Текст книги "Город беглецов (СИ)"
Автор книги: Артемий Джоча
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
– Значит, уезжаешь, – утвердительно и с грустью пророкотал мутант, и поспешил добавить, избавляя Рэмеджа от ответа: – Понимаю, так надо... Я все знаю. Просто...
– Просто он мог бы отправить вместо себя с Торпом кого-нибудь другого! – раздался за спиной Рэмеджа хриплый женский голос.
Рэмедж покачал головой, не оборачиваясь. Крайв... Как всегда, прямолинейна и жестока в суждениях. Остра и бесцеремонна, как клинок у нее на бедре. На лице Таана мелькнула кислая мина и тень слабой надежды. Видимо, мысль, высказанная Крайв, и ему приходила в голову, но мутант не счел для себя допустимым выносить ее на суждение друга. Рэмедж наконец обернулся и посмотрел на холодное лицо стоящей перед ним женщины. За густой сеткой татуировок невозможно было оценить, изменилось ли что-либо в лице Крайв. Разве что татуировки стали гуще или это всего лишь отпечаток напряжения последних сражений дает о себе знать? По стальным ноткам в голосе и напружинившемуся гибкому телу не скажешь – все такая же воинственная фурия, как и раньше.
– Крайв, пойми... Мы уже обсуждали это с тобой. Моя семья там. Я должен...
– А мы? Кто мы тебе, Джон Рэмедж? – Крайв нахмурилась, разъяренно сверкая белками глаз. – Мы тоже твоя семья, Посланник. Не забывай это!
Крайв резко развернулась, не дожидаясь ответа, и стала нагонять свой лэнс, ушедший за время короткого разговора далеко вперед. Таан потрепал Рэмеджа за плечо:
– Не обижайся на нее. Она удерживала Центральный Пост до самого конца, а когда пришло известие о странных событиях на орбите, именно она первая поверила, что ты вернулся. Крайв снарядила отряд Дрейка сразу же, как только стало известно ориентировочное место предполагаемой посадки. Она заразила этой верой всех нас. И оказалась права.
Рэмедж кивнул, почувствовав себя гадко. Но другого выхода не было. Он должен лично удостовериться, что с его семьей все будет в порядке. А потом... Потом он обязательно вернется.
Подземная часть Иридиевых Клыков пострадала не так сильно, как надземная. Мягкий свет ламп освещал высокие коридоры и ряды стальных дверей, не вызывая, как ни странно, чувства замкнутого пространства. Кондиционеры работали исправно, и волосы шевелил легкий ветерок. Рэмедж в сопровождении Таана подошел к дверям временного командного пункта полковника Альвареса. Охранники в легкой броне Братства Стали, стоявшие по бокам от входа, завидев майора, вытянулись по струнке, покрепче перехватили лазерные винтовки и задрали подбородки в шлемах, застыв, как каменные изваяния, но все же незаметно косили глазами, следя за майором. Рэмедж едва удержался, чтобы не улыбнуться. Его теперь знали все. Разве что только не солдаты из свежих подразделений, недавно пришедшие в форпост с юга.
Сенсор услужливо откатил створки дверей, и майор с мутантом прошли внутрь обширного зала. Лучи узких проходов, вдоль которых стояли компьютерные консоли, сходились полукружием к центру дисковидного возвышения, огороженного барьером из тонких хромированных трубок. Над возвышением висело несколько больших мониторов, на которые транслировались с поверхности изображения прилежащих к форпосту территорий. Всюду перемещались вооруженные люди и техника. Похоже, назревало что-то серьезное.
Полковник Альварес, стоящий к входу спиной, повернулся, и, заметив вошедших, спустился вниз, приветствуя их. Из-за одного из пультов поднялся профессор Торп и заспешил к ним. Альварес пригласил всех расположиться на металлических креслах перед мониторами.
– Майор Рэмедж, подготовка экспедиции подходит к концу. Завтра на рассвете вы сможете отправиться в путь. Люди профессора готовы.
