Текст книги "Двойник короля 17 (СИ)"

Автор книги: Артемий Скабер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Нам нужно уходить! – заявил Жаслан, выпрямившись во весь рост. Его голос снова звучал твёрдо, уверенно. – Передам всё «правильно» Бату. Жди и будь готов.

Последняя фраза прозвучала загадочно. Что именно он передаст? К чему я должен быть готов? Впрочем, нет времени для уточнений.

Я остался один с монголкой, которая лежала на кровати. Зелья сделали своё дело, но она была ещё в отключке.

«Кто-то из вас хорошо знает монгольский?» – спросил я в пространственном кольце.

«Нет! То есть да, – начала Елена. Её голос в моей голове звучал неуверенно, словно она взвешивала каждое слово. – Мы можем говорить с акцентом и не полностью переводить, не так долго жили тут, как Изольда».

«Понял, – выдохнул. – Как она?»

«Отдыхает», – добавила Елена. Её мысленный голос был спокойным, уверенным.

«В бреду!» – подключилась Вероника, мгновенно опровергая слова сестры. В её тоне чувствовалась тревога.

Так, значит, состояние не такое стабильное, как хотела представить Елена. Это усложняет ситуацию ещё больше.

– Вот уроды! – улыбнулся, обращаясь к монголке. – Ты там как, жива?

Девушка резко вздохнула и открыла глаза. Шаманка что-то ответила неразборчивым, слабым голосом. Слова на незнакомом языке слились в неясный поток звуков. Будем считать, что да. В любом случае она уже не на грани смерти, а это главное.

Вот тебе и обучение. Когда уходили гости, то я выпустил вместе с ними монстров. Паучки рассредоточились по таверне. Смотрел через их глаза.

Трое двигались за Бужиром и отцом. Монголы шли быстро, почти бежали, часто оглядываясь. Лица их выражали смесь страха и решимости. Они явно спешили куда-то. Зашли в какое-то здание – небольшой деревянный дом на окраине поселения, ничем не примечательный снаружи, такой же, как десятки других. Паучки последовали за ними, заглянули в маленькие окна.

Там сидел какой-то монгол в возрасте. Волосы белые, как и борода. Одежда богатая, расшитая золотыми нитями. На пальцах – кольца с драгоценными камнями. Осанка прямая, взгляд – острый, пронизывающий.

Мои знакомые что-то сказали, размахивая руками, показывая на свои лица, где ещё недавно были глубокие раны от когтей Изольды. Правду они сказать не могут – значит, врут.

Судя по лицу старика, ему это не понравилось. Брови сошлись на переносице, глаза сузились. Он махнул рукой, и воздушный серп сорвался с ладони. Светящееся лезвие, сотканное из чистой магии, просвистело в воздухе. Раз, и красные полоски на шеях. Через мгновение две головы упали. Тела рухнули на пол, как марионетки с обрезанными нитями. Кровь хлынула на деревянные доски, растекаясь тёмной лужей.

А ещё он… засёк моих монстров, которые следили за всем этим представлением через окно. Голова старика резко повернулась, глаза уставились прямо на точку, где прятался один из паучков. Невозможно, никто раньше не мог их заметить. Но этот дед смотрел прямо на моего маленького шпиона, словно видел его невооружённым глазом.

Дал команду возвращаться. Всем! Нескольких оставил у входа и внизу. Нужно быть осторожнее, этот старик явно не обычный монгол. Маг? Шаман? В любом случае опасный противник.

– Так… – постучал пальцами по стене. – Столько возился с ними, чтобы не было проблем с дипломатической миссией, а их убили. Печёнкой чувствую, это только начало.

Голос прозвучал в пустой комнате, отражаясь от стен. Разговор с самим собой – старая привычка, когда нужно структурировать мысли.

«Кто это был? Почему он увидел моих паучков? Как? – вопросы роились в голове, требуя ответов. – Потом!»

Выскочил из номера.

– Жаслан! – крикнул я, выйдя в коридор.

Монгол тут же вылез из комнаты рядом вместе с Батом. Оба выглядели напряжёнными, готовыми к действию. Ладони – на рукоятях оружия, взгляды – настороженные, оценивающие.

– У нас, скорее всего, назревают проблемы, – дёрнул щекой.

