Текст книги "Юные натуралисты в краеведческой экспедиции"
Автор книги: авторов Коллектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
ЛОДК£.
В эти вечерние часы Череменец всегда , тих, и лишь часам кГ десяти поднимается легкий, еле ощутимый ветерок.
•■ч– Кирилл, что ото такое?
– Где?
– Да вон, видишь, против того дерева.
– Ничего не вижу!..
– Эх, ты!.. Какие-то птицы плывут. Одна, две... И как-будто с маленькими!
Кирилл бросает весла и тоже начинает всматриваться.
На светлом фоне воды' четко вырисовываются длинные изогнутые шеи, нахохлившиеся перья.
Подъезжаем еще ближе.
Сомнений нет: это—чомги. Испуганные птицы подняли свои воротники и рога-, окончательно подтвердив наши предположения.
Они с птенцами! Как они будут спасаться?
Вдруг одна из чомг с резким пронзительным криком сорвалась и, чертя по воде лапами, понеслась в сторону-:.. Вот она упала и судорожно забила крыльями.
Но наша лодка попрежнему стремится к выводку, уплывающему все дальше и дальше.
Чомги рассыпались в разные стороны. Маленькие, ободряемые тихими криками оставшегося родителя, стараются не отставать.
В нас проснулись охотничьи инстинкты, и началась погоня.
Лодка при каждом ударе весел слегка приподнимается и, разрезая воду, летит дальше.
– Правым! Правым!—кричит Кирилл.
– Нажми!
Утенок совсем близко. Он беспомощно озирается вокруг своими блестящими, как бисеринки, глазами и пускает в ход все способы бегства, которые он успел постичь за недолгие дни своей жизни. Вот он нырнул и плывет совсем близко от поверхности, так что видно, как оц работает лапками и крылышками; вот всплыл на поверхность, 100
чтобы подышать, и жалобно-жалобно попискивает и снова ныряет, стремясь добраться до тростников.
Он устал. Его движения становятся все более вялыми.
Не уйти!.. Кирилл подхватывает его рукой, и маленькое пискливое существо в плену.
Худенький, невзрачный в своей серенькой полосатой окраске, он вызывает чувство жалости, но мы горды нашей добычей и надеемся выкормить маленькую чомгу.
Спешим домой; у Кирилла за пазухой попискивает и копошится наш пленник.
Борковское озеро
Все отряды довольны: работа по озеру– началась.
Только „позвоночники" ворчат и хмурятся. После леса, полного птиц, переход на озеро, где обитают две—три чомги, не особенно радостен для нас. Правда, в озере много рыбы, и нам предстоит заняться ею, но это что,—работа в лесу куда интереснее!
И вдруг: -
. – Позвоночники! Радостная новость: на Борковском озере, в пятнадцати километрах от Чере-менца, есть много водной птицы!
– Кто вам сказал?
– Охотник!..
Оказывается, ребята" только-что вернулись из Югостиц, где беседовали с местным охотником, он -и указал на это озеро.
После непродолжительного обсуждения решили, что на Борковское озеро отправимся завтра.
Пошло нас шесть человек: пятеро ребят и Федор Леонидович. Пройдя около двенадцати кило-
мё'1'р68, МЫ АоДхбдйМ к густьШ блоковым зарослям.
– Ребятки, дальше дороги нет!—кричит Федор Леонидович.
Нет—и не надо! Вынимаем компас и карту,'намечаем направление и идем напрямик сквозь ольшняк. Вскоре он сменяется болотом, поросшим мелкой березой. Разуваемся и подвигаемся дальше, прыгая с кочки на кочку. Вскоре деревья редеют, и мы выходим на дорогу. Продвигаемся ближе к воде – вязкая почва переходит в сплавину, которая колышется под нашими ногами.
Вот мы у воды. Осматриваем озеро. Оно оказывается очень небольшим и наполовину заросшим водяными растениями. Неподалеку от берега виден островок, за ним – другой.
Охотник нас не обманул. Над озером носятся стаи птиц. Среди них мы узнаем сизых чаек и малых крачек, небольших изящных птиц с черной головкой и длинными, как у ласточек, вырезанными хвостами.
