Текст книги "Гуль (СИ)"

Автор книги: Артем Кочеровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Меня трясло и знобило. Я сожрал целую упаковку обезболивающего. Таблетки не изменили ничего. Обливаясь потом и дергаясь в спазмах, я чувствовал лишь их химический привкус после отрыжки. Тело восстанавливалось, и это было очень больно. Кости переламывались обратно и становились на свои места, нарастала сорванная кожа, вправлялись вывихи, склеивались порванные внутренности. С меня непрерывно лилось. Поначалу я думал, что это пот, но позже заметил – что-то другое. Кожа в местах самых серьезных повреждений выделяла слизь. Желеобразная масса способствовала заживлению. Выполнив свою функцию, она стекала, впитываясь в простыни и матрас. Всё это длилось много часов. Ближе к утру боль ослабла. Я мог хоть что-то соображать, но не нашел в себе сил, чтобы сходить в ванную и посмотреть в зеркало. Медленно приходил сон. Я так долго его ждал, и вон он пришел.

Завибрировал телефон. Кто-то строчил мне всю ночь. Я открыл сообщения и прочитал сложенные в слова буквы, смысл которых мне был не понятен. Я отключался.

– ПРИДИ!

– ПРИДИ!

– ПРИДИ СРОЧНО!

– ПРИДИ ИЛИ Я УМРУ!

– ПРИДИ ИЛИ Я УМРУ! ПОЖАЛУЙСТА! ПРИДИ СРОЧНО! ПРИДИ! ПРИДИ!

– ПРОШУ ПРИДИ! ПОЖАЛУЙСТА ПРИДИ! Я БОЛЬШЕ НЕ МОГУ! ПРИДИ ИЛИ Я УМРУ! ПРИДИ!

… … …

На этаже для пациентов в тяжелом состоянии было всё до боли знакомым. Линолеум с бирюзовыми квадратами, салатовые стены, голубые полоски на них. Жужжащие плафоны, поручни вдоль стен, две каталки, ряд стульев на изогнутых ножках, встроенные в стену электрические щитки, светящаяся надпись «Выход», коричневый шкаф у стола медсестры, запах медикаментов.

Время от времени мимо него проходили люди в белых халатах. К подобному он привык, хотя люди на его работе и тут занимались совершенно разными вещами. От осознания, что за прошедшие две недели он привык сидеть в этом коридоре, ему стало плохо. Совсем недавно всё было хорошо. Он работал и метил стать заведующим лаборатории. Ему светила отличная прибавка к зарплате, а работы должно было стать меньше. Он хотел больше времени проводить с Катей и больше денег на неё тратить, потому что она этого заслуживала. И вот он здесь – на этаже для тяжелобольных, недалеко от реанимации. Как так вышло?

– Кирилл Александрович? – из палаты вышел врач.

– Да! – Кирилл подскочил.

Врач предложил сесть обратно и сел рядом с ним. Некоторое время мужчина в очках разглядывал носки своих ботинок, а потом заговорил. Он качал головой, разводил руками, похлопывал Кирилла по плечу. Чем больше он говорил, тем бледнее становился Кирилл.

– Это какой-то… бред! – крикнул Кирилл. – Как такое возможно?! Она же была полностью здорова! Она занимается спортом, не пьёт, не курит, ходит на танцы и…, – Кирилл принялся загибать пальцы, но вдруг замолчал, поняв, как глупо всё это звучит.

В знак поддержки врач сжал его кулак и потряс вместе со своим. Затем он взял лист бумаги, положил на планшет и принялся рисовать. Попутно он говорил. На листе появилось неровное изображение двух половинок. В нижней части одной из них врач выделил область.

– Вся проблема в расположении, – сказал врач. – В этой части мозг не операбелен…

Врач замолчал, а Кирилл ещё долго смотрел на листок, на котором кроме нарисованного дрожащей рукой мозга и затемненной области больше ничего не было. Врач убрал листок, сунул ручку в карман и сложил руки замком.

– Вы говорили про возможное лечение в Израиле…

Врач снова заговорил. Он говорил долго, использовал даже Кириллу непонятные термины, перечислял названия оборудования, их особенности и возможности. Затем он принялся рассказывать Кириллу о питательной схеме, взаимодействиях и клеточной структуре. В этом Кирилл разбирался лучше него, но не остановил врача, хотя тот объяснял на слишком примитивных примерах. Он слушал и слушал, а потом очнулся и посмотрел врачу в глаза:

– Я могу с ней поговорить?

