Текст книги "Зона проклятых"

Автор книги: Артемий Ульянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 43 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

ПОВЕСТВОВАНИЕ ДВАДЦАТЬ ШЕСТОЕ

Утром 20 апреля Троекуров решительно выпил припасенного виски. День рождения все-таки. Об отгуле не могло быть и речи. Но двести граммов далекой Шотландии создали бледную иллюзию праздничного настроения. Выйдя из дома, он отправился на работу. Как обычно, пешком, благо идти было не более пятнадцати минут. Сегодня он мурлыкал под нос песенку про день рождения, который, к сожалению, раз в году. Выйдя из подъезда, Троекуров прошел пару сотен метров тихой дорожкой позади своего дома. В который раз напевая про волшебника на голубом вертолете, он вынырнул из-за дома на улицу Цандера.

– И бесплатно покажет… – старательно выводил Валерка.

Окинув взглядом улицу, сбавил ход, оглянулся, немного растерянно допел мимо нот «покажет кино», словно разуверившись, что кино будет бесплатным. Останкино стало не узнать. Троекуров, конечно, и раньше видел перемены в районе: патрули, один за одним курсирующие по улицам, значительно поредевший поток прохожих, журналисты с камерами то тут то там. Но сейчас… Район напоминал картинку из голливудского фильма.

И хотя капитан принимал непосредственное участие в планировании мер безопасности, которые были введены в районе после совместного официального заявления правительства Москвы и РФ, он не ожидал такого визуального эффекта. Первым бросился в глаза войсковой «уазик» с надписью «внутренние войска» на борту, стоявший в конце улицы, на пересечении ее со Звездным бульваром. Напротив расположился микроавтобус МВД. Рядом с этой живописной картиной примостился пузатый фургончик телевизионщиков с параболической антенной на крыше. Подле него топтался корреспондент с микрофоном в руках, демонстрирующий подъехавшему милицейскому патрулю аккредитацию. В ста метрах от них стояла карета «скорой помощи», как будто за все это время в Останкино был хотя бы один пострадавший (психические травмы не в счет). На противоположной стороне улицы виднелись автобус ОМОНа и пожарная машина. Они загораживали передвижной центр «Медицины катастроф», принадлежащий МЧС. Валерка не мог его видеть, но он там был. Гайцы по-хозяйски расположились на перекрестках, закрывая проезд каждый раз, после того как встревоженные чиновники разных мастей врывались в район. Громоздкие заградительные конструкции уродливо торчали на крупных газонах, отгораживая их от граждан – их было значительно меньше, чем тех, кто призван был запугать аномальное явление, о котором говорилось во вчерашнем обращении. Сирена начальственного кортежа, несущегося по перекрытой улице Королева, старалась перекричать звук летящего вертолета: он находился вне поля зрения, но слышен был прекрасно. Ярко-оранжевые информационные стенды придавали пейзажу издевательскую праздничную атмосферу.

Вся эта мощь силовых структур производила впечатление лишь в первые пару минут. Но если вникнуть в суть происходящего… Любой, кто знал о том, что происходит в Останкине (а благодаря мировым СМИ об этом знала вся планета), прекрасно понимал, что вся эта армада, расставленная по улицам некогда престижного района, есть не что иное, как красноречивая демонстрация полного бессилия властей. Ни одно ведомство из тех, что ринулись спасать жителей Останкина, от пожарной охраны до внутренних войск и ФСБ, не имело ни малейшего представления о природе феномена. Не знали они, от чего спасать граждан и как это сделать. Самым действенным методом борьбы с этой чертовщиной были информационные плакаты и листовки, доходчиво объясняющие, что приближаться к незнакомым зданиям и вообще к чему-либо незнакомому очень опасно. Наглядная агитация содержала подробную карту Останкина, список магазинов, муниципальных учреждений, инструкцию на случай обнаружения неизвестных объектов и телефоны экстренных служб. Спецтехника же и живая сила были согнаны сюда от страха перед неизвестностью.

