Текст книги "Юные натуралисты в краеведческой экспедиции"
Автор книги: авторов Коллектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
Через десять минут мы у цели. Похоже, что мы попали в колонию насекомых: их здесь множество.
Из-под ног взлетают хищные жуки-скакуны, охотники за мелкими насекомыми. Тут же прыгают зеленые цикадки, питающиеся соком растений. Изредка залетают мухи и садятся на раскаленный песок погреться на солнышке.
Но брльше всего здесь одиночных пчел и ос, строящих в песке свои норки. Эти норки, предназначенные для личинок, уходят в глубь почвы на 15—20 см.
Найдя группу таких нор, мы останавливаемся для наблюдений. Вскоре из одной норки выталкивается песок, и вслед за тем появляется сама строительница; через несколько секунд она скрывается обратно. Около норки лежит уже изрядная кучка песку – работа подвинулась далеко.
Другие норки, кажется, уже закончены; мы решаем раскопать одну из них. Копать надо очень осторожно, а главное—не потерять хода. Но для этого есть простое средство: мы заталкиваем в ход стебелек и копаем вдоль него.
Последнее движение совка—и перед нами открывается небольшая круглая камера, сплошь набитая цикадками. Они совершенно неподвижны, но не мертвы и имеют свежий вид и мягкие покровы. Оказывается, осы не убивают пойманных насекомых, а только парализуют их уколом жала. Таким образом они сохраняют пищу для своих личинок свежею. В норке восемь ячеек с личинками. Сколько труда затрачивает одна оса на заготовку пищи для своего потомства^—в общей сложности здесь собрано около трехсот цикадок!
Но нельзя слишком долго задерживаться на одном, пора переходить дальше..
Начинаем раскапывать соседнюю норку, в которую, как мы заметили, только-что вошла пчела-андрена.
После продолжительной работы перед нашими глазами открывается внутренность постройки. Это– большая полость, в которой висит прикрепленная кверху, искусно сделанная из песка гроздевидная кучка ячеек (рис. 8).
Все ячейки наполнены цветочной пыльцой – пищей, личинок. Они уже запечатаны; только одна еще открыта, над ней пчела работает сейчас, склеивая песчинки слюной.
Наши художники садятся зарисовывать. Остальные решают продолжать раскопку норок.
В одной из них обнаруживаем какие – то свернутые из листьев и похожие на сигаретки Трубочки. Это—работа Рис. 8.. Норка андрены. одиночной пчелы-мега-
шилы. Она выстилает стенки своей норки кружками, вырезанными из листьев, и делает из них искусные трубочки.
Зарисовки окончены, но нам хочется сохранить и самую норку, чтобы привезти ее в город.
Для этого ее надо вынуть вместе с куском почвы.
Тщательно работая ножом, удаляя слой за слоем крепко сцементированный' песок, Женя выделяет целый кусок грунта с норкой. ^Подравнивая его с блоков и придав ему более или менее правильную форму, мы укладываем нашу добычу в коробку на слой ваты.
Здесь нужна большая осторожность, но мы благополучно кончаем эту работу и несем наш „монолит" домой..
НА ОЗЕРЕ
Намеченная планом работа по лесу подходит к концу. Теперь очередь за озером. Предстоит снимать профили, измерять температуру и прозрачность воды. Все это ново для нас, а то, что работать придется с лодки, придает особую заманчивость этому делу.
На север
Череменецкое озеро довольно велико: длина его.– около четырнадцати километров, а наибольшая ширина – около двух. Глубины же нам предстоит найти самим, так как мы – первые исследователи этого водоема.
Места съемки профилей, т. е. тех поперечных сечений, где будут измеряться глубины озера, мы заранее намечаем на карте. При этом выяснилось, что необходимо поработать и в северной, удален-. ной от нас части озера. Для осуществления этой задачи придется снарядить несколько ребят в двухдневную экскурсию на север. Самостоятельно, без руководителя должны будут исследовать всю северную оконечность озера. Задача ответственная!
• Но разве не заманчива перспектива самостоятельной дальней экскурсии на лодке?
