Текст книги "Каждый раз, когда мы влюблемся 3 (часть 3)"
Автор книги: Author Unknown
Жанры:
Разное
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
Ей захотелось обнять их, прижать к себе, и не отпускать!
Элизабет вспомнила, как Рик сказал ей «Когда отец уходил, я не хотел его отпускать. Каждый раз, когда он уходил, я не знал, как его остановить – как остановить человека, который хочет уйти?!»
– Никак. – Сказала ему она. – Смириться. Я поняла: чем быстрее ты смиришься, тем тебе же лучше!
– Ты говоришь о своей дочери? – Тихо спросил её он.
– Иногда я её ненавижу, а иногда умираю без неё…
Странно Рик посмотрел на неё…
– Я тоже, – каждый раз, когда я без него умирал, я его ненавидел!
– О чём ты думаешь, Элизабет? – Спросил её Лино. – У тебя грустные глаза!
– Я думаю… Иногда я думаю; как бы я хотела быть хорошей для всех, но это невозможно!
– Так не бывает, – Сказал ей он. – К сожалению, и к счастью.
– «К счастью», Лино?
– Жизнь продолжается даже тогда, когда нас не понимают. Жаль, что не понимают, но мы от этого не умрём.
Элизабет захотелось прижаться к нему.
– Если бы не ты, я бы осталась одна!
– Я бы тоже.
Лино посмотрел на неё с грустью.
– В моей жизни – как и в твоей, пришёл момент, когда я понял: лучше быть одному, чем с женщиной, у которой нет души.
Ей стало больно.
– «Души»? Душа?! Ты имеешь в виду…
– Когда я смотрю на тебя, мне тепло.
Он посмотрел на неё со светлой нежностью.
– Если бы ты знала, как мне тепло!
Лино перевёл взгляд на Джулио.
– У меня было много женщин, Элизабет, но только ты родила мне ребёнка!
Он вновь посмотрел на неё, – заглянул ей в глаза.
– Сколько раз они мне говорили «я не могу без тебя жить»!
Он улыбнулся.
– Но живут…
Элизабет почувствовала боль в сердце – как прохладно Лино улыбался, и как понимающе!
– Но я их прощаю – умереть из-за любви могут только глупцы и безумцы!
Его глаза вспыхнули, засияли.
– И циркачи.
– «Циркачи»?
Она улыбнулась.
– Каждый, раз когда мы влюбляемся, всё начинается с клоунады и заканчивается трагедией!
– Трагедия – лучшая часть любви!
Элизабет лукаво улыбнулась.
– Ромео и Джульетта, Тристан и Изольда… Тарзан и Джейн.
Ямочки на его щеках…
– У них тоже трагедия?
– Извечная – никто не может иметь всё!
– Любовь или хлеб!?
– Да, – любовь и долг!
Ей захотелось сказать ему:
– Спасибо! Спасибо за новую жизнь, за наших детей, за Рика, за Алину…
– «За Алину»?!
Странно Лино посмотрел на неё…
– Да, – за неё! Помнишь легенду о крокодилах с реки Нил? Убивая, они плачут. Не от горя. Они просто не могут изменить себе.
Странно он смотрел на неё…
– Себя не изменишь, да, Элизабет, жена моя!?
– Себя можно только сломать!
– «Сломать»?
– Уничтожить свою природу, – уничтожишь природу, уничтожишь инстинкты.
– У меня был пациент, – Вдруг сказал ей Лино. – Алкоголик. Его мать занималась магией. Ей удалось… спасти его. Он больше не пил. Но он всё равно погиб от онкологии.
– Ей не удалось сломать его до конца? – Сделала вывод Элизабет.
– Она сломала его сознание, но не сломала подсознание.
– Желание она сломала, но не сломала страсть?
– Желание пить она заглушила, но не заглушила страсть пить, в итоге нереализованная страсть вылилась в онкологию.
Она задумалась.
– А это, возможно, сломать подсознание?
– Я думаю, что только очень опытный экстрасенс может заглушить подсознание – не сломать, – заглушить, так как ты права; никто не может сломать человека, кроме него самого.
– И воскресить?
– И воскресить.
Лино мрачно улыбнулся.
– Я видел женщину, которую прокляли – она могла сидеть только на коленях, – садилась на пол, на колени. Так ей было не больно.
Элизабет поняла.
– На стуле/кресле становилось больно?
– Очень больно.
