Текст книги "Плесень"

Автор книги: Артем Тихомиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Но не это поразило и испугало рейдера. У ученого не было маски.

– Как видишь… – пробормотал тот, еле двигая спекшимися от кровавой корки губами.

– Вы… вы… Где ваша маска?

– Думаю, она мне не нужна.

– В воздухе может быть плесень.

Генрих удивленно воззрился на Сергея здоровым глазом.

– Может быть плесень, ты сказал?.. Плесень? – Он рассмеялся каркающим смехом, словно агонизирующая ворона. – А то я не знаю… – Смех перешел в истерический хохот, длившийся до тех пор, пока его не прервал кашель. Генрих задыхался и хрипел, но ему удалось справиться с приступом. – К дьяволу плесень, брат солдат. Ты не представляешь, как сладок этот воздух. Ты представляешь себе, что значит чувствовать ветер на лице? Даже тот, который с трудом задувает сюда и несет вонь гнилой воды? Нет. А запахи! Их десятки, сотни. Я даже не знал, что мой нос способен на такое. Я их чувствую! – Буланов расплакался.

– Я вас вытащу! – сказал Сергей.

– Сделай одолжение.

Рейдер полез внутрь, боясь, что ему не хватит места, чтобы протиснуться через оконный проем, но оказалось, что под водой его было достаточно.

– У вас что-нибудь сломано, как думаете? – спросил Сергей, стоя скрючившись рядом с бедолагой.

– Не имею понятия. Ног почти не чувствую, но это из-за холодной воды. Боли как таковой нет. Мне повезло – ремень до сих пор держит. Иначе бы давно…

Вынув из бедренного отсека брони вибронож, Сергей перерезал ремень, опутавший правую руку ученого, и тот окунулся в мутную жижу с головой. Рейдер подхватил его и стал протискиваться наружу спиной вперед.

Там, где было дно "озера", ноги скользили на грязи и иле.

– Ты видел полковника? Нашел его?

– Да. Миха разорвало пополам.

– О… А… кто-нибудь еще?

– Не знаю, – ответил Сергей. – Я добрался не до всех. Как раз думал застрелиться, а тут услышал ваш стон. Эй! Вы чего?

Генрих содрогался все телом. Сергей испугался, что это конвульсии, однако расслабился, услышав характерное для истерического смеха похрюкивание.

– Смешно? – осведомился он.

– Еще бы. Слышал бы ты себя! – Ученый загоготал во весь рот. – "Как раз думал застрелиться"!.. А тут я такой!..

Сергей вытащил ученого из машины и все так же, отступая, добрался до края воды, а там, не в силах сдерживаться, повалился на бетон. Он хохотал как безумный, катаясь, молотя кулаками и поднимая грязные брызги. Рядом, опершись на локоть, лежал и тоненько подвывал умник. Сергей точно знал, что никогда в жизни еще не испытывал ничего похожего. Смех и ужас, слезы и хохот, все одновременно. Из носа и глаз текло, и это было не очень хорошо для человека в шлеме, но Сергею было начихать. Что-то черное, смердящее выливалось из него, копившееся годами дерьмо – и рейдер не хотел мешать процессу. До чего же хорошо! Не только смерть, оказывается, несет освобождение. Сергей бы раньше посмеялся над этим утверждением. Да и сейчас тоже – хотя бы потому, что, казалось, остановиться было невозможно.

Рано или поздно, впрочем, реальность берет свое. Сергей ощутил, что задыхается. Проклятый шлем в прямом смысле душил его, словно громадная змея, обвившаяся вокруг шеи.

Сергей встал на четвереньки, тряся головой. Наверняка засорился фильтр. Его бы продуть. Тогда все будет хорошо. Черт!

– Сними!

Голос Генриха был твердым.

Сергей обернулся через плечо.

– Снимай эту дрянь! – Ученый был вполне серьезен, на изуродованном лице ни следа иронии.

– Тут плесень!

Буланов улыбнулся и указал рукой куда-то в сторону.

– Видишь?

Сергей посмотрел. В каких-то трех метрах от них, у кромки воды примостился островок "чернухи", судя по виду свежей, недавно выросшей. Типичный случай размножения мицелии от спор, занесенных откуда-то издали. В лучах солнца плесень казалась глянцевой.

