Текст книги "По локоть в крови. Красный Крест Красной Армии"

Автор книги: Артем Драбкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Итак, в Орловской операции полк был без врача, но медработники со своей задачей вполне справились. Об этом заявил командир полка на совещании офицерского состава, когда давал характеристику подразделениям и службам полка в период прошедших боев. Авторитет медработников полка был высокий. Лейтенант медицинской службы Боженко, старшина Голубев, санитар рядовой Беседа, медсестра Шпер были награждены. Первые трое – медалями «За отвагу», а Шпер – медалью «За боевые заслуги». Награжден медалью «За отвагу» и я. Позже я получал награды не раз, но медаль «За отвагу» самая ценная. Итоги боев подводились на всех уровнях. На счету подразделений полка много уничтоженных танков, бронетранспортеров, орудий, дотов и живой силы противника.

Итоги работы медицинских служб частей и подразделений подводил начальник медицинской службы корпуса. В целом была дана высокая оценка. Однако в выступлении командира медсанбата в мой адрес было высказано несколько нелестных слов. Он назвал меня «медицинским извозчиком».

Раненые с полка поступали без достаточной медицинской обработки ран, просто с первичными перевязками. В мою защиту высказался начальник медсанслужбы бригады майор медицинской службы Скляренко. Он говорил, что лейтенанта медицинской службы Козубенко надо не упрекать, а благодарить за то, что первая медицинская помощь оказывалась непосредственно на поле боя и раненые в короткие сроки доставлялись в медсанроту бригады и в медсанбат. Конечно, с санитарно обработанными ранеными справляться было легче, но в полку два фельдшера без врача. Эту мысль поддержал и начальник медсанслужбы корпуса в своем заключении.

Но гладко все не бывает. Врачи бригады при осмотре на форму-20 – это на вшивость – обнаружили у ряда танкистов вши, и мне серьезно попало. В боях за этим просто никто не смотрел, да и я не думал об этом. Организовали помывку личного состава, прожарку белья и обмундирования. Недостатки устранили.

Полным ходом шло обустройство санчасти. В палатке развернули амбулаторию, вырыли и оборудовали землянку для личного состава и землянку для медсестер. Вновь беготня за получением медимущества. Это было на мне, а амбулатория на Боженко. Началась повседневная медико-санитарная служба. Общее санитарное состояние жилых палаток. Много внимания забирал пищеблок, занятия по медподготовке, да и амбулаторный прием. У некоторых были открытые раны. Шла интенсивная подготовка к предстоящим боям. Занятия шли по планам боевой подготовки. Медработники проводили занятия по оказанию самопомощи и взаимопомощи при ранениях, как пользоваться индивидуальными перевязочными пакетами (ИПП). По вечерам старожилы делились опытом. Каким образом надо покидать подбитый или подожженный танк, а главное, как себя вести в бою. Эти беседы поощрялись и даже направлялись командованием.

В один из дней мне доложили, что в полку начальник медицинской службы армии полковник медицинской службы Васильев. Навести марафет не успели. Минут через десять группа офицеров во главе с полковником медицинской службы пришла в санчасть. Как положено, отдал рапорт. Тот поздоровался и сказал: «Так вот ты какой, вояка, расскажи о бое у Хотынца, хочу послушать». Я сказал, что там воевал не я, а солдаты. Я присутствовал. «Скромность, это хорошо. Показывай санчасть», – сказал полковник. Он осмотрел амбулатории, там ему представился Боженко, посмотрел землянку. Остался доволен. Спросил, а где живут медсестры. Я показал на землянку. Она была несколько в стороне. Полковник заглянул туда. Там было грязно, не убрано. Остался недоволен. Обращаясь ко мне, сказал: «Почему допустили до такого безобразия?» Я вздумал обратиться к нему с просьбой, чтоб двух медсестер убрали из санчасти. В боях я их не видел, да и сейчас редко вижу. Полковник, обращаясь к начальнику медсанслужбы корпуса, сказал, чтобы разобрались, так как положение явно ненормально. Начальник ответил, что разберется, и тут же доложил, что в полку израсходовано более двух комплектов индивидуальных перевязочных пакетов. Полковник обратился ко мне. В чем причина? Я доложил, что ранения танкистов, как правило, множественные, обширные ожоги. Одного пакета не хватает на перевязку. Поэтому танкисты имеют, как правило, два пакета. Санинструктору таскать большое количество пакетов невозможно. Полковник Васильев выслушал и сказал, что доводы лейтенанта имеют под собой почву. Начальство уехало. Для меня начались нервозные денечки. Командир полка сразу же после убытия полковника набросился на меня. Его матерщине мог бы позавидовать и флотский боцман. Когда сказал, что выгонит из полка, я додумался ответить, что дальше фронта не пошлют. Ругань продолжалась еще интенсивнее. Это все слышали, не только кто был рядом, но и танкисты. Причина ругани была в том, что одна из медсестер была пассией командира полка. Неприязнь командира полка усилилась. Мне сочувствовали. Благо, что его – подполковника Артемьева – скоро отозвали из полка. Танкисты, и особенно офицеры, не любили его из-за высокомерия, грубости, да и трусливости. Отъезд его из полка восприняли с облегчением. В полк прибыл новый командир полка подполковник Сергеев. Считаю нужным остановиться на особенностях нашего полка.

