Текст книги "Золотая скрижаль (СИ)"

Автор книги: Асия Караева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– О прекрасный Арслан. Твой хозяин убит. Расскажи, что сегодня произошло. Клянусь, что отомщу злодеям, погубившим эфенди.

Аргамак поднял на мальчика удивленные глаза, но не произнес ни звука. Прошло несколько часов, а Арслан так и стоял около пещеры, как вкопанный. Не притронулся ни к воде, принесенной Еркином из чистейшего горного ручья, ни к сочной траве.

На следующий день мальчик сел на буланого аргамака, привязав Арслана к своей лошади. Арслан равнодушно скакал позади. После гибели хозяина его ничего больше не радовало и не интересовало. Узкая извилистая дорога шла над глубокой пропастью, иногда вдали виднелись небольшие горные селения.

После перевала Тахта-Карача начался плавный спуск в плодородную долину реки Кашкадарьи. Через несколько часов мальчик увидел крепостные стены. У шедших по дороге дервишей он узнал, что это были стены крепости Китаб. Город Шахрисябз находился немного дальше. Наконец показались роскошные сады, окружавшие Шахрисябз, и очертания высоких башен Ак-Сарая, дворца Амира Тимура.

Еркин решил остановиться в караван-сарае. У него теперь было достаточно денег, которые он заработал на представлениях с манулом на бухарских базарах. Владелец караван-сарая долго и с подозрением осматривал Еркина, когда мальчик расплачивался за ночлег.

Как только измученный Еркин погрузился в дремоту, в его комнату вошел гость – босой дервиш в дырявом халате, в высокой мохнатой шапке на голове, с деревянным сучковатым посохом и подвязанным к поясу кувшином, изготовленным из тыквы. Он был необыкновенно худым и высоким. Длинные черные, как смоль, волосы всклокочены. Лицо с выразительными чертами было очень смуглым. В выражении лица проскальзывало то ли безумие, то ли абсолютная отрешенность от жизни. Дервиш улыбался Еркину во весь свой почти полностью беззубый рот.

– Ас-саляму алейкум, – пропел дервиш.

– Ва-алейкум ас-салям, – ответил обескураженный мальчик. – Присаживайтесь, пожалуйста, на ковер, – пробормотал Еркин.

По законам восточного гостеприимства он протянул дервишу подушку и достал из мешка оставшуюся провизию. Дервиш с жадностью набросился на еду. После трапезы он удалился на некоторое время, а потом вернулся с ароматным горячим чаем.

– Как вас зовут? – поинтересовался Еркин.

– Мое имя – Ирфан. Я путешествую с юности и знаю все караванные пути от Хивинского ханства до Бухары, от Бухары до Кокандского ханства, а оттуда до Герата и Кабула.

– А знаете ли дорогу в Карши? – спросил Еркин.

– Так же хорошо, как свой кувшин для податей, – засмеялся дервиш. А потом затянул долгую заунывную песню на фарси.

Еркин задумался: «Полубезумный дервиш. Случайность ли это, что он зашел ко мне?» После гибели эфенди подозрительность закралась в душу мальчика.

Тем не менее, Еркин решил рискнуть и спросил дервиша, не хотел бы тот поехать с ним в Карши.

Не раздумывая, дервиш согласился.

– Мне надо еще послать сообщение в Бухару. Знаете ли вы, как это сделать? – спросил Еркин.

– Нет ничего проще, – стал объяснять дервиш, – надо разыскать купца, отправляющегося в Бухару. Найдешь его здесь же, в караван-сарае.

Еркин так и сделал. Написал Амире, что эфенди убит в шахрисябзских горах. И решил, ничего больше ей не сообщать.

Когда стемнело, мальчик отправился к конюшням. Он подошел к Арслану, который до сих пор отказывался пить и есть, и стал умолять лошадь не губить себя.

– Эфенди смотрит на тебя с небес и его сердце разрывается от боли, от того что его любимый конь не хочет больше жить.

Аргамак внимательно посмотрел на Еркина большими выразительными глазами, а потом отвернул голову.

Тогда Еркин разбудил манула, взял домбру и снова пришел к Арслану. Мальчик заиграл на домбре, попросив манула танцевать.

