Текст книги "Шрамы на сердце (СИ)"

Автор книги: Артур Шайдуллин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

7

Продавец – мужчина с огромным пивным животом и бородой бывалого байкера – лениво подавал с витрины все, что просил Эмиль. Толстые руки продавца были украшены татуировками. Одну из них – стилизованное изображение пантеры долго рассматривал Виктор. Смутившись такого внимания, мужчина распустил высоко засученные рукава рубашки.

Магазин был поделен на два больших отдела. В одном продавались принадлежности и снасти для рыбалки, в другом чучела животных и охотничье снаряжение. На стене у кассы висел плакат с героями популярной комедии о рыбалке.

«Ну, за рыбалку!» красочная надпись была выведена от руки красным маркером.

Продавец терзал жвачку, и оценивающе разглядывал троицу.

– На кабана идете? – спросил он едва слышно, глядя на то, как Матвей рассматривает внушительные патроны.

– Именно, – ответил писатель и неспешно отошел от витрины. В его рюкзаке уже лежали бинокль, сапоги, фляжка и травматический пистолет.

Три рюкзака были заполнены под завязку за полчаса, что заметно обрадовало толстяка за прилавком. Он сплюнул в корзину жвачку и стал более торопливым. Его помощник, подросток лет пятнадцати, сновал в соседнем отделе, обслуживая остальных клиентов магазина.

Довольный продавец проводил троицу к выходу и, вручив каждому дисконтную карту, пожал руки.

8

Матвей взял на прокат видавший виды «УАЗ». Залив полный бак, они двинулись к выезду из города.

– Надеюсь, он не развалится, – проговорил Эмиль, после того как в очередной раз для переключения скорости ему пришлось приложить значительные усилия. На что автомобиль ответил душераздирающим треском.

– Менеджер клялся, что он только после капитального ремонта, – ответил Матвей. – Послушай, я даже не представляю, что военные могут делать посередине тайги и для чего им измученный, еле живой старик.

Писатель полулежал на заднем сидении. Зеленая корочка уже перекинулась на спину, сковав ключицу и лопатку. Мази и бальзамы избавляли от зуда, но Матвей уже не мог пошевелить пальцами парализованной руки.

– Я видел деревья, оставшиеся без коры и веток до самого верха. На моих глазах большой олень провалился под землю, словно крокодил утащил его в воду, – Эмиль глотнул газировки, – сейчас я поверю во что угодно, хотя раньше был убежденным скептиком и смеялся над уфологами и всякими парапсихологами.

Машина выехала на полевую дорогу. Каждый ухаб и кочка сопровождались скрипом. Вскоре смолк и старенький радиоприемник. Покрутив ручку настройки, Виктор выключил его.

Стрелки показывали десять часов. Гревшее с утра солнце скрылось за облаками. К полудню заработали и «дворники» – мелкий моросящий дождь не стал сюрпризом. Дорогу размывало, и Эмиль старался ехать быстрее, чтобы успеть проехать большую часть пути.

Виктор включил камеру и проговорил несколько фраз. Засунув ее обратно, он повернулся к Матвею. Писатель наносил на руку новый слой мази.

– Слушай, Матвей, – Виктор с трудом подбирал необходимые слова. – Думаю, ты еще не отказался от идеи книги обо всем этом. Я уверен, все это закончиться… Благополучно… В соавторстве, так сказать. В документальном жанре. Снабдим фотографиями. Это будем настоящая бомба… Что думаешь?

Матвей бросил короткий не заинтересованный взгляд. Эмиль нажал на тормоза. Профессор выскочил из машины и обошел ее спереди. Открыв дверь, он выволок Виктора наружу. Поднятый наверх за воротник журналист опешил от такого поворота событий.

– Мы же договорились. Ты не будешь приставать ни к нему, ни ко мне. Сегодня у него не работает рука, завтра другая. Через пару дней он не сможет встать. Через пару недель его сердце начнет покрываться зеленой коркой. Тебе хотелось бы писать об этом книгу?

Виктор покачал головой. Эмиль поставил его на землю. Вены на шее профессора вздулись от гнева и усилия.

– Вот и замечательно, – Эмиль поправил воротник Виктора и похлопал его по плечу. – Не забывай, что в любой момент можешь оказаться за бортом. Тише воды, ниже травы. Договорились?

Виктор кивнул. Он смотрел на профессора снизу вверх. Журналист был ниже на две головы.

