Текст книги "Путь к Золотистой (Круг - 1)"

Автор книги: Артем Колчанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

После этого мальчишки всерьез насели на нас и сумели выудить многое. А когда они узнали, что я и Женька родом из других систем, принялись расспрашивать с удвоенной энергией. До тех пор, пока Мишка не сказал нам всем:

– Довольно, пора отсюда уходить. А то уже очень скоро ливень будет.

И действительно, со стороны моря медленно наползали тяжелые черные тучи, в которых проблескивали молнии. Да и ветер потихоньку набирал силу, поднимая на море волны. К Мишке домой мы успели добраться в самый последний момент, когда уже вовсю громыхало, а с неба начинали падать первые тяжелые капли дождя. А с веранды уже увидели, что ливень хлестанул вовсю. Стало темно, как вечером, и Мишка включил свет.

– Давно не было здесь такого дождичка, – сказал он, – не на один час зарядил. Так что придется дома посидеть.

– А мы и не против, – ответил Женька за всех сразу, – как-то не хочется под дождем мокнуть.

Едва мы прошли в гостиную, как ко мне пристроились Мишкины братья:

– Вик, расскажи, какой бывает день, когда на небе сразу два солнца.

– Обыкновенный день. Но я ведь его видел только до Скачка. А тогда я был даже помладше вас.

– И ты что, уже успел забыть?

– Нет, такое наверно никогда не забудешь. Но только долго рассказывать. Проще наверно найти и посмотреть какую-нибудь запись.

– Нет, так интереснее.

– И в самом деле, Вик, – неожиданно поддержал их Рэй, – через запись-то ощущений не передашь, хоть какая она будь совершенная. Это совершенно разное дело: видеть и присутствовать; разные впечатления.

– Они правы, – сказал и Женька, – расскажи, а то мало кому доводилось не то что жить, а даже просто бывать на планете двух солнц.

– Ну, хорошо, – согласился я.

И я довольно долго рассказывал о том, какие были на Дивере восходы и закаты, как менялось освещение. Оно то походило на земное при одном желтом солнце, рассказывал о красном сумрачном дне и о, ни с чем не сравнимой картине, когда в небе светят сразу два солнца, а все предметы отбрасывают две разноцветные тени. Потом я рассказал о Скачке, том времени, когда планета начала медленно, но неуклонно, приближаться к желтому солнцу. Как постепенно становилось жарко, исчезали реки и озера, как горели могучие сине-зеленые леса тысячелетних деревьев, а над всем этим безжалостно сверкал растущий и ослепительный диск солнца, которое раньше давало планете жизнь, а сейчас несло только смерть.

– Неплохо у тебя, получается, рассказывать, – сказал Женька, когда я окончил, – из тебя наверно может писатель получиться.

– Не ты первый мне об этом говоришь. Но я все-таки хочу стать не писателем, а звездолетчиком.

– Вик, расскажи еще что-нибудь, – сказал кто-то из Мишкиных братьев, я еще так и не научился их различать.

Они расположились рядом со мной на полу гостиной, один с одной стороны, другой – с другой. Я положил им руки на плечи. Не знаю почему, но мне стало очень хорошо, и я даже не хотел вспоминать, что это за мир, в котором я сейчас нахожусь.

– Лучше вы что-нибудь расскажите.

– А что нам рассказывать. Нам по сравнению с тобой и рассказывать-то нечего.

– Ну, хотя бы скажите, как вас различать? – сказал Миша, расположившийся в кресле. – Или лучше, кем вы собираетесь стать, когда вырастете. А то, я заметил, что нагрузочные костюмы вы опять не надеваете.

– Мы это только сегодня, когда к морю пошли. Не купаться же в этих костюмах. В них только тонуть можно, а не купаться.

– А почему как домой вернулись, не одели?

– Сам-то вон тоже не одел.

– Мне это уже не нужно. Я ведь сейчас живу не на Луне, а на Земле, а здесь сейчас с кратковременным визитом.

– А вы что, сегодня обратно лететь собрались?

– Ну не завтра же... А ну марш одеваться в костюмы, а то не разовьетесь нисколько и придется вам всю жизнь на Луне жить.

