Текст книги "Русская драматургия ХХ века: хрестоматия"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

Любовь молчит.

(Берет телефонную трубку.)Двенадцать. Поручик Яровой у вас? Прошу сию минуту. (Кладет трубку.)Значит, отказываетесь отвечать?

Любовь молчит. Входит Яровой.

Яровой. Люба…

Малинин. Ваша родственница?

Яровой. Жена.

Малинин. Вот как? <…> Ваша супруга проявила странный интерес к нашим бумагам.

Яровой. А! Так я и знал… Простите, полковник, это маленькая семейная драма. Моя жена болезненно ревнива. Просто беда! В моей переписке все ищет женщину. Подозревает, что моя амурная переписка идет на учреждение. Люба, выйдем отсюда.

Любовь и Яровой уходят. На улице гудки автомобиля. Звуки гимна.

Малинин. Его высокопревосходительство. <… > Входят Елисатов и Кутов.

Елисатов. Мы, говорю, ваше высокопревосходительство, люди чести, долга и жертвуем для отечества личными интересами.

Панова. Вами Дунька сейчас интересовалась. Жулик, говорит, и чей-то сын.

Елисатов. Все мы сыны России, Павла Петровна!

Панова. Нет, она несколько иначе вашу генеалогию выводит.

Елисатов. Я ее отсюда выведу! В какую дверь она вышла?

Панова показывает.

Я ее найду! (Уходит в противоположную дверь.) <…>

Любовь, остановившись, смотрит ему вслед. Входит Яровой.

Яровой. Павла Петровна, генерал просит вас к себе с иностранными газетами.

Панова уходит.

Зачем ты здесь?

Любовь хочет уйти. Яровой загораживает дорогу.Постой!

Любовь. Арестуешь?

Яровой. Люба… <…>… Окончи пытку! Встретились и расстались. Не хочешь видеть? Уже месяц каждую ночь у тебя под окном хожу…

Любовь. Две ночи не ходил. <… > Когда в суде заседал. А наутро на фонарях висели.

Яровой. Люба… где ты, что беззаветно верила в меня? <… >

Любовь. Я раньше поклялась твоей памятью смертельно ненавидеть то, чем ты стал.

Яровой. За что же это проклятие на нас? <… > Выслушай же, как прежде слушала.

Любовь. Не того человека я слушала.

Яровой. Ты не слушаешь, – чем-то другим взволнована.

Любовь. Все твои убогие слова я знаю: «Мы – шкурники под видом революционеров. Мы предали благородных союзников. Мы – отверженные миром Каины, братоубийцы, погромщики, черносотенцы».

Яровой. Нет, хуже. У тех хоть религия и родина, у этих только шкура и брюхо <… > на ту сторону фронта я тебя, Люба, не пущу. Не затем я тебя нашел. Ведь это же противоестественно: нам с тобой разными дорогами идти. Найти друг друга, чтоб тотчас же потерять. <… >

Любовь. Хуже. Дороги не разные. Столкнулись на одной дороге, и одному из нас в пропасть лететь.

Яровой. Люба, я этого не допущу.

Любовь. Где тебе! Мы уже не прежние: я сильна, ты жалок.

Вбегает Елисатов. На улице шум. Входят публика и Панова.

Елисатов. Господа, несчастье! Полковник Кутов убит. <… > Сейчас, за углом, в скверике. По-видимому, оглушен чем-то. <… > Только портфель взят.

Яровой смотрит на Любовь и Панову.

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Вечер. Городской бульвар. Павильон-кафе с прохладительными напитками. Оркестр. Публика. Торговцы газетами, папиросами и прочие.

Продавец газет. Последние известия, вечерний выпуск. Небывалая победа!

Продавщица папирос. Папиросы высшего сорта. Очень дешево. <…>

Продавец газет (незаметно продавщице папирос).В час у Яровой в школе.

Продавщица папирос. Есть. Папиросы высшего сорта.

У чистильщика сапог стоит барынька и напевает. <…>

Офицер (стоит рядом с барынькой).Пойдемте, милая. Я вас прошу. Пойдем… (Платит чистильщику деньги и уходит к столикам, где полно пьяных офицеров и оголенных женщин.) <…>

Продавщица папирос. Папиросы высшего сорта, очень дешево. (Незаметно чистильщику сапог.)В час у Яровой в школе…

Чистильщик сапог (как бы ничего не слыша).Есть. Гуталин, резинки, шнурки хорошие! Дешево! <…>

Проходят в тени Любовь и Колосов.

