Текст книги "Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 7 (СИ)"

Автор книги: Артём Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глава 23

Я встретился с одним из самых влиятельных и опасных авторитетов взглядом. Его люди напряглись, видя, что я смотрю без страха в лицо их босса.

Волков, не вполне понимая, что тут происходит, застыл на месте без движения. Он выглядел сосредоточенным и чутким. Готовым действовать в любой момент. Степаныч же, сидевший на одном из кресел, был мрачным, словно грозовая туча.

– Вы приехали в город, чтобы отомстить? – Тут же спросил я.

Один из людей Деда Хасана странно зашевелился. Сделал такое движение, будто готов вынуть пистолет, спрятанный где-то под полами пиджака, однако, он этого не сделал. Авторитет ухмыльнулся.

– Ну что тут сказать? – Начал он хрипловато, – Мамикон был моим братом. Был уважаемым человеком, одним из тех приближенных, которым я мог доверить свои дела в Краснодарском крае.

Мы с Волковым и Степанычем угрюмо переглянулись. Я прекрасно понимал, что дед Хасан – это другой уровень. Ни Кулым, ни Горелый, ни тем более погибший Маленький Чоба, никогда не решились бы вступить с ним в противостояние. Что уж говорить, формально, все они ходили под этим человеком. Все ему подчинялись так или иначе.

Дед Хасан уже объединил под своим руководством добрую часть славянских и этнических группировок. А лишь два года прошло с момента его освобождения.

У Обороны и вовсе не было никаких шансов справится с ним. Не было возможности победить. Однако я не допускал и мысли, что сдамся без боя. Пока я дышу, я буду защищать своих близких людей и себя самого.

И тут все зависело от точки зрения, которой придерживался Хасан. Кем был для него Мамикон Кесоян? Другом и соратником, или крысой, придавшей старика за его спиной, и всю свою жизнь, старавшегося скрыть свое предательство, чтобы спасти собственную задницу?

– Кто ж мог знать, что он окажется такой мразью, – добавил вдруг Дед Хасан. – Я знаю, Летов, что это именно ты убил Мамикона. Знаю о диктофонных записях, которые не так давно попали ко мне в руки.

– Я предполагал, что это может случиться, – ответил я.

– Конечно, – Хасан кивнул. – От меня сложно что-то утаить. Рано или поздно правда об убийстве, которую скрывал от меня Мамикон, выплыла бы наружу. Тем не менее ты, Летов, сэкономил мне немало сил и денег, прикончив эту жирную суку. Не думал, что скажу это, но я тебе благодарен.

Волков посмотрел на меня с какой-то опаской во взгляде.

– Что вы хотите от меня? – Спросил я.

– Что хочу? Я хочу тебя поблагодарить. Что тебе нужно, Виктор? Денег? Если да, то сколько могли бы стоить твои услуги киллера?

– Я не наемный убийца.

Кесоян хмыкнул.

– Да? Знаешь, Летов, я уже кое-что узнал о тебе. Например, то, что ты не разбираешь методов, когда разделываешься с врагами. Тебе не страшен ни черт, ни ангел, если тебе угрожает опасность. А я уважаю такое в людях. Так зачем же ты, дорогой, притворяешься передо мною таким благородным человеком? Ведь ты убивал.

– Я выживал, – кратко ответил я.

Дед Хасан рассмеялся, показав золотые коронки на коренных зубах.

– Мы все тут выживаем, Витя. У кого-то это получается лучше, у кого-то хуже. Но игра в благородство редко кончается хорошо для нашего брата.

– Если вы собираетесь обсуждать со мной мои принципы, то это пустое занятие, – возразил я.

– Видать, так и есть, – задумался авторитет. – Но я очень благодарный человек. Мой отец всегда говорил, что нужно быть благодарным к людям, которые тебя окружают. Тогда они станут благодарны в ответ и с радостью пойдут за тобой и в огонь, и в воду. Конечно, сейчас я знаю, что одной только благодарности мало. Неплохо было бы прибавить к ней еще и побольше денег.

