Текст книги "Когда сбываются мечты"

Автор книги: Арлин Хейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Глава 9

Вопрос Бара Митчела не выходил у Рошель из головы последние несколько дней. Тогда она не дала ему ответа. Могло ли быть так, что она действительно влюблена в Тая? Могло ли это случиться так быстро? Прежде она никогда бы в это не поверила, но теперь… Да, вероятно, она в него на самом деле влюбилась.

Бар пробыл в «Белых дубах» два дня, прежде чем ему разрешили повидать отца. Мэвис было наказано подготовить старика к этому визиту, осторожно сообщив ему, что бродяга сын вернулся.

– У тебя есть к нему подход, Мэвис, – сказал Тай. – Думаю, ты единственная, кто способен «порадовать» его такой новостью без особых последствий.

Мэвис, довольная, пообещала все сделать как надо, и Тай, казалось, немного расслабился, когда эта ноша была снята с его собственных плеч.

– Пожалуйста, будь ко мне снисходительна, Мэвис, – с лукавой улыбкой попросил ее Бар. – Не изображай меня более гнусным, чем я есть.

Мэвис надменно взглянула на него:

– Я сделаю все, как мне приказал Тай, мистер Митчел.

Бар весело захохотал, но Рошель почему-то казалось, что многое в его поведении является притворством.

Рошель не было в комнате больного, когда туда в первый раз вошел Бар. Она услышала об этом позже. Старик то проклинал сына, то рыдал от радости. Но было совершенно очевидно, что волнения утомили больного, и после примирения с сыном он плохо спал ночью. Рошель даже собиралась позвонить доктору Бушнеллу, но в конце концов справилась сама.

На следующее утро перед завтраком Бар вновь заглянул к отцу. Ссутулив широкие плечи, он остановился на пороге.

– Доброе утро, Рошель. Привет, папа.

– Доброе утро, – устало отозвался мистер Митчел. – Где Мэвис? Мне пора завтракать.

– Она скоро будет, – успокоила его Рошель. – Я узнаю, что ее задержало.

Извинившись, она вышла из комнаты и спустилась по боковой лестнице на кухню. Но Мэвис там еще не появлялась.

– Она прекрасно знает, что мистер Митчел любит завтракать рано, – обеспокоенно проворчала Нетти. – Где она пропадает?

– Спит, я думаю. Если завтрак готов, я отнесу его, Нетти.

– Мэвис стала такой высокомерной! Думает, достаточно сказать старику «дорогуша» и «уси-пуси», чтобы заработать право на подобные вольности!

Рошель ничего не ответила. Ей в Мэвис не нравилось многое, но она никогда не сплетничала о своих коллегах. Рошель не нравилось, как Мэвис себя вела, но как сиделка она знала свое дело.

Девушка вернулась с подносом в комнату своего пациента. Бар ушел, но там был Тай. По утрам он первым делом всегда заглядывал к отцу. Теперь он стоял у окна и разглядывал зеленую лужайку внизу. Мистер Митчел казался сонным, вялым и раздраженным.

– Не ври мне, Тай, – говорил он. – Я знаю, что дела на фабрике идут не лучшим образом. И это не раз доводилось до твоего сведения.

Тай, обернувшись, улыбнулся отцу:

– Ты все преувеличиваешь, папа. Ты же знаешь Кэла – он у нас очень ответственный и добросовестный. Пожалей свое сердце – не стоит беспокоиться по пустякам. Думай только о том, что скоро ты поправишься.

Рошель пристроила поднос на специальной подставке на кровати и помогла старику сесть. Он плохо владел левой рукой, и девушка удостоверилась, что он сможет сам все достать. Митчел ненавидел, когда ему помогали, особенно с едой.

– Что насчет Бара? – спросил он.

Тай изобразил удивление и пожал плечами:

– Ничего насчет Бара.

– Это ты просил его вернуться домой?

– Нет. Он сам приехал.

– И что он собирается делать дальше?

Красивое лицо Тая на мгновение омрачилось.

– Откуда же я знаю? Пап, я не думаю, что нам следует обсуждать это сейчас. Позавтракай, а потом поговорим, если ты настаиваешь. Но я предпочел бы, чтобы ты этого не делал. Ты только расстроишься, а мы не можем этого допустить, правда ведь?