Альварес повернулся к Торпу, ожидая от того подтверждения. Профессор оторвался от своих мыслей:
– Что? Ах да... Да, я собрал специалистов, имевших непосредственное отношение к статис-системам на Конкистадоре. Если вы утверждаете, Джон, что у вас на базе находится одна из камер, это существенно облегчит нам работу. Собственно, исследования мы начали прямо здесь. Я имею в виду изучение организмов ваших спутников.
– Я все же предлагаю послать людей Дрейка в качестве сопровождающих, – высказался Таан.
– Они понадобятся здесь, мастер, – Алварес слегка нахмурился. – Да, загадали вы нам задачку, майор. Целая орава вооруженных бандитов... Мне слабо верится, что они готовы бороться с машинами вместе с нами. А в особенности этот Форестер. Старый знакомый, будь он неладен. Хорошо, что они смотрят в рот своим капитанам из Радиоактивного Отряда. К известию о вашем отбытии они, как и следовало ожидать, отнеслись с неодобрением.
– Они храбрые люди, полковник. И враг у них и у вас один и тот же, – ответил майор.
– А у вас, майор. Тот же враг? – Альварес прищурился, испытующе глядя на Рэмеджа. – Я понимаю, что все это может оказаться дурацкими слухами, но среди солдат упорно ходят разговоры, что Призрак прекратил атаку, наткнувшись на вас, а вскоре армия машин отошла! Это тот сухой остаток, который мне удалось выявить, опираясь на начинающие обрастать легендами факты. Что же произошло? И что вам известно о машинах? Поймите меня правильно, Джон, нам необходима любая крупица информации, а вы человек... – полковник замялся, – из прошлого. Насколько я понял из ваших рассказов – Космический корпус до войны курировал ряд оборонных разработок в различных направлениях. В том числе и проект Большого Скачка.
– Полковник, я сам до конца не понимаю произошедшего. Поведение робота для меня такая же загадка, как и для вас, – Рэмедж опустил голову и взлохматил ладонью ежик волос. Он ждал этих вопросов. – Наше агентство курировало только космическую составляющую. Подозреваю, что генералу Алексу Макбрайту известно больше, но, насколько я знаю, проект Большого Скачка был лишь составной частью чего-то большего, так же, как известные вам проекты, связанные с разработкой системы Убежищ. Не исключено, что одним из элементов этого глобального плана было то, что породило машины. К сожалению, большего я сказать вам не могу.
– Жаль, – Альварес грустно улыбнулся. – Я рассчитывал на то, что вы проясните кое-какие вопросы. Будем надеяться, что вам удастся по возвращении в Нору наладить оттуда прямую радиосвязь с Иридиевыми Клыками. Тогда, возможно, генерал Алекс Макбрайт сообщит нам так необходимую информацию.
Перед самым отбытием Рэмедж навестил в полевом госпитале Натаниэля Дрейка. Без своего странного одеяния, закрывавшего большую часть лица и все тело, лэнсмастер пустынников выглядел пугающе. Но Рэмедж, близко общавшийся еще тогда, одиннадцать лет назад, с мертвяком Лореном, был готов к этому. Грудь Дрейка была вся перебинтована – удар найтборга тогда сломал ему несколько ребер и чудом не повредил жизненно важные органы и позвоночник.
– Вот, дружище, пришел попрощаться, – натянуто весело сказал Рэмедж.
Дрейк слабо улыбнулся, чуть привстал и оперся спиной о подушку, морщась от подступившей боли. Рэмедж кинулся было на помощь лэнсмастеру, но тот уже устроился окончательно:
– Мне не привыкать к боли, Посланник.
– Называй меня просто Джон, Дрейк.
– Хорошо... Джон, – Дрейк вновь улыбнулся, уже не так осторожно, как в первый раз. – Как там наша армия?
– Вызывает зависть своей выправкой у регулярных частей Братства Стали и уважение у пустынников. – Рэмедж тихонько засмеялся, вспоминая муштру, которую он наблюдал последние дни пребывания в Форпосте. – Твои капитаны постарались на славу. Полковник Альварес, поначалу решивший разоружить и разогнать этих отчаянных вояк, вынужден был признать, что они кое на что еще способны.
