Текст книги "Цивилизации Сахары. Десять тысячелетий истории, культуры и торговли"

Автор книги: Аттилио Гаудио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Территория, принадлежащая жителям ксура, на которую распространяется покровительство кочевников, делится на столько участков, сколько у последних существует фракций. Амгар аит-сфул вручает каждой фракции своего племени по палке. Затем он вызывает одного из своих братьев и, произнося название участка земли, велит ему выбрать одну из палок. Таким образом вся территория распределяется сначала между фракциями, а затем и между, палатками, для того чтобы покровители и вассалы лично познакомились друг с другом.

Джемаа ал-амма следит за выплатой пошлины покровителям. Напротив, если кто-нибудь из жителей Дра замечает пропажу своего имущества, он обращается с этим к амгар л'ару. Тогда собирается совет из представителей всех подразделений аит-сфул. Все отправляются в Несрат, где их принимают либо в «Доме племени», либо у ворот ксура – это зависит от того, приглашают ли их на обед или только на переговоры. Дело разбирается, и, если слова вассала подтверждаются, покровителя обязывают возместить пострадавшему потери.

Описанная нами организация была свойственна всем большим ксурам области, населенной лектава, вплоть до получения Марокко независимости. В мелких деревнях она несколько упрощена, там отсутствует джемаа ал-амма. Кроме того, немногочисленные оседлые аит-атта этой области чаще всего живут отдельно, в своих ксурах. Правда, некоторые аит-атта живут вместе с драва. В этих случаях советы у них смешанные, однако амгар обязательно избирается из числа аит-атта. Наконец, в тех городах, где еще живут евреи, как, например, в Бени-Хайюн и в Бени-Сбих, имеется своя особая джемаа, а у каждого дома свой покровитель, выбираемый по собственному усмотрению.

В общественной жизни области Дра прослеживаются многочисленные аналогии с тем, что можно наблюдать в других оазисах Северной Сахары, где живут харратины, в частности в Тафилалете; в Сауре, в Туате, – на востоке; в Тиссинте, в Татте и в Акке, – на западе. По-видимому, постоянные вторжения в эти оазисы, их экономическая роль в жизни кочевников, необходимость обороняться от набегов последних привели к аналогичным результатам. Городской характер образа жизни племени аит-атта, безусловно, самое большое его отличие от соседних групп берберов в Антиатласе или в Высоком Атласе, которые разбросаны по деревням или палаточным лагерям, не имеющим четко выраженного индивидуального характера. Напротив, в пальмовых рощах ни одно небольшое государственное образование, отгородившееся крепостными стенами, не могло бы существовать без развития традиционных институтов, которые здесь, бесспорно, достигают своего совершенства. Это привело к сплочению племени благодаря чему его не смогли полностью уничтожить воинственные элементы, навязывавшие ему свою власть.

С этой точки зрения особый инерес представляют южные районы области Дра, где между жителями ксуров и кочевниками существует тесное плодотворное сотрудничество. В других местностях прежние покровители утвердились в своих завоеваниях, превратив харратинов в настоящих крепостных, либо продолжали кочевать по пустыне, по-прежнему каждый год продавая деревне обязательство не совершать грабежей на её территории, правда не всегда в точности выполняя его.

Здесь же, в частности в Несрате напротив, создается впечатление, что земля одновременно принадлежит людям драва и кочевникам аит-атта. И те и другие имеют свои права и свои обязанности. Первые обрабатывают землю, занимаются торговлей и ремеслами.

Вторые пасут стада, сопровождают караваны и покровительствуют жителям ксуров за умеренное вазнаграждение. И в конце концов начинает казаться, что в этом оазисе, столь разнородном по составу населения, каждый нашел свое место в обществе, которое в итоге достигло определенного устойчивого состояния.

Без сомнения, этот успех объясняется сплоченностью, которую вот уже два века удается поддерживать племенам аит-атта. Благодаря ей даже в настоящее время авторитет аит-атта обеспечивает им бесспорное главенство.

Уэд Дра непосредственно к югу от Несрата описывает дугу и теперь прямо направляется и океану, до которого остается еще 800 км. Последний маленький оазис области Лектава, который он орошает на своем пути, называется Мхамид. Отсюда первые песчаные дюны вводят путешественника уже на бескрайние просторы Западной Сахары, во владения «синих людей».

Еврейская община

В долине Дра почти все ювелиры – евреи, хотя до сих пор точно не установлено, когда они здесь поселились.