Рошель посмотрела на Тая. Его, казалось, вполне устраивала бездеятельность отца. Но чем больше она узнавала о своем пациенте как о человеке, тем больше убеждалась, что его нужно поддержать, заставить сделать усилие и начать тренироваться, потихоньку вставать, чтобы окончательно поправиться.

– В состоянии потрясения, Тай, люди способны действовать с удивительной силой. Возможно, если твоего отца действительно расстроить, он сможет наконец вылезти из этой кровати, – высказала она вслух свои мысли.

Тай устремил в ее сторону сердитый взгляд, и она мгновенно испугалась, что позволила себе зайти слишком далеко. Мистер Митчел посмотрел на нее с некоторым интересом. Тай ждал, что она скажет больше, но Рошель не решилась этого сделать. Ей многое хотелось ему сказать, но он не искал ее общества с тех пор, как она уехала кататься на лодке с Баром. И Рошель знала, что он избегает ее умышленно.

– Уверен, что у Нетти уже готов завтрак, – холодно заметил Тай. – Увидимся позже, папа.

Мистер Митчел приступил к еде. Внезапно он посмотрел на Рошель, и бледный румянец окрасил его щеки.

– Уходите! Не стойте здесь в ожидании увидеть, как я что-нибудь уроню!

Он часто набрасывался на Рошель с несправедливыми обвинениями, но она его прощала и сейчас задумалась о том, не обратил ли он на ее слова больше внимания, чем это было заметно.

Когда они спустились, Мэвис уже допивала кофе. Ни слова не говоря, она вылетела из кухни.

Рошель отодвинула стул и села. Нетти подала завтрак и оставила их наедине. Тай вытащил сигарету из золотого портсигара и спокойно закурил, пристально глядя на девушку. Рошель почувствовала, как у нее запылали щеки.

– Ты слишком пристально смотришь, – сказала она. – Что-то не так?

– Должен тебя предупредить, чтобы ты больше не произносила подобных речей при папе.

Рошель отложила вилку.

– Тай, я твердо уверена, что твоего отца нужно обнадежить, чтобы он поверил в свои силы.

Тай нахмурился и покачал головой:

– Его состояние только ухудшится. Лучше уже не станет, и я не хочу, чтобы ему внушали ложные надежды.

– И вместе с тем ты по-прежнему настаиваешь, чтобы у его кровати стояли наготове кресло и шлепанцы? Ты сам говорил, что хочешь, чтобы он думал, будто в один прекрасный день сможет сесть в это кресло, надеть халат! Что это, по-твоему, если не ложные надежды?

Тай пришел в ярость.

– Это совсем другое, и ты это понимаешь! – заявил он, щелчком стряхнув пепел с сигареты. – Я просто хочу, чтобы его комната как можно меньше походила на палату безнадежно больного. Но говорить о том, что он непременно поправится, когда он не способен даже встать с кровати, – это совсем другое дело!

Рошель поднесла чашку с кофе к губам. Ее рука дрожала. Зачем она провоцирует ссору с Таем? Она ведь его любит! Да, любит, Бар оказался прав. Она в первый раз осталась наедине с Таем с тех пор, как уехала кататься на лодке с его братом, и должна использовать этот шанс. Почему она не может перестать быть сиделкой и остаться просто женщиной? Она же сейчас не на дежурстве!

– Извини, Тай, – услышала она свои слова. – Я только хочу сделать как лучше для твоего отца. Ты должен знать это.

– Мэвис с тобой абсолютно не согласна! – резко сказал он.

– Это меня не удивляет.

– На первый взгляд вы неплохо сработались, но я подозреваю, что вы друг друга невзлюбили. Я прав?

Если она это признает, возможно, ее попросят покинуть «Белые дубы», ведь Мэвис – любимица старика и, значит, не может сделать ничего плохого. А Рошель твердо знала, что хочет остаться в «Белых дубах». Каждый день она находила это место все более чарующим.

– Тай, пожалуйста, давай не будем обсуждать это сейчас. У меня была тяжелая ночь – твой отец до самого утра плохо спал из-за встречи с Баром.

Тай слегка смягчился.

– Тебе понравился мой брат, а?

– Он очень приятный человек.