1. Полк был молодежным. Тех, кому под тридцать или за тридцать, считали стариками.

2. В боях водку не пили, и это уже было традицией, потому что в прошлом кто глотнул аквавиту, как правило, не выпрыгивал из подбитого или подожженного танка. На формировке наверстывали.

3. Награды в период боев носили на внутренней стороне карманов гимнастерки.

4. У каждого не менее 2 ИПП. Взаимопомощь была, как правило.

5. Стремление после выписки из госпиталей вернуться в полк. Очень часто и с недолеченными ранами.

6. Дружба, сплоченность в полку была очень высокой. Полк был семьей. Беды и горести делили вместе.

Заслуга создания такой обстановки принадлежала начальнику штаба майору Ходоричу и заместителю командира полка подполковнику Григорьеву. Если первый отличался геройством, требовательностью и заботой, то второй доброжелательностью, вниманием к любому солдату. Не случайно не командира полка, а его звали батей.

Чистоплотность в отношении к боеприпасам. Прежде чем загрузить боеприпасы, их тщательно чистили. В башню вместо 54 снарядов загружали до 70–72. В танке тесновато, но запас снарядов танкистов делал не так зависимыми от подвоза боеприпасов. Эти и другие особенности были присущи другим частям, но наш полк был единой сплоченной семьей.

Вскоре меня вызвали в медсанотдел армии. Там я встретил выпускника нашей роты. Пока ждал приема, пообщались. Вспомнили училище. Он также сказал, что после поездки по частям полковник высказал похвалу нашему училищу. Мол, хороших специалистов готовит училище. Меня проинструктировали и дали предписание убыть в Москву, на Главном медицинском складе получить имущество (два больших тюка с какой-то вакциной). Я и старшина Голубев отправились в Москву. В Москве зашел на Шаболовку. В резерве никого из знакомых не было. Врачи – девчата, тоже разъехались по местам службы. Получив тюки с медикаментами, перечень был у нас в накладной, отправились назад поездом через Брянск. Доставили тюки в село Жилкины Дворики. Там размещался штаб армии и службы. Вернулись в полк. Через несколько дней нас, группу офицеров и солдат, вызвали в политотдел корпуса для вручения партбилетов. Полковник Потапов, он был начальником политотдела корпуса, после вручения партбилетов побеседовал со мной. Спросил, не желаю ли я стать политработником. Я ответил, что не знаю. В общем, проявил нерешительность. Он сказал, идите и хорошенько подумайте. Что думать. Я ведь не знал, что там нужно делать, тогда как в санчасти я чувствовал себя на «ногах». Шла повседневная жизнь, учеба, работа в санчасти, присутствие на занятиях. На одном из занятий по боевой подготовке – обкатка танками. На таких занятиях присутствие медиков обязательно. Суть занятия. Ровик, в нем сидит солдат. Танк идет на тебя. Нужно пропустить танк над собой, вскочить и бросить на трансмиссию (задняя часть танка) деревянную болванку, выполняющую роль бутылки с зажигательной смесью. Выдерживали не все. До подхода танка выскакивали с ровика. И вдруг обращение ко мне: «Доктор, в ровик». Неожиданно. Вскочил в окоп. Танк идет, чувство такое, что тебя сейчас раздавит. Психологическая нагрузка, конечно, большая. Выдержал. Бросил болванку. Попал. Командир полка, обращаясь к офицерам, сказал, что доктор сумел, пожалуйста, в ровик, товарищи офицеры. Вместо учебы солдат получилось занятие на выдержку офицеров.