Решаем разделиться на два отряда. Ежик, Миша и Вася пойдут по берегу, а Кирилл, Женя и Федор Леонидович вплавь обследуют острова и заросли водяных растений. Место сбора после работы назначено на расстоянии километра отсюда у большой сосны.
„Сухопутный" отряд, уложив в свои заплечные мешки наши вещи, трогается в путь. Пора и нам.
Подходим к краю сплавины. Под нашей тяжестью она опускается, и мы – по пояс в воде.
– Плывем к островку!—командует Федор Леонидович.
Всплеск – и мы... остаемся на месте.
– Как тут плыть? Ведь это не вода, а какая-то каша! – возмущается Кирилл.
Кирилл прав: вместо воды нас окружает кисель вязкого ила, но так или иначе, а двигаться нужно, 102
и мы не то вплавь, не то ползком продвигаемся вперед.
Но вот и островок. Вскарабкиваемся на берег и собираемся итти. Но не тут-то было. Островок оказывается куском сплавины, при чем настолько топким, что ходить по нему невозможно.
– Нужно найти шесты, иначе мы провалимся, —'говорит, Федор Леонидович
Но где их тут найдешь? К счастью, здесь растет несколько березок, каким-то чудом укрепившихся на зыбкой почве, среди зарослей хвоща,рогоза и осоки. Добираемся до них и срезаем себе по шесту.
Над островом с криком носятся стаи крачек, сильно взволнованных нашим появлением.
Вероятно, здесь их гнезда. Надо поискать. Поиски непродолжительны. То там, то здесь мы находим настилы из сухих растений, устроенные прямо на сплавине. Это – гнезда птиц. Все они уже пусты, птенцы покинули их. Настилы из хвоща и осоки диаметром сантиметров 25 – гнезда крачек. Их мы находим на этом островке восемь штук. Настилы побольше, сделанные из пригнутой к земле осоки, принадлежат погонышам. А большие настилы диаметром в метр, смощенные из осоки и рогоза, принадлежат журавлям, которые, по словам охотниха, водятся здесь в большом количестве. Журавлиных гнезд мы нашли три штуки. С этим островком покончено. Сопутствуемые криком крачек, мы, не расставаясь с шестами, сходим с островка и двигаемся дальше.
Илу тут немного меньше, и плыть легче. Наш путь лежи г через заросли хвоща, окружающего нас плотной зеленой стеной. Плывем...
– Тише!—шепчет Федор Леонидович и указывает направо, где хвощ немного редел.
Мы обернулись и увидели большую стаю уток. Это были кряквы. Они мцрно плавали и ныряли,
ЮЗ
не подозревая о нашем соседстве. Кирилл свистнул, и утки с шумом снялись, но, пролетев немного, снова опустились в заросли.
Плывем дальше. Второй островок мало чем отличается от первого, но мы все-таки осматриваем его. Найдя несколько гнезд крачек и три журавлиных, продолжаем путь. Опять заросли хвоща. Здесь плыть уже нельзя, и мы прокладываем себе дорогу шестами. Долго тянется хвощ, кажется, что и конца ему не будет. Мы с Кириллом здорово устали, а Федор Леонидович, как ни в чем не бывало, продирается дальше сквозь заросли.
Наконец хвощ кончился, и мы увидали берег. До берега метров сто, но мы быстро проплываем это расстояние и вылезаем на берег. У сосны нас уже ждут „сухопутные" ребята. Высохнув и отдохнув, мы принимаемся за завтрак, рассказывая друг другу свои приключения. Перед уходом мы взбираемся на сосну, откуда видно все озеро. Заросли водяных растений покрывают около трети его, и нам в бинокль видно, как среди них плавают большие стаи крякв, чирков и других уток.
Однако надо засветло вернуться домой, приходится отказаться от дальнейших наблюдений. Нехотя слезаем с сосны и собираем свои вещи.
У рыбаков
Сегодня у меня специальное задание От отряда „позвоночников".
В деревне Ропти нужно отыскать старого опытного рыбака и расспросить у него возможно подробнее про рыболовство на Череменецком озере. Нигде, кроме Ропти, рыбаков-профессионалов нет.