– Сейчас нет, – он покачал головой. – У неё были боли. Мы дали ей поспать. Она придёт в себя часа через три. Тогда можно будет…

– Сколько ей осталось?

– Несколько месяцев. Максимум – полгода.

Кирилл закрыл лицо руками и побрел к выходу. Врач похлопал его по спине. Он открыл дверь, навалившись плечом, скатился по лестнице с четвертого этажа, дважды чуть не упал. Оказавшись на улице, он пошел к курилке и стрельнул у мужиков сигарету. Отошел в сторону и закурил. Дым просочился в легкие. Кирилл не ощущал этот вкус полтора года. Он сделал несколько больших затяжек, в голове чуть закружилось. Он бросил сигарету и достал телефон.

... … …

– Да, – я поднял трубку. Привет, Кирилл. Ну-у-у… Хорошо. Давай встретимся, только немного позже. У меня тут одно дело. Как только я с ним разберусь, сразу тебе позвоню. Конечно, конечно! А ты чего такой?.., – звонок прервался.

Я убрал телефон и некоторое время пытался понять – что сейчас случилось. Кирилл был слишком встревожен или даже расстроен. Странно, что он вообще мне позвонил, после того разговора, но… Странного на сегодняшний день хватало и без него. Москвина окончательно сошла с ума. С прошлого вечера да сегодняшнего утра она прислала мне триста сообщений. Все они выражали одну и ту же мысль: «приди, или я умру!». Она написала бы и ещё тысячу, если бы я не ответил. Мне было глубоко плевать на Москвину, особенно после того, как она собиралась сожрать мои мозги. Тогда я думал, что именно – мозги. И всё же её психоз меня касался. Мы учились в одном классе. Уж лучше я поговорю с ней без свидетелей.

Нажав на кнопку звонка, я рассчитывал увидеть примерно ту же картину, что и последний раз. Реки слёз, размазанная тушь, пузыри соплей и всхлипывания. Дверь открылась. Я увидел совершенно другое. Передо мной стоял молодой парень – гуль.

Он улыбался. Улыбался – громко сказано, скорее – ухмылялся. У него были длинные коричневые рваные волосы, которые на разную длину закрывали уши. И большие глаза. Он смотрел на меня как-то по-доброму или… даже по-дружески. Что он хотел сказать этим взглядом? Такой беспечный, добрый, ни к чему не обязывающий, но странный для незнакомца взгляд. Он был одет в чёрные брюки и черную рубашку с белыми подтяжками.

– Где Мос… Ксения?

– Заходи, Тимофей, заходи!– он распахнул дверь шире. – Мы тебя ждали!

В прихожей никого больше не было. Я подался чуть вперед и заглянул глубже. Москвина написала столько сообщений, а вместо неё открывает дверь…

– Меня зовут Игнат, – он улыбнулся и протянул руку. – Ты слышал про меня.

– Да.

– Заходи!

Пожав протянутую руку, я вошел. Игнат закрыл дверь, положил руку мне на спину и провел в зал. За прошедшие несколько месяцев тут ничего не изменилось. Москвину заботили совсем другие проблемы. На полу лежал переломанный во многих местах ламинат, в углу валялись останки стола, у окна – погнутая батарея, над головой – торчащие обломки гипсокартона. Москвина избавилась лишь от пятен крови. Не везде, но с большего. Не знаю, что с ней происходило всё это время, но кажется…

– Так где Ксения?

– Представь, я о тебе тоже наслышан! – он сделался наигранно радостным. – Тимофей Кононов, – отойдя на пару шагов назад, он склонил голову и обсмотрел меня, будто музейную статую. – Надо же! Значит это правда. Ты всё ещё зародыш! Потрясающе!

Зашкаливающая любезность и излишняя добродушность обычно ничего хорошего не сулили. Москвина прислала мне три сотни сообщений о помощи. В её квартире трётся этот Игнат. И он сказал, что они меня ждали. Я расставил ноги шире и сунул руки в карманы. Из такой позы я мог быстрее принять схватку, вот только… Он же альгуль. Он обратил Москвину. Вспоминая, на что способна эта тварь даже в наполовину трансформированном состоянии, я посчитал, что шансов у меня нету. Тем более он был готов. Он меня ждал.