– Я видел ее, она не так уже далеко от машины. Пока ты не появился, я только и делал, что мысленно общался с этой дрянью. Просил прикончить меня. Думал, больше никого не осталось.

Сергей отодвинулся подальше от "чернухи". Привитый с детства рефлекс не так-то легко было побороть.

– Ветер периодически дул в мою сторону, – продолжил Генрих. – Что было бы со мной, если бы "чернухе" вздумалось меня прикончить. Ты помнишь?

– Да… – неуверенно отозвался рейдер. – Смерть от токсинов в течение получаса.

– Верно. Но, как видишь, я здоров. Если не считать, что моя башка служила кому-то грушей для битья, я нормально себя чувствую. Надеюсь, в аптечках найдется обезболивающее. С ним я окончательно воскресну. Поэтому, брат солдат, снимай на хрен этот шлем и забудь о нем.

– Но… Вдруг просто концентрация небольшая?

– Нет. Чтобы убить человека, доза токсина может быть очень маленькой. Так или иначе, я бы уже умер.

– Научное мнение?

– Ну почему солдафоны считают своим долгом постоянно подтрунивать над этим? – осклабился весело Генрих.

– Не знаю. Я не уверен.

– Эсбэшники всегда считались отважными ребятами. Вспомни об этом.

Сергей сел на бетон, чувствуя болезненную дрожь во всем теле.

– Ладно. Нам все равно умирать, – сказал он.

Буланов удивился.

– Все равно умирать? С чего ты взял?

– Но…

– Я лично пока не собираюсь. – Ученый огляделся. – Ну, в общем, я намерен добраться до этого проклятого Острова. У меня накопились к этим ребятам вопросы. Хочу их задать, глядя им в глаза, а потом уже помру. Таков мой план. А твой?

– Мы не дойдем, – сказал Сергей. – Без вариантов.

– Я дойду. Немножко оклемаюсь, найду исправную аптечку, полечусь, пообедаю – и в путь.

– Вы с ума сошли? Даже если мы дойдем, все равно поздно. Бастион погиб.

Рейдер с удивлением наблюдал, как Буланов поднимается с земли, отчаянно сражаясь со слабостью. Наконец, он утвердился на ногах и стоял некоторое время, растопырив руки в стороны.

– Выжившие есть, я уверен. Но даже если умерли все, я обязан идти. Иначе все было напрасно. Наши люди погибли зря…

– Но…

– Рейдер, у тебя это любимое слово?

– Нет.

– Тогда оставь его. Знаешь, что вселяет в меня надежду? – Генрих сделал несколько неуверенных шагов по направлению к Сергею и остановился, уткнув руки в колени. – С той поры, как мы выехали, никто не заболел… Мы потеряли людей, когда упала машина… и сейчас. Но это воздействия механические. При определенных условиях мы могли бы избегнуть подобных проблем, но что было, то было. Я хочу сказать, что здесь у нас не было вируса. Мы следили. Думаешь, нет? Половина экспедиция – ученые. Половина ученых – врачи и биологи. – Буланов распрямился. – Бастион вышел на поверхность.

– Как вышел?

– Я высказал эту идею председателю ОК. Сначала она не поддержала меня, но, видимо, потом решилась рискнуть. Вероятно… вирус не живет под открытым небом.

– Почему?

– Откуда мне знать? – Огрызнулся ученый. – Я подбросил эту мысль, исходя из чистой интуиции. Провидения. Ладно. Пойду поищу аптечку. Башка болит зверски.

Сергей тоскливо смотрел ему в спину. Буланов ковылял по дороге, словно зомби, и то и дело восклицал при виде мертвых тел и разрушений, причиненных громадным монстром.

Некоторых мертвых он называл по имени, хотя обращался лишь к частям тел. Рейдер решил, что умник несколько тронулся. Потом Буланов остановился перед трупами, которых Сергей положил в ряд. Постоял, рассеянно трогая вздутие на правой стороне своего лица и нос, и продолжил вояж.