Желающих много; без споров не обошлось.
Наконец выборы по отрядам произведены, и мы—четверо участников „северной экспедиции“—
собрались на северном балконе: от ботаников– Тамара, от „беспозвоночников"—Женя, от „позвоночников"—Кирилл и Ежик—от географов.
Сообща вырабатываем расписание нашего дня. Выезжать решили рано утром пятнадцатого, а накануне подготовить все необходимое снаряжение и продукты.
14 июля наша разборочная превратилась в мастерскую... Примус не смолкал в течение всего дня. Воздух пропитан керосином. От прожигаемого раскаленными докрасна прутьями дерева шел дым... Грязь, пыль, грохот...
Лица работников красные, вспотевшие, грязные... А посреди них—Федор Леонидович, то гнущий толстенные железины для якоря „кошки", то натягивающий проволочные растяжки для „адской машины".
Наконец все кончено.
Час ночи...
Берем весла, уключины, лампу, приготовленные приборы и спешим к озеру.
Несколько человек садятся в лодку и при свете лампы производят испытание приборов. Все хорошо.*. Приборы действуют без отказа, а особенно наша гордость—„адская машина" – самодельный ворот для лота и других инструментов (рис. 9).
Теперь скорее спать.
Работа северной экспедиции
Утром встаем чуть свет.
Последние приготовления... Солидный завтрак... Грузим все вещи в лодку и-отчаливаем от берега.
На руле—Кирилл. Тамара и Женя– на носу, а Ежик—на веслах.
Поровнявшись с монастырем, начинаем напосить на карту расположение зон тростника и ситника, '78
А вот и дом отдыха „Красный вал", где мы должны переменить лодку. Ведь работать на нашем „дредноуте" немыслимо. Оставляем в залог экспедиционное удостоверение и свой утлый челн; взамен– получаем совсем приличную лодку.
Наше внезапное появление и странное – снаряжение привлекли внимание отдыхающих. Один из
Рис. 9. Наша гордость—адская машина...
них, узнав, что мы из экспедиции, с се}1§езным видом спросил:
– Вы что, из Академии Наук?
Этот вопрос поверг нас в некоторое смущение, так как едва ли наш облик мог соответствовать виду сотрудников Академии.
Первый профиль снимаем под дождем. Вода смывает записи в тетради нашего секретаря – Жени. „Адская машина" работает великолепно. От мокрого линя в стороны летят брызги, а свинцовые пломбочки, отмечающие метры, постукивают о передаточный ролик.
По мере приближения к восточному берегу дождь стихает, и гидробиологией мы занимались уже в более благоприятной обстановке.
Малочисленность „беспозвоночного населения", связанная с низкой температурой воды озера, сразу же бросилась нам в глаза: кое-какие моллюски, красные водяные клещики да мелкие водяные жуки—вот и все, что мы поймали в прибрежных зарослях.
. Второй профиль снимали севернее, по'чти в самом конце озера, и в конце концов въехали в Ро-потку небольшую речку, вытекающую из озера. Ропотка сцльно заросла ситником, тростником, хвощем и частухой. Подгоняемые быстрым течением, мы устремились по ней, все более и более удаляясь от озера. Женя занималась то ловлей многочисленных стрекоз, то выволакиванием сачком всякой живности, которой в этих густых зарослях оказалось куда больше, чем в озере.
Кто-то благоразумно предложил двигаться обратно, но первые же попытки двинуться против течения оказались не легким делом.
А тут еще на нас обрушились полчища москитов.
Девочки поспешили залезть с головой под пальто, Кирилл, забыв о своих обязанностях рулевого, напя'йил себе на голову сетку, а Ежик, заживо съедаемый москитами, обливаясь кровью, безуспешно пытался выехать из реки в озеро, заезжая то в „зону ситника", то в „зону тростника" и всякий раз поднимая на воздух новые сонмы крылатых разбойников.
– Кирка, да рули же ты наконец!—кричит он.
Из-под сетки появляется физиономия рулевого. Вдруг новая беда: исчезло кормовое весло.
В поисках весла спускаемся вниз по течению, опять поднимаемся вверх и еще не скоро выходим в озеро.