Тай смял сигарету в пепельнице и встал.

– Бар всегда хотел того же, что и я. Он привык все забирать у меня. Включая девушек.

– Правда?

– Ты закончила завтракать?

– Да.

– Тогда давай покатаемся на лошадях.

Она улыбнулась, почувствовав себя счастливой:

– Мне это нравится, Тай!

Он взял ее за руку.

– Если, конечно, ты не предпочтешь отправиться с Баром на лодке…

Она быстро взглянула на него и поняла, что он просто пытается ее раздразнить.

– Дьявол… – пробормотала она, и Тай рассмеялся.

– Десяти минут на сборы хватит?

– Вполне.

Зазвонил телефон, и Тай снял трубку.

– Это тебя, Рошель.

Девушка ответила своим чистым голоском.

– Это Билл, Рошель.

– О, привет, Билл. Я думала, ты совсем меня забыл.

– Это невозможно! Я же обещал позвонить. Ты можешь встретиться со мной сегодня вечером?

– Я… я еще не узнавала, смогу ли взять выходной, Билл.

– Но у тебя должен быть хоть один свободный вечер! Давно пора!

Он был, конечно, прав. Но Мэвис – такая ведьма, с ней невозможно поговорить насчет справедливого графика. Прикрыв трубку ладонью, Рошель повернулась к Таю.

– Я хотела узнать насчет свободного вечера, – объяснила она.

– Сегодня? Можешь взять выходной. Я останусь с папой на ночь. Собственно говоря, у меня накопились вопросы, связанные с бизнесом, и я собираюсь их с ним обсудить. Могу воспользоваться случаем.

– Спасибо. – Она отвернулась и вновь заговорила в трубку: – Все улажено, Билл. Я сегодня вечером свободна.

– Отлично! Я заеду за тобой в семь, идет?

– Хорошо.

Он попрощался и повесил трубку. Повернувшись, Рошель увидела, что Тай внимательно смотрит на нее.

– Билл Лансей?

– Да.

– Значит, он приезжал сюда в тот день не для того, чтобы обсудить страховку, – заметил, нахмурившись, Тай, – а с тем, чтобы повидать тебя? Страховка была лишь предлогом?

– Билл – мой старый друг, Тай, – ответила Рошель и поспешила его покинуть.

Проходя мимо комнаты своего пациента, она заглянула туда. Мэвис в этот момент протягивала старику красную пилюлю и стакан воды.

– Проглотите это, дорогой, – ворковала она. – Так-так… вот молодец!

Рошель озадаченно зашагала дальше. Что за лекарство в это время дня? Возможно, доктор Бушнелл его выписал, а она об этом ничего не знает? Она решила потом все выяснить, а пока поспешила в свою комнату и переоделась.

Тай ждал ее внизу. Как прекрасно было вновь ожить, быть рядом с ним, видеть его улыбку и ямочки на щеках!

– Я хочу показать тебе одно местечко. Там удивительно красиво, – сказал он.

Сэм держал в поводу двух оседланных лошадей.

– Я не уверена, что смогу удержаться в седле, Тай; – смущенно призналась Рошель.

– Ничего, – ответил он. – Я тебя хорошенько проинструктирую, и мы поедем медленно.

Лошадь под ней зафыркала, седло заскрипело, и Рошель нервно вцепилась в поводья. Затем легко толкнула бока лошади коленями, и та тронулась в путь. Через несколько минут Рошель обернулась. Как прекрасно смотрелся белоснежный особняк на зеленом холме над рекой! Она шумно вздохнула, и Тай улыбнулся:

– Тебе нравятся «Белые дубы», да?

– Очень.

Они медленно ехали рядом, и Рошель обнаружила, что напряжение спало и ощущение неловкости прошло. Вскоре они свернули от реки в рощу, где было тенисто и прохладно. Она чувствовала на лице приятную влажность лесного воздуха, ветки скользили по ее плечам.

Внезапно Тай остановился.

– Давай спешимся здесь на минутку, – предложил он.

– Это то, что ты хотел мне показать? – Она с любопытством огляделась, но смогла увидеть одни лишь деревья, дикие цветы и камни, покрытые мхом.

– Да, это то самое место. Я часто приходил сюда, когда был маленьким. Здесь всегда так спокойно, так прохладно. Это было нечто вроде моего тайного убежища.