На некоторое время он выпал из поля зрения Лужина. Тот старался не думать о нем, сосредоточившись на собственных ощущениях. Ему предстояло сделать, пожалуй, самый отчаянный шаг в своей жизни. Снять шлем. Еще сутки назад это предложение вызвало бы у Сергея однозначную реакцию: он бы решил, что такое мог сказать лишь однозначно чокнутый. Мучения от поражения токсином "чернухи" не меньше, чем от Вируса Витича. Сам Сергей не видел, но не доверять авторитетному мнению у него не было нужды. И ни у кого не было.

До сегодняшнего утра.

Факт – Генрих не умер. Живехонек, если не считать, что ему едва не вышибло мозги во время катастрофы. Если не заработает заражения крови, в конце концов, будет плясать.

Но вопросы остаются. Легион вопросов. С каких пор, например, "чернуха" стала безопасной? А красная плесень, коричневая? А пыль, которая появляется на месте отмерших наростов?

Да, если бы знать заранее. Проверять же придется опытным путем.

Сергей обернулся, чтобы посмотреть, чем занят Буланов. Умник отыскал среди валяющегося повсюду мусора небольшой контейнер, из которого извлек аптечку. Разжился из запасов фляжкой воды и глотал какие-то таблетки. Ветер трепал его волосы на той стороне головы, которая выглядела нормально. Ветер, всегда служивший для бастионцев символом смерти. Ветер несет споры, несет токсин – разве нет?

Сергей подумал, сколько времени упустили колонисты, прячась под землей. Если предположить, что плесень давно переродилась в неопасную форму (либо у людей появился иммунитет), то выйти можно было давным-давно. Если не считать мутантов, на поверхности не так уж и плохо. Главное – чистый воздух. Остальные проблемы вполне решаемы.

Ой ли, мрачно подумал рейдер. Фантазией он не был обделен, однако с трудом представлял себе жизнь на поверхности. Выросший под землей, Сергей отказывался воспринимать даже самую идею.

Он поднял руки, помедлил секунду, чтобы окончательно убедиться. Ну, решил, так решил. Вариантов, что ни говори, не так уж много. Все равно, мутанты, которых в окрестностях полным-полно, рано или поздно доберутся до них. Не от "чернухи" умрешь, так в лапах какой-нибудь красавчика со щупальцами вместо рта.

Сергей отстегнул крепеж. Раздалось тихое шипение, когда нарушилась герметичность шлема. Рейдер машинально задержал дыхание, после чего снял шлем и положил рядом с собой.

Первое, что он почувствовал, это дуновение ветерка на коже. Было чувство, что в лицо ему брызнули прохладной водой. И тут же взъерошились волосы. Словно играя, ветер облетел вокруг фигуры рейдера и снова погладил его по лицу.

"Невероятно, – подумал Сергей почти в панике. – Не сон? Не бред? Точно не сон?"

Рейдер уставился перед собой. Смотреть на мир не через визоры было странно, непривычно, пугающе. Как бы электроника точно не передавал картинку, а живых красок, оттенков, полутонов, теней это заменить не могло. А четкость! Сергей не знал, что такая существует. И свет! Ничем не отфильтрованный свет летнего солнца, слепящий, живой.

Сообразив, что до сих пор держит воздух в себе, Сергей выдохнул его и позволил легким работать.

Ощущения были еще более ошеломительными. Генрих прав – воздух пахнет. Мир пахнет. Трава, земля, грязь, вода, кровь, даже плесень – все это не просто стерильные картинки, которые ты видишь через забрало шлема. Это живая реальность. С ней можно делать что угодно. Грязь – намазать на лицо (именно такое желание вдруг возникло), воду расплескать, попрыгать в этой громадной луже, наблюдая за брызгами. Траву – сжать голыми пальцами, ощутить, насколько она влажная… Сергей закрыл лицо руками. Лицо горело. Вся кровь, казалось, прилила к голове, и та готова была лопнуть. Мозг гудел, словно генератор. Сергей задыхался, перед глазами темнело.

– Дыши! – сказал Генрих, словно из ничего возникший рядом с ним. – Небольшими порциями дыши, иначе добьешься гипервентиляции.

– Знаю, – прохрипел Сергей.

– Ну? – спросил умник спустя минуту. – Чувствуешь?

– Земля… теплая… Я слышу этот запах… она теплая, – расставляя слова, ответил рейдер. Его легкие уже не распирало, уже не болело горло и в ушах не шумело.