Любовь. Чего же ждать?

Колосов. Кажется, в эту ночь. Есть признаки подготовки к казни. <… >

Любовь. Ступайте скорей, сообщите Роману. Буду ждать указаний за школой.<… >

Все уходят. Входит Панова. Навстречу ей Любовь. Одета простой бабой.

Панова. А,Люба, дорогая! Тоже на танцы? Но разве нынче костюмированный бал?

Любовь идет.

Куда же вы? Стойте! Простите за вопрос. Любовь. Что вам?

Панова. Неужели пакета с утверждением в портфеле Кутова не оказалось?

Любовь. Вам лучше знать. <… > Знаю: Кутов зачем-то на нашей дороге стал.

Панова. А я знаю, что вы на его дороге стали. И сейчас об этом узнает, кто следует. Благородных защитников родины из-за угла убивать? Нет, довольно! Пожалуйте-ка, Шарлотта, со своими жегловцами на фонарики-сударики!

Любовь (подошла к ней).Ну, что ж, кончайте! Вам давно бы этим заняться.

Панова. О, да, я знаю: вам смерть не страшна. Но я создала бы для вас что-нибудь пострашнее смерти.

Любовь. Вы это уже создали для себя – пляшущие мертвецы. (Идет.)

Панова (вслед, сквозь стучащие зубы).Так спляшешь ты у меня.

Подходит Елисатов.<…> (Уводит Панову.)<…>

В тени домов появляется народ. Среди них Любовь, Панова. Радостный шепот мешается с тревожными восклицаниями. <…> Возле Любови кучка рабочих.

Любовь. Товарищи, спокойно! Тревога ложная. Жегловцев надо отбивать.

Голоса. Чем? Голыми руками? <…>

Любовь. Ступайте на пустырь за школой. Ждите.

Проходит офицер.

Офицер. Разойдись! (Подбежал к Любови.)Ты что тут делаешь?

Любовь. Спекулирую, ваше благородие. <…> Чем бог послал. Булочки. Вот вчерашняя горячая печенка. Купи, родимый.

Офицер. Проходи, проходи… (Солдату.)Разогнать! (Уходит.)

Солдат. Разойдись, чего стоишь? (Любови.)Тетка, разойдись, что стала?

Любовь. Тут, родной, и тетки, и сестры, и братья твои кровные. Становись за правду свою, а не за барскую биться.

Прошел Яровой, услыхал, схватился за кобуру, бросился на разговор, встретил лицом к лицу Любовь. Молча расходятся.

Первый офицер (пьяный, бежит вперед, как угорелый, стреляя вверх и махая шашкой, отчего паника еще больше).Прорвались? Где? Перестреляю всех, как собак. <… >

Появляются Малинин, Яровой и другие офицеры, штатские успокаиваются.

Голоса. Господа, успокойтесь! Никаких большевиков нет. В городе все благополучно. На фронте прекрасно.

Малинин. Музыканты, гимн!

Доносятся звуки гимна. Все успокаиваются. <…> Бульвар постепенно стихает. Проходят деловые люди. <…> В кустах ползком пробираются Кошкин и Колосов. Некоторое время не видят друг друга, потом встречаются.

Кошкин. Колосов!

Колосов. Товарищ Роман! Я к вам от Любы. Что ж здесь на глазах: перед нами Яровой охотится. <… > Люба ждет вас с товарищами у школы. По-видимому, казнь в эту ночь… Опять кровь… <… > Нет, страха я никогда не знал. Только чужой крови боюсь.

Кошкин. Так что ж ты в чужую кровь лезешь?

Колосов. Я хочу, чтобы не было ее.

Кошкин. Да ты что? Ай мешать вздумал?

Колосов. Помочь, помочь человеку остановить свою кровь. Я уже шесть лет на войне. Я увидел… люди истекут кровью, если ее не остановить любовью.