– Замечательно, – Эмиль открыл дверь автомобиля, приглашая Виктора присесть, – я рад, что мы нашли точки соприкосновения и мило поговорили.

– Не стоило, – проговорил Матвей, когда Эмиль вернулся за руль, – но, спасибо, за внимание.

– Всегда, пожалуйста, – проговорил Эмиль, и, смахнув с лица капли летнего дождя, двинул машину.

– Твоя дочь… Как она?

– Какое-то время она была полностью парализована. Но вчера она начала шевелить руками и ногами. Появился аппетит. Ела сама. Но волдыри и корочка не сходит.

УАЗ проехал мимо очередной заброшенной деревни. Окна и двери были заколочены широкими досками. На фасаде разваливающейся церкви росла трава. Небольшая воронья стая кружила над несколькими соснами у одного из домов. Съехав с дороги, Эмиль заглушил двигатель.

– Привал. Минут двадцать, – сказал он. Выйдя из машины, профессор накинул дождевик и принялся разминать спину.

9

Есть моменты жизни, которые неизменно всплывают в памяти. Словно кадры, вырванные из фильма, они прокручиваются перед глазами. В хороших воспоминаниях можно купаться очень долго. Сидя, например, с бокалом коньяка и сигарой у камина или в гамаке на летней веранде, просматривая фотографии.

Детали событий трехлетней давности постепенно улетучивались из памяти Эмиля. Они сменялись новыми воспоминаниями о прошедших приятных моментах продолжающейся жизни.

В тот декабрьский день снег шел с самого утра. Огромные хлопья падали с неба, словно кто-то там наверху отряхивал гигантскую пуховую перину. Эмиль проснулся очень рано. После звонка Карины в четверть четвертого утра он не мог уснуть. Он дважды перегладил внушительную стопку приготовленных пеленок и распашонок. К шести часам детская сияла от чистоты. Новоиспеченный отец пытался усидеть перед телевизором, но волнение и воодушевляющая радость, то и дело поднимали его с места.

К родильному дому он подъехал за сорок минут до начала приемных часов. Время измерялось не в привычных минутах и секундах, а выкуренных сигаретах. Один окурок равнялся трем-четырем минутам.

Когда стальная дверь скрипнула за спиной, Эмиль вздрогнул от неожиданности. Он метнул недокуренную сигарету в бетонную урну и прошагал мимо старого охранника, ворчавшего по поводу отсутствия терпения.

Халат лег на его широкие плечи небрежно наброшенным платком. Эмиль едва не растянулся на полу, на ходу одевая бахилы. Улыбающаяся медсестра нашла нужную фамилию в длинном списке со второго раза.

Не дождавшись лифта, Эмиль помчался на шестой этаж по лестнице. Санитарки и уборщицы, привычные к такому поведению, провожали его взглядом и прижимались к стене. Эмиль остановился у дверей и отдышался. На цыпочках он вошел в светлую палату и положил пакет на тумбочку. В воздухе витал запах молока.

От легкого шума проснулась Карина. Она улыбнулась и встала с кровати. Эмиль присел на корточки. Маленькое создание спало, причмокивая крохотными губками.

– Какая прелестная, – шепотом произнес отец, вглядываясь в выразительные черты.

– Я тебя ждала. Побудешь с ней? – Карина подняла девочку и положила на руки мужа, – схожу к врачу.

– Погоди, а если проснется? – опешил Эмиль.

– Не проснется, я скоро. – Карина поцеловала растерянного мужа в щеку и вышла из палаты.

Ребенок почмокал губами и завертелся в тесных узах пеленок. И тут же открыла глаза. Девочка смотрела на отца и едва ощутимо шевельнула ручками. Эмиль поцеловал девочку в лоб.

Через минуту вошла Карина и взяла ребенка, приготовившегося заплакать. Укачивая девочку, она положила ее в кушетку.

Глава семьи пробыл в палате около получаса.

10

Эмиль подобрал с земли грязного плюшевого медвежонка. Его шея была обвязана ярко-красной лентой. Профессор хотел взять его с собой, но тут же передумал. Он усадил медвежонка на поленницу и прошагал к дому, окна которого были не заколочены.

У собачьей будки лежали кости животного. Шейные позвонки опоясывал кожаный ошейник. Распахнутая дверь держалась на нижней петле. Ветер лениво играл с ней, словно ему нравился этот мерзкий скрип. Матвей заглянул в хлев. Груды костей погибших животных лежали на земле. Округлые ребра белесыми клыками торчали из земли.