– Что случилось? – Жаслан оказался рядом. Движения его были быстрыми, чёткими – профессиональные реакции воина.

Передал ему то, что увидел. Соврал, что сам направился следить за монголами. Мужик напрягся. Его лицо потемнело, челюсти сжались так, что на скулах заиграли желваки. В глазах промелькнула тревога.

Он ещё раз попросил описать, кого я видел. Внимательно слушал, кивая и хмурясь. Каждая деталь, которую упоминал, казалось, только усиливала его беспокойство.

– Белая борода, кольца на пальцах, золотая вышивка на одежде? – переспросил мужик, наклоняясь ближе.

– Да, – подтвердил я. – И взгляд… пронзительный, как у хищной птицы.

Судя по лицу, его они точно не ждали тут увидеть. Кожа Жаслана приобрела сероватый оттенок, словно вся кровь отхлынула. Он резко выпрямился, обменялся быстрыми взглядами с Батом.

– Белобородый… – прошептал Жаслан почти беззвучно. – Сам Наран-шаман здесь.

Бат выругался на своём языке – короткие, резкие слова, звучавшие, как удары хлыста. Он сжал рукоять меча, словно враг мог появиться в любую секунду.

Паучок на входе показал, что группа монголов в доспехах направилась в тот домик. Пять или шесть воинов – крепкие, хорошо вооружённые, двигались быстро, целеустремлённо. Явно по чьёму-то приказу.

– Нам нужно уходить! Сейчас! – настоял я, не повышая голос, но вкладывая в него всю срочность ситуации.

– Вниз! – кивнул Жалсан и передал что-то Бату. Короткая фраза на монгольском, произнесённая отрывисто, почти военным тоном.

Бат кивнул и метнулся по коридору, стуча в двери других комнат. Из каждой тут же выскакивали монголы – наши сопровождающие. Никаких вопросов, никаких возражений, только чёткие, слаженные действия людей, привыкших к опасности. Лица серьёзные, движения экономные, точные. Они не суетились, но и не медлили – каждый знал, что делать. За секунды оружие было готово, походные сумки – собраны.

Я вернулся в свой номер за вещами. Окно открыто, прохладный воздух вливался в комнату, колыхая занавески. Шаманки нет. Кровать пуста, только смятые простыни и пятна крови напоминали о недавней раненой.

– Да вы, сука, издеваетесь? Она же при смерти была… – процедил сквозь зубы, оглядывая комнату.

Как смогла встать и уйти? Зелья ускорили заживление, но не до такой же степени. И куда она делась?

– Русский, быстрее! – заглянул Жаслан. Его голос звенел от напряжения. – Собирается стража. Будем уходить с боем.

Глава 8

Рванул к окну. Взгляд метнулся по сторонам, выискивая движение. Тело напряглось, готовое к действию.

Заметил её сразу: монголка карабкалась по стене дома напротив, цепляясь за выступы в обветшалой кладке. Пальцы находили малейшие щели, ноги уверенно упирались в почти незаметные выступы. Её тело изгибалось с неожиданной для шаманки гибкостью. Видимо, не одной магией сильна.

Чёрные волосы развевались за спиной, как вороново крыло. Одежда выделялась на фоне серой стены, делая её отличной мишенью. И она это понимала: движения были быстрыми, резкими, точно выверенными. Каждый новый захват, каждый подъём – ни единого лишнего действия.

Губы сами растянулись в усмешке. Забавное зрелище: как дикая кошка, загнанная в угол, ищет путь к спасению. Трогательно и бесполезно.

– Ах ты сучка неблагодарная! – хмыкнул я, не скрывая сарказм.

Воздух рассекло тонкое, едва различимое свистящее «вжух». Мозг зарегистрировал опасность раньше, чем глаза увидели летящие стрелы. Инстинкты, отточенные сотнями покушений, сработали мгновенно. Тело само отшатнулось, уходя с линии огня.

Несколько стрел попали в окно. Стекло разлетелось с противным звоном, осколки брызнули во все стороны, словно ледяные брызги. Одна стрела застряла в деревянной раме, воткнувшись так глубоко, что осталось видно только оперение. Другая пролетела через всю комнату и попала в противоположную стену, слегка подрагивая от напряжения.