Кошкин. Что ж, останови. Я тоже, брат, видал кровь и увидал – кровь разная бывает. Бывает кровь чистая, а бывает гнилая: ее выпустить надо. <… >

Кошкин. Угадал: неправду. Снеси ответ Любови, скажи, в час у ней явка. <… >

Колосов ушел. Из переулка крадется Швандя.

Швандя, ты?

Швандя. Есть, товарищ Роман. <… >

Кошкин (тряхнув его).Ну! (После паузы.)Сейчас без четверти. Ровно к часу ребятам всем быть на пустыре позади школы, в зарослях. Дождись их здесь и прямо туда. Явка у Яровой во дворе. Там же и оружие. А я еще на завод.

Швандя. Есть… <…>

Входят рабочие.

Первый рабочий. Товарищ Яровая! Второй рабочий. Что, товарища Романа нет?

Швандя. Должен скоро быть.

Во двор входит Кошкин.

Кошкин. Товарищ Яровая, здравствуйте. (Шванде.)Ну?

Швандя. Начал было массы подымать. Ну, с трудом, и так что еле-еле… <… > Несознательные. <… >

Кошкин. <…> Может, завтра на этом месте будет уже наша власть. А нынче нам место только на фонарях. Первая задача – отстоять тюрьму. Товарищей своих мы на фонари не дадим.

Любовь. Не будет этого, товарищ Роман.

Кошкин. Только эту ночь отстоять. А завтрашний день наш! Где оружие? <… >

Любовь. Идите, Швандя, на тот угол. <… >

На улице видны крадущиеся солдаты, Яровой, Семен.

Яровой (тихо командует).Взять в кольцо. Скопцов, окружить пустырь.

Семен (тихо).Слушаю. <… >

Любовь. Как сон… (Оглянулась. Увидала, бросилась к пустырю. Ее схватили.)

Яровой. Запереть в школе. Охранять! Любовь. Ми… мерзавец!

Ее заперли в школе. Пробегают Кошкин, Григорий Скопцов и другие. Схватка. Подпольщики расшвыряли солдат, бросились через забор, некоторые успели скрыться. Кошкин на заборе, сейчас спрыгнет.

За ним Григорий.

Яровой. Кошкина! Кошкина упустили, скоты!

Кошкин (остановился.)А! Знакомый голосок!

Григорий. Товарищ Роман! (Тянет его за собой.)

Кошкин. Пусти! Я ему, гаду, только в глаза загляну. (Бросается к Яровому.)

Яровой. Загляни перед смертью.

Семен с солдатами схватили Кошкина, Григорий бросился ему на выручку.

Семен. Ага! Гришка!

Марья. Гриша!

Григорий. Ну, здравствуй, брат Семка!

Семен. И прощай, бандит!

Выхватили наганы, подняли.

Марья (бросилась между ними).Так стреляйте ж в родную мать!

Солдаты схватили Григория, всех уводят.

Семен. Маманя, не тревожьтесь: сказал – найду в могиле, нашел раньше – перед могилой.

Марья. Да лучше бы ты сам в нее лег!

Яровой. Старуху прочь. Учительницу освободить.

Все уходят. Любовь выходит из школы.

Марья. Дазачем же я тебя, аспида, на свет родила!

Любовь (в ужасе).Да зачем же я на свет родилась!..

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

Двор штаба белой армии. Конец дня. Паника. Внезапная эвакуация белых. Доносятся свистки паровозов, гудки автомобилей, грохот обозов. Мечутся офицеры. На террасе павильона Яровой с бумагами. Звонки телефонов.<… > Бежит Дунька, за ней несут вещи.

Елисатов. В Париж, Авдотья Фоминишна?

Дунька. Не с хамьем же оставаться! (Уходит.)

За сценой у автомобиля спор.

Закатов. Возлюбленная Евдокия! Напрасно вы сели – машина занята.

Дунька. Черта собачьего!

Закатов. Возлюбленная, вы лучше с молитвою, но освободите по трем основаниям: во-первых…

Дунька. Бросьте, батюшка, наши марахветы! Чтоб я да вы-села!

Матушка. Прочь! Не с твоим задом в духовный автомобиль моститься!

Горностаев (быстро бежит к спорящим).Пустите, пустите Дуньку в Европу!

Елисатов (кричит, выходя из штаба).Павла Петровна, я здесь. Места в автомобиле забронированы. Нужно только кое-что оформить. Сию минуту… (Ушел в штаб.)

