Текст книги "Вечерний круг"

Автор книги: Аркадий Адамов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

– Ну-ну, не заливай. Имя-то придумай сначала.

– Чего придумывать. Прислали его к нам билетёром… этого… Николай, вот!

– А дальше?

– Дальше у Гороха спроси.

– И что было?

– А то. Был Николай – и нет Николая. Такой фокус! – залился пьяным смехом Гошка.

Очень захотелось в этот момент Виталию как следует смазать по этой подлой херувимистой роже. Просто руки зачесались. Но сдержался. Он уже давно привык сдерживаться. Только чуть осипшим от волнения голосом спросил:

– Выходит, на мокрое дело Горох пошёл, не побоялся?

– Он одну Нинку боится, – осклабился Гошка.

– И давно дело это было?

Всё-таки в тоне Виталия что-то насторожило Гошку. Он подозрительно взглянул на него, потом сосредоточенно затянулся и, разминая в тарелке недокуренную сигарету, покачал головой.

– И кто ты, Длинный, есть, не пойму, – задумчиво произнёс он.

– А кто ты сам есть, ты понял?

– Я-то? Блатняга, и всё.

– Нет, не всё, Гоша. Совсем не всё. Ты, я вижу, себя ещё не знаешь. Ты много чего можешь. Ты и вышку схлопотать можешь, и орден. Смотря куда тебя понесёт. К Гороху, допустим, или, тоже допустим, к братану.

– А я говорю, убегу, – со злым упрямством произнёс Гошка, пристально глядя в маленькое окошко, выходившее в какой-то захламлённый угол двора. – Решено и подписано.

– Когда же это ты подписать успел? – насмешливо спросил Виталий.

– А вот как раз тогда, когда Горох… Нет моего согласия на такие дела, понял? Да я скорей себя порешу, чем другого кого, – с надрывом произнёс Гошка, стукнув кулаком в грудь. – А теперь убегу. Я его рожу сейчас видеть не могу, Гороха. Только ты, Длинный… – Гошка помедлил. – Ты гляди… Я тебе одному. Никто больше не знает. И знать не должен. Все думают, Гошка – трепло, Гошка – гад, Гошка – шестёрка. А у Гошки тоже душа есть, понял? Гошка тоже человек и дышать хочет.

– Вот братана и послушай.

– Не. Не получится. Убегу.

– От себя никуда не убежишь. И люди тоже всюду. Всякие. Ну, нового Гороха встретишь. Что тогда? Не бегать, а решать надо.

– Убегу… – тоскливо повторил Гошка.

И Виталий вдруг уловил искренность в его голосе, вдруг поверил его тоске, поверил Гошкиному намерению. Пожалуй, что убежит. Точно убежит. Пакостный этот характер дошёл до своей, черты. Дальше, на ещё худшие подлости, его уже не хватает, дальше он кончается. И, допустим, за Горохом этим не пойдёт. Значит… Черта ведь ещё не такая уж дальняя. От этой черты ещё можно повернуть назад. Можно, если заставить. Как? Чем? Страхом? Мало. И ненадёжно. Тогда что остаётся?

– Мой тебе совет, Гоша. Убежать успеешь. Отойди пока в сторонку, чтоб не зацепило. За тобой ведь ничего серьёзного нет. Подумаешь, контрнаблюдение…

– Чего-чего! – изумился Гошка.

– Не слышал разве про такое?

– Я-то слышал. А вот ты…

– Что один слышит, то и другой может услышать, – туманно пояснил Виталий. – Так что отойди, Гоша. А то заденет. И больно.

– Куда же отойти? – неуверенно спросил окончательно сбитый с толка Гошка.

– К братану своему пока. Чтобы с завтрашнего дня духа твоего в парке не было.

– Прямо так и ехать?

– А чего ждать? Хочешь, вместе поедем?

– А он примет?

Гошка вдруг потерял всю свою самоуверенность. Он был растерян и как-то особенно, неприятно жалок. Но Виталий пересилил себя и сказал:

– Примет. Он, если хочешь знать, даже ждёт. Так что поехали.