– Скажу по правде, я ей не поверил! Но теперь, – Игнат хлопнул в ладоши.

– Кому не поверил?

Взгляд и его эмоции, даже если они были ненастоящими, мне не нравились. Я пробежался глазами по комнате и подался ближе к шкафу.

– Москвиной не поверил, кому ж ещё! А кто бы поверил?! Вот представь: мы не виделись больше года. Я наконец-то нашел время и заскочил её проведать. Думал, она хоть немного с головой подружилась. Ей преподнесли дар! – он вскинул руки к потолку. – Наделили её силой! Дали совершенное оружие для охоты, а она?! Дура, бл*ть! Ты знаешь, что она делает?

Я промолчал.

– Жрёт полуфабрикаты из морга! Ё-моё! Это же какой бесхребетной сукой нужно быть, чтобы опуститься до такого?! Потом мы пообщались. Сразу скажу: я не был с ней любезен. Знаешь ли, мне, как создателю, слышать, что мой отпрыск питается ссаными нагетсами… Это перебор. Нет, серьёзно! Это же…, – он помотал головой. – Ты представь, если бы лев – царь зверей просил оленей подвинуться, чтобы попить на водопое. Быть такого не может! Природа так устроена! Как она не может этого понять?! Лев жрёт оленей, а потом пьёт столько, сколько ему вздумается. Чёрт побери, ты знаешь, мне ведь пришлось даже её наказать.

– Где она? – я посмотрел в дверной проход.

– Да погоди ты! – он махнул рукой. – Я что рассказать-то хотел? А, вспомнил! Потом она мне заявляет, что хочет излечиться! Аха-ха-ха! Ты слышишь?! Излечиться! Слово-то какое! Она что, бл*ть, сифилис подхватила или трупную палочку от своих жмуриков?! Ей, суке неблагодарной преподнесли дар, а она сравнивает его с болезнью. Фу-у-ух! – Игнат размял плечи и похлопал себя по щекам. – Стоит только вспомнить, и я опять завожусь. Тогда я, по правде сказать, совсем озверел, – его лицо вдруг потемнело, улыбка испарилась. – Как ей такое в голову могло прийти? А потом я узнал, что это ты ей подсказал.

В отражении электронных часов я рассмотрел окно за спиной. Три шага и прыжок отделяли меня от разбитого стеклопакета и свободного падения.

– Чего тебе надо?

– Не буду врать, Тимофей, поначалу я сильно разозлился, – он посмотрел в пол и покачал головой. – Ведь это основа основ, понимаешь? Мы стараемся. Мы поддерживаем линию рода. Мы несём дар через года, и тут появляешься ты. Ты или любой другой чудак, каких я повидал ни один десяток. Ты говоришь, что дар – это болезнь, что он неё нужно избавиться, что мы прокляты, что лучше умереть, что… бла-бла-бла! Интересно, что все эти слабые звенья в цепочке очень похожи друг на друга. Чуть застенчивые, с завышенным чувством справедливости, живущие по правилам, с хорошим воспитанием. Я видел их десятки, и все они заканчивали одинаково. Тогда я подумал, что ты такой же. Очередной придурок несущий свою псевдорелигию по нашему миру. А потом я узнал, что ты всё ещё зародыш. Прошло несколько месяцев. Если бы я не увидел своими глазами, то не поверил бы.

Игнат обошёл меня и открыл окно. Квартиру протянуло сквозняком. Я отчетливо услышал запах еды. Свежей и ещё теплой еды в соседней комнате.

– Где Москвина?

– Там, куда всегда тянет гулей, – возле еды, – Игнат улыбнулся и махнул рукой. – Не беспокойся, с ней всё в порядке. Теперь уже да, а вот пару часов назад... Подумать только, она не хотела мне о тебе рассказывать. Мне, – он ткнул себя пальцем в грудь. – Своему создателю! Наотрез отказалась говорить о том, кто её надоумил этим бредням с излечением. Пришлось пойти на крайние меры. Неделя голодовки быстра привела её в чувства. Ты бы слышал, как она царапала ногтями стены, ммм-м-м.... мелодия. А потом знаешь что?! Вообще красота! Я привел ей еду, поставил возле двери и открыл окошко. Она сидела там в комнате, а запах просачивался под дверь. Клянусь, вот здесь, – Игнат показал пальцем в середину комнаты, а потом отвел палец чуть дальше к окну. – Даже вот здесь, я слышал, как стучат её зубы! Потрясающе! Это оно и было, понимаешь?! Свидетельство превосходства наших инстинктов и природного существования перед засранными мозгами с вашими моральными принципами, справедливостью, человечностью и… тьфу, бл*ть! Аж говорить противно!