Они оба посмотрели на Джулио – сын играл с чётками Лино; старинными, намоленными, – бронза и чёрный Морион…
– Камень Люцифера, – Сказала Элизабет. – На католических чётках???
– «И легионы ангелов его застыли очарованные, им нет конца подобно листам осенним в ветряном потоке»171…
Лино нежно улыбнулся.
– Морион – это Люцифер ещё не ставший Дьяволом… «Бог бесконечен, но неужто месть
Господня бесконечна? Не таков
Приговорённый к смерти Человек.
Как может Бог обрушить вечный гнев
На тварь конечную, чьё бытие
Смерть пресекает? Может ли Господь
Бессмертной сделать смерть?»172
Они сидели на террасе с видом на море, – Лино пил коньяк, а Элизабет – кофе…
Они слушалиモール Ghost – «Evening dance»173
– Вкусно? – Спросила его она.
– Коньяк? Да.
Они посмотрели друг на друга, улыбнулись.
Элизабет вспомнила, как они сидели на этой террасе и слушали Hameln Anno 1284: Medieval Flute Music On the Trail of the Pied Piper
Ей захотелось вновь услышать эту музыку!
– На что он похож?
– Коньяк!?
Лино задумчиво улыбнулся.
– На только что зажжённую свечу, на спелый абрикос…
– Мне так хорошо с тобой, Лино! Разве человеку может быть так хорошо?!
– Жить?
– И любить – жить и любить!
Он прислушался к вапорвейву звучащему рядом с ними – «Вечерний танец»
– Может, – если мы любим Человека.
Элизабет отпила кофе.
– У которого есть душа!?
– Да, жена моя, – Душа!
Кофе было горьким.
– Знаешь, за что я люблю кофе, Лино?
– За что, моя зеленоглазая любовь?
Она улыбнулась.
– Оно как жизнь – всегда разное!
– Но обычно горькое?
– Да!
– И это плохо или не плохо?
– Помнишь иллюстрации Доре к «Потерянному раю»? Ангелы сражаются… Люцифер падает. Если иллюстрацию перевернуть, – Люцифер заносит меч…
Лино посмотрел на неё с удивлением и смятением.
– Никто на самом деле не падает, моя очаровательная любовь, – это просто Душа переворачивается, чтобы Искра не погасла!
Странно он посмотрел на неё, – очень внимательно.
– Ты рассказывал мне о Богомилах… «У Бога был сын по имени Сатанаил»…
Лино закурил сигару Cohiba.
– Ты сказал мне, – Продолжала Элизабет. – «Он жаждал создавать – Он жаждал создавать миры! Падение, которое приписывают Сатанаилу, не падение, а потеря творческой силы»!
– Себя. – Кивнул он.
– Да, – себя, счастье моё! Ибо «везде в Аду я буду. Ад – я сам»; Сатанаил стал больше не Гений.
– «Не гений»?
– Помнишь, в Сан-Ремо мы смотрели «Амадей» Милоша Формана? «Мастер… Музыка… Безумие… Убийство… Киношедевр… … Всё, что вы слышали, – правда»!
Она посмотрела на море, лежащее перед ними как тарелка из Дельфтского фарфора.
– Когда мы (люди) не понимаем Бога, мы не понимаем Гения. Когда мы не понимаем Гения, мы не понимаем Бога.
В этом фильме звучат слова: «трагично не понять, что перед тобой гений, – трагично для тебя, а не для него»
Лино захотелось прикоснуться к Элизабет.
«КОГДА МЫ (ЛЮДИ) НЕ ПОНИМАЕМ БОГА, МЫ НЕ ПОНИМАЕМ ГЕНИЯ»
Трагическая истина.
– Когда-то мне часто говорили «Он заменяет хорошее, лучшим»
– Бог?
– Бог.
Она посмотрела на него, – их глаза встретились.
– И тебе больно!?
– Да, – оттого, что с Ним приходится сражаться!
Она вновь посмотрела на море, женщина с золотыми волосами, Господи, как она хороша!
– «Fantasma d’amore»174… – Вдруг сказала Элизабет. – Любовь вернулась, – старая, больная, нищая, и он не узнал её! Он запомнил её другой – красивой, молодой… Он и себя запомнил… словно мальчишкой.
Она взяла у него сигару, «отпила».
– Оказалось, что можно жить вечно, – оказалось, что мы и живём вечно – в памяти тех, кто нас когда-то любил.
Море блестело перед ними, словно голубой снег.
Лино зажмурился, – глазам стало больно.
– Мне её жаль, Мэри, – если он умрёт, он никогда не оставит её в покое, он тоже станет призраком, – призраком любви!