Рукопись XII в. из Дадеса дает право предположить, что они обитали здесь уже около тысячи лет.

По мнению французского африканиста Жака Менье, эта рукопись подтверждает, что в первые века нашей эры в области Дра установилось господство евреев и что позднее его сменило мощное христианское государство. По-видимому, именно в Загоре евреи одержали свою первую победу над коренными жителями, берберами, власть над которыми они удерживали вплоть до прихода Альморавидов. Вопрос о происхождении евреев решить нелегко. Может быть, они из тех ливийских племен, которые в пуническую, римскую и византийскую эпохи населяли Центральную Сахару.

Мне представился случай поближе познакомиться с еврейскими общинами Южного Марокко, когда я приехал туда на праздник мулуд (день рождения пророка Мухаммеда). Направляясь на верблюжью ярмарку в оазис Асса на берегу уэда Дра, я проследовал вдоль алжиромарокканской границы по Западной Сахаре. По совету раввина в Сале, я оставался в пальмовой роще в Акке в области Бани.

Квартал Меллах отличался от остальной части этого берберского ксура тем, что на его улочках встречаешь евреев. Здесь же, в небольших, темных лавочках, они делают украшения. Меня с первого взгляда поразила белизна их кожи, правильные черты лица и изящество всего внешнего облика. От евреев, живущих в городах Северной Африки, они отличается тем, что носят берберскую одежду. Головные уборы, одежда и драгоценности женщин отличаются богатством. Я сам видел, что именно они изготовляют шелковые, а также расшитые и расписные бумажные ткани, диадемы с рубинами, серебряные подвески, и серьги, кольца и амулеты из чеканного золота, тяжелые бусы из серой амбры.

Я несколько часов простоял перед лавкой четырех ювелиров в квартале Меллах в Акке, восхищенный настолько, что позабыл о рекомендательном письме, которое нес к местному раввину. Этот старик, чей простой дом служит синагогой, предложил мне и сопровождавшему меня каиду-берберу чай с мятой. Раввин – духовный глава не только Меллаха в Акке, но и двух других общин, расположенных в оазисе Татта и в Таманарте и насчитывающих около ста человек. В этой общине говорят по-арабски, по-берберски (диалект ташелхит, на еврейском жаргоне – таллосунт). Большинство занимается всевозможными ремеслами, в основном ювелирным, но некоторые на протяжении нескольких поколений производят финиковую водку (стийя). Она готовится в общем погребе. Когда я вошел туда, мне показалось, что я попал в склеп, так там было мрачно и холодно. Способ изготовления стийи весьма элементарен.

К печи посредством полого тростника присоединяют глиняный кувшин.

Я долго беседовал с раввином. Он рассказал мне, что его единоверцы очень благочестивы и добросовестно соблюдают все иудейские обычаи. Ежегодно вся община совершает паломничество к могиле Рабби Исахара, который якобы высек чудодейственный источник в Джебель-Вани. Здешний фольклор – единственный в своем роде и очень интересен: во время праздника пурим женщины танцуют под аккомпанемент песен. Надев белую одежду и повязав голову красным платком, они выстраиваются в один ряд. Две-три женщины постарше играют на тамбурине. Время от времени одна из женщин выходит из ряда и делает несколько шагов вокруг другой; отклонившись назад, вытянув руки вперед, хлопают в ладоши, продолжая танцевать. Этот танец известен только в Акке.

Вечером того же дня я ужинал у раввина, нам прислуживала его жена.

– Видите ли, – рассказывал он мне, – мы самые древние евреи на юге. Долгим и трудным был переход наших предков, бежавших из Палестины, захваченной Навуходоносором. Им единственным удалось спастись после разрушения храма и избежать плена в Вавилоне. Они происходили из племени Эфраима. Наши праотцы испытали еще более ужасные страдания, чем те, что народ Израиля претерпел на Синае на пути к земле обетованной. Они бродили по Сахаре десятки лет, бездомные и несчастные, мучимые жаждой, преследуемые свирепыми аборигенами. Достигнув океана, они поселились в пещерах. Спустя несколько веков появился еврейский город. который назвали Малый Иерусалим (нынешний Ифран в Южном Марокко), ибо они построили его по образу и подобию оставленного города. Они поместили в новую синагогу Талмуд и священные предметы, спасенные из храма Соломона. На пергаментных-свитках Раввины записывали все дни рождения и смерти, дабы община всегда могла знать о происхождении своих соплеменников. Но три века тому назад вступивший в Ифран берберский царь сжег город и всех находившихся там евреев. Синагога была разграблена и разрушена. И на этот раз лишь нескольким евреям удалось спастись, унести с собой немногие свитки с записью законов и гражданского состояния и найти пристанище здесь, в оазисах уэда Дра. Наши мертвые и мученики остались там, близ Ифрана, покинутые всеми среди камней, обвеваемых ветром. Но если вы туда оправитесь, то увидите старые разбитые плиты, на которых высечены слова. Этим надписям две тысячи лет…