Дед Хасан снова рассмеялся.

– Ну а если деньги тебя не интересуют, может, тебе нужна какая-то услуга? Услуга, в качестве благодарности.

Волков глянул на меня со значением во взгляде. Я быстро понял, на что он намекает. Надо же, как изменился этот человек после визита к своему информатору. Раньше Волков если и рассматривал вариант с убийством Фомина, то только в последнюю очередь. КГБшник хотел засадить генерала в тюрягу так глубоко, как только мог. Теперь же он любыми способами готов убить влиятельного ФСКшника. В чем была причина таких неожиданных перемен, я пока не знал. Волков избегал этой темы.

– Прошу прощения, – вдруг сказал Волков, – Меня зовут Сергей Волков, я, скажем так, компаньон Виктора. Мне нужно переговорить с ним. Это не отнимет у вас много времени. Максимум минут пять.

Я глянул на Волкова, понимая, о чем он хотел со мной перетереть.

– Это связано с моим предложением? – Хмыкнул Дед.

– Совершенно верно. У нас с Виктором есть один общий враг. Очень влиятельный офицер разведки.

– Можете не продолжать, Сергей, – Хасан поднял свою большую грубоватую руку, – если Виктор сам так захочет, то что ж. Разговаривайте. Я подожду.

Мы с Волковым снова посмотрели друг другу в глаза.

– Ну что ж. Пойдем, – суховато ответил я.

Мы отошли в мой кабинет.

– Нет, – тут же, с ходу сказал я.

Волков нахмурился.

– Почему?

– Я не стану работать с Дедом. Это вор в законе, бандос.

– Ты работал с Кулымом, – возразил вдруг Волков.

– Это была не работа. Я пытался не помереть. И чтобы мои друзья и близкие не погибли.

– А что ты пытаешься делать сейчас? – Развел руки Волков, – разве не выжить? Ведь Фомин может убить тебя. Его люди уже пытались.

– Тогда выбора не было, Сергей, – покачал я головой отрицательно. – Сейчас же есть.

– Какой? Какой есть выбор?

Волков помрачнел еще сильнее. Он глянул на меня исподлобья. Глаза его блеснули какой-то… враждебностью.

– Что изменилось, Сергей? Почему ты хочешь прикончить Фомина любым способом?

Волков замолчал и опустил взгляд. Потом раздраженно засопел.

– Моего товарища убили в тюрьме, – начал он холодным тоном. – Его прикончили сокамерники. Этот человек, с которым я встречался на вокзале, брат инвалида, рассказал мне все. У него были проблемы в камере. Проблемы с другими зеками. Мой друг защищал его. Не знаю почему, просто так вышло. Оттого информатор и решился приехать в город и передать показания, которые, предварительно забрал у жены моего товарища. Она хранила их все эти годы. А потом мой друг погиб. Его убили за решеткой. Убили по приказу Фомина.

– Откуда ты знаешь?

Волков молчал.

– Ты не знаешь наверняка, – ответил я за него.

– А кто еще мог это сделать? Кто? Только Фомину была полезна его смерть.

– Может, и так. Но твой товарищ был силовиком. Ты знаешь, как к таким относятся на зоне. Он мог нажить себе врагов, защищая информатора.

– Я уверен, это дело рук Фомина, – стоял на своем Волков. – Хасан – это наш шанс прикончить его. Шанс отомстить. Даже делать самим ничего не придется. Просто скажи сегодня Деду, чего ты хочешь, и к утру Фомин будет мертв. Концов никто не найдет.

– Я не стану с ним работать, – повторил я.

Волков свел брови к переносице. Мрачно вздохнул.

– Твои принципы сведут тебя в могилу, Летов. Да, ты правда крайне принципиальный человек. Но нужно знать, когда следует следовать этим твоим принципам, а когда нет.

– Если бы я не следовал принципам, я был бы уже мертв, Сергей. И потому, я не стану работать с Хасаном. Это слишком опасно.