– Не похоже, что кто-то переехал, – Виктор озирался, стараясь не наступить на кости, – просто бросили все и ушли.

– Зайдемте в дом? – предложил Эмиль и первым зашагал по скрипящим половицам сеней.

– Не гуманно – оставлять животных взаперти или на привязи, не давая возможности самим добывать пищу, – Виктор последовал за профессором.

Удушающий, резкий запах ударил в нос.

– Думаю, есть причины внезапного ухода. Едва кто-то добровольно бросил нажитое добро и просто сорвался с места, – заметил Матвей.

Они прошли в гостиную. Тяжелый запах заставил приложить каждого руку к носу. В комнате кружил рой мух.

– Вот и причины, – проговорил Эмиль и кивнул на кровать.

В постели лежало разлагающееся тело. Немая скульптура смерти была наполовину скрыта одеялом. Руки лежали поверх одеяла. Голова была повернута в сторону стены. Длинные седые волосы лежали на подушке, словно копна тонкой рыболовной лески.

Виктор выскочил из дома. Через миг послышались характерные звуки опустошающегося необычным образом желудка.

– Волосы седые. Старик не проснулся одним прекрасным утром. – Эмиль накрыл тело тряпкой.

Мужчины направились к выходу. В сенях пахло дымом – Виктор поджигал хлев. Солому на крыше уже охватило буйное пламя.

– Зачем?! – Эмиль выхватил у Виктора зажигалку.

– На похороны нет времени, – равнодушно ответил Виктор и отступил назад. Жар стал очень сильным.

– Пусть горит. Не оставлять же его гнить, – проговорил Матвей. – Поедем. Сколько еще ехать до этого поселка?

– Поселок останется далеко в стороне, – Эмиль завел машину, – поедем по полевой дороге, так ближе. Оставим машину за пару километров. Уверен, все в округе охраняется. Не забывайте, мы – альпинисты. Пройдем пешком до места, где было пристанище отшельника. Военные, наверное, устроились где-нибудь там. Нам ехать еще километров пятьдесят.

С грохотом обвалилась обгоревшая крыша хлева. Огонь перекинулся на дом и баню.

– У меня есть роман. «Долина осени», – Матвей лег на сидение. – Роман об умирающей деревне и прерывающейся связи поколений. Издательства отказались от него. Как правило, они не объясняют причин отказа. Но один редактор сослался на неправдоподобность сюжета. Теперь я знаю, что был недалек от истины и справился с описаниями. Правда теперь хочется добавить кое-какие детали и изменить финал. – Последние слова писатель произнес, глядя на пылающий в огне деревянный дом.

– Хорошая тема. Философская, я бы сказал. Не то, что та, последняя тема, из-за которой ты оказался здесь, – Эмиль бросил укорительный взгляд на Виктора. – Каким был финал, и каким он теперь он будет?

– Сюжет прост. Из когда-то процветавшей деревни уезжает молодежь, и трудоспособное население также перебирается в город. За два года из четырех сотен человек в селе осталось два десятка стариков. Один из них всячески избегал разговоров о доме престарелых. Он помогал соседям и родственникам с переездом. Присматривал за осиротевшими домами. Кормил свору бездомных собак и кошек. Когда из деревни уезжала последняя жительница, он подарил ей икону, семь тетрадей с собранным за сорок лет фольклором и проводил ее. Старик жил в одиночестве семнадцать лет и сохранил рассудок. Держал скотину и хозяйствовал на всех огородах. На дороге он нашел оброненный соседкой узел с иконой и тетрадями.

Старик жил в своем мирке, пока не надоело одиночество и призраки стали чересчур назойливыми. В финале он уехал из деревни в дом престарелых к еще живым односельчанам. Но сейчас я знаю, что он должен закончить свои дни, также как и этот старик. Я абсолютно уверен в этом.

– Аллегорично. Я бы хотел почитать, – сказал Эмиль, после недолгой паузы. – Глубокий смысл.

– Я где-то читал: Толстой как-то признался, что если бы знал, какие увидят смыслы в его произведении, вряд ли бы написал «Войну и мир», – проговорил Виктор.

– Автор сам никогда не знает, какую мысль, помимо основной, может донести до читателя. Для некоторых это путь к славе, для других к порицанию и не пониманию. Марка Твена хотят запретить в американских школах из-за слова «нигер». Хотя во времена, когда он жил это было обычное слово.

