Текст книги "Дети из Буллербю"

Автор книги: Астрид Линдгрен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

А на другой день тоже было весело. Мы отправились в лес за рождественскими елками. Понятно, все папы и дети ходили вместе. А бедные мамы оставались дома готовить еду! Мы взяли большие сани, на которых возят бидоны с молоком из Буллербю в Стурбю на маслобойню. Лассе, Буссе, я, Бритта, Анна и Улле уселись в сани. Мой папа шел рядом, держал вожжи и правил. А папа Бритты и Анны и папа Улле шли сзади, разговаривали и смеялись. А мы сидели в молочных санях и тоже болтали.

В лесу было так много снега, что нам пришлось стряхивать его с веток, чтобы разглядеть, красивые они или нет. Мы срубили три прекрасные елки. Одну для Норргордена, одну для Меллангордена и одну для Сёргордена. И еще одну маленькую елочку для дедушкиной комнаты, а потом такую же для Кристин из Лёвнесета.

Вечером накануне сочельника я расстроилась.

Я не верила, что мама с Агдой успеют все приготовить к Рождеству. В кухне был ужасный беспорядок. Я даже немножко поплакала.

Утром накануне Рождества я проснулась рано и побежала в кухню в одной рубашке. Ой, до чего же там было красиво! На полу лежали новые коврики, железные шесты возле печи были увиты красной, зеленой и белой шелковистой бумагой.

А на большом раздвижном столе лежала рождественская скатерть. Вся медная посуда была до блеска начищена. Я так обрадовалась, что стала обнимать маму. Потом прибежали Буссе и Лассе. Увидев новые коврики, Лассе сказал, что он животом чувствует, как приближается Рождество.

Перед Рождеством мы, дети, всегда идем к Кристин из Лёвнесета с корзинкой, полной всяких лакомств. Но сначала мы пошли к дедушке, ну к дедушке Бритты и Анны, пожелали ему веселого Рождества и поглядели, как Бритта и Анна украшают ему маленькую елку.

Нам тоже каждый раз хочется помочь украсить его елочку, хотя Бритта и Анна любят делать это сами. Дедушка почти слепой и не видит, что мы вешаем на елку. Но мы рассказываем ему, что делаем. И дедушка говорит, будто он это видит в своих мыслях.

Когда мы шли в Лёвнесет к Кристин, погода была прекрасная. Какая и должна быть в рождественский вечер. К домику Кристин ведет такая узенькая дорожка, что ее даже трудно разглядеть в снегу. Лассе нес корзинку, а Буссе и Улле – елочку. Мы с Бриттой и Анной ничего не несли. Ах, как удивилась Кристин, увидев нас! Правда, она, наверно, просто сделала вид, будто удивилась. Ведь знает же, что мы приходим к ней каждый год. Лассе выложил на стол все, что лежало в корзинке. А Кристин покачивала головой и повторяла:

– Ой, ой, ой! Как много всего! Даже слишком много!

Мне не казалось, что это слишком много. Но все же в корзинке у нас оказалось довольно много всего. Большой кусок окорока, круг колбасы, головка рождественского сыра, кофе, печенье с корицей, свечи, конфеты – я даже всего не помню. Мы украсили елку Кристин свечами, потанцевали немного вокруг елочки, чтобы малость потренироваться перед вечером. Кристин была нам очень рада. Когда мы уходили, она стояла в дверях и махала нам.

Мы вернулись домой и стали украшать свою елку, Лассе, Буссе и я. Нам помогал папа. У нас на чердаке лежали красные яблоки, которые мы припасли для рождественской елки. Мы повесили на ветки печенье, которое сами испекли. И еще корзиночки, которые сплели у дедушки. Мы положили в них изюм и орехи. И ватных ангелочков, которых наша мама вешала на елку, когда была маленькая, мы тоже повесили на елку. И еще, конечно, много флажков, свечей и конфет. Ах, какая красивая получилась у нас елка, когда мы ее украсили!

Потом пришла пора макать хлеб в котелок с ветчинным отваром, а после ничего больше не оставалось, кроме как ждать! Лассе сказал, что вот от такого-то ожидания люди становятся седыми. Мы всё ждали и ждали, а иногда подходили к зеркалу поглядеть, не поседели ли мы и вправду. Однако мы оставались такими же белобрысыми. Буссе то и дело постукивал по стенным часам, думая, что они остановились.

Наконец стемнело и настала пора идти с рождественскими подарками в Норргорден и Сёргорден. Это можно делать только в темноте, а при свете неинтересно. Лассе, Буссе и я надели красные колпачки гномов. Лассе прихватил с собой и маску гнома, чтобы надеть ее позже. Теперь у нас Лассе наряжается гномом. Когда я была маленькая, то верила, что гномы в самом деле бывают, а теперь не верю. Потом мы взяли пакеты с подарками и шмыгнули в темноту. Ах, как много звезд было на небе! Я поглядела в сторону леса и подумала: «А может быть, там все-таки живет настоящий гном. Вдруг он придет к нам и притащит санки, полные рождественских подарков?» Я почти что желала, чтобы это случилось.

В прихожей перед кухней Норргордена было совсем темно. Мы постучали в дверь, потом отворили ее и побросали в кухню пакеты с подарками. Тут выбежали Бритта и Анна и пригласили нас попробовать их рождественское печенье и тянучки. Мы попробовали. И тоже получили рождественские подарки. Потом Бритта с Анной надели маски гномов, и мы все пошли к Улле в Сёргорден. Улле сидел на кухне и ждал нас. Увидев вдруг целых пять гномов, Свип залаял изо всех сил. Улле тоже надел маску гнома. И мы все вместе помчались во двор и стали играть, будто мы и в самом деле настоящие гномы и приносим людям рождественские подарки.

Но вот пришел наконец рождественский вечер, и мы сели за праздничный стол у нас в кухне. На столе горели свечи и было очень много всякой еды. Но я ела почти только одну ветчину. Ну и рождественскую кашу, ясное дело. Но миндалинка мне все же не попалась. У нас в Меллангордене есть работник. Его зовут Оскар. Ему очень нравится Агда, наша горничная. Тот, кому попадется в каше миндалинка, точно женится или выйдет замуж на следующий год. И подумать только, миндалинка разломалась на две половинки. Одна половинка досталась Оскару, другая Агде! Ну и смеялись же мы – Лассе, Буссе и я! Агда рассердилась и сказала, что все это проделки ребятишек. Но мы тут были ни при чем. Миндалинка сама развалилась пополам.

Мы стали придумывать про это стишок. У Лассе получилось вот так:

Миндалинка развалилась,

Оскар с Агдой поженились.

Здорово он сочинил! Но Агде его стишок не понравился. Правда, потом она повеселела. Это когда мы помогли ей вытирать посуду, чтобы поскорее начали раздавать рождественские подарки.

Потом все мы уселись в зале. На елке и на столе горели свечи. У меня по коже побежали мурашки. Они у меня всегда бегут, когда всё так красиво и очень ждешь чего-то интересного. Папа прочитал в Библии про младенца Христа. А я прочитала одно красивое стихотворение, которое начинается так:

Родился в яслях на соломе

Младенец неземной красы.

Дальше в стихотворении говорится, что младенцу Иисусу нужно было бы подарить торт и много-много рождественских подарков. Я тоже так думаю. А вместо него рождественские подарки получили мы.

Пока все пели «Вот и пришло рождественское утро», Лассе потихоньку шмыгнул из комнаты и вернулся в наряде гнома с большим мешком на спине.

– Есть тут у вас хорошие дети? – спросил он.

– Да, есть, – ответил Буссе. – Целых двое. А еще у нас есть один озорник, его зовут Лассе. Только сейчас он куда-то вышел.

– Слышал, слышал я о нем, – ответил гном. – Это самый хороший мальчик у вас в стране. Ему достанется подарков больше, чем всем.

Но ему досталось столько же подарков, сколько нам. Я получила новую куклу, три книжки, занятную игру, материю на платье и много всякого другого. Всего пятнадцать подарков. Для мамы я вышила крестом скатерть. Она очень обрадовалась. А папе я купила календарь. Он тоже был рад. Мне нравится, когда люди радуются моим подаркам. Это так же приятно, как самой получать подарки. Буссе и Лассе я подарила оловянных солдатиков.

Потом мы танцевали вокруг елки. И к нам пришли в гости все из Норргордена и Сёргордена. Дедушка тоже пришел, хотя танцевать он не может. Мне кажется, мы танцевали «Вот снова Рождество» и «Жни, жни овес» раз двадцать.

Перед сном я разложила свои подарки у себя на столике, чтобы сразу их увидеть, когда проснусь.

До чего же весело праздновать Рождество! Как жаль, что оно бывает только раз в году, а не чаше!

Мы катаемся на санках

Буллербю стоит на холме, и, когда мы идем в Стурбю, в свою школу или в магазин, приходится почти всё время спускаться под гору. А когда возвращаемся домой, надо, наоборот, подниматься. Лассе говорит, что когда он вырастет и станет инженером «крути-верти, вверх тормашками поворачивай», то изобретет горушку, которая будет поворачивать куда хочешь. И тогда мы всегда будем ходить под гору.

Зато на этих горушках от Буллербю до Стурбю мирово кататься на санках. Мы катаемся там все рождественские каникулы.

Нынче, на другой день после Рождества, когда мы уже успели прочитать все рождественские книжки и съели всё печенье с корицей, Лассе достал большие дровяные сани. И все ребята из Буллербю отправились кататься с горок. А правил санками Лассе.

– Эй, там, под горой, берегись! – орали мы изо всех сил.

Хотя кричать было вовсе ни к чему, потому что по этим горкам почти никто никогда не ходит. Но нам было так приятно кричать. Санки мчались вовсю, только ветер свистел в ушах, зато потом было тяжеловато тащить санки обратно в гору к Буллербю. И Лассе всё время болтал про вертящуюся горушку, которую он сделает, когда вырастет.

– А ты сейчас не можешь ее изобрести? – спросил Буссе.

Лассе объяснил, что на вертящуюся гору пойдет столько динамита, колес и гаек, что делать ее придется целых десять лет. А так долго нам ждать было ни к чему. Когда мы наконец затянули санки на гору и собрались снова усесться на них возле нашего хлева, оттуда вышли наш папа, папа Улле и папа Бритты и Анны. И наш папа сказал:

– Послушайте-ка, ребятишки! Дайте нам разок прокатиться!

И он уселся на санки. Дядя Эрик и дядя Нильс тоже сели, и санки помчались с горы. Мы стояли и ждали их. А когда они привезли санки назад, то захотели прокатиться еще раз. Им понравилось кататься. Подумать только, взрослые, а дурачатся, как дети.

Но тогда мы вывезли сани дровяные из Норргордена и покатили вслед за папами. А когда мы проехали половину первой горушки, то увидели, что они лежат в сугробе и хохочут на весь лес.

– He мог бы ты править половчее, Эрик? – сказал папа.

Их было никак не оторвать от саней, они всё катались и катались, пока мама Бритты и Анны не вышла и не сказала дяде Эрику, чтобы он шел домой и нарубил дров.

– Надо же, не дают хоть немного поразвлечься! – засмеялся дядя Эрик.

Мы остались одни и стали кататься наперегонки. Бритта, Анна и я взяли норргорденские санки, а Лассе, Буссе и Улле – меллангорденские. Мы придумали, будто это корабли викингов, плывущие в море. Лассе назвал санки мальчиков «Урмен Лонге»^[6]. А нашему кораблю мы дали имя «Русенгулль»^[7], хотя Лассе сказал, что это дурацкое название для корабля викингов.

– Ну и пусть, а зато оно красивое, – ответили мы.

Раз уж мы придумали это название, не станем же мы его менять потому, что Лассе считает его дурацким.

Кататься наперегонки было здорово. «Урмен Лонге» и «Русенгулль» шли всё время рядом. Мальчики всё время кричали:

«Русенгулль» перевернулся,

Носом в землю он воткнулся.

Но воткнулся носом как раз «Урмен Лонге». Он влетел в сугроб, выбрался из него, но наткнулся на сосну у подножия другой горушки.

– С задавалами так всегда бывает! – сказала после Бритта Лассе.

Но Буссе ударился головой о корень дерева, и на лбу у него выросла большая шишка. И мы не стали больше кататься. К тому же уже стемнело и мы проголодались. Поэтому пошли домой.

Мы встречаем Новый год

Утром, накануне Нового года, когда я сидела в кухне и ела кашу, пришли Бритта с Анной. Вид у них был такой взволнованный!

– Лиса, ты будешь с нами встречать Новый год? – спросила Бритта.

– Ой, как мне хочется! – ответила я, решив, что это предложение очень интересное.

Но сначала я должна была спросить маму, можно ли мне не ложиться спать до двенадцати ночи и ждать, когда придет Новый год. Мама разрешила. И мы сразу решили встречать Новый год у меня в комнате. Мама обещала дать нам на праздник яблоки, орехи и можжевеловый напиток.

Тут пришли Буссе и Лассе, и я сказала им:

– Бритта, Анна и я будем сегодня встречать Новый год!

– Подумаешь! – ответил Лассе. – Буссе, Улле и я уже давно решили это делать!

Но я-то точно уверена: он сказал это только потому, что узнал про нашу задумку.

Мы побежали к дедушке и спросили его, не хочет ли он встречать Новый год с нами. Но дедушка ответил, что ему теперь по вечерам сильно хочется спать. Дедушка такой добрый, такой добрый! Он подошел к своему шкафу, достал оттуда много маленьких комочков свинца.

– Вот вам, будете растапливать свинец, как положено под Новый год, – сказал он.

Дедушка рассказал нам, как гадают в новогоднюю ночь. Нужно растопить свинец, вылить его в холодную воду и поглядеть, что получится. Если растопленный свинец будет, например, похож на монету, значит, у тебя будет много денег в новом году. Мы одолжили у него маленький ковшичек, в котором мальчишки растапливают олово для оловянных солдатиков.

Мальчикам мы не сказали, что дедушка дал нам свинец.

Ах, какой веселый был этот вечер! Я хорошенько убралась в своей комнате, выколотила на дворе коврики, вытерла пыль, поставила на стол вазу с апельсинами, кувшин с можжевеловым морсом и еще вазу с орехами. Когда пришли Анна с Бриттой, я уже зажгла свечи, и они горели так красиво! И печку я затопила.

– Люблю я встречать Новый год! – сказала Анна.

Буссе, Лассе и Улле встречали Новый год не у себя в комнате. Их комнату и мою разделяет большой темный чердак. Только мы сели за стол, чтобы ждать, когда придет Новый год, как на чердаке послышались тихие, осторожные шаги. Чуть погодя там раздался страшный грохот. Но мы сделали вид, будто ничего не замечаем. Ведь нам стало ясно, что это мальчишки хотят выманить нас на чердак. А как хлопает русская хлопушка Лассе, мы слышали и раньше.

Но когда все затихло, нам стало любопытно. Мы приотворили дверь и выглянули. На чердаке было совсем тихо и темно. Тогда мы решили прокрасться по чердаку и поглядеть в замочную скважину, что делают мальчишки.

– Я ничего не вижу, – сказала Бритта. – Их там нет.

– Я не удивлюсь, если они легли в постель и заснули! – воскликнула Анна.

– И это так они встречают Новый год! – засмеялась я. – Пошли возьмем одну из хлопушек Лассе и разбудим их.

– Бум! – раздалось у нас за спиной.

Мы даже подпрыгнули от страха.

– Эти паршивцы спрятались на чердаке! – крикнула Анна.

Я побежала за своим карманным фонариком и стала светить во все углы, за старыми ящиками и вешалками с одеждой. Но мальчишек нигде не было.

– Ну и ну! – удивилась Бритта. – Что за чудеса!

– Бум! – снова прогремело где-то совсем рядом, у нас за спиной.

Это опять грохнула русская хлопушка. Но мы уже подумали было, что здесь хозяйничает привидение.

– Ну, погодите! – рассердилась Бритта. – Стоит мне только поймать Лассе, я ему так задам, что век будет помнить!

– Давай попробуй! Задай мне! – послышался голос Лассе у нас над головой.

На балке под потолком стояли как ни в чем не бывало Лассе, Буссе и Улле. Ну и разозлились же мы!

– Ну и как проходит ваша дохлая новогодняя вечеринка? – спросил Лассе.

– Отлично, спасибочки! Мы будем топить свинец и узнаем, что нас ждет в новом году.

И тут им стало завидно. Они пошли с нами в мою комнату. А когда увидели, как у меня красиво – свечи горят и дрова трещат в печке, – то решили встречать Новый год вместе с нами. Буссе побежал и принес яблоки, орехи и можжевеловый морс.

Потом мы топили в ковшичке свинец на огне в печке и выливали его в миску с водой. Сначала растопил Лассе. Когда его свинец остыл, Лассе взял его и хорошенько разглядел:

– Похоже, что я стану королем. Ведь это королевская корона.

– Ха-ха! – засмеялась Анна. – Никакая это не корона, а книга. Это значит, что в новом году ты будешь учиться в школе.

А мой свинец выглядел совсем странно.

– Это что-то похожее на велосипед, – сказал Улле. Я обрадовалась – ведь мне давно хотелось получить велосипед.

Когда мы растопили весь свинец, то уселись на пол перед печкой и стали рассказывать сказки. Лучше всех, по-моему, рассказывает Бритта. Мы съели целую гору яблок и орехов и запили их можжевеловым морсом. А после мы стали играть в считалку на орехи, мы называем это «орешничать». Как играть в эту игру, я сейчас расскажу.

Сначала Бритта сказала:

– Дым валит!

А Анна ответила:

– Бегу на крышу.

Тогда Бритта спросила:

– Сколько мальчиков с собой возьмешь?

– Пятерых.

И раз у Бритты было в кулаке пять орехов, Анна выиграла. Мы выдумывали и другие игры, но лучше всех играла и больше всех выигрывала Анна. Под конец у нее оказалось вдвое больше орехов, чем у каждого из нас.

Но вот Буссе стал без конца зевать. Потом он сказал, что ляжет на мою кровать и будет ждать Новый год лежа. Так он и сделал. Но минуты через две он уснул. Мама и папа поднялись к нам и пожелали спокойной ночи. Они не собирались сидеть до полуночи.

Мы спросили Лассе, который час.

– Половина одиннадцатого, – ответил он.

Новогодняя ночь, по-моему, длиннее всех ночей. Я думала, что двенадцати часов мы так и не дождемся. Но наконец Новый год все-таки наступил. Я попыталась разбудить Буссе, но никак не смогла. Мы погасили свет и встали у окна, чтобы увидеть, как подъедет Новый год. Но ничего не увидели. Потом мы выпили можжевелового морса и стали кричать:

– С Новым годом! Да здравствует Новый год!

Мы решили, что всегда будем встречать Новый год, ведь это так весело.

Но потом я уже не хотела ничего, только лечь спать. А на моей кровати спал Буссе. Мы взяли его за руки и за ноги и плюхнули на его кровать. А он так и не проснулся. Лассе снял с него одежду и надел ночную рубашку. А потом взял и привязал ему в волосы мой бант.

– Пусть увидит завтра утром, как весело он встречал Новый год!

Мы едем в гости к тете Йенни

Самым интересным из всех рождественских каникул была поездка к тете Йенни. Тетя Йенни живет в усадьбе далеко от нас, за Стурбю. В первое воскресенье после Рождества она пригласила к себе в гости всех нас из Буллербю. Чтобы попасть туда, нам пришлось ехать на санях много часов.

Мама разбудила нас рано и навьючила на нас целую кучу кофт, свитеров и шарфов. Я думала, что задохнусь, прежде чем попаду в гости на праздничный обед. А мама хотела мне повязать на голову еще одну шаль. Тогда я сказала ей:

– Если ты хочешь, чтобы я явилась к тете Йенни чучелом, я лучше останусь дома.

Мы ехали в наших плетеных санях. Папа сидел за кучера и правил. На ногах у него для тепла были большие соломенные боты. Наши сани ехали первыми, за нами шли сёргорденские сани, а последними – норргорденские. Ах, как красиво звенели колокольчики! Нам было так весело, что хотелось петь всю дорогу, но мама велела нам замолчать, чтобы мы не наглотались холодного воздуха. Но мы то и дело что-то кричали Улле, который сидел в санях позади нас. А он передавал наши слова Бритте и Анне.

– Если нас будут угощать селедочным салатом, я уеду домой! – крикнул Лассе.

– И я тоже! – ответил Улле.

Потом он стал объяснять Бритте и Анне, о чем мы говорили. Чуть погодя Улле крикнул нам, что Бритта и Анна тоже поедут домой, если им дадут селедочный салат.

Но мы не поехали домой, хотя нас угостили селедочным салатом. Потому что нам дали еще тысячу других блюд. И нам не обязательно было есть селедочный салат.

У тети Йенни три свои девочки, и она пригласила еще много других детей на праздничный обед. После обеда мы все время играли в зале на втором этаже. Под конец нам ужасно надоело есть. Но только мы разыгрались, как пришла тетя и велела нам снова садиться за стол. Взрослые в гостях только и знают, что едят.

Старшую дочку тети Йенни зовут Нанна. Понарошку Нанна была ведьмой и жила в гардеробной возле зала. Мы делали вид, будто гардеробная – это ее дом, а зал – это большой лес. Только мы пошли в лес и стали собирать ягоды, как ведьма выбежала из своего дома и поймала нас. Ух, до чего я испугалась! Хоть я и знала, что это Нанна, но испугалась, как будто это была настоящая ведьма. В гардеробной стоял большой ящик. Понарошку это была ведьмина печь. Она собиралась зажарить в ней Лассе. Но в последнюю минуту он от ведьмы убежал.

– И все же я немножко подгорел! – сказал Лассе.

Несколько раз ведьма выбегала и кричала:

– Замрите! Я вас превратила в камни!

И мы должны были замереть и стоять как вкопанные. Один раз, когда ведьма крикнула: «Замрите!» – Лассе замер ужасно смешно. Он стоял на одной ноге, высунув язык, скосив глаза, и держался руками за уши.

Он должен был стоять не шевелясь, с дурацким видом, пока ведьма не сняла с него заклятие. Ох, и смеялись же мы над ним!

У дочек тети Йенни был красивый кукольный дом, который стоял в углу зала. Мы с Анной то и дело разглядывали его. В нем были кухня и столовая, спальня и гостиная. И там жила красивая кукольная семья. Нанна сказала, что это граф и графиня Юлленмуркла. И у них была красивая маленькая дочка, которая сидела на стуле в гостиной. Ее звали Исабелла Юлленмуркла.

Когда взрослые наконец наелись, они пришли к нам, и мы стали играть вместе. Мы играли в слепого козла^[8]. Слепым козлом был папа Улле. Ему завязали глаза большим клетчатым платком. Мы бегали, дергали его за пиджак, а сами старались увернуться. Потом мы стали играть в фанты. Я отдала свой фант – свое маленькое золотое сердечко. Когда мы выкупали фанты, мне пришлось три раза кувырнуться. Я кувырнулась и получила назад свое сердечко. Улле заставили крикнуть в печку три раза имя своей любимой.

И, подумать только, он крикнул: «Лиса!»; Лассе засмеялся, а мне стало ужасно стыдно. Но Улле посмотрел на меня с насмешкой и сказал:

– Я сказал про свою маму. Ведь ее тоже зовут Лиса.

Папе было велено скакать по-сорочьи по всему залу. Ну и хохотали же мы над ним! Я никогда еще не видела, чтобы папа так смешно скакал! Но смешнее всего было то, что заставили делать тетю Йенни. Ей велели влезть на стол и, стоя на одной ноге, петь по-петушиному. Но она не захотела.

– Ну уж нет! – ответила она. – Стол не выдержит меня, толстую и старую!

Может, она и правду сказала. Ведь тетя Йенни весит, поди, сто кило.

Мы играли долго, ведь это очень интересная игра! Но мы с Анной все-таки то и дело потихоньку убегали от них и подкрадывались к кукольному домику, чтобы поглядеть на Исабеллу Юлленмурклу.

А еще самое интересное у тети Йенни было то, что мы все вместе остались у нее ночевать. Я люблю спать в незнакомом месте. Все кажется таким новым и необыкновенным. И пахнет все не так, как дома. Нас в гостях у тети Йенни оказалось четырнадцать детей! И постель нам всем постелили в зале на полу. Вот здорово – спать на полу! Нам дали соломенные матрацы без простыней и одеяла без пододеяльников. Когда мы улеглись, взрослые пришли посмотреть на нас.

– Вот здесь лежит молодая Швеция, метр за метром, – сказал папа.

Когда они ушли, мы должны были заснуть. Но заставить четырнадцать ребятишек замолчать было невозможно. Нанна рассказывала нам про большое сокровище, которое один рыцарь зарыл совсем неподалеку. Лассе собирался отправиться и выкопать его этой же ночью. Но Нанна объяснила, что найти его никто не сможет, потому что оно заколдовано. И тут я уснула.

Мы поехали домой только на следующий день к вечеру. Мы еще не приехали в Буллербю, как стало совсем темно. По дороге домой мы не перекликались, потому что очень устали. Я лежала в санях на спине и смотрела на звезды. Их было так много, так много… И все они были очень далеко от нас. Я закуталась поплотнее в меховое одеяло и спела потихоньку, так чтобы Лиссе и Буссе не услышали:

Ярче, звездочка, свети,

Помоги тебя найти…

Я хочу, чтобы на будущий год мы опять поехали бы к тете Йенни на рождественский праздник.

Лассе проваливается в озеро

Если пробежать по коровьему выгону Норргордена, попадешь на берег маленького озера. Зимой мы катаемся по нему на коньках. Нынешней зимой на нем такой гладкий, блестящий лед! Однажды мама запретила нам ходить на озеро, потому что папа и дядя Эрик сделали во льду большую прорубь. Они взяли оттуда лед для нашего ледника. Но я ответила маме:

– Мы же увидим можжевельники, которые они посадили вокруг проруби!

И нам позволили идти туда.

Иногда наш Лассе бывает какой-то дурной. Это когда он начинает задаваться. Так было и на этот раз. Он стал кататься возле самой проруби.

– Дорогу великому конькобежцу из Буллербю! – крикнул он и свернул от проруби только в последнюю секунду.

– Да ты просто спятил, Лассе! – сказал Улле.

Мы все стали ругать Лассе, но это не помогло. Он начал колесить вокруг проруби, выделывая разные фигуры. Даже катался задом наперед.

– Дорогу славному конькобежцу из Буллербю! – снова крикнул он и в ту же секунду плюхнулся спиной в прорубь.

Мы закричали, а громче всех кричал сам Лассе. Мы ужасно испугались, думая, что Лассе утонет. Потом мы легли на лед цепочкой, держа друг друга за ноги. Буссе лег у самого края проруби, и мы крепко-крепко держали его. Буссе вытащил Лассе из проруби, и мы со всех ног помчались домой. Лассе чуть ли не плакал.

– Подумай только, вдруг бы ты вернулся домой утонутым! – сказал Буссе.

– Дурак ты, дурак, – огрызнулся Лассе. – Про утопленников так не говорят.

Но вообще-то он был благодарен Буссе за то, что тот его вытащил. После обеда он подарил ему целую кучу оловянных солдатиков.

Мама сильно рассердилась на Лассе за то, что он свалился в прорубь. Она уложила его в постель и напоила горячим молоком, чтобы он согрелся. И велела ему лежать много часов.

– Лежи и думай о своих проказах, – сказала мама.

Тогда-то он и отдал Буссе своих оловянных солдатиков.

Но вечером мы стали строить в саду снежную крепость, а после играли в войну снежками. И Лассе, ясное дело, тоже играл с нами. У нас с Бриттой и Анной была своя крепость, а у мальчишек своя. Снежки у мальчишек были такие твердые и били очень больно. Я считаю, что это несправедливо. Они примчались к нашей крепости с целыми охапками снежков, и Лассе закричал:

– Вперед к победе! Берегитесь! Идет Гроза Севера!

А Бритта подковырнула его:

– Неужели? А мы-то думали, что это Великий Конькобежец из Буллербю!

И Лассе пришлось заткнуться.

Но мальчишки все-таки атаковали нашу крепость и взяли нас в плен. Они велели нам лепить для них снежки до самого вечера, если мы хотим остаться в живых.

– А на что вам столько снежков? – спросила Анна.

– Сбережем их до лета, ведь тогда их будет негде взять, – ответил Лассе.

– А не лучше ли тебе опять вернуться в озеро? – засмеялась Анна.

Тут мы с Бриттой и Анной пошли в хлев, потому что очень замерзли. А в хлеву было тепло и уютно. Мы стали играть в чехарду. Скоро и мальчишки пришли.

Коровы таращили на нас глаза. Я думаю, коровы не понимают, зачем это дети играют в чехарду. А вообще-то и я не понимаю, зачем это нужно. Просто весело.

Тут пришел папа и не велел нам больше устраивать свалку. Он сказал, что у одной коровы сейчас будет маленький теленок. И поэтому шуметь здесь нельзя. Эту корову зовут Лотта. Мы остались поглядеть. Папа помог теленку родиться. Это был маленький бычок, очень хорошенький. Лотта облизала его, она была очень довольна. Папа попросил нас придумать теленку имя.

– Гроза Севера, – предложил Лассе.

Ничего другого, кроме своей «Грозы Севера», он выдумать не мог. Глупое имя! Оно вовсе не подходит для маленького хорошенького теленочка!

– Может, он станет злым, опасным быком, когда вырастет, – сказал Лассе.

Улле предложил назвать теленка Петтером, и папе это имя понравилось.

– Тогда пусть его хотя бы зовут Петтер Севера, – высунулся Лассе.

Потом мы побежали к дедушке и рассказали ему, что у Лотты родился теленок.

Но тут уже настало время ложиться спать. Когда Буссе, Лассе и я стояли на чердаке и я уже собралась идти в свою комнату, Лассе сказал:

– Ха-ха-ха! Все-таки повезло мне, что я не утонутый!

– Знаешь что, нырни-ка ты лучше в озеро! – ответил Буссе.

Мы идем в школу и подшучиваем над фрёкен

Когда рождественские каникулы кончились, дорога по-прежнему была хорошо укатана, и мы могли ездить в школу на финских санях. У нас было трое финских саней. Иногда мы их сцепляем вместе, и получаются одни санки, длинные-предлинные, с несколькими сиденьями.

Фрёкен сказала, что она рада снова видеть нас. Я тоже была ей рада. Она такая хорошая. В первый день учебы она угостила всех детей конфетами. Эти конфеты она купила на рождественских каникулах в Стокгольме. Я первый раз ела конфеты, купленные в Стокгольме.

Я была также рада увидеть всех ребят из Стурбю. На переменках мы обмениваемся книжными закладками. Но только не с мальчишками, ясное дело. У нас в классе есть девочка, которую зовут Анна Грета. У нее очень много книжных закладок. На первой переменке после каникул мы с ней поменялись. Я дала ей корзину с цветами и гнома, а она мне принцессу. Это была, пожалуй, самая красивая закладка. Так что я хорошо поменялась.

Мальчики на переменках почти все время играют в снежки. Весной они играют в шарики. А мы играем в классы. Когда мальчишки больше ничего не могут придумать, они начинают драться. А во время уроков они то и дело шалят и зимой, и весной. Фрёкен говорит, что у мальчиков просто пальцы чешутся и они не могут не проказничать. Я считаю, что сильнее всего пальцы чешутся у Лассе. Угадайте, что он сделал однажды? Буссе подарил ему на Рождество маленького смешного поросенка. Поросенок был резиновый, которого можно надувать. А когда выпускаешь воздух, он громко пищит. И в один день Лассе взял поросенка с собой в школу. Он учится не в одном классе со мной. Но из-за того, что у нас в школе всего двадцать три ученика, мы все сидим в одном школьном зале. У нас всего один зал. И только одна фрёкен. Поэтому я знаю про случай с поросенком.

В нашем классе был урок чтения. Это мой самый любимый предмет. И как раз была моя очередь читать про Густава Васу^[9].

«Тогда король ударился в слезы», – прочитала я. И только я это сказала, как послышался ужасно печальный писк. Можно было подумать, что это пищал Густав Васа. Но это пищал не Густав Васа, а поросенок, который стоял в парте Лассе. Лассе сунул руку в парту, вытащил пробку из попки поросенка, и воздух стал выходить. Все дети захихикали. Похоже было, что фрёкен вот-вот тоже засмеется. Но она не засмеялась. Лассе пришлось стоять в углу целый час. И поросенку тоже.

Но безобразничает не один Лассе. Все мальчишки почти что одинаковые. Один раз фрёкен нужно было идти на собрание. Она велела, чтобы мы сидели одни, считали и рисовали. А Бритту она попросила, чтобы та сидела вместо нее. Потому что Бритта примерная ученица.

Но только фрёкен вышла за дверь, как мальчишки подняли шум.