Текст книги "Путь к Золотистой (Круг - 1)"

Автор книги: Артем Колчанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Нет, не собираюсь, я предпочитаю прямые пути, а прямо по пути будет один космодром. Правда, на нем немногие бывали, и немногие о нем знают.

– Восточный космодром? – тут же искренне удивился Антон.

– А ты откуда о нем знаешь?

– Отец с одним знакомым говорил, а я совершенно случайно слышал, смутился Антон, – а что, разве это большая тайна?

– Пожалуй, что нет, но и не открытая для всех информация. Это космодром Центра Изучения Внепространственных Переходов, в котором, Рэй, я и работаю в данный момент.

– Но ведь я же всегда считал, что ты врач.

– Да, я врач, но не только врач. И вообще-то больше я всегда был кибернетиком и специалистом по микротехнологии.

– А, по-моему, ты меня сейчас просто обманываешь.

– Это не так.

– А чем докажешь?

– Ну, если ты так хочешь.

Он, держась одной рукой за штурвал, другой залез себе во внутренний карман. Вытащил оттуда замурованную в стеролит официальную карточку и передал ее мне. "Доктор медицины, доктор кибернетики, действительный член Академии Наук Содружества Земли: Александр Закат", – молча прочитал я надпись под объемной фотографией, изображавшей Лека.

– Я посмотрю? – попросил сидящий рядом со мной Андрей.

– Пожалуйста, но только ты ее уже видел, – ответил Лек, даже не повернувшись.

Андрей быстро посмотрел на карточку и вернул ее Леку. И после этого сделался мрачным, но я не обратил на это ни малейшего внимания, да и Лек тоже, потому что мы на него не смотрели. Дальше, по пути, мы вообще не разговаривали, а, прильнув к окнам, смотрели на Землю. Сначала мы летели над сушей, почти что полматерика, потом перед нами открылся океан. Впереди показались небольшие скалистые острова, на одном из которых, как, оказалось, и располагался Восточный Космодром Земли. Дисколет сделал над ним несколько больших кругов, постепенно теряя высоту. Все, довольно приличных размеров, поле космодрома было практически полностью пусто. На нем был только один непривычных очертаний корабль, скорее всего звездолет да еще несколько разнокалиберных и, скорее всего несерийных ракетных катеров.

Дисколет завис в воздухе и затем мягко опустился возле одного из них. Этот катер тоже показался мне очень необычным. Конус высотою в тридцать и диаметром основания в двадцать метров. Серая зеркальная триолитовая обшивка и ни одного выступающего наружу элемента, разве что три выдвинутые вниз мощные опоры и вертикальная лестница трапа, ведущая к открытому в основании люку. Этот катер имел какой-то неземной, что ли облик. Как только дисколет опустился на поле, из катера вылез человек в точно такой же форме, в какой был вчера Лек, он встретил нас у самого дисколета. В этот момент он показался мне молодым, по крайней мере, не старше Лека. Он помог нам выбраться из кабины. И странным жестом, без слов, поприветствовал Лека. Лек ответил ему:

– Все в полном порядке.

Лек быстро захлопнул дверь кабины, сделал отмашку рукой и, едва мы успели отбежать, поднял дисколет в воздух на трех, ударивших из-под днища, тонких плазменных струях.

– Куда он, – запоздало спросил я вслух.

– У него дела, – ответил мне на ухо Андрей, – да ведь и ты сам хотел побывать на Луне без брата.

В этот момент космолетчик повернулся к нам и сказал, слегка улыбнувшись:

– Ты, как я полагаю, Рэй, ты Антон, а ты Андрей.

– Правильно. А кто вы?

– Зовите меня просто Артуром. Твоего брата, Рэй, я знаю с самого детства, а сейчас мы с ним работаем на одну контору. Мне сегодня нужно на Луну по делу и я согласился взять с собой и вас. А сейчас пора подниматься на борт.

Мы были уже возле трапа, и Антон первым быстро вскарабкался по нему. Я последовал за ним, но возле люка задержался. А, оглянувшись, увидел, что Андрей сделал рукой точно такой же жест, каким Артур приветствовал Лека. Увидев это, Артур, очевидно, немного удивился и тут же тихо спросил у Андрея:

– Дубль второй?

