Текст книги "Двойник короля 17 (СИ)"

Автор книги: Артемий Скабер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

«Больше похоже на карту, – рассматривал новые линии. – Или схему. Но чего?»

Алтантуяа заметила, что я очнулся. Выражение её лица мгновенно изменилось. Слёзы исчезли, будто их и не было, щёки покраснел – теперь не от горя, а от смущения или злости.

Она оттолкнула меня от себя резким движением. Не ожидая такого, я потерял равновесие и упал затылком на острый камень.

– Вот дрянь! – возмутился, потирая ушибленное место. Боль прострелила от затылка к вискам, заставив на мгновение зажмуриться.

«Ну да, чего я ожидал? Благодарности? Признательности? Женщины…» – подумал, усмехнувшись.

Я поднялся, опираясь на руки, отряхнулся, восстанавливая равновесие. Тело слушалось нормально – никаких повреждений, только усталость, мышечная дрожь. Магия циркулировала обычным образом, источник пульсировал. Движения свободные, без блоков.

Ещё раз взглянул на диск: что-то произошло. Надо будет изучить его подробнее, когда выберемся отсюда.

Проверил Галбэрса. Конь стоял в нескольких шагах от меня, нервно перебирая копытами. Глаза всё ещё расширены от страха, но хотя бы не пытается убежать. Жив, не ранен, и на том спасибо.

Подошёл к нему, успокаивающе поглаживая шею.

– Ну-ну, всё позади, – прошептал, прислоняясь лбом к его морде. – Мы справились. Опять.

Конь фыркнул, словно соглашаясь.

Никогда не думал, что такое скажу… Даже про себя. «Похоже, мне очень повезло в последнем покушении и смерти. Не встреть я демона и не оставь он свою метку, то всё, конец… Прощай, Магинский, бывший двойник короля».

Выдохнул, расправляя плечи. Посмотрел на небо. Солнце уже начинало светить с востока. Тонкая полоска рассвета разрезала горизонт, как лезвие ножа. Сколько же времени прошло? Час? Два? Вся ночь? Внутренние часы сбились.

А где остальные? Где Жаслан и Бат? Выбрались ли они вообще из этого проклятого места?

Осмотрелся. Капище преобразилось в утреннем свете. Не зловещий лабиринт костей и призраков, а просто древнее кладбище. Обычные кости, обычные палки с тряпками, духов не видно.

Вдалеке заметил силуэты. Люди – судя по очертаниям, Бат, Жаслан и ещё трое монголов. Они сидели, прислонившись к камням, головы опущены. То ли спят, то ли без сознания. Только пятеро? А где остальные?

Медленно двинулся к ним, ведя Галбэрса за поводья. Алтантуяа шла рядом, больше не пытаясь сбежать или напасть. Её лицо закрыто завесой чёрных волос, плечи опущены. Смирилась или просто выжидает?

Подошёл к монголам, толкнул Жаслана в плечо.

– Эй! Подъём!

Мужчина вздрогнул, открыл веки. Глубокие тени под глазами, губы потрескавшиеся, взгляд затуманенный, расфокусированный.

– Русский… – хрипло выдохнул Жаслан, узнав меня. – Ты жив.

– Ещё как, – кивнул, протягивая руку, чтобы помочь ему встать. – Что с тобой случилось?

Монгол ухватился за мою ладонь, с трудом поднимаясь на ноги. Пошатнулся, едва не упав обратно. Я поддержал его за плечо.

– Не хочу говорить, – покачал головой мужик. – Никогда.

В его глазах читался настоящий ужас.

Остальные тоже просыпались – медленно, с трудом. Лица измученные, взгляды потерянные. Бат выглядел хуже всех: левая половина лица покрыта запёкшейся кровью, глаз заплыл.

– Идём? – коротко спросил я.

Кивки в ответ. Никто не задавал вопросов о том, что произошло. Словно негласное соглашение: всё, что происходит на древнем капище, остаётся на капище.

Вернулся к Алтантуяе, усадил её на коня. Девушка не сопротивлялась.

Рассвет окрасил горизонт в оранжево-розовые тона. Лучи утреннего солнца коснулись верхушек костяных палок, заставляя привязанные к ним тряпки отбрасывать длинные тени.