Аргамак с любопытством наблюдал представление. После он выразил Еркину следующее:

– Маленький человек, возможно, танец забавляет людей, но не нас, лошадей. Однако я удивлен, что ты способен понимать животных. Что ж, поведаю тебе о событиях того страшного дня. Мой господин поехал в горное селение. Там у большого шатра его встретило несколько человек. Они долго угощали моего господина разными яствами, а потом набросились на него. Он яростно защищался и ранил нескольких из них. Потом вскочил на меня, и мы понеслись обратно к пещере, пока его тело не стало холодным. Не знаю, кто эти люди, которые лишили жизни моего господина. Если тебе дано понимать животных, возможно, также сможешь найти убийц. Я всегда буду помнить их зло. Так что позволю тебе скакать на мне верхом и буду твоим слугой, пока ты не найдешь злодеев и не отомстишь за моего господина, к которому я привязался с самого детства.

– О прекрасный Арслан, обещаю, что сделаю всё, что в моих силах, чтобы разыскать убийц, – пылко ответил Еркин великолепному коню.

Ранним утром Еркин отыскал дервиша Ирфана.

– Буду очень вам благодарен, если сопроводите меня до Карши. У меня есть деньги и провизия, так что вы всегда будете сыты в пути. Я поеду на серебристом аргамаке, а вам предоставлю буланого.

– О маленький кочевник, где же видано, чтобы дервиш ехал на такой дорогой лошади! Продай буланого аргамака и купи ослика, и тогда с удовольствием отправлюсь с тобой в путь.

Еркин задумался. Дервиш знал дорогу в Карши и к тому же соглашался сопровождать его. Если мальчик продаст аргамака, то сможет еще и выручить достаточно тенге[10], которых хватит на возвращение в родные северные степи.

– Хорошо, – наконец произнес Еркин. – Если таково ваше желание, то предоставлю вам осла. Знайте только, что перед поездкой в Карши мне надо будет посетить шахрисябзские горы.

– О маленький батыр, – произнес Ирфан. – Нет ничего слаще путешествия! С удовольствием сопровожу тебя и до шахрисябзских гор.

На том они и договорились.

[1] Казий – мусульманский судья, рассматривающий уголовные и гражданские дела.

[2] Эфенди – вежливая форма обращения в Османской империи. В XIX в. применялась к широкому кругу лиц, в т. ч. к лицам духовного звания и чиновникам; также имеет значение «господин».

[3] О жестоком обращении с лошадьми в Бухарском эмирате свидетельствуют многие источники: записки 1841–1842 гг. натуралиста А. Лемана; «Путешествие по Средней Азии» 1873 г. А. Вамбери; записки художника Л. Е. Дмитриева-Кавказского, путешествовавшего в 1887 году по Средней Азии.

[4] Кермине – древний город между Бухарой и Самаркандом, на его месте сейчас расположен город Навои.

[5] Эфенди рассказывает легенду о судьбе персидского поэта Х-ХI вв. Фирдоуси, создавшего эпическую поэму «Шах-Наме».

[6] Рабат-и Малик – караван-сарай, построенный в ХI в. на дороге между Бухарой и Самаркандом и функционировавший до начала XVIII в. Сейчас от Рабат-и-Малика остались только руины стен и входной портал. Однако рисунки и описание натуралиста А. Лемана свидетельствуют о том, что сооружения караван-сарая были еще хорошо сохранены в 1840−42 гг.

[7] Аргамак – древнейшая верховая порода лошадей, выведенная на территории современной Туркмении. Известна также под названием ахалтекинская лошадь.

[8] Искандер – эфенди имеет здесь в виду Александра Македонского, завоевавшего Бухару и Самарканд.

[9] Чилим – курительный прибор в Средней Азии, разновидность кальяна.

[10] Тенге – основная серебряная монета Бухарского ханства и Бухарского эмирата с XVI века до начала XX века.

5

Глава 5. По дороге в славный город Карши

Еркину удалось продать буланого аргамака, но по очень невыгодной цене. Когда мальчик отчаянно торговался, чтобы приобрести осла, оказалось, что денег на осла едва хватило. Еркину стало до слез обидно, что так дешево продал прекрасного коня. Опыта в купле-продаже у него не было, и хитрые купцы на рынке с радостью воспользовались наивностью мальчика. Зато у Ирфана теперь был осел. И они могли отправиться в путь.

Громадный дервиш, накрытый волчьей шкурой, неуклюже сидел на осле, почти касаясь ногами земли, а его спутанные длинные черные волосы развивались на ветру. Арслан стремительно рвался в горы, но им приходилось ехать медленно из-за осла, который оказался на редкость упрямым.