– Она должна его спасти?
– Не знаю, Лино, любимый мой, она, или мы!
Его поразили слова Элизабет.
– Нас он тоже не оставит в покое, да!?
– Нет.
Она отдала ему сигару.
– Мы сами себя не оставим в покое – если у нас есть совесть, мы больше не оставим себя в покое.
Он её понял.
– Ты хотела мне сказать, что у каждого из нас (людей) есть призрак!?
– У одних Бог, а у других – Дьявол!
Зазвучал Blade – Blade runner175 世界コロニーオフ
– Ты сказал мне «с Богом приходится сражаться»… Это не самый страшный наш враг, – страшнее Душа!
– Ты права – я так хотел к ней вернуться, что…
Лино «отпил» от сигары.
– Что «что», счастье мое?
– Тебе когда-нибудь было ничего не жаль? Собственного благополучия, удобств…
– Имени? Репутации? – Закончила за него Элизабет. – Да! С тобой! Я тебя понимаю.
Она посмотрела на него ласково, с улыбкой.
– Бальтазар, – Дьявол по имени Бальтазар, сказал мне: «Ад забит счастливыми»…
Усмешка на её рубиновых губах…
– Он был мудаком, но он был прав; не пробиться!
– «Не пробиться», Элизабет?
– Никому к нам не пробиться, – всё уже решено!
Элизабет накрыла его руку своей рукой.
– Нужно было вернуться к ней, Лино!
Она посмотрела на море.
– Нужно было!
– Это было бы безумием!
Лино смутился.
– Безумием было не вернуться!
Она понимающе усмехнулась.
– Испугался!?
Он долго не отвечал ей, а потом:
– Испугался.
Она мягко улыбнулась.
– Какая она страшная, оказывается, маленькая Мэри.
Сигара Коиба… Лино вспомнил «Охраной Фиделя Кастро руководил Бьенвенидо Перес Саласар по прозвищу „Чичо“. Он сидел в машине и курил сигару, ожидая своего патрона, который был в гостях у своей любовницы. Он не позволял себе курить кубинские сигары при нем. Фидель пришел в хорошем настроении и, услышав аромат в машине, попросил у Чичо сигару. Они ему настолько понравились, что он рекомендовал организовать производство сигар Cohiba в более широким объеме»…
– Да, страшная!
Он скомкано улыбнулся, чувствуя, как стеснило сердце.
Он вспомнил, как Хулио поёт танго «La cumparsita» —
«Друзья больше не приходят ко мне/Никто не хочет утешить меня в моём сожалении»
Элен приготовила ужин…
– Хадж не придёт?
– Придёт.
Элизабет нежно улыбнулась ей.
– Все хорошо!
– Поль сказал мне, что он недоволен.
– Он смущён.
Элизабет села за стол.
– «Смущён»? – Удивилась Элен.
– Да, – чем старше становишься, тем больше волнуешься.
Элен смутилась.
– Он волнуется за Поля!?
Как странно звучало это имя, – «Поль»…
Они словно говорили не о Паоло…
– Он всегда волнуется, Элен!
Элизабет тоже почувствовала… смятение.
Ей захотелось сказать Элен:
– Знаешь, за что я люблю его? Ему не наплевать!
– Я знаю, – Сказала ей Элен. – Я это заметила.
Элизабет показалось, что ей стало спокойнее.
– Я не знаю что Лино думает, но могу предполагать… Если он умрёт, ты останешься вдовой… как это отразится на твоей жизни?..
– Я смогу жить дальше, Элизабет!
Элизабет посмотрела на неё очень ласково.
– Дурочка… Но ты же не дурочка, Элен! Ты любишь его? Если да, то, это будет катастрофой!
– Я знаю, что иду… почти, за умирающим человеком.
– А зачем?
Элизабет прислушалась к музыке звучащей в этой красивой комнате.
Они обе замолчали.
Музыка звучала.
Элизабет вспомнила вкус сигары Cohiba, и… ей захотелось пить. Она не знала, почему именно это, – пить…
Она вспомнила «Вечер у Клэр» и голос Лино, читающего ей эту книгу – «Так бывает, что когда тонет кто-нибудь, то над ним на поверхности появляются пузыри; и тот, кто не видел ушедшего в воду, заметит только пузыри и не придаст им никакого значения; и между тем под водой захлебывается и умирает человек и с пузырями выходит вся его долгая жизнь со множеством чувств, впечатлений, жалости и любви»
Это обожгло её.