– Что может быть лучше этого? – спросил Генрих. Сергей поднял на него глаза. Хотя ученый и ухмылялся, но был абсолютно серьезен. – Может, нам надо поблагодарить наш вирус, а? Как думаешь, брат солдат.

– Не знаю. А меня зовут Сергей.

– Отлично. – Ученый огляделся. – Ну, предлагаю навести тут небольшой порядок. Собрать тела, оружие и что уцелело из оборудования. Нам нужны будут припасы.

– Триста с лишним километров, – напоминал рейдер. – Лучше вернуться.

– Ты – как хочешь. – Генрих внимательно посмотрел на него. – Слушай, а это мысль. Наши не знают, что с нами, связь починиться вряд ли удастся. Принеси им добрую весть, брат солдат. Они сейчас на поверхности. Так пусть снимают проклятые шлемы и маски!

Сергей уставился на него. Да он серьезно, что ли? Хочет, чтобы боец, рейдер со спецподготовкой и опытом вернулся, отпустив в дальний путь человека, половину жизни проведшего в лаборатории?

– Не пойду.

– Точно?

– Точно.

– А если прикажу?

– Вы не мой командир. Мих мертв.

– Но я тоже руководитель экспедиции, – сказал Буланов.

– Наплевать.

– Значит, со мной?

– Да поймите, мы не дойдем! Надо вернуться вместе. Кругом полно мутантов, а нас мало!

– Двое проскочат там, где не сможет армия. Впрочем, повторяю: решать тебе, брат солдат Сергей.

Генрих вернулся к своему прежнему занятию – поискам уцелевших ресурсов.

Сергей же просто не мог поверить в происходящее. Выбор был невелик, и обе возможности имею равные шансы.

Как можно отказаться увидеть Лику? Но дальше? Тайна Острова останется тайной. И что бы сказала сама Лика, увидев его, приползшим домой с поджатым хвостом? Сергей ясно представил себе ее лицо. Словно жена продолжала с ним какой-то давний спор. Возможно, речь шла о том, что ему стоит смотреть на мир взрослым взглядом. Стать мужчиной. И ей однозначно не нравилось его решение… которое он едва не принял.

– Хорошо! – крикнул Сергей, повернувшись. Генрих услышал, оторвался от своих дел и показал большой палец. – Идем! Я же рейдер, в конце концов, – добавил он тихо, и этого уже никто не слышал.

3

Через двадцать минут набежала небольшая тучка, и пролился легкий дождик.

Что это было за ощущение! Вода с неба. Льющаяся не из душевой головки, не на законопаченный шлем, а на волосы, на кожу. Прохладный, чистый, мягкий.

– А что, до Метеорита так всегда и было? Люди ходили с непокрытыми головами? – спросил Сергей.

– Кто-то ходил, кто-то нет, – ответил Генрих. – Были у них такие приспособления для защиты от дождя. Зонтиками назывались. Ни разу на старых записях не видел?

– Нет.

– Но кто сильно дождь любил, тот, конечно, разгуливал безо всего.

– Я люблю дождь.

– Когда придет зима, полюбишь снег.

Он подтащил еще один контейнер к куче уже собранного и, ухнув, уселся возле Сергея. Тот облюбовал в качестве сиденья кусок броненосца.

– Кажется, это все, что уцелело и до чего мы смогли добраться, – сказал ученый.

Сергей оглядел кучу. Получилось довольно внушительно, но хотелось бы, чтобы действительно нужных в похоже вещей осталось больше.

Работали минут сорок. Сначала обследовали тела, надеясь найти выживших или хотя бы раненных. Не нашли. Вероятно, кто-то был жив после того, как чудовище решило свалить в свои дебри, но скончались позже. Лужин мог считать себя счастливчиком. Его просто вышвырнуло из фургона и монстр не обратил на него внимания. Других, которые выпали, ждала основательная разделка, а оставшихся внутри машин основательная обработка высоким давлением. Никто эксперимента не пережил.