– Мой юный друг, – успокаивал Ирфан нетерпеливого Еркина. – Нет смысла спешить. Поверь, как бы не торопился, достигнешь того, к чему стремишься только по воле Всевышнего. И это произойдет независимо от того, будешь ли ехать быстро или медленно.

Наконец они добрались до перевала. Еркин решил найти место для ночевки. Они разместились у высокой арчи и разожгли костер. Мальчик разложил купленную на базаре провизию. К его удивлению дервиш почти ничего не съел, а через несколько минут после ужина послышался его громкий храп.

Еркин подошел к Арслану. Погладив серебристую гриву, он прошептал лошади:

– Завтра утром найдем то горное селение, в котором смертельно ранили эфенди, и, возможно, узнаем, кто его убийцы. А теперь спи спокойно и ни о чем не тревожься.

Наши путники проснулись от холода и промозглости. Солнце еще не взошло, а воздух был тяжелым и влажным. При свете еще не потухших углей они собрали вещи и тронулись в путь. Иногда на дороге им попадалось множество острых камней, очень опасных для лошади и осла. Даже с приходом рассвета путь не стал легче – горы окутал густой туман. Они ничего не видели ни перед собой, ни под ногами.

– Арслан, помнишь ли горное селение, в котором эфенди встречался со своими убийцами?

– Я помню селение, но не знаю смогу ли найти дорогу в таком тумане, – ответил аргамак.

Они плутали по горам целый день, пока не набрели на огромную пещеру, ставшей их убежищем от ветра и дождя.

Еркин разозлился. Ведь они потратили целый день, тщетно блуждая по горам.

А Ирфан смеялся:

– Как и говорил, бессмысленно торопиться. Найдешь то, что ищешь тогда, когда на то будет воля Всевышнего.

Еркин ничего не ответил. Он был раздражен, хотя и понимал, что Ирфан прав. Еркину не хотелось оставаться в обществе язвительного дервиша. Мальчик подобрал лежавшую на земле корягу, обернул ее старой рваной материей и, облив кунжутным маслом, поджег. Неся факел, он медленно пробирался вглубь пещеры. Перед ним открылся просторный зал с глубоким озером и сверкающими сталактитами самых разных цветов. Вдруг мальчик увидел груду черепов, аккуратно сложенную в пирамиду, доходящую до самого свода пещеры. Еркин похолодел от ужасного зрелища, у него подкосились ноги, и он медленно пошел к выходу.

Дервиш мирно спал на волчьей шкуре, которой обычно укрывался холодным утром, когда ехал на осле. Еркин вышел из пещеры собрать веток для костра. Ветер стих, а туман рассеялся. Холодные, равнодушные звезды смотрели свысока. Каким же одиноким и ненужным было его существование в горах, таких далеких от родины.

– Что я делаю в чужой стране? – подумал мальчик. – Дед сейчас наверное тоже смотрит на звезды и недоумевает, куда я пропал.

Еркин глубоко вздохнул и вдруг почувствовал мягкую пушистую лапу манула. Дикий кот смотрел на него огромными круглыми глазами. Выражение его мордочки было недоумевающим.

– На вот, возьми мышку, – пробормотал манул. – Охота в этих местах всегда удачная.

– О мой дорогой друг, – ответил Еркин, – благодарю, но у меня достаточно провизии.

– Ну что ж, тогда положи к себе в мешок. Я съем ее, когда проголодаюсь, – предложил манул.

На следующий день Еркин проснулся, как только рассвело. Утро было солнечным, весело щебетали птицы. Казалось, осень и зима давно миновали. Природа по-весеннему пробуждалась.

Они проскакали совсем недолго, как Арслан заржал:

– Вот селение, в котором убили эфенди, – сообщил конь мальчику.

Еркин увидел вдали обработанные поля и домики горного кишлака.

– Ирфан, мне надо посетить вот тот кишлак, – и он указал на горное селение. – Мог бы подождать здесь вместе с манулом?

– Хорошо, – согласился дервиш, – останусь здесь, если считаешь, что жители кишлака не нуждаются в благословении и молитвах благочестивого дервиша.

– Возможно, они так же далеки от молитв и благословений, как эти горы от солнца, – прокричал мальчик и, не дожидаясь ответа Ирфана, стремительно поскакал по направлению к кишлаку.