– Все, что мы делаем – опасно.

– Ты меня не переубедишь.

Волков снова замолчал. Отвел взгляд в угрюмой задумчивости.

– Тогда нам с тобой не по пути, Витя. Верни мне наградной ствол Фомина. Показания останутся у меня. Я закончу дело сам.

– На это я не могу пойти, – я покачал головой. – Компромат нужен мне, чтобы выманить Фомина. Он осторожный гад. Легко поймет, что я вру о том, что компромат еще у меня.

– У тебя его люди.

– Ему на них чхать. И ты это знаешь, Сергей.

– Ты вернешь мне компромат немедленно, – разозлился Волков.

– Нет.

– Витя, не вынуждай меня…

В дверь постучались. Стук оказался резким и настойчивым. Почти сразу в кабинет вошел один из мордоворотов Хасана.

– Аслан Рашидович уезжает, – сразу сказал он. – Передал, что если чего-нибудь надумаешь, Летов, позвони.

С этими словами бандит протянул мне бумажку с номером телефона. Волков понаблюдал своим холодным взглядом за тем, как я принял эту бумажку и сунул в карман куртки.

Когда мы с ним вышли из кабинета, человек Хасана уже ушел на улицу.

Степаныч, бормоча себе под нос какие-то проклятья, встал с кресла.

– Чего это он? – Кивнув на входную дверь, спросил я. – Чего уехал?

– Да черт его знает, – пожал плечами Степаныч. – Трубка у него зазвонила. Он взял. Побалакал че-то по нерусски и выдал, мол, надо ехать. Дела. Ну и уехал.

– Еще не поздно передумать, Летов, – напомнил Волков. – Мы еще можем обратиться к Деду.

Я не ответил, только одарил его безразличным взглядом.

– Степаныч, там у Фимы с Женей какие-то неприятности. Сказали, надо приехать. Собирайся. – Сказал я, а потом обратился к Волкову, – ты можешь не ехать, Сергей. Теперь это не обязательно.

– Ты прав, Витя. Теперь это не обязательно, – он направился к выходу, но обернулся, чтобы что-то добавить, – я вернусь за пистолетом позже. Надеюсь, ты будешь достаточно благоразумен, чтобы вернуть его мне.

– Я тоже надеялся, что ты достаточно благоразумен, чтобы мне не угрожать, Сергей. Видимо, я ошибся.

– М-м-м-м… – Протянул Нерон, зажимая руками бедро. – Сука…

– М-да… – Вздохнул я, осматривая раненного ФСКшника, которого уложили на единственный диван, стоявший в гостиной комнате. – Значит, говоришь, проспал.

– Виноват, – признался Женя. – Я с дежурства был, а потом еще полночи с тобой прокатался. Сам не понял, как сморило.

Когда мы со Степанычем приехали, застали Нерона уже раненным, лежавшим на диване. Фима приехал чуть-чуть позже. Он взял служебный пассат, чтобы отъехать за какой-нибудь едой для себя Жени и Фурсова, а когда вернулся, все уже случилось.

Фурсова, к моему удивлению, которого, впрочем, я не показал, тоже выпустили из погреба. Женя пояснил, что он помогал ему вынести раненого Нерона наверх. Иначе Женя один бы не справился.

– Да и убить Нерон его собирался, – прошептал мне Женя. – Спустился, чтобы прикончить. Хорошо, что я подоспел. Ну и пришлось осадить этого хитрого козла.

К слову, Женя осадил Нерона выстрелом в ногу. Пуля попала в мышцы бедра и прошла навылет. Обильно кровоточащую ногу перевязали какими-то тряпками. Нерон же, мучаясь от боли, кряхтел и жмурился, однако молчал. Оперативник, по всей видимости, не очень-то хотел идти на контакт. Чего не скажешь о Фурсове.

По словам Жени Фурсов активно с ним сотрудничал и не проявлял никакой враждебности. Теперь же, ФСКшник сидел в гостиной и пялился в одну точку. Кажется, он даже не помышлял о том, чтобы сбежать.