В конце октября в штаб бригады вызвали всех офицеров. В бригаду приехал командующий армией генерал Боданов. Прославленный генерал. Получил орден Суворова под номером один. Построили по частям в две шеренги. В метрах в 25 от офицеров шеренга солдат 11 человек. Танкисты были на левом фланге. Командующий стал обходить строй. Указал пальцем на одного из офицеров, тот представился, и дал команду развернуть отделение к бою. Офицер не справился, возможно, растерялся. Указал на другого офицера – то же самое. Поравнялся с танкистами полка – и пальцем на меня. Я даже представиться не успел, как последовала команда «Выполняйте!». Я развернул отделение. На вопрос, кто такой, я представился: старший фельдшер танкового полка, исполняю обязанности старшего врача. Перед строем началась ругань в адрес заместителя командира бригады по строевой. Мол, чем вы занимаетесь, доктор развернул отделение, а офицеры стрелковых батальонов не смогли. Повернулся и уехал. И опять мое имя прозвучало у верхних начальников.

Прошел месяц. Постепенно раненые танкисты выздоравливали в госпиталях и возвращались в полк, частенько не долечившись. Как узнавали, где располагается полк, так делали все, чтобы поскорее оказаться в полку. Не случайно говорили, что раненые выиграли войну. Статистика говорит, что 70% раненых возвращались в строй. Комсорг полка капитан Можаев переведен в другую часть с повышением. Собрали комсомольское собрание. Некомсомольцев в полку из молодежи были единицы. На собрание пригласили коммунистов. Практически собрался весь полк. Майор Ходорич подвел итоги деятельности полка в Орловской операции. Это был первый вопрос. Второй вопрос – выборы бюро ВЛКСМ полка. И здесь для меня неожиданность. Наперебой стали выкрикивать: «Доктора в комсорги!» Многим из присутствовавших на собрании я лично оказывал помощь при ранениях и эвакуировал в тыл. Было понятно и мое хождение в тыл противника за раненым. В общем, я стал ответственным секретарем комсомольской организации полка, т. е. комсоргом полка. Начальник штаба полка майор Ходорич сразу после окончания собрания мне сказал, что пока нет врача, я полностью отвечаю за санчасть. Пару недель я был и там и там. Прибыл старший врач полка, капитан медицинской службы Иванов. Я из благоустроенной землянки санчасти перебрался в землянку партийно-политического аппарата. Землянка оставила не совсем благоприятное впечатление. Но зато агитатор полка капитан Порамошкин И.С. встретил тепло. Он стал моим наставником и близким другом. Личный состав в полку менялся, но меня до конца дней пребывания в полку звали «комсомольским доктором».

Что и как делать, какие обязанности комсорга, мне никто не говорил. На второй день после собрания заместитель командира полка по политчасти майор Коваленко повел в политотдел бригады. Познакомил с некоторыми работниками политотдела. Начальник политотдела подполковник Антоненко нас не принял, и мы вернулись в полк. Несколько слов о начальнике политотдела. Высокий, сухопарый вечно чем-то недовольный человек. В нашем полку ни разу не был. В период боев был глубоко в тылу бригады. Примером для подражания не был. Я суть партполитработы познавал на своем опыте и советах капитана Порамошкина, потому что никаких теоретических знаний и практических навыков у меня не было. Учился и военному делу. Продолжал изучать танк. На стрельбище подполковник Григорьев разрешил отстрелять упражнение из пушки и пулемета. Упражнение выполнил только на тройку. Внутренне был недоволен. Весь ход жизни полка и общение с личным составом стали вырисовывать цели и задачи партполитработы.

