Текст книги "Дом для рыцаря (СИ)"

Автор книги: Артем Курамшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Глава 16. Беглецы

В подвале холодно. Капает вода, звуки эхом отдаются в глубине бетонных закоулков. Неясное шуршание, словно кто-то ходит рядом.

Отсиживаться здесь – занятие не из приятных, но это – единственное, что им осталось. Там, наверху, Императорская Гвардия сражается с армейскими частями, гремят взрывы и автоматные очереди.

– Мне страшно, – прошептала Ясмин и круглыми от ужаса глазами посмотрела на Родерика. – Там кто-то ходит.

Родерик взял маленькую пухлую ладошку в свои руки, крепко сжал и уверенно произнёс:

– Там никого нет. А если и есть, то это люди отца. Они не сделают нам ничего плохого.

– Откуда ты знаешь? – Девочка посмотрела на брата с надеждой.

– Знаю. Мне виднее. Я старше.

Так было всегда. Хотя разница в возрасте всего два года, Родерик для Ясмин – непререкаемый авторитет. Кроме того, сейчас ещё и единственный защитник, последняя надежда на спасение.

Они играли на площадке перед дворцом, когда в него попали первые снаряды. Началась стрельба. Дети бросили игры и укрылись за одной из построек. А потом во дворец снова ударили снаряды.

Не по годам смышлёный Родерик здраво рассудил, что находиться там опасно. Взял сестру за руку и потащил за собой, подальше от дворца.

Через линию охраны прошли беспрепятственно – контрольно-пропускной пункт был разгромлен. Лишь после этого, оказавшись в городе, Родерик позволил себе и сестре остановиться и передохнуть.

В парке дети спрятались в кустах. Как раз вовремя – из зарослей наблюдали колонну танков и другой бронетехники, что шумно и стремительно проследовала в сторону дворца.

Там, в парке, Родерик содрал со своей одежды пышные кружева и измазал белоснежное платье Ясмин грязью. Драгоценную брошку, с которой принцесса никогда не расставалась, спрятал к себе в карман. Теперь у них был вид самых обыкновенных детей, заблудившихся в суматохе и испуганных внезапными громкими взрывами.

Потом короткими перебежками они добрались до жилых кварталов и нырнули в подвал многоэтажного дома…

– Я хочу к маме, – тихо сказала Ясмин.

Родерик молчал. Лихорадочно соображал, что делать дальше.

Примерно месяц назад отец сказал Родерику, что тот уже большой и в состоянии позаботиться о себе и сестре в случае непредвиденных обстоятельств. Отец поведал, что нужно делать, если с ним или с их матерью что-нибудь случится – видимо, Император предвидел события, которые произошли сегодня утром.

Вот только, что же рассказал ему отец? Нужно лишь вспомнить…

– Мне страшно… – Из глаз Ясмин покатились слёзы. – Я хочу домой…

– Не плачь, сестричка. – Родерик обнял девочку. – Зеленоглазка, ну-ка улыбнись.

Но принцесса зарыдала ещё сильнее и уткнулась ему в плечо.

– Я хочу домой.

– У нас теперь нет дома. – Родерик крепче обнял сестру и погладил светлые, словно каскад золотых искр, волосы. – Теперь есть только ты и я.

– Ты меня не оставишь? Не бросишь? – Ясмин подняла голову и заглянула в глаза брата.

– Нет, конечно. Я всегда буду рядом с тобой, буду защищать тебя от всех злодеев на свете. Только не плачь.

– Хорошо. – Ясмин вытерла лицо. – Но что мы будем теперь делать?

– Нам нужно идти.

– Куда?

Родерик вспомнил:

– К тёте Зинере. Помнишь тётю Зинеру? Мы ходили к ней в гости.

Именно после этого визита отец вызвал Родерика на серьёзный разговор и рассказал, что женщина, приходящаяся им дальней родственницей, поможет в случае беды.

– Тётя Зинера хорошая. – Ясмин припомнила детали похода в гости. – Она угощала меня пирогом.

– А с чем был пирог?

Родерик знал, о чём нужно говорить в создавшейся ситуации.

За каких-нибудь пару часов повзрослел на несколько лет, превратился из маленького, изнеженного принца в стойкого мужчину, способного успокоить и повести за собой.

– С клубничным вареньем, – ответила Ясмин и облизнула губы. – Он был очень вкусный.

– Вот и хорошо. Может быть, у неё осталось несколько кусочков пирога.