…Домой Виталий вернулся поздно, усталый и какой-то издёрганный. Как бы ему хотелось прийти сейчас в пустую квартиру и молча повалиться на кровать. Ощущения победы не было от разговора с Гошкой, хотя, казалось бы, он добился от этого подлого малого всего, что наметил: тот испугался, прибежал к брату и должен теперь оторваться от прежней компании. А главное, Гошка немало полезного рассказал и даже кое-что сделал, если учесть знакомство Виталия с Майкой. Наконец, Гошка много ещё расскажет, он психологически уже, пожалуй, готов к этому и с каждым днём теперь будет готов к этому всё больше. Желание освободиться, обезопаситься будет теперь расти в Гошкиной душе, станет двигать многими его новыми поступками. Да, важное начало было положено сегодняшней встречей. Всего лишь, конечно, начало, самое начало. Всё может ещё случиться, если недоглядеть. Но начало есть, что там ни говори.

И всё же ощущения полной победы не было от разговора с Гошкой. Ощущение было другое: что-то важное Гошка не договорил, что-то скрыл. Вот только сил сейчас у Виталия не было вспомнить те места в их разговоре, которые создали это ощущение. О чём они в тот момент говорили? Они говорили о Горохе… Нет, не то… О брате… Тоже не то… Как болит голова! О чём они ещё с Гошкой говорили, о чём ещё? О том, что Гошка убежит… Убежит… Нет, и это не то… Ох, как она болит, голова! Ещё… они говорили… Гошка выводит на убийство… Его совершил Горох… Какого-то Николая, билетёра… Это? Нет. Здесь Гошка ничего не скрыл… Как хорошо, что он лежит в темноте, что к нему никто не подходит! О чём они ещё говорили? О Бороде? Да-да, они говорили о Бороде. И что-то при этом проскользнуло у Гошки… «Что же это такое? Что же это такое?..» – уже сквозь сон мучился Виталий.

Утром его поднял с постели телефонный звонок.

Виталий, открыв глаза, машинально посмотрел на часы. Было уже девять. Он вскочил, как ужаленный, принялся было лихорадочно одеваться и только тогда сообразил, что сегодня воскресенье и на работу идти на этот раз не требовалось. А требовалось только подойти к телефону.

Звонил Эдик Албанян.

– Ну, старичок, и дела! – сказал он бодро, даже почти обрадованно. – Что-то, знаешь ли, небывалое. Твой покорный слуга никогда ещё – понял ты меня? Никогда! – так мордой в грязь не летел. Это просто интересно, такой сюжет!

– То есть? – не понял со сна Виталий. – Какой ещё сюжет?

– Ты спишь ещё, конечно, – догадавшись, трагически произнёс Эдик. – А я сейчас опять туда еду.

– Куда?

– Тьфу! В парк. Ну, куда ещё может ехать человек в воскресенье? Чистый воздух, фонтаны, аттракционы…

– А-а… Ну да-да. Ясно, – окончательно проснулся Виталий. – Ты только аккуратней крутись на этих чёртовых аттракционах. Не вывались.

– Уж я теперь постараюсь. Будь спокоен.

– Про вечер ты, надеюсь, не забыл?

– Я ничего не забываю, – зловеще объявил Эдик. – И ничего не прощаю. Я очень самолюбивый человек. Поэтому меня вчерашняя неудача здорово задела. Подумай только, такой провал! Представить невозможно!

– Можно, можно. Вполне представляю, – усмехнулся Виталий. – И очень прошу тебя, будь осторожен. Там всё может случиться, учти.

– Привет, – ответил Эдик не то иронически, не то снисходительно. – До вечера.

А вечером он шепнул Виталию:

– Опять всё к чёрту! Завтра потребую от руководства собрать совещание. С твоим участием, конечно. Такой организации, знаешь, я ещё не встречал, имей в виду.

– Я тоже, – кивнул Виталий. – Но ты не расстраивайся.