Топая на работу и рассматривая весь этот парад силовых министерств, медицинских и спасательных служб, Троекуров размышлял вслух, тихонько бубня себе под нос:

– Ну, предположим, случилось то, чего все так ждут – исчезновения прекратились, весь этот балаган уехал. И что дальше? Призвать людей возвращаться в свои дома? Мол, милости просим, исчезновения почему-то прекратились. Почему, мы не знаем. Кстати, почему начались – тоже. Но вы возвращайтесь. Вдруг ничего подобного не повторится? Надо же попробовать, в конце концов. Дурь, конечно! А если через годик – все заново? Кто будет за жизни отвечать? Стало быть, пока природа этого паранормального дерьма не ясна, не то что гарантировать, даже прогнозировать не получится. Чуть больше половины жителей из Останкина уже уехали. Все подъезды заклеены объявлениями «Переезд, срочно, недорого». Интересно, что дальше с районом будет?

Не спеша дойдя до ОВД, Троекуров принял вялые поздравления коллег. О пьянке не могло быть и речи. В коридорах было тесно от начальства всех рангов. Того и гляди сам президент нагрянет. Распрощавшись с загубленным днем рождения, Валерка достал «Регламент взаимодействия министерств и ведомств в рамках операции по контролю за криминогенной обстановкой и поддержанию общественного порядка в районе Останкино». С тоской глянув на увесистый документ, разработанный в Экстренном штабе, открыл его и тупо уставился в первую страницу.

К 13 часам пропавших без вести не было. Это в отделе не обсуждали, боясь сглазить. Группа физиков под охраной сотрудников ФСБ второй день работала в местах, где двое свидетелей видели «архитектурные фантомы», как их нарекли в Экстренном штабе. По слухам, никаких результатов. Да никто их и не ждал, этих результатов.

А ждали совсем другого. Валерка предупреждал об этом Еременко еще тогда, когда началась сенсационная шумиха в прессе. Но тогда было не до того, хватало забот поважнее. А вот теперь Еременко решил собрать совещание с участием кураторов из ФСБ. Когда все расселись в кабинете начальника отделения, хозяин долго смотрел в какие-то листки, перекладывал их и наконец дал слово Троекурову. Валерка не ожидал такого поворота событий. Тщательно подбирая слова, он начал:

– Ситуация, по поводу которой мы собрались, вполне закономерная. На первый взгляд вроде ничего особенного по сравнению с тем, что у нас тут творится. Как мы и ожидали, в район потянулись искатели приключений. Экстремалы, экстрасенсы, колдуны всякие, рисковые журналисты. Пока их не так много. В основном – наши сограждане. Информации по данному вопросу у нас явно недостаточно.

– Уже собираем. К вечеру будет что показать, – встрял молодой следователь Борька Белинин.

– Значит, вечером и проанализируем, что имеем. И главное. Чего от них можно ожидать? К сожалению, район формально открыт. То есть правовых оснований для того, чтобы запретить экстремалу Ване гулять тут ночью в поисках фантомов, у нас нет.

– Белинин, продумай, какие у нас есть рычаги влияния на эту братву, – мрачно буркнул Еременко.

– Легальные? – переспросил его Борька.

– Не криминальные, Белинин. Эффективная разъяснительная работа.

– Ну, с родными гражданами мы как-нибудь договоримся, – продолжил Валерка. – Но я уверен, что приезжих, которые потянулись в район, скоро сильно прибавится, – сказал он, вынимая из пиджака мятый сложенный лист. – Вот распечатка с канадского сайта. Желающие появились в Штатах, Англии и Финляндии.

Листок пошел по рукам. Это была распечатка рекламы экстремального тура в Останкино. Канадское турагентство предлагало его всем желающим.

– Если завтра в гостинице «Космос» поселится пара сотен отмороженных янки, которые начнут носиться по району…

– Не каркай, – строго сказал Троекурову шеф.

– Не буду, – отозвался тот. – Но предупредить обязан.

