Текст книги "Эмигрантское чтиво (СИ)"
Автор книги: Асия Караева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
Я поменяла номер телефона и дала подруге денег, чтобы она купила для меня на своё имя новый телефон. Позвонила по телефону, который дал Матиас. Он сейчас в Штатах. Лучше не придумаешь! Хорошее место, чтобы спрятаться от меня. Я не смогу к нему приехать с паспортом беженца. Американское посольство никогда не даст мне визу.
Не знаю, как долго это будет продолжаться… Но буду сильной. Не переживай за меня, моя дорогая.
Что касается твоего опыта с ЛСД… Ок, ты уже попробовала, но, пожалуйста, не повторяй этого! Я никогда не пробовала кислоту. И даже Матиас этого не делал, хотя он считает, что всё в жизни надо попробовать. То, что ты описала, точно не для меня. Хотя я – не монашка. Но я не люблю, когда искажается мое сознание. Даже если смогу увидеть Бога. Не люблю терять контроль. Эйфория, расслабление – ОК, но не такие трипы, которые ты описала. Пожалуйста, пожалуйста, больше не делай этого!
«Унесенные ветром»
Дорогая Анара,
Извини, что не писала в течение долгого времени. Надеюсь, ты нашла способ справиться с Матиасом. Или покончить с ним! Не знаю, чего именно ты больше всего хочешь.
А я нахожусь в замкнутом круге. С одной стороны, получаю эти потрясающие ощущения и чувствую, что наконец-то нашла себя. Даже несмотря на то, что это происходит при помощи психоделических субстанций… Кажется, они помогли мне обрести свободу.
Но я устала и чувствую себя очень одиноко. Как долго всё это может продолжаться? В ожидании звонка от женатого мужчины… Даже не знаю, чего мне от него надо. Ведь я не принадлежу к женщинам, которые мечтают о замужестве, хотя и от этого бы не отказалась. Наверное, хочу самой себе доказать, что у меня все-таки, есть этот выбор. Когда иду на рейв-вечеринки и заглатываю несколько таблеток, всё исчезает: боль, усталость, одиночество…
Ты говоришь об опасности наркотиков. Я верю тебе. Расскажи о собственном опыте. Знаю, что в наркотиках нет ничего хорошего и эйфория продолжается только короткое время, но ничто другое в жизни не может с ней сравниться. Я как будто выхожу за рамки человеческих возможностей и становлюсь неуязвимой ко всему несовершенству мира. Именно поэтому наркотики привлекают меня в данный момент.
На прошлой рейв-вечеринке у меня был бэд-трип[1]. Я пришла туда совсем одна, мне во что бы то ни стало нужны были сильные наркотики, которые бы дали наивысший кайф. Купила несколько таблеток у незнакомого парня, ошивавшегося у входа на вечеринку. Парень сказал, что я к нему еще приду, поцелую его руку и буду умолять продать еще таблеток. Таблетка выглядела красивой, на ней было маленькое сердечко, как на леденцах для детей. Я её заглотнула и пошла искать место, где можно потанцевать. Вдруг у меня подкосились ноги, и что-то случилось с головой. Было чувство, что сейчас умру. Я не могла дышать, у меня началась паника. Разговорилась со стоявшей рядом девушкой, пытаясь объяснить своё состояние. Она взяла меня за руку и повела к лестнице. Затем заглянула под лестницу, подошла ко мне и покачала головой. Не знаю, кто из нас двоих был более потерянным. На девушке – пушистый костюм кошки, ей – около двадцати лет, не больше. Макияж расплылся по ее лицу. Она была вся потная и в невменяемом состоянии.
Даже не можешь себе представить, что за люди приходят на эти вечеринки. Самые странные, каких только можно встретить. На них свободная одежда и майки самых невероятных цветов. Они напоминают хиппи, но не в традиционном смысле. Возможно, это новые хиппи, современная версия их старых героев. Я несколько раз видела очень высокого парня, кажется, он родом из Индии. Он смешно танцует, зовет себя Кевином и всегда одет по-европейски. Он приходит с девушкой-англичанкой, которая одевается в индийские сари, а на ее лице нарисованы узоры хной.