Некоторые из наших предков, спасшихся из Ифрана, начали разрабатывать большой серебряный рудник в 13 км отсюда. Они богатели, а их нравы становились все более свободными. Они любили деньги больше Бога, позабыв о законах Талмуда; их сердца стали более жестокими, чем у жителей Содома. И Бог уготовил им ту же участь: однажды город был сожжен, а все жители погибли в огне. С тех пор это место считается проклятым, и никто не осмеливается вернуться на серебряный рудник, даже мусульмане.

Глава IV
«ДАЛЬНИЙ ЗАПАД» САХАРЫ

Западная часть Сахары, которая выходит на берег Атлантического океана, все еще остается одной из наименее изученных областей; здесь редко встретишь путников. В свое время она была поделена между Марокко, Испанией и Мавританией. Правда, за время моих неоднократных поездок туда я убедился, что ее границы, которые на географических картах нанесены в виде прямых и перпендикулярных линий, имеют исключительно политическое значение и ни в коей мере не соответствуют природным и этническим рубежам. Западную Сахару можно разделить на отдельные области, только следуя ее природным особенностям, как это делает местное население.

Западная Сахара вчера и сегодня

К концу плейстоцена Западная Сахара была намного влажней, чем в наше время, и, вероятно, уэды бы круглый год наполнены водой. Так, Сегиет-эль-Хамра (Рио-де-Оро), должно быть, в те времена представляла собой многоводную реку, как, впрочем, и уэд Дра. Высыхание и нынешняя орографическая структура явились следствием серьезных изменений, происшедших в третичный период, в конце которого Западная Сахара уже приобрела известное нам теперь геологическое строение.

Там, где вулканическая деятельность была особенно сильна, поверхность земли причудливо изрезана неправильными складками, вздыблена скалами и остаточными породами, так называемыми гельбами. Кроме того, повсеместно встречаются гара, глинистые островки, оседающие в регах и образующие закрытые впадины.

Их дно устлано мелкой древовидной растительностью, питательной средой для нее служит суглинок. Такие впадины часто используют под посевы.

Строение хамады в известной мере единообразно начиная от синклинали Тиндуфа вплоть до Сегиет-эль-Хамры. Ее каменистые плато занимают всю территорию между уэдом Дра, верхним течением Сегиет-эль-Хамра и массивом Земмур. Их склоны довольно плодородны, там растут главным образом акации, ююба и камедные деревья, плоды которых – темен (род фиников) – высоко ценятся кочевниками. Хамада состоит из белого мергеля с многочисленными участками известняка.

Поверхность плато усеяна кварцевым кремнем. Почва очень сухая, вода встречается редко. Тем не менее на юге хамады расположено несколько небольших озер, откуда берут начало ручейки, которые, сливаясь, образуют р. Сегиет-эль-Хамра.

Возвышающиеся среди Большого Эрга холмы красных и черных гранитных пород, с растущими кое-где между ними кустарниками и акациями, дают весьма неровный вид всей области Земмура, где в центре поднимается горный массив.

Спуститься к океану можно по течению р. Сегиет-эль-Хамры. От Земмура до побережья приблизительно 400 км. Этот уэд второй по величине после Дра в Западной Сахаре наполнен водой несколько месяцев в году. В переводе с арабского Сегиет-эль-Хамра означает «красная река»; этот цвет ей придает глинистая земля, устилающая дно реки. Ее ширина в среднем равняется 70 м, хотя на некоторых местах зона ее орошения превышает километр.