И одна… в задницу шаманке.

Монголка дёрнулась, словно от удара хлыстом. Её тело изогнулось неестественной дугой. Пальцы судорожно впились в стену, но не удержались. Ноги соскользнули с опоры. На мгновение девушка повисла, держась лишь одной рукой.

Как же она запищала. Визг прорезал воздух – пронзительный, высокий, на грани ультразвука. В нём смешались боль, шок и унижение.

Успел пригнать паучка и приморозить шаманку к стене. Убежать от меня решила? Как наивно с её стороны. Не от меня надо бежать, а от стрел, которые превратили её зад в подушечку для иголок.

Выглянул ещё раз, оценивая ситуацию. Несколько стрел попали в окно. Внизу, во дворе, увидел группу всадников. Луки наготове, стрелы уже на тетиве, лица искажены яростью, глаза горят жаждой мести. Пятеро, нет, семеро. И это только те, кого я могу видеть из окна.

Вот же… Будет сложно, как всегда… Простые планы превращаются в смертельно опасные приключения. Жизнь дипломата, чтоб её! Но я не брошу шаманку, а то зря, что ли, лечил, спасал?

О, вон уже Жаслан и Бат с остальными. Как по команде, они выскочили и рванули к лошадям. Кто-то уже успел забраться в седло, другие ещё возились с поводьями.

Значит, вниз. Нужно вырваться из западни, пока не поздно. Теневой шаг. Так я ещё не делал – выход из окна. Мой опыт подсказывал, что идея рискованная. Высота приличная – примерно второй этаж по имперским меркам. При обычном прыжке можно переломать ноги, а потом спокойно умереть под градом стрел.

«Должно получиться красиво», – так думал вначале. Техника семьи Бах, не подведи меня. Нужно лишь увидеть точку назначения, сосредоточиться и…

Мир размылся. Ощущение невесомости, словно тело потеряло всякую связь с гравитацией.

Я схватил шаманку и дёрнул вниз. Пальцы вцепились в ледяную корку, покрывавшую одежду и кожу девушки. Рывок, и лёд треснул, разлетаясь сверкающими осколками. Её тело обмякло в моих руках, тёплое и удивительно лёгкое.

Приземлился и чуть к хренам ноги через горло не вышли. Удар отдался во всём теле от пят до макушки. Колени подогнулись, почти коснувшись земли. Позвоночник пронзила острая, режущая боль. В глазах на мгновение потемнело. Так лучше больше не делать. Техника требует доработки или просто не предназначена для подобных трюков.

Глянул на девушку. А? Почему она голая? Одежда приморожена. Там, на стене, висели жалкие остатки того, что ещё недавно было традиционным монгольским нарядом. А в моих руках – совершенно обнажённое женское тело.

Смуглая кожа, широкие бёдра, узкая талия, маленькая грудь с тёмными, почти бордовыми сосками, длинные ноги с тонкими щиколотками. В другой ситуации можно было бы оценить её красоту. Сейчас же это создавало лишние проблемы: голая женщина привлекает гораздо больше внимания, чем одетая.

Плевать! Стрелы уже летели в меня. Свист рассекаемого воздуха, мелькание тёмных силуэтов. Одна прошла в опасной близости от моего лица – почувствовал движение воздуха у самой щеки.

Теневой шаг к моей группе, снова рывок сквозь пространство. На руках – голая шаманка. Что-то новенькое, даже в моей богатой на приключения жизни такая ситуация – редкость.

– Сука! – сжал монголку сильнее.

Укусила, тварь такая. Её зубы впились в мою шею. Острая боль, словно от укуса змеи. Вот вообще у неё нет никакого понимания ситуации! Я тут жизнью рискую, спасая неблагодарную голую задницу, а она платит укусами.

Галбэрс, давай, мой боевой конь, не подведи. Бросил взгляд на своего скакуна: гнедой жеребец нервно перебирал ногами, чувствуя опасность. Умное животное.

Закинул шаманку на лошадь, словно мешок с зерном, – резкий взмах, и тело девушки взлетело в воздух. Она пыталась вырваться, изгибалась, словно дикая кошка.