Появляется Панова.

Панова (ему вслед).Только поскорее… (Входящей Любови.)Душечка! К мужу? Совет да любовь. На чем сошлись? На Кошкине, кажется?

Любовь. Какэто?

Панова. Обыкновенно: предали.

Любовь. Ты, мерзавка, предала.

Панова. Ошибаешься, душечка. Предают друзей. Я врагов поймала. А за помощь – спасибо.

Любовь (сделала движение выхватить револьвер).Пулю на тебя жаль тратить: считанные.

Панова. Вот теперь мы на «ты» и поговорим душа в душу. (Приблизив к ней лицо, говорит тихо, проникновенно.)Ты хуже гадины. Смертельно ненавижу твои глаза, позеленевшие от вековой злобы… Твои чешуйки-морщинки на лбу, сдавившем убогую, отравленную мыслишку! Губы твои извиваются, как гаденыши… Гидра многомиллионная! Ненавижу… на всю жизнь!

Любовь. Это все, что осталось тебе в жизни, гад с вырванным жалом. Уползай с нашей земли.

Панова. Ползайте по ней, вши тифозные.

Входит Елисатов.

Елисатов. Павла Петровна, все готово. Пожалуйте в автомобиль. Через неделю мы с вами в Париже.

Елисатов и Панова уходят. На террасу входит Яровой, рассматривая бумаги. Любовь идет к нему.

Яровой (подняв голову).Люба!

Любовь. Освободи Кошкина и жегловцев.

Яровой. Люба, эта просьба невыполнима.

Любовь. Это не просьба – требование.

Яровой. Чье?

Любовь. Мое. Я тебе вчера предала Кошкина, я и требую.

Яровой. Значит, речь только о Кошкине?

Любовь. Хорошо. Сначала о Кошкине. Отдай.

Яровой. Ты что ж думаешь, я его на сутки напрокат взял?

Любовь. Шутишь? Смотри мне в глаза. Может быть, уже в последний раз. Ты зачем вчера приходил ко мне?

Яровой. Люба! Клянусь своей душой, которая… тебе принадлежит, я шел только к тебе. Я не знал, что встречу их.

Любовь. Так подтверди клятву: освободи их. Спаси их. Ты можешь?

Яровой. Если б мог тебя от них спасти! Довольно, Люба. Здесь бой насмерть. Занесены руки над головами. <…>

Слышен гудок и шум отъезжающего автомобиля. Колосов идет по улице. Навстречу ему Швандя в офицерской шинели.

Швандя. Товарищ Колосов!

Колосов. Кто вы? <…> Швандя! <…> Рано вылез. <…> Любу Яровую сейчас арестовали. <…> Здесь, Яровой. Поставил караул и уехал. <…>

Швандя. <…> Поручик Яровой? Говорит прапорщик… князь Курносовский. Оне самые! Вам срочный пакет. Передать караульному? Есть. Какая большевичка? Арестованная? Сейчас справлюсь. Караульный, арестованная есть?

Караульный. Так точно.

Швандя (в трубку).Так точно. Есть арестованная. Так что с ею делать? В тюрьму лично доставить? Есть, <…> господин поручик. Я ее сейчас возьму. Не сумлевайтесь. У меня не убегет.

А часовой пущай при пакете стоит? Есть. Ну, пакеда. Банжур. (Караульному.)Давай! <…>

Подходит Любовь.

Любовь. Товарищи! На утренней заре сюда придут бойцы с фронта, а сейчас, на вечерней заре, здесь повесят товарищей, что воевали в тылу врага. <…> Неужели вы будете ждать зари, сложивши руки? Как же вы завтра посмотрите в глаза боевым товарищам? <…> Товарищи, приходите к пустырю, за школой, там оружие цело. <…>

Толпа удаляется, и вдали постепенно нарастает гул. Паническое бегство буржуазии, тут же отступающая белая армия, раненые, больные и т. д. <…> Входит Яровой.

Яровой. Все благополучно? <…> Что арестованная? <…> (заглянув в пустую комнату).Ты… зачем здесь поставлен? <…> (распечатав пустой пакет, рвет его и бросает клочки в физиономию караульному.)Расстреляю!

