Текст книги "По локоть в крови. Красный Крест Красной Армии"

Автор книги: Артем Драбкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Почти все участники боев за станцию Войтовцы были награждены. Лейтенант Ходжаян орденом Красной Звезды, лейтенант Горелов орденом Отечественной войны II степени, лейтенант Щербатенко орденом Красной Звезды, старший сержант Балакирев, младший сержант Холезин орденом Красной Звезды, сержант Чубаркин орденом Славы III степени. Медалью «За отвагу» награждены сержанты Остапов Т.Н., сержант Зайцев А.Г. и многие другие. Просто если всех перечислять, то нужна не одна страница. Командир роты мотострелков капитан Крамаренко награжден орденом Боевого Красного Знамени и старшему лейтенанту Доронину присвоено высокое звание Героя Советского Союза.

9 марта нас сменили подошедшие стрелковые части. Нам приказано совершить марш в Тернопольскую область в окрестности села Романов через г. Подволочиск и Волочиск; в Коростове осмотрели свою трехдневную работу: подбитые в Хмельницкой области, сгоревшие в Тернопольской области танки, бронетранспортеры и множество воронок и трупов немецких солдат. К 19 часам 9 марта, уже по темноте, сосредоточились в лощинах у шоссе, примерно в 2 километрах от села Романово. В селе располагался штаб нашего гвардейского механизированного корпуса. Начальник штаба полка приказал: сразу же выставить охранение. Четыре группы на расстоянии от полка на 1–1,5 км. Возложено это было на командира роты управления капитана Мосягина. После того как расставили танки, у машины командир полка подполковник Сергеев собрал всех офицеров. Доложил обстановку:

1. Нет четкого фронта.

2. Нет соседей, подразделения бригады на марше.

3. Открытая местность.

4. Рядом штаб корпуса, но связь еще не налажена.

На основании вышеизложенного начальник штаба майор Ходорич дал распоряжение:

1. В штабе дежурит капитан Меркулов.

2. В каждой роте дежурит офицер.

3. Экипаж на танке, 1 человек в танке.

4. Проверить материальную часть.

5. Повышенная боеготовность. Контроль на партийно-политическом аппарате, заместитель по политчасти даст задания.

Первый раз за несколько дней спокойно поужинали.

Меры предосторожности оказались своевременными. Примерно в 2 часа 30 минут охранение доложило, что немцы тремя колоннами движутся правее нас в 500 метрах. Тревога. Уточнение задачи. На каждую танковую роту – колонна противника. Автоматчики на танки. С одной ротой пошел командир полка, с другой – начальник штаба, с третьей – заместитель командира по строевой. В штабе – заместитель начальника штаба. Задача – огнем с пушек, пулеметов, автоматов, гусеницами – уничтожить противника. Скоротечный бой. Наша внезапность обеспечила успех. Я был с танкистами 2-й роты. Разбегавшихся немцев не только поражали огнем, но и давили гусеницами. Успех. Налажена связь с корпусом. Захватили около 100 пленных и несколько фаустпатронов – неизвестного нам оружия. Их с нарочным отправили в штаб корпуса. После этого боя произошла моя первая встреча с украинскими националистами. 27 человек сгрудились отдельно от пленных немцев и стали выкрикивать: «Ми не нiмцi, ми украïнцi». Это были проводники в каждой немецкой колонне. По показаниям пленных, их задача состояла в том, чтобы захватить штаб корпуса. О нашем полку они не знали. Информаторы-националисты не успели сообщить о прибытии полка. На выкрики националистов среагировал лейтенант Куруленко. С отборным матом и криком, мол, какие вы украинцы, вы запроданцы, выхватил у автоматчика автомат и дал очередь. Несколько националистов ранил. С трудом отобрали автомат. Из-за этого инцидента он чуть не попал под трибунал. Но самое отвратительное после этого боя было чистить гусеницы танков и катки. На них была не только кровь, но различные части человеческих тел. Чтобы облегчить неприятную работу, танки гоняли по пашне. Для меня, привычного иметь дело с частями человеческого тела, и то было неприятно, страшно. Многих танкистов даже рвало.