Мишка договаривал это высказывание для пустого места. Близнецы уже исчезли из гостиной. Рэй приподнял штору и посмотрел в окно:

– Дождь все также льет и не собирается переставать.

– Такой дождь может и вообще целые сутки лить, не переставая и не ослабевая, – сказал Мишка с видом знатока.

– Как мы тогда до дисколета будем добираться, – сказал Женька, промокнем ведь до самого основания.

– Промокнем? Ну и что тут такого, надеюсь, что окончательно не размокнем, – сказал Рэй, – прилетим ко мне домой, обсушимся. Или лучше вообще одежду заменим. А то вон на примере Вика. Ему сегодня сказали, что так нелепо землянин вообще не может одеться.

– А что у него такого нелепого? – поинтересовался Женька, который тоже был здесь иносистемцем.

– Ботинки хотя бы. Ни один землянин не будет носить такие, если он конечно не в походе.

– А мне такие нравятся, – сказал я, защищая себя.

– Но, все равно, лучше надеть что-нибудь полегче.

– Например, одеться, как ты?

– Нет, такую одежду в моем возрасте уже обычно не носят. Но мне нравится, легко и нежарко.

В это самое время в гостиную вернулись близнецы. На них сейчас под одеждой были одеты плотно облегающие тело костюмы, оставляющие незакрытыми только головы и кисти рук. На одном костюм был серый, а на другом голубой.

– Вот, сейчас их можно различить и постороннему. – Прокомментировал это Мишка, – Славка в сером, а Владька в голубом.

– А что это за костюмы такие? – спросил я.

– Нагрузочные, они дают на мышцы почти такую же нагрузку, какая была бы при единичной силе тяжести.

– Не единичной, – тут же, в один голос, возмутились близнецы, – а один с четвертью. Мы достали такие уже неделю назад.

– Ну, а зачем вам это нужно?

– А сам-то последние полгода вообще носил костюм на полторы единицы.

– Мне-то это было нужно. Трудно наверстать то, что когда-то запустил. Вы же носите костюмы с пяти лет. Зачем вам единица с четвертью?

– Ну что ты, Миш, пристаешь к нам. Вон Вик всю жизнь прожил при единице с третью, реальной, и то ничего.

– Ну и черт с вами. Хотите себя мучить – мучайте, – сказав это, Мишка немного помолчал, а потом обратился уже к нам. – Нам уже наверно пора возвращаться на Землю?

Рэй посмотрел на часы и кивнул в знак согласия:

– Пора, а то мы не успеем.

– Что не успеем? – спросил у него я.

– Отдохнуть и завтра явиться в Первое Звездное.

– Ну, тогда пойдем, – сказал Мишка, – дисколеты до космодрома здесь ходят каждые пять минут.

– Миш, мы тоже хотим на Землю, – сказал Владик довольно жалобным голосом, – обещал ведь, что когда-нибудь возьмешь нас с собой.

– Вас только там и не хватало.

– Ну, Миш. Только на один день, – это говорил уже Славка, – все наши друзья уже бывали на Земле и не по одному разу.

– А мы еще не одного, – добавил Владька.

– Когда-нибудь потом. Некогда мне будет завтра с вами возиться.

– Ну, Миша, мы будем вести себя примерно, обещаем.

– Ребята, вы не против? – спросил Миша, глядя на нас.

– Ну, если они так хотят, – ответил Рэй.

– Ну, хорошо, – сказал Миша братьям, – но только запомните, что это, скорее всего, окажется для вас не удовольствием, а наказанием.

– Ура! – крикнули они одновременно.

– Но только тогда костюмчики придется снять. Даю вам десять минут на сборы. Папу с мамой я предупрежу сам. Не успеете за десять минут, пеняйте только сами на себя. А мы спокойно улетим и без вас.

Через десять минут мы уже бежали под дождем к посадочной площадке, огромными, невозможными на Земле, прыжками. Особенно хорошо это получалось, как ни странно, не у коренных лунян, а у нас с Женькой и Рэем. Когда же все мы заскочили под навес у посадочной площадки, Мишка сказал:

– За вами просто так и не угонишься, даром, что ли тяжелопланетники.