Звонок телефона.

(Бросается к телефону. В телефон.)Да. Толпа? К тюрьме? Выстроить роты на площади и пулеметы. Ждать приказа.

Семен. Господин поручик! Толпа вплотную подошла к тюрьме. Каменюки бросают.

Яровой. Стрелять! В передних.

Семен. Само собой! Эту ведьму учительшу снять?

Яровой. Какую?

Семен. А что вчерась в школе Кошкина прятала. Я сам ее сыму.

Яровой. Не сметь… Без приказа… Живую ее надо взять.

Семен. Ну, без боя не дадут. <…>

Семен уходит. Яровой в волнении ходит у телефона. Берет трубку и снова вешает. Доносится нестройный гул. Звонок телефона.

(Берет трубку.)Знаю. Ждать приказа! Отступать к воротам!

Вбегает Малинин, за ним Чир.

Малинин. Поручик Яровой, что значит ваше бездействие? Почему не приказываете стрелять? <…>

Семен. Господин поручик! Что же это значит, жегловцев живыми покидаем?

Яровой. Жегловцев? Сию минуту расстрелять. Ступай.

Семен. Да мне их не выдадут.

Яровой. Сейчас прикажу по телефону. (Звонит по телефону.)Дать тюрьму! (Продолжает звонить. Ответа нет.)Черт!

Доносится торжествующий гул. Вбегает офицер.

Что там?

Офицер. Народ тюрьму взял. <…>

Входят Швандя и несколько рабочих.

Швандя (указывая на Ярового).А, вот он самый. Бери, товарищи.

Яровой (выхватывает револьвер).Стой! (Отстреливаясь, убегает.)<…>

Патруль бежит за Яровым. Проходит Горностаев под конвоем Пикалова.

Горностаев. Дорогой друг! Сколько люди придумали правд?

Пикалов. Не слыхал.

Горностаев (останавливаясь и тряся Пикалова за полы).Тысячи… И когда из тысячи маленьких правд хотят сложить одну большую, это все равно, что… из тысячи крыс сложить одного слона.

Пикалов. Да ты что меня трясешь? Я те не груша. Арестант должон идти, а не конвойного трясти. <…>

Колосов (поравнявшись с дверью, Яровому).Сюда. Яровой (минуту колеблется).Ну, все равно.

Оба скрываются в дверях. Входит преследующий патруль. Навстречу старуха.

Патруль. Тетка, куда офицер сбежал?

Старуха. Он, милый, не бежал. Он в эту дверочку.

Патруль входит в дверь. Навстречу Яровой, переодетый в блузу Колосова.

Патруль. Где офицер Яровой?

Яровой. Не знаю. (Проходит.)

Колосов (в костюме Ярового).Это я.

Патруль. Идем.

Яровой (пробегает мимо Любови).Прощай, Люба.

Любовь. А, ты такие жертвы принимаешь? (Патрулю.)Стойте, товарищи, это не Яровой. Это юродивый маскарад устроил. Яровой туда побежал.

Патруль бежит за Яровым.

Колосов. Люба, что вы над собой сделали?

Издали доносится нарастающий гул ликующей массы. Со всех концов города навстречу толпе, среди которой освобожденный Кошкин и жегловцы, бегут с радостными криками рабочие и работницы. Кое-где испуганно притаилась буржуазия.

Голоса. Ребята, Кошкин с жегловцами! <…>

Татьяна. А Хрущ? А брат? Брата не видал никто?

Голос. Хруща не видали пока.

Татьяна. Значит, повесили? <…>

Кошкин (улыбаясь).Повесишь его… Фонаря для него не найдется.

Из толпы выдвигается Хрущ. <…> Татьяна бросилась к Хрущу в объятия.

Хрущ. Здравствуйте, товарищ Яровая! Вас первую ожгло? Здорово укусило?

Любовь. Пустое. Да никто серьезно не ранен, успели их смять.

Кошкин. А мы себе за решеткой посиживали да, сложивши ручки, поглядывали. (Улыбается.)Одначе, товарищи, руки складать рано, враг только притаился, чтобы в горло вцепиться. Всем быть на страже!

Подходит Швандя с отрядом.

Швандя. Товарищ Роман! (Бросается ему на шею.)Так что… что…

Кошкин (нежно).Что? Что, Федя?