Простояли мы пару дней. За эти дни благодаря героическому труду ремонтников в полк вернулись с РТО 9 машин и из корпусных мастерских 3. Танками полк стал почти полностью укомплектован. Несколько слов о ремонтниках. Помощник командира по технической части майор Увин был не только хорошим организатором, но и инженером-рационализатором. У личного состава РТО были просто золотые руки. В боях за Войтовцы, Бальковцы мы потеряли много машин. Ремонтники эвакуировали подбитые машины с поля боя и заделывали пробоины в корпусах танков, ремонтировали моторы, даже меняли их. Оружейники меняли поврежденные стволы пушек. В полку был создан резерв запасных частей. Передовая группа ремонтников исправляла поломки или в период марша, или на кратковременных остановках. После такого текущего ремонта машины догоняли полк. Ремонтники имели тесный контакт с механиками-водителями и оказывали им помощь в содержании машин в полной исправности. В полку был танк-ветеран, на нем было 11 заплат, сделанных ремонтниками полка. Полк получил новую задачу. Двигаться в темпе в глубь территории, занятой противником, в направлении сел Капичинцы, Старый Скалат, Окно, Оринино, Дубки, Каменец-Подольский. Получили топокарты предстоящего района действия. Немецкая группировка была окружена в районе г. Проскуров (ныне Хмельницкий). Мы были составной частью окружающих. Двигались быстро, почти без помех.

Правда, у села Оринино была попытка немцев к сопротивлению, но их быстро ликвидировали. Население встречало нас с большой радостью. Село Дубки заняли часов в 16–17. В селе оказалось небольшое количество немцев и несколько штабных машин. Их попытка удрать не удалась. Их уничтожили. Машины сожгли, а удирающих немцев расстреляли, как зайцев. Ночь прошла спокойно. Утром бой. Немцы, имея опыт Сталинграда и Корсунь-Шевченкова, стали прорываться из окружения. Атаки противника были отражены. Прорыв через село Дубки им не удался. После боя у с. Дубки полк, оставив заслон в селе, устремился в Каменец-Подольский. В городе у немцев были большие силы: 85 танков, 62 орудия, около 10 тысяч солдат и 300 пулеметов. Бои стали принимать затяжной характер. Нужно было форсировать очень коварную реку Смотрич. Благо, что саперы успели разминировать старый мост. Внезапно бригаду и в ее составе наш танковый полк повернули назад к селу Оринино. Там личный состав штабов 4-й танковой армии и 6-го гвардейского механизированного корпуса вели бои с отходящими от г. Проскурова немцами, которые стремились выйти из окружения. После стабилизации положения в селе Оринино полку в составе бригады приказано было наступать в направлении Залещики, Коломыя.

В бою у с. Дубки я получил второе ранение. Тяжелое. В левое бедро. Сильное кровотечение. Было не ясно, задета ли кость. Капитан Порамошкин наложил повязки, шину и отнес в бригадную санчасть. В санчасти со мной ничего не делали. С первой машиной отправили в с. Оринино, где размещался медсанбат. Врачи меня знали. После осмотра сказали: «Довоевался! Ампутация». Я в резких тонах ответил: «Нет». «На операционном посмотрим, – ответили мне, – нога сильно отекла. Много крови пошло в мышцы. Кость задета, но не перебита. Большая вероятность развития газовой гангрены». Положили на стол, и я под наркозом. После того как очнулся от наркоза, рассказали, что чистили долго. Разрезы делали слоями. Рана оказалась с наружной стороны бедра 20 см, а с внутренней 16. В первый день сделали три перевязки. В слоеную рану закладывали и меняли прокладки, густо смоченные марганцовкой. Мне объяснили, это для того, чтобы не допустить анаэробной инфекции (микробы, развивающиеся без доступа кислорода). Если они появятся, то газовая гангрена, ампутация или смерть. Бедренная кость задета, но не перебита. Поврежден седалищный нерв. Медсанбат расположился в школе. Палата послеоперационных окнами выходила в лес. В палате было человек 20. В с. Оринино размещался штаб корпуса и 4-й танковой армии. На окраине села и в самом селе шел бой. Немцы, не сумев прорваться через село Дубки, пошли на с. Оринино. В штабах, начиная от писарей и кончая генералами, заняли оборону. Из частей, оборонявших Оринино, был только мотоциклетный батальон и рота охраны. Наша бригада и другие части вели бои по освобождению г. Каменец-Подольский. 16-ю гвардейскую механизированную бригаду и тяжелый танково-самоходный полк отозвали из Каменец-Подольского к с. Оринино. При вступлении в бой этих сил немцы отошли от Оринино, обошли село и ушли на запад. Окружение под Проскуровом не удалось. Причина была одна – недооценка сил противника и переоценка своих сил. В войну это случалось частенько. Каково же было нам, лежачим раненым. Легкораненые, прихватив какое было оружие, ушли в окопы. Мы же, находясь в беспомощном положении, не имея возможности сопротивляться, находились в ужасной ситуации. Оружие у раненых забирали в медпунктах, но многие в медсанбат приходили с оружием. В момент перевязки меня после ранения капитан Порамошкин мой пистолет положил в командирскую сумку. Так что я в период боев в селе так и пролежал с пистолетом на груди. Медсестры нас информировали о положении дел. От них мы узнали о прибытии тяжелых танков, их назвали «Щука». Это были танки ИС-2. Бой затих. В медсанбат приходил майор Дементьев из политотдела корпуса, чтоб подбодрить нас.