Я стянул с себя рубашку и отжал ее, она была полностью мокрая. В этот самый момент с негромким свистом на площадку опустился наш дисколет. Он доставил нас на космодром как раз вовремя, заканчивалась посадка на идущий на Землю лайнер, и на нем оказались свободные места. Так как лайнер улетал с Луны, весь полет на нем поддерживалась лунная сила тяжести, чему, больше всех, удивились Мишкины братья. На что им Мишка сказал:

– Иначе вам Земля Землей не покажется. Привыкнете, пока летим.

Лайнер плавно опустился на Центральный Космодром Земли. Все было почти так же, как и на Луне. Сила тяжести начала меняться уже только после посадки. И за пять минут стала равной земной. Мишкины братья от этого немного побледнели, на что он им сказал:

– Ну и как вам тяжелые объятия Земли? Не сильно тянет к себе родина предков?

– Нормально, мы думали, что гораздо хуже будет, – ответил за них обоих Владька.

– Но все равно будьте поосторожнее и не прыгайте, это вам не Луна, на Земле падать намного больнее.

– По своему опыту знаешь?

– Хотя бы и по-своему. Вам-то, какая от этого разница. Вот когда поразбиваете себе носы и набьете шишек, тогда узнаете и на своем.

Когда мы все добрались к Рэю домой, время уже клонилось к вечеру.

– Ребята, – сказал я, – я что-то точно не запомнил. Во сколько завтра собираться в училище? Помню, что утром, но вот по какому времени?

– Как по какому, естественно по среднеземному. Если другое специально не оговаривается, то время всегда считается среднеземным. Группа собирается в шесть ноль-ноль по среднеземному времени.

– Значит, это будет в десять по-здешнему, а в училище будет уже два дня. Ничего себе утро.

– А нам что, хуже от этого что ли, выспаться успеем.

– А что конкретно будет завтра?

– Да ничего особенного. Сначала будет что-то вроде собрания, на котором все нам расскажут. С группой познакомимся. Потом будет что-то вроде экскурсии по училищу, наверняка свозят в филиал на острове, и, может быть, еще куда-нибудь. Хватит на весь день, без остатка.

– Мы тоже хотим, – сказали близнецы, которые уже успели расположиться вдвоем в широком откинутом кресле.

– Вас только там еще и не хватало, – снова сказал им Мишка, – вон видите, как на вас Земля давит. Сразу же в кресле устроились и оба бледные, как будто весь день в холодильнике просидели.

– Ну, вот еще, в нагрузочных костюмах нам было значительно тяжелее.

– То в костюмах, а сейчас на самом деле, костюмом-то всего не сымитируешь. А вот, если пойдем купаться и нырять, тем более убедитесь.

– Пойдемте сейчас.

– Нет, сначала нам всем нужно переодеться, – сказал Рэй, – а то выглядим так, как будто только что в стиральной машине побывали.

Вот таким образом и началась моя жизнь на Земле, в мире, созданном Рэем. И что было для меня самым главным, эта созданность нисколько не ощущалась. И помнил я об этом лишь в самые первые дни, а потом вспоминал лишь время от времени. Вступительные экзамены в Первое Звездное Училище отняли у нас всего лишь полмесяца. Я их успешно сдал, но во многом лишь благодаря тому, что мне усиленно помогал Рэй. Он целыми днями занимался со мной по различным предметам. И что бы он мне ни объяснял, для меня сразу же становилось простым и понятным, прочно откладывалось в памяти. На мой вопрос, как это у него получается, он сначала только отмахнулся, но когда я стал более настойчивым, сказал, что, зная конкретного человека достаточно хорошо, можно научить его чему угодно, конечно, если он неглупый.

Сам же Рэй сдал экзамены примерно так же, как и я. Я его спросил, смог ли бы он сдать их лучше, он на это ответил, что сейчас он, Рэй Климов, знает примерно столько же, сколько я, ну может быть только чуть-чуть побольше, и попросил больше не заводить разговоров на эту и подобные ей темы. Наши новые товарищи, Мишка и Женька, тоже прошли через сито экзаменов, которое, как и всегда, отсеяло подавляющее большинство желающих стать звездными курсантами.

