Текст книги "Раскаты"

Автор книги: Артем Приморский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

– Я закончила,– сказала женщина, подавая миску.

– Отлично,– Арцыбашев слил ее содержимое на сковородку. Снова поводил ею, чтобы получился блин.– Через две минуты переворачиваем…

Софья Петровна ахнула – сковородка в руке сына дрогнула, и мутно-желтый, воздушный блин взлетел в воздух, а потом шлепнулся на нее сырой стороной. Арцыбашев выключил плитку:

– Наливай кофе, только не крепкий. Посуда лежит…

– Я вижу,– Софья Петровна достала кофейную кружку.– А ей можно?– с сомнением добавила она.

–Другого выхода нет,– Арцыбашев, с помощью вилок, прямо на сковородке свернул блин рулетиком и переложил на узорчатую тарелку.– Готово…

– Иди-ка сюда!– женщина тепло поцеловала сына в щеку.– Где ты только этому научился?

– Подсмотрел у повара,– скромно похвастал Арцыбашев.

– Я займусь сервировкой,– сказала довольная Софья Петровна.

– Не забудь кофе!

Когда готовое блюдо ожидало на столе, Арцыбашев вернулся на кухню.

– Сынок?

– Совсем забыл,– он пришел с еще одним блюдцем. На нем горкой лежала мелко нарезанная, свежая зелень. Взяв щепотку, посыпал рулетик.

– Теперь все. Пора будить гостью.

Софья Петровна посерьезнела.

– Мне идти?– спросил Арцыбашев.

– Ты же помнишь вчерашний уговор?

– Помню,– мужчина немного помрачнел. Он привел себя в порядок – застегнул рубашку, надел жилетку и пиджак. Женщина помогла ему завязать галстук, а потом бросилась ему на грудь:

– Прости меня, сынок… Ты был прав… Прокофий этот, будь он трижды проклят!..

– Что? Нахамил?! Угрожал?! Мама…– Арцыбашев схватил ее за плечи, отдирая от себя.– Что он сказал?!

– Да пьяный он был в усмерть! Наговорил много… про меня – мол, ведьма старая… про Нику… даже вспоминать не хочу!– плачуще сказала женщина.

– А ты вспомни,– процедил сквозь зубы доктор.– Что он сказал про мою дочь?

Софья Петровна, качая головой от ужаса, громко зашептала:

– Связалась Анна с чертом… чертовку родила… Пальцем в Нику тычет и орет: «Вижу рога прорезаются, хвост из-под юбки торчит!» Ника заплакала, а он хохотать стал… его оттуда насилу утащили…

«Совсем рехнулся,– понял Арцыбашев.– Теперь на свободе недолго пробудет. Я-то уж ему организую пансион в желтом доме».

– Успокойся, мама,– он ласково обнял ее и поцеловал в горячий висок.– Я пойду к Нике, а ты приведи себя в порядок.

– Хорошо, сынок…

Арцыбашев вошел в детскую. Ночник выключен, шторы убраны. Девочка, в пестрой пижаме, лежала на кровати спиной к нему, рисуя пальчиком на стене что-то невидимое.

– Ника,– мужчина подошел к ней.– Почти девять. Пора вставать, собираться. Мы тебе завтрак приготовили.

– Я не голодна…– тихо ответила девочка.

Арцыбашев присел возле нее.

– Ника, какая же ты упрямая…– ласково, с дрожью в голосе произнес он.

– Почему ты не сказал, что мама умерла?

– Не хотел тебя расстраивать.

– Там, на кладбище…– Ника всхлипнула.– На кладбище дедушка…

– Да какой он тебе дедушка, милая моя?– Арцыбашев перевернул дочь. Она одним рывком бросилась ему на грудь.

– Я не чертовка…– плача, заговорила она,-…нет у меня ни рогов, ни хвоста…

– Как и у меня,– Арцыбашев с удивлением понял, что в его голосе застрял горький комок.

– Он сказал – ты маму удавил… Ты ее…

Арцыбашев, медленно качая дочь, украдкой вытирал слезы со своих глаз.

– Не думай о нем, как о дедушке. Раз уж ты коснулась темы смерти… Посмотри на это так – старик лишился жены и дочери. Ему нужно, чтобы кто-то рядом оказался виноват, оказался злым.