– Я не расстраиваюсь, я злюсь! – закричал Эдик.

Глава 6
ВОЗЛЕ ЗМЕИНОГО ГНЕЗДА

Утром, едва придя на работу, Виталий позвонил Майке. Он для этого даже пришёл чуть не на час раньше обычного. Ведь из дома звонить Майке было решительно невозможно.

– Слушаю, – сонным голосом откликнулась Майка.

– Здравствуйте, Маечка, – бодро сказал Виталий. – Это говорит ваш новый знакомый.

– Какой ещё знакомый? – зевая в трубку, безразлично осведомилась Майка. – Мало ли у меня знакомых. Тоже мне…

– Ну вот! Нас же Гоша в субботу познакомил, помните?

– А-а. Длинный, что ли?

– Точно. Он самый, – заставил себя обрадоваться Виталий. – Вы мне ещё телефончик дали. Велели звонить, пока в постельке.

– А ты и рад, – кокетливо проворчала Майка.

– Чего ж тут радоваться? Вот если бы встретиться – другое дело. Как вы?

– А не боишься? – усмехнулась Майка.

– Чего ж тут бояться?

– У меня ведь ещё поклонники есть. Ревни-ивые.

– А я им уши надеру.

– Ха-ха-ха! Ну, насмешил! – искренно развеселилась Майка. – Ты хоть и длинный, но до их ушей не дотянешься.

– Это почему?

– А потому. Ты сначала имей, сколько они. Соображаешь?

– Вы это про Бороду говорите или про вашего Вадима Саныча? – насмешливо спросил Виталий. – Да я, может, побольше их имею.

– Но-но, мальчик, мне можешь не заливать. Ещё успеешь. Значит, так… – Она помедлила. – Встретимся мы с тобой, миленький… А про этих тебе кто, Гошка трепанул? – перебила она сама себя. – Точно угадала?

– Точно.

– Ох, схлопочет он! – вздохнула Майка. – Опять схлопочет. Даже жалко.

– Пожалел волк кобылу, – насмешливо сказал Виталий. – Чего это вам его жалеть вздумалось, интересно знать?

– По женской своей мягкости. Знаешь, чего с ним будет за это? Вот он небось поэтому и… Ну ладно. Значит, встретимся мы с тобой, хороший мой, завтра.

– А сегодня никак?

– Очень тебе хочется, да?

– Очень.

– Вот и обожди. Больше захочется. А ждать будешь меня после работы. У фонтана, где центральный вход. Представляешь?

– Как-нибудь. В котором же это часу будет?

– Ну вот как в субботу мы с тобой встретились. В крайнем случае обождёшь, если задержусь. Охладишься по крайней мере около фонтана, тоже польза, – весело фыркнула в трубку Майка. – А то, я гляжу, ты больно горячий.

– Ладно уж. Чего делать! Завтра так завтра, – вздохнул Виталий.

– Вот и хорошо. Чао, миленький, – нежно пропела Майка.

Виталий повесил трубку и озабоченно взглянул на часы. Потом, уже по другому телефону, позвонил Эдику Албаняну. Тот был на месте.

– Салют, – сказал Виталий. – Значит, после оперативки сходимся у нашего Кузьмича. Возражений нет?

– Всё точно. Какие могут быть возражения!

– Твой шеф будет?

– Нет необходимости. Решать будем вопросы тактические, – важно заявил Эдик.

– Добро. До встречи.

Спустя час они встретились в кабинете Фёдора Кузьмича.

– Ну-с, – добродушно буркнул тот, вертя в руках очки, – какие к нам вопросы у дорогого коллеги, чем можем помочь?

– Сначала трагико-юмористический сюжет для небольшого рассказа, – невесело пошутил Эдик. – Называется «Как я собрался повеселиться». Разрешите изложить?

– Давай, – кивнул, усмехнувшись, Фёдор Кузьмич. – А то мне лично «Крокодил» редко попадается. Посмешите нас, если это так весело.