– Да, Дубль-два, Земля-30. А вы из Дубля первого.

– Нет, я в этой организации не состою, хотя и близок к ней в последнее время.

– Вы Артур Рикст?

– Да.

– Тогда мне все понятно.

– Что понятно?

– Довольно много понятно.

Андрей поднял голову и, увидев, что я все еще не поднялся на катер, оборвал только что начатый разговор. Я поспешно скрылся в люке, но Андрей тут же последовал за мной, и этот их разговор очевидно так и остался без продолжения. Мы поднялись в довольно большую для катера, но все равно тесную, рубку. В рубке перед тремя экранами и изогнутым в виде подковы пультом стояли пять массивных кресел с высокими спинками и широкими подлокотниками. На пульте разноцветной рябью мигали сигнальные огоньки, а на экранах была четкая панорама космодрома, словно бы это не экраны, а открытые настежь окна, даже солнечный свет, лившийся с экрана, выглядел абсолютно естественно. Артур поднялся в рубку последним, но сразу же сел в центральное кресло, указав нам на остальные:

– Садитесь и застегните ремни. Отправимся немедленно, все вопросы по пути. Поторопитесь. – Его руки уже бегали по пульту, а экран отзывался на это рябью цифр и символов, которые я даже не успевал уловить. Едва мы успели защелкнуть застежки ремней, Артур сказал, – приготовьтесь, взлетаю.

Катер только совсем чуть-чуть вздрогнул. Я ожидал, что сейчас услышу свист плазмы и увижу бьющие в плиты космодрома струи ракетного выхлопа. Но ничего этого не было. До моих ушей донесся лишь тонкий, похожий на комариный писк, звук, а воздух над плитами космодрома и вовсе остался неподвижен. Но, тем не менее, катер качнулся, приподнялся над полем, совсем ненадолго завис и тут же, набирая скорость, понесся к небу. Он при этом медленно накренялся, и на экране появилось Солнце. Я уже приготовился зажмуриться, но изображение оказалось совсем не ярким, как на самом деле, а скорее напоминало горящий уголь, это был все-таки экран, а не окно...

Перед моими глазами все смешалось, промелькнула стайка серебристых искр, все покрыли росчерки разноцветных молний. Потом медленно развернулась тьма без мыслей. Только спустя несколько секунд я очнулся. Я очнулся и снова ощутил себя Виктором Стрельцовым, сидящим в, меняющем форму на глазах, кресле универсального тренажера. Но все, только что пережитое, буквально стояло у меня перед глазами. Спроси меня сейчас про то, кто я, я наверно не сразу бы смог на это ответить. В себя я приходил наверно еще минут десять. Мысли постепенно переставали путаться у меня в голове. Только что пережитое понемногу тускнело и отодвигалось на второй план. Всплывало то, что было именно со мной, где я, и что привело меня сюда. Но, только немного осмелев, я позвал:

– Рэй, ты здесь?

– А где же мне еще быть?

– Рэй, что с тобой было дальше, почему ты это прервал.

– Пока у меня нет возможности.

– Я выдохся?

– Нет, как это ни странно, но не ты, а я. С тобой же практически все нормально. Просто мне нужно кое-что обдумать и просчитать, чем я сейчас и занимаюсь.

– Сколько сейчас времени?

– Уже вечер. И вот что, давай, Вик, иди, ужинай, а потом ложись и спи, тебе все-таки нужно отдохнуть. И еще, пока не зови меня, утром я сам тебя разбужу. До свидания, и до завтра.

Глава четвертая: Рэй

Ночью мне снились необычные сны, такие, каких никогда до этого мне не снилось. Но, с другой стороны, они не казались мне необычными, потому что такие или похожие сны видел когда-то Рэй, и во сне я чувствовал себя именно Рэем. И просыпаться я не хотел, как когда-то не хотел он, и чего за собою я вообще не замечал.

– Подъем, – донеслось из динамиков. В ответ я натянул на голову одеяло и промычал что-то весьма невразумительное. Тогда из динамиков буквально громыхнуло, – подъем, хватит уже спать.