В медсанбате я пролежал до тех пор, пока не наступила у врачей уверенность, что воспалительного процесса нет и меня можно эвакуировать. Перед эвакуацией сделали перевязку. Запеленали основательно. Отправили на грузовой машине. Дорога проходила недалеко от г. Тернополя, где еще велись бои с окруженным в Тернополе противником. Нашу колонну обстреляли «Мессершмитты». Были среди раненых и пострадавшие. Доставили на станцию Сбараж. Эшелон с вагонами-теплушками уже стоял. На два вагона одна медсестра. Доехали до Шепетовки. Стояли очень долго. Узнал, что в Шепетовке, в школе, расположен наш армейский госпиталь. Решил добраться туда. Что побудило на этот шаг?

1. Мне нужны частые перевязки. В условиях теплушечного эшелона и такого медобслуживания – сестра была в вагоне только на одном перегоне, врачи были в пассажирском вагоне в середине поезда – перевязки были практически невозможны.

2. С нашего армейского госпиталя я наверняка после излечения вернусь в свой полк.

3. В теплушке много раненых. Духота невыносимая. Был солдат, который подавал судно и утки. Но это не спасало. Стоны непрерывные.

Уговорил медсестру и начальника эшелона отдать мне карточку раненого, такой документ был на каждого раненого, и помочь с транспортом, чтоб меня довезли до госпиталя. Сестра быстро нашла деда с повозкой. Вначале сбросили с вагона костыли, а потом выбрался с помощью и я. Медсестра и начальник эшелона пошли на этот шаг потому, что не были уверены, довезут меня до госпиталя или нет. Усадили в повозку. Добрались до госпиталя. Встретили нормально. Сразу в перевязочную. Хирург капитан медицинской службы Беридзе очень ругался в период перевязки. Говорил, что какой идиот с такой раной решил отправить эшелоном из теплушек. Опять частые перевязки. Через две недели отобрали костыли и дали палочку. Для меня это было очень нелегко. Лечение шло нормально. Врачи, медсестры были внимательны, имели опыт, проявляли заботу. На одной из перевязок врач завел разговор, откуда я, где учился и прочее. Разговор велся в первую очередь с целью отвлечь меня от процесса перевязки. Перевязка все же была болезненной процедурой. Раны были обширные и рубцевались медленно. Перевязки делались часто. Обрабатывали, чтоб не загноилось. Я рассказал, кто я, откуда, где учился, как пришлось исполнять обязанности старшего врача полка. Он спросил, это не вас ли называли медицинским извозчиком. Я сказал, что действительно на одном из совещаний медработников меня так назвали. Врач сказал, что на совещании у полковника медицинской службы Васильева начальник медслужбы армии упомянул имя фельдшера, как медицинского извозчика. После этого разговора отношение ко мне было истинно товарищеским. Врач Беридзе, который при первой встрече ругался, сказал, что он поставит меня на ноги. Мне трижды переливали кровь. Кровь сдавали медсестры. Я пытался узнать, чья теперь во мне кровь, отвечали всегда однозначно: все сестры сдавали.

Палатной сестрой была Аня Сафонова. У нас с ней сложились дружеские отношения. В мае перед началом кино в зал пришел заместитель начальника госпиталя по политчасти. Зачитал приказ о награждениях. В числе награжденных орденом Красная Звезда был и я. Потом были вручены награды. Это была моя вторая награда и первый орден.