На месиво из крови, внутренностей и мозгов Сергей даже не смотрел. Тяжелый запах мертвечины шел из этих металлических братских могил. Все было ясно. Падальщики продолжали кружить поблизости – им-то останки были куда нужнее. Сергей расстрелял нескольких из них, но этого было недостаточно, чтобы отогнать тварей насовсем. "Оставь, – сказал Генрих, видя, как рейдер злится. – Ты тратишь боеприпасы и силы. Они все равно возьмут то, что им причитается". Сергей не спорил. Стрелять он прекратил, только уложив еще парочку наиболее омерзительных мутантов.

Тела сложили в ряд, части пристроили как могли. Тину Сергей нашел в последнюю очередь. Ее вдавило ногой гиганта в почву, и она оказалась на самом дне следа глубиной почти в метр. Броня треснула от чудовищного веса, шлем раскололся вместе с головой. Сергею стоило немалого труда вытащить Тину из ямы и оттащить к остальным. Это его добило. Дальше импровизированными похоронами занимался Генрих. Заодно он проверил встроенные в броню рации, но ни одна не работала.

– Можно было бы связаться с Бастионом, если бы хоть что-то уцелело, – сказал он. – В головной машине аппаратура всмятку. Ничего не осталось. Проклятье! – Забросив в рот еще одну таблетку обезболивающего, Буланов запил ее водой. – Пойдем вслепую. Возьмем оружие, боеприпасов сколько сможем, еды и питья. Жаль, нет у нас экзоскелетов. Между прочим, опытные образцы, которые можно было бы пустить в серию и дать СБ, до сих пор лежат на складе. Комитет так и не успел дать добро. Бюрократы! Мы бы унесли в два раза больше.

Ученый и солдат молчали, думая о своем.

– А что это за туман?

– Туман?.. Полковник тоже спрашивал. – Генрих распечатал сухой паек и дал Сергею батончик концентрата. – Не знаю. Мигрирующая аномалия. Откуда и куда мигрирует – ума не приложу.

– Внутри нее обитают эти твари, – сказал Сергей, не сводя глаз с мертвых людей.

После разгрома выжило двое. Сорок три погибли. Нашли свою смерть вне машин двадцать семь.

Рейдер продолжал считать и пересчитывать. Это успокаивало.

– Аномалия, – повторил Генрих. – По сути, мы ничего не знаем о новой Земле. Нам придется заново осваивать ее, отвоевывать у природы. Если мы не погибнем – я имею в виду Бастион, – если не одичаем и сумеем сделать новый шаг, нас ждет Эпоха Великих Географических Открытий номер два. Нам будут встречаться и такие аномалии, и другие, может быть, опаснее. А океаны? Только представь, брат солдат, какие существа обитают теперь там!

– В тумане эти громадные твари, – сказал рейдер. – Откуда они могли появиться?

– Если бы знать, – хмыкнул ученый. – Чтобы завалить такую здоровенную тушу, понадобится, наверное, тяжелое орудие. Которого у нас, конечно, нет.

– Тогда, может, есть в Острове Ломоносова?

– Что толку гадать? – сказал Буланов. – Придем и увидим.

– Верите?

– Верю. Я покопался в старых архивах незадолго до выезда, искал упоминания об этом странном месте. Остров Ломоносова был до Метеорита крупнейшим технопарком Евросибири. Есть грубо брать среднегодовое количество всех патентов в области высоких технологий, то восемьдесят процентов их приходилось на Остров. Думаю, когда-то его специалисты тоже искали способ бороться с заразой… – Генрих замолчал, уловив какую-то мысль и уставившись в точку над горизонтом.

– Но не успели, – докончил Сергей.

– Пятьдесят на пятьдесят. Знаешь, у них там купол. Остров – это большой комплекс зданий, укрытых большим куполом. В записях сказано, что его построили в качестве эксперимента. Он должен был теоретически укрыть обитателей Острова от вредных воздействий. Вообще, идея таких куполов, геодезических, возникла еще во второй половине двадцатого века. Тогда все боялись ядерной войны.

– Двадцатого? Ого!

– Я только что подумал, брат солдат… А вдруг купол – не только эксперимент? Сумел ли он защитить островитян во время нашествия "чернухи"? Наверное, не только наш Генерал был предусмотрительным, как думаешь?

– Наверное.

– У Острова, как ни крути, было куда больше возможностей защититься, сохранить и развить свой потенциал.

– И что?

Ученый мотнул головой, словно показывая этим, что сбился с мысли.