Контрольные тесты отсеяли лишь небольшую часть из оставшихся. Их наверно больше всех боялся Мишка, и когда он их прошел, сказал, что просто и на этот раз счастье ему не изменило. Но, по-моему, ему-то их бояться и не стоило, потому что, несмотря на мое первое впечатление, он оказался ничуть не хлипким, а, наоборот, крепким и ловким парнем. Ну а что до силы, сила для современного звездолетчика не так уж и важна, а если и нужна, то ее всегда можно развить. И вот, когда все это осталось позади, был объявлен сбор всех прошедших отбор. Мы собрались на большой площади пред зданием училища. Нас было около двух тысяч человек. Здесь уже был вечер, и площадь освещалась прожекторами с крыши училища.

– Так, – мрачно сказал стоящий рядом со мной Мишка, – в училище набирают как всегда только двенадцать отрядов по сто человек каждый. Нас же всех больше двух тысяч. Получается примерно два человека на одно место.

– Ты что, опять боишься что ли? – спросил стоящий сзади от нас Женька.

– Нет, я сейчас просто думаю, каков же будет отбор. Что собой представляет этот самый конкурс.

– Это наверно никто из поступающих пока не знает, – сказал Рэй, стоящий рядом с Мишкой, – командование училища правда знает, но что нам из этого.

– Строиться, – волной прокатилось по толпе поступающих, преобразуя ее в пусть неумелый, но все-таки строй полукольцом. Таким строем положено по Уставу строиться космолетчикам.

Как только построение было более-менее закончено, из дверей училища вышло несколько человек в форме космофлота Содружества. Они быстро прошли в центр полукольца, но вперед выступил только один человек с большой звездой на погонах, что в иерархии космофлота означало звание звездкапитана. Я хотел спросить, кто это, у стоящего предо мной Рэя, но не успел, потому что этот человек представился сам:

– Я звездкапитан Стоун, командующий этим училищем. Я собрал вас для того, чтобы, во-первых, поздравить с тем, что вы прошли две ступени отбора, что является само по себе достижением и позволяет учиться в любом училище ниже нашего рангом. Ну, а во-вторых, я должен сообщить вам, что две ступени прошло две тысячи четыреста семьдесят два человека. Мы же способны принять в училище только двенадцать сотен и ни человеком больше, таковы наши правила. Поэтому мы просто вынуждены провести среди вас отбор, своего рода еще один, последний экзамен.

После этих слов командующего, по строю прокатился недовольный шумок.

– Тихо, – снова прогремел голос звездкапитана, – есть еще один вариант, мы можем и без этого отобрать из вас двенадцать сотен.

Ну, уж после этого был не шумок, а самый настоящий шум. Но командующий посмотрел на него сквозь пальцы и начал совещаться со своими спутниками, на лицах которых время от времени появлялись улыбки. Когда же поступающие вновь успокоились, звездкапитан продолжил:

– Насколько я понял, второй вариант вас не устраивает. Да и вообще, за всю историю училища он не устраивал ни разу, ни в один год большинства кандидатов в курсанты. Да, я не оговорился, с этого дня вы считаетесь уже не поступающими, а кандидатами в курсанты. Приказываю вам сегодня же получить форму и ждать последнего экзамена, не покидая территории училища. Об экзамене каждый узнает конкретно и лично, когда придет для этого время. У меня все, можете разойтись.

Через час мы уже получили форму. Это была обычная, стального цвета курсантская форма Первого Звездного Училища, чем-то напоминающая престижную форму Дальней Разведки Содружества. Но на ней не было ни одного знака различия, за исключением эмблемы училища – семи звезд Большой Медведицы в восьмиугольнике на рукавах и куртки и рубашки. Мы вчетвером немного посмеялись друг над другом, так как носить форму никто из нас еще не умел. И пошли устраиваться в казарму, так как знали, что ожидание этого последнего экзамена может затянуться на несколько дней, а то и недель. В казарме мы с Рэем не без труда достали две кровати и поселились в той самой комнате, где уже жили Мишка и Женька, решив, что это будет для нас лучшим вариантом.

