Текст книги "История Европы. Том 1. Древняя Европа"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 73 страниц) [доступный отрывок для чтения: 26 страниц]

Этруски считались смелыми мореходами и умелыми корабелами. Их флот был весельно-парусным с разными типами судов – от легких, быстроходных 20-весельных кораблей до 50-весельных, приспособленных и к боевым операциям, и к перевозке больших грузов. Этрусские города вели широкую торговлю в Италии и за ее пределами. Богатые погребения содержат множество изысканных предметов роскоши – коринфских ваз, золотых и серебряных украшений, египетских скарабеев и изделий из слоновой кости, финикийских и кипрских поделок.

Политическое устройство этрусских городов с течением времени менялось. Первоначально во главе их стояли цари, обладавшие и сакральными функциями. Внешним их отличием, как у многих народов, был скипетр. Они носили золотую корону в виде венка из листьев дуба и расшитое одеяние типа тоги, пользовались троном и креслом, украшенным слоновой костью, которое можно было переносить. Символом власти были также фасции – пучок розог с воткнутой в них секирой. Все эти атрибуты были затем унаследованы Римом. В VI в. в этрусских городах, кроме Вей, царская власть была упразднена и заменена выборными должностными лицами.

Характер этрусского рода в достаточной мере не исследован. Ясно, что это был отцовский род, преимущественно с патрилинейным счетом родства. Предположительно можно говорить о росте значения входящих в род семей. Учитывая при этом достигнутый этрусками уровень развития производства и частной собственности, можно представить, что принадлежность к роду определялась уже в первую очередь общим именем.

В этрусских эпиграфических памятниках выявляется ряд терминов для обозначения социальных состояний. Этрускологи толкуют их по-разному. Так, «этера» в XIX в. считались аналогом греческих пенестов, пелатов или римских плебеев и понимались как зависимые, покоренные. В современной науке подчеркивается привилегированный характер «этера». Это либо знать, либо приближенные из числа клиентов, либо члены скрепленных клятвой дружин, включающих как родственников предводителя, так и его особо близких клиентов, т.е. сотоварищи, подобные македонским гетайрам.

Общепризнано зависимое положение людей, обозначаемых термином «лаутни», «летэ». На основании кратких билингв возможен перевод «лаутни» как «вольноотпущенный». Хозяйственный облик этрусского общества, а также изображение в художественных и письменных античных памятниках челяди в домах знатных этрусков предполагают наличие рабства. Возможно, что в число лаутни входили и рабы. Архаичность других общественных институтов позволяет охарактеризовать и рабство у этрусков как патриархальное.

Общество на заре этрусской истории было, конечно, архаическим, но уже цивилизованным. Этруски создали свою литературу, обогатив ее с течением времени новыми жанрами. Важное место занимали в ней священные книги. Часть их была посвящена гаруспицине, т.е. гаданиям по внутренностям жертвенных животных, другая – гаданиям по молниям, третья содержала нормы основания городов, межевания полей, освящения храмов и прочие гражданские установления, впоследствии воспринятые римлянами. Древность книг удостоверяется тем, что им приписывается чудесное происхождение. Автором их считался бог Таг Более поздней была историческая литература и драматургия, испытавшая греческое влияние. Этруски знакомы были с музыкальной культурой и считались в древности изобретателями духового инструмента – трубы. Музыка сопровождала прежде всего сакральные действа. С религиозной сферой было связано и развитие зрелищ и спортивных состязаний – всадников, кулачных бойцов, на колесницах. Погребальный ритуал включал в себя и поединки гладиаторов. В прямой связи с сакральными потребностями находится и изобразительное искусство этрусков. Скульптура и рельеф составляли декор храмов и погребальных камер, фресковая живопись – богатых погребений, особенно в Тарквиниях. Этрусский пантеон включал богов, среди которых выделялись Тин, Уни и Мэнерва, идентифицированные в Риме с Юпитером, Юноной и Минервой, и более скромных, которые «ведали» отдельными явлениями природы и человеческой деятельностью. Они назывались лазами.