– Ему надо в больницу, – пробурчал Фурсов, когда я к нему подошел. Потом он поднял на меня взгляд и спросил: – Отвезете?

– Зависит от того, как он себя поведет и станет ли сотрудничать, – сказал я, оглянувшись на Нерона.

– Понятно, – хмуро сказал Фурсов. – Я бы не повез.

– Теперь ты понял, что я говорил тебе правду?

ФСКшник не ответил. Вместо этого он спросил:

– Какого рода помощь вам от меня нужна?

– Не рыпаться.

– Не рыпаться? – Удивился он. – Это как?

– У нас товар, у них купец, – ухмыльнулся я. – Ты будешь товаром для Фомина. Он думает, что я готов передать тебя военной контрразведке, чтобы ты дал против него показания.

– И ты передашь?

– Витя, – поспешил ко мне Женя, – ты чего?

Он отвел меня немного в сторонку, стал шептать:

– Ты чего ему все рассказываешь? Он же враг!

– Он потерянный человек, – возразил я. – Поступок Нерона решил его всякой воли сопротивляться. Теперь он наш.

– Но это не повод ему все рассказывать!

– Женя, – я вздохнул. – Фурсов мог прикончить тебя в любой момент. Ты оставался с ним наедине. Он мог размазать тебе голову чем-нибудь тяжелым и смыться. Но он этого не сделал.

– А если он хитрит?

– Посмотри на него?, – я украдкой кивнул на Фурсова. – Что ты видишь?

– Подонка, – тут же ответил Женя.

– А еще сломленного человека. И потом, он теперь лично убедился в том, что если попадет в лапы Фомина, то расстанется с жизнью. Уверяю тебя, нет никакого смысла, что-либо от него скрывать. Фомин теперь и его враг тоже.

Мы с Женей вернулись к Фомину.

– Мы не договаривались, с контрразведкой, – ответил я. – Это был просто блеф, чтобы вынудить Фомина приехать в Армавир.

– И ты вынудил? – Поднял на меня взгляд Фурсов.

– Я к этому очень близок.

– Очень хорошо, – покивал Фурсов. – Вымани его. Забей ему, как это говорят в кругах уважаемых людей, стрелку. Я убью этого козла собственными руками.

Слова Фурсова меня удивили, но я промолчал. Направился к Нерону. Тот, сидел на месте, все еще борясь с болью.

Нерона колотило. На лбу, несмотря на прохладу, царившую на даче, выступила испарина. Щеки силовика раскраснелись.

– Как давно ты его подстрелил? – Спросил я у Жени.

– Пару часов.

Фима со Степанычем переглянулись.

– У него жар. Возможно, в рану попала инфекция.

– Это может быть простым болевым шоком, – заметил Фима.

– Нет, – возразил Степаныч. – Шок длится не более часа. Скорее всего, подхватил что-то в подвале. Рана была грязной?

– Угу, – буркнул Женя. – Мы промыли ее водой.

– Вы что, не видите, – истерически заулыбался Нерон, глядя на нас. – Мне конец. У меня начинается лихорадка. Отвезите меня в больницу. Иначе до утра я уже недотяну.

Мужики переглянулись.

– Шеф не обрадуется, если узнает, что вы меня убили, – стиснув зубы, просипел Нерон.

– Твоему шефу на тебя плевать, – я пожал плечами. – Я думал, ты это уже понял.

– Ты его плохо знаешь.

– Я знаю о нем достаточно. Он в курсе о смерти Учителя. Если бы ему было не плевать, он бы не стал присылать сюда юриста. Сразу бы согласился на сделку лично, чтобы отомстить нам. Но нет, он слишком сильно боится за свою жопу, Нерон. Так что можешь не надеяться, что тебя спасут.

– Это мы еще посмотрим, – зло хмыкнул оперативник.

– Но ты можешь помочь себе сам, – пожал я плечами.

Нерон нахмурился, сверля меня взглядом.

– И как же? – Недоверчиво спросил он.