К югу от Сегиет-эль-Хамры начинается территория Рио-де-Оро. Здешний пейзаж – это степная и песчаная пустыня, окаймленная дюнами, цвет и форма которых постоянно меняются в зависимости от интенсивности песчаных бурь. Особенно много песка в районе мыса Бохадор; его движущаяся поверхность щетинится остроконечными скалами и крупными глыбами песчаника, упавшими с утесов, разрушенных действием ветровой эрозии, и поражающими своими фантастическими силуэтами цилиндрической или конической формы. От малейшего дуновения ветра тонкий и легкий песок поднимается плотной стеной или закручивается вихрями. Эта разновидность сахарских торнадо метет песок по Рио-де-Оро в течение восьми месяцев в году.

Между мысом Бохадор и Вилья-Сиснерос океанское побережье покрыто волнами довольно низких дюн, среди которых тут и там высятся утесы, так называемые джерфы. Воды у этого побережья очень богаты рыбой.

К юго-востоку от берега океана местность постепенно поднимается к покрытому песком плоскогорью из кремниево-слюдяных пород с выступающими кое-где странного вида утесами, напоминающими по форме пирамиды, колонны или обелиски. Еще через 200 км поверхность пустыни начинают бороздить овраги. В уэдах и небольших впадинах задерживается вода после зимних дождей. Кочевники, разбивающие на зиму стоянки в этом районе, используют эти годные для обработки впадины, где обычно снимают урожай ячменя.

К востоку от степных зон, образующих полосу Сахеля в Рио-де-Оро, по которой проходила испано-мавританская граница, простирается самая страшная пустыня – Тирис. Однако после краткого сезона дождей даже она покрывается низкорослой растительностью, привлекающей зайцев, газелей, антилоп и страусов. Здесь на них охотятся мавры. В 1963 г. в «Африканских записках» Дакарского университета появилось сообщение, что француз Жан-Клод Оже, путешествовавший в одиночку в Тирисе, встретил здесь мальчика-дикаря, жившего среди газелей, подобно Маугли Р. Киплинга, которого вырастила волчья стая.

Однажды на утренней заре Оже заметил человеческое существо с длинными темными волосами, которое прыжками мчалось с необыкновенной скоростью вместе со стадом быстроногих белых газелей. Путешественник пошел по следам, оставленным стадом, и ясно увидел среди отпечатков копыт следы ног человека. Они привели его к маленькому оазису, заросшему кустами высохшими пальмами.

За одним из кустов прятался мальчик ростом примерно 1 м 60 см; у него была смуглая кожа и черные волосы, но не вьющиеся, как у большинства мавров.

Испугавшись, он убежал и скрылся в чаще.

Ж.-К. Оже разбил лагерь неподалеку от оазиса и в последующие дни неоднократно имел возможность наблюдать за мальчиком-газелью. Через десять дней у путешественника кончились продукты и он вынужден был снять лагерь и отправиться в населенные места.

С тех пор это открытие не подтвердилось ни одним новым сообщением; тем не менее этот рассказ является одним из редчайших свидетельств очевидца о жизни человека среди диких животных.

Западная Сахара служила последним и самым южным прибежищем кроманьонского человека, отступавшего перед новым наступлением ледников на Западную Европу в период мадлена. Здесь были найдены многочисленные остатки мадленской каменной индустрии, в том числе оружие: наконечники стрел, кремневые копья.

Затем одна негроидная цивилизация, пришедшая из Западной Африки, наложилась на другую (о чем свидетельствуют неолитические стоянки, где были обнаружены ручные топоры и зернотерки) и смешалась с нею, дав начало народу кочевников и пастухов. Этот народ жил здесь в течение тысячелетий, вплоть до появления берберов.

Первобытные жители Западной Сахары помимо отдельных предметов своей индустрии оставили множество наскальных рисунков, большинство которых все еще ждет своего исследователя. Тем не меньшее на основе этих доисторических данных оказалось возможным провести интересные сравнения между первобытными жителями Сахары и первым слоем древних аборигенов Канарских островов, выявившие поразительное антропологическое сходство.

На островках скал Глейбат-Тарарат среди пустыни Тирис на трех различных террасах обнаружены остатки жилищ. Это небольшие пещеры, в которых были найдены осколки керамики и куски тесаного кремня.