1. Воспитание патриотизма. Любовь к Родине и ненависть к ее врагам.

2. Руководящая роль партии. Коммунисты – пример в борьбе за честь и независимость Родины. Тов. Сталин – это знамя, это вождь, это Верховный Главнокомандующий.

3. Воспитание на героической истории комсомола.

4. Боевые традиции Вооруженных сил и конкретно полка. Гордость за полк.

5. Вера в наших командиров.

6. Войсковое товарищество, дружба, взаимопомощь.

7. Подготовка к вступлению комсомольцев в партию, в основе ее вера в идеалы коммунизма и др.

Отдельно ни один из этих пунктов не выделялся. Было единство цели.

Какие же формы и методы для выполнения задач политической работы использовались:

1. Личное общение, беседы.

2. Политинформации и политзанятия.

3. Собрания и совещания.

4. Подбор и работа с активом и др. формы.

Главный вывод, который я сделал, это быть с людьми, не прятаться за их спины. Реагировать на их запросы и нужды. Получил солдат письмо из дома, что что-то не так. Совет или письмо от имени командира в военкомат, в советские органы и т. д. О письмах надо вести речь отдельно.

Не могу не рассказать о встрече с эстрадной певицей Клавдией Шульженко. Артисты нас посещали. Так называемые «поездки на фронт». Но этот «фронт» находился минимум за 200–300 км от фронта. Посещали части, которые выведены на отдых или переформирование. Певица приехала в полк в сопровождении представителя политотдела корпуса под вечер. Было уже темно. В ее честь устроили ужин. В большой землянке накрыли столы и собрались почти все офицеры полка. Расселись. Рядом с певицей посадили подполковника Григорьева. Еще не начался ужин, как она заявила: «Вы что, не нашли помоложе офицера посадить со мной рядом?» Оцепенение. Григорьева любили. Без команды – спонтанно – офицеры встали и ушли. С ней остались заместитель командира по политчасти и офицер из корпуса. Рано утром, не дав концерта, она уехала. Заместитель командира полка по политчасти получил приличную нахлобучку за плохую встречу артистки. Несмотря на приятный голос, манеру исполнения, душевное содержание слов песен, для меня, и не только для меня, она осталась вздорной, невоспитанной, неприятной женщиной. Офицеры возмущались, но это было мимолетно. Учеба продолжалась. Как говорится, «в воздухе пахло приказом». Об этом говорили многие моменты. Такие, как вызов командиров и начальников штабов на совещания в верхи, доклады командиров о состоянии боеспособности частей, политзанятия о деятельности Советской Армии на фронтах, получение и изучение памяток о танке «Т-34-85», проведение партийных и комсомольских собраний о состоянии боеготовности, боеспособности и многое другое.