Вообще-то сейчас в казарме жили в основном только кандидаты в курсанты. Но так же были и курсанты, в основном последнего года обучения. Но их я видел очень редко. А поближе познакомился только через три дня после того, как стал кандидатом в курсанты. Возвращаясь с вечерней разминки, я немного задержался на улице, потому что был очень красивый закат, и я не мог удержаться и не посмотреть на него. Потом, возвращаясь в казарму, я ошибся этажом и, как оказалось, ввалился в чужую комнату. В этой комнате оказались трое курсантов. Двое сосредоточенно возились над каким-то странного вида аппаратом, третий же валялся на кровати, что запрещалось правилами, но как я потом узнал, практически никогда не наказывалось всерьез. Тот, который валялся, был в форме, но босиком, и он нехорошо так удивился моему там появлению:

– О, ребята, посмотрите, кто сюда зашел.

Один из двоих недовольно повернулся:

– Да, давно сюда канды не заглядывали.

Я собрался тут же молча выскользнуть из комнаты, но тот из курсантов, который лежал, придавил дверь пяткой:

– Ты что, боишься что ли, проходи, коли заглянул.

– Извините, я, кажется, ошибся этажом.

– Надо же, еще и вежливый попался, среди вашего брата это наверно очень большая редкость. Вен, да посмотри ты на него, прямо как ты шесть лет назад.

Еще один курсант повернулся и, мельком глянув на меня, сказал:

– Отпусти человека, Ник. Видишь ведь, что у него коленки вибрируют, как луч плазменника.

Это было уже просто обвинением в трусости. И сносить этого просто так я был не намерен. Я посмотрел себе на колени и сказал слегка нахально:

– Не вибрируют.

– Ну, если не вибрируют, тогда проходи, гостем будешь. Садись, – он указал на третий, свободный сейчас стул. Я прошел и сел, и обо мне словно бы полностью забыли, как будто я и не существовал вовсе. Но уходить сейчас мне было уже неудобно. Смуглый Ник лежал на кровати и, глядя в потолок, меланхолично насвистывал себе под нос какой-то полузнакомый мотивчик. Вен же и третий курсант снова склонились над полуразобранным аппаратом. И я начал наблюдать, что же они такое делают. И через несколько минут я прекрасно понял, что же это такое. Это был кустарного производства волновой стимулятор роста растений. Такие аппараты используют биологи, чтобы быстро восстанавливать и выращивать леса и парки. Но зачем он курсантам, я не мог понять, однако же, понял другое, у них с этим волстом что-то не ладилось, и они молча думали над тем, почему он не ладился. Что такое волст я прекрасно знал, в свое время на Дивере я собрал аппаратик наподобие этого. Тогда я удивил маму тем, что вся зелень дома за один день выросла почти что в два раза, это был мой подарок ей на день рождения. Сейчас же я просидел еще несколько минут, а потом спросил:

– Не получается что-то?

Вен сначала кивнул, а потом поглядел на меня:

– Канд, ты хоть знаешь, что это за штука?

– Конечно же, знаю, это волст.

– Волст?

– Ну, волновой стимулятор роста для растений.

– Ну, если ты такой умный, – сказал с усмешкой курсант, имени которого я еще не знал, – может быть сделаешь эту штуку до конца.

– Она и так у вас до конца сделана. Нужно только собрать, настроить и включить.

– Ну, давай, попробуй.

Я мельком просмотрел стандартные кристаллосхемы, установил их каждую на свое место. Собрал корпус. Настроил аппарат по всем параметрам, это сделать нетрудно, когда делаешь не в первый раз. А через полчаса я уже мог испытывать этот волст.

– На чем будете испытывать? – спросил я, рассчитывая, что объект испытаний непременно окажется за пределами казармы, но тут я ошибся.

Из-под стола курсантами был извлечен большой пластиковый пакет с землей. А Вен, покопавшись пальцами в кармане рубашки, вытащил какое-то семечко, размером с булавочную головку и положил его на землю.

– Давай, канд, попробуй, – в его словах я почувствовал то, что он и не рассчитывает на то, что у меня что-то получится. Я же от этого немного разозлился:

– Нужно воды. Земля должна быть очень сырая.

– Ник, будь другом, принеси воды, – попросил он, но за этой просьбой просматривался тон, более соответствующий не просьбе, а приказу.

Ник нехотя поднялся, громко зевнул:

– Слушаюсь, шеф, но только, сколько ее нужно, воды?

– Сколько нужно воды? – спросил Вен у меня.