– Ты не злой,– возразила Ника.

– Надеюсь, что нет. Время злое. Оно всегда и ко всем злое.

– Я люблю тебя…– девочка уткнулась ему в грудь, шумно задышала.– Я так люблю тебя, папа…

– И я тебя, милая моя…– жмурясь от слез, прошептал Арцыбашев.– Мое любимое, милое солнышко…

– Я не хочу к бабушке. Хочу с тобой остаться…

– Я бы тоже хотел, но…– Арцыбашев запнулся. Как можно объяснить маленькой девочке бесконечные, сложные вопросы взрослого мира?

– Ты приезжай под Новый год,– предложил он.– Поставим елку… Будут у нас игрушки, и подарки – целая куча!

– А когда мы вернемся?– девочка вскинула голову, ее глаза сверкнули надеждой.

– К середине декабря, надеюсь.

– Я буду тебе писать,– пообещала Ника.

– Хорошо. Только не забрасывай фортепиано и французский.

Когда Арцыбашев и Ника пожаловали в столовую, было почти половина десятого.

– Наконец-то!– Софья Петровна устало вздохнула.– Я уже начала подозревать, что вы там оба заснули.

Завтрак давно остыл, но девочке все равно понравилось.

– Неужели папа сам приготовил?– удивленно спросила она.

– Сам,– довольной улыбкой ответила женщина. Она то и дело поглядывала на часы.

– Не волнуйся, успеем. На машине вмиг долетим,– пообещал Арцыбашев.– Водитель-то не уволился?

– Нет. Он сразу заявил, что уйдет только вместе с машиной. Так что если решишь ее продавать, не забудь упомянуть в объявлении про Гришку.

– Велю ему готовить машину,– Арцыбашев пошел искать водителя.

Тот, уткнувшись в углу комнаты для слуг, все еще спал.

– Григорий, подъем!– вскричал доктор.– Японец наступает!

Парень резко всхрапнул и дернулся. Его худое тело вытянулось в струну, а мутные со сна глаза тупо уставились на хозяина.

– Ты что, до сих пор дрыхнешь, окаянный!– накинулся на него Арцыбашев.– Все новости проспал?!

– Как… какие новости?..

– Вторая эскадра разбита, Владивосток взят, Китай вторгается в Сибирь! На Петербург идет английский флот – бомбить здания и жечь дворцы!

– Ой, ё-мое!– Гришка в ужасе подскочил.– Что же делать?

– Меньше спать, увалень,– Арцыбашев щелкнул его по носу.– Готовь машину, мы уезжаем.

Гришка, хранивший на лице маску ужаса и растерянности, осторожно спросил:

– Так это?..

– Что?

– Англицкий флот? Нам не помешает уехать?

– Иди, готовь машину, говорю! И меньше верь всяким глупостям.

Гришка ушел, так и не поняв – шутит хозяин, или Петербург и впрямь скоро заполыхает под ударами военных судов?

Несмотря на солнечную погоду, в городе холодно и ветрено. Хмурый Гришка (понял, что его разыграли), остался стеречь машину у подъезда к вокзалу. Арцыбашев, держа под руку Нику, шел по краю перрона – они весело болтали. Сзади них, улыбаясь, неторопливо шла укутанная в теплую шаль Софья Петровна. Последний в процессии – молодой грузчик, тащивший тележку с багажом, мысленно прикидывал, дадут ли ему чаевые; и если дадут, то сколько?

– Ваш вагон,– Арцыбашев, Ника и Софья Петровна вошли в чистый тамбур и дальше – в длинный, узкий коридор.– А вот и купе,– доктор открыл дверь, довольно кивнул.– Хорошие места.

Втащили багаж. Грузчик весело катил тележку назад – у него в кармане покоилась новенькая десятирублевка.

– Давайте прощаться,– Арцыбашев обнял и поцеловал мать, потом Нику. Покончив с этим, без лишних слов, он вышел из вагона.

До отправления поезда оставалось пять минут. Арцыбашев решил подождать, пока он тронется, и только потом уйти. Угольно-черный, огромный локомотив тихо шипел, наполняя свои железные легкие водяным паром. Из его трубы медленно повалил серый дымок.