– Ну ты даёшь! – Ясмин впервые рассмеялась, чем подтвердила правильность расчёта Родерика. – Он бы давно уже испортился.

– Думаешь? – Родерик сделал обескураженное лицо.

– Ну конечно! Скажешь тоже! Я всё поняла – Родерик, ты меня разыгрываешь!

– Хорошо, – признался он, – разыгрываю. Но, может, у неё есть ещё что-нибудь вкусное. Пойдём?

– Пойдём.

Дети пробрались к выходу и выглянули наружу.

Улица пуста. Испугавшиеся стрельбы и танков горожане спрятались по домам. В остальном же вполне мирно и обыденно – как во время затяжных праздников, когда народ, вместо того чтобы участвовать в увеселительных мероприятиях, сидит по квартирам.

Родерик и Ясмин вышли на улицу и, выбрав направление наугад, осторожно, не отходя далеко от стен зданий, побрели вдоль проезжей части. Через пару кварталов встретили полицейского, который остолбенел при виде двух перепачканных детей.

– Вы кто такие? Откуда тут взялись? – только и спросил полицейский.

– Мы гуляли и заблудились, – невинно ответил Родерик. – Увидели танки и побежали, а теперь не можем найти дорогу домой.

– Где же ваш дом? – Полицейский посмотрел на них с искренним состраданием.

– На Осенней улице, – соврал Родерик. – Дом сорок три.

– Осенняя? – Полицейский почесал затылок. – Это же в другом конце города. Ну-ка, малышня, брысь в машину! Я отвезу вас.

Вероятно, голова полицейского была занята другими мыслями и он не увидел ничего странного в том, что дети оказались так далеко от дома.

Офицер доставил их по указанному адресу и проводил до квартиры.

Тётя Зинера – молодая девушка с роскошными чёрными волосами – встретила полицейского нервным озабоченным взглядом. Увидев детей, сразу всё поняла и попыталась подыграть.

– Спасибо вам огромное! – сказала она полицейскому. – Я уж обыскалась. По новостям говорят что-то ужасное, я так переживала…

Страж порядка не поверил, заподозрил неладное. Шагнул вперёд, стремясь заглянуть в дом как можно глубже.

– Да, время неспокойное, – с сомнением произнёс он.

– Муж как раз поехал в полицию, – стараясь отвлечь, Зинера принялась лгать. Нелепо улыбнулась и поспешно спрятала руку, однако офицер успел заметить отсутствие обручального кольца. – Муж звонил, говорил, что необходимо составить какое-то заявление.

Поняв, что сболтнула лишнего, Зинера осеклась и замолчала. Дело в том, что ещё утром, перед штурмом дворца, повстанцы отключили гражданскую мобильную связь.

Офицер пристально разглядывает девушку. Под тяжёлым взглядом, от которого ничего не скрыть, Зинера сжалась. Ей показалось, что сговор будет раскрыт, и тогда всему конец: полиция выступает на стороне революционеров.

Положение спас Родерик. Он кинулся к девушке, обнял и радостно защебетал:

– Мама! Мамочка! Мы так испугались! Мы ушли слишком далеко. А потом увидели солдат и… Мама, обещаю больше так никогда не делать!

Ясмин схватила Зинеру за руку и прижала к груди.

– Никогда-никогда, мамочка! – подтвердила принцесса.

Зинера со значением посмотрела на полицейского. Убедительная сцена развеяла сомнения.

Офицер добродушно улыбнулся:

– Постарайтесь впредь такого не допускать. Советую в ближайшие дни не покидать дома – подождите, пока всё успокоится. Желаю удачи вам и вашей семье!

Зинера уверила, что так и поступит, проводила из квартиры и тщательно закрыла за ним дверь. После чего прислонилась спиной к двери, тяжело вздохнула и медленно сползла на пол.

Родерик и Ясмин смотрели круглыми глазами и ждали дальнейших распоряжений.

Тяжкое бремя пало на плечи, но Зинера взяла себя в руки.

– Не раскисать! – бодро скомандовала Зинера.

По очереди отмыла детей в ванной, переодела в припасённые заранее вещи, отвела на кухню, усадила вокруг стола и налила им горячего шоколада.

– Соберись! – сказала себе девушка, продумывая план действий. – Теперь ты не одна.

Когда нервная дрожь прошла, Зинера объявила детям:

– Ну, что ж, пора в путь-дорогу! К сожалению, на некоторое время придётся вас разлучить.