Рошель вспомнила свое детство. Там, где она росла, не было таких спокойных и прохладных мест. Единственным укромным уголком, куда она могла сбежать от реальности, была публичная библиотека. Но даже и там было жарко и душно, а библиотекарша вечно ворчала на читателей – она не любила детей и не хотела, чтобы они долго засиживались.

Тай помог Рошель спуститься с лошади, и на несколько секунд их взгляды встретились. Девушка не смогла отвести глаза. Она вспомнила тот день, когда Тай увез ее на прогулку и она оказалась в его объятиях. Тогда она оттолкнула его, но – боже! – чего ей это стоило! Сейчас же, если он захочет поцеловать ее, она, вероятно, уже не сможет его остановить…

– Рошель… – прошептал он. – Иди сюда.

Тенистая прохлада деревьев скрыла их от всего мира. Тай со вздохом приблизил губы к ее губам, и она позволила ему целовать себя, отвечая на его ласки.

– О, Тай, Тай…

– Я все еще тороплю события?

– Да, – рассмеялась Рошель.

– Но сейчас все хорошо?

Ей потребовалось лишь мгновение, чтобы обдумать ответ:

– Да. Теперь все хорошо.

– А как же Билл Лансей?

На мгновение ее улыбка исчезла. Рошель не хотела обижать Билла. Он этого не заслуживал. Но как она могла притвориться, что Тай Митчел ничего для нее не значит, когда он значил для нее все?

– Давай не будем говорить о Билле, – попросила она. – Просто поцелуй меня еще. О, поцелуй меня еще, Тай!

Глава 10

Билл Лансей задумчиво положил телефонную трубку. Приятно было слышать голос Рошель, и еще лучше – узнать, что он сможет увидеться с ней сегодня вечером. Но ему хотелось, чтобы она никогда не уезжала в «Белые дубы» и по-прежнему работала в городе. С того самого момента, как он узнал, что Рошель согласилась стать сиделкой Митчела, инстинктивно почувствовал беспокойство. Он всегда отличался развитой интуицией. И даже будучи ребенком, на Клейтон-стрит, всегда предвидел опасность до того, как она появлялась в поле зрения, и прежде, чем кто-либо, понимал, что ждет их впереди.

Однако в своей привычной беспечной манере Билл отбросил опасения и предчувствия, насвистывая, вышел из комнаты и спустился на улицу.

Билл Лансей не любил идти по проторенной дороге и никогда не был завсегдатаем какого-нибудь кафе. Но теперь он все чаще и чаще стал наведываться в «Джойс». Кофе там всегда был горячим и крепким, а хозяин – славным малым. И хотя это местечко не считалось особенно модным, оно было очень уютным. Билл еще ни разу не приводил сюда Рошель. Собственно говоря, он вообще не водил ее в места людских сборищ. Возможно, он просто хотел показать ей самое лучшее, все самое лучшее, когда у них были свидания. Ему же самому подобные «Джойсу» заведения казались вполне приличными. Даже такие простые забегаловки разительно отличались от тех, что были на Клейтон-стрит.

– Доброе утро, Билл, – поздоровался с ним хозяин кафе.

– Привет, Джо. Как обычно.

– Ты становишься одним из моих лучших клиентов, – усмехнулся Джо. – Омлет из двух яиц с беконом и черный кофе. Правильно?

– Правильно, – согласился Билл.

– Знаешь, чего тебе не хватает, приятель?

Билл усмехнулся:

– Конечно, знаю – жены. Но я никак не могу найти такую, которая умеет готовить омлет так же хорошо, как ты, Джо.

Джо расхохотался и занялся выполнением заказа. Билл набил трубку табаком и закурил. Ему трудно было даже представить, что это такое – быть женатым мужчиной. С тех пор как стряхнул с себя пыль Клейтон-стрит, он перебирался из одной крохотной комнатушки в другую и считал себя вполне счастливым. У него была не слишком обременительная работа, красивая девушка, и он был совершенно свободным человеком.

Билл с удовольствием курил трубку и читал утреннюю газету, пока Джо не поставил перед ним большое блюдо. Тогда он отложил газету, засунул трубку в карман и набросился на омлет. Покончив с ним, он выпил две чашки кофе, оплатил счет и ушел, помахав хозяину рукой.

Влившись в утренний суматошный поток транспорта, он вскоре подъехал к офису. Солнце уже вовсю пылало на небе, предвещая очередной жаркий день.

– Доброе утро, доброе утро! – весело прокричал Билл секретарше и, остановившись рядом с ней, чмокнул в макушку.

Женщина, годившаяся ему в матери, покраснела от смущения.

– Билл Лансей, ты просто невыносим! Вот твоя почта. – Она сунула ему в руки кипу бумаг, и молодой человек скорчил гримасу:

– Послушай, Сэл, а мы не могли бы это отложить на…

Салли покачала головой:

– Никаких шансов! Это за три дня накопилось. Тебе не повредит, если ты немного посидишь в офисе за своим столом.

Билл усмехнулся и пожал плечами. Затем, взъерошив седеющие волосы Салли, направился в «четыре на четыре», как в шутку называл свой кабинет, и со вздохом уселся за стол.

Если хорошенько сосредоточиться, можно будет одолеть бумажную гору за час, решил он и, повернувшись к окну на своем вращающемся кресле, уставился на оживленную улицу. Сегодня вечером он увидит Рошель. Боже, как же он по ней соскучился! Ему казалось, что ее нет в городе уже несколько месяцев, а не дней.

Билл все еще витал в облаках, когда в кабинет вошел его босс. Джон Максвелл был человеком серьезным и прямолинейным. Всю свою жизнь он продавал страховки и теперь приблизился к пенсионному возрасту. Билл с ужасом ждал, что в один прекрасный день он навсегда покинет офис.

– Доброе утро, Джон.

Босс отодвинул стул и сел. Это было не в его привычках – ходить по кабинетам сотрудников. Все обычно происходило наоборот.

– Прекрасный день, – заметил Билл. – Как думаете, рыба клюет?

Джон кисло усмехнулся:

– Как будто не знаешь, что я сто лет не выезжал из города. Я вырос на бензиновых парах. Даже представить себе не могу, что где-то есть свежий воздух.

– Я тоже, – засмеялся Билл.

Иногда он думал, что в этом и заключается причина, почему Джон терпит его и держит на службе. У них были одни корни, хотя Джон вырос в бедном районе на другом конце города, с тех пор превратившемся в фешенебельное предместье.

– Как дела? – поинтересовался начальник.

Билл, взглянув на сваленную перед ним на столе почту, пожал плечами:

– Помаленьку. Как всегда летом.

– А тебе только того и надо, – многозначительно заметил босс.

Билл поднял глаза. Джон пристально смотрел на него. Молодой человек нахмурился.

– Вы меня увольняете? – спросил он.

– Следовало бы, – сердито буркнул Джон.

– Ладно, как скажете.

Джон вытащил из кармана рубашки длинную сигару, и Билл дал ему прикурить.

– Не думаю, что ты станешь беспокоиться, если тебя уволят. – Джон вновь нахмурился. – Не понимаю я тебя, Билл. Ты мог бы стать одним из лучших страховых агентов в городе, если бы приложил хоть немного усилий.

Билл улыбнулся:

– Я делаю свою работу и так достаточно хорошо, Джон.

– Дело в том, что ты можешь делать ее значительно лучше.

– Джон, в чем все-таки дело? Если есть какие-то жалобы, я готов их выслушать.

– Ты здесь уже три года. Эта цифра для тебя – рекорд, Билл. Я хочу удалиться от дел, но вместе с тем мне нужно оставить бизнес в надежных руках. Я хочу оставить его тому, кто сможет о нем хорошо позаботиться.

– Что вы имеете в виду?

– Когда ты наконец соберешься повзрослеть, Билл? Когда тебе в голову придет здравая мысль, что в мире есть еще кто-то, кроме тебя одного?

Билл выпустил из рук письмо и уставился на босса. Джон был редкой личностью. Его беспокоили только страховые полисы и сколько их положено на его стол для обработки. Они с Биллом всегда были друзьями, но временами…

– Я не понимаю вас, Джон.

– Ты просто плывешь по течению, Билл. Направляешься в никуда, стараясь поудобнее пристроиться к жизни. Ты не хочешь большего?