Когда Еркин въехал в селение, пять чумазых ребятишек лет шести-семи играли у большой лужи. Заметив Еркина, малыши стали показывать на него пальцем и кричать на своеобразном местном диалекте фарси:

– Маленький поганец на прекрасном коне. Отдай нам коня, маленький поганец, ты его не заслуживаешь. Где украл такого дорогого коня, маленький поганец?

– Видели ли вы с кем встречался человек, приехавший на этом коне три дня назад? – спросил на фарси Еркин.

Ребятишки прыснули со смеху, а потом начали повторять вопрос Еркина, передразнивая его акцент.

Поняв, что ничего не сможет добиться, Еркин поскакал дальше. Вскоре он увидел женщин, работавших в поле. Мальчик спросил на фарси, видели ли они господина, прискакавшего в их селение на серебристом аргамаке три дня назад. Женщины посмотрели на него с испугом, отрицательно покачав головами.

Еркин привязал аргамака у каменного колодца. Тут к мальчику подошел сгорбленный старик с тусклым, но проницательным взглядом.

– Эй, юный всадник, вижу, ты что-то ищешь в нашем миролюбивом селении. Мой тебе совет, скачи во всю мочь на своей божественной лошади и никогда больше сюда не возвращайся.

– О почтенный аксакал, поверьте, мои помыслы чисты и мне нечего боятся. Я приехал только для того, чтобы узнать, что произошло с моим благородным другом. Увы, даже не знаю его имени – называл эфенди в знак уважения. Мне ничего от вас не надо. Я сам родом из других земель и направляюсь в далекие края.

Старик настаивал:

– Уезжай. Мы – люди мирные и богобоязненные, но по воле Аллаха оказались между Шахрисябзом и Бухарой. Поверь, мальчик, тебе всё равно здесь никто не скажет правды. Потому как за правду накажут не только самого поведавшего, но и всё его семейство. Если не хочешь причинить страдания жителям горного селения, уезжай. Пожалей нас. Быть может, ты приехал из далеких и более свободных мест и не знаешь о коварности и произволе правителей Бухарии. Тогда ты – счастливец. Так и оставайся таким. Заклинаю самим Аллахом, покинь селение и не накликивай беду на наши бедные головы.

Речь старца был такой пламенной и искренней, что Еркин пообещал:

– О мудрый аксакал, не смею перечить и исполню вашу просьбу. Сейчас же уеду из селения и буду мчаться стремительно, как сам ветер.

Еркин попросил Арслана скакать, что было сил.

– О прекрасный Арслан, знаю, что не исполнил обещания. Как только достигну Карши, буду вести переписку с Амирой. Она должна пролить свет на тайну смерти эфенди.

– Вижу, маленький человек, что ты ничего не смог узнать. Буду терпеть. У меня предчувствие, что мы раскроем, кто убил моего господина. И произойдет это неожиданно.

Ирфан лежал на волчьей шкуре, смотря на высокое ясное небо. Манул спал на мягкой траве, а ослик мирно пасся рядом.

– Что, тюре[1], – поинтересовался у Еркина дервиш, лежа на земле и позевывая, – успешна была твоя поездка?

– Собирайтесь, пожалуйста, мы едем в Карши, – сухо ответил ему мальчик.

Дервиш медленно и с неохотой поднялся и сел на осла. И они поскакали обратно в Шахрисябз.

После ночевки в родном городе Тамерлана Еркин и дервиш отправились в Карши. Путь их был долгим. Прошло несколько дней. Очертаний гор больше не было видно. Они ехали по равнине, частями пустынной, частями с перемежающимися полями и садами, орошаемыми полноводной рекой Кашкадарьей. Рядом с возделанной землей изредка встречались селения. В них Еркин покупал провизию для дальнейшего путешествия.

– Ирфан, как вы, дервиши, путешествуете без денег? – спросил Еркин.