Император Август допускал возможность, что семье придётся скрываться под чужими именами. Незадолго до этого передал Зинере поддельные документы для неё самой и для Ясмин. С документами Родерика возникли некие трудности, поэтому Император намеревался отдать их чуть позже, но не успел.

– Мы с Ясмин завтра улетим на Полярию. Ты знаешь, где это?

– Это другая планета, – ответила Ясмин. – Мама обещала свозить меня туда на следующий год.

– Умница! Совершенно верно. Родерик, я вернусь за тобой чуть позже, скорее всего, через несколько недель. Ты большой мальчик, думаю – не будешь капризничать. Так ведь?

– Конечно, тётя Зинера, – подтвердил Родерик. – У вас не возникнет со мной никаких проблем.

– Сегодня я отвезу тебя в одно место, где ты будешь дожидаться моего возвращения. Это такое учреждение, где много детей, уверена, что тебе там не будет скучно…

Тогда они ещё не знали, что сразу после переворота новые власти порвут всяческие отношения с Суорией, объявят блокаду бывшим колониям и назовут иммигрировавших изменниками и предателями.

Несмотря на многократные отчаянные попытки, Зинера смогла вернуться в Боккорию лишь через долгих восемь лет, когда в отношениях стран наступил недолгий период разрядки. Но и тогда разыскать Родерика не получилось: все данные об учащихся в Кадетских школах тщательно оберегаются от постороннего внимания.

– Зеленоглазка, – сказал мальчик насупившейся сестре, – не капризничай. Веди себя хорошо, слушайся тётю Зинеру. Сестричка, не грусти, скоро мы снова будем вместе.

Глава 17. Время ещё не пришло

Корабль висит в пространстве, не подавая признаков жизни. Сейчас больше напоминает чёрный космический булыжник, мёртвый и безразличный. Подобно камню, безвольно вращается вокруг тела, захватившего его гравитационным полем.

Двое существ на борту впали в апатию. Безучастно наблюдают за происходящим вокруг, изредка заглядывая в дела подопечных. Если искать аналогии в доступных человеку понятиях, наиболее близким будет состояние анабиоза.

Очередной этап миссии подходит к концу, а они не продвинулись ни на шаг вперёд, и это не может радовать.

– Он блестяще справился с делом.

– Да, несомненно.

– Предотвратил бессмысленную мясорубку.

– Да, он тоже так считает. Я передал ему слова благодарности.

Во вверенном им мире наступило спокойствие. Оружие замолкло, ненависть угасла. Солдаты готовятся к возвращению домой, пострадавшие приступили к восстановлению разрушенного.

– Надолго ли их хватит?

– Не думаю, что надолго. У них так заведено – уничтожать друг друга ради идей, которые возводят в ранг идеалов. История двуногих пестреет подобными примерами. На некоторое время умерили свой агрессорский пыл, сейчас небольшая передышка. Пройдёт десятилетие, может быть, два – конфликт забудется, и они вновь возьмутся за оружие.

Существо созерцает изображение одной из планет. Возле всё ещё находятся боевые машины, но они выглядят теперь не так устрашающе. Подсвеченные иллюминацией, кажутся лишь временным приютом для путешествующих.

Если бы наблюдателям было знакомо такое ощущение как стыд, то вероятно, им было бы стыдно. За всё время вахты они так и не смогли подготовить двуногих к общению со своей цивилизацией. Не удалось поднять до уровня существ, способных понять мудрость древней культуры. Впрочем, в большей степени виноваты сами двуногие, не способные обуздать свою натуру, во многом напоминающую звериную.

– Видимо, нужно оставить их в покое. Хотя бы на какое-то время. Дать возможность осознать содеянное, подумать над ошибками, вырасти из нынешнего состояния до более высокого уровня.

– Не уверен, что это поможет. Но другого выбора у нас всё равно нет.

– Время контакта ещё не пришло. Так или иначе, но мы вынуждены мириться с этим. Это неоспоримый факт.

Второе существо согласилось.

Оба на грани забытья. В спокойные времена, когда не происходит ничего сколь-нибудь важного, впадают в состояние, близкое к спячке, и могут находиться в нём десятилетиями.

Иногда их охватывает мысль, что в случае с двуногими им придётся пересматривать своим методы и подходы – слишком уж самобытным оказался объект изысканий. Столько сил и времени на отдельно взятую расу не тратил ни один из их предшественников. Однако дальше отвлечённых мыслей дело не идёт – существа твёрдо верят в непогрешимость методологии.

– Мы можем покинуть этот сектор пространства и попытаться найти более оживлённое место – наверняка в их мире есть уголок, достойный нашего внимания.