Элизабет вдруг поняла, что смерть ещё безжалостнее, чем она думала! Дьявол по имени Смерть, забирает у неё Элен!
Она вспомнила «Майерлинг» с Шарлем Буайе и сцену в кукольном театре; Дьявол предвкушал удовольствие: «Счастливые так интересно страдают!»
– Да, – Подумала Элизабет. – Это был наш выбор!
Элен поставила перед ней бокал, – красивый бокал из синего стекла.
Элизабет вспомнила «О чём ты думаешь? Что тебя расстроило?
– Я удивлён.
– Чем?
– Жизнью»…
Она почувствовала, что тоже удивлена.
Элизабет захотелось спросить Лино; что ты думаешь, что чувствуешь
Она вспомнила «Когда отец уходил, я не хотел его отпускать. Каждый раз, когда он уходил, я не знал, как его остановить – как остановить человека, который хочет уйти?!»
Да, как остановить человека… идущего на страдание?!
Да – «На что похожи влюбленные, идущие на смерть? Они как снег, что тает каждый миг. Жизнь – это сон, а смерть – лишь сон во сне»!
Она знала, что, возможно, драматизирует, но…
Мы так долго были вместе!
В обеденную вошёл Лино.
Элизабет залюбовалась им – красивый, стильно постриженный, смуглый, одетый в светло-синие джинсы «Dsquared» и белую футболку с красным кленовым листом.
– Как ты, любимая?
Он наклонился, поцеловал её в щёчку, погладил по плечику.
– Извини меня; я долго разговаривал по телефону…
– Я соскучилась…
Элизабет прикоснулась к его руке.
– Я тоже!
Лино прижался к ней, – щекой, к её щеке.
И эта музыка, звучащая в обеденной… ей показалось, что звучит Bohren & der Club of Gore.
Лино сел рядом, посмотрел на Элен.
– Ça va?
– Pas mal et toi176.
Она посмотрела на него растеряно.
– Bien (merci)!
Она словно ожидала чего-то другого.
– Что случилось? – Спросил он.
– Ничего, если не говорить о Поле…
– Я говорю о тебе. Если ты уверена, поступай так, как считаешь нужным.
– Ты не против? – Удивилась Элен.
– Против, но если ты уверена, это не важно.
Она вновь посмотрела на Лино с удивлением.
– Почему ты против?
Элен села – напротив них, – она смотрела на Лино.
– Почему?..
Он посмотрел на неё, – заглянул ей в глаза.
– В нём что-то умерло, когда умерла его жена… Я боюсь, Элен, я очень боюсь, что он не сможет сделать тебя счастливой!
Она смутилась, почти не поняла его.
– А я думала; ты боишься за Поля!..
– Не так, как за тебя.
– Почему?!
– Потому, что, – Начал Лино, и остановился.
Внезапная улыбка на его алых губах…
– Мама учила меня: «если хочешь быть счастливым в браке, относись к своей жене как к маленькой девочке»…
Он не договорил, усмехнулся.
– Людей, которые с кем-то расстались, развелись, – потеряли (кого-то), их нужно спасать, а это почти невозможно – спасти человека от самого себя, почти невозможно!
Элен посмотрела на него с печальным пониманием.
– Тебя тоже было невозможно спасти?
Лино улыбнулся-усмехнулся.
– Если бы ты знала, сколько у меня было женщин…
Он посмотрел на неё очень ласково.
– Я их конечно любил…
Саркастическая улыбка.
– Но без радости.
Элен посмотрела на него очень внимательно, – задумчиво.
– Сейчас я думаю; лучше бы я был один!
– Я устала, хадж!
– Быть одной? Это не страшно, – страшно быть не одной и устать!
Элизабет поразили слова Лино.
– Страшно быть с кем-то, и не знать, как расстаться! Бояться скандала, бояться сделать больно…
Он посмотрел на неё мягко.
– Ты – женщина, ты должна понимать: если у вас появится ребёнок, расстаться будет невозможно!
– «Невозможно»?
– Невозможно! Ничто так не связывает мужчину и женщину, как общий ребёнок! Если вы любите друг друга, это станет для вас благословлением, а если не любите… вам придётся очень постараться, чтобы это не стало проклятием!
Элизабет задумалась над словами Лино, – стал ли для неё проклятием ребёнок от Джейка?
Да, стал!
Они и сами стали друг для друга проклятием!
Она подумала, ты всё время в моей памяти, Джейк, – как насильник, или убийца, я не могу тебя забыть!