– Хорошая профессия – писатель. Работаешь дома. Утомительная, конечно. Но никаких тебе строгих выговоров и депремирований. Сверхурочные по добровольному желанию. Надеюсь, у тебя все получится, – проговорил Эмиль, объезжая свалившееся на дорогу дерево.

Снова заморосил дождь. Резиновые прослойки заскрипели по лобовому стеклу с новой силой.

11

Виктор разбудил заснувшего Матвея. С удивлением и долей радости писатель обнаружил, что правая рука работает. Он несколько раз сжал ладонь в кулак. Корка стала значительно мягче. Матвей достал из багажника рюкзак, накинул дождевик и принялся вместе с Эмилем накрывать машину ветками. Дорога была далеко в стороне, но лишние меры предосторожности были не лишними. Близлежащие деревья были обвязаны тряпками для ориентирования.

– Думаю, это лишнее, – сказал Эмиль, глядя на то, как Виктор бросает за собой белые камешки. – Тайга становится густой. Есть компас, карта, навигатор.

Журналист смущенно высыпал горсть камней.

Они прошли около двухсот метров, прежде чем овраги и обрывы начали замедлять темп хода. На дне большинства оврагов текли ручьи. Эмиль всматривался в воду – все они были чистыми и прозрачными.

Местность была уже знакома, хотя дождь и ветра изменили лицо земли. Из глубины тайги доносились звуки завывающей сирены.

– Доходим, – проговорил Эмиль. – Один нюанс: если навстречу выйдет медведь или стая волков, придется стрелять, и нас обнаружат. Лучше резиновыми пулями. Хорошо подумайте, прежде чем сделать что-нибудь шумное.

Сирена стихла. Вслушиваясь в звуки, они шли дальше, иногда спотыкаясь о корни деревьев. Где-то наверху стучал по дереву дятел. Шелест веток на ветру не давал различить остальные звуки, но звук двигателей грузовиков, доносимый эхом, был весьма отчетливым.

Эмиль остановился на склоне очередного обрыва, вскинув вверх руку. Все замерли по команде.

– Места очень знакомые. Почти дошли, будьте внимательнее, – шепотом сказал профессор, и направился наверх. Дойдя до края, Эмиль приложил палец к губам.

Матвей выглянул на секунду из оврага. Большая поляна была расчищена от деревьев. Все было засыпано щебнем. На земле была установлена огромная полусфера серебристого цвета. На площадке стояли два вертолета. У ворот стояли двое постовых с автоматами наперевес.

Они обошли сферу с другой стороны и рассмотрели ее лучше. Она была в тридцать метров в высоту и в диаметре около пятидесяти метров. С другой стороны стояли четыре грузовика с черными номерами. Завелся трактор, и через секунду заработала бензопила. Воспользовавшись шумом, троица обошла полусферу. Из ворот выехала цистерна. Вырулив между вертолетной площадкой и грузовиками, она удалилась.

На выезде из территории стояла вышка, в которой расхаживали двое.

– Это хорошо, что они в масках. Облегчает нам работу, – сказал Эмиль и взглянул на Матвея.

– Вы хотите попасть внутрь? Вы с ума сошли, вас вычислят даже в массах, только вы заступите за порог! – проговорил Виктор.

– Можешь остаться здесь, – шепнул Эмиль. Достав из-за пазухи пистолет, он закрутил глушитель.

– Что-то я не припоминаю, как ты покупал эту «игрушку» в охотничьем магазине, – усмехнулся Матвей, – наверное, это интересная история. «Как протащит пистолет мимо металлоискателя в аэропорте?». Зачем тогда эти «бла-бла-бла» про резиновые пули?

– Очень занимательная история. Расскажу как-нибудь. Давай за мной, – Эмиль начал продвигаться под вышку. Спрятавшись за скальную породу, он поднял мелкий камень и бросил его в один из грузовиков.

– Что там? Ты слышал? – донеслось сверху.

– Да опять, наверное, лось о бампер рога чешет.

– Спустись и посмотри сержант. «Кто его знает» не принимается. Предположения могу и я строить. Я тебя прикрою.

– Поднять зад со стула, почесать ягодицу и сесть обратно теперь называется «прикрывать»?

– Иди уже, и посмотри что там! Господи, ну почему же ты такой кретин?!