Дрейк кивнул:
– Я рад за них. Кем бы они ни были раньше, никогда не поздно пойти по стопам Посланника, – Дрейк сверкнул хитринкой в глазах и продолжил: – Крайв расстроена. Тяжело переносит твой отъезд.
– Тут я ничего поделать не могу.
– Но ведь ты... вернешься? – в глазах Дрейка загорелись мистические огоньки, а в голове у Рэмеджа вдруг пронесся прохладный ветерок, едва касающийся края сознания. Как только Рэмедж попытался сосредоточиться на этом ощущении, оно мгновенно исчезло.
– Да. Я обязательно вернусь.
Дрейк кивнул, успокаиваясь, и Рэмедж понял, что тот знал ответ еще до того, как майор произнес его вслух. Рэмедж говорил правду, и Дрейк тоже это знал.
– Я обязательно скажу это Крайв. Она поймет, в конце концов...
– Спасибо.
Уже прощаясь, Дрейк сказал:
– Береги себя и возвращайся.
Рэмедж прикрыл за собой дверь госпитальной палаты и направился к месту сбора.
Громоздкая сигара дирижабля издалека казалась слишком тяжелой для того, чтобы воспарить в небо и поднять людей и грузы. Своей кажущейся неподъемной массой она давила на маленькую по сравнению с баллоном вытянутую пассажирскую гондолу. По мере того, как Рэмедж подходил ближе к огромному ангару, внутри которого находился «Хозяин Небес», становились ясны истинные размеры этого чуда воздухоплавательной техники.
У ангара суетились воины Братства Стали и люди Торпа. Они грузили в гондолу запасы на несколько дней, научные приборы и необходимое снаряжение. Сопровождавший Рэмеджа сержант Стоун отчитывался о проделанной работе, рассказывая майору о предстоящем маршруте, экипаже и грузах. Рядовой Кирк помогал солдатам Братства с погрузкой, и его мощная обнаженная по пояс фигура мелькала среди них, блестя на солнце мускулистым торсом. Тяжелые тюки он таскал один, не нуждаясь ни в чьей помощи. По лицу Кирка было видно, что такая простая работа доставляет ему истинное наслаждение. Рэмедж даже позавидовал ему.
Погрузкой и укомплектованием экспедиции руководил лично Торп. Он изредка покрикивал на грузчиков, предостерегая их от слишком вольного обращения с приборами и оборудованием. До сего момента в теньке ангара сидел кто-то еще, смутно знакомый, и как только Рэмедж подошел к ангару ближе, человек встал, выступил на свет, снял замасленную кепку и расплылся в широкой улыбке. Рэмедж узнал человека и развел руки:
– Торстон!
Техник быстрым шагом приблизился, и они обнялись.
– Ну что, майор, как вам моя птичка? Красавец, ведь верно!
– Где ты откопали это чудо, Торстон? – Рэмедж искренне любовался воздушным судном, чем несказанно обрадовал техника.
– Самое трудное было заново разработать технологию выработки гелия. Профессор Торп голова – помог!
Подошел Дин Торп и вместе с ними стал рассматривал дирижабль:
– Не нужно все заслуги приписывать мне. По старым чертежам Торстон восстановил корабль почти что с самого первого винтика.
– В любом случае это уникальная вещь, – подхватил Торстон. – И путешествовать на нем по воздуху безопасней, чем по земле. Найтборгам будет трудно отследить наш маршрут и конечную точку путешествия, а тем более преследовать. Сезон песчаных бурь позади и ничто не помешает нам в пути. Тем более, что я сам поведу корабль.
Техник и не подозревал, как несказанно рад был этой новости Рэмедж. Хорошо, что Торстон отправится с ними. Хоть какая-то ниточка, связывающая его со старыми товарищами. Вслух же он сказал полушутя:
– Раз так, то придется поверить!