Часа через два из-за поворота дороги показалась деревня. В первой же избе словоохотливая хозяйка цёрёйиёлйлй мнё есех мёётных рыболойбв. Большинство из них на покосе, но одного я все же застал за починкой сетей (рис. 15).
Я приступил к расспросам.
Рыбак отвечал охотно, и дело быстро пошло на лад.
Я узнал, что летом и осенью рыбная ловля здесь замирает и отходит на задний план – рыбаки заняты крестьянством.
Когда же озеро покрывается тонким льдом, среди рыбаков наступает оживление – начинается глушение. Пока лед еще не очень толст и поверхность озера не занесена снегом, крестьяне выходят на озеро, вооруженные массивными деревянными молотками или просто тяжелыми корягами. Заметив неглубоко подо льдом рыбу, сраз-маха разбивают лед над самой ее головой; оглушенная рыба переворачивается кверху брюхом, и рыбаку остается положить, ее себе в мешок.
В случае удачи можно наглушить таким образом четыре – пять килограммов рыбы, которая потребляется обычно самими рыбаками.
Глушат главным образом налимов, реже—щуку, плотву.
Кроме глушения, с этой поры начинается ловля так называемыми секушами, проще – ужение из прорубей, с той разницей, что длинную удочку здесь заменяют две коротенькие секуши (палочки), на которые наматывают леску. Улов здесь не больше удочного.
Настоящая же промысловая ловля начинается значительно позже, когда лед окрепнет настолько, чтобы выдержать лошадь, Тогда пускают в ход зимний невод. Он имеет четыреста метров в длину и до сорока метров в ширину.
Для ловли зимним неводом собирается почти вся деревня. Во льду на середине озера делают
%
ряд прорубей, расположённых прямоугольником. В одну из них запускают „крылья" невода, одно– вправо, другое – влево. Чтобы перетянуть невод от проруби к проруби, подо льдом просовывают длинный кол, к концу которого привязана крепкая тонкая бечевка, к концу бечевки—шнур, к шнуру—толстый корабельный канат, прикрепленный к самому неводу. Когда крылья обошли полукруг и сошлись на противоположной стороне прямоугольника у „вытяги", невод вытаскивают на лед, накручивая канат на вращающуюся бочку (ворот).
Зимним неводом вытягивают от трех до пяти тонн рыбы (преимущественно лещей). Большую часть улова сбывают на рынок в Лугу, остальное потребляется местным населением.
Несмотря на выгодность этого способа ловли, он не очень поощряется. Губится колоссальное количество рыбы, а ее и так становится в озере с каждым годом все меньше и меньше.
Ранней весной, когда озеро очистится от последних запоздавших льдинок, рыбаки начинают ставить переметы. Крепкий „английский" шпагат длиною около двух километров протягивается через все озеро, от одного бёрега к другому. Через каждые двадцать метров к шпагату привязывают десятиметровые веревочки с наживкой на конце. Это и есть перемет. Наживляют перемет мелкой рыбешкой всевозможных пород, просовывая крючок под жабры так, что конец его высовывается изо рта.
Если эта операция произведена умело, наживка остается живой все время стояния перемета в воде– ночь или две.
На перемет попадается всякая рыба'^– щука, налим, красноперка, лещ. За ночь удается вытянуть от трйдцати до пятидесяти килограммов.
Переметный улов также сбывается на рынок, но, конечно, он не может соперничать с уловом зимним неводом.
Рис. 15. Я приступил к расспросам...
Остальные способы весеннего и летнего лова-мережки, вятеря, сетки, маленькие невода-бредни– дают незначительный улов и не представляют особого интереса по своему устройству. Стоит остановиться на лучении. Хотя улов и здесь не превышает четырех – шести килограммов, но интересен самый спрсрб ловли: к носу лодки приделы-
вают железную лопату, на которой разводят яркий костер; ночью лодка бесшумно двигается вдоль берега, и рыбак при свете костра бьет острогой– большой металлической вилкой – спящую на дне рыбу.