* * *

Как видно, в Италии раннего железного века имелось многообразие различных культур. В их оценке выдвинуты две противоборствующие точки зрения. Согласно одной, всеми достижениями италийцы обязаны греческому влиянию. Другая все приписывает заимствованиям у этрусков как посредствующего звена между Востоком и Италией. Обе полностью отказывают Италии в самостоятельном культурном развитии. Влияния, разумеется, имели место. Наиболее ранние исходили от ахейских греков. С VIII в. до н.э. они были усилены греческими колонистами, воздействовавшими и на этрусков, роль которых возросла в VII-VI вв. Оба мнения недооценивают или игнорируют местное начало и упускают из виду тот факт, что народы, находящиеся на идентичной или аналогичной стадии социально-экономической эволюции, вырабатывают сходные представления и формы их выражения. Не учитывается и существование доиндоевропейской этнической общности в Средиземноморье, объясняющей сходство культурных форм в этом ареале. Но в науке теперь высказаны обоснованные положения о местных корнях италийской культуры, о самобытном характере римских религиозных представлений и их оформлении в оригинальной италийско-римской мифологии.

2. РАННИЙ РИМ

Центр будущей великой державы Рим вырос в Лации, на левом берегу Тибра, в его нижнем течении. Место это было заселено с глубочайшей древности, о чем свидетельствуют находки палеолитических орудий ашельского типа и черепа неандертальского человека. Гораздо больше известно о жизни здесь в эпоху бронзового века. Рим входил в ареал распространения апеннинской культуры, что доказывается находками типичной апеннинской керамики, сделанной от руки из грубой глины (импасто). Это килевидные чаши, сосуды с ручками, украшенными сверху подобием рожек. О жилищах того времени можно судить по аналогии с селениями, открытыми неподалеку в Этрурии, в местечке Луни. Они представляли собой круглые и овальные хижины, пол которых находился ниже уровня земли. В отличие от северных жителей эпохи бронзового века, террамарцев, апеннинцы хоронили своих усопших, не сжигая их. Разные способы погребений могут объясняться либо преобладанием разных племен, либо влиянием на апеннинцев чужеземных традиций. Во всяком случае, невозможно отбросить тот факт, что вся Южная Италия находилась во второй половине и особенно в последней трети II тыс. до н.э. в сфере культурного влияния ахейских греков. Знаменательно, что в последнее десятилетие археологи обнаружили незначительные фрагменты микенской и микенского типа керамики в Средней Италии, т.е. в Южной Этрурии, Умбрии, Кампании и в самом Риме.

Заметно больше, чем для апеннинского времени, археологических материалов, говорящих о Риме раннего железного века, по крайней мере с IX в. до н.э. В обширной низине, окаймленной холмами, Капитолием с севера, Квириналом и Виминалом с северо-востока, Эсквилином с востока, Целием с юго-востока, Палатином с юга, там, где возникли Форум и Форум Августа, а также на Палатине и Эсквилине обнаружены некрополи с разным типом погребений. Следы поселений открыты на Палатине и более поздние – на Форуме и Капитолии. Римские материалы имеют много общего с латинскими и южноэтрусскими. Для ранних предметов это глиняные сосуды с бифокальными (т.е. в виде поставленных вертикально очков) ручками, урны-хижины, бронзовые фибулы со змеевидной дужкой, бритвы и жаровни. Позднее к ним добавляются биконические урны, веретенца, украшения в виде костяных подвесок и янтарных бусин, еще позднее появляется оружие. К концу VII-VI вв. относятся следы строений на каменном фундаменте, система водостоков, осколки терракотовых архитектурных украшений, импортная греческая и этрусская керамика, древнейшие надписи на твердых предметах, кости домашних животных. Таким образом, археологические данные свидетельствуют о том, что жизнь на этой территории не прекращалась. Они говорят о постепенном совершенствовании материального производства у древнейших поселенцев, о расширении их потребностей и развитии вкуса, об их связях и близости с соседями, о появлении в их среде новых этнических элементов.