Торстон поддержал майора и рассмеялся:
– Да, к тому же, хочу глянуть на челнок, доставивший вас с Конкистадора. Ведь это чудо будет почище дирижабля.
Разговор постепенно перешел к воспоминаниям. Вскоре к ним присоединились Эстевес, Черрит и Эндрюс. Позднее подошли Таан и Крайв. Семеро вновь были вместе. Смеркалось. Все приготовления к предстоящему путешествию были закончены в срок. Это был последний вечер майора среди старых друзей. И, как и раньше когда-то в городе Стоунвилл, они расположились возле костра, разведенного недалеко от ангара, и стали вспоминать все то, что происходило с ними одиннадцать лет назад...
Но был и еще один незримый участник этой встречи. Его нечеловеческие органы зрения отчетливо фиксировали в сгустившемся мраке мельчайшие детали, едва выхватываемые пламенем костра. По большому счету он и вовсе не нуждался в каком-либо освещении. Инфракрасные матрицы прекрасно различали людей и нагретые солнцем за время дня предметы. Пройти через усиленные специальными сканерами блокпосты воинов Братства для стелс-бота 1340 было не так просто. Люди были настороже. Но, в конце концов, это ему удалось. Машина не уповала на везение и не хвалила себя за виртуозность действий, она лишь исполняла директиву Координатора: отыскать Предтечу и следовать за ним, куда бы тот ни последовал, собрать максимум возможной информации и не предпринимать агрессивных действий в отношении недочеловеков.
Сканеры последовательно исследовали человеческие существа, расположившиеся возле костра. Сам Предтеча был моментально выделен среди остальных. Затем, спустя некоторое время, дистанционный анализ выдал предварительную информацию о двоих человеческих существах, как о потенциально чистых. Это уже было кое-что. Остальные... Разной степени загрязненности и мутированности организмы, подлежащие уничтожению. Но не сейчас. Перед 1340 стояла другая задача.
Постепенно люди расходились. Костер угас. Вот и Предтеча одним из последних встал со своего места и отправился к маленькому палаточному городку, развернутому для размещения вновь прибывших людей. Если бы Рэмедж случайно обернулся, то смог бы, приглядевшись, заметить, что за ним следует некая призрачная фигура, которую выдавал лишь неестественно ломающийся проходящий сквозь нее свет от затухающего пламени костра. Но майор слишком устал, да и не было повода подозревать наличие врага в тылу форпоста. Он скрылся в палатке и стал готовиться к короткому сну.
1340 не нуждался в отдыхе. Он просто замер на месте, укрывшись среди скальных выступов, и продолжил неотрывно отслеживать фигуру майора сквозь брезент палатки. Полная неподвижность стелс-бота увеличила и без того высокий уровень маскировки робота. Теперь его можно было обнаружить только при помощи специальных приборов, или по случайности наткнувшись на него в темноте.
Человеческий сон и механическое ожидание были чем-то похожи. Что же снилось найтборгу, одиноко стоящему в лагере врага? Может быть, история его рода? Вся та извилистая цепочка фактов, совпадений, событий и предпосылок, в конце концов, приведшая к войне машин и людей, и заставившая вот его, 1340 оказаться здесь, так близко к своему создателю и повелителю...
ЧАСТЬ 8. КРИТЕРИЙ ЧЕЛОВЕЧНОСТИ.
Спутник был невелик. Он не был похож на тех своих собратьев, которые принимали участие в битве титанов, он не являлся ни орбитальной ракетной платформой, ни скрытным шпионом, ни грозной лазерной пушкой. Все было проще и скромнее. Примитивная трубчатая рама составляла его основу. На носу крепился шар управляющего модуля вкупе с навигационным оборудованием. На корме находилась параболическая антенна, обращенная к поверхности Земли, а в центре крепилась барабанная обойма, заряженная тремя необычными продолговатыми капсулами и снабженная пусковым механизмом. В стороны от спутника расходились короткие солнечные панели, питавшие скудный набор оборудования. В большем спутник и не нуждался.