– Литров десять.

– Тащи ведро.

Когда земля стала жидкой, как каша, я включил волст. Сначала как будто ничего не изменилось и курсанты уже начали понемногу подсмеиваться надо мной. Но жизненная сила семени наконец-то проснулась, оно начало оживать и медленно шевелиться. Показался тоненький полупрозрачный корешок, потом выглянула пара крошечных темно-зеленых листиков, которые прямо на глазах вытягивались и темнели. Потом дело пошло еще быстрее. Стебелек вытягивался, выпускал попарно сложные листья. Через час это был уже кустик высотою с полметра и на нем появились бутоны, большие, не меньше куриного яйца. Один бутон, самый верхний, начал быстро разбухать, и раскрылся большим цветком золотистой, даже с каким-то металлическим отливом, розы. На лицах курсантов тут же показались улыбки, и Вен сказал:

– Стоп, вполне достаточно.

Я выключил волст, но еще минут десять все, не отрываясь, смотрели на чудесный цветок, только что выросший из крошечного зернышка.

– Что это за цветок? – шепотом спросил я.

– Это ньюрианская роза, – ответил мне Вен, – на своей последней практике я побывал на Ньюре и добыл там несколько семян, это большая редкость.

– Канд, ты что, биолог что ли? – громко спросил у меня Ник.

– Нет, я собираюсь стать звездным пилотом. И еще, у меня есть имя.

– Смотрите-ка, канд еще и грубит. Ты что, не знаешь, что положено делать с кандом в подобных случаях?

– Не знаю, и знать не хочу.

– Тихо, Ник, канд канду рознь. Вот он сделал то, чего мы сами сделать не могли. По-моему его даже можно было бы принять в братство курсантов.

– Канда-то? – усмехнулся Ник, – если он не станет курсантом, то в глазах всех курсантов ты, Вен, станешь просто посмешищем.

– Мне лучше знать, – сказал Вен, и как отрезал. Правда, он тут же спросил у меня. – Ты хочешь этого, канд?

Я посмотрел на него и ответил:

– Хочу. Но только у меня есть имя.

Но они словно бы и не замечали моего замечания об имени. Они отошли к двери и шепотом о чем-то переговорили, потом засмеялись.

– Ты сказал, что собираешься стать звездным пилотом? – спросил Ник.

– Да, собираюсь, для этого я и поступаю в училище.

– Мы примем тебя в братство курсантов, но только если ты докажешь то, что непременно сможешь стать звездным пилотом.

– А как мне это доказать?

– Пойдем с нами, – сказал Вен.

– Куда?

– Пойдем, там сам узнаешь.

– Так что ли, – показал я на себя, а я был хоть и в форменных брюках, но в одной майке.

– Так нельзя, – согласился Вен и вытащил из шкафа, очевидно, свою, форменную куртку, – одевай.

Мы вышли из казармы. На улице уже было очень темно, черная тропическая ночь с яркими звездами в небе. Мы направились к самому зданию училища. Я ничего не спрашивал, так как посчитал, что без вопросов будет лучше. Мы подошли к училищу, но не со стороны главного входа, а сзади, там, где у небольшой двери дежурил кто-то из курсантов. Этой дверью нам, кандидатам в курсанты, было строго-настрого запрещено пользоваться, о чем я и сказал Вену. Он только криво усмехнулся:

– С нами можно.

Потом он что-то коротко, но властно, сказал дежурившему у входа курсанту. Тот выразительно поморщился, но все-таки пропустил нас в полутемный коридор, который начинался сразу за дверью.

– Куда мы идем?

– Скоро увидишь сам.

Минут пять мы спускались по узенькой лестнице и оказались в таком же полутемном зале, где горело только тусклое дежурное освещение, аварийно-красноватого тона. У каждой из стен этого зала было смонтировано по пульту, которые очень напомнили мне пульт в главной рубке "Иглы", на стенах же тускло серебрились выключенные экраны. Тренажеры – понял я, так это и оказалось. Вен и Ник тут же запустили один из них, на пульте загорелись разноцветные огоньки. Третий же курсант в это самое время нахлобучил мне на голову пилотский шлем.

– Ну что, будешь доказывать? – с усмешкой спросил у меня Ник.

