. Максимов и A.B. Чаянов. И только в 1930-е годы кредитные кооперативы были ликвидированы в связи с введением государственной монополии на финансовые услуги [Третьякова, 2008].

Возрождение отечественных кредитных союзов началось в 1991 г. в ответ на обострившуюся для граждан проблему потребительского кредита и необходимость спасения семейных бюджетов от растущей инфляции. Решающую роль сыграло принятие в 1992 г. Федерального закона «О потребительской кооперации в Российской Федерации». Кредитные союзы стали регистрироваться как потребительские кооперативы или потребительские общества. В настоящее время деятельность кредитных кооперативов регулируется Федеральным законом «О кредитной кооперации», принятом в 2009 г.

Первый кредитный союз в постсоветской России зарегистрирован в 1992 г. (КС «Суздальский»). В январе 1993 г. в Суздале состоялся первый форум, на котором были сформулированы основные принципы Движения кредитных союзов. Рост их численности и накопление опыта деятельности потребовали организационного оформления. В ноябре 1994 г. прошла учредительная ассамблея Союза потребительских обществ «Лига кредитных союзов» (СПО ЛКС). [88] В свою очередь ЛКС является официальным членом Всемирного Совета кредитных союзов (World Council of Credit Unions, WOCCU), [89] а также представлена в Национальном партнерстве участников микрофинансового рынка (НАУМИР). [90]

Предпосылки превращения кредитного кооператива в социальное предприятие заложены уже в исходных принципах кредитной кооперации, сочетающих социальные и экономические компоненты. Поскольку это существенно менее формализованная и зарегулированная процедура, она основывается на близком взаимодействии с клиентом, его бизнесом и социальным окружением (семьей, друзьями, соседями). Это позволяет не только ориентироваться на конкретные финансовые потребности и возможности человека, приспосабливая к ним возможности кредитования, но также осуществлять различные виды бизнес-консультирования и даже посредничества при заключении сделок. Последнее является отличительной чертой кредитного кооператива от других видов микрофинансовых институтов в России. Еще одна особенность российского микрофинансирования – фокус на малом предпринимательстве, что в первую очередь связано с институциональными и организационными барьерами его развития. Последние в известной степени преодолеваются гибкостью сочетания экономических и социальных рычагов поддержки и контроля со стороны членов кооператива, а также использованием ресурса неформальных социальных связей.

Преимущества сочетания социальных и экономических взаимодействий в интересах участников отличают все добросовестные организации кредитной кооперации. При этом просматриваются два направления его развития: поддержка предпринимательства и поддержка низкодоходных групп граждан. Каждый из них может быть средством содействия развитию социального предпринимательства. Рассмотрим пример одного из кооперативов, относящихся ко второму типу.

Модель поддержки низкодоходного населения

(Кредитный союз «Радуга», г. Москва, из интервью с руководителем 2009 г.)

Идея создания кооператива связана с деятельностью касс взаимопомощи, существовавших при профсоюзах, в частности в окружном департаменте образования. Кооператив объединяет работников образовательных учреждений, подведомственных департаменту образования Южного административного округа г. Москвы. Таким образом, принцип организации – территориально-профессиональный. Идея состояла в том, чтобы объединить небольшие денежные ресурсы работников образования для их сохранения и кредитования друг друга. Кооператив был создан в августе 1994 г. 18 членами инициативной группы. Поначалу вовлечение людей имело немного «добровольно-принудительный» характер – информировали организации через профсоюзы, разъясняли и убеждали попробовать. Но уже в декабре первые 2 заемщика получили кредиты.

Большую методическую помощь в организации работы оказал Центр развития кредитных союзов – в дальнейшем Лига кредитных союзов под руководством Д.Г. Плахотной. В ЛКС были специальные программы обучения работников кредитных союзов. На первых порах материальную помощь оказал Департамент образования – помогли купить компьютеры и необходимую мебель. Кроме того, важная неденежная помощь – это предоставление на первых порах небольшого помещения на территории департамента. Сейчас кооператив находится в другом месте и платит за аренду самостоятельно, но до июля 2008 г. имел льготу по оплате, которая сейчас снята. В смысле помощи сторонних организаций Москва оказывается в невыгодном положении. Все доноры, готовые помогать кредитным кооперативам, Москву обходят стороной, хотя с учетом социально-профессионального состава кооператива никаких преимуществ от расположения в Москве он не имеет.