В другой комнате что-то хрустнуло, раздались чавкающие звуки. Довольный Игнат вскинул к потолку палец и поверну ухо к двери:

– Слышишь?! Кушает девочка моя!

– Мне нет дела до Москвиной, – сказал я и посмотрел ему в глаза. – И мне нету дела до других гулей. Если тебя это успокоит, то я обещаю не навязывать никому своё мнение насчет этого… дара. Москвина была первым встреченным мною гулем. С тех пор многое поменялось, и я больше…

– Прости, Тим! – крикнул Игнат и вскинул руки. – Неужели ты подумал, что я тебя обижу?! – он выпучил глаза и показал в меня пальцем. – Да нет же! Ты чего?! Если бы я хотел приплющить зародыша, которые сеет по моему миру эту говнорелигию, я бы не стал и распинаться! Ты чего?! К чему вся эта болтовня, если всё закончится твоей расплющенной головой в моей руке?! Нет же! Это же… Тебя же обратил Эгон, верно?!

– Да, – я немного расслабился, хотя ситуация продолжала оставаться странной.

– Черт побери! – Игнат хлопнул в ладоши. Он сам тебе представился?!

– Да.

– Что ты сделал?! – Игнат потёр руки в ожидании истории.

– Ну-у-у, – я приподнял руку и изобразил удар. – Ударил его.

– И он сказал, что обратит тебя, потому что ты проявил смелость?!

– Да.

– Чума-а-а-а… Эгон очень уважаемый гуль, и он никогда не ошибается в выборе, – Игнат смотрел на меня улыбался и мотал головой. – И он не ошибся! Век мне мяса не жрать, ты убиваешь других гулей и ешь их железы, чтобы не завершать трансформацию! Ох-ре-неть! Как же здорово, что я нашел тебя!

– Почему?

– Теперь мы будем вместе. Ты и я.

Я несколько раз моргнул и попытался переварить услышанное. Зачем альгулю быть вместе с зародышем, когда?..

– Жди!

Игнат выскочил из комнаты. Хлопнула дверь гардеробной. Через две минуты он вернулся с мужиком в руке. Тот был связан по рукам и ногам, во рту – кляп. Он брыкался, мычал и стрелял глазами во все стороны. Попытки вырваться были тщетными. Игнат удерживал его тремя пальцами за ворот куртки. Глянув на меня, Игнат улыбнулся, а затем разорвал хомуты и достал кляп.

– Вы чего творите, пацаны?! – закричал мужик. – Вы хоть понимаете, что вам за это?!..

Игнат посмотрел ему в глаза, и мужик заткнулся. Игнат показал на кресло. Мужик прошел по комнате и сел. Сперва мне показалось, что Игнат испугал его, но затем я понял, что это не так. Мужика будто подменили. Страх куда-то делся, мы его больше не беспокоили, и он не собирался пугать нас последствиями. Он вообще больше ничего не собирался делать. Он сидел в кресле, положив руки на подлокотники, и смотрел в пустоту перед собой. Не понимая, что только что произошло, я посмотрел на Игната.

– Всё ещё думаешь, что это болезнь? – спросил он с довольной ухмылкой. – Это дар, Тимофей! Это дар свыше! Все людские чудеса заканчиваются в бредовых книжках, которые не имеют доказательств и остаются на устах у тупорылых проповедников. Я же предоставляю тебе доказательства. Прямо здесь и сейчас. Разве это не чудо?! Разве ни чудо то, насколько сильнее мы становимся? Разве ни чудо то, насколько мы становимся живучее? Разве ни чудо – вот это, – он показал пальцем на совершенно безучастного к происходящему мужика. – Дар не просто существует, он вознаграждает нас. На что может рассчитывать человек, если он поставил свечку в церкви или не бухал во время поста, а?! Может ли господь гарантировать ему, что завтра он не умрёт, а его жену не изнасилуют?! А дар даёт гарантии! Тут всё просто как дважды два! Делай то, что тебе велит тело, и получишь то, что заслуживаешь! Зародыш идёт по уготованному ему пути и получает ещё большую силу, став гулем. Гуль делает то, что должен, и за это получает способности, став альгулем. Никаких тебе «аминь», «спаси-сохрани» и прочей туфты! В тебе огромные задатки, Тимофей. Эгон это разглядел, и я это вижу. Ты просто обязан стать одним из нас. Не противься своей природе, и она тебя вознаградит.