– С самого первого дня они жили лучше нас. Настоящий остров в океане безумия и разрушения. А мы искали, надеялись, не подозревая ни о чем… Но вдруг они знали заранее?

– О Метеорите? – Брови Сергея поползли вверх. Теперь он убедился, насколько верно книжное выражение. В самом деле – ползли.

– Послушай, может быть, я параноик, но что-то мне не дает покоя. – Генрих изменил позу, повернувшись к рейдеру лицом. Здоровый глаз пылал. – В архивах сказано, что, помимо прочего, ученые острова занимались изучением Пояса Койпера. Официальная версия – поиск в ледовых отложениях тамошних астероидов бактерий инопланетного происхождения. У Острова были собственные планетолеты и даже звездолеты. Экспедицию к Альфа Сетке, например, спонсировали они и большая часть экипажа была сотрудниками этого технопарка…

– А что такое Пояс Койпера?

– Это астероидное поле на границе нашей Солнечной Системы. Оттуда приходит большинство комет. Понимаешь, условно говоря, пояс… прости за тавтологию, опоясывает систему. Чрезвычайно опасная для полетов зона. Но именно там вели изыскания островитяне. Почему там? Есть пояс астероидов между Марсом и Юпитером, к примеру, но нет…

– Хотите сказать, это… островитяне бросили Метеорит на Землю?

– Нет… то есть… не знаю, Сергей. Это только странные параноидальные мысли. – Генрих ощерился. На наполовину опухшем, покрытом кровью лице эта гримаса выглядела жуткой. – Но мир и так безумен, верно? Почему моя версия не может оказаться правдой?

– Но зачем? Островитяне, получается, уничтожили целую планету! Свою!

– Кто знает? У ученых иногда замыкает, знаешь ли.

Сергей покосился на него, и убедился, что это правда.

– Ну допустим, – сказал он. – А как?

Генрих нервно сплюнул, потом отхлебнул воды из фляжки.

– Примерно за полгода до Метеорита, как сказано в записях, Остров отправил корабль с экипажем в шестьсот человек к одной из звезд Центавра, где раньше была найдена "суперземля" со спутником, который по всем параметрам подходил под наши земные условия. Спрашивается, для чего?

Сергей молчал.

– До этого таких экспедиций никто не организовывал. Дорого, во-первых. Во-вторых, какой смысл? Основную работу по исследованию проделывали автоматические комплексы, управляемые искинами. Люди приходили уже потом – и продолжали работу на основе полученных данных. Никогда, Сергей, экипажи звездолетов при этом не достигали тридцати душ. И то считалось, это много, с учетом, что основную часть миссии берут на себя машины.

– Значит, шестьсот много? – кивнул рейдер. По большому счету, он даже не представлял себя, что такое космический полет, не говоря уже об остальном. Поэтому разницы для него особой не существовало – тридцать или шестьсот. Сергей скорее бы поверил, что Генрих просто свихнулся.

– Более чем. Вопрос в том – для чего они туда полетели?

– Не знаю.

– Они не вернулись.

– Погибли?

– Неизвестно. Однако в записях, датируемых периодом непосредственно перед катастрофой, указывается, что экспедиция до сих пор там, на другой планете.

Сергей стал смотреть на горизонт.

– Не пойму, к чему вы клоните.

– Шесть сотен мужчин, женщин, детей, сотрудников Острова Ломоносова. Сливки научного мира. Колония в далеком безопасном мире, – сказал Буланов.

– Но это не значит, что островитяне бросили Метеорит.

– Нет. Но это обстоятельство – часть головоломки. Я много над этим думал. Видишь ли, записи, которые я читал, написаны рукой Генерала, а кем был Генерал до катастрофы? Одним из тех, кто работал в техносфере, кто знал всех влиятельных людей в этом бизнесе, всех, понимаешь. И деятелей Острова, несомненно, тоже. Его компания, наверняка, каким-то боком имела отношение к технопарку – допустим, в части разработок систем безопасности, программного обеспечения или еще чего.

– Ну был он с ними связан, – махнул рукой Сергей. – И что? Нам от них пользы никакой. Островитяне только сейчас и соизволили ответить. Дескать, ладно, так и быть – пообщаемся. Что им мешало раньше?