– Уже иду!

Щуплый военный спустился с вышки и обошел грузовики. Шорохи рации выдавали его перемещения. Эмиль отошел за другой валун, где по его расчетам, он мог оглушить дозорного не заметно для оставшегося сверху.

Послышался звук расстегивающейся молнии ширинки. Затем шелест сухой листвы и травы.

– Эй, рогатый! Опять гуляешь здесь?

Эмиль подступил к солдату сзади и, обхватив шею и голову удушающим приемом, уложил его на землю. Затем навалился на него всем весом. Солдат пытался освободиться из крепких объятий. Его рывки становились слабее, пока вовсе не прекратились. Эмиль взял его за руки и утащил на дно оврага.

Вновь раздался звук сирены. Профессор отбросил тело и лег на землю. Опасения оказались напрасными. Из ворот выехала еще одна автоцистерна.

– Он ростом с тебя, – Эмиль оценивающе взглянул на Виктора. – Поднимешься наверх и накроешь второго. Переодевайся!

– Я не могу… Они обнаружат меня!

Эмиль схватил Виктора за шею и прижал к дереву, но не успел нечего сказать.

– Я сам, – сказал Матвей и принялся переодеваться.

– Справишься? – спросил Эмиль.

– Конечно, – ответил Матвей. Переодевшись, он несколько раз сжал ладонь в кулак, и согнул руку в локте.

Раздался шорох рации.

– Ну, и где ты там застрял? Скоро смена придет, тащи свой тощий зад наверх! – голос второго солдата заставил Матвея действовать быстрее.

Эмиль поднял рацию и сдавленным голосом проговорил «Угу, уже иду», и прокашлялся. Затем протянул ее и пистолет Матвею. Каска оказалась великоватой, но писатель затянул ремешки под подбородком. Он попытался вспомнить, когда в последний раз нервничал так сильно. Пожалуй, только перед свадьбой.

Собравшись, Матвей поднялся из оврага и направился к вышке.

– Ну и где тебя черти носят?! – Второй солдат помог Матвею подняться в вышку, – что там, в овраге публичный дом открыли?

– Ага… – едва слышно выдавил писатель и нащупал рукоять пистолета. Солдат был высоким и широкоплечим. На нем было такое же снаряжение. Единственным уязвимым местом на его теле была шея.

– Лейтенант Гаврютин сообщил, что по округе ходят охотники. Полковник в случае появления, приказал привести их на беседу. А Гаврютин шепнул, чтобы просто прогнали с глаз долой. На лося, наверное, пришли мужики. Рогатых здесь много. Хотя года три назад, говорят, здесь даже белок не было.

Толстяк отвернулся и приложил к глазам бинокль. Матвей решил выстрелить в шею. Это решение казалось единственно верным. Писатель вытер вспотевшую ладонь о жилет и потянулся к пистолету.

Но стрелять не пришлось. Толстяк вытащил из кармана платок. Сначала он вытер шею. Затем снял каску, стянул с головы маску и вытер лоб. Матвей зашел за спину солдата.

– Жарко…

Писатель размахнулся и ударил рукоятью по затылку солдата. Грузный мужчина перегнулся через перила и слетел на землю, где его уже ждал Эмиль. Через несколько минут профессор поднялся на вышку.

– Сапоги жмут… Что же все такие заморенные? Хорошо ты его оглушил. Мы его связали и засыпали листвой, напомни, что бы откопать. Не дай бог забудем еще.

– Напомню… Как там Виктор?

– Увидел кровь на затылке здоровяка и упал в обморок. Сейчас придет смена. Пойдем внутрь, если повезет, не обнаружат.

Глава 9. Панацея

1

Сверху была видна вся база. От деревьев была расчищена поляна размером в два футбольных поля. Вышка стояла в одном из углов ровного квадрата. На остальных лежали обтесанные бревна и доски. Ближайшие овраги были засыпаны гравием.

– Я думал, что сейчас вышки делают из стальных конструкций, – сказал Матвей, – поднимают кранами, сваривают.

– Надо полагать, они не рассчитывают пробыть здесь долго. Настолько изменилась местность, я сразу и не узнал. Сооружение стоит именно в том месте, где была землянка отшельника. – Эмиль поправлял военную форму, сидевшую на нем весьма неуклюже. – Разберут вышки и купол так же быстро, как и собрали.

Неровным треском зашумела рация.

– Вышка один, как слышно? Я – «База», прием!