Игнат подошёл к мужику, взял его за руку, а ногой прижал грудь. Дёрнул. Раздался треск и хруст. Конечность отделались от мужика и, оставляя кровавый след на полу, переместилась ко мне.

– Не сопротивляйся, Тимофей.

Удивительно, но сопротивляться я мог. И это получалось намного лучше, чем днём ранее. Тело жаждало плоти, но мозг не улетал в крутое пике. Оторванная рука выглядела аппетитно и очень вкусно пахла, но она оставалась оторванной рукой. Я сосредоточился на этом понимании. Стало легче. Как бы я ни хотел вкусить плоти, я должен помнить о том, что она принадлежит настоящему человеку. Я отвел глаза и посмотрел на мужика. Тот не издал ни звука. Из плеча фонтаном струилась кровь, а он смотрел перед собой и мерно дышал.

– В рот мне ноги! – закричал Игнат и отошел на пару шагов. – Да если бы я… да если бы любой другой зародыш увидел перед собой… Твою мать, Тимофей! Эгон в тебе не ошибся! Вот это да! Ты даже не представляешь, что мы сможем сделать вместе…, – Игнат вдруг осёкся и задумался. – Ты же понимаешь, что ты должен это съесть?

– А ты понимаешь, что я не просто так не ел всё это время? Я лучше выберу смерть.

– Нет-нет-нет, – Игнат помотал головой. – Ты мне нужен живым, но, – Игнат бросил руку на пол и почесал голову. – Ты должен съесть!

– Нет.

– Да, Тимофей! – он развел руки. – Как же ты собираешься стать настоящим гулем, если…

– Я не собираюсь!

– Вот как? – он посмотрел на меня и скривился, а затем вновь улыбнулся. – Не-е-е-ет, ты просто не знаешь. Ты должен созреть. Настояться, как вино! Точно!

– Хочешь ты того или нет…

– Заткнись, Тимофей! В конце концов я могу тебя просто заставить, – он пожал плечами. – Поверь, мне уже приходилось такое делать. Накормил одного зародыша, который отчаяннее других кричал… Не важно. С точки зрения деталей, процесс довольно простой. Приглушить, сунуть в рот кусок мяса и помочь пару раз укусить. Потом дело пойдет само, это я тебе гарантирую! Аппетит приходит во время еды! Нужно лишь начать, а дальше... Ты чего, Тимофей?!

Я расставил ноги и взял с полки статуэтку. На сей раз это был дельфин. Хвост очень удобно лег в руку, почти как рукоять биты.

– Ну вот опять ты всё не так понял, – Игнат махнул рукой. – Я могу тебя заставить, но пока не собираюсь. Тебя ждет великое будущее, Тимофей, и я не хочу омрачать начало твоего пути такими грязными приемчиками. Подождем. Время у нас есть. Я, конечно, чертовски нетерпелив, но в твоём случае подожду.

– Не дождёшься, – сказал я и отвёл статую за спину.

– Посмотрим, посмотрим. Рано или поздно ты сам поймёшь, а чтобы сильно не затягивать, я немножко помогу тебе с принятием решения. До встречи, Тимофей, – он улыбнулся, а его глаза засияли от счастья. – Ты даже не представляешь, как я рад с тобой познакомиться!

Глава 17. Могу предложить вам… сдохнуть!

Ефимов Кирилл сидел у меня на кухне и крутил в руках чашку с чаем. Он выглядел очень уставшим и огорченным. Смотрел, как керамика кружки вращается вокруг замершего в пространстве напитка, и молчал.