Никто не разговаривал. Монголы двигались медленно, механически. Проверяли снаряжение, затягивали подпруги, готовились к дальнейшему пути. Всё в тишине, прерываемой только тяжёлым дыханием и редким фырканьем лошадей.

«Никогда сюда не вернусь, – пообещал себе, проверяя подпругу Галбэрса. – Никогда».

Почувствовал, как активизировалась магия. Источник, словно голодный зверь, напомнил, что он полностью опустошён. А ещё желудок заурчал. Я повернулся в сторону источника магии.

Жаслан дёрнулся – резко, без предупреждения. Всё его тело напряглось, словно струна. Лицо исказилось гримасой ярости, глаза сузились до щёлок.

Не успел я понять, что происходит, как он уже соскочил с места и оказался рядом с одним из монголов нашей группы – невысоким коренастым мужчиной, который всю дорогу держался в середине отряда, не привлекая внимания.

Жаслан что-то прорычал на своём языке. Звуки вырвались сквозь стиснутые зубы, больше похожие на звериный рык, чем на человеческую речь. Насколько я разобрал, «шакал, сын собаки, позор, смерть».

Монгол отшатнулся, лицо исказилось удивлением, затем страхом. Рука метнулась к поясу, и звон вытащенного ножа прорезал утреннюю тишину.

Оба выхватили оружие одновременно, блеснули на солнце лезвия. Несколько молниеносных движений. Два опытных бойца в смертельном танце: выпад, уклонение, контратака.

Хруст. Лезвие вошло между рёбер, пронзая сердце. Звук такой отчётливый, что я поморщился. Кровь брызнула на песок, окрашивая его в тёмно-красный цвет. Монгол замер с распахнутыми от удивления глазами, покачнулся и рухнул на спину с ножом в груди.

Жаслан выпрямился, тяжело дыша. Плюнул на труп.

– Шакал… – прошипел он сквозь зубы. Вытащил нож и вытер лезвие о рубаху мёртвого.

– А? – я поднял бровь, спокойно наблюдая за происходящим

– Он предатель! – объяснил Жаслан, кивая на труп. В его глазах горела ярость, смешанная с удовлетворением от свершившейся мести.

Монгол наклонился, сорвал с шеи мёртвого тонкую кожаную верёвку. На ней висел небольшой кристалл – размером с мизинец, тускло мерцающий в лучах восходящего солнца. Вот источник, который я почувствовал.

– Маяк! – снова плюнул Жаслан. – Поэтому нас ждал Бужир, поэтому знали в городе. Вот откуда эта «удача».

Бат напрягся, схватившись за рукоять меча. Пальцы сжались, глаза забегали, изучая лица товарищей.

Остальные монголы настороженно оглядывались, проверяя друг друга взглядами. Атмосфера накалилась. Никто не знал, есть ли ещё предатели в группе. Они сжали рукояти ножей. Тела напряглись, готовясь к бою.

– Получается… – начал я.

– Наран знает, куда мы двинулись, – мрачно продолжил Жаслан, сжимая кристалл в кулаке. – И они, скорее всего, ждут. Либо с одной стороны капища, либо с другой.

Глава 10

Размышлял: «Нас ждут там, куда мы направляемся, а может быть, и нет. Неизвестно, успели ли они обойти капище. Ситуация не самая хорошая, слишком много неизвестных…»

Мысли ворочались тяжело, ударяясь о стенки черепа. Нужно решение, нужен план, но голова отказывалась работать на полную мощность. Усталость накатывала волнами.

Не уверен, что мы потянем бой с шаманами, нас не так много. Конечно, можно выпустить часть монстров, но в неизвестной местности, с неизвестным противником, с неизвестными способностями… Слишком много переменных.

Веки налились свинцовой тяжестью. В глазах появилось ощущение песка, словно мелкие, колючие крупинки забились под веки. Потёр переносицу большим и указательным пальцами. Кожа на лице была горячей, а под ней пульсировала кровь – сказывались постоянное напряжение и недостаток сна.

Отвлёкся, глядя на небо, – бескрайний купол над головой, чистый и бездонный. Ни одного облака, лишь бесконечная синева, почти осязаемая, почти материальная. Как покрывало, накинутое на мир.

– Ждём! – сказал я, приняв решение. – Сейчас кое-что проверю, и тогда будем решать дальше.