– Мы свяжемся с МИДом и нашим союзом туроператоров, – важно сказал федерал Лукашин. – Я думаю, удастся организовать грозное предупреждение про смертельную опасность. Ну, и визы, само собой.

– Было бы здорово, чтоб волну остановить. Визы – надежнее всего. Эту публику издалека видно. Надо их разворачивать, – размышлял вслух Валерка. – А можно на наших туроператоров нажать покрепче, чтоб они не оказывали поддержку тем буржуям, которые такие туры продают?

– Попробуем, – кивнул Лукашин, поправив галстук.

– Хорошо бы получить информацию на тех, кому визы уже дали, – сказал шеф, особо ни к кому не обращаясь.

– Да, согласен, – оживился Троекуров. – Некоторые, конечно, уже едут. Их будет не так много, но это горячие парни. Журналисты, стрингеры. Они профи, живут этим. Значит, будут пытаться добыть информацию любой ценой. Я бы на месте ФСБ аккуратно сел им на хвост.

– Мы всем миром почти две недели бьемся – с учеными, с приборами, с добровольцами. Толку – хрен. А тут америкос с камерой приедет – и решит нашу загадку! – презрительно скривился Лукашин.

– Как знаете, – извиняющимся тоном ответил Валерка.

– Давайте-ка, парни, определим возможный геморрой, – прервал их полемику Еременко.

– Первое. В Останкине начнут пропадать не только российские, но и иностранные граждане, – бодро начал Белинин.

– Уже немало, – согласился шеф.

– Второе. Если какой-нибудь занюханный финн найдет что-нибудь такое, чего не удалось найти нам…

– Да меня наверху с дерьмом сожрут! – выпалил Еременко.

– И третье. Троекуров прав. Приедут отчаянные парни. Могут сцепиться с кем-нибудь из наших. Или с солдатами. А если наши их отметелят… А наши их отметелят по-любому, то будет международная вонища.

– Стрингеры будут пытаться купить то, что не продается. Одним словом, взятки начнут пихать, – добавил Троекуров.

– Белинин, Лукашин… – тяжело вздохнул Еременко. – Я жду информации по всем любителям острых ощущений. И по нашим тоже, – отрезал шеф. – А я поставлю в Штабе вопрос о визах и туристических фирмах.

Лукашин и Белинин коротко кивнули.

– И вот еще что, господа офицеры, – вкрадчиво сказал Еременко, глянув на часы. – Я сейчас констатирую факт, а обсуждать его мы не будем. Сейчас 15.50. Пропавших нет.

ПОВЕСТВОВАНИЕ ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОЕ

Не прошло и получаса, как вокруг джипа «Чероки», припаркованного рядом с АЗС «Югранефть» на улице Новомосковская, образовалась толчея. Криминалисты с Петровки во главе с Максимом Старостиным, старинным приятелем Васютина, сантиметр за сантиметром обследовали машину. Следователь из местного ОВД опрашивал всех, кроме сторожевого пса в автосалоне напротив. Какие-то бородатые парни, вылезшие из неприметного фургончика, бродили вокруг с непонятной аппаратурой. Наряд милиции во главе с дюжим омоновцем держал на расстоянии группу журналистов, которая неумолимо росла. Парочка неприметных федералов участливо беседовала с Кириллом. Патруль ГИБДД чинно стоял невдалеке лишь для того, чтобы быть причастным к процессу. Даже психолог из «Медицины катастроф» путался у всех под ногами, пытаясь помочь и сильно мешая.

Чуть позже приехал и Федя Малаев. Да не один. С ним был тщедушный лопоухий паренек с большими голубыми глазами навыкате и тонкими нервными пальцами. Несуразно одетый, он имел отсутствующий вид, который красноречиво говорил о том, что в этом мире юноша присутствует лишь отчасти.

Подойдя к Васютину, Федя просто молча обнял его.

– Кирилл, помни. В любой момент все, что тебе нужно, без всяких условий.

– А как же наша конспирация? – равнодушно спросил подполковник, серый, как лист упаковочной бумаги.

– Теперь она, к сожалению, ни к чему… Раз ты потерпевший.