Только после этого я проснулся по-настоящему, сел на кровать и, глядя в черный зрачок видеокамеры, сказал:

– Доброе утро, Рэй.

– Здравствуй, Вик. Только вот утро это не совсем доброе.

– Что-то случилось?

– Мы снова вошли в облако, и мне пришлось сбросить скорость, до половины це.

– Так мы проплетемся, черт знает сколько.

– Как только мы выйдем из облака, я постараюсь увеличить скорость.

– А обогнуть облако ты не пытался?

– Нет смысла, Вик. Будь у нас хотя бы примерная карта расположения этих самых облаков, тогда бы я сумел рассчитать оптимальный курс. Искать же его на ощупь, значит, потерять еще больше времени, чем мы потеряем, летя по прямой. К тому же нам потребуется много времени, прежде чем ты сумеешь высадиться хоть на какую планету Золотистой.

– Но все равно, Рэй, извини меня конечно, но мне хочется видеть живое солнце. Хотя бы пусть этим солнцем будет Золотистая. Лучше повисеть на орбите вокруг нее, чем болтаться в межзвездном пространстве, и спокойнее и приятнее.

– Так-то оно конечно так. Мне и самому хочется побыстрее закончить этот перелет. Но так, как я сейчас делаю, будет лучше. Я не хочу допустить излишнего риска. Мы должны обязательно добраться до Золотистой, и мы туда обязательно долетим, это я тебе могу обещать... Извини, Вик, – добавил он после небольшой паузы.

– За что? – с полнейшим недоумением ответил я, – за что я должен тебя извинять?

– Да за все, – с усмешкой донеслось из динамиков, а голос был печальный. Потом, после небольшой паузы, – вот что, Вик, ты сейчас делай зарядку, умывайся, завтракай, а потом иди в рубку, я буду тебя там ждать, а сейчас мешать не буду. Извини еще раз.

Я снова позвал его, но ответа не было. Тогда я молча сделал зарядку и умылся. Потом спустился в столовую, в которой и на этот раз меня ждал завтрак. И только расправившись с завтраком и убрав со стола, я направился в рубку. Рубка, как всегда, была пуста и даже присутствия Рэя мною не ощущалось. Но это сейчас меня нисколько не расстроило. Я молча сел в центральное кресло и, подав с пульта команду, включил обзорные экраны. Золотистая, которая висела точно в центре главного экрана, стала за день немного поярче, это значило, что мы все-таки стали ближе к ней. Несколько минут я смотрел на усыпанное звездами небо и только потом позвал:

– Рэй, ты здесь?

Ответа не последовало, и я снова начал волноваться. Конечно, я знал, что Рэй здесь и никуда подеваться не мог, но меня все-таки серьезно взволновало его молчание. Ведь я прекрасно понимал, что Рэй может и не ответить, и останется на его месте один только ЦНЛ с холодным искусственным голосом или ответами на экране.

– Рэй, отзовись, не мучай меня.

Рэй все-таки ответил, в этот же момент на экране вспыхнули слова: "Вик, подожди еще чуть-чуть, не мешай мне. Я уже скоро все доделаю и приду".

Прочитав это, я откинулся в кресле и задумался над своим положением здесь и сейчас. Я был один на одиноком корабле, в недоступной звездной дали, в компании корабельного мозга, который наполовину человек, и людей, которых я здесь не смогу разбудить. Я снова посмотрел на Золотистую, но сейчас уже с совершенно другими чувствами и настроением, так наверно смотрят на последнюю свою надежду. Это была надежда на счастливый исход и на возвращение. Я сумрачно усмехнулся, глупо думать о возвращении, если еще не достиг того места, откуда собираешься возвращаться. Но и не думать сейчас нельзя, ведь в этом и заключена сейчас вся моя надежда. Прошло наверно еще четверть часа и на экране снова появилась надпись: "Вик, мне кажется, что ты не будешь против того, что я собираюсь сделать. Так что разреши появиться".

– Не могу я тебя сегодня понять. Ты как-то странно себя ведешь. Почему говоришь сейчас со мной только через экран?

"Разрешишь появиться, тогда узнаешь", – высветился на экране ответ, за которым явно читалась легкая усмешка.