Пальцы скрючились, стараясь достать до моих глаз, ногти целились в лицо, зубы щёлкали в опасной близости от руки. Кожа на её смуглом теле покрылась мурашками от холодного воздуха, мышцы напряглись в отчаянном сопротивлении. Но куда там – против меня у неё шансов нет. Одной рукой перехватил запястья, сжал с такой силой, что она зашипела от боли. Глаза сверкнули ненавистью – не просто злобой загнанного зверя, а глубокой, осознанной яростью человека, чью гордость растоптали.

Заскочил сам следом. Тело привычно взмыло в воздух, рука ухватилась за луку седла, нога нашла стремя. Мышцы спины напряглись от усилия, когда закрепился в седле. Галбэрс заплясал под нами, чувствуя двойную нагрузку.

Я чувствовал её голую спину, прижатую к моей груди, – горячую, влажную от холодного пота. Сердце монголки колотилось как безумное, я ощущал его стук даже сквозь пальцы. Частый, испуганный ритм, как у пойманной птицы. Пришпорил коня пятками – резко, грубо, без церемоний. И мы поскакали.

Город превратился в размытое пятно. Серые стены домов сливались в сплошную полосу. Воздух свистел в ушах, бил в лицо, выбивая слёзы из глаз. Запах гари, специй – всё смешалось в одну резкую волну, от которой перехватывало дыхание.

Стрелы летели с разных сторон, рассекая воздух с характерным свистом. Они вонзались в стены домов, в землю перед нами, в деревянные ставни. Каждый свист заставлял вжимать голову в плечи, инстинктивно пригибаться ниже к шее коня.

Мы петляли по узким улицам – то вправо, то влево, то снова вправо, без видимой системы. Сквозь проходные дворы, мимо испуганно шарахающихся прохожих, через лужи, разбрызгивая воду. Копыта Галбэрса высекали искры из булыжников, звук отражался от стен домов, создавая гулкое эхо, словно нас преследовала целая кавалерия.

Голая шаманка постоянно пыталась соскочить с лошади. Вёрткая, как угорь, она извивалась в моих руках, используя малейшее ослабление хватки. Её тело было скользким от пота, сильным и гибким. Локти врезались в мои рёбра, пятки били по ногам. Она даже умудрилась укусить меня за предплечье. Острые зубы порвали ткань рубахи и впились в кожу, словно у дикого зверя.

Одной рукой держал поводья, чувствуя, как ремни врезаются в ладонь до боли. Второй пытался удержать её, но не получалось. Тело скользкое, горячее, постоянно извивается. Под пальцами ощущал каждый напряжённый мускул, каждый позвонок, каждое ребро – девушка была жилистой.

На полном скаку достал из седельной сумки ремень. Кожаная полоса, потёртая, но прочная, упруго легла в ладонь. Зубами и свободной рукой обвязал запястья монголки, стянул так крепко, что она зашипела сквозь зубы. Привязал к седлу, пока конь нёсся галопом, а стрелы свистели над головой.

Получилось так, что её задница и всё, что дама предпочла бы скрыть, оказались прямо перед моим лицом. Не самый удобный способ путешествия, но лучше, чем позволить ей сбежать. Каждый скачок коня подбрасывал девушку, заставлял непроизвольно издавать короткий вздох – смесь боли, унижения и ярости.

Галбэрс нёсся вперёд, словно за ним гнались все демоны преисподней. Мышцы под блестящей от пота шкурой перекатывались, как стальные канаты.

За нами – погоня. Не просто топот копыт и звон оружия, а настоящая буря из звуков: крики, проклятия, свист стрел, ржание лошадей. Жаслан что-то кричал на монгольском – резкие, гортанные звуки, в которых даже без перевода угадывались отборные ругательства. Он выплёвывал слова, как пули, бросая их через плечо в сторону преследователей.

Монголы отстреливаются от монголов. Тетивы поют, стрелы уходят в цель. С обеих сторон крики боли – кого-то зацепило. Брызги крови на стенах домов, тёмные пятна на мостовой.

Люди разбегаются в стороны, прячутся в дверных проёмах, за повозками. Матери прижимают к себе детей, торговцы спешно закрывают лавки. А я с голой девкой несусь сквозь этот хаос. Вот тебе и дипломат, вот тебе и мирные переговоры. Плевать! Потом всё решу, уже придумал стратегию. Бужир и папаша ведь от меня ушли с головами на плечах. Я через паучков видел, как их заметили и что-то спросили.