В ответ я только кивнул головой. Тогда Вен сказал:

– Эта штука – простой тренажер, ни больше, ни меньше, только так ее и следует воспринимать. Но сейчас ты получишь те же самые ощущения, какие получает настоящий звездный пилот. Если сумеешь хотя бы десять минут выдержать, считай, что доказал. Мы смоделируем тебе спокойную Пустоту и простенький транспортный корабль.

– Зачем спокойную, давайте уж лучше неспокойную, – нахально попросил я.

– Может быть тебе, канд, еще и дээровский корабль смоделировать? усмехнулся Ник.

– Хорошо бы. И еще, у меня есть имя.

– Слушай, канд, – сказал Вен, – такого нахальства я уже давно не встречал... Ну да ладно, как хочешь, – он усмехнулся и сказал Нику, – вруби ему программу 137-А-0.

– Ну, держись, кандик, – присвистнул Ник, – если вылезешь из этого болота, я буду тебя очень уважать.

Он дождался, когда я сяду в кресло, и нажал на кнопку... Через час я не без труда, но все-таки решил эту задачу. Тренажер просигналил мне об этом и отключился, а я открыл глаза. Курсантов рядом со мной не было. Я развернулся вместе с креслом и увидел, что они сидят в противоположном от меня углу и над чем-то негромко смеются. Я тут же окликнул их.

– А, наш канд проснулся.

– А с чего вы взяли, что я спал? И еще, у меня есть имя.

– Алс, ну-ка, распечатай, что там он нам науправлял.

Алс, третий курсант, отошел в угол, где стоял небольшой, смотрящий в сторону зала, пультик, повозился там немного, достал откуда-то пластиковую карточку, посмотрел на нее и тут же воскликнул от удивления:

– Семь тысяч!

– Что? – Вен с Ником тут же подскочили к нему.

Вен взял карточку, долго ее рассматривал с разных сторон, чуть ли не на вкус был готов попробовать, потом выразительно почесал себе макушку и спросил у меня:

– Парень, ты действительно кандидат в курсанты?

– Да, а что?

– Да ничего... Может быть, тебе уже доводилось когда-нибудь водить корабли дальнего класса?

– Откуда, – сказал я, но почувствовал, что непроизвольно для себя самого краснею, потому что говорю сейчас неправду. Вен-то попал в самую точку, я вел корабль такого класса.

– Как тебя звать-то? – спросил Вен.

– Вик... Виктор Стрельцов.

– Посмотрите, ребята, вот этот парень просто пилот от самой природы, не то, что все мы. Похоже, что у тебя большое будущее, Вик Стрельцов.

– Ну и что будем сейчас делать с этим кандом? – тихо спросил Ник.

– Какой он тебе канд, – негромко, но довольно резко ответил Вен, отныне называйте его если не по имени, то не иначе, как мастер. Понятно?

Слушая все это, я чувствовал, что сделал все неправильно, что все, что сейчас здесь произошло, для меня абсолютно не нужно. И толкнул же меня черт перепутать этажи и связаться с этими курсантами. Ну и что же мне сейчас делать, что говорить им. Но от объяснения меня спас тот самый курсант, который пропускал нас у входа. Он, запыхавшись, вбежал в зал и тут же выпалил:

– А ну, быстро отсюда.

– Что случилось, Дима?

– Вас ищут, наверно уже с полчаса. Сам Маэстро вас троих вызывает.

– Мы уже побежали.

– Бежать не нужно, еще есть шесть минут, успеете и просто дойти.

– Хорошо. Пойдем, Вик, – сказал Вен, поддерживая меня за локоть. Пока мы поднимались по лестнице, Вен объяснил мне то, что обо всем, что тут было, мне лучше всего просто помолчать. – Ну, а если кто из курсантов будет приставать, направляй прямо ко мне, Вена Огги все в этом училище знают.

Когда я снова вошел в казарму, время уже приближалось к полуночи. А едва я ввалился в комнату, как на меня буквально набросились:

– Вик, где ты пропадаешь? – выпалил Рэй.

– Да так, прогулялся немного.

– И куртку курсантскую где-то взял. Нашел что ли?

– Да нет, подарили.