Признаться, этот способ ловли' понравился мне больше всех остальных. На нем мы и закончили нашу беседу.
На рыборазводном заводе
В половине десятого „позвоночники" уже были в Наволоке. Цель их осмотреть – Второй государственный рыборазводный завод.
Быстро разыскали заведующего—местного крестьянина Г. А. Максимова – и под его руководством начали экскурсию.
Прежде всего он рассказал нам об истории и целях завода.
– Завод в Наволоке был организован в 1905 году и главным образом разводил форелей. После революции здесь стали разводить сигов и лещей. Сбор икры, вывод мальков и выпуск их в водоемы для пополнения сильно истощенного рыбного населения—вот основная задача завода. В прошлом (1926) году заводом было выпущено в озера 9 000 000 икринок, а в нынешнем году это число увеличилось до 22 000 000. Добыча икры, – продолжал он, – производится главным образом весной, когда у большинства наших промысловых рыб наступает время икрометания (нереста). Едва только стает лед, мы, работники завода, отправляемся на окрестные реки и озера, сговариваемся с тамошними рыбаками и начинаем массовую ловлю рыбы. В это время рыба ловится очень легко, и невода приносят ее сотнями килограммов. Как только рыба вытащена на берег, ее берут руками, ,108 быстрым движением пальцев выдавливают икру из самок и молоки из самцов в особые чаны и сейчас же выбрасывают рыбу обратно в воду, пока она не заснула...
– А как вы узнаете, самка или самец?—спрашивает Кирилл.
. – Так этого и не нужно знать заранее. Сначала выдавливают икру или молоки в небольшую чашку, а затем уже смотрят, что там, и выливают в тот или иной чан. Недозревшую икру собирают в отдельные-'ведра, чтобы дать ей время дозреть...
– А как отличить недозревшую икру? – перебивает Женя.
– Она туго выходит из рыбы. Да умеючи-то никогда не спутаешь. Вот часто бывает, что время нереста совпадает у разных видов рыб; тогда приходится гнать работу во-всю, чтоб поспеть и тут и там, так как подчас пропустить один —два дня значит– остаться без икры на весь сезон. Но такие случаи бывают редко, обычно удается собрать икру в срок. Теперь пойдемте на завод.
Максимов провел нас в небольшой домик на самом берегу Череменца, совсем непохожий на то, что связывается в уме со словом „завод"..
Небольшая светлая комната. По ссредь-гл дья длинных узких стола со стеклянными аппаратами; небольшие бассейны для мальков вдоль стен, столик, полки; над столом плакаты, иллюстрирующие работу завода.
Когда мы осмотрелись, Максимов продолжал:
– Собранную икру свозят сюда, на завод, и оплодотворяют молоками...
– В какой пропорции?—спрашивает Женя, на чьей ответственности все цифровые данные.
– На ведро икры достаточно чайной ложки молоков. Оплодотворенную икру помещают в эти аппараты, – указывает он на ряды стеклянных
сосудов, очень похожих на перевернутые бутыли без дна.—Вы видали пруд перед заводом? Он питается ключевой водой и расположен значительно выше уровня озера. Мы использовали его для обслуживания завода. Из пруда вода по трубам поступает на завод, проходит через горлышко всех аппаратов по оч.ереди, выливаясь затем прямо через край, и дальше течет в озеро. Проходя сквозь аппараты, струя воды шевелит и обмывает находящуюся там икру.
– Икра каких рыб идет на разводку?—спрашивает кто-то из ребят.
– Большей частью—сиговая, лещиная, лососи-ная; реже – корюшки, налима, красноперки. Не всякую икру, конечно, можно раздобыть ц окрестных озерах. Например, сиговую икру привозят с Чудского озера; лососиную – с северных рек. Сиговая икра есть у нас и сейчас вот в тех аппаратах. Мелкая и темная, она все время движется под сильной струей воды. Сквозь тонкую оболочку икринок проглядывают блестящие точечки—радужная оболочка глаз. А вот и лососиная икра: она– полная противоположность сиговой: крупная и розовая, она неподвижно лежит на стеклянных рамах, обмы.ваемдя проточной водой, и глаза будущих мальков обозначились черными точками.