Фронт неудержимо шел на запад. Получили приказ о погрузке в эшелоны. Начальник 2-го эшелона подполковник Григорьев, первого – майор Ходорич. Мне и капитану Порамошкину приказано быть во 2-м эшелоне. Погрузка прошла спокойно. Узкому кругу офицеров было известно, что двигаемся на Киев в распоряжение 1-го Украинского фронта. Двигались быстро. Недолгая задержка была недалеко от г. Шостка. Выгрузились в Дарнице. Переправа через Днепр по понтонному мосту. Двигались повзводно, мимо памятника Богдану Хмельницкому в сторону Святошино. Крещатик был разрушен. Горы земли и кирпича. Не было и ста метров прямой дороги. Целый дорожный лабиринт. Место расположения полка было отведено в г. Ирпень. Расположились около лесного склада. Обустройство и учеба. Ожидание прибытия танков. Сообщили, что прибывает эшелон танков для полка, примерно за час. Командование, партийно-политический аппарат и хозяйственники убыли на станцию. Прибыл эшелон танков с экипажами. Была большая радость в том, что в числе экипажа одного из танков был лейтенант Марков. Его чуть ли не качали. Другие экипажи не понимали причину радости, да и сам Марков был в оцепенении. Он не знал, как его спасали. Он же был тогда без сознания. Рассказали, как за ним, раненым, ходили в тыл противника. На прибывших танкистов рассказ произвел большое впечатление. Была высказана мысль, что в этом полку раненых не бросают. Знакомство с вновь прибывшими. Большинство командиров и членов экипажей были с 1925 года рождения. Почти все были комсомольцы. Началось переформирование экипажей. В каждом экипаже хоть один человек был из полковых танкистов-старожилов. Было и недовольство. Убедили, что так будет лучше. Экипажи уже были из пяти человек. Командир танка, командир орудия – он же наводчик, заряжающий, стрелок-радист и механик водитель. За счет тех танкистов, которые остались без танков, создавался полковой резерв. Занимаясь учетом комсомольцев, созданием комсомольских организаций в ротах, я знакомился с людьми. Подбирал комсомольский актив. Временно, до комсомольских собраний, назначал комсоргов рот. Началось сколачивание экипажей. Учебные занятия. В связи с тем, что танки прибыли с 85-мм пушкой, наводчиков оставили на местах, так как они еще в учебно-запасном полку изучали эту систему и проводили стрельбы. На занятиях с танкистами выявился один момент. Крышка люка была не цельная на весь люк, как в «Т-34», а из двух половинок. В одной из них был установлен для обозрения прибор в виде перископа. На занятиях отрабатывались приемы, как занимать свои места танкистам в танке и как покидать танк. Команды «по машинам» и «отбой». Засекалось время. Для выполнения этих команд были нормативы по времени. На тренировках танкисты не укладывались в нормативы. Выяснилось, что ручка так называемого перископа при выскакивании из танка ударялась в грудь. Задержка – и результат невыполнение норматива. В бою это гибель. Снимать перископы не разрешалось. Конструкторы думали, что будет лучше и танкисту не высовывать голову из люка для ориентировки. Оказалось, пользы мало, а вреда много. В боях танкисты просто это приспособление выбрасывали. Все командиры рот, да и часть командиров взводов были назначены из ветеранов полка.

Проскуровско-черновицкая операция

Командующий фронтом генерал Ватутин тяжело ранен в бою с украинскими националистами. Командование фронтом принял маршал Жуков Г.К. Имя Жукова было широко известно в офицерских кругах. Где Жуков, там тяжелые бои. Ходили слухи и о том, что с Жуковым лучше не встречаться. Он был не только резок до грубости, но и беспощаден. Полк получил приказ сосредоточиться в лесу около села Славута. Офицеры получили карты возможного района действий. Карты были чистые. Обстановка не нанесена. Сосредоточились без эксцессов. Командир полка уже имел конкретную задачу. Перед партполитаппаратом поставил задачу: отобрать 10 экипажей добровольцев для выполнения задачи:

1. Сразу после прорыва переднего края противника войти в брешь в обороне и уйти в оперативную глубину.

2. Двигаться, не вступая в бои.

3. Достичь железной дороги Львов – Одесса. Перерезать ее. По этой дороге проходило в обоих направлениях более 40 эшелонов в сутки. Район Войтовцы, Бальковцы, Коростово.

4. Держаться до подхода главных сил.

5. Глубина рейда около 200 км.

6. Особо отличившимся – звание Героев Советского Союза.