Археологические материалы объективны, они создали вполне достоверный остов древнейшей истории Рима. Материальные остатки прошлого сами по себе неопровержимы, но недостаточны для создания полнокровного образа Рима. Однако они позволяют удостоверить или отвергнуть показания других видов источников. С их надежной помощью, привлекая лингвистические данные, исследователи стали преодолевать гиперкритическое направление в исторической науке, утвердившееся к началу XX в. Суть его состояла в том, что все показания античных писателей о событиях в древнем Риме вплоть до III в. до н.э. признавались недостоверными, так что вся история царского и раннереспубликанского периода выглядела легендарной. Отход от гиперкритики, разумеется, не является отходом от критики сообщений античных авторов. Дошедшие до нас сочинения – сравнительно поздние, не ранее I в. до н.э. Это труды древнегреческих и римских историков (Тита Ливия, Дионисия Галикарнасского, Веллея Патеркула), философов и ораторов (Цицерона), географов (Страбона), биографов (Плутарха), поэтов (Вергилия, Овидия) и т.д. В совокупности они составляют античную традицию о раннем Риме. Античная традиция включает в себя и не дошедшие до нас материалы, т.е. те первоисточники, которые лежат в основе сохранившихся произведений. В греческую часть традиции входят рассказы о дальнем «Западе», т.е. Италии, ранних поэтов (Гесиода), логографов (Гелланика Лесбосского), сицилийских историков (Антиоха Сиракузского), в латинскую – поэтические и прозаические летописи (анналы), родовые предания, религиозные тексты и документальные данные – международные договоры, царские законы и пр. Не каждое событие, не каждый герой, выступающие в рассказах древних историков, риторов или поэтов, могут считаться действительно историческими или неискаженными. Но в основных чертах история раннего Рима, как теперь ясно, является подлинной историей.

Территория будущего Рима была в древности постоянно заселена не случайно. Она очень удобна. Река здесь еще судоходна, в устье ее добывалась соль; в низинах наряду с болотами были сочные луга, холмы покрыты дубовыми, лавровыми рощами, ивовыми зарослями, земли достаточно плодородные. Как по всей зоне Лация и Тосканы, здесь выращивали издревле ячмень и пшеницу, горох и бобы, виноград, огородные культуры и лен. Можно думать, что еще в конце II тыс. до н.э. земледелие стало пашенным. По Легенде, Ромул, основывая город, обозначил по этрусскому образцу его границы бороздой, пропаханной плугом с бронзовым лемехом. Применение бронзового лемеха в эпоху железного века – явный анахронизм, отражающий доэтрусскую практику бронзового века. Это обстоятельство наряду с лингвистическими доказательствами семантической близости микенских и латинских слов, обозначающих воловью упряжку (ingum) и меру площади, вспахиваемой этой упряжкой за день (iuger), свидетельствует в пользу античной традиции о Евандре (см. ниже) и о греческом влиянии на агрикультуру примитивного Лация.

Но особенное значение имело скотоводство. Судя по остеологическим остаткам, разводили крупный и мелкий рогатый скот, свиней, коней и ослов. Одни из ворот на Палатине назывались Porta Mugionis, т.е. Ворота мычания. В этом месте, видимо, жители палатинских поселков прогоняли скот на пастбище и водопой. Днем основания Рима считалось 21 апреля. В этот день праздновали Палилии, или Парилии, посвященные пастушескому божеству Палее. Вообще римляне были убеждены в том, что их далекие предки были пастухами. Скот испокон веков был важнейшим видом богатства и превратился позднее в мерило стоимости. Не случайно и латинское название денег (pecunia) происходит от слова «скот» (pecus).

Развивалось в Риме и ремесло. Очень древними его видами были гончарство и ткачество. Об этом говорит обилие посуды в погребениях апеннинской и особенно начала царской эпох, а также веретенец. Много найдено бронзовых лопаточек, бритв, фибул, оружия, что свидетельствует о знакомстве с металлообработкой. Античные писатели приписывают уже преемнику первого царя Ромула создание ремесленных коллегий – золотых дел мастеров, плотников, красильщиков, дубильщиков, сапожников, медников, гончаров. Археологический материал позволяет говорить об усовершенствовании ремесленной техники на протяжении VIII-VI вв. Сосуды становятся разнообразней и изящней, глина – тоньше, в VI в. появляется этрусская керамика «буккеро». Это черного цвета с выпуклым орнаментом, часто затейливой формы сосуды.

Прогрессирует строительное дело, изменяется облик Рима. В начале царской эпохи он состоял из поселений, застроенных круглыми хижинами, обведенными канавками для стока воды, с окнами и дверью, обозначенной по обеим сторонам круглыми или веретенообразными колоннами. Стены делались из оплетки ивовыми прутьями, покрытой глиняной штукатуркой. Вид таких жилищ повторялся в форме погребальных урн VIII в., найденных в Риме, в Альбанских горах и в этрусских городах. В некоторых поселках воздвигались укрепления в виде башен, а также земляных валов. Тут же находились примитивные святилища – алтари и очаги, кладбища, сельскохозяйственные угодья, лесные участки. Общей городской стены не существовало. Вообще Рим превратился в город с оборонительной стеной, храмами и домами на каменном фундаменте только в VI в. до н.э. И это изменение облика города связано с изменениями в производстве и в обществе.