Люди на улицах оборачивались, приоткрыв рты от удивления. Ещё бы, не каждый день видишь, как группа всадников мчится через город, стреляя друг в друга, а впереди – иностранец с голой девушкой.

Во всём виноват тот урод седой. Сука, такую кропотливую работу похерил!..

Свернули на широкую улицу. Перед нами раскинулась площадь – большая, открытая, идеальная для стрельбы. Монголы позади нас – около десятка. Считал их краем глаза, стараясь не оборачиваться полностью. Все с луками, стрелы уже на тетиве. Хватит одного залпа, чтобы превратить нас в подушечки для иголок.

Впереди городская стража пытается перекрыть путь. Выстраивают заграждение из телег и бочек, спешно устанавливают примитивный барьер. Видели, как мы приближаемся, и готовились встретить нас. Десять, может, пятнадцать человек – все с оружием.

Жаслан резко свернул в переулок, словно почувствовал мои мысли. Мы за ним – резкий поворот, от которого монголка на седле вскрикнула. Узкий проход между домами – едва ли шире плеч всадника. Каменные стены так близко, что колени задевали их при каждом движении коня. Еле протиснулись. Запах гнили, затхлости, нечистот ударил в нос. Шаманка всё ещё вырывалась, но уже не так активно. Понимала, что сейчас не лучшее время для побега.

– Не дёргайся, хуже будет! – крикнул ей, хотя понимал, что она не знает русский. Но тон, интонация – они ясны на любом языке. Командный, резкий голос, не терпящий возражений.

Вырвались на рыночную площадь – широкую, заполненную людьми и товарами. Торговцы разбегались с криками, опрокидывая лотки и повозки. Фрукты рассыпались по земле, превращаясь в кашу под копытами наших лошадей. Ткани взлетали, как разноцветные флаги, когда мы проносились мимо.

Жаслан и Бат скакали впереди, прокладывая путь. За нами – ещё семь всадников из нашей группы. Отстреливаются, кричат, размахивают саблями.

Впереди показались городские ворота – массивные, деревянные, окованные металлом. И их медленно закрывают… Сука! Тяжёлые створки двигаются навстречу друг другу, сужая проход с каждой секундой. Стража суетилась, натягивая огромные цепи.

– Не успеем! – крикнул Жаслан.

Успеем. Сосредоточился на магии. Сила потекла по каналам, собралась в ладонях. Знакомое ощущение – холод, покалывание, энергия, рвущаяся наружу. Кончики пальцев онемели, по коже побежали голубоватые искры. Воздух вокруг руки начал конденсироваться, превращаясь в мельчайшие кристаллики льда.

Выбросил руку вперёд – резкий, точный жест, словно метаю копьё. Шипы изо льда вырвались из земли прямо перед воротами. Голубовато-белые копья, пронзающие воздух, с хрустальным звоном выстреливающие из-под камней мостовой.

Стража кричала, пыталась увернуться. Глаза их были расширены от ужаса, движения панические. Поздно. Лёд пронзал тела, рвал плоть, разрывал мышцы и сухожилия. Красные брызги разметались на белом льду. Раз залп, два, три… На ногах никто не остался – только тела, корчащиеся в агонии, и растекающиеся лужи крови.

Ворота всё ещё закрывались – медленно, тяжело, неумолимо. Механизм был запущен, и даже смерть стражников не могла его остановить.

Мы нырнули в сужающийся проём. Жаслан первый – проскочил, как призрак, едва не задев плечом створку. Бат второй – пригнулся к шее коня, почти лёг на неё, чудом проскользнув в щель.

Я прижался к Галбэрсу, втянул живот, убрал локти к бокам. Мышцы напряглись до предела, лёгкие сжались, не давая вдохнуть.

Проскочили. Чувствовал, как створка задела плечо. Шаманка, привязанная к седлу, тоже протиснулась – ворота задели её обнажённую спину, оставив длинную царапину. Она вскрикнула – короткий, резкий звук, больше от неожиданности, чем от боли.