– Федя, а это твой локатор?

– Это не локатор, это телескоп. Помнишь дело Маши Коломиной?

– Да, – рассеянно ответил Кирилл. – Это он?

– Именно. Но сейчас он бесполезен. Такая куча народу вокруг… Он будет здесь завтра. Сделает все, что сможет. А вот джип, наверное, сможет посмотреть. Кирюш, надо бы народ от машины отогнать.

Спустя минуту лопоухий парнишка уже ходил вокруг джипа. Пассов руками не делал, в транс не впадал. Просто ходил.

– Ну, что? – несмело спросил Васютин, когда тот закончил.

– Я могу гарантировать, что насильственных действий ни у машины, ни в машине не совершалось. В последние полгода – точно. Есть след двух человек. Один спокойный, а другой… – задумчиво сощурился экстрасенс. – Другой очень импульсивный, нестабильный, яркий, активный. Либо взрослый в неуравновешенном состоянии. Возможно, под наркотиками. Стимуляторы или конопля. Хотя и алкоголь на некоторых так действует… Либо это след ребенка.

– А еще что?

– С вероятностью процентов восемьдесят скажу, что резкой смены психического состояния у тех, кто сидел в этой машине, сегодня не было. Они не пугались, не приходили в восторг, не злились. Всё.

Отведя Федю в сторонку, Васютин спросил:

– Федь, а в целом есть что-нибудь?

– В районе двенадцатого дома по Аргуновской улице что-то происходит, – еле слышно, одними губами сказал Малаев.

– Что?

– Пока не ясно. Как узнаю, сразу скажу.

– Спасибо, Федя! Я твой должник.

Он хотел сказать ему еще что-то, но Макс Старостин жестом позвал его:

– Кирюха, дружище. Поехали к тебе, нужны отпечатки семьи. Следов борьбы нет, «пальчиков» много.

Согласно кивнув, Васютин увидел следователя из местного ОВД Борю Белинина, которому впервые доверили такое важное ответственное дело. И тот явно был чем-то доволен. Подойдя вплотную к Кириллу, он оттащил его подальше ото всех.

– Кирилл Андреевич! – начал он. – Есть кое-что.

– Что? Что там такое?

– В нескольких метрах от того места, где стоит джип, с утра была импровизированная палатка с маслом, тосолом и омывателем. Пару часов назад они снялись. Скорее всего поехали на другую точку, а может, и водку пить. В машине бак омывателя пустой.

– Боря, постой. Сегодня был дождь. Они заехали за омывателем?

– Точно так все и было. Палатка эта здесь часто стоит. Сейчас выясняем, кто владелец и кто сегодня работал. Возможно, он видел вашу жену. Омыватель мы, правда, в машине не нашли.

Выдержав некоторую паузу, Васютин доверительно наклонился к начинающему следователю:

– Борь, как ты думаешь, смогу я с этим продавцом поговорить раньше, чем он к вам в отдел попадет?

– Я думаю, что это вполне реально.

– Вот спасибо. Буду должен. Записывай мой номер. Как владельца установите, набери мне, лады? Я сам его найду.

Белинин кивнул, записывая телефон.

– Боря, спасибо, молодчина. Будет из тебя толк, – сказал Кирилл, изо всех сил стараясь не сорваться в панику.

Боря зарделся, смакуя похвалу. Он знал, что этот отставной подполковник – один из лучших частных сыщиков страны. И тоже хотел достичь подобного уровня. Ради такого знакомства он бы, не задумываясь, грохнул этого продавца тосола. А тут всего-то-навсего…

ПОВЕСТВОВАНИЕ ДВАДЦАТЬ ВОСЬМОЕ

Рустам Ильясов, 1970 года рождения, дважды судимый за грабежи, варил на ужин три дешевые сосиски. Дело было в тесной кухне однокомнатной квартиры, втиснутой в одну из бесчисленных хрущовок Северного Медведкова. До начала матча между «Спартаком» и «Аланией» оставались считаные минуты. Рваный засаленный халат напоминал гражданину Ильясову о далеком доме, которого он больше никогда не увидит, ведь страх перед местью кровников был куда сильнее, чем тоска по родине.