О конкретных событиях истории первоначального Рима можно судить по античной традиции. В легендах, в наиболее связном виде сохраненных в «Энеиде» Вергилия и у Дионисия Галикарнасского, древнейший Лаций предстает как «царство» Януса, Сатурна, Пика, Фавна и Латина. При Янусе, обитавшем на римском холме Яникуле, люди жили охотой, далекие от культуры. Из дикости их вывел Сатурн, построивший город на горе Сатурнии, впоследствии названной Капитолием. Сатурнов век рисовался в римских преданиях счастливым временем благоденствия и равенства, продолжавшимся и при его преемниках. Их имена согласуются с примитивным состоянием общества. Пик, как уже говорилось, в переводе с латинского – дятел, значит, его имя связано с тотемистическими верованиями. Имя Фавна созвучно названиям божеств, которых римляне отождествляли с козлоногими панами. Зооморфные представления о правителях или богах также порождены первобытностью.

Эти «цари» мирно уживались с новыми пришельцами. Собственно, пришельцем был уже сам Сатурн, а потом здесь появились пеласги. За 60 лет до Троянской войны, в правление Фавна, обосновался на Палатине Евандр, выходец из аркадского Паллантия, по названию которого, если не по имени Евандрова внука, был назван Палатинский холм. Вскоре затем из далекой Испании после своего очередного подвига сюда пришел со своими спутниками – пелопоннесцами, элидянами Геркулес, ставший, по одной версии, зятем Евандра, отцом Палланта. После Троянской войны, согласно легенде, уже в царствование Латина, который приходился либо сыном Геркулесу, либо считался сыном Одиссея и Кирки, к Тирренскому берегу прибыл Эней с прочими троянцами, бежавшими из разгромленной греками Трои. Латин отдал ему в жены свою дочь Лавинию, в честь которой троянский герой основал город Лавиний, и оба народа – местные жители, именующиеся в традиции аборигинами, и пришельцы объединились под именем латинов. Сын Энея от троянки Креусы, по имени Асканий – Юл, выстроил потом для себя в Лации новый город, Альбу Лонгу, в которой правили цари, имевшие прозвание Сильвиев, т.е. Лесистых. Внуками 14-го царя, Нумитора, отстраненного от власти его братом Амулием, были близнецы Ромул и Рем, отцом которых считался воинственный бог Марс, полюбивший юную дочь Нумитора Рею Сильвию. Стремясь избавиться от законных претендентов на царство, Амулий приказал выкинуть близнецов в воды Тибра. Но дети были выброшены волнами на берег, вскормлены сначала волчицей, потерявшей своих волчат, а затем подобраны и воспитаны царским пастухом Фаустулом. Когда мальчики выросли и узнали тайну своего происхождения, они восстановили справедливость, вернув царское достоинство деду, а затем отправились в поисках нового места поселения. Основывая новый город, братья поссорились, младший, Рем, был убит, а город получил имя Рима по имени старшего – Ромула, который и стал первым римским царем. С этого момента начинается царская эпоха в Риме. Античная традиция относила это событие к середине VIII в. до н.э.