Предстояла передислокация госпиталя. Была попытка начальника медслужбы госпиталя отправить меня в тыл. Капитан медицинской службы Новикова Валентина Семеновна, лечащий врач, воспротивилась, сказала, что его с такими ранами уже один раз отправляли. Погрузились в эшелон. Опять теплушки, г. Шепетовка – это узел железных дорог. Ее часто бомбили. И на этот раз был авианалет. Эшелон успели вывести за пределы станции. Раненые и обслуживающий персонал покидали вагоны. Я тоже приготовился, сидел у открытой двери вагона, ждал, чтоб кто-то помог. Недалеко взорвалась бомба. Меня выбросило из вагона. Уже перед самой отправкой эшелона меня медсестра Аня с помощью ребят затащила в вагон. Мой полет из вагона прошел удачно. Я отделался только ушибами и ссадинами. Госпиталь расположился в г. Черткове в старых военных казармах. Раны постепенно заживали. Рана на внутренней части бедра закрылась. Узнал, где находится наш полк. Попросил выписать. Пролежал в госпитале три месяца. Я вернулся в полк с палочкой. Долечивался у себя в полку. Мое должностное место уже было занято. Через несколько дней старшего лейтенанта Комарова, который был комсоргом полка вместо меня, отозвали, и я приступил к своим обязанностям. Большую роль в моем становлении как политработника сыграл агитатор полка капитан Порамошкин Иван Сергеевич. Если возникал какой-либо вопрос или было что-то непонятно, я обращался к нему и получал, как правило, исчерпывающий ответ.

Вернувшись в полк, я был обрадован тем, что командиром полка был назначен майор Ходорич – любимец полка. Кадровый командир, грамотный танкист, не допускавший никакой грубости к подчиненным, он был примером для всех. Полк в период Проскурово-Черновицкой операции имел большие успехи как в оборонительных, так и в наступательных боях. На счету полка много уничтоженных фашистских танков, машин и солдат. Личный состав полка проявил чудеса героизма. Многие получили ордена и медали, а старший лейтенант Доронин, лейтенант Барабанов стали Героями Советского Союза. Я расспросил Барабанова, Пергаменщикова, Щербатенко об их рейде, об экипажах. Ведь все они были комсомольцами. Об этом я сообщаю.

Рейд к реке Днестр

27 марта командиру взвода лейтенанту Барабанову П.И. со своим взводом – танки лейтенанта Пергаменщикова и младшего лейтенанта Щербатенко – приказано срочно дозаправить горючим и боеприпасами. Особенно загрузить снарядами, сколько позволит внутританковое пространство, и убыть в распоряжение штаба бригады. Отправляя взвод, заместитель командира полка по политчасти майор Коваленко напутствовал: «Вы все комсомольцы, мы надеемся, что полк не подведете». Все говорило за то, что взвод посылают на какое-то особое задание. В штаб бригады вызвали сразу четырех лейтенантов – Радугина, Барабанова, Турыщева и Сидоренко. Лейтенанты Радугин и Турищев были со 2-го мотострелкового батальона бригады, с нашего полка Барабанов и с бригадной роты связи Сидоренко. Начальник штаба бригады майор Щербак поставил задачу. Противник, окруженный западнее г. Проскурова, стремится в обход г. Каменец-Подольского и села Оринино вырваться из кольца и уйти за реку Днестр. Группе в составе танкового взвода – 3 танка, взводу разведки, взводу автоматчиков, отделению саперов и радистам войти в тыл, обходя узлы сопротивления, захватить переправу в селе Студеницы, не допустить отхода немцев за р. Днестр. Удерживать переправу до подхода главных сил. Командовать группой назначили лейтенанта Радугина, его заместителем лейтенанта Барабанова. Барабанов ознакомил экипажи с поставленной задачей. Группа начала движение по намеченному маршруту. По пути была деревня Ключиевская. В ней немцев не было. Жители рассказали, что в соседнем селе Станиславовка много немцев. Перед селом остановились. Послали разведку. Разведчики, не дойдя до села, обнаружили, что под углом к группе движется колонна автомашин и повозок. Поняли, что разминуться с ними не удастся. Решили разгромить колонну. Подпустили метров на 150–200. Атаковали. Внезапность сыграла свою роль. Немцы почти не оказывали сопротивления. Давили гусеницами. Снаряды экономили. Минут через 30–40 с колонной покончили. Радугин доложил о результатах боя и получил приказ: стараться избегать столкновений с противником и выполнять задачу. Обошли село. Двигались быстро. Надо было дойти до населенного пункта Китайгород дотемна. Перед городком остановились. Танк лейтенанта Пергаменщикова с десантом отправили вперед для выяснения обстановки. На окраине городка встретили мальчишек, которые рассказали, где в селе штаб немцев. При подходе основной части группы двинулись по улице, где штаб немцев. Автоматчики вскочили в дом и застали там в растерянности восемь офицеров. Разоружили. Допросили. Благо у немецкого майора-сапера была переводчица из местных жителей – немка. Задача немецких саперов была организовать переправу через реку Днестр. Беспечность немцев была поразительной. Они наверняка считали, что находятся в глубоком тылу. Группа отошла немного назад и Китайгород обошла стороной. В селе Теремцы вновь пришлось разогнать и частично разгромить немцев, машины которых застряли в грязи и их вытаскивали бронетранспортеры. После с. Теремцы стало ясно, что тылы немецких войск стараются уйти за р. Днестр. К селу Студеницы, конечному пункту задачи, подошли под вечер следующего дня. Остановились, рассредоточились, замаскировались. Послали разведку к переправе. Разведчики доложили, что переправа загружена. На той стороне пробка из повозок и машин. На этой стороне скопилось много машин. Один танк тянет на переправу тяжелое орудие. Противник наше присутствие не чувствует. В стороне от дороги стоят несколько танков. Радугин созвал, как он выразился, «лейтенантский совет». Решили по темноте атаковать переправу, взорвать мост, занять оборону, а там по обстановке. В 11 часов вечера группа устремилась к переправе. Барабанов с первого выстрела поджег танк. Надо сказать, что немецкие танки вообще горели «ярким пламенем». У них горючим был бензин, наши же были на солярке (дизельное топливо). Пергаменщиков и Щербатенко открыли огонь по группе танков и подбили 3 танка. Воины группы вели огонь по противнику. Горели танки, автомашины. Немцы в панике.