Одно утешение во всем этом, что помимо москитов мы познакомились с сам )й Ропоткой, ее растениями и водными обитателями.
Надвигаются сумерки. Пора на ночлег, а'гто скоро стемнеет. Быстро разбиваем лагерь, и ~ве-
Рис. 10. Вечер застает нас;у костра.
чер застает нас у костра. Костер потрескивает и бросает красноватый свет вокруг себя (рис. 10). Направо возвышается груда одеял; под ними—Кирилл. По другую сторону костра калачиком свернулась Женя. Тамара в мечтательной позе сидит у костра: она—дежурный.-
Кто как, а Еж в лодке. Голова под кормовой скамейкой, ноги на противоположной лавке, а бок подпирает приступочка для ног. Он находит эту позу весьма удобной и мигом засыпает.
Но вскоре сильный всплеск воды заставляет его проснуться.
В чем дело? Оказывается, Тамара „нечаянно" уронила в воду ветку. Знаем мы эти „нечаянно"! Наверняка чего-нибудь струсила и решила разбудить одного из нас...
На другой день ребята проснулись рано, часа в четыре мы опять были в лодке.
Едем на другой берег. Там делимся на две группы: Тамара и Кирилл едут работать по ботанике, а Ежик с Женей остаются работать в сосновом бору.
По возвращении ребят с ботанической работы (они обследовали в самой северной части озера растительные зоны) мы принимаемся за очередной профиль (рис. 11).
Пересекаем озеро у мызы Львова. Оно здесь совсем узкое...
Прибрежная мелководная зона невелика; за нею сразу же обрыв, и зат.ем глубина быстро, подчас резкими скачками увеличивается.
25 метров! 26! 28! 29! Опять 29! 28! 27! Становится мельче. Это—самое глубокое место в.озере. Все это нас очень занимает. Каждый старается представить себе эти 29 метров, которые только-что были под нами.
Идем вдоль берега и вскоре пристаем у очередного дома отдыха со странным названием: „Марусина дача".
Решаем поработать здесь по ботанике. Для измерения зон приходится лезть в воду.
У берега – ловим сачком, а затем, оставив девочек на берегу, бултыхаемся с лодки в воду.
Дно, как и всюду, мягкое, песчаное, но изобилующее ключами с холодной водой, очень характерными для всей этой части озера. В некоторых местах вода здесь никогда не замерзает.
После купанья налегаем на землянику, растущую во множестве на вырубке. Пора ехать, но как тут оторваться от ягод!
Домой
Вот и пристань „Красного вала11. Сдаем лодку’ получаем обратно наш челн и, уложив вещи на свои места, двигаемся дальше. По дороге домой нам предстоит еще поработать по ботанике и гидробиологии у монастыря.
Грести трудно, все порядком устали, а кроме того, наш „дредноут" не сравнить с шлюпкой из „Красного вала".
Северо-восточный ветер гонит облака. Еще не– ' давно гладкая поверхность озера покрывается небольшими волнами.
Ветер свежеет. Север сулит мало хорошего: небо там темноё-темное.
Надо нажимать, тем более, что и волнение усилилось.
Чем ближе к монастырскому берегу, тем сильнее непогода, и вот уж волны начинают захлестывать нашу лодку.
Нависла туча... Упали первые дождевые капли, еще и еще, и начался настоящий потоп.
Еще несколько последних гребков—и нас сраз-маху бросает о берег; борт лодки сокрушенно крякает. Скорее в лес! Оба пальто—девочкам, и они – скрываются где-то за ельником.
Привязываем кое-как лодку... Кирилл спешит укрыться. Поворачивается и Ежик, но оглядывается на лодку: волны бьются о камни, в любой 84
момент ее может отнести; Ежик решает оставаться на месте.
Что это? Словно маленький камешек, пущенный из рогатки, ударил в скамейку лодки. Удары становятся все чаще и чаще, и крупные градины обильно посыпались С неба.
Треск падающего града, вой ветра, шум бьющихся о берег волн и стоны гнущихся под напором ветра столетних елей слились в какой-то фантастический концерт.
„Пусть с лодкой делается что угодно, но. нет больше сил терпеть удары градин по обнаженному телу“,—решает Ежик и спасается (весьма относительно) под елкой.
Сразу стало холодно. Кирилл старается согреться, бегая вокруг часовни. Своими прыжками и дикими воплями он как нельзя более подходит к окружающей обстановке.
Девчата куда-то запропастились. После долгих призывов появились Женя и Тамара и уступают одно пальто.
Но всему есть конец, и постепенно прекратился град и дождь и ветер.
Идем к лодке—она наполовину в воде. Откачиваем ее и едем домой.
Нас заметили и выбежали встречать.
Вот они все на берегу:– Женька, Вася, Коля, Нюра, Миша, Федор Леонидович, Сергей Владимирович...
Как хорошо очутиться дома!
Сообща тащим на мызу намокшие вещи. Старательно отжимаем их, выливаем воду из „непромокаемых" мешков и к великому удовольствию ботаников обнаруживаем, что гербарий все же остался сухим.
Сегодня отдыхаем, а завтра принимаемся за обработку материалов, так как послезавтра мы должны будем отчитаться в своей работе на экспедиционном собрании. Основной доклад поручили Тамаре; он посвящен исследовательским результатам нашей работы. Ежику же нужно будет рассказать о методах работы и сделать соответствующие выводы из нашего первого опыта большой самостоятельной экскурсии.
К черчению профилей привлекаем даже кое-кого из ребят, а с монтировкой гербария и коллекций беспозвоночных справляемся сами.
Интерес у ребят, к экспедиции большой, а потому собрание, вероятно, пройдет оживленно.
Наши гидрологи
Северная экспедиция, начавшая работу по озеру, вернулась вчера. Теперь можно и остальным приняться за работу. Как на зло, в первый день работы с утра дует .сильный ветер; озеро, еще вчера такое спокойное, сегодня все в белых барашках.
– Неужели хоть к вечеру не успокоится?!
– Вот досада!
Ноют ребята и уныло поглядывают то на озеро, то на облачное небо.
Но ветер стих так же внезапно, как и начался. Быстро собрав все необходимое, мы бежим к озеру и усаживаемся в лодку.
Нас всего четверо, и каждый имеет определенную должность, соответственно которой и занимает место в нашей лодке: на носу устроился секретарь с тетрадкой и карандашом наготове; дальше поместился гребец; остальные двое—на корме у приборов. Особого внимания заслуживает наша „адская машина". Несмотря на такое страшное название, она служит весьма мирным целям: это самодельный ворот с двумя горизонтальными валиками, на которые намотаны лини (веревки, разделенные на метры, для измерения глубин). Оба валика укреплены на вертикальной стойке и снабжены ручками, дающими возможность их быстро вращать и наматывать линь.
Лодка идет вдоль восточного берега к Плит-кину носу, от которого мы и должны пересечь озеро. Причаливаем к берегу кормой и выбираем точку на противоположном, западном берегу, на которую мы должны будем держать направление при съемке профиля. Точка найдена... Все-готово.
Делаем промер у самого берега, где глубина достигает десяти сантиметров.
– Раз! Два! Три! Четыре!—считает гребец и на десятом гребке тормозит.
– Стоп!
Тяжелый лот (рис. 12—5), натягивая размеченный пломбами на метры линь, "быстро уходит под воду.
Глубина пустяковая.
– Один метр,—сообщает Ежик, вытащив лот, и секретарь пишет:
„10 гребков—1 м.“
Идем дальше. Опять десять гребков—опять промер. При этом все время нужно следить за тем, чтобы лодка шла по прямой линии.
Становится все глубже и глубже.
Три метра, пять, шесть, затем сразу восемь, потом семь—как-раз против места впадения реки Куксы. Это она нанесла целый метр грунта.
А каков грунт? Узнаем это, смазав салом нижнюю сторону лота: сало приносит нам со дна приставшие песчинки.
Еще несколько раз линь показывает семь метров, но затем опять восемь—в дне снова впадина. Это будет как-раз середина профиля. Делаем здесь более'длительную остановку и извлекаем диск Секки, белый металлический круг, подвешенный к линю на трех шнурках (рис. 12 – 7). Этот прибор, над которым так много трудился Женя, старательно покрывая его белой краской, поможет нам определить прозрачность воды.
Миша спускает диск с теневой стороны лодки, и его белый круг, уходя под воду, становится все темнее и темнее.
Один метр! Два! Три!
Останавливаем диск и даем глазу привыкнуть... Нет, еще видно. Еще полметра—и он исчезает... Опуекаем еще на полметра, -т. е. до четырех, затем медленно поднимаем вверх; через полметра он снова становится заметным. Стало быть, луч света проникает на глубину трех с половиной метров. Помножив это число на два (так как луч света должен пройти расстояние не только от поверхности до диска, но и обратно), получаем семь метров. Это и будет прозрачность воды.
Теперь надо измерить температуру на различных глубинах, а затем можно и профиль доканчивать.
Отцепляем диск и прикрепляем на его место „батометр". Это—бутылка, подвешиваемая к линю на двух шнурках; третий же, более Короткий, присоединен к пробке (рис 12—3). При помощи этой бутылки мы можем доставать с какой нам угодно глубины воду и затем измерять ее температуру. Снабдив батометр солидным грузом, мы на лине спускаем его за борт.
Так! Нужная глубина достигнута.
Коля берет в руки линь и резко дергает его вверх; это неминуемо влечет за собой выскакивание пробки из горлышка и наполнение бутылки водой. Этот момент легко узнать по пузырькам воздуха, поднимающимся тогда из батометра. Ждем, пока, пройдут пузыри, и быстро тянем батометр наверх.
Рис. 12. Снаряжение, гидрологов.
/—линь, 2—„кошка’ напалке, 3—батометр с грузом (на рисунке не видна вторая бечевка, которая обхватывает горлышко бутылки), 4—самодельная драга, S—лот, 6—поплавок для измерения скорости течения, 7—диск Секки, 8—футшток.
Проникновения в него воды из верхних слоев бояться нечего,– так как этому будут мешать узкое горлышко и вода, успевшая заполнить ^его ранее. Рука уже устала вертеть ручку „адской машины", но вот над водой появилось горлышко бутылки.
Мигом опускаем в воду батометра термометр, и узнаем температуру на глубине. Обычно там на два—три градуса холоднее, чем у поверхности.
И снова заскрипели уключины и застучали пломбы линя на ролике.
В этой части озеро совсем не глубоко—всего восемь метров, и уже на сто восьмидесятом гребке начинается повышение дна. На двести пятидесятом гребке (четыре метра) мы встречаем белую кувшинку, дальше возвышаются Шуршащие тростники, ситники, преграждающие нам путь темнозеленой стеной, а поближе к берегу их сменяют хрустящие под лодкой хвощ да осока. Грести трудно, но вот последний гребок, лодка наезжает на берег, толчок—и мы едва не падаем. -
Профиль кончен...
„ Ежик садится на весла, сменяя уставшего Колю, и направляет лодку наискось к мызе, лишь изредка останавливаясь, чтобы посмотреть на выводок уже подросших крякв или стремительно летящего к ближайшим тростникам чирка...
Работа по зонам
День обещает быть жарким, глаза слепит блестяще-голубая поверхность озера. Лодка тихо покачивается у берега, ожидая нас.
Отъезжаем вправо, к зарослям тростника. Обогнув их сбоку, подъезжаем к берегу. Лодка задевает дно—так здесь мелко.
Теперь можно приступить к работе,
Наша задача*—выяснить, существует ли зависимость между распространением растительности и глубиной; нам предстоит'познакомиться с водными растительными сообществами—зонами озера.
У самого берега, где глубина едва превышает 15 см, поселились растения, наиболее чувствительные к свету. Только корни и нижние части их стеблей погружены в воду.
Здесь мы встретили осоку, ежеголовку, интересную своими шаровидными цепкими плодами. Между стеблями осоки поверхность воды местами покрыта мелкими зелеными листочками ряски. Здесь для нее самое подходящее место: движение воды очень незначительно, а это для ряски особенно важно.
Эта первая смешанная зона не велика и вскоре сменяется хвощем. В этом месте глубина равна тридцати сантиметрам.
Приступаем к описанию видового состава растений зоны хвоща. Хвощ, который может жцть и на большей глубине, завоевывает себе первенствующее положение в среде остальных растений этой зоны.. Кое-где среди хвоща мелькают желтые головки кубышки, растения, похожего на кувшинку, частуха, вех и другие.
Немного дальше, где глубина достигает полутора метров, исчезает хвощ.
Лодка въезжает в зону тростника и ситника. Чем дальше, тем гуще становятся заросли, а глубина увеличивается. Толстые стебли бьют по лицу. Кто-то из ребят, схватившись неосторожно за листья, порезал себе руйу. Лодка с трудом пробивается, оставляя за собой медленно выпрямляющиеся растения.
Вот мы прровнялись с концом заросли. Глубина здесь.уже порядочная: два с половиной метра.
Приходится пускать вход „кошку", специально приспособленный для этого небольшой, с острыми
крючками якорёк, прикрепленный к длинному линю (рис. 1 – 2). Когда „кошку" волочат по дну, она своими крючками зацепляет растения.
Сейчас она приносит нам рдесты. 'Заросль их тянется до глубины в четыре с половиной метра.
Это растение укореняется в грунте, не поднимаясь над поверхностью воды; оно довольствуется доходящим до него сквозь толщу воды светом.
Чем дальше, тем меньше растений приносит нам „кошка". Глубина уж очень велика, и растениям нехватает света.
Только роголистник еще держится; последнюю веточку его мы вытащили из глубины в пять метров!
Теперь у нас есть список растений для каждой зоны; измерены глубины границ распространения зон и ширина. По приезде домой мы представим эти данные в виде ботанического профиля.
Свою работу мы можем считать почти законченной. Остается только познакомиться с опылением растений. С помощью Федора Леонидовича мы разбираемся в этом вопросе.
Тростник и ситник, несущие над водой свои высокие стебли, опыливаются при помощи ветра. Некоторые растения (кубышка, кувшинка, водяная гречиха) имеют яркие или душистые цветы, привлекающие насекомых.
Интересно приспособился к опылению рдест: к моменту созревания пыльцы цветоножка его поднимается над водой настолько, чтобы самое незначительное волнение могло стряхнуть пыльцу. Здесь растению помогает движение воды.
Разрастанию зон сильно способствует склонность некоторых растений пускать длинное корневище.
По этой теме работали наши младшие ребята. Они смело ныряли с плота в воду и руками рас-92
капывали корневища тростника и ситника. У тростника им удалось откопать корневище длиной в несколько метров. Этот трофей сушился в разбо-рочной прямо на стене, так как у нас не нашлось пресса, который мог бы вместить его.
С таким невольным купаньем не раз бывала связана наша ботаническая работа на озере. Нередко мы возвращались посиневшие и продрогшие, но зато всегда удовлетворенные своей работой.
Как заболачиваются озера
Начав изучение водоемов*с работы по зонам, мы сильно заинтересовались заболачиванием, этим важным моментом в жизни озера, и предприняли специальную экскурсию на Стрешевское озеро. Этот водоем меньше по размерам и глубине, чем Череменец, и на нем нам легче будет проследить процесс заболачивания.
Вышли рано утром. В ожидании неизбежного купанья все запаслись купальными костюмами.
Стрешевское озеро находится примерно в восьми километрах от мызы, и довольно скоро мы были у цели.
Осматриваем озеро сверху. Небольшое и узкое, оно расположено в' долине, поросшей смешанным леском. Но здесь нет той прибрежной растительности, которую мы видели на Череменце; вода у берега почти чиста, и только кубышки и кувшинки кое-где раскинули свои широкие плавающие листья и яркие цветы. Вася высказывает предположение о большой глубине воды у берегов, так как кувшинки редко растут на мелких местах.
Спускаемся по склону вниз. Берег сырой, но мы заранее благоразумно сняли сандалии, и Нюра храбро бежит к воде за кувшинками, но... почва начинает колебаться под нею, и она спешит обратно.
– Ребята, здесь сплавина,—кричит ВасЯ.
Подходим ближе. Берег глубоко опускается под нашей тяжестью, и под ногами выступает вода. Вася прав: несомненно, это—сплавина.
Делаем общее– описание местоположения озера и принимаемся за выяснение– вопросов его заболачивания.
Первым долгом—каковы размеры сплавины?
За это берется Кирилл. Он доходит почти до самой воды, а затем, считая шаги, идет обратно до тех пор, пока почва под его ногами не перестает оседать—сплавина кончилась. Протяженность ее равна примерно четырем—^четырем с половиной метрам.
Затем для измерения толщины сплавины Кирилл берет длинный шест, размечает его линейкой и втыкает его в почву. Сперва шест идет туго; но тяжестью своего тела Кирилл постепенно вгоняет его в сплавину. Миша внимательно следит, насколько углубляется шест. Десять сантиметров, пятнадцать, двадцать, двадцать пять... И вдруг шест разом проваливается: сплавина, сопротивление которой задерживало вначале движение шеста, прорвана. Значит толщина ее равна всего лишь 25 см, а дальше идет значительный слой воды. Отсюда делаем вывод: неустойчивость сплавины объясняется тем, что она лежит на воде.
В' некоторых местах на. сплавине мы находили „окна", т. е. небольшие водные пространства, не-затянутые растениями. Теперь мы ясно представляем себе профиль озера: со всех берегов к середине надвигается сплавина и закрывает собою значительную часть водной поверхности. , .
Еще при беглом осмотре сплавины мы увидали, что она состоит преимущественно из торфяного мха—сфагнума.
Этот мох уживается там, где не может жить никакое, другое растение; ему нужна только чи-94
с-тая дождевая вода; он совершенно не связан с почвой и поэтому широко разрастается во все стороны, заглушая на своем пути все растения. Так, поселившись на берегу озера, сфагнум быстро переходит на поверхность воды и образует сплавину. Сфагнум составляет ту основу, на которой селятся остальные растения. Их учетом и занялись Вася с Тамарой. Протянув поперек сплавины линь, они отмечают по этому направлению постепенную смену растений. Кроме этого „линей; ного“ метода обследования, они берут, как и на лугу, делянку и описывают ее растительность. Осока, хвощ, сабельник, белокрыльник и, конечно, сфагнум – вот наиболее характерные растения сплавины.
В некоторых местах этот пловучий берег настолько окреп, что на нем успели поселиться– правда, очень жалкие на вид—березки.
Вася спиливает одну, из них, для того чтобы определить быстроту роста сплавины. Тамара подсчитывает возраст березки по годичным кольцам; березе уже тридцать лет, а между нею и водою есть еще четыре метра сплавины. Повидимому, сплавина выросла на эти четыре метра за тридцать лет жизни березки, т. е. наростала прибли-тельно на десять сантиметров в год.
Пока Тамара и Вася восстанавливают историю Стрешевского озера, Миша с Кириллом временно превращаются в водолазов.
Заплыв в самую гущу зарослей кувшинки, Кирилл ныряет, опускается на самое дно и, разрывая руками ил, добирается до корневища растения. Упираясь ногами в дно, он старается вырвать корневище. Глубина здесь около двух с половиной метров. Носи по колени уходят в вязкий ил, но все же Кирилл справляется со своей задачей: через несколько секунд он, к великому удовольствию ребят, появляется на поверхности с огромным корневищем в руках.
Теперь Мишина очередь искупаться. Вооружившись эмалированной кружкой, он сразмаху ныряет в воду и старается зачерпнуть кружкой немного грунта. Задача нелегкая, но после нескольких неудачных попыток Миша выплывает на поверхность, крепко зажав рукой кружку. Она наполнена жидкой водянистой массой бурого цвета. Несомненно, это—мутта, остатки перегнивших частей сфагнума, которые, отмирая, отваливаются от нижней части сплавины и падают на дно.