Билл усмехнулся и выудил трубку из кармана.

– Если одним словом – нет. Я совершенно счастлив.

Джон вздохнул и хмуро посмотрел на Билла. Затем встал и, качая головой, двинулся к двери.

– Я пришел сюда, чтобы предложить тебе продвижение по службе, но теперь передумал. Ты не из тех, кто с этим справится.

Джон резко захлопнул за собой дверь, и Билл откинулся на спинку кресла, прислушиваясь к жужжанию кондиционера и покусывая черенок трубки. Потом, собрав в кулак всю свою волю, он приступил к разборке почты и сконцентрировался на работе. Вызвав Салли, продиктовал ей пару писем, сделал пять телефонных звонков и договорился о трех встречах. Затем, весело улыбаясь и размахивая портфелем, вышел на кипящую от жары улицу и сел в свою машину.

Звоня по телефону и разговаривая с потенциальными клиентами, Билл пытался отвлечься от мыслей о неожиданном визите Джона в его кабинет. Зачем ему что-то менять в своей жизни? Он и так доволен своим положением и не жалуется на комиссионные. Не золотые горы, конечно, но он никогда и не стремился стать миллионером. Он родился на Клейтон-стрит, а многие ли из тех, кто оттуда стартовал, выбились в люди? Очень и очень немногие…

Было около пяти часов, и движение на улицах становилось все напряженнее. Было жарко, хотелось пить и побыстрее добраться до дома. Встреча с Рошель была назначена на семь.

Свернув с оживленной автострады в надежде сократить путь, Билл понял вдруг, что находится в двух кварталах от Клейтон-стрит. Ударив по тормозам, он несколько минут задумчиво сидел за рулем, потом, сам не зная, зачем ему это понадобилось, вырулил на главную улицу своего детства.

Здесь в это время было полное затишье. Дети разбежались по домам ужинать, некоторые, выдохнувшись за день от жары и беготни, сидели на крылечках или на обочинах, рисуя узоры на пыльных поверхностях или почесывая за ухом какую-нибудь старую запаршивевшую собаку.

Билл подъехал к тротуару, и маленький худенький мальчик с большими глазами подозрительно на него посмотрел. Порывшись в кармане, Билл вытащил несколько монет.

– Эй, малыш, иди сюда!

– Вам чего, мистер? – настороженно спросил мальчик.

– Знаешь, где здесь можно найти холодную колу?

– Да. Вон там есть магазин.

– Принеси мне бутылочку, и сможешь оставить сдачу себе.

В глазах ребенка появился интерес. Билл протянул руку, паренек взял с его ладони монеты и деловито пересчитал их.

– О'кей, – кивнул он. – Договорились. – И неторопливо зашагал по улице.

– Эй, бегом марш! – скомандовал ему вслед Билл, и мальчишка припустил бодрой рысью.

Билл усмехнулся и огляделся. Клейтон-стрит почти не изменилась. Это был район, где всегда что-то происходило, но никогда не затрагивало его, Билла, за живое. Рошель много лет назад жила как раз на этой самой улице, вон в том многоэтажном коричневом доме. Билл – в переулке, совсем рядом. Внезапно ему захотелось выйти из машины и вновь пройтись пешком по тротуару.

Засунув руки в карманы, молодой человек зашагал по улице, озираясь по сторонам. Его ноги помнили этот разбитый тротуар, выбоины на мостовой, которые по-прежнему были там, и слегка неровную дорогу.

До него стали доноситься голоса из прошлого. Визжали дети, лаяли собаки, разгневанные матери кричали на своих отпрысков, созывая их домой, надсадно ревел мотор городского автобуса, притормозившего на углу, ноздри щекотала вонь выхлопных газов. А в этой мерзости и запустении – Рошель с длинными черными волосами, огромными голодными глазами и написанной на лице решимостью вырваться отсюда любой ценой.

Билл вспомнил, как однажды она прибежала к нему со слезами на глазах. Не часто можно было довести ее до слез, но в тот раз она действительно плакала.

– Что случилось? – встревожился он.

– Денни… Этот подлый червяк Денни! Он опять ко мне приставал!

– Приставал? – переспросил Билл. – Ладно, я позабочусь об этом!

– Разделайся с ним, Билл… Пусть он перестанет донимать меня!