– А это что такое?
Два крайних аппарата наполнены какой-то серой рыхлой массой, напоминающей ил или песок.
– Это—лещиная икра. Она обладает клейкой
поверхностью, и если прямо опустить ее в аппараты, то она склеится в комки и скоро погибнет. Потому икру сначала перемешивают в воде с мелким песком: клейкость слабеет, и икринки перестают липнуть друг к другу. Благодаря этой операции удается вывести изрядный процент мальков лещей. *•
. Икры корюшки в данный момент на заводе не оказалось, но Максимов показал нам ее в заспиртованном виде. Она поражает своей микроскопической величиной, что особенно бросается в глаза при сравнении с крупными горошинами лососиной икры.
За время пребывания в аппаратах гибнет около двадцати процентов икринок. Мертвые икринки всплывают наверх, и их старательно вылавливают каждый день, чтобы они не заражали других.
Кто-то из ребят заинтересовался дальнейшей судьбою икры. Максимов ответил:
– За несколько дней до выхода мальков икру укладывают на специальные марлевые рамы, смачивают водой и плотно упаковывают в деревянные ящики со льдом, выстланные изнутри сырым мхом и соломой. В таком виде икра может безболезненно-совершать многодневные тысячекилометровые путешествия. Таким образом икру доставляют в самые отдаленные уголки Союза и там пускают в местные реки и озера. Обычно мальки приживаются на новом месте очень легко и через несколько лет становятся промысловыми рыбами. У нас на Череменце рыбаки вылавливают уже довольно порядочных– сигов, а пустили туда мальков мы совсем не так давно.
С сачком
„Беспозвоночники" давно уже ждут работы по озеру. Здесь им обеспечена верная добыча: водоемы всегда богаты живностью, вне зависимости от погоды, которая порядком помучила энтойологов во время работы на лугу и в лесу.
Но лодка у нас одна, и приходится разбиться на две группы: одна отправляется на лодке, другой приходится итт-и в брод у берегов.
Ш
Разумеемся, ё лбдке работать и интереснее и значительно легче, чем путешествовать с плотом в брод, беспрерывно спотыкаясь о подводные коряги и то-и-дело погружаясь по горло.
В таких условиях нам предстояло работать около трех часов. Но никто не унывает; храбро лезем в воду, погрузив на плот сачки, банки и тетради для записи.
Ловим мы в определенном порядке, по очереди во всех зонах, и все пойманное тщательно записываем, чтобы потом иметь возможность произвести сравнение населенности различных зон.
Начинаем с прибрежной зоны осок, а затем переходим в хвощ.
Юра берет сачок и начинает шарить им в воде. Зацепляется при этом за какую-то корягу и, потеряв равновесие, хватается за плот. Все наше снаряжение чуть не потонуло. Положение спасает Женя, успевший во-время схватить с полдесятка банок и все тетради.
Первый лов не приносит ничего интересного.
Начинаем работать двумя сачками, но и – они приносят нам только немногочисленных моллюсков, водяных клещиков, изредка жуков и их личинки.
Озеро не оправдало шших надежд. Номы все же проходим весь данный нам маршрут, надеясь пополнить первоначальные данные. Безрезультатно.
Дома узнаем, что и ловы, делавшиеся с лодки в более глубоководных зонах, тоже не дали много материала.
После некоторых спсров приходим к заключению, что этому виней глубина озера, сравнительно небольшое’ распространение растительности и низкая температура воды.
Чтобы проверить свои предположения, решаем поискать лучше прогреваемые мелкие водоемы 112
С. более богатой растительностью. Их мы НйХОдЙ'м в соседнем селе Наволок.
На следующий день направляемся туда вместе с „позвоночникамиидущими на рыборазводный завод за дополнительными материалами.
Уже первый сачок приносит нам большое количество живности.
Какое здесь богатство форм по сравнению с озером!
Среди захваченной сачком со дна элодеи копошится целый мир существ: медленно ползут, цепляясь за растения, личинки стрекоз, старается удрать маленький жучок, поспешно убегает водяной паук, а на самом дне лежит множество моллюсков, водяных клещей и каких-то личинок.