Он вращался на высокой орбите, не доступной спутникам-убийцам и потому он один уцелел из всей орбитальной группировки. Впрочем, так и было задумано. Он притаился в темноте космоса, затерявшись среди звезд до поры до времени, до срока, который вот-вот должен был настать. Разработчики спутника называли его ласковым именем "Матушка" или просто – Мать. Это прозвище он носил не случайно – обойма спутника несла три механо-зародыша, словно наседка, готовая разродиться яйцами. Эти семена таили в себе нечто необычное, но не жизнь... Смерть? Может быть.
Что там внизу, под ним? Выжженная ядерными ветрами пустыня. Не совсем так. Убежища – хранилища жизни – именно ради них он был создан. Если зону, которую он контролировал, займут войска неприятеля, он будет карающей десницей, сорвавшейся с небес, если же люди внизу, выбравшись на пепелища, призовут его, он, подобно сказочному джину, воздвигнет для них города и взрастит невиданные сады.
Время шло, приборы сканировали материк. Факторы, побуждающие Мать к действиям, накапливались, формируя критическую массу. Капля за каплей информация скапливалась в ячейках памяти. Срок близился. Пора... Двигатель беззвучно в безвоздушном пространстве повернул обойму, подводя Семя под пусковой механизм. Серводвигатели точным шагом стали ориентировать вектор выброса для оптимального спуска с орбиты. Спутник выходил на расчетную точку. Место приземления было выбрано с филигранной точностью. Шпильки, удерживавшие Семя в обойме, втянулись, и пусковой аппарат придал капсуле ускорение.
Семя стало падать и, следуя выверенной траектории, вошло в плотные слои атмосферы. Трение раскалило тугоплавкий поддон до вишневого свечения. Капсула оделась в корону пламени, ее скорость замедлилась, а воздушные течения принялись рывками бросать ее из стороны в сторону. Корма спускаемой капсулы с хлопком разлетелось дольками фальшпанелей, и рулевые сопла исторгли в общее пожарище свою порцию огня, пытаясь выровнять траекторию спуска. Полет стабилизировался, тормозной поддон треснул и распался на части, обнажая обтекаемый нос. Сейчас оболочка Семени больше всего смахивала на заостренный снаряд. Скорость падения вновь возросла, и уже ничто не могло сбить эту стремительно несущуюся торпеду с курса. Облака расступились, на бескрайнем пространстве выжженной земли появилось бурое пятно, заляпанное черными кляксами. Одна из клякс увеличилась, на ней показались маленькие коробочки. Они росли, превращаясь в огромные здания. Удивительно, но посреди выжженных ядерным ураганом пустынь уцелевшие здания в таком количестве, больше похожие на маленький, не тронутый войной городок, казались чудом. Возможно, несущийся с небес снаряд вознамерился исправить эту несуразность?
Старый промышленный комплекс стоял нетронутым уже очень давно. По какой-то прихоти поблизости не упала ни одна ядерная бомба или боеголовка. Но в этом было мало утешения. Города, из которых когда-то люди приходили сюда на работу, превращая его самого в маленький городок, перестали существовать. Их силуэты на горизонте, ощерившиеся торчащими зубьями свай и тощими останками фасадов, с завистью взирали на благополучие завода. Но он все равно был мертв, как и они. Без людей, без энергии, без работы. Станки застыли, сборочные линии безмолвствовали. Автоматы наклонили свои манипуляторы, похожие на жалкие карикатуры людей, построивших это чудо техники.