– Если ты кое-что для нас сделаешь, я отвезу тебя в больницу.

Глава 24

– И что же тебе от меня надо? – Спросил Нерон холодно.

Я прекрасно понимал, как мыслит этот человек. Действия Нерона ясно показали мне, что он из себя представляет. Это был хладнокровный, умный и изворотливый мужчина. А еще достаточно расчетливый. Его личная преданность Фомину ограничивалась тем числом благ, которым последний мог обеспечить Нерона. А это значило – если речь пойдет о жизни и смерти, Нерон легко откажется от своего шефа. И сейчас перед ФСКшником встал именно такой вопрос. На этом я и собирался сыграть.

– Ты же знаешь, что делают с вражескими разведчиками? – хмыкнул я.

– Что за дурацкие вопросы? – Дрожа от лихорадки, спросил Нерон. – Говори толком, что тебе надо? Я, может быть, не доживу до конца суток, а ты решил потешить свое самолюбие за счет меня?

– Ну, если ты считаешь, что не доживешь до конца суток, в твоих же интересах ответить на мой вопрос. Так что делают с вражескими разведчиками?

– Перевербовывают, – понуро ответил Нерон, после недолгого молчания.

– Совершенно верно. Будем считать, что ты уже перевербован. Как никак твоя жизнь теперь зависит от меня. Вопрос номер два: для чего их перевербовывают?

Весь этот разговор явно раздражал Нерона, и он с трудом держал себя в руках.

– Контрразведка, дезинформация… – выдавил он сквозь зубы.

– Совершенно верно. Дезинформация. И ты, Нерон, как раз с этим мне и поможешь.

– Ты хочешь, чтобы я вкинул шефу дезинформацию? – Мрачно спросил Нерон.

– Да.

– Какого рода?

– Узнаешь позже, если согласишься.

Нерон недовольно поджал губы. Опустил смурной и задумчивый взгляд в пол.

Я знал, что он ответит. Прекрасно понимал его ход мыслей и не ошибся.

– Я согласен, – выдал он, наконец.

– Очень хорошо.

Отозвав мужиков в уголок, я тихо начал:

– Женя, отвези в больницу Нерона. Фима, ты едешь с ним.

– У него огнестрел. Что нам сказать? – Заискивающе глянул на меня Ефим.

– Придумайте что-нибудь. Мне, что ли, вас учить?

– За это не переживай, – отмахнулся Корзун. – Мало ли. На улице подстрелили. Вариантов куча и все будут правдоподобными. Ты, Фима, лучше в оба смотри, чтобы этот подстреленный козел чего не выкинул.

Потом Женя вздохнул. Во взгляде его читались сомнения.

– Витя, что ты задумал?

– План есть, но на его реализацию нужно время. И главное, чтобы этот, – я кивнул за плечо на Нерона, – не скопытился.

– А если он нас кинет? Я не верю этой изворотливой суке.

– Не кинет. Ему нужен будет длительный уход и лечение. В больнице его долго держать не будут. Сам знаешь, коек нынче не хватает. И мы будем единственной надеждой для Нерона, как минимум не остаться инвалидом, а как максимум не сдохнуть. Он не собирается пожертвовать свою жизнь ради Фомина. Я это знаю.

– Надеюсь, ты прав.

– А у нас с тобой, Степаныч, будут другие дела, – сказал я.

– Какие?

– Мы поедем к нашему старому другу Коробейникову. Он хочет отомстить убийце его отца. Убедить его помочь будет несложно.

– Ведь убийца, это Нерон, – нахмурил Степаныч седые брови. – Ты сдаешь его Коробейникову?

– Коробейникову он не нужен. Парень – просто административный клерк, что он будет с ним делать? Но если он узнает, кто стоит за всем этим, по чьей вине обстоятельства сложились так, что погиб его отец, не откажет в помощи.

– В какой помощи? – Вопросительно кивнул Степаныч.