– Нет ничего проще, – ответил Ирфан. – Летом и осенью питаюсь плодами деревьев и ягодами. У меня всегда в запасе несколько лепешек, которыми меня угощают добрые жители селений и городов. А воду набираю в реках, ручьях и арыках. Человеку немного нужно. А те, кто копят и окружают себя богатством и роскошью, полны иллюзий. Жизненный путь так короток – не успеешь оглянуться, как придет разрушительница всего живого и позовет в другое путешествие: в мир иной, куда не возьмешь ни богатство, нажитое при жизни, ни славу, ни высокий чин. Посмотри на животных и птиц. Природа не оставляет их без пропитания. У них есть свобода, о которой человек может только мечтать. Но не сам ли человек загнал себя в сети? Не он ли создал власть чиновников и сарбазов и придумал деньги, которые вместо того, чтобы освобождать, еще больше закабаляют.

Еркин внимательно слушал дервиша. А потом сказал:

– Мне кажется, что человек теряет свободу, когда выбирает оседлую жизнь. Мы, кочевники, всегда чувствовали себя свободными. Мы не привязаны к определенному месту, к земле. Так что никакие чиновники и сарбазы эмира не смогут нам ничего навязать.

– Может и так… Хотя, думаю, чиновники доберутся и до степи. Они такие ненасытные – их власть распространяется всё дальше и дальше. Даже бескрайние просторы суровых степей не ускользнут от их алчных глаз.

Они беседовали, сидя у реки, отражающей в своей воде последние лучи заходящего солнца. Сухой тростник тихо покачивался на ветру, а высоко в небе журавли летели на юг.

С наступающими сумерками стало холодно. Разожгли костер. Еркин подогрел в котелке чай, бросив баранье сало, чтобы напиток стал питательным. Когда-то он сидел так у родной юрты, слушая при закате рассказы аксакалов о былых временах, о храбрых батырах, о дереве жизни и о вещей птице Самрук[2].

Нашим путникам не всегда приходилось ночевать под открытым небом. Иногда гостеприимные жители кишлаков приглашали их переночевать в свои дома. Однажды их приютили в маленьком кишлаке, в котором проходила свадьба. Каких только угощений наши путники не перепробовали! Их накормили душистым пловом с бараниной, приправленным изюмом и слегка политым терпким гранатовым соком. Они вкусили богатую шурпу[3], заправленную катыком[4]. На праздничном дастархане[5] были и всевозможные пирожки, как мясные, так и постные, свежие дыни, арбузы и сушеные фрукты. Изюм из самых разных сортов винограда, урюк и вяленные на солнце дыни. Угощали и сладким миндалем, и жаренными фисташками. А к чаю подавали тающие во рту баурсаки[6] и медовую катламу[7]. После того как Еркин исполнил несколько песен на домбре, а манул станцевал под его аккомпанемент, добрые жители селения дали нашим путникам с собой в дорогу пирожков с бараниной, а манулу несколько пиал изюма.

Еркин находил особое удовольствие, когда им приходилось ночевать на природе, особенно если видел над собой огромное ночное небо, полное звезд. Именно тогда мальчик вспоминал свой аул, и к нему приходило то чувство свободы, умиротворенности и гармонии с самим собой и природой, которым была наполнена его душа на родине.

Одним ярким солнечным утром, проснувшись рядом с бахчей, наши путешественники увидели работающего крестьянина. Заметив их, он подошел и спросил:

– Вижу, что ночевали под открытым небом. Мой дом рядом. Прошу вас, заходите.

Отказываться от гостеприимства хозяина было невежливо. Последовав за крестьянином, они оказались в селении домов на двадцать. Слепленные из глины, низенькие одноэтажные строения выглядели убого и однообразно. Они зашли в бедное жилище. На земляном полу не было даже циновок. У казана с углями сидел насупившийся мальчик лет шести и грел ноги. Он даже не посмотрел на зашедших в дом гостей.

– Ахмет – мой единственный сын, – стал объяснять крестьянин. – Он не говорит. Когда мальчику исполнилось три года, умерла его мать, и с тех пор он стал замкнутым и никогда не смеется.

Крестьянин принес похлебку из джугары[8] и айран, а потом разрезал большую дыню, которая оказалась необыкновенно сладкой и душистой.

– В прошлом году засорились арыки, вода не проходила на бахчу, и мы лишились почти всего урожая. А в этом году урожай удался на славу. Дыни и арбузы особенно сладки. Так и в жизни: бывает так горько, что даже смерть не кажется страшной. А потом пригреет весеннее солнышко, зацветут абрикосы и персики нежными розовыми цветочками – душа возрадуется и запоет вместе с птицами.