– Я прокомпостирую ему нос! – заявил Билл, выпрямившись во весь свой не слишком внушительный рост и расправив плечи.

– Он сейчас идет сюда.

– Ну-ка отойди в сторонку, Рошель.

Билл направился навстречу Денни. Они, сжав кулаки, встретились где-то посередине квартала. Денни, как обычно, разразился потоком брани, но Билл спокойно дал ему высказаться и только потом с холодной злобой произнес:

– Держись подальше от Рошель, Денни. Если я когда-нибудь увижу тебя рядом с ней, проломлю тебе башку.

– А пупок не развяжется? – фыркнул Денни и ударил его в зубы, расквасив губу.

Это была одна из самых кровопролитных и долгих драк во всей истории Клейтон-стрит. Но Билл победил. Потому что он сражался за Рошель. Потому что именно на нее он хотел произвести впечатление. И преуспел в этом. После того как все было закончено, и он, пошатываясь, поплелся домой, Рошель уже ждала его там с благоговейным страхом в глазах. Она нежно обхватила его окровавленную голову ладонями, и слезы полились по ее щекам.

Она ласкала его своими теплыми руками, которые могли принадлежать только той женщине, которой суждено было стать сиделкой. Она помогла ему обмыть кровоподтеки и порезы и поцеловала его. Ей было тогда всего двенадцать, а ему – четырнадцать, но благодаря одной этой уличной кровавой драке он завоевал ее сердце на долгие годы. Если бы можно было так просто повторить эту победу сейчас!

– Эй, мистер! Вот ваша кола! – крикнул у него за спиной мальчишка.

Билл взял бутылку и поднес горлышко к губам. От обжигающе холодной жидкости заныли зубы, и он весело посмотрел на ребенка:

– У тебя есть подружка, сынок?

– Вот еще! – фыркнул тот.

– А почему? – с усмешкой спросил Билл.

– Девчонки глупые.

– Глупые, но очень славные.

– Ха-ха!

Билл покачал головой:

– Еще поймешь!

Он покончил с колой, отдал мальчишке пустую бутылку и забрался в свою машину. Отъезжая от обочины, он чувствовал, что зной и запахи Клейтон-стрит поселились в его воспоминаниях надолго.

Они все еще преследовали его, когда он летел по Беркшир-Гейтс к «Белым дубам». Свернув на узкую дорогу, Билл увидел дом, купавшийся в ранних сумерках. Только что политые зеленые лужайки сверкали каплями воды.

После Клейтон-стрит «Белые дубы» казались сказочным замком. Нечего удивляться, что Рошель была так очарована этим местом. Ведь именно о такой жизни она мечтала все время с тех пор, как он ее знает.

Билл остановил машину. Рошель уже ждала его и бросилась бежать навстречу. Он смотрел, как ее красивые длинные ноги стремительно сокращают дистанцию. Ему нравилось, как она двигалась. Ему все нравилось в этой девушке.

– Привет! – крикнул Билл.

Она подарила ему улыбку. Улыбка Рошель всегда казалась ему особенной, он любил ее больше всего на свете. Но сегодня вечером внезапно понял, что в ней что-то изменилось, и тревожное чувство, которое не покидало его весь день, вернулось вновь. Больше ничто не было прежним. Все перепуталось до безобразия, завертелось, перемешалось… Это его беспокоило, что уже само по себе было странным. Прежде он при любых обстоятельствах сохранял душевное спокойствие.

– Куда едем? – спросила Рошель.

– Никаких планов. Как-то ничего не приходит в голову.

Он заметил, что девушка нахмурилась. Не надо было ему так говорить! Рошель любила, чтобы все было распланировано до мелочей.

– Как твой пациент? – поинтересовался Билл, когда они отъехали от дома.

– Не очень хорошо… Есть проблемы…

– Когда ты вернешься домой?

– Не знаю, Билл, – ответила девушка, не глядя на него. – Трудно сказать.

– Тебе здесь понравилось, да?

– «Белые дубы» – восхитительное место, Билл. Просто замечательное! Дом удивительно уютный, потрясающий вид на реку… Там все прекрасно!

– И я полагаю, Тай тоже входит в этот список?