К окну вагона подбежала девочка – его Ника. Увидев в толпе провожающих отца, помахала ему ручкой. Арцыбашев послал ей воздушный поцелуй.

«Что же купить на Новый год?»

Конец октября, а он уже начинает ломать голову над этим.

– Ваша дочурка?– спросил его какой-то важный старик в очках.– А моя-то уже здоровая, грозится внука привезти, показать… Сам-то я с Новосибирска, а сюда по делам приехал…

Арцыбашев отстраненно посмотрел на старика, молча отвернулся и ушел.

11

Из денег, выделенных Ильиным, Марков купил пока только старую печатную машинку с небольшим дефектом. Какая, в принципе, едва грамотному рабочему разница, сколько букв «с» в «России», или «б» в «буржуазии»? Комнату он подыскивать тоже не стал – просто заплатил домохозяйке долг, и на этом закончил. Зато купил себе еще один костюм – подешевле прежнего, но не менее красивый. «Надо чем-то Катю порадовать, в следующий раз,– подумал он.– Хоть букетом цветов».

В среду он явился к особнячку в новом костюме с небольшим, пестрым веничком цветов. Открыв дверь, Катя очень изумилась, а от подарка ее зеленые глаза засияли настоящими изумрудами.

– Подождите в прихожей, я принесу материал,– по скрипучей лестнице она поднялась на второй этаж. Марков, выглядевший и чувствовавший себя настоящим франтом, подметил, что девушка все в том же простеньком платье и тех же вязаных чулках. «Надо ей платье подарить, и шляпку»,– решил он, а потом стал придумывать, как бы еще задержаться ненадолго, поговорить с молодой хозяйкой.

Скрип половиц возвестил о ее возвращении. Девушка несла небольшой истрепанный чемодан.

– Все внутри,– сказала она, поставив его на пол. Судя по всему, он был очень тяжел для нее – даже лицо раскраснелось.– Постарайтесь напечатать хотя бы сотню.

– Когда?

– К следующей неделе.

– Да я не об этом…– мягко улыбнулся Марков.– Когда…

«Мы снова увидимся?»– хотел спросить он, но вспомнил, что для Кати он пока человек чужой, едва знакомый; да и вряд ли единственный, кто пытается привлечь ее внимание; да еще инструкции Ильина в голову полезли…

–…когда собрание будет?– закончил он вопрос.– Хотелось бы еще послушать… и на вас посмотреть.

Катя скромно улыбнулась. «А ведь Гапон запросто мог ее предупредить!»– запоздало понял Марков.

– Собрание завтра, в пять вечера,– ответила она.– А на меня смотрите хоть сейчас.

– Уже насмотрелся,– ляпнул он. Понимая, что девушка может подумать не так, добавил.– Ведь смотреть на что-то красивое надо понемногу, чтобы с ума от красоты не сойти.

Катя улыбнулась еще шире, демонстрируя мелкие белые зубки. Понимая, что словарный запас иссякает, покрасневший от стыда и нелепых комплиментов Марков быстро попрощался. Он вышел из дома, заполненный одной идеей, одним стремлением: «Будет моей! Должна стать моей!»

Вернувшись к себе в комнатку, он закрыл дверь на хлипкий крючок и заглянул в чемодан. Внутри лежали кипы пустых печатных листов и одна-единственная, заполненная прокламация.

– Сто штук, значит?– Марков прочитал ее. Ему понравился стиль – агрессивный, напористый. Автор ловко вязал один аспект с другим: войну с длинным рабочим днем; бедность с буржуйской жадностью, и прочее.– Хорошо написано! Не иначе, сам Гапон руку приложил.

Заправив пустой лист в машинку, Марков за десять минут отпечатал первую копию. Вместе с ней он отправился в «Журавль», но Ильина не застал. «Похоже, он здесь только по вечерам обитает»,– решил Марков, и вернулся к себе.

Его машинка, периодически дублируя некоторые буквы, стучала до шести вечера. «Все, больше не могу»,– Марков устало отвалился от стола. За день он отпечатал, с постоянными перекурами и перерывами, всего двадцать семь штук. «Здесь печатный станок нужен,– подумал он.– А мне нужно пожрать».