Afterlife в обеденной дома Аки, – «Cry brown bear (Mix)»…
– Ты сказал мне, что боишься, что Поль не сможет сделать меня счастливой… – Сказала Элен, Лино. – Но, хадж, я его об этом не просила!
Он смутился, мужчина с красивыми чёрными волосами.
– Один человек сказал: «Человеческий разум гораздо более тонкий инструмент, чем всё, что появлялось ранее, – он знает, что правильно и что неправильно. Он может построить Вестминстерское аббатство. Он может построить аэроплан. Он может вычислить расстояние до Солнца»…
Он нахмурился.
– И всё же я не понимаю!
– Ты всё понимаешь!
Элен посмотрела на него, – она была счастлива.
– Ты понимаешь меня как никто; меня не остановить!
Богомильский миф в изложении Евфимия Зигабена177
Идея Сатанаила как первого из ангелов возникла в апокрифической литературе, но в рассуждениях описанных Зигабеном богомилов её значение возросло. Сатанаил был похож на Бога-Отца и одет в такие же одеяния; он сидел одесную178 Бога. Его падение было вызвано самоуверенным желанием стать равным Богу. Византийские богомилы основывали своё апокрифическое предание на широко известном стихе пророка Исайи (Ис.14:14): «Взойду на высоту небес, выше облаков, стану подобен Всевышнему».
Мы знаем, что некоторые из богомилов, с которыми встречался Косьма, называли злого творца мира падшим ангелом, тогда как другие уподобляли его «неверному управителю» из Евангелия от Луки. В византийском мифе соединились обе идеи; мы читаем, что Самаэль был поставлен правителем «над всеми небесными силами». Во время своего служения он пытался соблазнить некоторых ангелов участвовать в его восстании против Бога и для этого облегчил «бремя» их литургических обязанностей. Этот мотив явно позаимствован из притчи в Евангелии от Луки, но порядок событий другой. Тогда как в притче управитель не сокращал долгов должников своего господина, пока господин не обвинил его, Сатанаил действовал иначе. Заговор стал известен Богу, Который изгнал Самаэля и соблазнённых им ангелов. Самаэль и его ангелы не остались в пустоте, но упали на землю; земля была негостеприимным местом, её лицо было покрыто водами, как описано в Книге Бытия. Чтобы сохранить себя, Самаэль вынужден был применить свою творческую силу, которая, как и образ Божий, не была у него отнята. Так он сотворил «вторые небеса», то есть наше видимое небо, поместил воды в предназначенное для них место и устроил землю, чтобы обитать на ней вместе с остальными падшими ангелами.
В этой версии богомильского мифа удача изменила Сатанаилу, когда он захотел сотворить человека. Впрочем, здесь творец не похищает человеческую душу у Бога. Он был вынужден сам вдохнуть жизнь в человеческое тело, но удалось вдохнуть жизнь только в змея. Его изобретательность оказалась бесполезной, и пришлось договориться с Богом, чтобы Он дал души первым людям.
Представления богомилов о сотворении человека, как они изложены Евфимием, имеют соответствия в гностических мифах, но, тем не менее, концепции происхождения человеческой души в гностицизме и богомильстве различны. Душа уже является не частью Самого Бога, но только Его созданием. Таким образом, средневековое дуалистическое учение уже не содержит концепции Бога, спасающего Себя Самого. Конечной целью космической драмы стало восстановление вселенной к тому состоянию, в котором она пребывала до падения ангелов. Происхождение человечества было так или иначе связано с падшими небесными силами. Соглашение между Сатанаилом и Богом, описанное в мифе византийских богомилов, является лишь одной из форм, которые принимало это верование. В конечном итоге оно означало, что потомки первых людей, которым Бог дал души, должны занять на небе места, оставшиеся вакантными после падения ангелов.
Как и предполагалось, Самаэль сразу же нарушил соглашение и начал плести интриги против первых людей. Это напоминает раввинские легенды о том, как Сатана искушал первых людей, хотя зависть к человеку приписывает Сатане и христианская традиция. Был и иной мотив, который, несомненно, проник из еврейских легенд о Самаэле и мог войти в богомильский миф из апокрифической книги; это рождение Каина и его сестры Каломены от блудного соединения Евы с Самаэлем. Только после этого акта, особенно отвратительного в глазах общины аскетов, Сатанаил потерял божественный образ и одеяние, и его лицо стало тёмным и страшным. Так в богомильском мифе утрата божественного сияния, которая в апокрифической литературе происходит сразу после падения, была перенесена на более поздний этап космической драмы.