Монголы покорно кивнули. Бат бросил короткий взгляд на Жаслана, но ничего не сказал. Я видел сомнение в их глазах, настороженность.

Опёрся о коня. Чувствовал, как тёплый бок Галбэрса мерно вздымается под моей рукой. Он фыркнул, обдав запястье влажным теплом, шелковистые волоски на его морде щекотали кожу.

Закрыл глаза, сосредоточился. Из пространственного кольца появились все паучки. Они материализовались в воздухе, опускаясь на землю, как десантники. Тут же оценили обстановку и подали мне сигналы. Я сформировал сеть из них. В мыслях возникла чёткая схема: как расположить каждого, на каком расстоянии, какую территорию должен контролировать. Отдал приказ и отпустил вперёд. Монстры умчались.

А я задумался. Пора подвести какие-то мало-мальские итоги. Запустил пальцы в волосы, массируя кожу головы. Волосы спутанные, жёсткие от пыли. В затылке пульсировало от напряжения. Холодный ветер коснулся лица, принёс запах трав и горькой полыни. Я вдохнул полной грудью, пытаясь прочистить голову.

У меня есть шаманка, весьма своенравная, но, похоже, в этой стране всё такое – упрямое, дикое, непокорное. Открыл глаза. Взгляд скользнул по Алтантуяе. Девушка сидела, обхватив колени руками, острый подбородок упирался в них. Тёмные глаза настороженно следили за мной из-под густых ресниц…

Здесь и правда все такие. Вот даже конь, например. Тот ещё засранец. Галбэрс, словно услышав мои мысли, раздражённо дёрнул ухом и переступил с ноги на ногу. Умный, упрямый, понимает больше, чем показывает. Иногда кажется, что он специально усложняет жизнь, но в критический момент ни разу не подвёл.

У меня вроде бы теперь открыты возможности работы с духами и призраками. Как? Большой вопрос. Может, от встречи с двумя рухами, которые пытались занять моё тело. Мышцы непроизвольно напряглись при воспоминании. Ощущение чужого присутствия в собственном теле, холодное вторжение, попытка вытеснить, подчинить.

Я не эксперт, но вдруг, когда меня выгоняли на время, что-то сделали? Изменили структуру души? Оставили след, метку? В другой бы ситуации возмутился, а тут возможность. Русский шаман – звучит. Губы сами собой растянулись в усмешке. Ещё и Сухе что-то сделал, когда Зло пыталось пробиться наружу. Может, это была защита? Или наоборот – подготовка к чему-то ещё?

Вспомнил про статуи, которые у меня были. До сих пор непонятно, почему они вообще появились, как и их возможности. Но… влияют на мир духов. Мне точно помогло тогда избавиться от назойливых призраков.

Теперь Зло и этот же мир – они тоже связаны. Чернота внутри пространственного кольца – древняя, голодная, ожидающая момента для удара. Рязанов от соприкосновения с куском мазута стал диском. Как? Ещё один вопрос в копилку Магинского об этом мире.

Да и этот хрен пойми кто, какой-то там древний хан. Мёртвый, древний, жаждущий вернуться, который тоже решил занять мою тушку…

Я подавил волну гнева, поднявшуюся из глубины. Кто вообще дал им право? Какого чёрта все хотят моё тело? Как будто это коммунальная квартира, а не личная собственность. Вообще момент, конечно, напрягающий: духам нужно моё тело. Пальцы непроизвольно сжались в кулак, ногти впились в ладонь, оставляя полумесяцы на коже. Острая боль отрезвляла, возвращала к реальности… Хотя чего удивляться? Учителю Дрозда, мамаше и Злу требуется моя кровь. Просто не человек, а ходячий донор…

Хмыкнул про себя. Взгляд опустился на руку, где спрятан заларак. Под кожей пульсировала тёмная полоса.

Диск снова изменился после того, как я прогнал того монгола-хана. Что-то это мне должно дать. Чувствую задницей своего внутреннего хомяка, который сейчас потирает лапы. Новая сила? Новая способность? Или проблемы? Это ещё предстоит узнать.

Вопрос с мазутом тоже не решён. Почему оно проявилось именно здесь, в Монголии? Почему именно сейчас? Случайность? Не верю. В моей жизни случайностей не бывает, только закономерности, и их я пока не могу разглядеть. Пазл, в котором не хватает половины деталей. В общем, как ни крути, монголку нужно расспрашивать. Есть у меня пара догадок, они вроде перспективные и крайне опасные. Если я прав…

Отвлёкся от размышлений, когда паучки показали мне выход из капища. Сознание раздвоилось, я видел глазами одного из них.