У подножия возвышенности обнаружены маленькие цистерны для воды в форме усеченного конуса глубиной от 50 до 80 см и с диаметром отверстия свыше 20 см. Курганы конической формы были обнаружены близ колодца Мааталлах в Глейбат-Масдате, расположенном на одной из возвышенностей Адрар-Сотуфа, недалеко от караванной тропы Ааргуб – Тишла. Там найдены также развалины древних каменных построек, а скалы испещрены выполненными техникой накалывания петроглифами, на которых изображены человек, бык и пальма – обобщенный образ оазиса (ныне исчезнувшего). В этой же группе наскальных рисунков находятся изображения двухколесных колесниц (в каждом колесе по четыре спицы) с возницей, вооруженным дротиком. Колесница запряжена двумя лошадьми и еще какими-то двумя неизвестными животными. На других петроглифах представлены за работой быки с вьючным седлом. Во всей Сахаре это самая западная, хотя и наименее известная, из стоянок с наскальной живописью, где обнаружены знаменитые колесницы, запряженные лошадьми. Несколько тысячелетий тому назад Адрар-Сотуф, без сомнения, был плодородной областью, где в течение долгого времени жили люди. До сих пор у нас нет доказательств того, что гараманты распространились так далеко на запад, но эти наскальные рисунки, возможно, свидетельствуют об их влиянии.

Собственно исторический период Западной Сахары начинается с приходом туда первых кочевников с верблюдами из Ливийской Сахары и из Северной Африки. По времени он соответствует римской эпохе, в течение которой многие берберские племена оказались оттесненными в глубь Сахары, где они предпочитали вести свободную, хотя и бедную, полную опасностей жизнь кочевников. Расцвету интенсивной караванной торговли в это же время способствовало появление в Сахаре верблюда, вывезенного из Месопотамии и Персии.

Следовательно, начиная с III в. н. э. берберы зената и санхаджа распространились по всей Западной Сахаре, до Сенегала и Судана. Продвигаясь вперед, рыли колодцы, сажали финиковые пальмы, создавали в оазисах очаги оседлости. Еще и теперь основная часть населения, которая обрабатывает оазисы и гара, ведет свое происхождение непосредственно от зената.

Затем дважды в страну вторгались арабы, в результате чего между утонченными и образованными пришельцами и примитивными скотоводами-берберами начался процесс духовного, политического и в меньшей степени этнического объединения. На этой основе через несколько веков сложилось арабо-берберское население Сахары, которое сохранило от своего берберского прошлого некоторые нравы, общественную структуру, обычаи, но заимствовало у арабов язык, письменность, религию и частично культуру.

Арабо-берберские жители Сахары часто втягивались в серьезные религиозные распри, нередко раздиравшие мусульманский мир и положившие начало еретическим и раскольническим сектам, основным выражением которых стал хариджизм. Они также принимали участие почти во всех раздорах соперничающих кланов, оспаривавших власть в Марокко и претендовавших на престол.

Когда лемтуна, т. е. берберы, носящие лисам, основали династию Альморавидов, в Западной Сахаре была произведена религиозная реформа, объединившая все арабо-берберские племена Южного Марокко в конфедерацию. В XI в. в период упадка Альморавидов, предшествовавшего приходу к власти Меринидов, эта конфедерация, где большинство принадлежало племенам лемтуна, гезула, макил, бени-хилал, бени-сулейм и бени-хассан, распалась. Входившие в ее состав племена рассеялись по Сахаре. Из этой волны на поверхность всплыли три крупных объединения кочевников, которые и поныне существуют в Западной Сахаре. Это текна, регейбат и мавры.

С этих пор история текна и мавров сливается с историей «Империи шерифов» и продолжается вплоть до вмешательства в дела Марокко европейских стран в начале нашего века.

Кочевники регейбат, не признающие границ

Регейбат (в единственном числе региби) ведут свое происхождение от известного марабута Мулан Абдесса-лама бен Мешиша, жившего в Центральной Сахаре в первые годы хиджры. Однако на генеалогическом древе регейбат место их исторического предка занимает скорее не он, а Сиди Ахмед Региби, который первым покинул район Туата и отправился в долину Дра. Позднее его сын добрался уже до Сегиет-эль-Хамры. О продвижении регейбат в сторону Западной Сахары свидетельствуют развалины древней касбы – одного из редчайших памятников большого сооружения, построенного этими кочевниками. Развалины расположены в 100 км к северо-востоку от Семары вдоль уэда Кесат, притока Сегиет-эль-Хамры. Местные жители называют ее Касба Хансы.