Он снова вышел во двор, но в этот раз его путь лежал не в подвальную пивную, а в приличный трактир, расположенный на первом этаже дома.

Марков заказал картофеля с котлетами и водки. Он ел быстро и жадно, усиленно налегая на спиртное, и вскорости стал пьянеть. Не замечая, как вечер склоняется к ночи, Марков, постепенно заправляясь водкой, безостановочно думал – о своей прежней работе, о хитром лисе Ильине, о сдержанном Гапоне, о милой Кате… Время шло, а Марков, становясь тяжелее сознанием, путаясь в мыслях, решил, что так продолжаться не должно. Нужно сделать что-то – важное и срочное… вот только что?

Расплатившись, он кое-как вышел из трактира, над которым уже совсем стемнело.

Спускаясь в «Журавль», он чуть было не скатился кубарем. «Да пошел ты…– прошептал Марков.– Я тебе посыльный что ли?» Поднявшись по лестнице на четвереньках, он вернулся в трактир, с тяжелым взглядом потребовал:

– Еще водки!

Опустошив небольшой графин и расплатившись, Марков побрел к тротуару.

Теперь он знал, что нужно делать.

– Эй! Кучер!– махая руками, Марков выскочил на мостовую, почти под копыта всхрапнувшей лошади.

– Ну, тихо! Куда тебя несет леший, окаянный?!– сердито закричал ему возница – престарелый мужик с густой бородой. Марков кое-как забрался на бричку, протянул деньги.

– Куда тебе?– чуть подобрев, спросил он.

– В больницу, отец…

– Какую?

– Айцуб… Арбыцавше…

– Что?– возница даже склонился к нему, пытаясь прочесть по губам.– Ты громче говори, я на ухо немного туговат!

– Арц… и… башковскую…– промямлил Марков.

– Арцыбашевскую, чтоль? Так бы сразу и сказал. Но!– мужик взмахнул поводьями. Бричка, чуть поскрипывая рессорами, покатила по мостовой.

– Стой!– вскрикнув, Марков даже вскочил.

– Чего тебе?– недовольно спросил возница.

– Я здесь выйду. Спасибо, отец, выручил.

– Ну-но. На мостовую не налетай милок – целее будешь!– посоветовал напоследок возница и направил бричку дальше по дороге.

Парк, и вместе с ней клиника Арцыбашева, находились чуть дальше. Марков ушел в сторону от фонарей – не хватало повстречаться с каким-нибудь городовым, решившим прогуляться по улице. Густое облако прикрыло луну – стало совсем темно. Марков, идущий на ощупь, ткнулся рукой на решетку. Клиника была на другой стороне. Стоная от натуги, он полз по решетке вверх. Ее высокие прутья венчали острые зубцы. «Хорошо же ты, жид, окопался!»– Марков, цепляясь за зубья, медленно перевалился на другую сторону и, соскользнув, рухнул вниз.

Тихий ночной воздух прорезал треск рвущейся материи и сдавленный мат. Марков повис в паре сантиметров над землей. Полы плаща, продырявленные зубьями, крепко держали, не давая соскочить. Тихо матерясь, он уперся ногами в изгородь, подался вперед…

Плащ затрещал, и Марков повалился на землю. Некоторое время он лежал тихо, прислушиваясь. Но ничего, кроме стрекотания сверчков и звона в ушах он не услышал.

Марков поднялся, отряхнул колени и осторожно осмотрелся. Он стоял в саду. В паре метров от него темнел силуэт беседки, чуть дальше еще одна. Крадучись, Марков пошел к особняку – в ночном мраке он казался довольно большим и грозным. В окнах темно – значит, внутри никого нет.

Марков смахнул внезапно проступивший пот и заметил, что его руки перепачканы грязью. «Не то, что у этого докторишки. Холодная денежная рептилия. Сколько миллионов надо, чтобы такой дом купить? То-то у него одни генерал-прокуроры и лечатся, с такими ценами!.. А руки он, если и пачкает, так только кровью. А кровь смывается легко, в отличие от мазута или сажи!»