Так, что у нас тут нового? Да ни хрена! Снова степь и равнина – бескрайняя, как само небо. Трава колышется под ветром, серебрится в лучах солнца. Монотонный пейзаж, почти гипнотизирующий своей бесконечностью, – никаких ориентиров, никаких особенностей. Только трава, небо и ветер.

О, вот и люди! Глазами паучка рассмотрел их. Фигуры в странных одеждах, украшенных перьями, бусинами, амулетами. Нашивки из кожи и меха, металлические пластины, кости, на головах – высокие головные уборы, напоминающие рога или ветви деревьев. В руках – бубны, трещотки, жезлы. Значит, шаманы. Без сомнения, шаманы. И их много.

Не стал далеко выходить. Крайне напряг момент с тем шаманом, который заметил моего паучка. Ладно, сколько у нас тут народу? Медленно, тщательно посчитал: десять, двадцать, тридцать.

«Мы почти собратья, только мамаши разные, – усмехнулся собственной шутке. – Тридцать шаманов против нас. Шансы не в нашу пользу».

Отдал приказ возвращаться. Паучки тут же развернулись, побежали назад.

Открыл веки. Моргнул несколько раз, привыкая снова видеть только одним зрением. Перед глазами на мгновение поплыли цветные пятна, но быстро рассеялись.

– Так, – начал я. – Там шаманы – тридцать штук, с ними ещё кто-то.

Жаслан перевёл, не дожидаясь просьбы. В его голосе прозвучала тревожная нота. Монголы напряглись, тут же схватились за оружие, их лица стали каменными, взгляды – решительными. Мышцы под смуглой кожей вздулись, напряглись, готовые к действию. Я видел, как пальцы сжимают рукояти мечей, а суставы побелели от напряжения.

– Будем сражаться! – перевели мне слова Бата. – Если нужно, умрём как мужчины, воины.

Его глаза горели лихорадочным блеском. Не страх, предвкушение. Эти люди не боялись смерти, они принимали её как часть жизни, как неизбежность, которую встречают с оружием в руках. Готовность умереть с честью – единственное, что имеет для них значение.

– Да! – поддержали остальные. Раздался хор голосов, полных решимости. Они уже видели себя в великой битве, в песнях, которые будут слагать о них после смерти.

– Стоять! – поднял руку. Резкий жест, останавливающий их порыв. – Давайте уж тогда перережем тут друг другу глотки. Сдохнем, станем призраками и будем гулять по капищу, травить байки целую вечность? – предложил я.

Жаслан всё перевёл. Лицо его скривилось, словно от боли. Похоже, монголы не поняли моего сарказма. Они остались серьёзными, сосредоточенными. Стояли прямые, как шпалы, будто я предложил им что-то само собой разумеющееся. Они действительно думают, что это вариант? Совершенно нет чувства юмора у этих степняков.

– У нас есть цель, и мы должны её достичь. Смерть в планы не входит, – добавил я. Голос звучал уверенно, властно, не допускающий возражений. – Попробуем что-нибудь придумать, чтобы и волки целы, и шаманы заняты.

Отвернулся и уставился на монголку, которая сверлила меня взглядом. Глаза тёмные, глубокие, как колодцы, полные тайн и непокорности. В них читались упрямство, нетерпение, злость. Прям вызов бросает.

Уголки её губ едва заметно приподнялись в намёке на усмешку. Она наслаждалась ситуацией. Мы в ловушке, вынуждены искать выход. Для неё это торжество – увидеть своего похитителя в тупике. Вот только шаманка не понимает, что и она сама вместе с нами. Если нам конец, то и ей тоже. Странная девушка. Либо не осознаёт опасности, либо слишком горда, чтобы показать страх. Как бы её использовать?.. Мы на капище, тут жопой жуй призраков и духов. Они должны быть повсюду. Есть одна идея.

– Жаслан! – позвал мужика. – Подойди-ка.

Мужик отошёл от остальных. Движения осторожные, настороженные – он чувствовал, что я что-то задумал.