В тот момент, когда он уже собрался вынимать раздувшиеся сосиски из бурлящей кастрюли, его съемное столичное жилье огласило мерзкое дребезжание дверного звонка. Ругнувшись, Рустам снял незамысловатый ужин с плиты. Звонок продолжал надрываться.

– Кто там? – спросил Рустам, подойдя к двери.

– Ты что, гнида чернозадая, делаешь, а?! Ты ж мне всю ванну залил, козел! – надрывался за дверью сипатый мужской голос. – Открывай, пока я милицию не вызвал!

– Э, слышь, ти, урод! – свирепо заорал в ответ Ильясов, рывком открывая дверь.

Но скандального старика соседа за ней не оказалось. Вместо него в квартиру ворвался тяжелый и точный пинок, попавший Рустаму прямо в пах. Рухнув на пол, он стал судорожно извиваться, силясь сделать вдох. Чья-то сильная рука схватила его за ухо и, ловко заломив руку, потащила в глубь квартиры. Через несколько секунд он сидел на стуле, прикованный к нему наручниками, а нежданный гость предусмотрительно закрывал дверь на замок. Вернувшись из прихожей, крепко сбитый, хорошо одетый славянин уселся перед ним на диван.

– Да атдам я, клинузь Аллахом! В зледужий ниделю! Взе атдам! – заполошно подвывая причитал хозяин.

– Пасть закрой, – спокойно отвечал гость, вынимая из заплечной кобуры ПМ. – Ты, Ильясов, слушай внимательно. Это очень важно, – продолжал гость, невозмутимо накручивая на ствол глушитель.

– Э, братан, ти адрэс папутал. Я ни при дилах, па ходу! Клинузь!

– Еще раз заговоришь без спросу – я тебе прострелю колено. У меня и нашатырь с собой есть. Вдруг ты сознание от боли потеряешь? Теперь слушай, мразеныш. Биографию я твою знаю от и до. Так что корчить из себя честную кавказскую девочку не стоит, а то я буду в тебя стрелять. Где ты был вчера в два часа?

– Таргаваль.

Хлесткий удар пистолетом по голени заставил Ильясова протяжно и по-бабьи взвизгнуть.

– Ты что, ишак, вопроса не слышал? Где?

– На ВДНХ, Астанкина, гдэ щаз кипишь, там биль.

– Улица?

– Злужай, я аткуда помню? Заправка там, «Югранефть».

– Так… Омывалки много продал?

– Пядь или сэмь. Я ни знаю точна.

– В середине дня кому продавал?

– Э, ти что?! Я что, акадэмик, эта помнидь!

Гость включил телевизор, матч «Спартак» – «Алания». И сильно прибавил звук. Удар по второй голени был куда сильнее. Ильясов взвыл, слезы брызнули у него из глаз.

– У тебя минута, вспоминай, – предупредил гость, равнодушно пожав плечами. И пошел в ванную, откуда вернулся с полотенцем. Ильясов был не на шутку напуган. Пот струился по его бледной физиономии, глаза панически шныряли из стороны в сторону.

– Как успехи, Рустамчик? – поинтересовался гость, оторвав от полотенца кусок и сложив из него кляп.

– Эта, злюжай, значит, десятка брал амивальку, но утрам…

Новый удар и новый вопль, подбадривающий атакующих спартаковцев.

– Утро не интересно, тупой ты кретин. Днем кто покупал?

– Ну, эта, «нисан» биль, браль амивальку и тасол. А-а-а, сука-а. Больна, а-а-а-а!!!

– Дальше.

– И телка приезжала, на «чироки», с рибенкам. Тоже брала.

Снова удар по той же голени. Теперь крик Рустама воодушевлял футболистов «Алании», перешедших в контратаку.