– Если уж мы хотим напичкать Фомина дезинформацией и вынудить его приехать, значит, нужно сделать эту дезинформацию более-менее достоверной. Вот с достоверностью Коробейников нам и поможет.

– Ну что ж, – Старик вздохнул. – Надеюсь, ты прав.

На то, чтобы все подготовить у нас ушло три дня. Коробейников и правда согласился помочь. Требовалось от него ни много ни мало, а подготовить один подложный документ. Документ, выполненный на специальном бланке армавирской прокуратуры, несущий на себе гербовую печать и подпись прокурора. Последнюю, Коробейников удачно подделал.

Пока он работал над своей частью плана, я собирался прогреть Фомина. Подготовить его к тому, чтобы гад проглотил наживку. Это оказалось не так просто. Пришлось названивать ему чуть ни целые сутки, чтобы генерал, наконец, взял трубку.

Наш разговор состоялся на стоянке, возле конторы Обороны. После обеда, когда я вернулся на работу из дому, решил позвонить в очередной раз. Признаюсь, я не надеялся на то, что мне ответят. Однако привычные уже долгие гудки на том конце оборвались. Я услышал высоковатый, тянущий слова голос Фомина.

– Слушаю.

– Узнал? – Спросил я тут же, ожидая, что сейчас ФСКшник отключится.

Он не отключился.

– Летов, – Угрожающе понизив голос, протянул Фомин. – Я знаю номер, с которого ты мне звонишь.

– Хорошо. Ну как? Твой юрист донес до тебя мои условия, так сказать, сделки?

– Ты поступил очень недальновидно, что отказался передать мои личные вещи через него, мальчишка. Не боишься, что это тебе ох как аукнется?

– А ты не боишься, что потеряешь возможность получить свой компромат? Тебе лучше поторопиться. ВКР заберёт Фурсова послезавтра. Тебе, конечно, не критично, но очень неприятно. Одних его показаний мало, чтобы тебя упрятать. Но достаточно, чтобы к тебе стали присматриваться. А через два дня я передам военной контрразведке компромат на тебя. Тогда, полагаю, твоя песенка будет спета.

Фомин молчал. Мой блеф выглядел правдоподобно. Я прекрасно понимал, что сейчас оба этих ведомства состоят не в лучших отношениях, зубами выгрызая себе все скудеющие госбюджеты. Чем больше получит ФСК, тем меньше достанется ВКР. Таковы были реалии современного слабого Российского государства, ударившегося в пучину девяностых.

Алигархи, оголтело рвущие построенное поколениями советских людей богатство, не хотели, чтобы им мешал кто бы то ни было. Не хотели, и потому тщательно контролировали и разваливали силовые ведомства. А те, в свою очередь, боролись за жизнь, как могли. В том числе и друг с другом.

– Ты блефуешь, – пробурчал на том конце Фомин.

– Думаешь? Ну, чтобы это узнать, тебе достаточно выждать пару дней, – пожал я плечами. – Короче, выбор за тобой. К тому же я не так много прошу за твою свободу. Каких-нибудь семьдесят косых зелени спасут твою жопу от тюряги, товарищ генерал. Так что, смотри сам.

Фомин больше не ответил. Он просто бросил трубку. М-да. Как ни крути, но самообладание подводит старика. И это был хороший знак. Я добился своей цели и смог вывести его из душевного равновесия. Следующий же шаг точно вынудит старого ФСКшника приехать в город. Если конечно, он не сподобится на это раньше.

Часам к десяти вечера все мы, включая Фурсова и Нерона собрались в конторе Обороны.

Нерон, с перебинтованной ногой, передвигался сейчас на костылях. Кроме того, уже третий день принимал курс антибиотиков, которые хранил у себя Степаныч и выдавал ему за «хорошее поведение».

Фурсов же, почти не разговаривал с нами и всегда был угрюмым, как черт, выуженный из ада. Последние несколько дней он ночевал у Фимы. Вместе с ними был и Женя, в качестве подстраховки. Как я и предполагал, ФСКшник не проявлял никакой инициативы, и казалось, полностью опустил руки.