– Ты же у нас тоже шаман? – спросил я, не отводя взгляд от ретивой монголки.

– Я? – произнёс мужик удивлённым голосом. Брови взлетели вверх, образуя две дуги, глаза округлились в наигранном изумлении. – Нет… Я не могу называться шаманом, не проходил ритуалы посвящения, у меня не было учителя. Я ни в коем случае не могу называться шаманом. Что-то умею, знаю, и всё.

В его голосе звучало искреннее отрицание, но глаза… Глаза говорили другое. В них мелькнула осторожность. Он точно скрывает что-то, недоговаривает.

– Прибедняться ты умеешь, – хмыкнул. – Спроси у неё. Нам нужно поднять несколько десятков, а лучше сотен духов и направить на шаманов. Чтобы они были заняты другими делами, а не нами.

План формировался на ходу: отвлечь шаманов, занять их чем-то, что потребует как можно больше внимания, всех сил. Это даст нам возможность проскользнуть. По крайней мере, в теории.

Жаслан перевёл. Лицо Алтантуяи изменилось: сначала удивление – брови взлетели вверх, глаза расширились, потом задумчивость – взгляд стал отстранённым, губы сжались в тонкую линию. И наконец, презрение. Она скривилась и начала говорить.

– Не получится. Потому что у неё нет силы, я – жалкое подобие на шамана, а ты чужак, – голос Жаслана, переводившего её слова, звучал нейтрально.

– Скажи, когда меня будут интересовать характеристики, я об этом спрошу. Задал конкретный вопрос, и лучше бы ей ответить на него. Или оставлю тут, – последнюю фразу я произнёс холодно, отчётливо. Угроза, неприкрытая ничем.

Девушка улыбнулась, причём не испуганно, не умоляюще. Её зубы блеснули в лучах солнца.

– Нет! – перевёл Жаслан. – Она тебе нужна, и ты не бросишь её. Спас жизнь, защищал. Такие, как ты, просто так не оставляют свои вложения.

Выдавил из себя ухмылку, желудок скрутило от злости. Вот же сука какая… То я ей жизнь испортил, то умная девочка, которая всё понимает. Затряхнул бы. Хочет проверить меня? Хорошо. Не понимаю, почему эта дрянь не боится. Видимо, ещё не до конца осознала, с кем имеет дело.

Мучить женщину… Что-то настроение не то. Да и зачем? Перевёртыши на неё действуют, но только когда рядом. Потом она снова свой нрав показывает, как необъезженная лошадь, дикая, непокорная. Попробуем решить проблему радикально.

– Я сейчас, – сказал Жаслану. Голос звучал спокойно, почти безразлично.

Схватил монголку, и мы отошли достаточно далеко, чтобы нас никто не видел. Пальцы сжались на тонком запястье, кожа тёплая, сухая, под ней – быстрый пульс. Испугалась, несмотря на всю свою браваду?

Девушка шла послушно, но с лицом, полным уверенности. Подбородок вздёрнут, спина прямая. Гордость в каждом шаге, в каждом движении, демонстративная непокорность. Уже пару раз мелькала мысль: «А может, ну её? Бросить, пусть сама выкручивается. Слишком много хлопот от одной шаманки». Оставить тут, и пусть свой характер показывает призракам, которые придут по её тело, а она без силы.

Но чего у неё не отнять, так это мозгов. Просчитала мою слабость ко всему своему, поняла, что я не разбрасываюсь людьми. И это вызывает у меня лёгкое уважение. Хитрая, смелая, умная. Но ничего. Есть у меня один козырь в рукаве – моя боевая машина убийств. Посмотрим, у кого гонора больше.

Остановился. Ветер шевелил высокую траву вокруг, создавая иллюзию, что мы стоим на острове посреди зелёного моря. Волны колосьев накатывали и отступали, шелест их убаюкивал и тревожил одновременно.

Привязал шаманку к дереву. Она не сопротивлялась, только смотрела – внимательно, настороженно.

Из пространственного кольца тут же начала материализоваться Лахтина. Эффектное появление: словно соткалась из воздуха, из теней. Сначала очертания, потом всё более чёткий силуэт, и, наконец, она во всей своей пугающей красоте. Как актриса, выходящая на сцену в луче прожектора. Королева скорпикозов в человеческом обличье. Изящная фигура, длинные чёрные волосы, струящиеся по спине, будто жидкий шёлк. Кожа белая, почти прозрачная. Глаза – тёмные, бездонные, нечеловеческие, в их глубине словно плавали звезды. Губы, изогнутые в полуулыбке. Одета в простое чёрное платье, облегающее, подчёркивающее каждый изгиб.