Активных пайщиков (тех, кто предоставляет средства или берет кредиты) – около 1,5 тыс. человек, активных заемщиков – около 300, а всего тех, кто платит взносы – примерно 1800. Все организационные издержки покрываются за счет членских взносов, для данного состава это менее 100 руб. в месяц.

Членом кооператива не может быть не-работник образования. Редкие исключения составляют случаи, когда у новичка есть поручители из числа членов кооператива, нередко это – родственники пайщиков. «Чистота рядов» или закрытость обеспечивает надежность вкладов и дисциплину выплат. За всю историю кооператива известны лишь 2 примера невозврата, но они относятся ко времени, когда вклады не страховались и связаны с несчастными случаями с заемщиками.

Максимальный размер ставки по кредитам – 19,5 % и практически равен вознаграждению вкладчиков (ставка процентов по сбережениям 17–19 %). По отдельным видам кредитов ставка может быть и ниже, но в среднем на социальные займы она составляет 17 %. Кредиты на жилье предоставляют только очередникам. Обычно это – кредиты на оплату разницы между размером жилищной субсидии и реальной рыночной ценой квартиры. Для выдачи кредитов требуются документы, подтверждающие предоставление квартиры и проч.

Профессиональный состав пайщиков определяется кругом учреждений образования, подведомственных Департаменту образования (такова была первоначальная идея, одним из вдохновителей и бессменным членом правления является председатель окружного Совета профсоюзов работников образования). Это помимо школ, детские дошкольные учреждения, психолого-социальные учреждения, организации внешкольного сопровождения – центры творчества и проч. По мнению директора, самые дисциплинированные пайщики (сберегатели и заемщики) – пенсионеры, все они обращаются в кооператив с целью помочь детям и внукам.

По сути, кооператив ориентирован на малоимущие группы населения. В чистом виде это – не бедное население, но слои работающих, чьи доходы значительно ниже среднего уровня, и потому средств не хватает на целый ряд целевых нужд, связанных с покупкой товаров длительного пользования, оплатой дорогостоящего лечения, обучением детей в высших учебных заведениях, приобретением жилья, которое вне дополнительной помощи недоступно даже на условиях льгот, предоставляемых очередникам со стороны государства. Проблема низких доходов населения в России сегодня даже более актуальна, чем проблема собственно бедного населения, так как теми, кто выше порога бедности, но малообеспечен, практически никто не занимается. Эта социальная функция кооператива лежит на поверхности и не нуждается в дополнительном обосновании. Однако есть и другие.

Во-первых, присутствие и успешное функционирование подобного кооператива в Москве, где, по общепринятому мнению, шире доступ к экономическим ресурсам вообще и банковским – в частности, свидетельствует о значительной неудовлетворенности социальных и экономических потребностей населения, которые могут быть решены кооперативной формой организации. Во-вторых, опыт кредитных потребительских кооперативов населения показывает, как можно использовать не задействованные другими способами экономические ресурсы даже небогатых людей, если форма их аккумулирования вызывает доверие. В-третьих, и это вытекает из предыдущего, практика подобных организаций способствует укреплению отношений доверия населения, которое может служить не только социальным, но и экономическим ресурсам. В данном случае доверие является «ресурсом» экономической взаимопомощи, но очевидно, что незадеиствованные ресурсы населения могли бы использоваться и в качестве разнообразных социальных инвестиций и новаторских проектов социального назначения. В-четвертых, выясняется, что, используя ресурс доверия, возможно снизить процент по кредиту по сравнению с банковским вкладом, при том что активы в данном случае не используются в высокодоходных рисковых операциях.

Заключение

В конце книги всегда становится понятно, что в ней должно было бы быть, но по разным причинам в нее не вошло. Прежде всего, для лучшего представления эмпирического опыта как международного, так и российского, пришлось поступиться обширным анализом научной литературы – уже не с точки зрения оттенков определений или опыта различных стран, а с точки зрения конкретных дисциплинарных подходов к исследованию этого явления. В последние несколько лет в международной литературе о социальном предпринимательстве появилось большое число работ, относящихся к разным отраслям науки, в частности, в менеджменте – по исследованию управления сложными системами; в политических науках – по исследованию социальных сетей или межсекторного взаимодействия; в экономической науке – по исследованиям предпринимательства и инноваций, анализу социальной политики и социальной экономики; в социологии – по исследованию организаций, институтов, рынков и т. п. Все это нуждается в дальнейшем изучении и ознакомлении широкой аудитории. Последнее важно не только для удовлетворения узкоспециализированных интересов исследователей социального предпринимательства, но и для изучения и развития более широких сфер социальной и экономической жизни, на стыке которых социальное предпринимательство возникло. Его деятельность, даже весьма скромная, будучи по природе синтетическим явлением, затрагивает важнейшие вопросы сегодняшнего дня, касающиеся взаимосвязи социальной и экономической деятельности отдельных людей, социальных групп, организаций и государств.