Когда первые регейбат проникли в Западную Сахару, могущественные арабские племена бени-хассан, а позднее и улед-делим оказали им сопротивление. Чтобы не иметь столкновений с местным населением и избежать неминуемых распрей с соседями, регейбат купили всю территорию уэда Дра и Сегиет-эль-Хамры до Земмура, Тирис и Адрар-Сотуфа включительно. Они оставались полновластными хозяевами этой территории вплоть до франко-испанской колонизации, длительное время оказывая ей отчаянное сопротивление.

К северу же от Дра начиная с XVIII в. регейбат были данниками аит-джаббаш, которые входят в группу племен текла. В виде дани регейбат ежегодно отдавали племени аит-джаббаш 15 дромадеров. Таким образом, лишь одному племени текла удалось взять верх над регейбат.

В 1895 г., одерживая одну победу за другой, продолжая покупать земли, регейбат, завяв Тиндуф, достигли наибольшего распространения и вершины своего могущества. А в начале нашего века воинственный пыл «синих людей» полностью обратился к «священной войне», в то время как арабские племена одно за другим подчинялись французам.

Изучая колониальную историю последних пятидесяти лет в Западной Сахаре, с удивлением отмечаешь, что европейским войскам, предпринимавшим различные военные операции с целью захвата и "умиротворения", никогда не удавалось до конца подчинить воинственные племена регейбат, даже после того как сами туареги сложили оружие. Одной из главных причин такого положения явилось то обстоятельство, что в конце прошлого века все племена Западной Сахары пробудила и взбудоражила проповедь эмира Ма ал-Айнина, известного марабута и военачальника. Он основал могущественную секту и своим призывом к «священной войне" против захватчиков зажег народ. Этот великолепный проповедник, теолог и юрист оказывал на жителей Сахары столь большое влияние, что добился полной духовной и политической власти над ними, которая, как говорят, перешла к членам его семьи и их потомкам.

Семья Ма ал-Айнина, кочующая неподалеку от ал-Айюна, окружена ореолом святости и пользуется моральным превосходством, добровольно признанным всеми племенами текна, регейбат и мавров.

Чтобы лучше представить себе жизнь и деяния этого аскета-кочевника, вернемся к 1830 г. Это необходимо еще и потому, что в биографии Ма ал-Айнина присутствуют те основные элементы, с помощью которых можно восстановить в их исторической последовательности развитие и упадок священного города Семара, который слишком часто африканисты и путешественники-энтузиасты без всякого основания называют таинственным.

В 1247 г. хиджры у известного марабута племени санхис Мухаммеда Фадель бен Мамина родился сын.

Его назвали Ма ал-Айнин, что в переводе с арабского означает «вода глаз». С раннего возраста он посвятил себя теологии и, будучи еще совсем молодым, начал проповедовать возврат к религиозной ортодоксальности, к чистым истокам ислама. Он приобрел множество последователей, особенно в районе города Шингетти, духовного центра Мавритании. В это же время два его брата, Саад Бу и Сиди ад-Джер, разъезжали по Рио-де-Оро и Судану, где они с тем же жаром, что и Ма ал-Айнин, выступали с подобной проповедью перед кочевниками.

Когда Ма ал-Айнину минуло 16 лет, отец отправил его в паломничество в Мекку. По возвращении из Аравии он был привлечен славой университета в Тиндуфе.

Там преподавал ученый Мухаммед Мулуд, а Коран читал марабут Ульд бен Ламет. Ма ал-Айкин начал посещать этот сахарский университет, а затем вновь вернулся к кочевой жизни между уэдом Дра и Адраром.

Он основал со своими приверженцами общину «Ахл Берик Аллах» и с еще большим рвением продолжал свои проповеди. В 1865 г. Ма ал-Айнин женился на арабской девушке из племени аразийцев и разбил свой лагерь близ уэда Сегиет-эль-Хамра. В 1871 г. он впервые построил для себя каменный дом, очень скромный. Посередине находился двор, одно помещение было отведено для хранения зерна, в другом размещались телохранители и слуги.

По прибытии в Земмур в 1899 г. Ма ал-Айнин сразу же начал решительно действовать. Он давно вынашивал мечту основать в Западной Сахаре новый город, где можно было бы устроить стоянку караванов или большой рынок для всей Сахары, т. е. перевалочный пункт в торговле между Марокко и Мавританией. Он сообщил о своем замысле султану Марракеша, который, воодушевившись этой идеей, пообещал поставить для ее осуществления весь необходимый строительный материал. Мужество и упорство Ма ал-Айнина достойны тем большего восхищения, что местные условия совершенно не подходили для его планов.