Теперь Сатанаил утратил даже свой творческий дар, но Благой Бог оставил его господствовать над сотворённым им миром. Впрочем, князь мира сего тут же отплатил Ему злом. С помощью «дьявольского» семени Каина он начал угнетать и истреблять потомков Адама, так что лишь немногие души могли занять места падших ангелов.
В конце концов, Бог понял, что Он обманут, и, исполнившись сострадания к мучениям человеческих душ, решил принять энергичные меры. Только теперь был вызван к существованию Логос – Сын Божий. Это объясняет богомильские представления о положении Сатанаила до падения – Христа просто ещё не было, когда Сатанаил обладал божественной властью и сидел одесную Бога. Отсюда оставался один шаг до тайного учения, делавшего Сатанаила первородным Сыном Божьим. Второй Сын – Логос – Иисус Христос не появлялся вплоть до середины шестого тысячелетия от сотворения мира. Широко распространённое поверье, что Иисус родился «per auditum»179 было связано с концепцией Логоса (то есть Слова); богомилы также верили, что в действительности Иисус не был рождён от Марии, но вошёл в мир через её ухо и принял только внешнюю видимость человеческого тела. В конце концов Христос оставил Своё человеческое тело, победил лукавого и заключил его в Тартаре в оковах. Именно в это время Сатанаил утратил частицу» -ил», принадлежащую ангельским силам, и стал просто Сатаной. В апокрифических мифах это изменение также связано с падением Сатанаила, но у богомилов оно становится следствием его окончательного поражения. После этой победы Христос занял место Сатанаила одесную Бога, а в тайном учении Он также занял место первородного Сына. Затем Он соединился с Личностью Отца Небесного, из Которой Он вышел. Единственным raison d’être180 для Сына Божия было принести людям спасение, что и завершилось победой над Сатаной181
Они долго купались, – Рай был здесь, на Земле
– Я не хочу отпускать Элен, Лино!
– Не отпускай!
– «Не отпускать»?
– Да, – скажи ей: я люблю тебя, останься!
– А ты бы остался?
– Я столько раз оставался, Элизабет, девочка моя, что… мне не страшно.
Странно это прозвучало для неё…
– Я не хочу, чтобы ей было страшно, счастье моё!
– Тогда позволь ей сделать свой выбор.
– «Выбор»?
– И будь рядом – ты сказала мне: «Не жди, когда он позовёт, приди сам, – это и есть Дружба»!
Элизабет смутилась до слёз.
– Я так сказала?
– Ты, Ты, моя зеленоглазая любовь!
Лино перевернулся на бок, посмотрел на неё, – заглянул ей в глаза.
– И я пришёл к нему. Он посмотрел на меня так, словно я его спас!
Он трепетно прикоснулся к ней – к её подбородку, губам.
– Ты такая красивая, девочка моя… ты прекрасна телом и душой – каждый мужчина мечтает о такой женщине! Элен тоже прекрасная женщина, и её полюбили…
Он ласково посмотрел на неё.
– Порадуйся за неё, даже если тебе хочется заплакать…
Лукавая улыбка.
– От обиды.
Элизабет посмотрела на Лино.
– Ты сказал мне: «Алина думает, что заслуживает счастья больше чем другие люди»… Я тоже так думаю, Лино!?
Он посмотрел на неё мягко, кудрявый Гермес.
– Алина… «выздоравливает», Элизабет, – ей хочется быть счастливой, а это невозможно для «больного» человека.
– «Для больного»?
Она поняла.
– Грех – это болезнь, дорогая, – грехом «заражаются»
– Поэтому порочность «заразна»!?
– «Заразно» думать, что нет ни Бога, ни Ада.
– А они есть?
– Ещё при жизни.
Он вновь лёг на живот, Анджолино, – солнце облизывало его.
– Мы всегда были вместе – долгие годы, мы вместе повзрослели!
– Она тебя понимала? Или она тебя любила?
Элизабет удивилась.
– «Понимать» не значит «любить»?
– Не значит.
– Иногда я ничего не понимаю!
– Никто ничего не понимает, Элизабет!
Она вздохнула.
Лино улыбнулся.
– Ты желаешь понять Человека, – существо, созданное то ли Богом, то ли Дьяволом, но всё-таки Сатаной, потому, что… это тело… когда я смотрю на моих пациентов, я думаю: кто же нас создал; гений, или… монстр?!