– Ну, черт бы тебя побрал, Рэй. Появляйся, – выпалил я, но тут же добавил, – здесь ведь сейчас наш дом.

В этот момент один из экранов померк. Причем не экран связи, а большой боковой обзорный экран. По нему побежали уже знакомые мне разноцветные сполохи, но экран тут же превратился словно бы в продолжение рубки. За экраном словно бы было еще два метра пола, еще одно кресло, а за ним экран бокового обзора. Я только слегка удивился происшедшей трансформации, потому что знал, что изображение для экрана синтезирует корабельный мозг, а сейчас его выдумывает мальчишка Рэй. И еще, чего я сразу не заметил: в этом продолжении рубки была дверь, еще один вход, которого на самом деле не было. И вот, эта дверь, с едва слышным скрипом, открылась.

От удивления я даже подпрыгнул с кресла и встал так, чтобы было хорошо видно, что же там происходит. Дверь открылась, и в рубку как-то неуверенно вошел мальчишка. Это естественно был Рэй, его я узнал сразу же, хотя выглядел он сейчас не таким, каким я видел в том чудесном фильме – сне. Тогда это был беззаботный одиннадцатилетний мальчишка в коротких штанах, веселый и часто улыбающийся. Сейчас же он был, по-видимому, моим ровесником, практически одного со мной роста, но более тонкой комплекции, в такой же, как и на мне, форме. Но ведь это же все-таки Рэй, такой, каким я его уже никогда не ожидал увидеть.

– Здравствуй, – виновато улыбнувшись, сказал он.

– Здравствуй, Рэй. Наконец-то я вижу тебя таким, каким хотел увидеть.

Я подошел к самому экрану и поднял руку.

– Не надо, Вик, считай, что здесь, между нами, просто прозрачная стенка.

Но я все-таки прислонил руку к экрану. Но прежде, чем я это сделал, он быстро посмотрел мне в глаза и вскинул свою руку навстречу моей. Моя рука конечно тут же уперлась в прозрачный стеролит экрана. В этот момент Рэй улыбнулся, а я ощутил рукою тепло, словно бы это действительно был не экран, а обычное стекло, к которому мальчишка Рэй прижимает с другой стороны живую руку, но я ничего не сказал ему об этом. Мы простояли так несколько минут. Потом Рэй убрал руку и отодвинулся к креслу, своей рукой я тут же ощутил холод.

– Как ты это сделал? – спросил я у него.

– Разве это невозможно. Мне пришлось немного подумать. Ну а как – ты наверно и без меня уже догадался.

– Синтезированная тобою картинка?

– Скорее уж даже целый мир, искусственно созданная реальность.

– Я тебя сразу же узнал.

– Я бы удивился, если бы ты меня не узнал. Ты садись, Вик, может быть, мы долго говорить будем.

– Если в кресло сяду, то сильно далеко от тебя буду.

– Если ближе хочешь, садись на пол. Вот так, – он сел на пол рядом со стеной – экраном. Я тоже сел рядом. Странно, вот, кажется, протяни руку и сможешь дотронуться до него. Но я то прекрасно знал, что это все-таки экран, а не стенка. Рэй сказал, – можешь не обращать на это внимание, если конечно хочешь.

Я тут же вскинул на него глаза и сказал:

– Ты словно бы угадываешь мои мысли.

– Я просто чувствую тебя, после того, что ты мне рассказал. А чтобы ты меня почувствовал, я и просто показал тебе вчера свою жизнь.

– Ничего себе, просто показал. Я бы ни за что не поверил, что смогу хоть сколько-то прожить в чужой шкуре, а не то, что почти целую жизнь. Такое наверно не так давно на Земле придумали, я о таком вообще не слышал.

Тут он громко рассмеялся и, энергично хлопнув себя по коленям, сказал:

– Вик, по-моему, ты совсем еще ничего не понял. На Земле этого еще никто не знает и не умеет. Для такого, Вик, нужно обладать разумом человека и возможностями суперкомпьютера. Этот вариант я сам придумал, вчера вот взял и придумал.

– А сегодня вот это придумал?