В этот день, жаркий, как и большинство дней, на небосводе возникло второе солнце, соперничающее по яркости с первым. Под небесами разлился гром, стекла в корпусах завода задрожали, звук нарастал, переходя в визг. Второе солнце разгоралось, уже затмевая первое. Послышался резкий хлопок, но не взрыв. Фонтан породы вырос за периметром завода, земля пошла волнами, бетонный забор треснул, и куски бетона полетели в разные стороны, круша стены подсобных помещений. Почва колыхнулась, посыпались стекла из покореженных рам, в некоторых местах трещины взломали толстые кирпичные стены. Волна покатилась дальше, а здесь земля, будто осев, успокоилась. На небосводе вновь сияло одно солнце, а на территорию завода, на крыши корпусов, домики техперсонала и служебные здания посыпался дождь из песка и комочков земли. Бетонный забор теперь перестал быть непрерывным, и оставшиеся по краям разрыва плиты накренились в гигантскую воронку, заполненную сплавленным в стекло кремнеземом, держась лишь на кусках не до конца вывернутой арматуры. Над центром воронки курился слабый дымок. Постепенно ветер охладил землю, и эта новая деталь ландшафта заняла свое почетное место в ряду подобных ей следов разрушения и аннигиляции, коих не счесть было в этом мире.
Наверху вновь вернулось мертвое спокойствие, так внезапно нарушенное недавним светопреставлением. Но не в глубине земли. Там, под воронкой, на глубине сотни метров, зарывшись в породу, остывал механо-зародыш. Он был у цели. Реактор, питавший заводской комплекс энергией, был близко. Каких-то сотня метров по горизонтали. Он был хорошо защищен, и на него не могло повлиять столь грубое вторжение Семени. Приборы определили по слабому излучению вектор нахождения реактора, скорлупа эмбриона треснула и странная, ни на что не похожая эволюция сделала свой первый шаг во внешний мир...
Сгусток примитивных прото-механоидов выплеснулся вместе с питательной жидкостью в поры кремнезема, окружающего зародыш. Для него это был аналог внешнего пищеварения. Почва была богата металлами, солями, всем тем, что необходимо было зародышу для построения самого себя. Работа закипела. Как у зернышка растения сначала сквозь скорлупу проклевывается слабый кончик беззащитного корешка, так и у механо-зародыша сначала появился слабый язычок, выстроенный из подручных материалов. Но он был столь же активен, как и корень зерна, раздвигающий почву, ветвящийся, покрывающийся твердой оболочкой, становясь полноценным поставщиком материалов. Только внутри этого корня, за кремниевой чешуйчатой оболочкой, не уступающей по твердости металлу, циркулировали не вода и питательные вещества, а потоки электрической энергии. Вскоре сам зародыш уже казался карликом по сравнению с этим подземным древом, завоевавшим в глубинах почвы огромные пространства, протянувшийся ветвящейся ладонью в сторону реактора.
Тонкие пальцы-корни уже ощупывали внешнюю защитную оболочку реактора. Твердые, но медлительные отростки пришли им на помощь. Они дробили бетон, взламывали его, просачиваясь сквозь арматуру, и медленно оплетали свинцовый сосуд, содержащий дремлющее озеро неисчерпаемой энергии. Все шло по плану. Человек, зашедший бы в этот момент в аппаратную, был бы поражен странной картиной: из отверстий в стенах, из стыков плит тянулись через все пространство зала управления, оплетая приборы, кресла, узлы, приводы и кронштейны, странные полупрозрачные чешуйчатые змеи, твердые на ощупь, но пульсирующие, словно живые, золотистым внутренним светом.
Нутро реакторного зала вздохнуло, пробуждаясь. Ядерная реакция вступила в свои владения. Подземная река вновь заполнила турбины. Генераторы, преодолевая застывшую смазку, стали, натужно урча, вырабатывать энергию. По истечении полутора недель после появления на небосводе второго солнца внезапно среди ночи корпуса завода вспыхнули всеми огнями. Периметр ограждений вновь озаряли гирлянды огней, цеха светились желтыми квадратами окон. Завод словно ждал, что сейчас его наполнят голоса его жителей: рабочих, инженеров, грузчиков...
И жители пришли в этот город из стали и бетона. Но они были не из плоти, а из металла и кремния. Программы вливались в управляющие компьютеры, манипуляторы сборочных автоматов в нетерпении подрагивали. Автономные грузовые тележки устремлялись на склады, заполненные еще до войны сырьем. Завод готовился вновь ожить в полную силу. Воспроизвести нечто при помощи своих сборочных цехов, ознаменовав этим событием свое возвращения из механического небытия.