Остальные ринулись за нами. Топот копыт, хриплое дыхание лошадей и людей, звон оружия. Минус один – кого-то из наших зацепило копьём. Видел краем глаза, как тело падает с лошади. Кровь из пробитой груди била фонтаном, лицо застыло в гримасе удивления. Не успел даже закричать. Теперь нас девять вместе со мной и голозадой.

Погоня не отставала. Уже слышно топот десятков копыт позади. Шум нарастал – глухие удары о землю, смешанные с криками и свистом стрел. Нужно выиграть время, создать преграду, которую они не смогут легко преодолеть.

Сосредоточился на магии и сделал ледяную бурю. Потоки ледяных игл полетели назад, образуя стену между нами и преследователями. Тысячи кристаллов, острых, как бритва, несущихся с невероятной скоростью.

Заморозил ворота. Превратил их в глыбу льда – толстую, непрозрачную, переливающуюся в лучах солнца. Пусть попробуют открыть.

Магия высасывала силы, но адреналин компенсировал усталость. Тело горело, а разум оставался холодным, расчётливым. Не успокоился на этом. Из пространственного кольца выпустил пару десятков степных ползунов и песчаных змей. Твари с шипением устремились назад, к городу.

– Атаковать всех! – приказал мысленно, чувствуя, как команда проходит по невидимым нитям связи между мной и монстрами. – Кусать, травить, убивать!

Монстры растеклись по земле ядовитым потоком.

Галоп. Галбэрс летел, будто у него крылья выросли. Ветер свистел в ушах, земля сливалась в одну бесконечную полосу под копытами. Я даже в какой-то момент вырвался вперёд от всей группы.

Конь словно почувствовал мою решимость. Уже не пытался сбросить или ослушаться, а превратился в продолжение моей воли. Пришлось притормаживать – натянул поводья, заставляя скакуна сбавить темп.

Меня нагнали Бат и Жаслан. Лица покрыты пылью, глаза блестят от адреналина. Тяжело дышат, но держатся в седле крепко, уверенно.

– У них нет плана! – крикнул Жаслан, поравнявшись со мной. Ветер трепал его волосы, пот струился по лицу, смешиваясь с пылью. – Просто уходим!

Отлично… Мы свернули в сторону от основной дороги. Поскакали дальше – к холмам, едва различимым на горизонте.

Часов пять до самого вечера неслись без остановки. Кони выбивались из сил, пот стекал с их тел, превращая шерсть в мокрые сосульки. Бока ходили ходуном, втягивая и выпуская воздух с хрипом. Глаза тусклые, с красными прожилками – результат напряжения и усталости.

Галбэрс дышал тяжело, но держался лучше остальных. Я чувствовал его силу, его выносливость – не просто скакун, а настоящий боевой товарищ, способный выдержать испытания.

Когда уже ни хрена не видно было, когда солнце скрылось за горизонтом, а небо из голубого стало тёмно-синим, остановились у ручья. Место казалось безопасным. Заросли кустарника, небольшая низина, скрытая от посторонних глаз, журчание воды, заглушающее звуки нашего лагеря.

Монголы тут же кинулись поить и мыть лошадей. Смывали пот и пыль, осматривали копыта, шептали что-то успокаивающее на ухо своим скакунам. Предложили и мне. Ну как… Что-то говорили, указывали на моего скакуна, жестикулировали, проводили руками по воздуху, имитируя чистку.

Слез и отдал поводья одному из них. Ноги подгибались от усталости, мышцы спины и бёдер превратились в один сплошной комок боли. Долгая скачка сказывалась даже на моём тренированном теле.

Я снял шаманку с седла. Она уже не сопротивлялась так яростно – измотана дорогой, обожжена солнцем, истерзана верёвками. Но взгляд по-прежнему дикий, полный ненависти, словно пламя, которое невозможно погасить.

– Жаслан, скажи, чтобы они не пялились! – крикнул, заметив, как все монголы уставились на обнажённую девушку. Взгляды – жадные, оценивающие, не скрывающие интереса.

Монгол перевёл, рявкнул что-то резкое. Тут же все отвернулись, демонстративно занявшись своими делами.