– Это для меня оказалось даже посложнее, чем то, что было вчера. Просто не все ты сейчас видишь. Я перепрограммировал себя почти, что на треть... тут он замолчал, и виновато отвел глаза в сторону.

– Рэй, ты что, опять обиделся что ли?

– Нет, Вик, это ты должен на меня обижаться.

– За что?

– Я почти полностью исключил себя, ну то есть то, что ты называешь Рэем, из своей, ну то есть машинной, структуры. Сейчас, когда ты видишь меня здесь, я могу сделать разве что чуть больше, чем ты... И ведь это обоюдно. Ты видишь меня в этом продолжении рубки, но ведь и я сам чувствую себя здесь и не могу, как и ты, пройти через эту стенку.

– Иллюзорная реальность для меня оборачивается иллюзорной реальностью и для тебя?

– Да, так оно и есть... Многие меня предостерегали, чтобы я не создавал эту самую реальность. Так ведь я снова могу почувствовать себя человеком и в результате навсегда замкнуться на самого себя, в себе самом. Еще не так давно это наверно показалось бы мне счастьем. Но только не сейчас.

– Почему?

– Ну, во-первых, потому, что тогда ты останешься один. А этого я не допущу, потому что обещал Риксту... да и потому, что сам себе этого не прощу. Ну, а во-вторых, зачем мне вообще такая иллюзия, если там не будет тебя.

Говоря это, он был явно смущен и, к тому же выглядел так, словно бы хотел сказать больше, но не договаривал. Не знаю почему, но мне показалось, что он меня обманывает.

– И чем же это я так значу для тебя, если для меня ты готов отказаться от своего счастья.

Услышав это, он возмущенно посмотрел на меня, но тут же отвел взгляд в сторону и остыл:

– Тебе этого не понять, ты ведь человек, человек на все сто процентов. А дорог ты мне потому, что, зная, что я машина, все-таки увидел во мне человека.

После этого мы еще долго молчали. Просто так, сидели и молчали. Я на полу в рубке, а Рэй в ее иллюзорном продолжении за экраном. Он отвернулся от меня и сидел ко мне почти что спиной. Я воспользовался этим, чтобы получше разглядеть его и вообще не заметил ничего необычного. Парень, как парень, вроде бы такой обычный и живой. Поуже меня в плечах, но не так уж намного для землянина, длинноногий и длиннорукий. Темноволосый и коротко, как и все звездолетчики, постриженный, только из-за уха торчит маленькая прядка не достриженных волос. На мочке правого уха небольшая темная родинка. Вот он почесал себе затылок. Ладонь у него правильной формы, немного удлиненная. Небольшой белый шрам у основания большого пальца, я знаю, откуда он у него, это Рэй порезался, упав рукою на нож, у него тогда еще долго не заживало, и он потом долго боялся порезаться снова. Тут я потряс головой и, не выдержав, позвал первым:

– Рэй.

Он повернулся ко мне, недоверчиво глядя в самые глаза. Я ему улыбнулся:

– Не обижайся, Рэй, а если можешь, то извини меня.

Он улыбнулся мне в ответ и сказал:

– Мир.

Он положил свою ладонь на "стену", я приложил туда же свою и снова почувствовал тепло, но спросил я снова не об этом:

– Рэй, почему ты мне вчера свою историю не до конца показал?

– Потому что дальше у меня просто не получится. Ведь дальше я превращался из человека в то самое существо, что я есть сейчас. И это началось еще до того, как я тогда вернулся с Луны на Землю. Но это целая история.

– Расскажешь?

– Должен рассказать. Но рассказать как человек человеку. Для этого я и затеял все это, ну то, что ты сейчас видишь меня здесь таким.

– Ты будешь таким только здесь?

– На "Игле" немного экранов подходящего для этого качества. Это обзорные здесь, в рубке. Главный в информатории. И еще экран в твоей каюте. Я могу использовать их, если ты, конечно, не будешь против.

– Конечно, не буду. Это ведь больше твой корабль, чем мой.

– Просто я составная часть этого корабля... К тому же у этих экранов совсем другое предназначение.

– Такое назначение будет для нас лучше. Ты меня понимаешь?