Тихо болтая сам с собой, не забывая ругать Арцыбашева, Марков обошел стену до угла. Отсюда видно темное крыльцо, пустую площадку для транспорта и запертые ворота. «Как же тебе нагадить? Цветочки твои в саду потоптать? Так можно до утра возиться… Нет, я тебе другой подарок сделаю!»– Марков, поднатужившись, выдернул из придорожной клумбы декоративный булыжник внушительных размеров. Громко дыша от нервного напряжения, он напряг руки и одним мощным толчком метнул его в большое прямоугольное окно…

Грохот стекла оглушил его. Марков отскочил – он успел заметить огромные осколки, разлетающиеся вокруг; как эти осколки с дребезгом ломаются на более мелкие… В разбитом проеме показался кусок кафельной стены – то ли операционная, то ли смотровая. Марков не успел подумать об этом.

– Кто там хулиганит?!– крикнул молодой дерзкий голос. На парадном входе показалась темная человеческая фигура. Тревожный свисток – громкий, почти оглушающий, прорезал ночную тишину.

Марков помчался в сторону беседок. Пока бежал, оглянулся – из-за угла особняка выскочил луч фонаря, окинул стену и сад.

– Кто хулиганит, а ну выходи!

Еще один звук тревожного свистка. Ему ответил другой – слабый, со стороны дороги.

Марков добежал до изгороди, вцепился в нее руками и пополз вверх, к острым наконечникам. Свистки окружали больницу. «Меня поймают!»– пронеслось в голове, а потом, каким-то неизвестным чудом, он оказался на другой стороне, за оградой. Марков побежал вперед, потом через мостовую, потом обходными дворами. Он остановился посреди незнакомого ему спящего двора – темного и глухого. Отдышавшись, Марков сбросил с себя изорванный плащ и перепачканный землей пиджак, пошел к дороге.

– Эй, отец!– окликнул он подвернувшегося извозчика.– Подбросишь в одно место? Только быстро!

Марков то и дело оглядывался – но улица оставалась пустой, тихой и почти безлюдной. Погони не было.

12

Выходка Маркова заставила Арцыбашева и Маслова бросить все дела и срочно приехать в клинику. Маслов приехал раньше, и устроил сторожу и дежурной медсестре нешуточный разнос (когда ему позвонили, он отдыхал с любовницей).

Красный «форд» медленно заехал за ворота, встал перед особняком.

– Александр Николаевич, тут такое случилось!..– плача, медсестра инстинктивно прижалась к Арцыбашеву, едва он вышел из машины.

– Кричать не надо, если никого не убили,– строго ответил он.– Ты чего ревешь?

Медсестра кивнула на Маслова – тот стоял неподалеку, нервно выкуривал папиросу.

– Петр Геннадьевич?

– Да?– сердито откликнулся он.

– У нас там, между прочим, лежат пациенты,– сказал Арцыбашев.– А вы ходите и орете! А на улице – глубокая ночь!

– Извините,– смутившись, сказал уже спокойнее Маслов.– Но эти олухи, ей-богу, Конец света проспят.

– Полина, вернись в клинику, сделай обход. Если кто из пациентов будет задавать вопросы – говори им, что все в порядке,– Арцыбашев отпустил медсестру.– Где сторож?

– Тута я,– парень с двустволкой на плече вышел из темноты.– Услышал звон – старшный-престрашный, и очень громкий! Выхожу в коридор, ко мне Полька бежит: «Снаружи кто-то хулиганит!» Ну, я вышел…

– И ничего не нашел! – сердито закончил Маслов.

– Почему же, Петр Геннадьевич?– обиженно заметил сторож.– Я же говорил.

– Что именно?– спросил Арцыбашев.

– Сад немного потоптан. А в комнате, где эта ваша штука снимки костей делает, валяется садовый булыжник.

– Разбили стекло в рентгеновской?!– Арцыбашев кинул гневный взгляд на Маслова.– И ты говоришь «ничего»? А если бы они аппарат повредили, или вовсе украли?!

– Александр Николаевич, не серчайте на меня,– Маслов умоляюще сложил руки на груди.– Ясно же, что хотели просто напакостить. Какая-то пьяная шваль, не иначе, решила похулиганить.