Я глянул на свою шаманку. Тонкая талия, плоский живот, небольшой пушок внизу живота. Вся красная то ли от того, что лицом вниз ехала несколько часов, то ли от стыда. Но даже обнажённая, связанная, она держалась с достоинством. Спина прямая, подбородок приподнят, глаза смотрят прямо, не опуская взгляд, не показывая слабости. Стоит, зло глядит на меня. Губы поджаты в тонкую линию, руки сжаты в кулаки так, что побелели костяшки. Гордая, несмотря на положение. Может, потому что задница болит?

А вообще выходит, что я заботливый господин? Как бы она скакала с дырой в мягком месте? Получается, идеально её разместил. Вот только девушка, похоже, не оценила моей внимательности к её ране.

Достал из пространственного кольца одежду – ту, что давали нам в поселении Сухе. Простая, но чистая – рубаха из грубой ткани, штаны, подпоясанные верёвкой, короткий жилет. Кинул монголке. А она, дрянь такая, не поймала. Просто всё ударилось в неё и скользнуло вниз. Девушка стояла демонстративно, вызывающе, словно говоря: «Я лучше останусь голой, чем приму от тебя что-либо».

Что-то заговорила. Быстро, со злостью, будто извергая поток лавы. Фразы сыпались, как град, острые, колючие, ядовитые. Не понимал ни слова, но интонация говорила сама за себя – проклинает меня на чём свет стоит. Глаза сверкали, руки дрожали, каждый мускул тела выражал ненависть и презрение.

– Алтантуяа… – улыбнулся Жаслан, подходя ближе. Его глаза блестели от затаённого веселья, словно всё происходящее доставляло ему особое удовольствие. – Проклинает тебя. Взывает к духам с мольбами, чтобы её забрали. Она, дочь шамана Алага, а обесчестил какой-то чужак.

Надо же, какая драма. Будто я её не спасал, а наоборот. Только что уберёг от стрелы в заднице и неминуемой смерти.

– Скажи ей, чтобы заткнулась, оделась и привязала себя к тому дереву, – попросил я своего нового «друга», указав на старый дуб неподалёку. Ствол толстый, ветви раскидистые – идеальное место для того, чтобы держать пленницу.

Девушка услышала, сузила глаза, хотя, кажется, куда уже, и топнула ногой. Пыль взметнулась маленьким облачком. Что-то ответила – резкое, короткое, явно непристойное. Тон был таким, что даже без перевода стало ясно: это не просто отказ, а оскорбление.

– Тебе предложили запихать все свои просьбы в одно место, – улыбнулся Жаслан, ему, похоже, это нравилось. Глаза монгола искрились смехом, в уголках губ затаилась усмешка.

За нами может быть погоня, а он тут стоит развлекается. Весельчак, мать его… Эта девочка решила, что Изольда была страшной? Улыбнулся. Ведь проблема даже не в том, что она не понимает, кто её спас, а в том, что не осознаёт, насколько сейчас уязвима.

Морозные паучки появились за моей спиной. Сделал пасс руками, чтобы выглядело так, будто это я. На самом деле управляю мысленно, но зрелищность не помешает. Ладони очертили в воздухе сложную фигуру, пальцы двигались в странном, завораживающем танце. Глаза сосредоточенно сузились, брови сошлись на переносице в выражении глубокой концентрации.

Морозная паутина начала облеплять её тело. Тонкие серебристые нити появились из воздуха, словно соткались из ничего. Они двигались с разумной целеустремлённостью, оплетая шаманку. Сначала ноги, потом живот, грудь, руки – каждая нить при соприкосновении с кожей шипела и превращалась в тонкую ледяную корку.

Как и полагается джентльмену, скрыл все прелести девушки во льду. Тонкий, но прочный панцирь покрыл её от шеи до пят, переливающийся голубоватыми искрами в свете уже появившейся луны. Одну голову оставил свободной, и кляп в рот – ледяной шарик, заставивший её замолчать.

Глаза шаманки расширились от ужаса, губы начали синеть. И всё же даже сейчас, скованная льдом, с кляпом во рту, она не сломалась. Во взгляде плескалась ненависть, смешанная с чем-то ещё.

– Жду! – повернулся к Жаслану, давая понять, что пора обсудить наше положение.

Голос звучал спокойно, но в нём слышались стальные нотки. Я устал от выходок шаманки и не собираюсь больше тратить на неё время.