Алтантуяа удивилась. Глаза её расширились, губы приоткрылись в немом изумлении. Не испуг, пока ещё нет, просто удивление от внезапного появления. Как человек, увидевший фокус, но не осознавший его опасность.

Монголка посмотрела на меня, словно переоценивая, видя в новом свете. Потом открыла рот, пытаясь что-то сказать, но слова не шли. Поняла? Осознала, с кем имеет дело? Ничего, моя хорошая, это только начало.

– Тут много духов, – заявила королева. Голос мелодичный, как перезвон хрустальных колокольчиков. – Не самое хорошее место. Уходи отсюда, ты не справишься с ними.

– Правда? – поднял бровь. – Как раз этим и занимаюсь. Спасибо, что подсказала, а то сам бы не додумался.

Сарказм капал с каждого слова. Лахтина не отреагировала, только чуть наклонила голову, изучая меня.

– Кто она? – девушка указала рукой на Алтантуяю, словно на какую-то букашку. Лицо её полно пренебрежения. – Ты тут себе завёл местную любовницу?

Лахтина сделала шаг к монголке. Движение было плавным, хищным, будто скольжение по воздуху.

Алтантуяа инстинктивно отпрянула, насколько позволяли верёвки, но не могла отвести взгляд от королевы скорпикозов. Как кролик, заворожённый змеёй, застыла в оцепенении.

– Постой… Она шаманка! – чуть склонила голову королева. Её ноздри раздулись, словно принюхивалась. Тонкая рука поднялась, почти касаясь лица монголки. – Только какая-то неправильная.

В голосе сквозило презрение, как у аристократки, столкнувшейся с неумелой пародией на свой статус. Лахтина обошла шаманку по кругу, рассматривая со всех сторон. Алтантуяа следила за ней, вращая головой, не в силах оторвать взгляд. Страх в её глазах мешался с заворожённым восхищением.

– Вот! – протянул я пробочку с двумя каплями зелья против некромантической энергии. – Она сомневается, что глиняный скорпикоз, королева, подчиняется мне.

Лахтина напряглась. Её глаза сверкнули, из тёмных глубин полыхнуло яростное пламя. Уголки губ дрогнули, обнажая на мгновение зубы.

– Я тебе… – тут же начала монстр. Голос изменился – стал ниже, в нём появились шипящие нотки.

– Лахтина! – оборвал её. Имя прозвучало как команда.

– Простите, мой господин, – склонила она голову. Движение было грациозным, рассчитанным, как у хорошей актрисы.

Королева приняла жидкость и тут же начала меняться. Трансформация оказалась быстрой, почти мгновенной: кожа потемнела, стала блестящей, хитиновой, человеческие черты исказились. Лицо вытянулось, глаза превратились в фасеточные – множество граней, отражающих свет. Руки удлинились, пальцы срослись в острые когти. Из спины появились дополнительные конечности, они прорвались сквозь платье, раздирая ткань с влажным треском. Лапы изгибались, суставы щёлкали, перестраивались.

А шаманка вжалась спиной в дерево. Верёвки впились в запястья, когда она инстинктивно попыталась отпрянуть. Древесная кора скребла ей спину сквозь одежду. Глаза расширены до предела – зрачки огромные, затопившие радужку. Губы дрожат, белые от ужаса. Страх исходил от неё почти физической волной.

Скорпикоз метнула жало и остановила его в сантиметре от горла Алтантуяи. Длинный хвост, увенчанный смертоносным острым концом, замер в воздухе. На жале блестела капля яда – густая, переливающаяся в лучах солнца.

Монголка вдохнула и замерла. Грудь не двигалась, дыхание остановилось. Живое существо перед лицом хищника, осознающее свою беспомощность. Я видел, как пульсирует жилка на её шее, прямо напротив жала. Один укол, и всё будет кончено.

Подошёл к шаманке. Движения неторопливые, спокойные, словно прогуливаюсь в парке, а не стою рядом с готовым убить монстром. Погладил хвост Лахтины. Хитин был тёплым, гладким под пальцами. Королева чуть вздрогнула от прикосновения, но жало осталось неподвижным.