Генрих ответил не сразу.

– Получи я доступ ко всем записям Генерала, я мог бы сказать точнее… Но что если это план? Метеорит, Остров, Бастион, эпидемия, наша экспедиция… Что если тут есть связь?

Сергей поднялся, с беспокойством отмечая, что уж больно вокруг тихо. Давно ничего не происходило катастрофического – неспроста. Падальщики не в счет. Образумившись, они запаслись-таки терпением, и ждали, когда люди отвалят.

– Нет тут связи, – сказал рейдер. – Может, у них там мозги и замкнуло, но кто станет убивать собственную планету? Тем более, вирус…

– Что?

– Не островитяне же его нам подбросили! – Сергей усмехнулся, покачав головой. – Не-ет.

Рейдер сделал два шага к куче трофеев, намереваясь приступить непосредственно к сборам, когда Генрих сказал:

– Рост.

Сергей замер в наклоне, потом выпрямился. Буланов смотрел на него с таким же ненормальным блеском в глазах.

– Когда мы выходили из машины, я заметил, что моя броня странно на мне сидит. Будто стала мала. Совсем чуть-чуть. Такие вещи мозг всегда отслеживает в точности, Сергей. У меня было чувство, что подошвы ботинок стали толще, увеличив мой рост. Но тогда я не думал об этом, а теперь очень даже думаю.

Рейдер смотрел на ученого.

– И сейчас – ощущение, будто доспехи на мне просто сели.

– Вы бредите…

– Посмотри на себя, брат солдат.

– Со мной все в порядке. – Сергей взял один из рюкзаков, вытряхнул из него все содержимое и начал наполнять вновь. Методично, по схеме, заученной на курсах подготовки. Чтобы ни одного квадратного сантиметра пространства не пропало. – Я не расту. С чего бы?

Подобные разговорчики ему приходилось слышать. Робко и неуверенно, в шутку ли – от других рейдеров. Особенно – от Игоря. Новая Эволюция это называлось. Коренев проникся идеями Смирнова и то и дело обращался к ней в разговорах.

Дескать, выживут только те, которые выдержат экзамен. Выдержат и изменятся физически, чтобы жить в новом мире. Природа не будет сентиментальничать, уничтожив слабых.

Генрих явно был поклонником теории Смирнова. Ну пусть, от Сергея не убудет. Если он верит в то, что изменения можно заметить уже сейчас, его дело. Эволюция – разве этому не учат? – идет поступательно, накапливая мутации постепенно, отсеивая ненужные и сохраняя изменения, помогающие процессу видообразования. Бывают, разумеется, и "взрывы", когда виды появляются как бы враз, но вряд ли такое может случиться с людьми. За какие-то несколько дней ни у кого из них не может отрасти новая голова или еще пара ног. Рост? Чушь. Чтобы это случилось, надо… Вот что надо, Сергей не знал. Строя в уме заумные конструкции, он преследовал, похоже, только одну цель: избавиться от мыслей о странном ощущении, что давит в груди. Будто панцирь стал маловат. А ботинки? Разве вдруг не стали поджимать?

– Никто из нас не видел, за какой срок люди превратились в мутантов, – сказал Генрих, присоединяясь к рейдеру. – Все эти "сатиры", "циркачи", "монашки", "чечеточники" – их обработала "краснуха", да. Но когда все они появились? Двадцать лет назад? Тридцать? Или те, кого мы встречали впервые в рейдах, перестали быть людьми всего лишь за неделю до того?

Сергей молчал, стиснув зубы.

Наблюдая за работой рейдера, ученый принялся собирать свой рюкзак.

– Значит, те, кто не подхватил вирус, мутируют? – спросил Сергей спустя десять минут, когда уже занимался оружием и боеприпасами.

– Да.

– Надеюсь, вы не шутите.

– Не шучу. Человек не может жить в таком мире, он приспособится или исчезнет. Конечно, вряд ли из него получится громадный мутант с десятью щупальцами, но, вероятно, мы станем крепче, сильнее, наш иммунитет к болезням возрастет.

Лужин вспомнил чудовище, которое жило в мертвом поселке. То, у которого была фальшивая голова-манок на длинной конечности.