Конечно, все это до танкистов не доводилось. Подробности знали единицы офицеров. Заместитель по политчасти пошел в 3-ю роту, я во 2-ю роту, а капитан Порамошкин в 1-ю. Во 2-й танковой роте все экипажи изъявили желание быть добровольцами. Около командира полка было много офицеров. Все в защитных плащах. Я подошел для доклада. В докладе успел произнести, что 2-я рота в полном… остальные слова не успел договорить. Ко мне повернулся один из присутствующих и рявкнул: «Пошел вон!» Я узнал Жукова. Дал стрекача так, что остановился только в роте. Скорость моя была приличной. Предупредил Порамошкина и Коваленко об инциденте. Они уже действовали иначе, чем я. Было решено идти всем полком со 2-м мотострелковым батальоном на танках десантом. Почему я дал стрекача? Об этом я упомянул уже раньше. Решение: полк на выполнение задачи идет в полном составе. Задача уточнялась перед офицерами полка. Напомнил командир полка о том, что до экипажей довести задание командующего фронтом в общих чертах, подчеркнув, что задание очень ответственное и имеет стратегическое значение. На подготовку отводилось менее суток. Кроме боеприпасов, горючего (кроме заправок горючим, на каждом танке бочка с горючим), сухой паек на три дня и по два бревна на корме каждого танка. Командование предусмотрело, что мартовская грязь на украинских черноземах потребует применения самовытаскивателей. Это когда танк увяз, сел на днище, то к гусеницам спереди, немного ниже передних ведущих, привязываются бревна, и танк, упираясь на бревна, снимается с грязевой подушки. Кроме этих военно-бытовых вопросов, проводилась и партийно-политическая работа. Главное, о важности задачи и о том доверии, которое оказывает нам командование фронтом. Из всех войск фронта выбрали именно нас. Это высокая честь и ответственность. Очень много поступило заявлений о приеме в партию. При поступлении в партию требовалось три рекомендации. Для комсомольцев нужно две рекомендации от членов партии и одна от комсомольской организации. Так что мне, кроме бесед в экипажах, с комсоргами рот, группкомсоргами взводов, пришлось писать не один десяток рекомендаций от комсомольской организации. Настрой личного состава был очень высокий. Я уже писал, что наш полк был молодежным. В абсолютном большинстве состоял из коммунистов и комсомольцев.

Под утро 4 марта 1944 года в наше расположение прибыл 2-й мотострелковый батальон, командир майор Бушмакин, в качестве десанта на танке. Началась артподготовка. Длилась она минут сорок. Пошла пехота. Впервые артиллеристы применили способ под именем «Огневой вал». Снаряды рвутся примерно в 200 метрах впереди наступающей пехоты. По мере продвижения пехоты артиллеристы переносили огонь. Так за огневым валом шла пехота. При таком способе артиллерийского сопровождения и прорыв обороны был успешнее, и потери пехоты значительно меньше. Пехота проделала для нас коридор, и мы устремились вперед, выполняя поставленную задачу.

С первых километров начались трудности из-за бездорожья. Шли мы, минуя села, по полям. Колесные машины застряли сразу. Колонны танков замыкали два тягача. Это те же танки, только без башни и вооружения. К одному из них прицепили кухню. В одном из мест на нашем пути оказалась небольшая лощина с болотистой грязью. Не помогали и самовытаскиватели. Справа, метрах в восьмистах, были какие-то сараи, скорее всего животноводческие фермы. Пришлось их разобрать и выстелить этот участок пути. Мотострелки очень быстро с этим справились. Хорошо было то, что, обходя населенные пункты, мы не встречали сопротивления противника и продвигались очень быстро. Застрявшие танки оставляли на попечение ремонтников с тягачами. Шестого марта вечером подошли к селу Бальковцы. Примерно в километре от села была лощина. Вот в ней мы и сосредоточились. Село было недалеко от железной дороги – конечного пункта нашей задачи. Разведчиков отправили разведать обстановку в селе. Вернувшись, разведчики доложили, что в селе они насчитали 12 танков, при полном спокойствии. Немцы не предполагали о возможном нашем появлении. Учитывая, что атака днем против таких сил противника едва ли окажется успешной, решили провести ночной бой. Застать ночной атакой немцев врасплох. Осложняло выполнение задачи то, что мы не знали, какие силы немцев находятся в селе Коростова (оно начиналось от села Бальковцы метрах в трехстах) и какая обстановка в городе Подволочиск, немцы его называли «Фридриховка». Городок своими окраинами примыкал к селу Коростова.

Несмотря на сложность обстановки, село Бальковцы атаковали. На окраине села мотострелки спешились с танков. Начался бой. Роте старшего лейтенанта Кичичина совместно с ротой мотострелков было поручено уничтожать противника в селе Бальковцы. Роте старшего лейтенанта Доронина совместно с ротой мотострелков капитана Крамаренко, не вступая в бой, захватить станцию Войтовцы, удерживать до подхода главных сил и не допустить контратаки немцев с левого фланга. Роте старшего лейтенанта Щербины, после взятия села Бальковцы, оставить танковый взвод старшего лейтенанта Маркова для отражения возможной контратаки немцев со стороны села Коростова и г. Подволочиска.