Саперы воспользовались паникой, подорвали мост. Немцы пытались спастись бегством от переправы. К полуночи стрельба затихла. Решили на «совете», что позиции у переправы имеющимися силами не удержать. Танки отвести, чтобы подходы к переправе были под их огнем, автоматчикам занять позиции на скалистом берегу. Получилось так, что наша группа по одну сторону села, а немцы по вторую, мост же посередине. Связи со штабом бригады не было. Рации такое расстояние не брали. Часа в 4 утра немцы стали подвозить лес и другие материалы для восстановления моста. Строем человек тридцать немцев подошли к мосту, начали убирать трупы и разбитую технику. Радугин сам отправился к переправе уяснить обстановку и предупредил Барабанова, что, если у переправы начнется стрельба, ударь танками. Через некоторое время у переправы началась перестрелка. Танкисты с автоматчиками ринулись к переправе. Там Радугин с автоматчиками вел бой. Общими усилиями часть фашистов уничтожили, часть их разбежалась. Уничтожили и то, что немцы подвезли для ремонта моста. Через пару часов разведчики, их еще ранее выслали во все стороны, донесли, что со стороны села Ключковцы движется колонна немцев. Решено танк Барабанова с частью сил оставить у моста, а танки Пергаменщикова и Щербатенко с десантом автоматчиков во главе с Радутиным направить навстречу немцам. Успели выбрать удобное место для засады. Минут через 30 пожаловали два мотоциклиста. Их без стрельбы захватили. Они показали, что разведывали маршрут, а две роты немцев с пушками и минометами следуют к переправе (во взводе разведчиков был немного знающий немецкий язык). Вскоре из-за поворота дороги показались немцы. Действительно, в колонне были и пушки, и минометы. Двигались медленно, наверно, ожидали свою разведку. Подпустили метров на 200–250. Пергаменщиков открыл огонь по орудиям и минометам, а Щербатенко осколочными снарядами по машинам. Автоматчики косили немцев из пулемета и автоматов. Немцы сопротивлялись мало. Паника подавила способность к сопротивлению. Оставшиеся в живых бежали в село Ключковцы. Радугин дал команду собрать оружие и боеприпасы. Подобрали много. Трофеями можно было вооружить не одну роту. Среди пленных оказались чехи, которые были мобилизованы немцами, а воевать не хотели. Один чех говорил по-русски. Он был в плену в Первую мировую войну. Разговорились. Он предложил из чехов создать минометную батарею. Было рискованно, но ему поверили. Минометов и мин было достаточно. Снарядов в танках было мало. К сбору трофеев к вечеру подключились и жители села. Поживиться было чем. Один житель рассказал, что в соседнем селе жителей согнали в скотный двор. Могут расстрелять или сжечь. Лейтенант Пергаменщиков вызвался освободить жителей села. Радугин разрешил. Житель села сел на танк и показывал дорогу. У него в том селе были родственники. Через пару часов Пергаменщиков доложил, что немцев разогнал, жителей освободил. Несколько человек, готовых сражаться с немцами, привез на танке, а многие мужчины идут пешком. Действительно, пришло более сотни человек. Сперва не знали, что с ними делать. Потом решили вооружить, разбить по взводам, а командирами назначить солдат и сержантов из автоматчиков. Радугин позвал лейтенанта Турищева и сказал, чтобы принимал команду с задачей: занять северо-западную часть окраины села Студеницы, занять оборону и хорошо окопаться. Накормили, в трофейное одели, кому одежда была нужна. Вскоре Турищев доложил, что в 1,5–2 километрах от него движется большая колонна немцев. Обороняться или наступать, сил мало. Радугин обратился к чеху, который минометами командовал, чтобы он пошел навстречу немцам и уговорил их сдаться. Чех согласился. Он своим чехам сказал, чтобы минут через пять, как он начнет говорить, открыли огонь из минометов. Получилось так, как и предполагал парламентер-чех. Он начал разговор, и стали рваться мины. Немцы как по команде бросились врассыпную, в соседний лес. Минометчики выпустили больше сотни мин. К радости всех, пришел невредимым чех. Радугин сердечно поблагодарил его. Лейтенанты понимали, что имеющимися силами обороняться будет очень проблематично. Снарядов осталось по несколько штук на танк, горючее на исходе. Разведчики группы привели к Радугину мужчину и женщину, которые заявили разведчикам, что они свои. Оказалось, это разведчики фронта возвращались с задания. Уяснив цель группы Радугина, предложили помощь. По своим каналам сообщили (у них мощная рация) о группе Радугина и в чем они нуждаются. На другой день у лейтенантов и всей группы радость. С самолетов на парашютах были сброшены горючее и снаряды и еще кое-что по мелочи. Танкисты готовы были на руках носить фронтовых разведчиков. 