Так вернусь к тому, о чем писала. После разговора с девушкой-кошкой я еле-еле добралась до выхода, где стоял охранник. По его акценту поняла, что он из родных для меня мест. Так и оказалось! Он сказал, что знает девушку, завсегдатая этих вечеринок, которая помогает людям снять негативное действие наркотиков. Еще он попросил показать парня, который продал плохие таблетки, чтобы его остановить. Я попыталась найти парня, но тщетно. А когда вернулась, рядом с охранником стояла маленькая девушка. Она выглядела, как божья коровка, но несмотря на хрупкость, в ней чувствовалась необыкновенная сила. Мы сели на старый матрас, и она начала массировать мою голову, при этом даже к ней не прикасаясь. Как будто она использовала воздушные течения как провода. Через некоторое время я почувствовала себя гораздо лучше. Я хотела ей заплатить, но девушка отказалась, улыбнулась мне и попросила купить масала-чай. Я принесла нам обоим чай. Напиток даже не выглядел, как чай, а скорее, как грязная вода из лужи. Но несмотря на его ужасный вид, был необыкновенно вкусным. Мы сидели в тишине, наслаждаясь чаем. А потом я побрела в темноту, помахав на прощание доброму охраннику. Он улыбнулся и сказал: «Харе Кришна».
Я пошла на автобусную остановку и пока ждала автобуса, заметила под ногами самоклеющийся листок. На обратной стороне листка каллиграфическим шрифтом было написано: «Очень темно». Тут увидела приближающийся автобус и машинально сунула листок в карман куртки, думая, как же точно описано мое состояние.
На следующий день послала сообщение на телефон Дон Жуана. Он был рад получить от меня весточку, так как сразу же ответил. Спросил, могла бы я пойти на гала-прием в следующий уикенд. Я совсем не хотела идти на гала-прием со скучными политиками, но согласилась, потому что очень хотела с ним встретиться.
Дон Жуан сообщил, что заедет за мной в следующую субботу в семь вечера. Еще он предупредил меня, чтобы я ни с кем на этом приеме не говорила. Я просто должна улыбаться и не отходить от него ни на шаг. Люди на приеме будут говорить со мной по-гречески, а мне надо только улыбаться и молчать. Поскольку я до этого уже получала от него подобные наставления, я ничему не удивилась.
Но у меня было странное чувство и неприятная тяжесть в животе, будто съела что-то нехорошее. Решила, что это связано с плохим наркотиком, который попробовала на недавней рейв-вечеринке. Всё мое тело ныло, я плохо спала, и у меня не было аппетита. Даже мысль о еде вызывала тошноту.
Потом я спала нормально, но сны были очень странные и оставили чувство тревоги. Будто в них присутствовала какая-то сущность, пытающаяся сказать мне что-то важное. На следующий день проснулась бодрой и готовой начать новый день и с мыслью, что не буду меняться. Я чувствовала, что отвечала на вопрос той сущности, которая была в моем сне. Почему-то была убеждена в том, что я не должна меняться.
Хотела постирать свою куртку, ту самую, в которой была на рейве, и тут вспомнила о маленьком самоклеющимся листке, который подобрала на автобусной остановке. Но не смогла его найти. Вместо листка обнаружила страничку из журнала, которую вырвала, потому что понравилось пальто на фото. Но мое внимание приковала обратная сторона странички с изображением парочки и знаком разбитого сердца между ними. И надпись большими огненно-красными буквами: «Унесенные ветром».
[1]Бэд-трип (англ. badtrip) – пугающие человека негативные наркотические переживания, которые могут возникать во время психоделического опыта, вызванного приёмом психоактивных веществ, таких как ЛСД илигаллюциногенных грибов.
Меня похитили!
Дорогая Анара,
У меня даже не было времени прочесть твое письмо. Надеюсь, у тебя всё нормально с Матиасом. Я до сих пор вся дрожу, пока пишу тебе, но, пожалуйста, не беспокойся, сейчас всё хорошо, и я нахожусь в своей квартире.