– В том то и дело, что прекрасно понимаю. Но только это для тебя сначала покажется игрой. Потом уже не знаю чем, может быть даже начнет раздражать тебя. Но боюсь, что к этому времени я уже не смогу без этого обходиться.

– Ну и пусть. Я ведь не могу быть один. Рэй, я прошу тебя.

Он вскочил на ноги так, что подошвы ботинок стукнули об пол, и засмеялся.

– Хорошо, Вик, пусть будет так. Мы будем встречаться здесь и в информатории. А рядом с твоей каютой я устрою что-то вроде своей, а экран будет чем-то вроде окна.

– Здорово. Я сейчас иду туда, и ты тоже иди. А то здесь и в самом деле не очень-то располагающая к разговору обстановка.

– Ты прав, Вик, только не удивляйся, если "окно" откроется не сразу. Этот вариант я сейчас еще только разрабатываю. Поэтому не торопись, а я исчезаю.

Но Рэй не исчез, как исчезает картинка с экрана, а вполне почеловечески вышел в туже самую "дверь", в которую входил. И призрачное продолжение рубки вслед за этим не исчезло, а осталось на месте. Немного помедлив, я поднялся с пола и вышел из рубки. Посмотрел на стену, за которой был вход в подлинное обиталище Рэя, привалился к ней. Почувствовав приближение стартключа, открылась щель – скважина приемника. Я провел по ней рукой, но доставать стартключ не стал. Зачем, да и все равно мне туда не попасть. Вчерашний код я так и не запомнил.

Я отклонился от стены и, медленно переставляя ноги, пошел в каюту. Не знаю почему, но на душе у меня сейчас было неспокойно и как-то тяжело. Словно бы я был виноват в чем-то серьезном, и уже скоро мне придется за это отвечать. В каюте все было точно так же, как и утром. Я тут же уселся на тщательно заправленную кровать, подтянув к себе ноги, и только тогда посмотрел на экран. Экран и в самом деле превратился в окно. Но только сейчас это окно было задернуто с другой стороны цветными матерчатыми шторками. И я, как и просил Рэй, не стал торопиться. Так просидел я несколько минут, глядя на это "окно". Но обстановка за "окном" все-таки менялась, сначала появился звук, он, конечно, доносился из укрытых в стенах динамиков, но при этом создавалась полная иллюзия, что он идет из соседнего с каютой помещения. Потом шторки слегка колыхнулись и раздвинулись. За окном стоял Рэй.

– Еще раз привет, – не поднимаясь, сказал я.

– Ну-ка, посмотрю, как ты тут устроился, – он прильнул буквально к самому окну.

– Ты ведь это видел.

– Видел, но, так сказать, с другой точки зрения. А сейчас я вижу почти, что как человек.

– Лучше я посмотрю, как там устроился ты.

– Пожалуйста, – он отодвинулся от окна.

Я забрался на стол и придвинулся к самому экрану. За этим окном была почти точно такая же, как и у меня, каюта. Наверняка за образец Рэй брал ту каюту, которую я сейчас считаю своей. Но отличия все-таки были: на стене над кроватью были развешаны фотографии, на которых изображено то, что после вчерашнего дня я хорошо знаю. А еще на столе, в узкой прозрачной вазочке, стоял большой букет каких-то незнакомых мне земных цветов.

– Вот здесь я и буду пока жить, – сказал он, слегка усмехнувшись, – по крайней мере, видимость этого для тебя я могу гарантировать. Но надеюсь, что сегодня мы с тобой обо всем договоримся.

– Ты обещал рассказать, что с тобою было дальше.

– Хорошо, это я сейчас и сделаю. Давай, устраивайся поудобнее.

Я слез со стола и сел в кресло, немного откинув его спинку назад. Рэй за окном сделал то же самое. Потом он так по-человечески прикрыл глаза, словно бы что-то вспоминал, и начал:

– Ты сейчас уже знаешь, кто такой Артур Рикст, я же тогда еще не знал и поэтому ничего заподозрить естественно не мог. Но в том, почему Лек не отпускал меня на Луну только с Андреем, несомненно, было что-то странное.