31 марта разведчики группы натолкнулись на группу в 25 человек. До перестрелки дело не дошло. Оказалось, что это партизаны, которые получили задание разведать обстановку у переправы через Днестр. Им выделили участок для обороны. Бои с мелкими группами немцев продолжались все время. Через фронтовых разведчиков получили команду. При подходе частей 2-го Украинского фронта передать позиции в селе Студеницы и возвращаться в бригаду. Группа «лейтенантов» при выполнении задания понесла значительные потери. 9 человек погибло, 27 ранено. Погибших похоронили со всеми почестями, которые были возможны в тех условиях. Собрались на «лейтенантский совет». Ждали Турищева. Подошел и он, но не один, а с незнакомым майором. Турищев показал на Радугина, что он наш командир. Майору было приказано принять от группы позиции. Позиции передали. Решили возвращаться в бригаду и полк в направлении Каменец-Подольского. Возвращение оказалось не таким уж простым делом. Скопилось много трофеев. Одних автомашин около 500 штук. Много разного оружия, боеприпасов и другого имущества. Да и пленные. Их же не бросишь. Барабанов предложил среди автоматчиков поискать, кто может водить машины. Нашлось, но этого было мало. На часть машин посадили чехов. Часть машин решено оставить жителям села Студеницы. Они им пригодятся. На наиболее проходимые машины, крытые, разместили раненых. 10 машин выделили для пленных. Надо сказать, что за весь период боев пленные вели себя смирно. Мысленно и наяву попрощались с переправой и жителями села. Их на улицы вышло много. Колонна растянулась не на одну сотню метров. Впереди, на удалении примерно километр, шел танк Щербатенко с десантом. В голове колонны танк Барабанова и замыкал колонну танк Пергаменщикова. На нем расположился лейтенант Радугин. Немцы группами выходили из окружения. С несколькими такими группами приходилось сталкиваться, но под огнем танков они быстро рассеивались. На дороге стали встречаться регулировщики. Значит, в расположении у своих. В одном из сел находился какой-то штаб. Оказалось, это штаб 10-го гвардейского танкового корпуса нашей армии. Генерал Белов поблагодарил за службу. Приказал все имущество сдать. Пленных и добровольцев оставить. Дозаправить танки и машины. Все было сдано по акту, все перечислено. Тяжелораненых оставили в медсанбате. Часть легкораненых тоже оставили, а части оказали помощь. Они не захотели оставаться и поехали вместе с группой в бригаду. Генерал Белов сказал, что о группе сообщит в бригаду. Двое суток догоняли бригаду. Догнали в г. Черткове. Радугин доложил о выполнении задания. За 8 дней группой было уничтожено 6 танков, 8 бронетранспортеров, 24 орудия, 14 пулеметов. Сожгли или повредили более тысячи машин, уничтожили много фашистов, 300 взяли в плен. Освободили около 400 граждан, согнанных фашистами для уничтожения. Вооружили несколько сотен граждан, как добровольцев. Рапорт о выполнении задачи лейтенант Радугин отдал командиру бригады гвардии полковнику Ривж, а лейтенант Барабанов таким же рапортом доложил командованию полка. Все участники рейда были награждены орденами и медалями. Лейтенанты Пергаменщиков и Щербатенко награждены орденами Боевого Красного Знамени, а лейтенанту Радугину и лейтенанту Барабанову было присвоено звание Героев Советского Союза. Перед строем полка майор Ходорич, он уже принял полк как командир, поблагодарил танкистов, участвовавших в рейде, за образцовое выполнение задания. Так закончился этот героический рейд по тылам противника. За время моего пребывания в госпитале в полку многое изменилось. Большинство личного состава для меня было незнакомым. Быстрому знакомству с людьми помогли те, с кем сдружило совместное участие в боях, хотя их осталось немного. Уже редко меня называли «доктором». В первую очередь познакомился с комсоргами. Организовали для них однодневные сборы, на которых, кроме повседневных задач, обсуждалась и практика работы. Чем шире и больше актив, тем плодотворнее работа. В числе актива были, кроме комсоргов, редакторы боевых листков, агитаторы, комсомольцы-офицеры. Все было подчинено тому, как лучше подготовиться к боям. Командиры танков в основном были выпускники училищ с ускоренным курсом обучения. Ребята молодые, по 19–20 лет от роду, а некоторым и 19 не было. Офицерским званием гордились. Гордость подчас перерастала в нетоварищеское обращение с членами экипажа, были малосамокритичны. Знаний, умения мало, а форсу – много. Поделились с этим явлением с командиром полка майором Ходоричем. Он отреагировал сразу. Собрал командиров танков и без накачки растолковал азы взаимоотношения в экипажах. Авторитет майора Ходорича К.