Пауза.
– Когда я вижу тебя… когда смотрю на твои губы – когда ты целуешь меня, я понимаю: только Гений мог создать Женщину!
Внезапная усмешка.
– Гений создал Женщину, а монстр – Человека!
Как пронизывающе прозвучал его бархатный голос!
– «Когда же всё это произошло, то он (Сатана) сотворил Адама и попытался вдохнуть в Адама душу, которую он украл у Бога. Он вдунул её через рот, но она вышла наружу через задний проход. Он вдунул её снова через задний проход, но она вышла наружу через рот. И хотя он делал это много раз, душа выходила наружу, отказываясь поселиться в том, что он сотворил, и, выходя наружу то через рот, то через задний проход. И поскольку он не смог заставить её остаться в теле, чтобы Адам ожил, то он оставил его (т.е. тело) и оно лежало безжизненно 300 лет»…
– Ты прав – ничего не понятно!
Элизабет смотрела на него, – на его красивую спину, округлую попу, мощные ноги…
– Всё так понятно, что непонятно!
Лино посмотрел на неё очень ласково.
– Чем более понятно, тем труднее осознать. Я вижу, как ты на меня смотришь… когда ты можешь прикоснуться ко мне, ты думаешь, что меня создал гений, а когда не можешь – монстр… всё просто, Элизабет; гений занялся любовью с монстром, и появился человек!
Они ушли в пляжный шатёр, – Лино приготовил кофе по-арабски…
– Однажды я заметил: чем жарче, тем крепче арабы пьют кофе.
– «Однажды» это где?
Его глаза вспыхнули.
– Султанат Аль-Асвад.
– «Султанат»… звучит необычно.
– Это необычное место, наверное, именно так Пророк представлял себе Джаннат.
– «Джаннат»?
– В арабском языке у Рая несколько названий. Каждое название раскрывает и дополняет предыдущее. Также в Раю нас ожидают разные его степени – каждому, исходя из его благих дел.
Лино заглянул в глаза Элизабет, улыбнулся.
– Аль-Джаннат – обычное название; «Он (Аллах) введет его в Райские сады (джаннат), в которых текут реки. Он пребудет там вечно. Это и есть великое преуспеяние»
Аль-Фирдаус – словом «фирдаус» в арабском языке называется такой сад, в котором собрано и произрастает всё разнообразие растений и плодов, имеющихся в других садах. Наивысшая ступень Рая. Пророк Мухаммад призывал свою умму (общину): «Если вы будете просить Рай – то просите самую наивысшую ступень Рая»
Элизабет захотелось сказать Лино:
– Иногда мне кажется, что тебя ничто не пугает
– Пугает – смерть самых беспомощных!
Усмешка.
– Ненавижу, когда умирают беспомощные – дети, собаки…
Он выглядел утомлённым, Лино – солнцем, – жизнью
– Ненавижу, когда умирают молодые и женщины!
– «Женщины», счастье моё?
– Так стыдно потом…
– «Стыдно», Лино? За что?!
– Как будто всё зря, все эти годы учёбы, работы, практики…
Он взял чашечку с кофе, отпил.
– Когда умирает мать, про её детей говорят; «сироты», но когда умирает твоя жена, ты тоже становишься сиротой
– Ты так говоришь, словно пережил это сам…
– Я этого боюсь, я знаю: если с тобой что-то случится, я себя навечно возненавижу.
– Зачем?!
Лино посмотрел на неё, – в его глазах отразилось недоумение.
– Я за тебя отвечаю, – если с тобой что-то случится, это будет значить, что я за тебя не ответил!
Ох, уж этот мужчина!..
Элизабет почувствовала… Боль?..
Она никогда не встречала таких мужчин как Лино – правильных до безумия! Ответственных до… недоумения?!
Элизабет подумала, если бы я была другой, я бы тебя не поняла, я бы подумала, что ты… играешь, но ты не играешь, и мне страшно!
Нет, это всё-таки был ужас – вот, что она почувствовала!
Элизабет захотелось сказать Лино:
– Я люблю тебя! Наверное, никто никогда не любил тебя так, как я… Бальтазар был прав – я сумасшедшая… когда я смотрю на тебя, я понимаю: я могу простить тебе то, что не могу простить себе…
– Например? – Очень низко прозвучал его голос.
Музыка рядом с ними, – maquinas «Lado Turvo, Lugares Inquietos»182…
– Ты сказал мне, что оставлял их одних, Алину и Рика… Я тоже оставляла одних Джейка и Ким!..