Эта значимость темы социального предпринимательства совершенно не зависит от того, какое место займут в будущем социальном и экономическом развитии сегодняшние изучаемые нами конкретные формы социальных предприятий – представляют ли они сами новые социально-экономические структуры, которые со временем вырастут и размножатся, либо они окажутся некоторой переходной формой, провозвестниками широкой смены организационных форм существования бизнеса и организаций социального назначения. В обоих случаях речь идет о пересмотре взгляда на хозяйственную деятельность организаций и людей в современном обществе.

Для России это имеет еще и специфическое вполне конкретное значение.

Во-первых, будучи по своей сути наиболее этически безупречной формой реализации принципа «помоги себе сам», социальное предпринимательство может оказаться перспективной формой смягчения, а для кого-то и выхода из экономического кризиса или способом решения застарелых социально-экономических проблем своего сообщества. Во-вторых, поскольку социальное предпринимательство направлено на решение конкретных социальных проблем и использует специфические ресурсы территории и человеческих ресурсов, его модели многообразны, в том числе по способам сочетания ресурсов, традициям взаимодействия людей, экономическим и социальным результатам. Сравнительный анализ этих моделей в России и других странах может ответить не только на вопрос о перспективах социального предпринимательства в России, но и на более общий актуальный вопрос – о развитии предпринимательства и общественных институтов, способствующих и препятствующих его функционированию в России. В-третьих, в России в случае развития социального предпринимательства его можно было бы рассматривать как вероятную и эффективную альтернативу или катализатор развития гражданских организаций социального назначения, поскольку до сих пор некоммерческий сектор не получил широкого развития в России и, как известно, не имеет у нас устойчивой традиции в истории. В-четвертых, в России освоение опыта социального предпринимательства идет в каком-то смысле противоположным по сравнению с Западом путем – не от практики к понятию, а от понятия – к практике. Как показало наше исследование, это не значит, что здесь не существует предприятий и предпринимателей, которые воплощают это явление на практике, сами того не зная. В то же время поиск самоидентификации вносит коррективы в практическую деятельность и модели бизнеса многих людей. Поэтому знакомство с опытом, накопившимся в этой области в различных странах мира, включая дальнейшее изучение российского опыта, могло бы оказать существенную помощь другим российским предпринимателям в осознании своей роли и возможностей.

Приложение [91]

Пилотный проект опирался на качественные методы социологического анализа. Объектом экспертных опросов были представители организаций социального предпринимательства, а также их основные стейкхолдеры, с которыми проведены фокусированные полуструктурированные интервью. Особенностью проекта стало то, что наряду с целевыми социальными предприятиями опрашивались их независимые партнеры: государственные и частные предприятия – потребители услуг социальных предприятий либо партнерские организации, включая государственные структуры поддержки малого предпринимательства, а также сотрудники предприятий (все вместе – стейкхолдеры).

На предварительном этапе формировался «длинный список» потенциальных участников опроса. Для его подготовки был проведен «разведывательный» опрос информантов-экспертов (экспертов в области НКО, малого предпринимательства, представителей донорских организаций, финансирующих проекты в области социальной помощи населению), анализ материалов СМИ, кроме того, использовался опыт экспертизы проектов социального предпринимательства, проводимых фондом «Наше будущее». На следующем этапе на основе сбора дополнительной информации и предварительных контактов с организациями-кандидатами, целью которого являлось выяснение соответствия организаций критериям социального предпринимательства, формировался «короткий список» организаций, подлежащих обследованию (целевое число 10).

При этом отбор учитывал необходимость представления возможно более широкого разнообразия моделей социального предпринимательства. При этом одной из задач проекта было исследование, наряду с успешной практикой, барьеров и проблем, с которыми сталкивается развитие социальных предприятий. Исходной гипотезой было предположение, что среди факторов, оказывающих существенное влияние на специфику модели социального предпринимательства, должны быть учтены следующие:

• отраслевая специфика;

• региональная специфика (по отраслевой принадлежности: аграрный, аграрно-индустриальный, индустриальный, постиндустриальный; по географической принадлежности: север, юг, Западная Сибирь, центр);

• форма собственности;

• различия профессионального и социального опыта руководителей предприятий (межпоколенческие различия, социализация и профессиональный опыт приобретены до (после) начала рыночных преобразований).