– Судите сами. Пришёл я, значит, в субботу вечером в парк, – начал Эдик. – Естественно, чтобы культурно отдохнуть, как все. Подхожу к этим чёртовым аттракционам. Поглазел на них самую что ни на есть малость, тоже как все, памятуя печальный опыт своих друзей. И затем встал в длиннейшую очередь. Тихо и скромно.

– Один пришёл? – мельком осведомился Кузьмич, не отрывая глаз от карандашей, которые он в этот момент раскладывал по росту.

– Вот! – азартно воскликнул Эдик. – В этом и была ошибка, понимаете! Я поздно сообразил. Кругом же пары, компании. Субботний вечер. А я один как перст. И не улыбаюсь, не веселюсь. Глупо же одному улыбаться. Тут я один такой неприятный взгляд засёк. И рисковать не стал. Поглядел с эдаким нетерпением на часы раз-другой, поискал кого-то в толпе, словно жду не дождусь девушки своей, потом махнул безнадёжно рукой, вздохнул и ушёл. На кой чёрт, значит, мне тут одному стоять. И представьте, проводили меня взглядом, это я точно засёк. Очень неприятным взглядом проводили. Двое, по-моему. Так окончился первый акт.

– Пока, надо сказать, довольно благополучно, – саркастически заметил Виталий.

– Пока да, – со вздохом согласился Эдик. – Хотя я всё-таки внимание привлёк, как тут ни крути. Но вот что случилось на следующий день. Снова двинулся я веселиться, понимаете?

– Уже, понятно, не один, – в тон ему вставил Виталий.

– Вот тут и коренилась моя вторая ошибка, – горестно сообщил Эдик. – Но разве я мог что-нибудь подобное предположить? Пришёл, как все, с симпатичнейшей девушкой. Секретарь нашего начальника, Зиночка.

– Ну кто же не знает Зиночку! – откликнулся Виталий.

– Вот именно! В этом всё и дело, если хотите знать, – досадливо стукнул себя по колену Эдик. – Её все знают! Это же ужас, понимаете! Поразительно контактная девица. Ей не у нас служить, ей в кино сниматься. И вот, представьте себе, не успели мы с ней встать в очередь, как подкатывается какой-то тип с «лейкой», сияет, понимаете, и кричит на всю очередь: «Зиночка! Какими судьбами! Разве работники милиции тоже культурно отдыхают? Разрешите вас запечатлеть за таким занятием». И вся очередь, конечно, на нас глаза таращит. Я его спрашиваю: «Вы сами-то кто такой?» «Я, – говорит, – из „Вечерней Москвы“». Ну, «Вечёрку» у нас, конечно, все любят. Я сам люблю. Поэтому я этого типа живым отпустил. А нам с Зиночкой пришлось немедленно испариться. Хотя ей, видите ли, непременно хотелось на этом чёртовом аттракционе прокатиться. Но мне такая популярность, конечно, не светила, полтора часа рядом с работником милиции стоять. Вот вам и второй акт. – Эдик невесело усмехнулся.

– Всё? – поинтересовался Фёдор Кузьмич.

– Всё, – огорчённо кивнул Эдик. – И вот вопрос: как теперь туда пробраться?

– Разрешите информацию, Фёдор Кузьмич? – спросил Виталий.

– Ну давай, информируй, – кивнул тот.

– Так вот, чтобы ты знал, – начал Виталий, обращаясь к Эдику. – У них, оказывается, существует специальное контрнаблюдение за такими, как ты.

– Чего, чего? – изумился Эдик.

– Контрнаблюдение. Это они сами так назвали. Мол, вы наблюдаете за нами, а мы вот за вами. Наняли там шпану всякую, и только попробуй там постоять да поглазеть! Уже за тобой идут, стараются выяснить, кто ты есть. Так что вёл ты себя в тех обстоятельствах правильно.

– Нет, – покачал головой Эдик. – Осторожно, но неправильно. Надеюсь, ничего не испортил, но и ничего пока не достиг.

– А чего ты хотел?