– Допустим. А где полицейские?– заметил Арцыбашев.– Где следователи? Что-то я не вижу, чтобы они тут работали.

Маслов странно замялся, а потом сказал:

– Были здесь парочка городовых…

– На мой свисток отозвались,– добавил сторож.

– Я их отпустил…– закончил Маслов.

– Петр Геннадьевич…– Арцыбашев угрожающе подошел к Маслову, тот попятился.– Ты в своем уме?!

– Они осмотрели сад и решили, что все спокойно,– ответил он.

– Ясно,– Арцыбашев кивнул и грозной тенью направился в клинику. Через десять минут он вышел, очень довольный:

– Поговорил с полицеймейстером – он сейчас пришлет людей… Попросил его, чтобы городовые здесь ходили почаще, особенно по ночам. Центр города почти, а порядка никакого…

– Александр Николаевич, вы такой находчивый!– радостно сказал Маслов.

– Вам, Петр Геннадьевич, достанется другое задание,– игнорируя грубую лесть, продолжил Арцыбашев.– Завтра договоритесь о новом окне. И к вечеру оно уже должно стоять, понимаете?

– Да, Александр Николаевич,– Маслов кивнул.– Я понял.

– Славно. Ждите полицию, а я поехал.

Но красный «форд» неожиданно отказался заводиться. Смущенный Гришка, повозившись с зажиганием, полез под капот:

– Понять не могу, чего она капризничает?

– Долго?– спросил Арцыбашев.

– Не знаю, Александр Николаич… надо сначала понять, в чем проблема.

– Разберись и завтра машину в гараж. Я поеду на извозчике.

Арцыбашев вышел за ворота и пошел по тротуару. Навстречу ему медленно шла пролетка.

– Свободен?– крикнул Арцыбашев. Извозчик кивнул – его густая борода с проседью дернулась.– Поехали к дому Чичерина.– Устроившись в экипаже, Арцыбашев закурил. «Черт, кто бы это мог сделать?»– напряженно думал он, перебирая в уме всех неприятелей и двуличных друзей. Список получается великоватый.

– А не угостите табачком-то, уважаемый господин?– обратился к нему возница. Арцыбашев открыл портсигар, вытащил сразу две сигареты.– Спасибочки. А то кисет дома забыл, дурень старый… Вот и маюсь.

– Все мы маемся,– не удержался Арцыбашев.– И молодые, и старые.

– То верно. Некоторые и в молодости ведут себя так – прости, Господи! Дикари, ей-богу! Вот до вас, господин, один парень ехал – пьяный, едва на ногах держится. Костюм на нем хороший, а по лицу видно – оборвань и нищета.

– Ну и?– лениво спросил Арцыбашев.

– Да он меня увидел и как заорал: «Стой!», а сам под копыта падает. Вот если бы Серый еще шаг сделал – прямо на голову его наступил,– возница заулыбался, предвкушая самую интересную часть рассказа.– А поехали-то с ним знаете куда?

– Куда?

– Вот как раз в то самое место, где вы сели. К больнице этого врача, как там его… Вспомнил! Ацрыбайшева.

– Арцыбашева,– поправил доктор.– Стоп, что? Говоришь, ты его сюда отвез?

– Ну, до больницы мы не доехали, он перед ней соскочил.

Арцыбашев закурил новую сигарету. Учуяв зацепку, он взбудоражился.

– А где ты его подобрал, помнишь?– осторожно спросил он. Возница пожал плечами.

– Точного места не помню – ночь, все-таки…

Арцыбашев подал ему сложенную двадцатку.

– Ты мне примерное место покажи.

Мужик взял деньги, спрятал за шиворот тулупа и махнул вожжами, немного подгоняя лошадь.

– Вот это место,– сказал он, когда пролетка остановилась возле старого кряжистого дома. Арцыбашев посмотрел на закрытый трактир, потом вверх. В нескольких окнах горит свет, но не ходить же по этажам, вламываясь в квартиры?

– Название улицы не знаешь, отец?

Он сказал.

– Хорошо,– Арцыбашев протянул ему еще денег.– Теперь вези к дому Чичерина.