. Часть животных сейчас же размещается по банкам, а все ненужное, лишнее выкидывается вон. Сачок снова опускается в воду.
Каждый улов приносит что-нибудь интересное: то пиявок, то новых моллюсков или жуков. Попадается несколько хищников: большой жук-плавунец, нападающий на тритонов, мелких рыбок и лягушек, и его не менее свирепая личинка; гладыш-клоп, плавающий всегда кверху брюшком и тоже– весьма опасный для мелких рыбешек; и наконец медлительная, с плоским широким телом и клещевидными передними лапками личинка водяного скорпиона-нэпы.
Однако прудов еще много, нельзя долго задерживаться на одном, пора итти к следующему.
Здесь среди знакомых нам животных попадается новое, весьма интересное по своему виду: черное, с узким и длинным телом, тремя парами ножек и крепкими челюстями. Это – личинка жу-ка-водолюба. Она, как редкость, попадает в отдельную баночку.
Мы тщательно обследуем все пруды и записываем на заранее заготовленные карточки результаты каждого лова.
Наши банки кишат живностью.
Пора домой. Работы еще много. Животных надо частью разместить по аквариумам для наблюдений, частью опустить в формалин для коллекции. Придется посидеть и над дневниками, занося в них итоги работы.
ВОЗЛЕ МЫЗЫ
Не всегда наша исследовательская работа требовала специальных экскурсий. Многие задания мы могли проводить и не уходя далеко от мызы.
„Беспозвоночники" нередко целые дни работали в парке, „позвоночники" тут же разрывали кротовые норы, младшая группа занималась нивелли-ровкой.
И тут было достаточно тем для работы.
С планшетом в руках
В расписание работы географов сегодня значится планшетная съемка. Беремся за ее выполнение.
Задание – провести маршрутную съемку по пути: мыза – нижняя дорога – барсучья дорога – верхняя дорога – мыза.
. Работающих сегодня много, так как к отряду примкнули свободные ребята и даже Сергей Владимирович. Его мы отправляем вместе с Васей вперед для нанесения на план ландшафтов и выделяющихся предметов по обеим сторонам дороги. Они приступают к работе: Вася отправляется по намеченному пути, внимательно считая свои шаги. Задним шагает Сергей Владимирович, ежеминутно оглядываясь по сторонам.
– 100, 101, 102, 103, 104...
– Стоп! – останавливает Сергей Владимирович своего спутника, узнает число шагов и аккуратно записывает у себя в блок-ноте:
„104 шага. С правой стороны дороги лежит большой, сильно поросший мхом валун, рядом с ним растет сосна. С левой стороны попрежнему картофельное поле".
Вася снова может отмеривать шаги, покуда Сергей Владимирович не остановит его для записи очередного валуна или кустика.
Другая группа взяла на себя собственно съемку. Их трое: Ежик, наподобие Васи, играет роль счетчика, Нюра и Женя орудуют с планшетом. Это—самая обыкновенная папка, на которой медными кнопками прикреплена клетчатая бумага, а в одном из углов неподвижно закреплен компас. К планшету надо еще прибавить трехгранную линейку, разделенную на сантиметры и милимет-ры, карандаш и резинку. Вот и все наше снаряжение.
Техника съемки не сложна, и Нюра, производящая ее впервые, быстро делает успехи.
Дорога идет довольно прямо, но затем делает небольшой поворот на восток и скрывается за группой кустарников, около которых "белеет ствол молодой березки.
Приступаем к съемке. В одном из углов бумаги ставим исходную точку, затем несколько поворачиваем папку, ставим северный конец стрелки компаса на букву N (Nord – север) и осторожно поднимаем планшет до уровня глаз, стараясь не вызвать отклонения стрелки. Теперь приставляем нашу линеечку к намеченной на бумаге точке, смотрим вдоль по верхнему ребру линейки и направляем его так, чтобы оно прямо „смотрело" на замеченную нами березку. Визируем, т. е. совмещаем ребро линейки с намеченной ^ами тоцкой – березой. Готово, № все совместилось. Планшет опускаем и прочерчиваем карандашом линию вдоль установленной линейки. Первая линия готова.