– Давай, собирайся быстрее.

– Куда?

– Как куда, мы все ждем сейчас только одного.

– Я, ты, Рэй и Мишка – одна четверка, – объяснил мне Женька, стаскивая с меня куртку, – через пятнадцать минут мы будем должны явиться к Йорку за заданием на последний экзамен.

– Собирайся ты, не стой как дубина, – это сказал уже Рэй.

Точно в назначенное время мы уже стояли перед кабинетом старшего системкапитана. Но тут нам пришлось немного подождать. Минут через пять оттуда вышли четверо кандидатов в курсанты, их сопровождал уже знакомый мне Ник. Увидев меня, он немного задержался, усмехнулся и, легонько толкнув меня в плечо кулаком, сказал:

– Желаю тебе удачи, мастер Вик.

Потом он догнал ушедших вперед кандидатов, а Рэй спросил у меня:

– Знакомый что ли?

– Почти что, – неуверенно кивнул я.

– Только он как-то странно назвал тебя.

– Да, ерунда, – сказал я и снова покраснел.

Рэй хотел, было расспрашивать дальше, но в этот момент нашу четверку уже пригласили в кабинет. Старший системкапитан Йорк снова был одет не в форму, а в штатский костюм. Но кроме него в кабинете были еще два человека, оба в форме космофлота со званиями старший капитан и младший системкапитан. И еще, у противоположной стены сидел на стуле уже знакомый мне Вен Огги.

– Вот это и есть те самые пятнадцатилетние, – негромко высказался Йорк.

– Да, молодеет ваш контингент, но может быть это и к лучшему, – сказал младший системкапитан, носивший форму Дээра, Дальней Разведки Содружества. – Если они докажут, что уже вполне готовы, не нужно будет иметь претензий к возрасту, когда они окончат училище, возраст у них будет уже другой.

Йорк молча выслушал это, потом снова посмотрел на нас и сказал тоном приказа:

– Кандидаты в курсанты: Климов Рэй, Конвин Евгений, Рогдин Михаил и Стрельцов Виктор. Вы должны выдержать последний экзамен, чтобы стать курсантами Первого Звездного Училища. До места назначения вас будет сопровождать курсант... нет, уже не курсант, а младший капитан космофлота Вениамин Огги. Задание получите от него по прибытии на место. Отправляйтесь немедленно. Все, можете идти.

Из училища мы вышли молча, следом за Веном, дошли до посадочной площадки дисколетов. Там, как оказалось, нас уже ждал небольшой дисколет, в котором, правда, уже находились три группы кандидатов, каждая в сопровождении курсанта. Мы там едва сумели разместиться. Дисколет тут же поднялся и взял курс на юг. Весь полет мы промолчали, а через полчаса мы оказались на Южном Космодроме Земли, где шел довольно сильный дождь. Южный Космодром находился в Австралии, недалеко от ее южного берега. Посреди почти плоской равнины протянулось огромное, выложенное из толстых триолитовых плит поле, на котором возвышались громады медлительных внутрисистемных транспортов, некоторые из них разгружались, некоторые наоборот только грузились. Пассажирских лайнеров на поле было очень мало, Южный Космодром был ориентирован в основном только на грузовые линии. Звездолетов, как я заметил, было только две штуки, но на фоне транспортов они казались очень маленькими и какими-то хрупкими что ли. Поле космодрома было ярко освещено прямыми лучами прожекторов с летающих прожекторных платформ. В этих лучах дождевые капли блестели драгоценными камнями, образуя переливающиеся всеми цветами радужные дуги и кольца. Вылезая из дисколета, все невольно чертыхались, потому что дождь, принесенный сюда южным ветром, был довольно холодным, в Австралии еще только начиналась весна. Вен собрал нашу четверку и отдал команду бежать за ним. Мы только ненадолго задержались на контрольном пункте, где Вен отдал карточку-разрешение. Но и после этого пункта бежать пришлось еще полчаса, прежде чем мы добрались до двух дюжин небольших ракетных катеров, стоящих в четыре ряда. Наш катер имел бортовой номер У-28618. Разрешение на взлет Вен получил сразу же, как только его попросил. Все мы хотели посмотреть, как будем улетать, но Вен тут же решительно остановил нас: