Текст книги "Возмездие (СИ)"

Автор книги: Август Кельвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Вскоре Марра уже сидела в нанте, который направил личный пилот Григора в сторону сиротского дома, в котором Григор работал. По пути обсудили какая трудная у Григора работа, но как он в то же время любит ее, как ценит и как тяжело ему будет без нее в течение следующей недели.

Марра слушала Григора, даже улыбалась, но улыбки эти были пустыми. Она слушала его, изображала радость и довольство, но внутренность ее наполняли печаль и уныние. Вот их нант приблизился к куполу сиротского дома, вот он приземлился и Григор вместе с Маррой направился к лифту, идя по саду, между деревьев.

– Я должен был забрать этих детей завтра, – признался Марре Григор.

– Но? – спросила Марра.

– Но лучше я сделаю это сейчас, заодно покажу тебе мое рабочее место. – Григор улыбнулся, Марра улыбнулась в ответ, но как бы нехотя, лицемерной улыбкой.

В кабинете Григора уже ждала женщина лет тридцати. Она приветствовала его и Марру, когда те вошли.

– Готовы девочки? – спросил Григор.

– Да, готовы, уже ждут.

– Вектаб готов?

– Готовится, пилот сказал что через минут двадцать будет готов.

– Отлично!

– Григор, а куда ты везешь этих детей? – спросила Марра.

– Мы переводим этих детей в сиротские дома Амарии.

– Почему?

– Ну… – протянул Григор, – потому что эти дети сильно пострадали в этом городе. Чаю? – спросил он Марру.

– Да, можно. – Отвечала она холодно.

– Что-то случилось? – Спросил Григор, поднося ей чашку горячего чая.

– Нет-нет, все хорошо. – Ответила Марра и села на диван с чашкой горячего чая в руке.

Уже через пятнадцать минут они снова поднялись на крышу в сад, где их ждала группа из десяти девочек и старшего педагога. Девочки были сонные и уставшие, они стояли там со своими вещами у большого вектаба. Одна из них сидела на земле, сложив руки на груди, и плакала. Женщина-педагог пыталась успокоить ее, но у нее не получалось. Марру внезапно словно пронзило чем-то насквозь, ее сердце наполнилось жалостью и состраданием к этой девочке. Она подошла к ней и присела рядом.

– Привет, – обратилась она к девочке, – почему ты плачешь? Ты устала? – Девочка покачала головой. – Может ты хочешь спать? – И снова отрицательный ответ.

– В чем же проблема? – Спросила Марра. Девочка отвернулась, затем повернулась и ответила: – Я не хочу уезжать отсюда…

– Бедная, но ведь это делают для того, чтобы тебе было лучше. – Утешала ее Марра, – А как тебя вообще зовут?

– Кара…

– Кара, это делают для того, чтобы ты могла жить счастливо. – Проговорила Марра, впрочем не веря в свои собственные слова.

– Так все, загружаемся! – скомандовал пилот, подошедший к вектабу.

– Но… – Кара испуганно посмотрела на Марру и встретились их прекрасные глаза, два взгляда, полные боли. – Но я не могу!

– Почему, Кара?

– Потому что я обещала Окказу, что буду здесь до завтра… – И она расплакалась сильнее. Подул легкий теплый ветерок, нежно всколыхнул волосы Марры и Карры.

XVIII

Подул легкий теплый ветерок, Окказ почувствовал его своим лицом. Он долго думал тем вечером о Каре и обо всем произошедшем. И размышляя обо всем этом, он взлетел в сад, чтобы побродить по саду в уединении. Когда же ветерок подул, Окказ стоял под большим деревом, растущим у парковочной площадки, спрятавшись, и наблюдал за тем, как девочки заходят в вектаб. Как Григор отдает какие-то распоряжения пилоту, и как молодая девушка, от чего-то ему знакомая, успокаивает Кару. Но вот уже все девочки оказались внутри, двери вектаба закрылись, Григор и Марра подошли к своему нанту. Вот уже и нант и вектаб взлетели с легким гулом.

Окказ стоял и думал, что же ему делать. Руку его снова пронзила жгучая боль. А сердце наполнилось каким-то странным чувством, подобным чувству долга перед родиной. Он чувствовал, что должен отправиться за Карой, что должен вернуть ее обратно, что должен позаботиться о ней. Он вспомнил как она сидела у вектаба и плакала, как сопротивлялась и не хотела улетать, и сердце его наполнилось состраданием и нежностью. И движимый этим чувством долга Окказ взлетел и полетел за вектабом и нантом Григора.

Через несколько часов полета Окказ почувствовал сильную усталость и сильную головную боль, но он продолжил лететь, стараясь быть незаметным и в то же время не потерять из виду вектаб и нант, которые он видел лишь четырьмя красными точками, ибо ночь спустилась на землю. Все тяжелее и тяжелее становилось лететь, и еще тяжелее удерживать вектаб в поле зрения и не терять его. К тому же вектаб набрал огромную скорость, с какой Окказ еще никогда не летал. Окказ летел и в полете молился, обращался к Богу, просил Его о помощи, ибо понимал, что сам не может. Он летел и думал о том, что Кара даже не знает, что он ее не предал, что он свое обещание исполняет. Так же он думал о том, как он освободит ее и вернет обратно.

И вот они приблизились к огромному городу, парящему над водой. Город раскинулся над морем десятками островков, соединенных мостами, он горел миллионами огней, и так же сияла, словно полумесяц, континентальная часть города. Транспорт приблизился к городу, к одному из островков, к крыше высокого здания. Вот уже совершили они посадку, двери вектаба открылись, девочки начали выходить. Окказ приземлился рядом, спрятавшись за какие-то большие контейнеры, стоявшие там же на площадке. Григор вышел из своего нанта и принялся руководить разгрузкой, девочек встретили несколько женщин, которые были педагогами 1-го частного Сиротского дома «Милосердие», в который и перевели девочек. Директором и основателем сиротского дома был отец Григора Гаргон Булно. К нему в кабинет и направились в тот поздний час Григор с Маррой, а девочек отвели в специально отведенные для них комнатки и уложили спать. Лифт был сделан особым образом, он был полностью прозрачным, его шахта, одной стороной выходившая наружу здания, была прозрачной и сама кабина лифта была прозрачной. Благодаря этому Окказ проследил на какой уровень спустили девочек, и даже в какую комнату определили Кару. Немного погодя Окказ подлетел к балкону комнаты, в которую определили Кару вместе с еще одной девочкой. Он тихо вошел в комнату через балкон, в комнате было тепло и тихо, Кара лежала в своей кровати, но не спала, она то и дело всхлипывала и вытирала слезы. Ее соседка же спала крепким сном. Окказ подошел к Каре, держа палец у рта, жестом как бы говоря ей: «Тихо!». Кара вскочила, но не от испуга, а от радости, вскочила с кровати, отбросила одеяло и крепко обняла Окказа.

– Я обещал тебе, что не оставлю тебя. – Прошептал Окказ.

– Да, обещал, – в пол голоса ответила Кара, плача.

– Все будет хорошо, Кара. Только верь Богу, Который спасет нас.

– Я верю, я верю.

– Поспи, пока что с тобой все будет хорошо. Ты в другом городе, но я рядом и завтра я заберу тебя обратно. Но сначала мне нужно найти транспорт и отдохнуть. Не беспокойся, все будет хорошо. – Кара положительно кивнула. Окказ встал и собрался уходить.

– Погоди, – остановила его Кара, – помолись со мной… Мама учила меня молиться Богу.

– Хорошо, давай. – Согласился Окказ. Он подошел к ней, встал на колени возле ее кровати и закрыл глаза.

– Бог, спасибо Тебе за все, спаси нас. – Медленно проговорила Кара.

– Спаси нас, Боже. – Закончил Окказ.

XIX

Окказ медленно взлетел с балкона тихой комнатки. Там, наверху, он повис у окна большого кабинета, в который вошли Григор и Марра. Город снизу гудит, луну наполовину закрывает черное облако. Ветер принес с соседней крыши сладкий аромат цветов. Гаргон пьет чай, Григор наливает чай Марре. Они о чем-то беседуют. Марра смеется время от времени, улыбается Гаргону. Григор о чем-то спокойно рассказывает, слегка помогает руками своей речи. Кажется, все спокойно и тихо, даже свет в кабинете спокойный и тихий…

В этот покой врывается грохот. Окно за Гаргоном вырывается их стены и устремляется вниз, во тьму… Марра вскрикнула и спряталась за Григора. Лицо Гаргона изменилось, исказилось в выражениях гнева и злобы. Но не страха…Перед ними в воздухе повис человек в черном костюме, как у полицейских. Он приблизился к Гаргону, приземлился. Вслед за ним в проем вошли две девушки. Они направили пистолеты на Марру и Григора.

– Мы пришли по твою душу, – произнес хриплым голосом человек в костюме, обращаясь к Гаргону, – мы пришли отомстить!

Часть 3

I

Лучи теплого вечернего солнца проникли в дом. По полу разбросаны игрушки, среди разноцветных кубиков сидит на коленях маленькая девочка. Она – прекрасный, невинный, милый ребенком. Беленькая, с глазами светлыми, как небо дневное. Собирает из кубиков какой-то домик.

Звонок в дверь. Девочка прислушалась. К двери подошла ее мать. Девочка услышала голос отца из-за двери и вскочила, и побежала на встречу ему. Только вошел он, усталый, измотанный, она прыгнула на него и обняла крепко-крепко. Так она обнимала его, а он наклонился к ней и обнял в ответ, обнял так, что чувствовал тепло ее прекрасного детского личика, чувствовал запах ее пышных светлых волос. «Папа, папочка!» – визжала от радости девочка. Радость ее от встречи этой нельзя описать. Эдус взял за руку дочь свою, поцеловал прекрасную жену, что ждала этой встречи долгие 3 месяца. На глазах блеснули слезинки, ибо она любила его, и любила видеть, как радуется дочь их, обнимая отца.

За столом девочка все не унималась и говорила без умолку. Она говорила, говорила, говорила! А папа с мамой слушали ее и улыбались, и друг другу улыбались. Радость Эдуса была неописуема. И хвалил он ужин, что приготовила его любимая, и дочкой любовался, но налюбоваться не мог. И радости своей не осознавал в полной мере, и вместить ее не мог. Чуть позже, рассказал жене Эдус о проделанной работе. О том рассказал, что добился больших успехов и далеко продвинулся в своем научном исследовании. Так что даже ученый Совет Амарии подписал его научный проект. И теперь Эдусу предстоит еще больше работать над его открытиями.

Позже, уже в романтическом тусклом освещении, когда дочь Эдуса уснула, он рассказал любимой своей и о печальном происшествии с ним. О том, как влиятельный авторитетный в криминальном мире человек по имени Гаргон приходил к нему накануне его отъезда. О том, как предлагал ему продать его изобретение. О том, что отказал ему, на что в ответ получил угрозы.

– Но, я надеюсь, все обойдется и обо мне забудут. Я верю в то, что правительство Амарии защитит меня.

– А этот Гаргон… Он, случаем, не связан как-то с политикой? – Спросила его жена, немного испугано.

– Я не знаю… Но я рад тому успеху, которого добился в эти три месяца.

– Ты молодец, милый мой, я горжусь тобой…

– Мое открытие важно для всей Амарии… Мы постоянно отстаем от города Коф в научных открытиях… А мое исследование изменит все.

– Милый мой…Я чувствую, как ты хочешь рассказать это! – Заметила жена Эдуса и улыбнулась.

– Ну, тебе же скучно будет…

– Ну скажи, я потерплю. – Разрешила она и снова улыбнулась.

– Помнишь же, что я исследовал гравитационные явления. Я изучал летающих людей, каковых остались только единицы в нашем городе, и единицы в городе Коф, а так же в Киперии, Андарии, Линаас-Ауре и в прочих городах… Таких людей все меньше и меньше… Но знаешь ли ты, что мы обнаружили? То, что, вещества, такие как метал тритин, например, способны парить сами по себе. И мы понятия не имеем о том, почему это происходит. Но что касается людей… Мы поняли, что их способность преодолевать гравитацию и левитировать, то есть летать, сосредоточена в их костях. Мы не понимаем ничего об этих механизмах, но мы изучили образцы костей летающих людей и обнаружили, что эти образцы в определенных условиях создают гравитационные аномалии. Иными словами мы поняли то, благодаря чему эти люди летают, но мы абсолютно ничего не знаем о том, почему так произошло, почему эволюция так пошла, как происходит процесс полета…

– И мы сами не можем летать… – Как бы с грустью прервала его жена.

– Да, не можем… – Эдус хотел продолжить свой рассказ, но его прервал резкий грохот, раздавшийся в комнате их дочери. Затем послышался оттуда исполненный ужаса детский вопль. Эдус вскочил и устремился к комнате, его жена за ним, но в этот момент раздался еще один грохот, уже со стороны входной двери. В помещение вошли три мужчины в черных костюмах и черных рубашках. Из комнаты дочери Эдуса вышел еще один, крепко обхватив руками маленькую девочку и держа ее за голову, закрывая рукою рот. Один из вошедших обратился к Эдусу, это был Гаргон. Эдус устремился на него, но тот просто поднял руку, шевельнул пальцем и мужчина, державший его дочь, сдавил лицо маленькой девочки сильнее, так что та глухо закричала сквозь плотную руку держащего. Жена Эдуса умоляла его о милости, просила отпустить дочь ее.

– Разве так встречают почетных гостей, друг мой? – спокойно обратился он к Эдусу. – Ты знаешь зачем мы пришли.

– Я не отдам вам свои разработки, – плача, умоляющим тоном, отвечал ему Эдус, – отпустите дочь мою, она-то тут при чем?

– Не отдашь? – Так же холодно спросил Гаргон.

– Я не могу, они принадлежат каждому гражданину Амарии… – Гаргон сделал еще один жест своей массивной рукой. Один из его подопечных устремился на жену Эдуса, ногами своими наступая на игрушки, разбросанные девочкой по полу во время радостного ожидания отца. И хрустнул пластик под его ногами. Эдус попытался защитить свою жену, но получил сильный удар по лицу, так что упал на пол, потеряв на некоторое время ориентацию в пространстве. Он чувствовал боль от удара, он чувствовал боль от падения, он чувствовал боль трех сердец. Его подняли сильные руки другого подопечного Гаргона, перед ним один из бандитов держал его дочь, другой держал жену, приставив к ее голове пистолет.

– Я отдам, отдам все! – Взмолился Эдус Гаргону, глядя в его холодные серые глаза своими, мокрыми от слез.

– Ты молодец. А еще ты отдашь мне все коды доступа к компьютерам твоих коллег.

– Но ведь это преступление…

– Ты отдашь их мне!

– Отдам, все отдам… – чувствуя свое бессилие, произнес Эдус.

– А у тебя красивая жена, – немного помолчав сказал Гаргон, жадно рассматривая жену Эдуса. Эдус молчал, и лишь со злостью смотрел на него, и на жену свою, и на милую, прекрасную девочку, дочь свою, совершенно не виновную ни в чем.

– Вот компьютер, – сказал Гаргон, протягивая Эдусу планшетный компьютер. – Мы подключились к вашей базе данных. Тебе нужно ввести свой пароль, а так же коды доступа твоих коллег. – Эдус повиновался, ввел все необходимые коды. Компьютер начал загрузку информации.

– Забирайте их, – холодно скомандовал Гаргон и вышел.

– Нет! – Закричал Эдус, вопя – Нет!

Мужчина в черном костюме связал его жену и дочь и поочередно вынес их в вектаб, парящий у окна спальни маленькой девочки. Затем и Эдуса перевели в этот вектаб. Дверь машины закрылась, в салоне воцарилась тьма, ибо внутреннее освещение было полностью отключено. Слышался Эдусу лишь гул двигателя, по которому он определил, что вектаб направился куда-то. Но куда он не знал. И только слышал он немые стоны своей маленькой девочки, рот которой связали чем-то, чтобы она не кричала, и только слышал он безмолвный вопль жены своей, которая так же была связана. Он не видел их, но только слышал, и чувствовал он страх, пронизывающий воздух, и чувствовал он боль трех сердец.

И вот гул стих, дверь открылась, и глаза ослепил яркий свет ручного фонаря. Тот же мужчина в черном вынес из вектаба на заросшую высокой травой поляну жену Эдуса и дочь. Затем вывели и его, кругом царила тьма, лишь свет ручных фонарей освещал что-то тускло. Вокруг поляны виднелся лес, но так, словно бы тенями. В небе сияла из-за черного облака луна.

– Я хочу. А когда я хочу, никто не может ответить мне – нет! – Строго выговорил Эдусу Гаргон. – И в данный момент я хочу твою жену. – Эдус вскочил на ноги, пытаясь освободить связанные за спиной руки, но получил серию очередных ударов по голове и снова упал. Сердце его билось так, что казалось вот-вот вырвется из груди, и каждый удар отзывался болью, словно эхом. Голову Эдуса подняли так, чтобы он видел. Так же и голову дочери его. Сделали они это для того, чтобы Эдус и дочь его видели как Гаргон удовлетворяет свое желание. И они смотрели… Девочка плакала, отворачивала голову, но мужчина снова обращал ее к этой ужасной сцене. Эдус бился, словно в конвульсиях, словно в припадке, он так сильно кричал сквозь повязку на устах своих, что уже сорвал свой голос и охрип… Но мужчина в черном костюме снова ударял его и сосредотачивал на наблюдении этой ужасной сцены… Когда же Гаргон удовлетворил свое желание, он встал над несчастной жертвой своей, медленно вытащил из кармана маленький пистолет, посмотрел в глаза Эдусу, как бы злорадно усмехаясь, и выстрелил в несчастную девушку, лежащую у ног его. Вспышка света озарила на мгновение поляну, но боль и ужас объяли сердце Эдуса. Он чувствовал боль двух сердец… А дочь его уже и не смотрела, она не видела ничего сквозь слезы… И просто плакала, плакала, плакала…

– И еще раз, – продолжил Гаргон словно учитель, – когда я чего-то хочу, никто не может мне отказать. – Вперед вывели дочь Эдуса, эту маленькую, беззащитную, беспомощную, крохотную девочку. Она смотрела на отца, прямо в его глаза. Двое в черных костюмах вынесли небольшой прибор, ужасный механизм, воплощение самых темных чаяний жителей того мира. Это была специальная хирургическая система, которой пользовались в криминальном мире Амарии, чтобы вырезать из детей органы, чтобы затем продавать их. Эдус уже утратил весь свой голос, он охрип настолько, что уже не слышно было его сильного до того момента голоса. Он продолжал вопить, кричать, но уже без звука, вот что, наверное, называется немым воплем… На его глазах убили его дочь, которую он любил больше жизни. Несколько наиболее дорогих органов были упакованы в специальные контейнеры и убраны в вектаб, а неподвижное тельце маленькой девочки, бросили на холодное тело ее матери… Затем Гаргон подошел к Эдусу, все так же злорадно насмехаясь глазами. А Эдус чувствовал теперь боль лишь одного сердца. Боль, глубину которой описать нельзя, широту которой не постичь. И боль эта, блуждая по замыслам его души и не находя себе утешения ни в чем, вдруг обратилась к тьме внутри него. И это обращение будто бы успокоило ее, она будто бы обрела свой дом, она слилась с тьмой. И эта тьма теперь стала с болью одним целым, так что единственное, чего желал теперь Эдус – была месть. Яростная, жестокая, злобная, все поглощающая месть. Гаргон выстрелил в него, Эдус упал, лицом своим чувствуя влагу и холод травы, а так же леденящий душу мрак грядущего смертного мига. И видел он, как дверь вектаба закрылась, сокрыв в себе все источники света в этой ночи. Как вектаб этот взлетел, и вскоре исчез во тьме ночного неба среди звезд. И остался Эдус один: и слышал он свое тяжелое дыхание, и чувствовал он холод, и тьма объяла все, и даже лунный свет исчез, ибо черная грозовая туча заполнила все небо, и первые капли дождя пали на грешную землю, и горькая слеза потекла по щеке умирающего во тьме и одиночестве человека.

II

Вдох, выдох, вдох, выдох… И с каждом разом все труднее. Эдус напряг все свои силы и попытался ползти к телам жены и дочери. Каждый сантиметр отзывался ему болью, каждый сантиметр продвижения. Но вот он сумел, дождь водопадом льет с небес, и Эдус ощутил лицом прикосновение к еще теплой руке своей жены. И слезы потекли сильнее, и хриплые стоны разорвали грудь… Он просто плакал. Но потом обратился, вдруг, к небу: «Ну за что Ты так со мной?». Сознание его будто-то бы сдавило что-то тяжелое и необъятное, Эдус ощутил ужас смерти, что вот-вот настанет для него, и осознал то, насколько сильно он хочет жить… Жить ради мести, жить ради мести. «Я ненавижу Тебя!» – проговорил он хриплым голосом к небу. – Я буду жить! Я буду мстить, все, что Ты создал – я разрушу! Я отомщу… Молния ударила в дерево, растущее рядом с поляной, дерево загорелось, пожар постепенно усилился. И поляну осветил теплый тусклый свет, горящего дерева.

Молния ударила в дерево, растущее где-то внизу. Афия посмотрела на приборы нанта, которые все как будто сошли с ума после этой молнии.

– Я говорила тебе, Афия, – упрекнула ее девушка, сидевшая рядом.

– Не мешай Тафия!

– Мы не должны были лететь в эту грозу…

– Мы не знали, что будет гроза. – Оправдывалась Афия перед младшей сестрой.

– Стой! – Вдруг вскрикнула Тафия, – смотри, указала она на горящее дерево.

– Что там?

– Там, кажется, человек!

– Тафия, ты ошибаешься, это какие-то тени…

– Нет, Афия! Смотри, это человек, или даже несколько.

– Действительно, – призналась Афия, присмотревшись.

Нант приземлился на поляне возле горящего дерева. Сестры подбежали к телу Эдуса, который потерял сознание и погрузился в сон, как бы ища утешения и успокоения души в извечной тьме небытия.

– Он дышит, – сказала Тафия, проверив дыхание Эдуса. – Но эти… – с сожалением покачала она головой указывая на девушку и девочку, лежавших рядом. – Он ранен, застрелен из энергетического оружия… Поэтому есть шанс, что выживет.

– Заберем его? – Спросила Афия, как бы советуясь.

– Что мы будем делать с ним?

– Отвезем в госпиталь…

– И что мы скажем? Что нашли человека с ранением в лесу рядом с двумя трупами? Судя по всему это криминал…

– У нас и так много проблем… – Сказала Афия.

– Но оставить его тут мы не можем, – возразила Тафия.

– Ну почему не можем?! – Воскликнула Афия.

– По-мо-ги-т… – произнес сквозь туман дремоты Эдус, услышав этот диалог…

– Ты слышала, что с его голосом? – Спросила Тафия.

– Ладно, заберем его, к себе… Как только поправится отпустим… А до того свяжем… – Решила Афия.

– Злые люди не должны делать добра… – Грустно заметила Тафия.

– А мы злые…

– Потому не должны мы так…

– Но мы не можем иначе, милая… – Возразила Афия младшей сестре.

– Это наша слабость…Это нас однажды убьет…

III

Сестры доставили Эдуса на свою квартиру в городе. Заперли его в комнате, и осторожно обращаясь с ним, принялись лечить его, оказали медицинскую помощь, в которой он так нуждался. Гость их не сказал ни слова за все время пребывания у них, за те две недели, которые сестры лечили его. Они поражались этой молчаливости, более того гость их очень редко смотрел в глаза Афии или Тафии. Он в основном смотрел в одну точку на стене, что была против его кровати. Но почти никогда не смотрел в глаза и не разговаривал. Рана его зажила, тело окрепло, но сердце его было разбито и душа погрузилась в бездну уныния. Когда солнце сияло над грешной Амарией, когда лучи его и свет проникали в комнату, где лежал Эдус, тогда легко было увидеть бледность его лица, когда же ночь поглощала грешную Амарию, тогда лицо Эдуса словно обретало свой естественный цвет во тьме, словно бы взгляд его и был источником этой тьмы.

Первые слова, которые произнес Эдус во время пребывания в квартире сестер, были обращены к Афии. Она зашла сказать ему о том, что он должен отправляться домой, и что он не может более находиться у них.

– Мне некуда идти… – холодно произнес Эдус хриплым голосом, глядя ей в глаза. Афия почувствовала холод от его взгляда.

– Я понимаю тебя… Мы с сестрой проходили через это… – Сказала Афия, присаживаясь на стул, стоящий у двери в комнату.

– Вы наемницы?

– Да… Мы преступники. Но…

– Но?

– Мы не всегда были такими.

– Что же вас толкнуло к этому?

– Человек, которого зовут Гаргон… – Лицо Эдуса напряглось, взгляд наполнился злобой, когда он услышал это имя.

– Вы жаждете мести? – Спросил он Афию хриплым голосом.

– Мы ради этого живем! – Эдус задумался.

– Если так, то мне с вами по пути…

– В смысле по пути? – Переспросила Афия.

– Я жажду мести. – Эдус протянул к ней свои руки, – Эти руки должны убить его. Убить жестоко, ибо они жаждут мести, я ненавижу его!

– Как же ты сделаешь это? – усмехнулась Афия. – Он один из самых влиятельных людей города.

– Мне все равно! У меня есть план. И средства для его воплощения. – Афия задумчиво смотрела на него, с болью в сердце, возбуждаемой напоминаниями о собственном прошлом и созерцанием лица этого несчастного человека, что сидел перед ней.

– Что он сделал с тобой? – Спросила Афия нерешительно.

– Это не важно…Два тела, девушка и девочка, которые лежали на том поле… Это были моя жена и дочь…

– Прости…

– Вы со мной?

– Ты совершенно беспомощный человек, у тебя нет ни денег, ни дома, ничего… Как же ты собираешься отомстить?

– Ты ошибаешься, у меня есть кое-что, с чего я и начну. Я не беспомощен… Если поможете мне – я помогу вам. Мы убьем Гаргона, и его детей, и его семью, и всех его друзей…

– Мы должны подумать. – Сказала Афия и ушла.

Вечером она вернулась вместе с Тафией, они вошли в комнату, одетые в свои костюмы. Черные облегающие костюмы, с плащом и маской.

– Мы согласны, – Отвечала Афия Эдусу. При условии, что ты докажешь нам, что имеешь то, о чем говорил.

– Тогда доставьте меня место, которое покажу вам.

IV

Наступила ночь, над городом повисло ночное светило, и сам город сиял тысячами огней. Амария раскинулась над морем сотнями островков, соединенных друг с другом мостами и переходами, каждый островок парил над водой, вознося к небу сотни этажей и пики зданий. Центральный остров был самым большим, в центре его располагался огромный купол, внутри которого разместились элитные районы и административные здания. По ночам купол освещался изнутри, так что издали было видно сияние купола посреди этой единой громадной системы.

Эдус шел за Афией и Тафией по крыше одного из зданий. Они перешли по небольшому мостику к стартовой площадке, где стоял их нант. С обеих сторон мост освещали уличные фонари. Дул свежий теплый ветерок, Эдус шел и смотрел в лица прохожим, он смотрел и ничего не чувствовал, кроме одного – темной лютой ненависти.

Внутри нанта было немного душно, но в полете начал работать кондиционер, так что стало легче дышать. Афия направила машину к месту, координаты которого дал ей Эдус. Вот они в полете: мелькают башни и пики небоскребов, между зданиями и над ними виднелись красными полосами ряды из нантов и вектабов, вдали сияла ночными огнями материковая часть города, к которой они и направились. Сквозь открытое окно проникла внутрь нанта морская свежесть, когда нант совершал перелет над водой к материковой части города. Эдус сделал глубокий вдох, но не радость он испытал, а боль пронзила его сердце, слезы выступили на глазах, дыхание перехватило, его сердце, мысли и чувства заполнила тьма.

Нант приземлился на самой окраине города, практически у леса, с которым граничила материковая часть города. Вдали виднелась Амария – великий древний город, паривший над этим морем уже тысячу лет. Эдус велел Афии и Тафии идти за ним. Он вышел на какую-то заброшенную улицу, освещаемую одним фонарем. По обеим сторонам от дороги были припаркованы старые, не рабочие нанты. Некоторые из них уже заржавели, половина из них была разобрана по частям. Улица оканчивалась рядами невысоких зданий, погрузившихся во тьму. Эдус направился к этим зданиям. Справа от них хлопнула дверь, из здания выбежала девушка в нижнем белье, она что-то кричала, вслед за ней выбежали двое пьяных мужчин, небритых, воняющих улицей. Мужчины спотыкаясь и шатаясь устремились за девушкой вверх по улице. Эдус не обратил на них никакого внимания, он продолжал идти вниз по улице к рядам гаражей.

– Афия, – сказал он хриплым голосом, – нужно взломать эту дверь. – Указал он на черную дверь одного из гаражей. Афия и Тафия быстро взломали замок и открыли дверь. Эдус вошел внутрь, включил свет. Сестры вошли в небольшое помещение, в середине которого стоял старый нант, тускло освещала его небольшая лампа. Эдус прошел к дальней стене и надавил на нее в нескольких местах. С гулом и треском стена, словно дверь, опустилась вниз, открывая лестничный спуск, ведущий куда-то вниз. Эдус спустился вниз, Афия и Тафия последовали за ним.

Оказались они в довольно-таки просторном прямоугольном помещении. В центре его стоял большой стол, на котором лежал какой-то странный механизм, напоминавший по форме человеческое тело. По периметру стен расставлены были стеллажи, заполненные всяческими проводами, коробками, инструментами и прочим. Эдус подошел к столу.

– Это то, над чем я трудился многие годы. – Произнес он, всхлипывая, слеза потекла по его щеке. Он слегка прикоснулся к костюму, трепетно поднял шлем и одел его. Затем одел на себя все остальное: торс, сапоги и перчатки. Перед сестрами стоял человек в странном костюме, напоминающем костюм мото-гонщиков. Стоял он прямо, смотрел куда-то в стену, из всего тела видны теперь были только его глаза, все остальное было скрыто под костюмом. Он слегка приподнял руки, посмотрел на свои ладони, сжал их в кулак и опустил.

– Вам нужны были доказательства? – Обратился он к Тафии, повернувшись к сестрам. – Я создавал этот костюм для блага, чтобы люди могли использовать его в строительстве, чтобы полицейские могли использовать его для охраны порядка… Но теперь – это оружие… Это оружие моей мести. Смотрите же! – Воскликнул он, поднял руку, направив ее в сторону стеллажа с инструментами. Деревянный ящик, стоявший на верхней полке, взлетел и направился к Эдусу, а затем завис над землей. Афия и Тафия от удивления вскрикнули. Несколько отверток из ящика поднялись над ним, Эдус сделал резкое движение рукой и отвертки устремились с огромной скоростью в дверь, вонзились в нее.

– Что это такое?! – удивлялись сестры, когда Эдус окончил представление.

– Это моё изобретение… Этот костюм может управлять гравитацией. То, что вы видели, это далеко не все, что он может. Он соединяется с моей нервной системой, потому я могу управлять всеми его возможностями. Смотрите. – Эдус сконцентрировался и начал медленно взлетать, но затем приземлился. – Он может летать, потому что сделан из тритина. Но…

– Что но? – Переспросила Афия.

– Ему для работы нужно специальное вещество… Которого не существует в природе.

– Где же ты взял его, чтобы делать это? – Удивилась Тафия.

– Оно существует в костях людей, которые все еще умеют летать… Сейчас в этом костюме практически нет этого вещества, я назвал это вещество косортат. То, что было здесь – это косортат, полученный из костного мозга добровольца, умиравшего от рака… Мы взяли у него образцы для экспериментов… Он умер вскоре…

– Где же ты возьмешь этот косортат?

– Найду человека, способного летать, убью его и извлеку косортат.

В помещении воцарилась тишина… Афия и Тафия боролись внутри себя с остатками совести. Они наемники, но не убийцы. С другой стороны, ненависть к Гаргону, и жажда мести были так сильны в них. Особенно же с той минуты, когда они увидели, что Эдус могущественный союзник для них. В его лице они получили силу, с помощью которой могли совершить свою месть. Злое сердце не может устоять перед властью, оно отдается ей всецело. Потому сестры почувствовали, что близок сладостный момент отмщения. И они сказали ему: «Мы с тобой».