Рошель быстро взглянула на него:

– Тай очень милый. Он принадлежит «Белым дубам». Он часть этого места.

Билл крепче вцепился в руль.

– У меня есть вопрос.

– Спрашивай. – В ее голосе отчетливо прозвучали нотки досады. – Мы ведь никогда ничего не утаивали друг от друга, ведь так?

– Нет, мы никогда этого не делали. Вот какой вопрос: ты влюблена в Тая, Рошель?

Рошель не знала, что ответить. Как она могла сказать Биллу правду? Причинить ему такую боль? Но она действительно была влюблена в Тая.

– Почему тебе так не нравятся «Белые дубы»? – спросила она, сдвинув брови. – Это не похоже на тебя, Билл. Я всегда думала, что ты парень с широкими взглядами.

Билл вздохнул:

– Не хочешь отвечать на мой вопрос, да?

– Я едва знакома с этим человеком. И ты прекрасно знаешь, что я никогда не решаю ничего моментально.

– Верно, – пробормотал молодой человек, – верно.

– Давай не будем ссориться, Билл, и портить себе вечер.

– Давай. А теперь хотя бы намекни мне, куда бы ты хотела отправиться.

– Я бы предпочла, чтобы ты сам решил.

Раньше Рошель всегда находила удовольствие в его обществе, но сегодня, казалось, между ними возникло какое-то напряжение, и, хотя они старались, как могли, вечер явно не клеился.

Когда Билл привез наконец девушку обратно в «Белые дубы», ему не хотелось с ней расставаться. Он обнял ее и крепче прижал к себе, но Рошель поспешно подарила ему почти сестринский поцелуй.

– Все было замечательно, Билл. Извини, я вижу свет в комнате своего пациента, так что мне лучше поспешить. Возможно, с ним что-то случилось.

– Но ведь там дежурит другая сиделка…

– Нет. Тай сам собирался остаться с отцом. Спокойной ночи, Билл.

– Эй! – окликнул он ее. – Ты же не уйдешь просто так? Ну-ка иди сюда!

Билл поцеловал ее долгим поцелуем, и она вспомнила, как это обычно у них происходило. Прежде она с радостью принимала его ласки, но теперь… теперь она думала о Тае, в то время как ее целовал Билл.

Со вздохом он отпустил ее.

– Я провожу тебя до двери, Рошель.

– Не надо, милый. Спокойной ночи.

Прежде чем Билл смог еще раз окликнуть ее, она исчезла в темноте.

Войдя в дом, Рошель на мгновение остановилась, чтобы перевести Дыхание. Это был не тот вечер, который хотелось бы повторить. Она понимала, что Билл пребывает в замешательстве и очень расстроен происшедшими в ней переменами. Но возможно, так и должно было однажды случиться? Билл всегда был слишком беспечным, неугомонным, никак не мог остепениться, и казалось, это его ничуть не беспокоило. Она же была совершенно другой. Они несовместимы. Или это не так?

В доме было тихо. Тогда почему горит свет в окне мистера Митчела? Неужели что-то случилось?

Она тихо поднялась по лестнице и, остановившись у двери своего пациента, заглянула в комнату. Тай сидел к ней спиной, уютно развалившись в кресле. Мистер Митчел бодрствовал, опираясь на подушки. Рошель нахмурилась: ночь на дворе, больной должен спать! Только она собралась войти, как Тай сказал нечто, что заставило ее остановиться:

– Бар здесь не к добру, папа. Мне это не нравится. Он был в офисе, что-то вынюхивал.

Мистер Митчел покачал головой:

– Бар никогда не знал, чего хочет. Может, теперь он наконец взялся за ум?

Тай раздраженно вскочил:

– Не позволяй ему обмануть тебя, папа. Ты не должен ему доверять.

Старик закрыл глаза и утомленно вздохнул. Рошель знала, что ей следует уйти, но что-то заставило ее остаться.

– Что ты собираешься делать, папа? – спросил Тай.

Его отец покачал головой:

– Не знаю. Я не знаю…

Рошель закусила губу. Старик болен, ему нельзя волноваться, тем более обсуждать подобные вещи. Но если она сейчас войдет, они сразу поймут, что, возможно, она подслушивала, а ей не хотелось показаться любопытной девицей, сующей нос в чужие дела.