Швандя (смахнув что-то с глаз).Был ремиз, а высветило обратно. <…>

Вбегает Марья, бросилась к Григорию.

Марья. Ты… А Семка? Григорий. Семка мне могилу копает. Марья. Где?

Швандя. Либо за морем, мамаша, либо тут, рядом.

Из глубины выбегает Яровой, преследуемый патрулем. Он сталкивается с Кошкиным.

Кошкин. А! Комиссар Вихорь! Вот и еще раз встретились, а поговорить не о чем. Значит… прощай.

Яровой. Прощай, Люба!

Любовь отворачивается от него. Ярового уводят.

Любовь (посмотрела вслед и со стоном закрыла глаза, быстро успокоилась и говорит Кошкину).Товарищ Роман, оружие из-под дров выдано сегодня кому следует.

Кошкин (жмет ей руку).Спасибо, я всегда считал вас верным товарищем.

Любовь. Нет, я только с нынешнего дня верный товарищ.

1926

Е.Л. Шварц (1896–1958)

Евгений Шварц занимает в отечественной драматургии особое место. Автор более 20 пьес, насыщенных философским и актуальным социальным содержанием, тонкой иронией и одновременно светом и надеждой, он сделал в своем творчестве ставку на литературную сказку. Таковы пьесы по мотивам произведений Х.К. Андерсена «Голый король» (1934), «Тень» (1940); сатирические пьесы «Дракон» (1944), «Обыкновенное чудо» (1956) и другие. Шварц был убежден в том, что сказка помогает читателю и зрителю хотя бы на время почувствовать себя ребенком, понять и принять мир во всей его простоте и одновременно сложности и мудрости. В отличие от расхожего мнения о сказке как жанре легком, не требующем напряжения умственных способностей, пьесы-сказки Шварца заставляют задуматься не только над общечеловеческими проблемами, но и над вопросами, рожденными трагической эпохой социальных перемен.

Родился Евгений Шварц 9 октября 1896 года в Казани в семье врача. Его детство прошло в городе Майкопе. Учился будущий драматург на юридическом факультете Московского университета, но не окончил его, чему помешало сильнейшее увлечение театром. Шварц стал актером Театральной мастерской под руководством П.К. Вейсбрема в Ростове-на-Дону. В 1921 году вместе с Театральной мастерской он переехал в Ленинград, играл в различных ленинградских театрах, выступал в качестве конферансье, был известен как остроумный импровизатор и блестящий рассказчик. Критики отмечали его выдающийся талант и прочили большое актерское будущее.

Однако вскоре его «призвала» литературная работа, ради которой он оставил театр и сделался литературным секретарем К.И. Чуковского. Затем была журналистская работа в различных изданиях города Донецка, сотрудничество с журналом «Ленинград».

В 1924 году Шварц вернулся в Ленинград, где работал в детской редакции Госиздата под руководством С.Я. Маршака.

Одной из его обязанностей была помощь дебютантам, и многие из них вспоминали, что он отличался редкой способностью развивать и дополнять чужие замыслы, помогать прояснять замыслы начинающих, вселять в них веру в свои силы.

Шварц был близок группе ОБЭРИУ. Как и многие из членов группы, он писал детские рассказы и стихи для журналов «Чиж» и «Еж», издавал детские книги. Вспоминая общественную обстановку тех лет, Шварц писал: «Противники сказки утверждали, что и без сказок ребенок с трудом постигает мир. Им удалось захватить ключевые позиции в педагогике. Вся детская литература была взята под подозрение. Единственное, что, по их мнению, разрешалось делать детским писателям, это создавать некоторые необязательные довески к учебникам» [21]21
  Русская литература XX века / Под ред. Л.П. Кременцова. Т. 2. М., 2003.


[Закрыть]. В такой далеко не благоприятной атмосфере рождалась драматургия Шварца.

В 1929 году Шварц написал первую пьесу «Ундервуд» о пионерке Марусе, которая помешала краже пишущей машинки. Ребенок, соединяющий в своем характере доброту и самоотверженность, позднее стал любимым образом драматурга. Например, в пьесе «Клад» (1933) – это девочка Птаха.