– Возможно.

– Может быть, ещё вернёмся сюда. Лет через сто или тысячу.

– Это точно. Никак не раньше.

Подобное положение вещей – когда о целой цивилизации судят по отдельно взятой планете – может показаться сущей несправедливостью, однако это часть философии. Каждый элемент несёт в себе ценности своей культуры, ответственен за состояние всей системы. Словно бриллиант, сверкающий гранями, каждый двуногий в отдельно взятый момент демонстрирует различные аспекты бытия общества.

– Кажется, мы слишком долго тут находились. Я становлюсь похожим на них. Видимо, исследователь тоже что-то берёт от объекта.

– Да. Мне тоже так кажется.

Существо задумалось. Потом проникновенно, совсем по-человечески повторило:

– Время контакта ещё не пришло.

Глава 18. Дом у реки

Ощущение опосредованности исчезло. Его место заняло противоположное чувство – чувство, что всё происходящее вокруг имеет прямое отношение к нему самому.

Родерик не выпускает из рук принадлежащие Ясмин Лимбург вещи и документы. Разглядывая её фотографии, ощущает, как возвращаются воспоминания. Теперь он знает, кого ищет. Видимо, сама судьба так распорядилась.

– Ещё один, – недовольно заметил Давид.

Родерик поднял взгляд к дороге.

Их машина приближается к контрольному пункту, возле которого стоят полицейские и, вроде бы, суорийские военные.

Давид сбросил скорость.

– Если не прикажут, не останавливайся, – распорядился Родерик.

Они уже встречали представителей суорийских властей, и если в первые два или три раза сильно нервничали, то потом успокоились и старались особо не обращать внимания. Объявленное новым правителем Боккории перемирие до сих пор кажется зыбким и хрупким, поэтому ни одна из сторон на рожон не лезет, не провоцирует оппонента.

Вначале суорийцы спрашивали, с какой целью боккорийские офицеры заехали так глубоко в тыл, но вскоре перестали. Вместо этого напоминали, что боккорийцам осталось всего пять дней, после которых они потеряют право на свободное перемещение по суорийской территории – так указано в подписанном при перемирии циркуляре.

В свою очередь, спецназовцы обещали уложиться в срок и никоим образом не нарушать достигнутых договорённостей.

Полицейский приветливо махнул рукой, на что Родерик продемонстрировал открытые ладони. По замыслу жест символизирует добрые намерения. Суориец понял его и кивнул в ответ.

– Как мило, – хмыкнул Давид.

– И не говори, – согласился Родерик. – Как будто и не воевали вовсе. Надо полагать, такая картина близка твоему сердцу?

– Ещё бы! Тишь и благодать. А ты разве не рад?

– Да как тебе сказать… – Родерик задумался.

Всё это крайне нелепо. Вчерашние враги открыто улыбаются друг другу. Солдаты, которые несколько дней назад буквально вгрызались в землю зубами, не пуская врага на свою территорию, ныне открывают двери, да ещё и машут вслед ручкой.

– Видимо, ты был бы счастлив, если бы погиб и возвращался домой в титановом гробу? – зло съязвил Давид.

Родерик хотел сказать о долге перед родиной, об офицерской чести, но передумал – слишком часто в последние дни спорили. Устал от бесконечных идейных разногласий и с лёгким раздражением в голосе ответил:

– Да рад я, рад! Только успокойся и хватит уже об этом!

Давид победоносно на него посмотрел и самодовольно усмехнулся.

– Злая, старая, никчёмная железяка! – в шутку подразнил Родерик.

Давид нисколько не обиделся и продолжал улыбаться.

Путешествие подходило к концу, и это радовало обоих.

Близость Ясмин – такой родной и горячо любимой, потерянной и почти вновь обретённой, единственного человека, который связывает Родерика с прошлым, – возвращает в детство. Если сестра всё ещё там – а Родерик в это искренне верит – то через час или около того они наконец встретятся.

Нужно столько всего сказать, столько вспомнить! Ведь они не виделись двадцать лет – всю сознательную жизнь!

При этой мысли Родерика охватило ощущение, что ему снова семь лет – как в тот момент, когда они расстались. Захотелось по-детски показать Давиду язык, но сдержался – не стоит раньше времени выказывать чувства.

– И как мы должны себя вести, когда с ней встретимся? – вслух подумал Давид.

– Что-что? – Родерик вернулся к реальности.