Я сидел напротив и крутил свою кружку. Чай давно остыл. Из головы у меня не выходили мысли об Игнате. Он позволил мне спокойно уйти, но легче от этого не стало. На кой хер я ему понадобился?! Если ему нравится быть гулем и жить такой жизнью, так пусть бы нашел себе кого-нибудь с такими же взглядами! Хорошо хоть отпустил. А ещё не заставил жрать мясо. Хотя мог. Этот ублюдок мог управлять сознанием обычных людей, подчинять их. Я предполагал, что сила альгулей ограничивается способностью к трансформации, но это было не так. Причем, если верить Игнату, способности бывают разными. Он не сказал это напрямую, но подразумевал: «Гуль делает то, что должен, и за это получает способности, став альгулем». Сейчас меня больше всего интересовало, что он собирается делать. Ждать? Нет. Он сказал, что подтолкнёт меня к принятию решения. Учитывая, что он вытворяет, ждать от него можно чего угодно. И это плохо. У меня из без него проблем выше крыши, но главное… Я вдруг посмотрел на Кирилла и сообразил, что мы уже полчаса сидим на кухне в полной тишине. Он сам заявился ко мне домой и выглядел очень неважно. Я думал о чокнутом Игнате, а он?

– Та-а-ак, – я провернул кружку ещё на вполоборота и взял за ручку. – Почему ты пришел? Что-то случилось?

– Случилось, – резко ответил Кирилл. – И я должен это исправить.

– Что, если не секрет?

– Тебя это не… Катя… у неё нашли… в общем она заболела…, – Кирилл поднял голову и требовательно посмотрел на меня. – Ты сказал, что позволишь мне изучить материал, но не будешь вмешиваться!

– Да, – я кивнул. – Ты волен делать всё, что захочешь. Мне достаточно и того, что рядом есть человек, который изучает и разбирается в проблеме. Возможно, решение моего вопроса придёт к тебе само собой, и тогда я…

– Уникальные возможности гулей к регенерации можно использовать…, – Кирилл отставил чашку и сложил руки на столе замком. – Мне нужна лаборатория.

– Лаборатория?

– Лаборатория, лаборатория! А как ты себе это представлял?!

– Не знаю, – я пожал плечами. – Никак не представлял, я же просто…

– Мне нужно помещение, минимальный набор оборудования, инструменты, тара и химические… Ты чего так смотришь?!

– Где я это возьму?!

– Откуда я знаю, где ты это возьмешь! – Кирилл ударил по столу. – Ты хочешь, чтобы я изучал или нет?!

– Хочу-хочу!

– Тогда, это твоя проблема! Для начала нужно определиться с местом и сделать это как можно скорее.

– С местом…, – я почесал шею и оглянулся. – Могу предложить тебе вторую комнату. Раньше я сдавал её студентам, чтобы меньше было платить. Но когда родители узнали про привычку моего последнего сожителя – пить пиво перед занятиями, я живу один.

– Комнату? Ты издеваешься?! Речь идёт о жизни… Какую нахер комнату?! Ты хоть представляешь…

– Кирилл! – крикнул я, посмотрел ему в глаза и подождал, пока тот успокоится. – Остынь немного, ладно? – я перегнулся через стол и похлопал его по плечу. – У меня, знаешь ли, тоже появились кое-какие проблемы и… Неважно. Это не имеет отношения к делу. Сейчас важно смотреть на вещи трезвым взглядом. Мне не откуда взять лабораторию, оборудование и прочее. Тем более в такой короткий срок. Время, насколько я понимаю, ограничено и у меня, и у тебя.

– Сука…, – Кирилл закрыл лицо руками.

– Давай исходить из того, что у нас есть. Есть комната, есть материал для изучения и есть ученый. Разве это не пол дела? Давай начнём с необходимого, но достаточного, а там посмотрим…

– Прости, – он убрал руки от лица, оставив на нём мокрые разводы. – Прости, ты прав! Я вообще не должен был… Дай мне секунду, – он залпом выпил холодный чай. – Комната значит?

– Не идеально, но с легендой. Аспирант приходит к выпускнику школы, чтобы подтянуть его по каким-то предметам и подготовить к поступлению. По крайней мере вопросов у соседей быть не должно.

– Ладно, но нужно оборудование. Хотя бы примитивное. То, что мы можем купить в магазине: микроскоп, аппарат для смешивания, анализатор и… Это всё стоит денег. У меня их нет. Я могу продать ноутбук или…

– Деньги у меня есть.

Кирилл поднял глаза.

– Не очень много, но на микроскоп и всё остальное хватит.

– Откуда?

– Не думаю, что ты хочешь об этом знать.

Кирилл продолжил смотреть на меня.

– Скажем так: я брал их в качестве платы, за то, что очищал город от преступников.

– У самих преступников? – спросил Кирилл.