В качестве критериев отнесения организации к категории социального предпринимательства были приняты следующие:

• преобладание социальной цели над получением экономического эффекта от деятельности;

• решение (ослабление остроты) реально существующей социальной проблемы, на которое направлена деятельность организации;

• самоокупаемость и финансовая устойчивость организации обеспечивается преимущественно продажей товаров или услуг (а не получением грантов либо иной формой помощи внешних благотворителей);

• наличие инновации в достижении результатов деятельности (социальная или экономическая инновация, инновационная комбинация социальных, материальных, финансовых ресурсов и проч.).

Кроме того, с учетом важности развития микрофинансирования как инфраструктуры социального предпринимательства в России, участники проекта договорились, что два из десяти исследуемых кейсов будут выделены Российским микрофинансовым центром из своей сети (Кредитный кооператив «Радуга»; Государственный Фонд поддержки малого предпринимательства Воронежской области).

Концептуальные основы исследования опирались на предшествующую работу по обобщению международного опыта и практики социального предпринимательства [Баталина, Московская, Тарадина, 2007]. Среди зарубежных работ, оказавших наибольшее влияние на формирование методологии, следует указать прежде всего: [Alter, 2007; Mair, Schoen, 2005; Martin, Osberg, 2007].

В результате отобранные кейсы соответствовали:

Отраслевому разнообразию:

• производство медтехники (ООО «Доспехи»);

• сельское хозяйство (животноводство – «Школа фермеров»);

• социальное обеспечение /социальная реабилитация (инвалидов – Конный центр «Аврора»);

• здравоохранение (Общероссийская общественная организация больных рассеянным склерозом – проект «Патронажные сестры»);

• отрасли культуры (музейное дело – Центр исторического моделирования «Древний мир»; Музей народной игрушки «Забавушка»);

• отрасли образования (театральная педагогика – АЛО «Пролог»; современные образовательные технологии – Авторское агентство социальных технологий);

• финансово-кредитная сфера (кредитный кооператив «Радуга»);

• консалтинг (Государственный фонд поддержки малого предпринимательства Воронежской области).

Региональному разнообразию:

• аграрный (сельские поселения Пермского края – «Школа фермеров»);

• аграрно-индустриальный (Государственный фонд поддержки малого предпринимательства Воронежской области);

• индустриальный (г. Самара – патронажные медсестры ООП БРС; Центр исторического моделирования «Древний мир»; ЯНАО, ХМАО – Агентство социальных технологий; г. Сыктывкар – Конный центр «Аврора»);

• постиндустриальный (г. Москва – 000 «Доспехи»; театральная педагогика – АНО «Пролог»; Музей народной игрушки «Забавушка»; кредитный кооператив «Радуга»).

Разнообразию форм собственности:

• малый бизнес:

– общество с ограниченной ответственностью – 000 «Доспехи»;

– индивидуальные предприниматели – Конный центр «Аврора»; «Школа фермеров».

• Некоммерческие / общественные организации:

– АНО «Пролог»; ООН БРС (патронажные медсестры ООН БРС); Центр исторического моделирования «Древний мир» (региональная общественная организация); кредитный кооператив «Радуга»; Музей народной игрушки «Забавушка» (региональная общественная организация); Авторское агентство социальных технологий (некоммерческое партнерство).

• Государственные организации:

– Государственный фонд поддержки малого предпринимательства Воронежской области.

Разнообразию целевых групп клиентов:

• люди с серьезными заболеваниями (патронажные медсестры ООН БРС, ООО «Доспехи», Конный центр «Аврора»);

• дети дошкольного и младшего школьного возраста (Музей народной игрушки «Забавушка»);

• «трудные подростки», сироты («Школа фермеров»);

• рядовое населения региона, туристы (Центр исторического моделирования «Древний мир»; отчасти – Музей народной игрушки «Забавушка»);

• педагоги и тренеры (АНО «Пролог», Авторское агентство социальных технологий).

В то же время анализ этого списка (и в еще большей степени списка предприятий – кандидатов обследования), из которого отбирались респонденты, показывает, что значительная часть организаций социального предпринимательства концентрируется либо вокруг проблем инвалидов, либо так или иначе связана с педагогикой и развитием детей.

Таблица 1. Характеристики исследованных предприятий