Не слишком соблазнительная перспектива превратиться в нечто подобное. Хотя… если тот монстр жил и чувствовал себя прекрасно до встречи с людьми, то чем такая жизнь хуже всякой другой? У мутанта есть своя биологическая программа, она им руководит. И никаких сомнений. А значит, по-своему чудик счастлив.

Сергей забросил рюкзак за спину, попрыгал, проверяя, как сидит, потом затянул ремни. Не столь опытный, Генрих в точности старался повторять его действия. Рейдер еще раз проверил винтовку, повесил ее на грудь, чтобы в любой момент можно было нацелить и выстрелить.

– На предохранитель не ставьте, – сказал Сергей. – Если придется воспользоваться, лучше сэкономить полсекунды, чем потерять.

Он повернулся спиной к ученому и зашагал впереди. Генрих не спорил. Они сделали крюк, обогнули озерцо, перегородившее трассу, и вернулись к краю бетонной полосы.

Трава во многих местах прорвала покрытие и упрямо тянулась к солнцу. "Чернуха" составляла ей компанию. В некоторых случаях трава и плесень образовали плотные, похожие на рукотворные островки-бляшки. На них Сергей смотрел с подозрением и старался по возможности держаться подальше. У "чернухи" было много времени, чтобы прикончить людей без масок – и она этого не сделала, но все равно, целоваться с ней рейдер не стремился.

– Чтобы легче было идти, наклоняйтесь вперед. Ставьте ступни прямо. Хотя рюкзак проектировали специально для правильного распределения веса при ходьбе, сила тяжести все-таки, – бросил Лужин через плечо.

– Понятно.

Ученый шел правильно. Наклонился. Берег силы. Думал о чем-то своем.

Нет, не правильно, подумал Сергей, обернувшись, чтобы посмотреть на Буланова. Если двигаешься по местности, даже если днем при свете солнца, нельзя терять бдительность. Тем более после того, что было.

Рейдер хотел напомнить ученому эту простую истину, но что-то его удержало. Генрих выглядел раздавленным и сломленным. С это своей опухшей головой и свернутым носом. Будет ли от него толк? Да хоть базуку ему дай, в критический момент он просто не вспомнит, что нужно делать.

К тому же Сергей опасался, что если начнется разговор, умник снова сядет на своего конька. А эволюцией и всем таким прочим рейдер был сыт по горло. Сейчас его интересовали другие проблемы.

Лучше просто идти. Переставлять ногами.

Жарко! Вентиляция в скафандре работала плохо – результат сотрясений, – и Сергей чувствовал, как повышается температура. Через некоторое время пот уже заливал его под броней. Омерзительное ощущение. Хотелось плеснуть за панцирь ведро воды.

Сергей скривился. Еще солнце. Жгло и слепило. Без шлема было тяжко, Сергей чувствовал себя голым и незащищенным, невзирая на штурмовку с подствольником в руках.

На место катастрофы и на тела погибших они так и не обернулись. Уходя, слышали, как торжествующе клокочут мерзкие кожистые падальщики, которым, наконец, обернулась удача.

Сергей старался не думать, что эти твари сделают с трупами.

4

Прошли десять километров, и Генрих запросил пощады.

Бедняга крепился изо всех сил, однако последние сто метров преодолел вихляющей походкой, спотыкаясь и едва не падая.

Сергей понял, что это край. Сегодня Буланов больше не ходок.

– Привал, – сказал он, после чего, уже не сдерживаемый ничем, ученый повалился на потрескавшийся бетон.

Звук был такой, словно упала тяжелая статуя, наряженная в пластмассу. Ученый замер, лежа на боку и тяжело дыша через рот, как старый пес, пробежавший последнюю дистанцию в своей жизни.

"Так мы далеко не уйдем", – подумал с досадой Сергей.

Впрочем, он не сильно удивился. Генрих не проходил курс выживания солдата Службы Безопасности.

Рейдер занялся выбором места для привала и ночевки. Ему самому это было в новинку, ведь последний раз он пережидал ночь во время курса тренировок на местности много лет назад. С той поры, если и приходилось ждать рассвета вне Бастиона, то спал рейдер внутри броненосца или на опорном пункте, защищенным охранным периметром и пулеметами. С чего прикажете начать?