– Почему?
Голос Лино прозвучал мягче, – в нём прозвучала та снисходительность, которую она чувствует к его ошибкам, и не чувствует к своим!
– Они меня раздражали
Элизабет не поняла; ей стыдно или не стыдно?!
Он смотрел на неё спокойно, мужчина одетый только в красно-белые плавки Dsquared с кленовым листом.
– Меня они тоже убивали. Что это значит, Элизабет? Что мы чудовища?!
– Честно? Боюсь, что это ничего не значит.
Лино удивился.
– Они слишком много от нас хотели, – Сказала ему Элизабет. – Мы их не выбирали!
Он посмотрел на неё задумчиво.
– Элизабет, мы не должны были так себя вести.
– Не должны были!
Они заглянули друг другу в глаза.
– Пойдём, девочка моя, искупаемся ещё!?
– Пойдём!
Лино встал и предложил ей свою руку.
Элизабет вдруг сказала ему:
– Прочитай мне какие-нибудь прекрасные стихи, – меня это утешает!
– Ты хочешь, чтобы я тебя утешил!?
Улыбка на его губах.
И он с блеском в глазах сказал ей:
– Если отрубят палец благочестивого – отвернётся от истины. А с несчастного влюблённого снимают кожу с ног до головы – не плачет183!
Она рассмеялась.
– Я ожидала услышать нечто более… позитивное!
Ямочки на его щеках…
– Я скован, я пленен, с тех пор как увидал тебя./Губ ослепительный цветок так украшал тебя184!
Лино поднёс её руку к губам, и поцеловал.
– Девочка моя… любимая! И эта боль пройдёт, потерпи!
Они вышли под солнце, и оно ласкало
Лино сказал ей:
– Один человек сказал: «Когда ещё ничего не было, была Любовь»185… И Солнце – и когда ничего не будет, будет тоже Любовь и Солнце!
Элизабет посмотрела на него, – ей очень понравились его слова!
Он сжал её руку.
– Люди часто спрашивают меня об онкологии, – почему… это их самый любимый вопрос – ПОЧЕМУ я заболел/а, онкологией!
– И что ты им отвечаешь, любимый?
– Радуйтесь, и не будет никакой онкологии! Не будет даже простуды – счастливым некогда болеть!
Она очарованно улыбнулась.
– Всё просто, да!?
– До безумия, малыш, до безумия!
Они зашли в воду, и вода была сладка!
Элизабет захотелось сказать Лино:
– Поэтому Паоло заболел, перестал радоваться жизни!?
– Не поэтому.
Он посмотрел на неё с удовольствием.
– А почему?
– Он всё поставил на одну карту, – на женщину.
Она смутилась.
– Иногда я тебя не понимаю, но понимаю!
Лино почти улыбнулся.
– Знаешь, что сводит с ума? – Сказала ему Элизабет. – Мысль: ты же знала, что так будет!
– «Так»?
Они заходили в воду.
– В зрелости уже ничто не смертельно, даже смерть.
Они заходили всё дальше, как герои рассказа Ричарда Мэтисона «Лемминги».
– А я его не понимала, я думала; почему он так спокоен
– Смерть для него не смертельна!? – Понял Лино, Элизабет.
– Не смертельна!
Она сжала его руку.
– Для Жана она тоже не смертельна, – для него смертельно жить!
В его глазах, – на его лице, отразилось смятение.
А потом они поплыли.
С берега доносилась музыка – «LADO TURVO, LUGARES INQUIETOS»
Солнце жгло, слепило, подстёгивало!
Элизабет вспомнила, как Паоло сказал ей «После того как Христос назвал Сатану «Князем мира сего», святой Павел, желая его перещеголять, попал прямо в точку, назвав его «богом мира сего»
Усмешка.
– Призрак и Тьма сражаются… друг с другом… за… умы.
Его она тоже не поняла, и поняла!
– Людоеды сражаются за умы?
– Всегда за умы!
Элизабет тоже усмехнулась, – ей это понравилось «ПОСЛЕ ТОГО КАК ХРИСТОС НАЗВАЛ САТАНУ «КНЯЗЕМ МИРА СЕГО», СВЯТОЙ ПАВЕЛ, ЖЕЛАЯ ЕГО ПЕРЕЩЕГОЛЯТЬ, ПОПАЛ ПРЯМО В ТОЧКУ, НАЗВАВ ЕГО «БОГОМ МИРА СЕГО»
– И всегда людоеды!? – Засмеялась она.