А почему было так, а не иначе, я узнал уже потом. Я ведь жил в теле робота, а мой мозг, тот самый суперкомпьютер, располагался отдельно, в лаборатории. Ты ведь сам видел, каких он размеров. А связь между телом и мозгом осуществлялась по специальному радиоканалу. Пока я был на Земле, запаздывание радиоволн было почти незаметно, хотя оно иногда все-таки ощущалось. Но от Земли же до Луны уже даже чуть больше световой секунды. А запаздывание в две секунды будет заметно кому угодно, даже глупому мальчишке, каким я тогда был. Когда же мы с Леком улетали с Земли, ночью перед этим мне меняли тело. Оно намного меньше походило на человеческое, но все-таки содержало в себе транспространственный портативный приемопередатчик, который, правда, мог обеспечить передачу только самого необходимого минимума информации. Я помню, что в таких случаях, я чувствовал себя, как не в своей тарелке, все краски вокруг блекли, а мои чувства притуплялись. Однако относил я это на счет волнения, ведь я тогда мечтал стать звездолетчиком, а полет на Луну это все-таки пусть небольшое, но космическое путешествие.

Но в ночь перед этим визитом на Луну, тело мне не могли заменить. Ведь мы тогда спали на одной кровати с Антоном. А сделать все это так, чтобы он не заметил, было невозможно. Андрей тогда естественно обо всем знал. Антона же посвящать во все эти дела никто не имел ни малейшего желания. Так вот, тело мне не заменили. Но ведь Лек то обещал, что мы полетим на Луну, а свои обещания мне он всегда выполнял неукоснительно. Ведь обещал-то он весьма и весьма редко. Так вот, в ту ночь они в лаборатории придумали еще один вариант, использовать движущийся ретранслятор, то есть машину с транспространственной рацией, которая была бы неподалеку от меня и подпитывала меня уже обычными радиоволнами. Они связались с Рикстом, и он выделил для этих целей один из экспериментальных гравитационных катеров, созданных секретной лабораторией ЦИВПа, и проходящих тогда отработку, такой катер как нельзя лучше подходил для этих целей. За остаток ночи на этом катере и был смонтирован ретранслятор. И еще, вместе с катером, Рикст предложил и себя, в качестве пилота этого самого катера. Сначала у нас все было нормально. Мы добрались до Луны, причем значительно быстрее, чем на рейсовой ракете, гравикатер то был скоростной машиной. Начало этого ты уже видел вчера. За весь полет Рикст не сказал нам ни одного слова. Когда же мы уже прибыли на Луну, он сказал:

– Через двенадцать часов я отправляюсь обратно, на Землю. Если захотите, можете лететь со мной. Если нет, летите на транспорте. Договорились?

– Хорошо, – ответил за всех нас Андрей.

Но когда мы уже ушли с космодрома, я сказал:

– Странный человек этот Артур Рикст.

Андрей ничего не сказал мне в ответ на это. Антон же округлил глаза и удивленно переспросил:

– Рикст? Ты сказал Артур Рикст?

– Да, а что?

– Неужели это тот самый Рикст?

– Какой тот самый?

– Ты что, не знаешь что ли? Астрокапитан, бывший командующий Дальней Разведки. Помнишь об едва не погибшей экспедиции к новой звезде две тысячи триста восемьдесят восьмого года?

– Нет, это не тот Рикст. Тот сейчас наверно уже очень старый. А этот ровесник моего брата, он сам сказал. Леку же только тридцать один.

– Доктор медицины и кибернетики, академик Закат... А ты вообще уверен, что ему только тридцать один?

На этот вопрос Антона я не ответил. От этого разговора нас отвлек Андрей. Он-то ведь прекрасно понимал, до чего этот разговор может довести и совсем не хотел, чтобы я узнал о том, кто я есть на самом деле. Ведь это он тогда рассказал у костра "сказку" про мальчишку-робота, не зная, кому он это рассказывает, а в ней было сказано слишком много лишнего. Если честно сказать, то в этот момент я всетаки вспомнил эту сказку и удивился. Что, если внести кой-какие поправки, то это будет очень даже похоже на меня. Но об этом я подумал так, не всерьез. Потом нас отвлек Андрей, да и мы как-то закрутились и больше к этому разговору не возвращались. Мы тогда начали довольно продолжительную экскурсию по Луне. Нам все было довольно интересно, да и вообще мы прилично загулялись и не уложились в те самые двенадцать часов, которые давал нам Рикст. Вообще-то Рикст должен был быть на Луне, пока я там, но откуда нам было знать об этом. Мы посчитали, что опоздали, и решили отправиться на Землю на рейсовой ракете, как все обычные люди. Антон перед этим договорился со своими родителями, и они разрешили ему вернуться домой из этой лунной ссылки...