Ежик идет к березке, отсчитывая шаги... 126! Откладываем это расстояние в масштабе на нашей первой линии и визируем от новой точки новое , направление, воспользовавшись каким-то колом, вбитым при дороге. Новая черта, и так шаг за шагом, мы получаем на бумаге изгибающуюся линию нашей нижней дороги. А вот и верхняя дорога, по которой мы должны повернуть обратно к дому. На бревнышках, приготовленных для починки моста, сидят' Сергей Владимирович и Вася, поджидая нас.
Теперь дело пойдет быстрее: верхняя дорога менее извилиста, чем нижняя, да и практика некоторая у нас уже есть.
Досчитываем последние шаги, делаем последние визировки и подходим к нашей конечной и начальной точке—мызе. На бумаге запечатлена замкнутая кривая—маршрут нашей съемки. Погрешность есть: все же начальная и конечная точки несколько не совпали," ну, да это не такая уж беда Ошибка совсем маленькая, тем более, что это—еще черновик. Надо будет вычертить все начисто и нанести на план все предметы и детали ландшафта, записанные Сергеем Владимировичем.
В шалаше
Наши орнитологи чрезвычайно воодушевлены. Ha-днях начнутся наблюдения над выкормкой птенцов.
Участники наблюдений вербуются из всех отрядов, и „позвоночники" до того заинтересованы в успехе своего предприятия, что даже прекратили свои издевательства над ботаниками-
Щ
Нужно установить: чем кормит птица своих птенцов? Сколько и какого корму приносит за день? Когда начинает и кончает кормить? Полезной или вредной является эта птица?
Для разрешения этих вопросов необходимо дежурить у гнезда в течение почти целых суток. Такая работа одному наблюдателю, конечно, не под силу, и на помощь отряду „позвоночников" вызвались несколько человек из ботаников и „беспозвоночников". Таким образом получилась группа в-десять человек.
Принялись за выбор подходящего гнезда. Как на зло, ни одно из гнезд ни в парке, ни в Яблоновом саду не подходило для наблюдений: в одном были еще яйца, а в другом птенцы уже вылетели. Поиски новых гнезд не сразу увенчались успехом, но в конце концов мы нашли подходящее гнездо. Оно принадлежало сброкопуту-жула-ну и было свито на кустике вишни в Яблоновом саду. Правда, у гнезда был недостаток: оно-расположено на полянке, и наблюдателю негде спрятаться. Но мы пренебрегли этим обстоятельством и решили построить шалаш.
Достали жерди, наломали в соседней роще ольховых ветвей, и через час в двух метрах от гнезда был готов шалаш. В стенке, обращенной к гнезду, было оставлено небольшое отверстие для наблюдений, в противоположной стене устроили вход. Для того чтобы наблюдатель мог сидеть и писать, в шалаше был поставлен большой чурбан– стол – и чурбан поменьше – стул. На стол для удобства набили доску, и этим меблировка нашей наблюдательской станции была закончена (рис. 16).
Чтобы приучить птиц к шалашу, мы оставили на два дня это место.
Наблюдение должно было производиться в течение восемнадцати часо.в,
Д8
От наблюдателя требовалось большое йапря-жение внимания, и мы решили сменяться через каждые полтора часа.
Ровно в час ночи, захватив тетрадь и часы, вышли первые наблюдатели. Но они не видели ничего.
Стало светать, и первых наблюдателей сменили вторые. Все птицы уже проснулись, но самка все еще не вылетала.
Рис. 16. Разрез нашего шалаша.
В четыре часа на яблоню рядом с гнездом сел сорокопут-самец.
,В четыре часа одиннадцать минут к гнезду подлетел выводок овсянок. Самец сверху кинулся на них и после короткой драки обратил их в бегство.
Наконец в пять часов тридцать шесть минут самка вылетела из гнезда. Проснувшиеся птенцы стали пищать и открывать рты.