– Да, но тебя это не должно…

– Плевать, – Кирилл поднялся. – Показывай свою комнату!

… … …

Плохо, конечно, но как говорится: не было бы счастья, да несчастье помогло. Всего пару дней назад Кирилл не хотел меня видеть, не хотел меня слышать, не хотел знать о моём существовании и винил во всех своих бедах. А теперь он сделал перестановку в соседней комнате, расставил на рабочем столе банки, кастрюли и выдал мне список того, что нужно купить в первую очередь. С оплатой за срочность интернет-заказ пришел тем же вечером. Игнат вырвал у меня из рук коробочку с последней железкой и закрылся в комнате. Работа пошла.

В школе всё было нормально. Я иногда пропускал, но на оценках это не сказывалось. В школу ходила и Москвина. Впервые за последний год я видел её такой посвежевшей, улыбающейся и жизнерадостной. Мне не нужно было объяснять – что с ней происходит. Примерно то же самое я испытывал после приёма очередной железы. Эйфория, бесконечная энергия, желание жить. С ней мы не разговаривали. Признаться, я вообще сомневался, что она знала о случившемся. Если он заморил её до смерти, а потом устроил для неё пир, то едва ли она что-то помнит. Трапеза, скорее всего, превратилась для неё в наслаждение, которое не измерялось временем. Да и вела она себя так, будто ничего не было.

После встречи с Игнатом прошло три дня. Он больше не объявлялся. Я тешил себя мыслью: вдруг пронесло? Вдруг у него нашлись другие дела или он просто, по причине своей взбалмошности и сумасшествия, увлёкся чем-то другим. Судя по его рассказам, увлечений у него хватало. И всё же это была неправильная мысль. Мысль, от которой нужно было избавиться. Я не должен был ждать, когда он что-то сделает. А что мог сделать я? Единственное, что мне пришло в голову: спросить у Москвиной, где я могу его найти. Но у меня была веская причина этого не делать. Он её мучил, терроризировал и унижал, но это не значило, что она его по-прежнему не любила. Никто не мог дать мне гарантии, что Москвина не расскажет ему. В таком случае это теряло всякий смысл. Если я хотел взять инициативу в свои руки, то я должен был найти его первым и до того, как он узнает о том, что я хочу это сделать. Но и это – лишь пол беды. Положим, я найду его первым. Что дальше? Что я могу сделать альгулю со способностью к трансформации и гипнозу людей? Это было страшно, неправильно и глупо, но мне ничего не оставалось делать. Я просто ждал и готовился. Ждал, когда он сделает свой ход, чтобы я мог правильно на него ответить. Мне нужно было время. Кириллу нужно было время. Нам обоим нужно было время.

– Сколько время? – спросила Настя.

– Без пятнадцати девять, – ответил я.

– Хорошо. Можно ещё посидеть.

Настя была моей первой настоящей девушкой. Раньше я и подумать не мог, что иметь девушку это не только целоваться, зажимать и ждать, когда случится самое волшебное волшебство. Сидя в этой скромной кафешке на третьем этаже торгового центра, я ощущал настоящее удовольствие и понимал настоящую значимость – иметь близкого человека. Я вляпался в жутчайшую передрягу. Монстры, каннибалы, кровь, кишки, убийства, бандиты, мясо… События долбили кувалдой по нервной системе. Не будь эта неравная система усовершенствована клетками гуля, я бы уже давно сошел с ума. Было тяжело, а с Настей – легче. Мы ели мороженное, я видел, как она смотрит на меня, интересуется моими делами, моими проблемами, спрашивает: почему я выгляжу не выспавшимся. Она делает это не потому что должна, а потому что хочет. И от этого хорошо и тепло. Это успокаивает.

– Знаешь, я хорошенько подумал по поводу того, что ты сказала, – сказал я. – Глупо было это отрицать. Как ни крути, но выкинуть Демидову из головы за несколько дней, после всего того времени…, – я заметил, как Настя улыбнулась. – Чего?

– Ничего, – она облизала ложку. – Ты назвал её по фамилии. Первый раз слышу.

– Правда? – я пожал плечами. – Наверное. Думаю, я действительно думал о ней. Но это было уже не то. Как бы это объяснить…

– Не надо.

– Не надо?

– Уже нет, – она улыбнулась. – Ешь, а то мороженое растает.

– И что же изменилось? – я зачерпнул из стаканчика.

– Ты стал ещё чуточку более настоящим.