Тут Рэй прервался и, тяжело вздохнув, замолчал. Я не стал ему мешать и задавать вопросов, а просто стал ждать, когда же он продолжит свой рассказ. Он же промолчал наверно минут пять:

– Тебе, Вик, сейчас наверно очень трудно понять меня?

– Наоборот. Ведь я же все-таки побывал в твоей шкуре. Я тебя прекрасно понимаю, – ответил я.

– Ну, хорошо, тогда я продолжу... Если бы тогда мы совсем немного поторопились или даже чуть-чуть задержались, то все было бы совсем по-другому. Хотя сейчас я думаю, какая в этом черт разница. Максимум, что я получил бы тогда, это отсрочку на несколько лет. Еще несколько лет продолжения беззаботного и незнающего правды мальчишки Рэя Заката. Но случилось именно то, что случилось. Мы сели на рейсовый лайнер, идущий на Землю. Причем, это был не обычный лайнер Луна-Земля, а большой пассажирский корабль, идущий к Земле из системы Юпитера и делающий промежуточную посадку в лунапорте. Это более скоростная машина, чем лунный лайнер, и вместо обычных трех часов, он должен был лететь до Центрального космодрома всего только два часа.

Корабль легко поднялся с лунного космодрома на плазменных движках и, быстро обогнув по активной орбите Луну, направился к Земле. Мы расположились на обзорной палубе и через прозрачные стены смотрели, как уменьшается позади голубая Луна, а впереди вырастает на фоне черного космоса исполинский голубой шар Земли. Это зрелище, Вик, когда-нибудь ты это обязательно увидишь. Ну, так вот, мы были на обзорной палубе, когда начались те роковые события. Ты помнишь удар, когда мы столкнулись с частицей на релятивистской скорости?

– Еще бы не помнить.

– Так вот, на подлете к Земле лайнер настиг точно такой же удар. Никому неизвестно, откуда взялся в Солнечной системе релятивистский кусочек вещества. Неизвестно, сколько лет и километров он пролетел в пространстве. Но судьбой было уготовано так, что он настиг именно тот лайнер, на котором летели мы. Но все-таки лайнер это, конечно же, не звездолет. Толщина обшивки на нем по сравнению со звездолетом просто смехотворна. Так что этот кусочек прошел лайнер насквозь, с взрывом, разворотил при этом огромную дыру. И что самое печальное, погибло пятьдесят три человека. Взрывом была полностью выведена из строя система управления. А лайнер, еще даже не начинавший торможения, падал на Землю. И до падения оставалось только четырнадцать минут и двадцать секунд. И, как многим казалось, ничто уже не могло его спасти. Спасательные корабли не успевали, а аварийные буксиры как назло находились с другой стороны Земли. Все это я, даже не поняв, откуда, узнал в тот самый момент. И меня охватило самое настоящее отчаяние. Но я подумал, что окажись я сейчас роботом, то я бы наверно сумел спасти наш корабль. И как только я подумал это, то услышал у себя в голове голос Лека.

– Молодец, Рэй, ты это сделаешь. Иди, мой мальчик, и ничему не удивляйся. Знай, что я тебя люблю.

И в тот момент я стал тем самым существом, что я есть сейчас. Тот маленький кусочек мыслей и памяти, который и был Рэем, оказался подключенным к огромнейшей основной памяти и всем скоростным уровням машинного интеллекта. Я был тогда ошарашен, но не подавлен, потому что все это было абсолютно послушно мне. Тогда я узнал о себе абсолютно все, и все, что я могу сделать. Но мной тогда двигало только одно побуждение: я был должен спасти Антона и Андрея, всех ни в чем не повинных пассажиров лайнера и оказавшийся полностью беспомощным экипаж.