Бой был жаркий и скоротечный. Наши танкисты и мотострелки уничтожили пять танков противника, но потеряли два танка. Старший лейтенант Кичичин был тяжело ранен. Я оказался недалеко. Сделал ему перевязку, занес в ближайшую хату. Его экипаж уничтожил два танка. За этот бой он награжден орденом Отечественной войны I степени. В это время у нас в тылу, в районе скотных дворов, началась перестрелка. Командир полка приказал мне взять отделение автоматчиков и уничтожить засевших там немцев. С задачей мы справились успешно. Сперва забросали внутрь дворов гранаты, а потом уже добили с автоматов. 7 немецких танков в селе захватили целехонькими. В некоторых даже было включено внутреннее освещение.

Наша внезапная ночная атака удалась. Танки и мотострелки устремились к железной дороге. Нужно было преодолеть дамбу, отделявшую болото от озера и высоту перед железной дорогой. Преодолели. Вышли к железной дороге и укрепились у железнодорожной будки. Мотострелки бригады и наши с роты автоматчиков стали окапываться у железнодорожной насыпи. Во время атаки по железной дороге проходил эшелон. Танкисты его обстреляли, но сумели попасть только в последний вагон, который загорелся. Так с факелом на хвосте он и ушел. По пути к насыпи обнаружили кабель, который был немного виден из земли. При взрыве снаряда образовалась воронка. Это и оголило кабель, хотя не повредило его. Мы этот кабель перерубили; как позже выяснилось, этот кабель соединял штаб группы армий немцев (у них называлось так то, что у нас именовалось фронтом).

С утра 7 марта немцы, придя в себя, начали контратаковать. Эта железная дорога была для них очень важна. По ней проходило в сутки более 40 эшелонов. В обороне на насыпи были задействованы все, кто мог держать оружие. Начальник штаба полка майор Ходорич из полкового резерва танкистов (танкисты, не имеющие танков, и танкисты с подбитых танков) назначил экипажи на немецкие танки. Танкисты быстро их освоили. Немецкие танки заместитель начальника штаба капитан Меркулов расставил так: «Тигр» поставил на высоте. У него дальность стрельбы большая и обзор очень хороший. 4 танка T-IV поставил на левом фланге, слева от железнодорожной будки, а два T-IV справа, недалеко от насыпи. Наши танки врыли в полотно железной дороги, так что только пушки над рельсами были видны. Как мы и ожидали, немцы крупными силами начали нас контратаковать. Я впервые увидел вблизи черные мундиры эсэсовцев. Мы насчитали 17 танков, а за ними солдаты в черных мундирах. Атаку отбили. Помогли бригадные артиллеристы. Командир дивизиона капитан Рубленко И.А. лично корректировал огонь. Дивизион развернули километра за два-три от села Бальковцы и стреляли с закрытых позиций. Капитан Рубленко был в наших боевых порядках. Боевой артиллерист. Позже он стал Героем Советского Союза. На поле боя немцы потеряли восемь танков. Мы потеряли два танка. Погиб экипаж танка лейтенанта Хижняка. Он танк загнал в железнодорожную будку, надеясь, что каменные стены будут защитой. Экипаж лейтенанта Хижняка подбил 2 немецких танка и около будки валялись около сотни трупов гитлеровцев. Будку немцы разрушили, и танк лейтенанта Хижняка сгорел вместе с экипажем. Лейтенант Хижняк был любимцем полка. Он обладал чудесным голосом. Когда он пел украинские народные песни, около землянки их роты собирался почти весь полк послушать этого соловья.

Через 2–3 часа немцы возобновили контратаку. Силы их уже были поменьше, но к ним на помощь подошел бронепоезд. Бронепоезд удачно обезвредили, это сделал танк младшего лейтенанта Остапова, но с места он продолжал обстреливать. Огнем с немецких трофейных танков заставили его замолчать. Потеряв 4 танка, бронепоезд и немало солдат, фашисты откатились назад на свои исходные позиции. Один интересный факт. Кресты на немецких танках мы не закрашивали, да об этом просто никто не думал. Немцы эти танки не обстреливали. В общем, и эту атаку немцев отбили. Контратаки противника прекратились. Два немецких «Мессершмитта» начали ходить буквально у нас над головами, что даже летчиков видно было.