13

Чисто выбритый Марков, с небольшим букетом цветов и свертком в подарочной бумаге, шагнул на террасу, и смело постучал в дверь.

– Антон Марков,– весело сказал он. Дверь открылась.

– А я все еще Екатерина Андреева,– девушка, улыбаясь своей привычной милой улыбкой, пропустила парня в дом.

Темная прихожая снова заставлена обувью, а стены обвешаны одеждой. Марков даже обрадовался, что у него больше нет плаща.

– Это вам,– протягивая букет, Марков мягко улыбнулся.

– Спасибо. Очень красивые,– Катя любовно посмотрела на цветы, прижала их к груди.

– А это – готовые работы,– Марков показал сверток.– Ровно сто штук.

– Выглядит, как подарок…– восторженно прошептала Катя.

– Я решил, что в таком виде они вызовут меньше подозрений.

– Вы все правильно сделали, и так здорово придумали,– девушка прижала букет к маленькой груди, взяла сверток и потихоньку, поскрипывая половицами, пошла наверх.– Вы проходите в гостиную, собрание вот-вот начнется…

Марков прислушался – в комнате глухо переговаривались. Он представил себе душную, прокуренную комнату, продавленные диваны и кресла, и осторожно зашагал по лестнице. Ступеньки пару раз скрипнули под ним, но он все же поднялся, попал в темный коридор. Понимая, что здесь ему быть нельзя, Марков, терзаемый непонятным любопытством, крадучись пошел вперед. С правой стороны было три двери. Самая дальняя – приоткрыта, солнечная тень из комнаты косо пролегла на полу и голой стене.

Марков слышал совсем тихие, приглушенные голоса. Голос Кати он узнал почти сразу, а вот второй, глухой и грубоватый, определить не смог.

– Я ему передам…– голос Кати внезапно стал громче. Дверь распахнулась полностью, и девушка, сжимая в руках отпечатанные воззвания, пошла навстречу Маркову.

– Вы…– увидев его, Катя сильно вздрогнула, листки едва не выпали из ее рук.

– Мне послышалось, вы меня звали,– соврал он.

– Я не звала…– девушка испуганно встряхнула головой и попятилась назад.– Я не звала…

– Катя, постойте,– смущенно попросил Марков.

– Я не звала… я не звала…– продолжая шептать, она вдруг упала на пол, плача запричитала.– Отче наш, сущий на небесах…

«Что с ней происходит?»– растерянно подумал Марков. Он бросился вперед, и в этот момент над девушкой возникла худая фигура в черном поповском одеянии.

– Катя! Катюша!– Гапон склонился над ней, провел пальцами по лбу.– Катюша, приди в себя, очнись!

– Что с ней?– тревожно спросил Марков.

– Ей плохо. У нее бывают такие приступы, от испуга…– Гапон посмотрел на него и добавил.– Это вы Марков?

– Я…– он с ужасом смотрел, как девушка быстро крестясь, продолжает неистово молиться.

– Помогите, надо поднять ее,– Гапон взялся за плечи, Марков за ноги.– Ко мне, в кабинет,– приказал священник.

Катю уложили на маленькую лежанку в углу, у двери. Окончив молитву, девушка вся расслабилась, ее глаза закрылись.

– Она спит?– тихо спросил Марков.

– Приходит в себя. Давайте-ка присядем.

В комнатке, помимо лежанки, оказался маленький столик и два стула. Гапон и Марков сели друг напротив друга. Марков не мог отвести взгляда от девушки. Ее лицо побелело, на лбу выступил пот. Гапон же сурово смотрел на газетчика.

– Ваши распечатки никуда не годятся,– сказал он.– Много ошибок и опечаток, в некоторых местах двойные буквы.

– Печатная машинка барахлит… С ней все нормально?

– Слушайте вы,– Гапон тронул парня за плечо. Взгляд его темных глаз тяжелел, наливался угрожающей силой.– Если хотите видеться с Катей, приносите нормальные распечатки. Или не приходите совсем.

– Что?– растерянно спросил Марков.– С чего вы взяли?

– С того самого,– взгляд Гапона немного смягчился.– Вы опять принесли ей цветы? Интересно – догадывался ли Ильин, кого приведет в этот дом?