Это был Гонец – посланец, которого Семя намеревалось отправить к людям. Новый шаг в механической эволюции, нечто отличное от того, что было до сих пор. Заготовки устремились к началу автоматических линий. Фрезы завращались, штамповочные прессы заухали, сборщики электронных узлов заверещали своими сложными жвалами. Работа закипела. Первое, не самое главное, но для кого как – широкая белозубая улыбка, запечатленная в пластике формовочной машиной. Клоунский нос и смешно оттопыренные уши. Дальше руки с раскрытыми ладонями и широко расставленными пальцами – никто не сможет заподозрить в них агрессии. Все это – идеально белый, гладкий пластик. Внутри – стальной остов, тонкий, легкий, но прочный, на котором закреплены сервоприводы и управляющая электроника. Сердце – электрогенератор, мозг – автономный компьютер, глаза – многодиапазонные видеокамеры, спрятавшиеся за голубыми стекляшками огромных декоративных зрачков.
Механический Адам встал, получил последние инструкции и покинул территорию теперь уже полностью автоматического завода. Его путь лежал к ближайшему убежищу – именно там ему было поручено разыскать хозяев-людей, установить с ними контакт и тем самым начать новую эру развития человечества. Люди должны были знать, что делать дальше. Они дадут все ответы, поставят задачи, наметят цели...
Неуклюжей шатающейся походкой Гонец пересек полкилометра безопасной земли вокруг завода и вступил на зараженные территории. Он точно знал дорогу. Карта расположения убежищ была одним из основных файлов в памяти Матери, а значит и ее детей. Он ступил на оплавленную мостовую сожженного города. Одиноко стоящие фасады вдоль его пути покрывала глазурь спекшегося бетона. В ядерном пламени их поверхность наверняка кипела, теперь же пустые проемы многоглазых черных свидетелей гибели человечества надменно взирали с высоты на шествующее у их подножия неказистое подобие человека.
Гонец поворачивал голову из стороны в сторону, исследуя пепелище. Радиация была слабой. Она не угрожала ему, и позволяла поддерживать связь с Семенем. В виртуальном пространстве его электронного мозга на изображение разрушенного города накладывались макеты города будущего. Фасады вновь приобретали глубину, улицы избавлялись от корки расплавленного мусора, а площадки вновь заполнялись детскими качелями, песочницами и горками. Механические слуги богов были способны на это. Еще немного и все это станет возможным, перенесенное с электронной кальки стальными зодчими в реальность, воплощенное в стекле и бетоне.
Вход в убежище находился у основания холма недалеко от города. Гонец вошел в тень пещеры, и вскоре его пластиковая фигура, последний раз отразив гладкими боками солнце, скрылась в темноте. Связь ухудшилась, но автономный компьютер Гонца был способен принимать самостоятельные решения. Разведя пошире руки, чтобы не оставалось никаких сомнений в его мирных намерениях, робот, используя инфракрасный режим видеокамер, уверенно спустился по вырубленному в известняке туннелю к основным воротам убежища.
Толстая дверь была открыта. Гонец зафиксировал повреждения в цепях отпирающего автомата, отметив, тем не менее, что еще совсем недавно по ним циркулировал ток. Внутри переходного тамбура была темнота. Это не смутило Гонца. Шлепая по прорезиненному полу своими смешными ступнями, он миновал переходный тамбур и отметил первые признаки вероломного вторжения. Дверь контрольного поста – стальная плита, была прожжена. Она еще не остыла до конца. Что-то темное лежало рядом на полу. Слабый тепловой рисунок подтвердил – это тело человека. Гонец подошел ближе, согнул коленные шарниры, присел на корточки и произнес вводную фразу:
– Приветствую тебя, мастер...
Человек не шевелился. Запоздалое сканирование подтвердило аналитический вывод – человек был мертв. Сквозное ранение груди и повреждение мозга осколками раздробленного в височной части черепа. Гонец поднялся и побрел вглубь убежища. Всюду безжизненные коридоры. Первый уровень полностью погружен в темноту. Пустые отсеки, обесточенные энерголинии, мертвые консоли компьютеров... Что-то на полу. Тела, много тел... Механические ноги скользят по чему-то влажному и липкому. Искать дальше. Нужно спуститься ниже, на жилые уровни...