Так, постепенно, год от году, дно подымается, озеро мелеет, а сплавина, энергично наступая со всех сторон, затягивает всю водную поверхность. Скоро погибнут последние водные растения,. затянутся последние окна, и -на месте озера появится .кочковатое торфяное болото.
Чомга
Ребята прибежали радостно взволнованные.
– Чомгино гнездо нашли!
– В чем дело?
– Где гнездо? – посыпались со всех сторон вопросы...
Оказывается, двое ребят из младшей секции нашли в зарослях хвоща гнездо чомги.
Чомга давно привлекала всеобщее внимание. Мы встречали ее во время работы или купанья, а иногда, сидя на веранде за обеденным столом, мы замечали на озере яркое, белое пятнышко: в бинокль можно было различить спокойно плавающую чомгу, ныряющую время от времени под воду.
Впервые я ее увидел вскоре после приезда. Я лежал на берегу :‘озера. День был не жаркий.
Вдруг послышался какой-то странный, незнакомый крик... Опять... Перебираю в памяти голоса всех известных мне птиц, но так и не нахожу подходящего. -
Крик повторяется, и потому, что он доносится из тростниковых зарослей, я приписываю его какой-нибудь водоплавающей птице.
Жду, не появится ли...
Э-э! Да вот это кто!..
Так и есть—чомга!
Она чем-то испугана: широкий рыжий воротник и длинные рога из перьев то-и-дело поднимаются. Ее причудливая головка, вооруженная тонким острым клювом, покоится на длинной змеевидной шее. Сейчас она вытянута и полна напряжения (рис. 13).
Великолепна чомга в такие минуты—приподнятые рыжий воротник и рога, атласно белая грудка и нижняя сторона шеи придают ей очень нарядный вид.
Плавает чомга отлично, а еще лучше ныряет; летает же хотя и быстро, но тяжело, и поэтому в. минуты опасности она предпочитает скрываться под водой.
Но только такими случайными наблюдениями ограничивалось наше знакомство с чомгой, и вдруг теперь найдено ее гнездо!
Сразу же находится много желающих итти смотреть его...
Бежим к озеру, разуваемся и сразмаху всей компанией прыгаем в воду. Поднимается отчаянный шум, но орнитологи сразу же наводят порядок. Выстроившись гуськом, по пояс в воде, мы направляемся к хвощовым зарослям.
Вот и гнездо! Среди густых зарослей хвоща на примятых стеблях покоится круглый пласт перегнивших растений с небольшим углублением– .
Рис. 13. Рыжий воротник и рога придают ей нарядный вид.
лоточком для яиц. Их три штуки; продолговатые, остроконечные, почти белые, они прикрыты водорослями. Последнее обстоятельство восхищает ребят:
– Вот здорово!
– Это—чтоб их заметить было труднее!
А хозяйка гнезда где-то тут поблизости и, по-видимому, очень встревожена нашим вторжением в ее владения. То-и-дело раздается шум и плеск неподалеку, а иногда и резкое, гортанное „круа, круа!“
Но не стоит ей больше мешать, и мы уходим обратно...
На следующий день мы снова наведываемся к гнезду, и наши художники зарисовывают гнезда (рис. 14).
Г незд, 6fc!a3bi6aef ей, Здесь кесколкко. Однй свиты среди хвоща, другие—в тростнике, но все одинаково хорошо скрыты от постороннего взгляда.
По большей части они сплетены из стеблей ситника и хвоща. В середине гнездо довольно толсто, к краям оно утончается. Для устойчивости
Рис. 14. Наши художники зарисовали гнездо.
гнезда на воде в него вплетены растущие вокруг растения.
Мы взяли за правило не трогать птичьих гнезд, пока не выведутся птенцы, но здесь перед нами та-каяредкая находка, что наши „позвоночники" решили отступить от правила и взять одно из гнезд с собой.
Это оказалось далеко не простым делом: Женя, Миша и Федор Леонидович порядком повозились, прежде чем срезали и погрузили гнездо на плот. Прошло дней семь...
Вечером мы с Кириллом поехали кататься на