С помощью легенд, с выделением в них достоверных зерен, сухой остов археологической документации обрастает живой плотью событий. Из сопоставления этих данных выявляется большая разнородность населения Рима, как и всего Лация. Уже во II тыс. до н.э. в среду лигуро-сикулов влилась мощная волна италиков-латинов, а также сабинян; латинов римские историки и поэты, формировавшие идеализированный образ вечного римского полиса, объявили исконными поселенцами и назвали аборигинами (от латинских слов ab origine – от начала происхождения). Италики, безусловно, владели бронзовой техникой, но носителями апеннинской культуры, видимо, были и лигуро-сикулы, может быть, под влиянием пришельцев. Однако и те и другие жили еще первобытным строем. Их культурное развитие стимулировалось известными по сочинениям античных авторов новыми пришельцами, пеласгами, чьи материальные следы на римской территории не выявлены, и, несомненно, ахейскими греками, персонифицированными в образах Евандра и Геркулеса. Немногочисленные археологические остатки микенского времени дополняются языковыми данными. В латинском языке выделен целый ряд слов, заимствованных из греческого языка микенской эпохи, т.е. XVI-XIII вв., причем это слова из религиозно-культового и хозяйственного, прежде всего агрономического, обихода. Это обстоятельство ставит в науке вопрос о ранних греческих культурных влияниях. Вместе с тем приходится признать, что апеннинцы Этрурии и Лация, в том числе будущего Рима, были еще достаточно примитивны, чтобы воспринять все культурные достижения ахейских греков. В самом деле, в античной традиции сохранились воспоминания о том, что Евандр ввел в Риме письменность, а у писателя VI в. н.э. Иоанна Лида – о том, что в области, которая потом называлась Этрурией, существовали очень древние тексты на языке, непонятном для позднее живших там этрусков. По одной из гипотез, они были написаны слоговым письмом и должны были восходить к ахейским грекам. Однако, как известно, эта письменность в Италии не утвердилась и бесписьменный период в истории Италии продолжался вплоть до нового этапа греческого влияния в период «Великой греческой колонизации», принесшей на Апеннинский полуостров в VIII в. до н.э. алфавитную письменность.

Культурное влияние на Лаций оказали и более поздние, конца II– начала I тыс. до н.э., иммигранты в Италию. В античной традиции они персонифицированы в образах популярных троянских героев – Энея, сына Анхиза и богини Венеры, и его спутников, будто бы спасших и принесших на Тирренское побережье троянские святыни (богов-покровителей пенатов и упавшее с неба изображение богини, Палладий), основавших на новом месте культ богини очага – Весты и распространивших по Италии ритуальные воинские пляски. Реальность троянского присутствия в Лации выявляется из сопоставления археологических данных с ономастическими. Итальянские археологи зафиксировали в Лации иллирийские погребения в дубовых гробах. Имя Энея имеет параллель в иллиро-балканском районе. Все это прекрасно согласуется с сообщениями традиции о дарданском, т.е. иллирийском, происхождении Энея.

Однако, признавая этническую разнородность и многообразие культурных воздействий в доцарском Риме, надо иметь в виду, что нижний пласт его населения составляли лигуро-сикулы, значительный – сабины, а преобладали латины. Именно на этой местной основе и развивалась история Рима раннего железного века. Согласно античной традиции, Ромул прибыл на берег Тибра из латинского центра Альбы Лонги. Такое массовое выселение юношества в новое место обитания было типичным явлением в условиях малопроизводительной экономики и уже древними авторами осознавалось как замена убийства детей, которых трудно было прокормить. Италики называли его обычаем «священной весны». В результате «священной весны» Палатинский холм был заселен примерно в IX в. до н.э. новой волной латинов. Можно думать, что несколько позднее были заселены выходцами из близлежащих земель, принадлежавших италикам-сабинам, другие холмы – Квиринал, Виминал, частично Эсквилин. Наличие двух ядер иммигрантов дало повод историкам рассматривать Рим либо как альбанскую, либо как сабинскую колонию. Скорее, однако, на его территории встретились две колонизационные волны. Поскольку ни археологических следов разрушений при переходе от эпохи бронзы к железу, ни сообщений об истреблении или массовом изгнании предшествующих поселенцев новыми нет, вероятно, они мирно уживались друг с другом, постепенно объединяясь путем синойкизма, т.е. слияния разрозненных поселков в одно целое. Сначала шло слияние поселений в пределах отдельных холмов. Археологически теперь доказано, что на Палатине были два поселка, по нескольку поселков было и на других холмах. Во всяком случае, центрами их могли быть вершины на Квиринале – Салютарис, Лациарис, Муциалис, на Эсквилине – Циспий, Оппий, Фагутал, на Целии известен «город» кверкветуланов. Затем происходит синойкизм поселенцев, живших на разных холмах.