Я его понимал. Фурсов отдал жизнь работе сначала в КГБ, а потом и в ФСК, и теперь с трудом переживал предательство, если и не Фомина, то Нерона, человека, которого всегда считал близким товарищем.

– Как прошло в водоканале? – Спросил я у Жени.

– Отлично. Мы отправили факс, – покивал он. – Правда, пришлось немного понервничать. Коробейников опоздал на сорок минут. Я уж думал, он не придет.

– Лишних вопросов не задавали?

– Не, – покачал головой Женя. – Я нарядился в новый свадебный костюм. Сказал, что работаю в городской администрации, и мне поверили. Разрешили воспользоваться факсом.

– Ну что, время пришло, – пожал я плечами, передавая Нерону левый телефон, купленный на рынке у одного цыгана, приторговывающего еще и наркотой, – думаю, номер ты помнишь.

– Помню, – буркнул ФСКашник.

– Отлично. Звони.

Нерон глянул на меня Волком. Потом перевел взгляд на раненую ногу, которую он положил на соседний стул. Решившись, Нерон взял со стола сотовый телефон, набрал номер и стал звонить.

* * *

Фомин сидел дома, в своем кабинете. Он нервничал, пытаясь полечить забитую голову армянским коньяком. Кто бы мог подумать, что дело, которое на первый взгляд казалось не самым сложным в карьере генерала, обернется такими проблемами?

Никогда Фомин не думал, что какой-то армавирский мальчишка, открывший шарагу, гордо называемую им «охранным агентством», станет совать палки в колеса генералу.

Фомин, невысокий и щупловатый мужчина, никогда не отличался физической силой. Еще в юности научился он компенсировать недостатки своего щуплого тела умом и хитростью. В зрелости понял, как правильно выстраивать «деловые» отношения и заводить связи.

На протяжении всего срока своей службы генерал обрастал ими, как снежный ком. Были у него друзья и местном МВД и в прокуратуре. После развала страны у генерала появились и другие, более «полезные» связи. Он стал сотрудничать с братками.

Между прочим, на эту мысль его навел старый недруг Сергей Волков. Навел, когда завербовал себе в агенты некоего Кулыма из Армавира. Удивившись состоятельности бандита из такого захолустного городка, Фомин, которому было маловато все скудеющей зарплаты особиста, принял решение действовать.

Вместе с верными его людьми, которых в ведомстве было немало, он пошел по легкому пути: стал крышывать бизнесменов, а также владельцев местных и краевых предприятий.

Надо ли говорить, что рекет приносил неплохой доход, который покрывал все риски и издержки. В том числе и те, что возникали на службе. Достаточно было просто поделиться деньгами с кем надо.

Бандиты тоже относились к крыше, организованной Фоминым, с уважением. Каждый раз, когда слышали они: «нас крышует ФСК», кивали и без лишних вопросов удалялись с предприятия. Никто не хотел ссориться с силовиками. Это тебе не менты в поношенных кителях, которым бандосы открыто смеялись в лица, даже сидя в СИЗО. Которых открыто называли лохами.

На этом Фомин и поднялся. И теперь точно не хотел все потерять. Но будучи человеком умным, он сомневался в правдивости слов Летова.

Он уже пробил о нем кое-какую информацию. Знал он, что Летов отчаянный и смелый человек. А еще умный, несмотря на возраст. Знал Фомин и некоторые слухи, которые о нем ходили. Они совсем не обнадеживали, а только подтверждали репутацию мальчишки.

Но хуже всего было то, что у Летова действительно имелись связи в военной контрразведке. Фомин выудил информацию о том, что Летов помогал им несколько месяцев назад сорвать крупную сделку по продаже чеченцам оружия. Выходило, что у него были возможности связаться с ВКР и попросить содействия во всем этом деле.

Фомина такое обстоятельство неслабо напугало.