– Это не телка, а моя любимая жена, мать моего сына, – спокойно пояснил гость, скручивая полотенце в жгут. Скрутив, крепко затянул его над коленом горца. Осмыслив эту нехитрую процедуру, Ильясов стал судорожно дергаться на стуле, словно пытался сплясать удалой танец, не вставая.

– Э, братишка, ти что, зачэм? Я все сказаль, все как зналь! Ти что, э, ни нада! Прашу, будь чилавекам!

– Буду, дорогой. Если ты мне поможешь.

– Памагу! Памагу, гавари, что нада!

– Рустам, собери свои куриные мозги в кулак и спасай свою ногу. Расскажи мне, как ты продавал женщине на «Чероки» омывалку. Посекундно, шаг за шагом. Сможешь?

– Канечна! Канечна! Злюжай. Как ана падьехаль, я не видель – бабки считаль, Слышаль только. Вижю, вишла из тачки, задний дверь открылся и рибенак вишель. Тачка работаль, но она на сигнальку закрила. Падходит, амывалька гаварит, какой харощий есть? Я паказаль, цену назвать, она деньги дала, без здачи. А парнишка немнога стояль, потом в сторона пошель.

– В какую сторону?

– Ат дароги, в сторона заправки, только ливее, к моей палятки ближэ. Женжина амывальку взяла, на парнишку пасматрела и сказала, я точна помню, сказата: синок не хади адин, миня жди. И пашла.

– Куда пошла?

– К парнишки. Я патом ни видель, она за палатку зашла.

– За палаткой кусты, так?

– Да, кусти. Ат них слева забор белий.

– Что дальше было?

– Мне чилавек пазваниль, сказаль, чтоб я ехаль в Мидведкава, там чтоб таргаваль. Я сталь палатьку сабирать, тавар грузить.

– Сколько собирал?

– Минуть двадцать где-та, точна ни знаю.

– Их больше не видел?

– Нэт, не видель. Тачка работать, кагда я уехаль. Я тибе сваим родам клянусь, что все так било.

– Получается, что пойти они могли или на заправку, или в кусты, или забор перелезать, – мрачно сказал гость.

– Чесна, я ни думать, куда ани пашли. Я прадаль и забыль, клянусь. Э, брат, вспомниль. Она ищо мне сказала, кагда амывальку брала… сичаз, пагади.

– Что она тебе сказала, Рустам?

– Слова такое, как бальшой спасиба, но ни так… А, вот… благадарю, гаварит.

– На этом все?

– Да, клянусь претками.

– Ладно, джигит. С этим закончили. Теперь о другом. Ты в девятосто девятом во Владикавказе украл детей у семьи. Взрослых детей, брата и сестру. Помнишь?

– Дурак бил, сам сибэ ни пращу!

– Две недели вы их держали в какой-то дыре. Деньги требовали. Осетинский спецназ их нашел. Сестра инвалидом стала, а брату вы пальцы отрубили. У обоих шок, нарушение речи.

– Я толька украль, а диржал другой, он скатина, садист сраний. Скажу честна, я винават.

– Так вот… Старший брат тех детей – твой кровник. Так?

– Да, кровьник.

– А с тобой Зелимхан Магомедов в деле был?

– Да, бил. Я его знат ни знаю, с тих пор не видэль.

– И Алхаз Караев тоже с вами был?

– Эта он диржаль их, и бабки прасиль, скатина грязная!

– Ага, понятно. А навел на семью ты. Твоя была затея. Так вот, джигит. Караева застрелили в его доме, в Воронежской области, три года назад. А Зелимхану отрезали хер и засунули в глотку. Он тоже помер, да не так легко. Было это совсем недавно, пару месяцев прошло. Остался ты совсем один, Рустамчик. А потому стрелять я в тебя не стану, – примирительно сказал гость, снимая жгут с ноги хозяина. – Не хочется приличным людям удовольствие портить. Ты им нужен живым и здоровым. Так что ты береги себя.

Отстегнув наручники, гость удалился. А хозяин так и остался сидеть на стуле, спиной к телевизору, который показывал долгожданный матч «Спартак» – «Алания».