Возможно, однако, что некоторые общины насильственно объединялись с соседями. Воспоминанием об одном из эпизодов этого процесса можно считать романтический рассказ о похищении сабинянок латинами, возглавляемыми Ромулом. Занявшие район Палатина юноши, выселившиеся из Альбы Лонги, пытались найти себе невест, но соседи-сабиняне отказывались выдавать своих дочерей за безродных пришельцев. Тогда их вождю пришлось пойти на хитрость. Пригласив соседей с их семьями на праздник Нептуна Конника, сопровождавшийся конными ристаниями, он организовал умыкание девушек. По ошибке была схвачена и молодая замужняя красавица Герсилия, доставшаяся в жены самому Ромулу. Оскорбленные родители подняли на войну против похитителей своих соплеменников из сабинских и соседних латинских городов. Однако похищенные женщины добились примирения своих отцов и мужей, после чего образовалась единая община римского народа квиритов.

Античные авторы, прежде всего Цицерон, Дионисий Галикарнасский и Тит Ливий, ошибочно представляли себе Рим того времени уже сложившимся государством, а Ромула – учредителем всех основных социальных и политических институтов. На самом деле было иначе. Римский народ (populus) состоял тогда из многих естественно сложившихся родов (gentes). По традиции их насчитывалось сначала 100, а после римско-сабинского синойкизма – 200. На основании имен можно выделить роды латинского, сабинского, сикульского, иллирийского происхождения. Они имели характер экзогамных родственных общин с общей собственностью на землю для поселения и погребения, общими святынями, общим именем, общим реальным или мифическим предком мужского пола. Род состоял из патриархальных, точнее – отцовских, семей, называвшихся familia. Римская фамилия включала несколько поколений детей и внуков и возглавлялась отцом (pater familias). Она получала от рода во владение землю и представляла собой самостоятельную хозяйственную единицу. Род производственной ячейки не составлял, но сообща занимался трудовой, хоть и непроизводительной, деятельностью. Это был труд войны. Пережиточно такого вида деятельность и взаимопомощь оставались функцией рода и гораздо позднее, в эпоху Ранней республики. Многие античные писатели, например, сообщают, что род Фабиев вел в начале V в. до н.э. на свой риск и страх войну против этрусков. Это предприятие закончилось гибелью всех воинов рода в битве при Кремере. Единственный оставшийся в живых мальчик продолжил потом этот род. Если даже Фабии проводили военную кампанию против этрусков не только своими силами, а играли в ней лишь ведущую роль, названный эпизод отразил ушедший в прошлое обычай совместного ратного труда родичей.

Поскольку перечисленные признаки, характеризующие римский род (gens), заставляют нас видеть в нем не просто родственников, а именно общину, т.е. социально-экономическую ячейку, естественно, возникает вопрос о ее пределах. Гентильная община как собственник и распорядитель земли должна была обеспечивать ею своих членов через посредство глав семей. Земельные площади в первоначальном Риме были невелики, уровень развития производства невысок. Это приводило, с одной стороны, к необходимости войн с целью земельных захватов, а с другой – к ограничению круга лиц, претендующих на землю в рамках социальных единиц, непосредственно землей распоряжающихся. Отсюда – неизбежность выделения родичей из обширной группы родственников. Критерием здесь, естественно, должна была быть степень родства по боковой линии. В современной науке на основании фрагмента из сочинения Ливия, где говорится о том, что патриций П. Целий первым взял себе жену до 7-й степени родства, был сделан вывод о том, что такая родственная группа составляла большую нераздельную семью. Однако удаление до 7-й степени родства может происходить в пределах нескольких поколений, и тогда женой П. Целия могла бы стать внучка его двоюродного брата, что все-таки маловероятно. Если же иметь в виду степень родства в пределах родственников одного поколения, то П. Целий должен был бы жениться, исходя из наших представлений, на своей троюродной сестре или в крайнем случае на ее дочери. Такой вариант брака более вероятен. Но боковые родственники после 6-7-й степени выходили за пределы родов из отцовских семей, как и патронимий, объединявших группу наиболее близкородственных семей. Если учесть, что П. Целий попал в историю как нарушитель закона экзогамии, а род всегда экзогамен, надо заключить, что на 6-7-й степени родства по боковой линии римский род кончался. Видимо, этим можно объяснить, что в поздних римских юридических памятниках (в 38-й книге Дигест) описание родственной близости и наследования по преторскому праву дано именно в этих пределах.