В. был большой, к его словам прислушивались все, а молодые офицеры в особенности. Экипаж – это не просто группа людей в стальной коробке, это боевая семья, от действия каждого зависит и выполнение задачи, да и жизнь каждого. Остро встал вопрос о взаимозаменяемости в составе экипажа. В этом вопросе, кроме официальных занятий, много делалось вне занятий. Вот здесь комсомольский актив проявлял себя с самой лучшей стороны. Каждый активист прежде всего сам осваивал обязанности каждого члена экипажа, ну и тянул за собой остальных. Немало внимания уделялось и взаимной выручке в бою. Еще не обстрелянные воины с большим вниманием слушали рассказы «стариков», как, помогая друг другу, они спасали друг друга огнем, гусеницами, эвакуацией из подбитых машин, оказывали помощь при ранениях. Много внимания было уделено изучению техники. «Тридцатьчетверку» с 85-мм пушкой в основном освоили все танкисты. Заставлять кого-то, чтоб осваивал танк, нужды не было. Каждый понимал важность этого. Но у одних получалось что-то лучше, у других хуже. Вот у кого получалось хуже, к ним и было особое внимание. У рядового Осташкина не все получалось при освоении пушки. Над ним шефствовал сержант Нечаев. Сержант Крохмалев А.П. многим помог усвоить особенности вождения танка. У командиров орудий в почете были сержанты Савельев и Иванников. Савельев был в буквальном смысле снайпером, с ним никто не мог состязаться в меткости стрельбы. Иванников виртуозно стрелял с хода. Они не только рассказывали свои приемы, но и показывали их. Мастерство впоследствии сказалось в боях. Сержант Савельев К.А. был удостоен звания Героя Советского Союза. В полк прибыло несколько танков американского и английского производства – танки «Валентайн». Освоили быстро. Но получилось так, что никто из танкистов не хотел садиться на них. Внутри танка по сравнению с нашей «тридцатьчетверкой», для экипажа комфорт, а боевые качества опять же по сравнению с «Т-34» намного ниже. Пробыли они у нас недолго. Их от нас забрали. Интенсивно шла боевая учеба, но было достаточно времени и для массово-политических мероприятий. По вечерам читались газеты, пересказывали содержание отдельных статей. Надо отдать должное начальнику связи полка майору Кузовкину, который обеспечивал своевременную доставку почты. Практическую сторону доставки осуществлял сержант Булочкин – комсорг роты управления. Интерес к газетам был большой. Из них узнавали о положении на других фронтах, о действиях партизан, о тружениках тыла. Особый интерес вызывали газеты, в которых печатались статьи Ильи Оренбурга, Шолохова, Суркова и др. Особенно ждали статей Оренбурга. Его статьи отличались резкостью суждений, большой ненавистью к фашистам, призывали к их уничтожению. Большой популярностью пользовалась наша корпусная газета «Вперед». В ней рассказывалось об отличившихся в боях. Неоднократно газета помещала материалы о боях нашего полка. Так, в июне 1944 года фотокорреспондент газеты «Вперед» А. Маслаков сфотографировал комсомольский экипаж лейтенанта Ходжаяна, и газета поместила этот снимок с такой надписью: «Хорошо дрался с гитлеровцами в недавних боях танковый экипаж гвардии лейтенанта Ходжаяна A.A. На снимке слева направо: командир машины гвардии лейтенант Ходжаян А.А. – награжден орденом Красной Звезды, механик-водитель старший сержант Чубаркин Н.В. – награжденный орденом Славы III степени и медалью „За отвагу“, радист гвардии сержант Зайцев А.Г. – награжденный медалями „За отвагу“ и „За боевые заслуги“, командир башни сержант Остапов Т.Н. – награжден двумя медалями „За отвагу“». Экипаж лейтенанта Ходжаяна был некоторое время в полку именинником. Газету с фотографией мы послали на родину каждого с просьбой поместить в местной газете под рубрикой: «Так воюют наши земляки». Газету «Вперед» ждали еще и потому, что она периодически печатала списки награжденных. Подчас из газеты о наградах узнавали раньше, чем по командной линии. Приказ еще до полка не дошел, а газета уже его опубликовала. Многие уже знали, что представлены к награде из заявлений командиров, листков-молний и писарей штаба, поэтому ждали награждений. Награжденные пользовались большим почетом. Награды говорили об опыте, умении воевать, о героизме обладателя награды. Газета «Вперед» поместила статьи о воинах полка, старшем лейтенанте Доронине – Герое Советского Союза, о лейтенанте Хижняке, о старшем лейтенанте Барабанове, о сержанте Савельеве и других. Полк располагался в лесу на окраине с. Яблуневка, Тернопольской области. Продолжалась повседневная боевая учеба. Ждали пополнения в личном составе и танков. Заместителем командира полка по политчасти был назначен майор Терновский. Тихий, спокойный, без командирских навыков, обходительный при обращении человек. Задания мне давал очень редко. Я его информировал тоже не часто. Главное было в информации, как идут дела в комсомольских организациях рот. Обязанности парторга полка в основном сводились к комсомольским рекомендациям при вступлении в партию. При приеме в партию нужно было две рекомендации от членов партии, если вступал комсомолец, третья рекомендация была от комсомольской организации. Комсомольцы с большим желанием и даже с гордостью вступали в партию.