Жаслан отошёл от ледяной статуи с живой головой. Его глаза всё ещё блестели от сдерживаемого смеха, но лицо приняло серьёзное выражение. Момент забавы прошёл, пора заняться делами. Он опустился на корточки рядом со мной, понизив голос до шёпота.

– В город прибыл отряд, – начал монгол, машинально поглаживая рукоять кинжала на поясе. Мозолистые пальцы скользили по резной кости с привычной небрежностью. – Он прятался и ждал. Судя по тому, что я слышал, Бужир с отцом мертвы, и их убил ты.

– Нет, – помотал головой.

– Я так и понял, ты бы не возился иначе, – подмигнул мужик, и в этом промелькнуло нечто большее, чем простое понимание. Словно он оценил мой подход: зачем убивать, если можно использовать? – Попытаются на тебя всех собак повесить. Усложнить нам путь к Хунтайжи. Не думал, что так рано начнут действовать.

– Рад за тебя, – прервал его размышления.

Лицо осталось бесстрастным. Ночь не будет вечно скрывать нас, а погоня не стоит на месте.

– Дальнейшие действия? Какие варианты? Планы «А», «Б»?

– За нами послали братьев, – Жаслан понизил голос до хриплого шёпота, словно сами стены леса могли услышать. Глаза монгола стали серьёзными, взгляд – жёстким. – Но я видел, что ты сделал. Пару часов это нам выгадало. Сейчас направимся к столице через одно неприметное место.

– Какое? – интуиция моментально напряглась.

– Большое капище, – улыбнулся монгол. – Очень опасное. Никто никогда туда не сунется.

– Кроме шаманов, – добавил, внимательно наблюдая за реакцией.

– Кроме шаманов, – кивнул Жаслан. Его кадык дёрнулся, когда он сглотнул. – Будут искать нас на других путях. Поэтому день-два выиграем, а там дальше до столицы рукой подать. Раз, и мы на месте. Главное, чтобы шаманов туда не согнали. Но мы будем раньше.

Помассировал лицо. Кожа шершавая от пыли, щетина колется. Преследование, большое капище, призраки, шаманы. Хитрые планы – это не их конёк. Что может пойти не так? Скорее, вопрос в том, что пойдёт так…

– Что за старик? – задал следующий вопрос. Седой шаман, который всё испортил. Тот, кто видел моих паучков и зарубил Бужира с отцом одним магическим ударом.

– Наран, – Жаслан нахмурился, по его лицу пробежала тень. Брови сошлись на переносице, образуя глубокую вертикальную складку. – Он великий шаман, очень сильный, входит в десятку лучших нашей страны. У него своя школа есть, много шаманов под ним. Советник хана, близкий друг Хадаан-хатун.

Монгол перечислял регалии, а я мысленно составлял список угроз. Не просто старик, а влиятельная фигура при дворе. Вероятно, с личными интересами и амбициями. Человек, способный видеть невидимое и убивать одним движением руки.

– Если он тут… Русский, ты привлёк внимание, – закончил Жаслан.

– Очень горжусь этим моментом, – хмыкнул в ответ.

Итак, что мы имеем? Группа поредела. Бат и Жаслан вроде как на моей стороне. А они на моей стороне? Решил проверить. А чего ждать? Доверие – роскошь, которую я не могу себе позволить.

Из пространственного кольца появились иголочки правды.

– Пойдём! – приказал монголу.

Мы подошли к Бату. Движения неспешные, непринуждённые, словно просто хочу поговорить ближе. Раз, и оба получили от меня. Иголки вошли мягко, почти незаметно. Замерли. Тела напряглись, глаза широко раскрылись от неожиданного воздействия. Остальные монголы насторожились, их руки потянулись к оружию.

– Стоять! Не двигаться! Убью! – произнёс на ломаном монгольском.

Яд уже начал действовать. Бат стоит со стеклянными глазами, смотрит в пустоту. Зрачки расширились, закрыв почти всю радужку, дыхание стало поверхностным, редким. А вот на Жаслана… Мелочиться не стал и ещё воткнул парочку иголок. Одна вошла в шею, вторая – в предплечье, кожа в местах уколов побагровела, вздулась.