– Я хотел всего лишь прокатиться на этом аттракционе. Пройти, так сказать, весь цикл облапошивания. Потому что они каким-то путём мои денежки присваивают, мои и многих других. А ещё я хотел полтора часа, пока стою в очереди, спокойно понаблюдать за жизнью там. Так сказать, обычаи и нравы. Вот и вся моя скромная задача для начала.

– Слишком скромная для такого великого мастера, – усмехнулся Виталий.

– Так ведь как-никак с нуля начинаю.

– А мы зачем? Я могу тебе дать кое-какие начальные условия задачи. Слушай. Действует хорошо организованная шайка. Во главе, очевидно, трое. А может быть, двое. Первый – это некий Потехин Илья Васильевич, главный инженер комплекса. Кличка у него Борода. Недавно ограбили его квартиру. Большие ценности унесли. Мы этим делом сейчас занимаемся.

– Ограбили? – насторожился Эдик.

– Именно. Причём скорей всего приезжие. Откаленко сейчас по их следу уехал.

– А как эти приезжие на него вышли, на этого Потехина?

– Кто-то в Москве дал подвод…

Виталий секунду помедлил. Какая-то мысль на миг мелькнула у него в голове, даже не мысль, а лишь тень мысли, лишь намёк, предчувствие какое-то. Мелькнуло и исчезло. Как лёгкий укол, когда даже не замечаешь, обо что укололся. Виталий лишь невольно досадливо поморщился.

– А кто второй? – нетерпеливо спросил Эдик.

– Второй? – снова собрался с мыслями Виталий. – Второй – это Левицкий Вадим Александрович, или, по-ихнему, Вадик. Заведующий комплексом. Его причастность к делу, кстати, неясна пока. Возможно, всё за его спиной творится. Учти это. Я его видел. Красавец дядька, холёный такой барин, знаешь, весельчак, гуляка. И бабник, говорят, страшный. Ну а третий?

– По этому Вадику больше ничего нет? – перебил Эдик.

– Больше ничего. Ну, разве что с Потехиным очень дружит, дома у него бывает, гуляют вместе. Денег, видно, навалом. Девчонку одну в карты проиграли. Вот такие нравы. Ну а третий – некий Горохов Борис, числится механиком. Кличка Горох. Он у них как бы по кадрам. Нужных людей подбирает на работу. А ненужных или опасных… – Виталий повернулся к Цветкову. – Тут, Фёдор Кузьмич, кажется, убийство светит.

– Чьи сведения?

– От Гошки.

– Смотри, пожалуйста! Он тебе уже и такие вещи говорит?

– Говорит. Сказал про какого-то Николая. Его к ним работать прислали, билетёром. А он в шайку войти не пожелал. Больше того, разоблачить якобы решил. Вот за это, мол, и… Горох тут замешан. Надо примерить к тому убийству в парке. Сегодня я к Филипенко хочу съездить. Надеюсь, личность они установили уже.

– Смотри, чтобы тебя там, в парке, эти деятели не засекли, как ты в милицию ходишь. Они тебя ведь за другого держат. Гошка первый…

– Гошки там уже нет, – покачал головой Виталий. – У брата он.

– Уговорил отойти?

– Кажется, уговорил.

– Гм… – отчего-то вдруг усомнился Цветков. – Ну ладно. Это мы отдельно обсудим. Продолжай пока. Кто там ещё в шайке, кого установил?

– Дальше две кассирши идут. Одна Майка, старшая кассирша. В курсе всех дел. Гошка меня с ней познакомил. Я, между прочим, у них прохожу под кличкой Длинный.

– Какие наблюдательные, а! – засмеялся Эдик.

– Что за Майка? – хмурясь, спросил Цветков.

– На этой бабочке, видно, пробы ставить негде. Но молодая совсем. Гошка говорит, Потехин её в карты проиграл Вадику. Но по её нраву, я смотрю, как бы она их обоих не проиграла. Завтра у меня с ней волнующее свидание.

– Ну-ну. Это тоже потом, – сказал Цветков. – Кто вторая кассирша?