– Принято, «База». Конец связи, жду смены, – проговорил Эмиль и выжал кнопку.

Матвей встревожено взглянул на профессора.

– А если у них принято здесь отвечать по-другому? Вряд ли все так просто.

– Тогда поймают и поставят к стенке, – грустно отшутился Эмиль.

Скрипнув сталью, открылись ворота, в которых показались двое солдат. Следом за ними вышла группа мужчин, похожих на рабочих – первые несли ящики с инструментами, остальные катили тележки с мотками колючей проволоки и лопатами. Где-то за куполом завелся трактор. Через секунду он показался из-за серебряной глади полусферы и направился к сложенным бревнам.

Солдаты поднялись на вышку. Один из них указательным и средним пальцем ткнул Эмиля в грудь.

– Там в холодильнике моя копченая рыбка, толстяк. Запомни, пожалуйста. И куриное филе тоже мое. Если ты еще раз сожрешь какую-нибудь мою вкуснятину я мокну тебя головой в сортир.

– Угу, – пробурчал Эмиль и, отдав честь, последовал за Матвеем.

– Эй, лейтенант! Да я пошутил, там всем на обед рыба и курица. Ты чего, обиделся что ли, Паш?

Профессор мотнул головой и начал спускаться вниз.

– «База», прием! «Вышка один» на связи, четвертый караул заступил на смену. Третий караул сдал пост. Прием.

– Принято, «Вышка один», конец связи, – из рации послышался мужской голос.

Матвей ждал профессора на земле. Он испытывал сильнейший дискомфорт из-за взмокшей спины и начавшегося зуда в области ключицы. Если бы сквозь маску можно было взглянуть на выражение его лица, то, пожалуй, это было бы лицо человека, долгое время ждущего своей очереди у общественного туалета.

– Может, закусим его рыбкой или курочкой? – шепотом проговорил Эмиль, когда ни отдалились от вышки.

В ответ Матвей сдавленно усмехнулся.

Створки ворот открылись, едва мужчины приблизились к ним. Несколько длинных коридоров уходили вглубь сооружения, изнутри казавшимся еще более грандиозным.

– Надо было спросить, где этот холодильник, – словно завершил начатую мысль Эмиль.

– Тсс… – Матвей кивнул на висящую под потолком камеру видеонаблюдения.

– Пойдем сюда, от входа к этой двери ведет больше следов, надеюсь, мы останемся незамеченными, нужно найти план эвакуации при пожаре, иначе заблудимся, – произнес Эмиль так тихо, что писатель не услышал некоторые слова, но интуитивно разобрался и последовал за профессором.

За дверью было жилое помещение. Два десятка двухъярусных кроватей были установлены вдоль стен. Посередине помещения стоял большой стол. Другая стена была скрыта за металлическими шкафчиками. На кронштейне был подвешен четырехдюймовый телевизор. В углу казармы стоял стол для настольного тенниса. У окна был установлен холодильник, в котором, очевидно, ждали своего часа куриное филе и копченая рыба.

– Весьма уютно, – отметил Матвей, разглядывая фотографии в рамках и плакаты с изображением обнаженных женщин.

– Да, только больше похоже на быт американских солдат, – Эмиль пренебрежительно взглянул на «пеструю стену». То что, было нужно, он нашел, не прилагая особых усилий: план эвакуации лежал на столе и был еще не доработан. Рядом с листом лежали метровая линейка и несколько карандашей.

– В яблочко! – удовлетворенно вздохнул Матвей.

По схеме у купола было три этажа над землей и еще два этажа подземных лабораторий. На схеме они были обозначены условным «Лабор» и обведены кислотно-зеленым цветом. Все коридоры и лестницы вели к огромному помещению на втором этаже, в самом сердце купола. Красными галочками были обозначены огнетушители. Красным кружком пожарные щиты и краны. Недоработанным остался самый нижний этаж под землей.

– Огнетушители на каждом шагу. Так сильно бояться пожара? – изумился Матвей.

– То чего они опасаются, может спалить дерево дотла за несколько секунд. Я думаю, старика держат здесь. Чересчур много пожарных кранов, Эмиль указал карандашом на большой квадрат – помещение, от которого лепестками отходило множество коридоров. – Как твоя рука?

– Кажется, корка добралась до поясницы, но рука еще работает. Сходим туда?

– Думаю, его хорошо охраняют. Нам нужен план.