Их, наверно, сбило с толку и удивило то, что на наших позициях немецкие танки. Кресты-то видно издалека. Вот самолеты для уяснения этого, на их взгляд, казуса, и стремились уточнить. Примечательно то, что самолеты нас не бомбили и не обстреливали.

У одного убитого немецкого офицера среди документов оказалась фотография. Он на фоне повешенной девушки. При детальном рассмотрении уяснили, что повешенная девушка Зоя Космодемьянская. Аналогичные фотографии были в наших газетах. Это известие облетело буквально всех. Ненависть к фашистам во много раз возросла. Мы этот факт довели не только до личного состава полка, но и мотострелков.

К вечеру нас побаловали хозяйственники. Они у одной хозяйки купили свинью. Хозяйка никак не хотела брать деньги. Отдали. Принесли нам к железной дороге мясо еще теплое. Мне кажется, я никогда не ел вкуснее мяса, чем то, у железной дороги. Со стороны села Коростова и г. Подволочиска контратак не было. Небезынтересно отметить один досадный факт. Части 10-го гвардейского танкового корпуса, подойдя к г. Подволочиску (Фридриховка), увидели танки с крестами и обстреляли их. Быстро разобрались, что на них свои танкисты, и прекратили обстрел. Благо, что от обстрела никто не пострадал.

Вот у старшего лейтенанта Доронина в Войтовцах бои были пожарче, чем у нас у железнодорожной будки. Немцы всеми силами старались отбить станцию Войтовцы. Оказалось, что на станции были большие немецкие склады имущества, боеприпасов, горючего для всего этого участка фронта. Немцы понимали, что потеря складов на станции Войтовцы грозит большими затруднениями в снабжении всей группировки, находящейся в районе Проскурова и Каменец-Подольска. Первая контратака немцев была отбита без наших потерь. Противник рассчитывал вернуть станцию Войтовцы небольшими силами. После того как их атака не удалась, они уже контратаковали большими силами. Немцы бросили в бой свои отборные силы из дивизии СС «Адольф Гитлер». Ожесточенный бой вели танкисты роты старшего лейтенанта Доронина и мотострелки роты капитана Крамаренко. Оставив на подступах к станции шесть подбитых танков, три штурмовых орудия и до батальона пехоты, гитлеровцы откатились назад. Передышка длилась недолго. За это время танкисты заняли более выгодные позиции, а мотострелки поглубже отрыли окопы. Через 3 часа немцы возобновили свои атаки. Бой длился до самого вечера. Фашисты даже заняли некоторые станционные постройки. Мотострелки капитана Крамаренко при поддержке танкового огня выбили их и восстановили положение. 8 марта бои не прекращались. Немцы атаковали то с одного, то с другого фланга, но гвардейцы, умело маневрируя силами и средствами, отбивали атаки. Появились потери и с нашей стороны. Подбит танк лейтенанта Ходжаяна A.A., сгорел танк лейтенанта Куруленко И., взрывом немецкого снаряда заклинило башню танка лейтенанта Барабанова. Ряд танкистов получили ранения. Вечером 8 марта на помощь капитану Доронину командир полка направил танковый взвод старшего лейтенанта Гусева. Ночью подошел первый мотострелковый батальон бригады. 9 марта, после неудачной утренней атаки, гитлеровцы оставили свои попытки вернуть станцию Войтовцы и свои склады. В боях за станцию Войтовцы немцы потеряли 9 танков, 3 штурмовых орудия до десятка бронетранспортеров и до 2 батальонов пехоты. На счету экипажа старшего лейтенанта Доронина уничтожено 4 немецких танка и штурмовое орудие, экипаж лейтенанта Ходжаяна – 2 танка, экипажи лейтенантов Барабанова, Щербатенко и Горелова – по 1 танку. На счету экипажа лейтенанта Суруленко штурмовое орудие, а у лейтенанта Щербатенко, кроме танка, еще и штурмовое орудие. Это те, которые немцы не утащили с поля боя. У немцев было отработано: подбитые танки, бронетранспортеры сразу же оттаскивать.