Откликнувшись на просьбу режиссера Н. Акимова написать комедию для взрослых, Шварц в 1934 году создал сатирическую пьесу «Похождение Гогенштауфена». Объектом обличения драматург сделал бюрократизм советских учреждений. Жесткая критика в ней была смягчена сказочными элементами, поэтому вместо традиционных советских героев, «рупоров партийных идей», Шварц использовал фольклорные образы, превратив управдома и уборщицу Кофейкину в упыря и добрую фею. Но, несмотря на это, пьеса не встретила сочувствия у критики.

Затем были написаны пьесы, принесшие Шварцу всенародную известность: «Голый король» (1934), «Принцесса и свинопас» (1934), «Красная шапочка» (1937), «Снежная королева» (1938), «Тень» (1940), киносценарий «Золушка» и пьеса «Обыкновенное чудо» (1954). Последние две пьесы критики назвали «сказками характеров».

Шварц пытался работать и в традиционном реалистическом ключе, создавая произведения на современные темы. Это пьесы «Брат и сестра» (о спасении детей со льдины), «Наше гостеприимство» (о бдительности советских людей накануне Великой Отечественной войны), в трудные военные годы он написал пьесу о блокаде Ленинграда «Одна ночь» (1942), в которой не было даже элементов сказки. Однако подобные пьесы не становились событием драматургии, и сам Шварц чувствовал их ущербность. Позднее он написал: «К концу сороковых годов меня стало пугать, что я ничего не умею. Что я ограничен. Я невзлюбил литературу – всякая попытка построить сюжет – и та стала казаться мне ложью, если речь шла не о сказках» («Живу беспокойно.»).

Но когда Шварц создавал сказки, он был во всеоружии, с каждой новой работой обретая новую высоту. В его пьесы-сказки входили нешуточные социально-философские, исторические проблемы. Так, в годы войны он написал свою знаменитую пьесу «Дракон» (1944), которая после значительных переделок была поставлена в Ленинградском театре комедии режиссером Акимовым. Пьеса была снята с репертуара сразу после премьеры и находилась под запретом до 1962 года. Зоркая цензура разглядела политический характер изображенных в ней событий, так как в условном сказочном государстве можно узнать как фашистское, так и любое другое тоталитарное государство. Победа странствующего рыцаря Ланцелота над Драконом, много лет властвующего над городом, выглядит, скорее, поражением, ведь жители города оказались не готовы к независимости, они предали своего освободителя. Новая задача, вставшая перед Ланцелотом, кажется почти невыполнимой – «убить дракона» в душе каждого обывателя.

Пьеса-сказка «Тень» (1940) – одно из вершинных произведений Е. Шварца. Она сочетает светлую лирику, богатую фантазию и мягкий юмор. В ней прочитывается тонкая ирония в адрес трусливых льстецов, тесной толпой окружающих троны, и восхищение безумством храбрых, готовых пойти на смерть ради любви и истины.

«Тень» написана по мотивам сказок Андерсена для Ленинградского Театра комедии. Премьера спектакля состоялась 12 апреля 1940 года. Но пьеса была снята с репертуара почти сразу после премьеры, так как цензура разглядела в ней политический и сатирический подтекст. Интересно, что накануне постановки пьесы Шварцу предложили поменять название пьесы на другое – «Тень, знай свое место», но драматург отказался. Он сказал: «У администрации театра есть свои практические соображения. У меня еще более важные… «Тень» называется повесть Шамиссо, сказка Андерсена и моя пьеса. При всей разнице качества все эти три вещи как-то связаны. Зачем мне отказываться от этой связи, внутренне важной, во имя весьма сомнительного сходства с другими пьесами».

Зрители приветствовали постановку «Тени». Однако ряд критиков отметил ее сатирический пафос, а С. Заманский назвал «Тень» сказкой-памфлетом. Но главное качество пьесы зрители и критики определили совершенно точно. Она далеко не ограничивается сказочной проблематикой. В ней заложены общечеловеческие проблемы, над которыми будет задумываться не одно поколение зрителей и читателей.

Библиография

Головчинер В.Е.Эпический театр Е. Шварца. Томск, 1992.

Рассадин Ст.Обыкновенное чудо. М., 1964.

Цимбал С.Евгений Шварц: Критико-биографический очерк. Л., 1961.