– Я к тому, что она всё-таки принцесса. Правомерность свержения Лимбургов до сих пор вызывает споры. Более того – никто не лишал их власти каким-либо официальным документом. Формально, Её Высочество – всё ещё наследница престола. Насколько помню, по правилам придворного этикета, мы должны будем преклонить головы, а по военному уставу, принятому при Августе II, сложить оружие к её ногам. Представляешь?

– Да уж! – теперь усмехнулся Родерик. – Ну и дела!

– Если честно, Лимбурги всегда вызывали во мне восхищение. Есть в них что-то непередаваемо отважное и вызывающее уважение. Несмотря на специфику школьной программы, по которой Лимбурги – сущие деспоты, преподаватель не смог отбить у меня этого ощущения. Шервуда я всегда считал родоначальником боккорийской нации, к коей причисляю и себя, что бы ты там ни говорил о моём происхождении. Скажу больше: встреча с Ясмин Лимбург будет для меня большой честью, так что с удовольствием склоню голову перед её светлым ликом.

Родерик не удержался и громко расхохотался в ответ.

– Что тут смешного? – удивился Давид.

– Ничего. Не отвлекайся, следи за дорогой. Кажется, здесь нужно повернуть.

Джип упёрся в берег реки, где дорога резко поворачивает влево и дальше следует вдоль берега. Давид повернул и набрал скорости.

– Осталось не больше двух километров, – сказал Родерик, глядя в навигатор.

Давид помолчал, а потом вдруг вдохновенно начал:

– Знаешь, я долго думал и решил… По возвращении на Эмилию, подам рапорт на увольнение.

– Вот те раз! С чего бы это?

– Что-то поменялось. Больше не испытываю потребности находиться в армии. На этот счёт у меня есть логичное объяснение: вероятно, новое руководство Боккории решило завязать с милитаризмом, не хотят дальше удерживать киборгов в армии. Вырубили программу, понимаешь?

– Да. Кажется, понимаю.

– А сам не хочу оставаться в рядах вооружённых сил. Не для меня это, не моё.

– И что же ты намерен делать?

– Пока не решил… – Давид задумался. – Может быть, вернусь в альма-матер и получу-таки музыкальное образование.

– Ты учился в консерватории?

– Не совсем. Хэтфилдовский институт искусств.

– Серьёзное заведение, – уважительно произнёс Родерик.

– Ну вот и приехали, – неожиданно закончил Давид и указал вперёд.

Небольшой, двухэтажный домик. Белый, с красной крышей. Примостился прямо на берегу широкой, полноводной и спокойной реки. Дом выглядит обжитым и ухоженным. За оградой – дорожка каменных плит, петляет среди невысоких, плодоносящих диковинными жёлтыми фруктами деревьев.

Вышли из машины, оглядели окрестности. Не заметив чего-либо подозрительного, прошли в приоткрытую калитку и проследовали к домику.

Сердце колотится в бешеном ритме. Ещё чуть-чуть – и он увидит Ясмин! От этой мысли идти по каменной дорожке невероятно приятно и легко, волнующее ощущение.

На стук в дверь никто не отозвался. Не в силах ждать, Родерик толкает дверь, та открывается.

– Есть кто-нибудь? – выкрикнул Давид, но ему не ответили.

Родерик сбегал на второй этаж, но там тоже никого.

– Как же так?! – в отчаянии воскликнул он.

Неужели опять опоздали? Ясмин уехала? Но куда? Где её теперь искать?

– Там кто-то идёт! – Давид указал в сторону реки.

С берега, по каменной дорожке, к дому идёт девушка. Ветер развевает белое платье и длинные светлые волосы.

Родерик кинулся на улицу. Заметив нежданных посетителей, девушка остановилась.

Родерик приблизился к ней и тоже замер.

Разглядывает её пристально, в упор. Хочется сделать ещё несколько шагов, но не может решиться.

Волнистые волосы. Яркие, невероятно зелёные глаза. И взгляд – ослепительный и чувственный…

– Ясмин!..

Её лицо побледнело, глаза расширились от удивления.

– Родерик?.. – прошептала она беззвучно, только губами.

– Сестрёнка, милая сестрёнка!

Родерик бросился к ней и заключил в крепкие объятия. Ясмин изо всех сил прижалась к брату.

– Я так тебя ждала! Я ждала тебя все эти годы! – сквозь рыдания говорила Ясмин. – Никогда не оставляй меня! Слышишь?! Никогда больше не оставляй меня!..

– Никогда больше! – пообещал Родерик. – Теперь я никогда не оставлю тебя, зеленоглазка!

Апрель – июль 2012