В условиях малоземелья при разрастании рода семьи, не обеспеченные родовой землей, должны были отсекаться, уходить на новые земли, если они имелись, и давать там начало новым родам. Если же такой возможности не оказывалось, то «лишние», лишенные основного средства производства семьи вынуждены были искать покровительства у своих более состоятельных сородичей или в другом роде. Это создавало основу для отношений патроната и клиентелы, которые сопровождали в трансформированном виде всю дальнейшую историю Рима. Патронами становились отцы наиболее крепких в хозяйственном отношении домовых общин, или семей. Они образовывали родовую верхушку внутри народа (pорulus). Отношения патронов и клиентов считались нерушимыми, основанными на взаимной верности (fides). Клиенты включались в род патрона, получали от него землю и его имя и были обязаны ему службой в войске, работой в хозяйстве и материальной помощью в случае необходимости. Отсюда следует, что знать иногда не совпадала с людьми имущественного достатка, а положение простолюдина – с бедностью.

Кроме родов, в начале царского времени существовали в Риме и другие социальные группы, т.е. 3 трибы и 30 курий, якобы введенные Ромулом, но в действительности естественным образом сложившиеся. Слово «курия» согласно этимологии Кречмера означает «союз мужей», или «мужской союз». Анализ деятельности курий, описанных античными писателями Дионисием Галикарнасским, Варроном, показывает, что членами курий в самом деле были только взрослые мужчины, члены римских родов. Именно курии наделяли земельной собственностью римские роды, оставляя часть земель в общем пользовании каждой из курий, в первую очередь в качестве священных участков для куриальных святынь и общих трапез. По куриям строилось и пешее войско, по куриям собирались римляне на народные собрания – куриатные комиции. Куриальная организация складывалась постепенно и, вероятно, числа 30 достигла во второй половине VIII в. до н.э.

Слово «триба» означает «племя». Античная традиция зафиксировала существовавшие при этрусских царях, т.е. в конце царской эпохи, названия триб: Тиции, считавшиеся сабинами, Рамны – латинами, Луцеры – этрусками. Вероятно, с самого начала одна из триб по преимуществу включала в себя сабинский, а другая – латинский элемент. Третья же включила в себя этрусков не ранее VII в. до н.э., когда они могли появиться в римской среде. Можно думать, что триб было три с середины VIII в. до н.э. Они служили основой для набора конницы. Создание трех триб и 30 курий Ромулом нужно понимать как фиксацию в VIII в. этих социальных единиц в определенном отношении, т.е. кратности трем, что диктовалось военными потребностями общества, упорядочением войска. Известно, что и в дальнейшем это соотношение в Риме сохранялось: на 3000 легионеров приходилось 300 всадников.

Как именно распределялись тогда роды по куриям и трибам, точно сказать нельзя. Учитывался, наверное, этнический признак. Но количество родов внутри курий и трибы могло быть разным. Ведь для создания войска необходимо было иметь определенное число пехотинцев и кавалеристов, а не число поставляющих их социальных ячеек, тем более что одни роды могли быть более, а другие менее многочисленными. Вообще полного равенства уже в начале царской эпохи среди жителей не было. Наряду с упомянутой дифференциацией внутри родов, порождавшей клиентелу, т.е. отношения послушания, зависимости, происходила обычная в условиях первобытного строя дифференциация между родами. Целый род мог погибнуть на войне. Вспомним в этой связи гибель Фабиев при Кремере. Род мог ослабеть и захиреть во время неурожая. У Плутарха (Ромул, 24) упоминается мор, унесший в правление Ромула много человеческих жизней и поразивший «поля и сады неурожаем, а стада бесплодием». Тит Ливий (I, 31) сообщает о страшной моровой язве при царе Туллии. О разном положении родов можно судить по Потициям и Пинариям, которые в разное время явились на жертвоприношение в честь Геркулеса и потому стали получать разную долю жертвенного мяса во время празднеств. Впоследствии Потиции вымерли, а Пинарии выпали из состава знатных родов. Такая участь постигала и другие гентильные общины. Лишь некоторая их часть из древнейших 200 находилась в числе знати начала Республики. Судя по консульским фастам, т.е. списку консулов, это были Валерии, Клавдии, Клелии, Фабии, Эмилии, Навции, в меньшей степени – Юлии. Однако члены всех родов вне зависимости от знатности и богатства были патрициями, т.е. потомками отцов, входивших в состав трех триб и 30 курий. Надо согласиться с Г.Б. Нибуром, который полагал, что вначале понятия «патриции» и «народ» совпадали. Патриции участвовали в комициях, старшие из глав семей, входивших в род, составляли совет старейшин – сенат (лат. senatus – от senex, старик).