В пять часов пятьдесят три минуты самка начала кормить птенцов (рис. 17). Вначале она, подлетая к гнезду, очень беспокоилась: ее, очевидно, пугал шалаш, но потом привыкла и стала спокойно кормить. Самец в кормлении участия не при-йймйл. ёсе время сидел он рядом на яблоне, из-редка улетая кормиться. Самка прилетала в среднем каждые пять – шесть минут, иногда же пропадала довольно долго. В ее отсутствие птенцы отчаянно пищали.
В двадцать часов двадцать минут самка кончила кормить и села в гнездо.
Таким образом кормление продолжалось четырнадцать часов четырнадцать минут. За это время самка прилетела с кормом 146 раз. Каждому птенцу досталось не менее чем по тридцать насекомых: Принесенный корм состоял из 68' гусениц, 32 мух, 25 бабочек, 10 жуков, 3 дождевых червей и 8 насекомых, которых невозможно было разглядеть.
Чтобы проверить полученные данные о выкармливании, мы'решили провести еще одно наблюдение, и через четыре дня наблюдатели опять засели с ночи в шалаше. Но в этот раз было много происшествий. Вот что говорит запись в тетради.
„Три часа пятьдесят одна минута—самка вылетела из гнезда. Пять часов двадцать минут-^самка вернулась с кормом, но не дала его птенцам, а села рядом. Пять часов тридцать пять минут—в кустах закричала сорока. Над гнездом пролетел хищник (не разглядел, какой). Сорокопуты страшно волновались. Так продолжалось почти до десяти часов. В течение этого времени сорокопуты, перелетели с места на место, кричали, пищали, и самка не кормила птенцов. Кормление началось только в девять часов пятьдесят три минуты. В продолжение дня к гнезду несколько раз подлетала ворона, .при чем сорокопуты начинали отчаянно волноваться, но все же день прошел благополучно. В двадцать часов сорок восемь минут самка перестала кормить, а в двадцать один час сорок восемь минут она села в гнездо.
Кормление на этот раз (из-за утренних волнений) продолжалось десять часов сорок ' одну минуту. За это время самка 147 раз прилетела с кормом и принесла 52 гусеницы. 35 мух, 18 дождевых червей, 15 бабочек, 8 жуков, 6 стрекоз, 6 куколок бабочек и 7 не различенных насекомых. Новой пищей были
Рис. 17. Самка вернулась с кормом.
стрекозы и куколки, которых не -было в первый раз, вероятно, благодаря их твердости; теперь же подросшие птенцы уже могли их есть.
Судя по "корму, принесенному птенцам, можно сказать, что сорокопут-жулан является очень полезной птицей, так как за исключением стрекоз и дождевых червей в корм его птенцам идут вредители.
.Такие наблюдения с точным учетом истребляемых 'птицами насекомых, как нельзя лучше, пригодились нам, когда мы агитировали среди школьников за устройство Дня птиц весною.
Ш
На следующий день гнездо опустело. Возможно, что птенцов съел кто-нибудь из хищников, так напугавших вчера сорокопутов, а может быть, напуганные родители перенесли их в более безопасное место.
На защиту фруктового сада
Сегодня „беспозвоночники" собиратотся обследовать плодовый сад соседнего совхоза. Сад сильно запущен и, хотя в нем более двухсот деревьев, совершенно не приносит урожая.
– Тяжелая глинистая почва, низкое место, где долго застаивается весенняя вода, полное отсутствие ухода... – перечисляет нам заведующий огородом причины печального положения сада.—Все рабочие руки совхоза поглощены огородом, а сбор урожая в саду – дело случая. Впрочем, с этого года на сад собираемся обращать больше внимания,—заканчивает он свои пояснения.
Для энтомологов этот запущенный сад оказывается ценной находкой.
Разбившись на группы, ребята приступают к обследованию сада. Путем тщательного осмотра всех частей дерева нужно выяснить имеющиеся повреждения и отыскать их виновников. Прежде всего осматривается листва, затем кора стволов и ветвей. Необходимо обратить внимание на завязи плодов и уцелевшие с весны завядшие бутоны.
Найденные насекомые и образцы повреждений раскладываются по коробочкам и пробиркам вместе с черновой этикеткой, указывающей, где был найден данный образец. Дома весь этот материал будет разобран.