Лифт послушно раскрылся перед ним. Человек удивился бы, а роботу было все равно. Гонец ступил на платформу, вытянул пластиковую ладонь и вдавил кнопку следующего уровня. Все ниже и ниже. Везде одно и то же. Мертвые тела, вспоротая мебель, выпотрошенное оборудование, распахнутые шкафчики, взломанные хранилища. Освещение где есть, а где нет...
На одном из уровней в конце длинного коридора горит свет. Звучат человеческие голоса. Гонец провел анализ интонаций и содержания речи: нечленораздельное рычание и всхлипы. Резкий вскрик, затем возня. Булькающие звуки и шум рвущейся материи. Смех, человеческий смех – облегчение электронных цепей – действительно обычный человеческий смех, записанный эталоном в электронных матрицах памяти.
Гонец вступил в круг света. Его белые пластиковые ноги по щиколотку измазаны чем-то красным. Красное на белом – тревожный контраст. Кровь не только на его ногах. Она повсюду. Смешивается с горячей водой и ручейками растекается по углам прорезиненного рубчатого пола, от которого поднимается пар. Слабая дымка застилает душевую. Двое внутри. Один – молодая женщина лежит неподвижно на полу. Ее одежда раскромсана на куски, но все же в ней можно узнать комбинезон обитателя убежища. Обнаженное тело почти такое же белое, как и пластик Гонца. Над женщиной нависает бородатый мужчина. Он одет в заскорузлую куртку, надетую на голое тело, и грубые штаны, заправленные в армейские сапоги. Рукава у куртки то ли оторваны, то ли отрезаны. В его руке покрытый кровью широкий нож. Бородач в очередной раз погружает его в тело женщины, вытаскивает и жадно обнюхивает. Женщина не реагирует. Гонец определяет, что она мертва.
Агрессор идентифицирован – он тоже человек. Или нет? Зверь? Гонец застыл в ступоре, механически сканируя тела женщины и мужчины. Отличия... Ключ... Где кроется критерий? Его нет... Лишь намек... Руки мужчины покрыты струпьями, кожа у женщины нежна, как у младенца... Слабое радиоактивное излучение исходит от грязного тела мужчины, также как и от всей его одежды и от ножа. Женщина чиста, как ангел... Сканирование черепа мужчины подтверждает наличие деформации – следствие мутации, превратившей кости, кожу и волосы в ороговевший панцирь. Кожа рук и лица покрыта язвами, запах говорит о необычной работе кожных желез... Женщина – идеальна и прекрасна, как первозданный образ мадонны. Она – Предтеча, человек нормальный, властелин машин... Ее убийца – недочеловек. Необходимо вернуться назад, донести столь важную информацию...
Гонец развернулся, сервомоторы взвизгнули. Мужчина поднял растерянное лицо, застигнутый врасплох. Перед Гонцом еще один человек выступил из темного коридора. Перед видеокамерами сверкнуло широкое лезвие. Мачете врезалось в хрупкую пластиковую шею и с легкостью срубило трубчатый каркас. Голова с застывшей навечно улыбкой покатилась к телу женщины, одеваясь алыми каплями, а обезглавленное тело безжизненной куклой рухнуло на пол.
Обезображенный вздутиями и ожогами человек остановился над поверженным телом Гонца, дивясь сему несуразному чуду. Проворчал что-то и едва разборчивым языком изрек, обращаясь к своему товарищу:
– Хватит развлекаться! Возвращаемся...
Бородатый мужчина с костяным черепом ухватился за одежду женщины на груди и без труда взвалил тело себе на плечо.
– Возьму с собой...
Обожженный обернулся и, постояв с секунду, нагнулся и, подняв отрубленную голову Гонца, буркнул:
– А я возьму это в качестве сувенира...