– Ты. Подчиняться. Хозяин. Последняя попытка. Смерть! – выдал на монгольском.

Алтантуяа дрожала. Трясло всё тело от головы до ног мелкой, неконтролируемой дрожью. Пот струился по её лицу, смешиваясь со слезами, которые она не могла сдержать. Горячие капли прочерчивали дорожки по грязным щекам. Медленный и аккуратный кивок, подбородок опущен, взгляд – в землю. Покорность, смирение. Маска гордости наконец треснула, обнажив страх и желание жить.

Ну вот, совсем другое дело. Почему сразу нельзя нормально себя вести? Люди – такие сложные существа. Всегда нужно довести до края, прежде чем они начнут слушать.

Сосредоточился на кольце, и монстр исчез. Лахтина растаяла в воздухе, словно её никогда и не было.

Посмотрел на монголку. Она всё ещё дрожала, но уже не так сильно. Шок постепенно отступал, но страх остался – в глазах, в напряжённых плечах, в закушенной губе. Зрачки расширены, хотя уже не затапливают глаза полностью. В них появился проблеск разума.

Пожал плечами и развернулся. Из пространственного кольца достал ещё один комплект одежды – простую рубаху из грубой ткани, штаны, кожаный жилет. Подошёл, не смотря на неё, и развязал. Верёвки оставили красные следы на запястьях. Девушка тут же покраснела и схватила тряпки. Щёки запылали, словно в лихорадке. Умчалась за дерево и переоделась – шорох ткани, тихое дыхание.

Я же смотрел духовным зрением вокруг. Странное дело: пока никого не видно. Точнее, не так. Бестелесные есть, но они словно спят. Призраки парили в воздухе, скользили среди камней, деревьев. Полупрозрачные фигуры, бледные, размытые, но они не реагировали на нас, будто не видели. Их глаза были закрыты, движения – медленные, ленивые. Спящие духи. Как рыбы в пруду, плавающие по кругу. Странно.

Мы вернулись к нашей группе. Алтантуяа держалась позади меня на почтительном расстоянии. Шаг неуверенный, словно ноги ещё плохо слушаются. Взгляд опущен, плечи сгорблены – поза покорности, смирения.

Долго ли это продлится? Или при первой возможности её характер снова возьмёт верх? Время покажет. А пока она – мой инструмент, и я намерен его использовать.

– Спроси у неё про то, что я хотел узнать, – кивнул Жаслану.

Они начали разговаривать, причём весьма оживлённо и эмоционально. Монгол говорил быстро, жестикулируя, – руки мелькали в воздухе, словно пытались нарисовать картину.

Алтантуяа отвечала тихо, почти шёпотом. Голова всё ещё опущена, но в голосе появились нотки уверенности. Ладони иногда поднимались, рисуя в воздухе какие-то знаки – замысловатые фигуры, круги, линии. Монголка то и дело бросала на меня уже заинтересованные взгляды. Страх ещё не ушёл полностью, но к нему примешивалось любопытство. Она оценивала меня, пыталась понять, кто я такой и на что способен.

Погладил коня. Галбэрс фыркнул, уткнулся мордой в ладонь. Тёплое дыхание животного расслабляло, шерсть под пальцами – мягкая, живая, настоящая.

Хоть что-то неизменное в этом безумном мире… Вот тебе и дипломатическая миссия. Но что я ждал от тех, кто вообще хочет на меня напасть? Ничего, как доберусь до хана, там кое-что сделаю. План уже формировался в голове.

Через двадцать минут обсуждения ко мне вернулся Жаслан. Лицо его было серьёзным, сосредоточенным.

– Русский, смотри, что предложила Алтантуяа. Нам нужно принести жертву, убить одного из группы, и тогда мы сможем… – начал он.

– Нет! – оборвал его резко, категорично.

– Тогда… – улыбнулся мужик. Улыбка была странной – не весёлой, а, скорее, нервной, вынужденной. – Ты должен пролить свою кровь.

– Подробнее, – поднял бровь. Кровь? Снова кровь. Почему всегда именно она?