Еркин достал из походного мешка чай, купленный на шахрисябзском базаре, и они еще долго беседовали, попивая пряный золотистый напиток. Потом мальчик заиграл на домбре, да так воодушевленно, что даже ленивый манул сам без просьбы мальчика не удержался и принялся танцевать. И выплясывал на сей раз от всей души. Манул представил перед собой просторную вольную степь, слегка припорошенную первым снегом. Мохнатые мягкие хлопья тихо кружились перед большими зелено-желтыми глазами манула, а вместе с ними кружился и он.

Угрюмый сын крестьянина с изумлением смотрел на вертящегося в танце манула. А когда дикий кот грузно повалился на пол, маленький мальчик звонко засмеялся, и, указывая пальцем на манула, пролепетал:

– Толстая кошка танцует…

Все удивленно посмотрели на мальчика. А его отец, всплеснув руками, бросился обнимать сына.

– Он заговорил! – закричал счастливый крестьянин.

Так ненароком Еркин и манул подарили неожиданную радость бедной семье.

На следующий день они снова тронулись в путь. Теперь рядом с дорогой им больше не встречалось ни полей, ни селений. Под вечер они набрели на заброшенный кишлак, где и решили заночевать. Земля была сухой и бесплодной. Неудивительно, что люди покинули обиженное природой место. Путники разместились в полуразрушенном глиняном жилище. Крыша в нескольких местах прохудилась, а через отверстия струился холодный лунный свет. Ночь была зловеще тихой. Казалось, они одни в целом мире.

Едва начало светать, как Еркин проснулся от страшной боли в ноге. Он так стонал, что разбудил Ирфана. Дервиш зажег факел и поднес к ступне мальчика. Ступня немного распухла. Внимательно присмотревшись, Ирфан заметил две маленькие черные точки.

– Тебя укусила змея, – прошептал дервиш.

Недолго думая, Ирфан накалил нож и сделал глубокий надрез на месте укуса. Еркин скрючился от нечеловеческой боли. Дервиш согрел воду и поил его странным горьким темно-коричневым чаем, после которого мальчик погрузился в тяжелые грезы.

Над Еркином нависло свинцовое небо, стало так душно, что он еле дышал. Сверкнула молния и гигантская птица вылетела из грозовой тучи. Ее оперение, переливаясь всеми цветами радуги, излучало такое сильное сияние, что Еркина на несколько секунд ослепило. Птица подлетела совсем близко к нему, и тогда мальчик с ужасом разглядел, что у нее – тело хищного зверя, а из клюва-пасти торчат острые клыки.

Прожигая мальчика огненным взглядом, птица прокричала:

– Береги скрижаль. Тому, кто снимет с нее печать, откроется тайна иного мира.

Птица взмахнула сияющими крыльями и скрылась в свинцовом небе. Серебристый пепел покрыл Еркина и землю, на которой он лежал.

Очнувшись от кошмара, Еркин увидел перед собой заходящее солнце. «Значит, я проспал целый день», – подумал мальчик.

К нему подошел Ирфан:

– Я согрел воду, пей как можно больше. У тебя еще жар.

Ссохшимися губами Еркин дотронулся до протянутого дервишем котелка и медленно отпил теплую немного солоноватую воду, которую Ирфан взял из почти пересохшего ручья. Затем мальчик погрузился в глубокий сон, на этот раз без сновидений.

Когда Еркин проснулся рано утром, он удивился, что земля покрыта пеплом.

– Ирфан, почему земля в пепле?

Тот почесал голову и с неуверенностью пробормотал:

– Наверное, в каком-то кишлаке случился пожар, и ветер донес пепел до нас.

Ответ дервиша не показался Еркину убедительным. Он вспомнил страшную огненную птицу из своего сна, и мурашки пробежали по телу мальчика. Он медленно встал.

– Ты еще слишком слаб, – сказал Ирфан. – И жар у тебя еще не спал. В таком состоянии нельзя продолжать путь, упадешь с лошади.

– Я сижу на лошади лучше, чем стою на ногах, – возразил Еркин. Но тут у него потемнело в глазах, он покачнулся и упал на землю.

Когда Еркин очнулся, дервиш разводил костер. Заметив, что мальчик открыл глаза, Ирфан произнес:

– Этой ночью снова придется здесь заночевать, но надо держаться подальше от полуразрушенных строений, в которых скрываются змеи.