Ма ал-Айнин зафрахтовал у султана множество мелких судов для перевозки строительных материалов из Агадира к устью Сегиет-эль-Хамры. Для строительства касбы он пригласил из Феса, Тетуана и Танжера инженеров, архитекторов, художников, каменщиков и землекопов. Из Могадора были выписаны мозаичные украшения. За рекордное время Ма ал-Айнину удалось открыть дорогу, соединяющую Тафраут, где выгружали материалы, с местом, выбранным для закладки города.

Все работы возглавил самый известный марокканский архитектор ал-Хадж Али ал-Удж. Непрерывная цепь караванов из тысяч и тысяч мулов и верблюдов, загруженных гранитными глыбами, мраморными платами, кирпичом, балками и водой, преодолевала путь в оба конца длиною 250 км за пять дней.

Одновременно с возведением первых строительных площадок рылись колодцы и оросительные каналы по системе фоггара для садов будущего города. Так шейх доказал возможность создания искусственного оазиса с использованием исключительно подземных вод. Не успело начаться строительство, как уже были открыты в торжественной обстановке 50 колодцев и посажены тысячи финиковых пальм, доставленных из цветущих оазисов Южного Марокко.

Новый город, как по волшебству возникший из песков Сахары, получил имя Семара.

Его касба состояла из 18 зданий, построенных в арабо-магрибинском стиле и окруженных мощной крепостной стеной. Личная резиденция Ма ал-Айнина находилась в самом центре. Это был большой зал под огромным куполом. Посреди зала возвышался помост, на который шейх поднимался по случаю торжественной церемоний или приемов. К этому залу примыкал крытый двор, большой банкетный зал, комната для рабов, кладовая, кухня. Внутренняя лестница вела на женскую половину и на плоскую крышу дома. Нечто вроде галереи с колоннами предшествовало покоям шейха, где находились большая ванная комната и хаммам (баня), крытая куполом. В заднем крыле располагались склады и помещения, где жили слуги к рабы.

Снаружи широкий проход вел в стойла для коз и верблюдов. Здесь же были устроены подземелья, где содержались узники.

В окружающей касбу крепостной стене было проделано пять ворот: на юге – стрельчатые Баб Хейен, достаточно высокие, чтобы пропускать дромадеров, несущих крытые носилки с женами Ма ал-Айнина; на востоке – Баб аш-Шерг, на западе – Баб Сахель, и те и другие со стрельчатыми арками; на севере одни ворота предназначались для знатных лиц и вождей племен, посещавших шейха, другие же отводились исключительно для прохода правоверных в мечеть, которая была построена в северо-восточной части города.

Ма ал-Айнину хотелось, чтобы храм был самым грандиозным сооружением в Сахаре, но именно из-за этого ему так и не удалось его закончить: он распорядился возвести центральный неф из 81 аркады и облицевать все колонны плитами из полированного камня.

Касба, в свою очередь, являлась центром более крупного городского поселения. Все его здания были выполнены с учетом удовлетворения потребностей большого общесахарского рынка. Как во всех мединах, здесь были базарные площади; один квартал отводился для купцов, а целая улица предназначалась для торговцев духами и экзотическими благовониями, главными покупательницами которых были жены кочевников.

Ма ал-Айнин никогда не забывал о своем происхождении, о том, чему его научила жизнь в пустыне. Вот почему он счел необходимым построить в Семаре зернохранилище и огромный резервуар для воды. Говоря современным языком, в Семаре сложился настоящий потребительский кооператив. Все кочевые племена добровольно вносили в него свой вклад натурой и получали определенную долю от ее продажи. Одинокие кочевники и проезжие путешественники находили ночлег в специально построенном доме.

Племена улед-делим и тахелат добились у шейха права собственности на один городской квартал, где бы их люди могли беспрепятственно располагаться, прибывая на рынок или проходя через город с караваном.

Ма ал-Айнин распорядился также построить дома для учеников и бесплатно содержать там любого юношу из любого сахарского племени, пришедшего в Семару слушать его проповеди. Он учредил центр по изучению Корана и коранических наук, которым сам руководил. Из-под его пера вышли многочисленные научные труды на арабском языке. К сожалению, все эти ценные рукописи, представлявшие собой толстые тома, были утеряны и лишь какая-то часть из этих работ была устно передана учениками шейха марабутам некоторых племен в Рио-де-Оро.