– Ритуал! Алтантуяа вместе со мной проведёт посвящение тебя в шаманы, – поморщился Жаслан. – Тогда духи проснутся. Много… В этом месте их очень много. И дальше нам нужно будет бежать. Быстро! Потому что они последуют за тобой – новым представителем шаманов, чтобы занять твоё тело. Мы выскакиваем, тогда шаманы атакуют. И они встретятся с тем, что мы приведём за собой.

– Но есть какое-то «но»? – уточнил. Всегда есть подвох, цена. Ничто не даётся бесплатно, особенно в мире магии. За всё приходится платить.

– Да, – кивнул он. Глаза смотрели прямо. – Есть риск, что у нас не получится и ты привяжешь себя к этому месту навсегда.

– И это значит?..

– Что твой дух после смерти не уйдёт на перерождение, а вернётся сюда, – закончил мысль монгол.

Душа, привязанная к капищу, неспособная двинуться дальше, – ловушка без конца и начала, перспектива не из приятных. Вечность, проведённая в этом месте костей и духов. Как те призраки, которые парят здесь, – полуживые, полумёртвые, без цели, без смысла.

– Другие варианты?

– Нет! Я слаб, она беспомощна. Ты русский.

– Вот же у вас любовь озвучивать факты.

Задумался: «Более простой способ – убить одного из нашей группы. Ноль риска. Жертва, как на алтаре, душа – за проход. Вот только я так не поступлю! Эти люди мне никто, но судьёй и палачом я не собираюсь быть. Выбирать из тех, кто мне помогает, кто умрёт… Это не мой путь, никогда не был и не будет».

А значит, мы приходим к варианту идти вперёд и надеяться, что пронесёт, или же пытаться провести ритуал. Взвешивал выходы, просчитывал риски. Хотя… Чего думать? Я хотел получить силы шаманов, вот и возможность.

Если не получится, то не уйду на перерождение и застряну тут. Хм… Оскалился. Выходит, у меня будет ещё один шанс вернуться к жизни? Теоретически, конечно же, – если найду способ вселиться в чьё-то тело, как пытались со мной. Замкнутый круг, ирония судьбы.

Кивнул. Решение принято, мы тут же приступили к ритуалу. Бат с остальными сильно напрягся. Лица помрачнели, движения стали скованными. Вот только не понял, почему. Может, смущает, что чужак приобщается к их культуре, ну, или они за меня беспокоятся, что, как мне кажется, маловероятно.

Слушал инструкции Алтантуяи через Жаслана. Голос девушки звучал увереннее, даже страх передо мной отступил перед ритуалом.

Нужно было начертить круг моей кровью. Я порезал руку и сделал. Остриё ножа легко рассекло кожу на ладони. Кровь – яркая, алая – капала на землю, впитывалась. Почва жадно поглощала её, словно изголодавшийся зверь. Я чертил линию, замыкая круг, медленно, осторожно, как говорили.

Потом они начали что-то говорить, петь и плясать. Голоса сливались в странную, мелодию. Ритм ускорялся, замедлялся, снова ускорялся. Слова, непонятные мне, но почему-то отзывающиеся где-то глубоко внутри.

Алтантуяа двигалась грациозно, все следы прежнего страха исчезли. Сейчас она была шаманкой – гордой, сильной, знающей.

Жаслан выглядел менее уверенным. Движения его казались заученными, но не прочувствованными. Как актёр, забывший часть роли.

Я же просто стоял, как дурак, и ждал внутри круга, нарисованного собственной кровью. Ветер усилился, принося с собой запахи трав, земли.

Как мне сказали, они зовут духов, чтобы засвидетельствовать, что в мире появился новый видящий. Новый шаман, способный ходить между мирами, говорить с умершими. Новый сосуд для древних сил, новый проводник между реальностями.

Пять минут, и всё было закончено. Монголка и монгол замерли. Лица покрыты потом, дыхание тяжёлое, прерывистое. Жилы на шеях вздулись от напряжения, глаза лихорадочно блестят. Они ждут. Все ждут.

Сейчас что-то должно быть. Я напрягся. Каждая мышца натянулась, готовая к чему угодно, – смогу отразить атаку, бежать, сражаться. Минута, вторая, третья, но ничего. Я видел, как духи летят к нам, а потом раз, и останавливаются. Они словно натыкались на невидимую стену, не могли пройти дальше. Вот бы так было, когда мы только сюда зашли… Столько бы проблем решилось.