Вечером, пригревшись у костра, они увидели множество огней, которые медленно приближались к ним. А вскоре вдали послышалась красивая песня. Молодой человек с веселым и задиристым выражением лица подъехал к ним на верблюде. На нем была отороченная мехом шапка, одетая набекрень, и дорогой халат, который явно был ему мал.

– Эй, странники, что делаете в одиночестве в таком пустынном месте? – спросил он на узбекском дервиша и мальчика.

– Мы направляемся в Карши, – ответил Еркин.

– Присоединяйтесь к нашему каравану. Так будет веселей и безопасней, – предложил незнакомец.

– Нам нечего бояться, мы правоверны и бедны, – сказал дервиш.

– Ну, с таким прекрасным аргамаком вы – заманчивая добыча для разбойников, – возразил дервишу незнакомец. – Даже если за красавца-коня не жалко отдать жизнь и свободу, то предосторожность никому не повредит.

Тем временем, другие караванщики разжигали костры и развьючивали верблюдов. Караван был достаточно велик – около пятисот верблюдов и лошадей. И тишина, царившая в когда-то покинутом людьми месте, сменилась на беспрестанный гул, рев верблюдов, ржание лошадей, смех и песни караванщиков.

Еркин предложил незнакомцу чай и сладости.

– Меня зовут Еркин, – представился мальчик, как обычно назвав имена предков до седьмого колена.

– А мое имя – Джулас. Я без роду и племени, – сказал караванщик и расхохотался. – Я из Карши и хожу с караваном в Бухару, из Бухары в Самарканд, а из Самарканда обратно в Карши. Быстрее всех развьючиваю верблюдов, разжигаю костер и готовлю чай. И любой даже самый спесивый и жадный караван-баши всегда готов нанять меня. К тому же, я прекрасно владею оружием и умею отпугивать разбойников, которые как хищные птицы зорко следят за караванами, ища удобного момента, чтобы поживиться чужим добром.

Джулас достал кости и предложил дервишу сыграть.

– На что мне играть? – возмутился Ирфан. – Я не держал в руках денег десятки лет.

– Сыграй на прекрасного аргамака, – предложил молодой караванщик.

– Он не мой.

– Ну, тогда на осла, – невозмутимо сказал Джулас.

– Совести у тебя нет, – ответил дервиш и пошел спать.

Уход дервиша ничуть не смутил Джуласа. Он пригласил к костру ростовщика-индуса и двух купцов. Кидая кости, молодой сарт[9], улыбался, а глаза его сверкали озорным огоньком.

Игра продолжалась почти целую ночь, пока два купца и ростовщик не проиграли Джуласу почти всю недавно полученную ими прибыль.

– Зачем вы обобрали их до нитки? – спросил наивный Еркин. – Неужели не страшитесь гнева Всевышнего?

– Я их не обирал, – ответил Джулас, – а просто забрал неправедно нажитое. Не вижу в этом ничего неблагочестивого. Завтра будем в Карши и попируем на славу, я знаю лучшие в городе чайханы, – добавил с гордостью молодой сарт. – Думаю, тебе, кочевнику из далеких земель, и твоему другу, дервишу, и не снилась такая вкусная еда, которой почивают в Карши – лучшем городе во всей Средней Азии, а, может, и в целом мире.

Уверенный в правоте своих слов и видя перед собой любимый город, Джулас сразу же заснул у костра. А Еркин еще долго смотрел на луну, мечтая о скором возвращении на родину.

[1] Тюре (или тюря) – титул ханских сыновей, а также обращение к знати в Средней Азии.

[2] Самрук – казахское название мифологической птицы Симург. Существует в персидской мифологии, а также у таджиков и тюркских народов.

[3] Шурпа – суп из баранины или другого сорта мяса с перцем, луком, морковью, репой или тыквой.

[4] Катык – кипяченое сквашенное молоко.

[5] Дастархан – скатерть, используемая для трапез у жителей Средней Азии.

[6] Баурсак – мучной пончик, жаренный в масле, традиционное блюдо тюркских народов Средней Азии.

[7] Катлама – жареные слоеные лепешки, могут быть как солеными, так и сладкими.

[8] Джугара – засухоустойчивое злаковое растение из рода сорго, растет в Средней Азии, Индии, Иране и Афганистане. Зерно джугары, содержащее до 70% крахмала, перерабатывают на крупу, муку и крахмал.

[9] Сарт – так раньше называли оседлое население Средней Азии.