Когда зазвонил телефон, генерал даже вздрогнул, чуть не разлив коньяк, который, на американский манер, потягивал из широкого стакана. Несколько непослушных капель даже упали на листы досье, которое генерал уже успел собрать на Летова.

Фомин полез в ящик стола, достал сотовый. Звонил незнакомый номер. Несколько мгновений он решал, стоит ли ему брать трубку. Решившись, он все же ответил.

– Да. Кто звонит?

– Шеф? Это я, Нерон.

Фомин удивился, но не растерялся.

– Откуда звонишь?

– Купил на рынке телефон для связи. Левый.

Фомин поджал губы. Приказал:

– Докладывай.

– Все не очень хорошо. Я ранен, но ничего, все еще могу работать. Смог уйти от Летова, когда меня привезли в какую-то глушь, на дачу одного из его дружков. С трудом, но добрался до города. Вести оперативную работу не прекращал.

– Результаты?

– Две новости. Первая: Летов передал Фурсова военной контрразведке.

Генерал ничего не ответил, только гневно засопел. Страх склизким слизнем стал ползать по нутру Фомина.

За последний год у Фомина развилась настоящая паранойя. После произошедшего в Афганистане он стал присматриваться к Фурсову. Мелкие детали в его поведении: жесты, случайно брошенные слова дерзости или некоторые поступки, все сильнее убеждали генерала в том, что Фурсов ненадежен. Что от него стоит ожидать предательства.

Эта мысль несколько месяцев не давала генералу покоя, и потому, как только возник шанс получить назад компромат, хранившийся у покойного Кулыма, Фомин решил убить разом двух зайцев. Кто же мог подумать, что план пойдет псу под хвост и обернется провалом?

– Второе: – продолжал Нерон. – У меня есть достоверная информация о том, что военная контрразведка начала свое расследование по нашим делам в Армавире. Она сотрудничает с местной милицией и прокуратурой. Времени мало.

– Откуда информация?

– Завербовал одного помощника прокурора еще в начале операции. Он сливал кое-какие сведения, которые были у органов на Летова.

– Почему не доложил? – нахмурился Фомин.

– Не успел. Летов вцепился мне в загривок так, что я только и думал о том, как его сбросить. Я передал вам все доказательства. Отправил факс на ваш домашний аппарат. Передачу осуществил примерно в шестнадцать часов. Вы разве не получили?

– Какую передачу?

Фомин метнул взгляд на факс, бежевой коробкой стоявший на приставной тумбе, у стола. Из аппарата и правда торчал длинный лист бумаги, которого Генерал просто не заметил, потому что вернулся домой только к семи часам.

Фомин медленно встал, поправил полу домашнего халата, выбившуюся из-под пояса. Медленно направился к аппарату и оторвал торчащий лист. Это оказалась ксерокопия внутреннего постановления армавирской прокуратуры. Постановление о проведении совместных с военной контрразведкой мероприятий по расследованию преступлений, в которых, по предварительной информации, виновны сотрудники ФСК. Фомин побледнел.

Отпечатанный на фирменном бланке документ нес на себе гербовую печать и подпись армавирского прокурора.

– Получил, – сухо сказал Фомин.

– Шеф, – понизил голос Нерон. – Ситуация вышла из-под контроля. Я считаю, что пока не поздно, следует признать: Летов нас переиграл. Если мы хотим выкрутиться из этой заварушки, придется пойти с ним на сделку. Возможно, еще не поздно. Иначе мы просто рискуем мало того, что решиться должностей, но и загреметь…

– Я знаю, – перебил его Фомин. – Продолжай вести работу по мере сил.

Отключившись, Фомин тяжело уселся в кресло. Потом налил себе полный стакан коньяка, выпил залпом. Несколько минут он просто сидел и крутил в руках сотовый телефон, размышляя, что же делать дальше. Решившись, он набрал номер телефона, отобранного Летовым у Нерона.

Дозвонился Фомин далеко не сразу. Гудки шли долго, и Фомину показалось, что прошла целая вечность, прежде чем Летов ответил.

– Да. Летов слушает, – раздалось на том конце.