– Ну-у-у, ладно, – я улыбнулся. – Хочешь ещё чего-нибудь?

– Можно посмотреть.

– Молодой человек! – я поднял руку. – Можно нам меню, пожалуйста?

К нам подошел парень в черном фартуке, одетом поверх красной майки. Он принёс два меню, а пока мы выбирали, собрал пустую посуду и грязные приборы.

– Такие названия, что и не поймёшь, что выбрать, – сказала Настя и посмотрела на официанта. – Не посоветуете мне мятный безалкогольный коктейль?

– Да, конечно, – парень наклонился к Насте и заглянул в её меню. – Могу предложить вам… сдохнуть!

Он вдруг дёрнулся. Грязная вилка, сжатая в его кулаке, понеслась к Настиному горлу. Я откинулся назад и ударил коленями по столешнице снизу. Небольшой квадратный столик с круглой железной опорой подскочил вверх и подбил руку официанта. Настя вскрикнула, по лицу потекла кровь.

Официант схватил её за волосы, потянул к себе и снова замахнулся. Я перехватил его руку и ударил о столешницу. Раз, два, три, четыре! Да, что с тобой, сука?! Я пережал ему кисть и сломал несколько пальцев, но он продолжал сжимать вилку. Его глаза вылезли из орбит, белки глаз покрыла сетка кровавых капилляров. Он рычал, выпуская слюни сквозь сжатые зубы, а второй рукой наматывал волосы Насти на кулак.

– Тима!

– Ну, сука!

Я обхватил его переломанную и обезображенную кисть, сжал в свой кулак и засадил в предплечье второй руки. Он дернулся. Ослабил на секунду хватку. Я вскочил на стол и ударил его коленом в челюсть. Он запрокинул голову. В глазах появилась дымка. Загремела падающая на пол посуда. Повыскакивали посетители с соседних столиков. Закричали женщины.

Обеими руками я вцепился в руку, которой он держал волосы. Не жалея сил, я разболтал её, слыша, как хрустят пальцы. Затем ударил с левой под дых. Он скрючился и разжал руку. Я оттолкнул Настю к окну и едва уклонился от взмаха десертной ложечки. Десертной ложечки?!

Словил его обе руки, бросил с силой вниз и ударил ногой в грудь. Официант катапультировался. Снес скатерть и посуду с первого столика, а второй столик смёл вместе со стульями.

Люди с криками выбегали из кафе. Несколько мужчин стояли рядом, расставив руки. Пытались понять, что произошло и кого защищать. «Успокойтесь! Успокойтесь! Без паники!» – кричала администратор, высунув голову из двери туалета.

– Вызовите полицию!

Выбросив в проход стол, я сел напротив Насти. Он схватила меня за руки. Её ногти медленно погружались в мою кожу. Она побледнела и не моргала. Густые красные капли скатывались со лба к глазу и щеке.

– Ты в порядке?

– М-м-м…

Я подобрал с пола салфетку и вытер кровь. Фу-у-ух...

– Настя, всё хорошо! – я легонько её потряс. – Всё в порядке! У тебя всего лишь небольшая царапина на лбу, – я повернулся через плечо. – Принесите воды!

Не уверен, что меня кто-то услышал в общем шуме, но это было и не столь важно. Настя приходила в себя. Она чуть ослабила руки. Её начало трясти.

– Всё нормально?

– Д-д-д-д… да, – она кивнула, а затем её глаза снова расширились, и она показала трясущимся пальцем. – ТИМ!!!

Здоровенный сто пятидесятикилограммовый мужик в белом халате с колпаком на голове летел на нас через весь зал. На его глупом и ничего не соображающем лице тряслись щеки. Две пары подбородков отбивали аплодисменты. Он бежал, сбивая людей и столики. Занесённая над головой рука держала длинный нож.

Я схватил Настю за плечи, перекинул через спинку диванчика и подтолкнул ближе к выходу. Здоровяк в колпаке сместил прицел. Он бежал на Настю. Его тяжелые ноги шлепали и сотрясали зал. Торс мерно поднимался и опускался. Свет ламп отражался от блестящего лба. Я запрыгнул на соседний столик. Мужик в колпаке ничего не видел. Его глаза были мутными и совершенно пустыми, а движения – отчаянно-уверенными. Тело не знало ни капли сомнения. Он просто бежал и собирался опустить нож на Настю.