Не знаю, почему со мной всё время происходит какое-то дерьмо. Замешан ли в этом Дон Жуан? До сих пор не знаю. Но всё указывает на то, что он каким-то образом за всем стоит. Но почему, почему, почему именно я?
Еще одна новость: Дон Жуан разводится с женой. Лана недавно позвонила – она прочитала в газетах. Жена Дон Жуана грозится судом. В газетах говорилось, что Дон Жуан потерял половину состояния, принадлежащего родственникам его жены. Речь шла о миллионах.
Как только встретила Лану, рассказала ей о наших отношениях с Дон Жуаном. Тогда она посоветовала полушутя, что лучше за него держаться несмотря на то, что он женат. Но сейчас, когда Лана позвонила и сообщила о разводе, в ее голосе звучала тревога. Она попросила меня с ним больше не встречаться. Мне следовало было прислушаться.
Но я никогда никого не слушаю. Это моя проблема. Кажется, я до сих пор еще не выросла из своей мятежной юности, и сейчас, в моей взрослой жизни, за это плачу.
Я пошла с Дон Жуаном на гала-прием. Так рада была его видеть, что прыгала от восторга. Когда он меня увидел, то попросил, чтобы я сняла половину макияжа и убрала волосы в пучок. «Нужно выглядеть скромнее», сказал он. У меня не было экстаза от перспективы провести вечер со старыми пердунами, но я была счастлива снова быть вместе с ним. Вдыхать его запах, снова почувствовать, что он мой, хотя бы на один вечер.
Гала-прием проходил в огромном роскошном зале, похожим на зал дворца. А вот публика явно не соответствовала интерьеру. На присутствующих были надеты плохо сшитые нелепые костюмы. Женщины походили одна на другую, и большинство из них оделись в черное. Сначала мы смотрели фильм о жизни греческого эмигранта, который после головокружительной карьеры в Сити купил ресторан fish chips на окраине Лондона. Эй, кто-то говорит о стереотипах! Я сказала Дон Жуану, что может мне снять фильм о жизни эмигранта. Причем, нелегала. Но он промолчал. Даже не улыбнулся, а его глаза были холодными, когда он на меня смотрел. Он попросил, чтобы я держала язык за зубами остаток вечера. Потом немного смягчился и предложил мне бокал шампанского. Мы перешли в другой зал с большим столом посередине. Люди рассаживались, готовясь к ужину. Началась церемония вручения приза. Старый грек встал и начал свою речь. Уже по одному его виду можно было догадаться, что речь не будет короткой.
Дон Жуан подошел ко мне со вторым бокалом шампанского. Я выпила его практически залпом и спросила могу ли выпить еще один бокал. К моему удивлению, он согласился, хотя обычно разрешает мне только один алкогольный напиток за вечер, особенно, когда мы с ним среди греков. Когда он подошел с новым бокалом, в зале произошло волнение. Я услышала крики и звук разбивающегося стекла, а потом выключили свет. Почувствовала на себе чью-то руку. И через секунду меня укутали во что-то мягкое, кажется, пальто. У меня подкосились ноги, и после нескольких вдохов я погрузилась в кромешную темноту.
Не знаю, сколько времени находилась в бессознательном состоянии. Когда проснулась, у меня как будто унесло память. Унесенная ветром. Я сидела на диване и чувствовала легкий ветерок, идущий из открытого балкона. Комната напоминала гостиничный номер, такой она была стерильной, но при этом комфортабельной. Рядом со мной на тумбочке стояла вода. Я чувствовала жажду и голод. И еще судороги в животе. Говорят, такое бывает в состоянии шока. Я очень хотела встать и пойти в туалет, но не могла. Тут в комнату вошла полная женщина с чистой одеждой в руках. Она осторожно подошла ко мне, а я смотрела на нее, как тигрица в клетке. Но я не могла даже двинуться.
«Σλα[1]», сказала женщина. «Vερό[2] », продолжила она, указывая на стакан воды, стоявший на тумбочке.
Поскольку я ничего не ответила, она протянула мне стакан воды. Я смогла поднять свою руку, чтобы оттолкнуть ее руку. Вода вылилась на пол. Женщина поставила стакан обратно на тумбочку и нежно погладила меня по голове. Мне захотелось зарыдать, как ребенок, когда ощутила ее материнскую грудь над моей головой. В ее движениях было что-то родное и успокаивающее. Тут я вспомнила свою мать, и меня окатила волна воспоминаний. О моей жизни, о прошлом вечере, о том какой ужасной дочерью я была. Без слов я просила Бога простить меня, спасти и дать возможность исправиться. Слезы текли по моим щекам, и я содрогалась в объятиях незнакомой мне женщины, которую скорее всего больше никогда не увижу. А она стояла рядом, терпеливо ожидая, пока я успокоюсь.
Наконец чувство стыда переполнило меня, я схватила чистую одежду, которую она принесла, вытерла слезы и спросила, где туалет. Она привела меня в огромную ванную комнату, где я приняла холодный душ прямо в одежде, которая была на мне. После чего долго снимала с себя мокрую, пристающую к телу одежду. Я вытерлась насухо и надела чистую одежду, которая была на размер больше. Но это не имело значения. Джинсы и черная рубашка. Я оглядела ванную комнату. Окон не было. Тогда решила вернуться обратно в комнату, где находилась женщина.
Когда вошла, в комнате было двое мужчин. Их лица я уже где-то видела.
– Καλά?[3] – спросила меня женщина.
– Да иди ты! – ответила я ей. – Могу я пойти домой? – спросила я, обретя смелость после приема душа.
Один из мужчин дал мне знак сесть на диван. Вид у него был внушительным, так что я повиновалась. Я осталась одна в комнате. Пока сидела на диване, слышала, как они о чем-то громко спорили в коридоре. Казалось, что они с кем-то говорили по телефону. Женщина вернулась в комнату со стаканом воды и аккуратно порезанными дольками лимона. Когда она входила в комнату, мне показалось, что один из мужчин произнес имя Дон Жуана. Говорил ли он с ним по телефону? Я не могла ни о чем их спросить. Все говорили на греческом. А может, я просто не могла набраться храбрости?
Я с жадностью выпила воду с лимоном и сидела на диване, ожидая пока они наконец примут решение о том, что со мной делать.
Двое мужчин снова вошли в комнату. Старший из них сказал на хорошем английском: «Через несколько минут за тобой приедет такси. Мы завяжем тебе глаза. Не бойся. Мы просто должны скрыть от тебя местонахождение дома. Один из охранников довезет тебя. Мы надеемся, что ты не сообщишь полиции о случившимся».
Обращаться в полицию – самое последнее, что могло прийти мне в голову. При моем нелегальном положении в стране я гораздо больше бы потеряла, чем выиграла. И скорее всего эти мужчины об этом знали.
Было раннее утро. Таксист знал мой адрес и довез меня до дома меньше, чем за полчаса. Уверена, что Дон Жуан как-то связан с тем, что со мной произошло прошлой ночью. Но почему? Он организовал мое похищение? Зачем ему это нужно? Или он меня спас? Несмотря на то, что я очень хотела верить в то, что он был моим спасителем, на сердце была нестерпимая тяжесть.
Я не могла заснуть. Минуты длились столетиями. А у меня не было ни травы, ни ракии, ни еще чего-то, чтобы хоть как-то смогло меня успокоить или хотя бы отравить мозг. Единственным утешением было написать это письмо.
Жду с нетерпением твоего письма и надеюсь, что твоя жизнь отличается от моей.
Всем сердцем твоя,
Мия
[1] Σλα (греч.) – Давай!
[2] Vερό (греч.) – Вода.
[3] Καλά? (греч.) – Всё хорошо?
Этого ещё не хватало!
Моя дорогая Мия, что же с нами происходит? Тебя похитили, да и я тоже никак не могу выкарабкаться из собственных проблем. Тебе надо быть осторожнее! Уверена, что во всем замешан Дон Жуан. Кто же ещё, как не он! Я же говорила тебе, держись подальше от богатых и влиятельных, и от политиков.
Кроме всего дерьма с Матиасом, я узнала о том, что беременна. Сначала думала, что у меня задержка из-за стресса – так что особо не беспокоилась. Но потом купила в аптеке тест, и он оказался положительным. Пошла к врачу, который взял у меня анализ крови. И подтвердилось, что я беременна.
Не знаю, что делать. Я сохраню ребенка. Как же иначе? Нет другого выбора.
Я так боюсь… Достаточно ли у меня сил?
Высокомерная тётка с сумкой полной…
Дорогая Мия,
Давно ничего от тебя не слышала. Ты не поменяла номер телефона? Я очень беспокоюсь. Пожалуйста, пиши!
Матиас время от времени звонит. Он до сих пор в Штатах. Какое-то время я ничего не говорила о беременности. Только недавно сообщила. Сначала он был шокирован. Потом стал меня успокаивать, говорил, чтобы я не боялась и что он поможет. Мол скоро у меня будет датское гражданство, и я смогу приехать в Штаты. Он как всегда наивен. Я изучаю право и прекрасно знаю, что могу рассчитывать на датский паспорт в лучшем случае только через два года.
Недавно мне позвонила женщина, говорившая на американском английском с восточноевропейским акцентом. Это тётя Матиаса. Её зовут Ирис. Она приехала из Штатов, чтобы увидеться со мной. Я с ней встретилась.
Ирис пригласила меня на обед в отель Англетер на Конгенс Нюторв. Можешь себе представить? Я уже предвкушала омаров, устриц, фуа гра…
Я зашла в великолепное здание пятизвездочного отеля со старинными хрустальными люстрами на потолках и увидела элегантно одетую высокую стройную женщину с короткой стильной стрижкой. На вид ей около пятидесяти. Необыкновенна красива. Брюнетка с яркими голубыми глазами, как у Матиаса.
– Анара? – спросила она меня.
– Да, это я.
Ирис осмотрела меня с головы до ног, будто я – лошадь, которую она покупает на базаре.
– Давай для начала выпьем, – сказала она тоном, не допускающим отказа.
Она заказала шампанское.
– Матиас много о тебе рассказывал, что не свойственно для него. Так что решила тебе помочь. Я очень забочусь о моем племяннике.
– Ну и дерьмовое же это место – Копенгаген, – продолжила Ирис. – Я была здесь в молодости. Город ничуть не изменился. Не завидую тебе. Бедняжка, тратишь свою молодость в этой дыре с нескончаемым дождем, ветром и уродским языком!
– Я очень осторожно отношусь к переводу денег, – всё продолжала Ирис. – К международным переводам. Особенно в связи с щекотливой ситуацией, в которую попал Матиас.
– Но что это за ситуация? Могли бы вы объяснить? – обратилась я к ней, бросив на нее такой решительный взгляд, что она отвела глаза.
– Знаешь, девочка, ты слишком молода, чтобы знать что-то о жизни, – сказала она.
А я про себя подумала: «Теперь эта высокомерная богатая сучка будет учить меня жизни!»
Я ничего не сказала, но она поняла по моему выражению лица, что я вся кипела от негодования.
– Ладно, перейду к делу, – зашептала мне в ухо Ирис. – Матиас несколько раз перевозил здесь, в Дании, кокаин для сербов. Он сделал это всего-то раза два, но произошло что-то неожиданное. И сейчас полиция просит его свидетельствовать против друга.
Я слушала, не проронив ни слова.
Ирис расслабилась и вернулась к прежнему высокомерному тону:
– Тебе нечего беспокоиться о Матиасе. Он наслаждается жизнью в Калифорнии.
«Я в этом не сомневаюсь», подумала я с горечью.
– Ведь он – актёр, – продолжала Ирис. – Калифорния – лучшее место. Даже хорошо, что он связался с наркотиками. У него была веская причина уехать из Дании. Я всегда его уговаривала жить со мной. Ведь у него green card. Он получил её благодаря мне. Я не как его мать, такая непрактичная и ещё вышла замуж за деревенщину из Боснии, который работал на фабрике Danish Crown.
– Этот деревенщина – отец Матиаса, – напомнила я Ирис.
Отец Матиаса – инженер, но когда приехал в Данию, он согласился на любую работу, чтобы обеспечивать семью.
– Да, жаль, что он – отец Матиаса, – выдохнула Ирис.
Она начала меня раздражать, и я наврала:
– Не смогу с вами пообедать. Мне нельзя ничего есть. Сейчас Рамадан – у меня пост.
Глупая отговорка после выпитого бокала шампанского. Но я была уверена, что она ничего не знает о Рамадане.
Ирис посмотрела на меня с испугом в глазах:
– Ничего страшного, если тебе нельзя есть.
Она сунула мне какую-то сумку.
– Пожалуйста, возьми. Матиас умолял, чтобы я тебе передала. Это от него. Обещай, что раскроешь её у себя дома.
Она вызвала такси и заплатила за него. Придя домой, я открыла сумку. Она была доверху наполнена зелёными баксами. Я начала считать. Их было десять тысяч.
Тогда я стала вспоминать, что Матиас рассказывал о своей тёте Ирис из Калифорнии. Она работала в Штатах моделью. А потом вышла замуж за очень богатого американца, который вскоре умер, оставив ей всё своё состояние и несколько домов. У Ирис нет детей. Матиас с теплотой вспоминал счастливые моменты из своего детства, которые проводил с ней. Ирис часто бывала в Копенгагене. Они посещали Тиволи[4], Дюрехаун[5] и даже ездили на Ривьеру к белоснежным скалам Мёна[6]. Ирис забирала Матиаса в Калифорнию, где он гостил у неё целое лето. Поэтому Матиас говорит по-английски без акцента. «С ней было здорово и интересно», вспоминал он.
Но с возрастом Ирис изменилась. С ней становилось всё сложнее, и Матиас начал её избегать. Каждый раз, когда Ирис хотела приехать в Копенгаген, Матиас придумывал причину, чтобы с ней не встречаться. Врал, что ему надо ехать на съемки в Норвегию, в горы…
Что за история, моя дорогая! До сих пор не могу прийти в себя. Пошлю тебе деньги через Western Union.
Что касается любимого Матиаса и его криминальную активность, уж лучше промолчу.
До скорого!
Всё, что осталось – секс по телефону
Дорогая Мия,
Наши отношения с Матиасом достигли кульминации. Я не могу его видеть и до него дотронуться. Что ещё остается? Разговоры по телефону. А ведь он ненавидит говорить по телефону. Писать сообщения он не умеет. Ведь он – не романтик.
В прошлый раз я расспросила его о сумке, которую привезла Ирис.
– Интересная сумка. И что теперь? Сербы или полиция будут за мной следить?
– Не будь глупой. Кому ты нужна? – ответил он. – Содержимое сумки из законного источника. Я занял деньги у моей тёти.
– И она нормально отнеслась к тому, что ты никогда их не вернешь?
– Да, нормально. Можешь не беспокоиться.
– Матиас, ты наверное лижешь ей…
– Еще хуже, – засмеялся он.
– Не завидую. По-моему, жизнь в холодном Копенгагене веселее, чем в солнечной Калифорнии.
– Да, в какой-то степени, – согласился он. – Но я скоро перееду от Ирис. У неё маленькая квартирка в Санта-Монике. Бывшие съемщики изгадили квартиру. Мне надо будет сделать в ней ремонт, и я могу там пожить.
– А как насчет съёмок?
– У меня есть агент, но пока он ничего не может предложить.
– А чего ты хотел? Это не Копенгаген.
Так проходит жизнь… И наша совместная жизнь с Матиасом…
Мия, я очень о тебе беспокоюсь. Пожалуйста, не ходи на рейв-вечеринки! В том состоянии, в котором ты сейчас пребываешь, наркотики ещё больше его усугубят – разладят мозги и разрушат твою жизнь.
[4] Тиволи – парк аттракционов в центре Копенгагена.
[5] Дюрехаун – огромный лесопарк с оленями недалеко от Копенгагена.
[6] Мён – одно из самых красивых мест на датской Ривьере с высокими белоснежными скалами и чистейшей морской водой.