– Нинка. Жена Гороха. Гошка говорит, змея такая, что Горох её одну только и боится. И Витька такую же характеристику ей даёт. Вот такая, в общих чертах, картина рисуется.

– Всё? – осведомился Эдик.

– Вроде. Да, вот ещё что. Эта руководящая троица любит вечерами в «поплавке» посидеть. Рядом с аттракционами у набережной стоит. У них там даже есть свой столик, в дальнем углу зала, рядом иллюминатор, на реку смотрит.

– Тэк-с… – задумчиво проговорил Эдик. – Эту троицу, пожалуй, надо проверить по нашим учётам. Всё в жизни случается, знаете ли… – туманно добавил он.

Впрочем, оба собеседника его прекрасно поняли.

А потом Виталий отправился в парк. Нетерпение охватило его. Вчера Филипенко неожиданно позвонил Виталию домой и сообщил, что появились первые результаты. И Виталий сразу понял, что он имел в виду. Скорей всего наконец-то опознан труп. Кроме того, Филипенко сказал, что бутылка «заговорила». Так выразился Филипенко и добавил: «Только я её не пойму. Приезжай, надо потолковать». Да, потолковать было о чём.

Дело в том, что по убийству в парке, как и обычно, работала целая группа. И самое трудное тут бывает поначалу опознание убитого в том случае, если при нём нет никаких документов и отсутствует заявление об исчезновении человека. Если таких заявлений нет в течение, скажем, двух или трёх дней, то можно предположить, что это приезжий и в Москве о нём беспокоиться некому. Тогда начинается работа по гостиницам, ибо, если человек остановился, допустим, у знакомых, то те сразу обеспокоятся его исчезновением. Работа же по гостиницам отнимает обычно не один день. Вот сейчас, к примеру, прошло уже четыре дня.

Филипенко встретил его шумно и радостно, затащил к себе в кабинет, придвинул бутылку боржома, стакан, пепельницу и, закурив, объявил:

– Так вот, значит, представь себе, опознали-таки труп.

– Кто, когда? – нетерпеливо спросил Виталий.

– А вот слушай. Опознали только вчера утром. Жена.

– Так что же она три дня ждала?

– Её в Москве не было. Уезжала с дочкой к сестре, в Ижевск.

– И кто он такой?

– Егоров Николай Гаврилович, работал билетёром на наших аттракционах тут. Ветеран войны, кстати сказать, – сокрушённо добавил Филипенко.

– Та-ак… – задумчиво произнёс Виталий. – Значит, кое-что всё-таки сходится.

И он коротко сообщил сведения, полученные от Гошки.

– Но всё это ещё надо сто раз проверить и закрепить, – заключил он. – Всё это пока одни предположения. Хотя зерно тут, как видишь, есть.

– Зерно есть, – согласился Филипенко. – Как тут, однако, дальше действовать, давай решим. Чтобы этого Гороха не насторожить раньше времени.

– Ты сначала про бутылку давай скажи, – напомнил Виталий.

– Ах, да! Так вот, значит, на ней, понимаешь, интересные пальчики нашли. Во-первых, убитого. А во-вторых, ещё одного какого-то человека, причём вполне пригодные для идентификации.

– Словом, вдвоём пили, так выходит?

– Так. Но это ещё не всё. В остатке водки, в капле буквально, эксперт обнаружил следы сильнейшего снотворного. Сейчас я тебе скажу, как называется. – Филипенко достал из сейфа заметно распухшую, знакомую уже Виталию папку и, перебрав бумаги, с запинками прочёл в одной из них длинное латинское слово. – Понял чего-нибудь?

– Кое-что, – кивнул Виталий. – Слыхал про это средство. А что дало вскрытие?

– А то, что незадолго до смерти, совсем незадолго, он, бедняга, поел и выпил. Совсем немного.

– Что поел, что выпил?

– Во-во. Поел то, что можно на травке поесть. Колбасу, хлеб, огурец солёный. Но и в желудке обнаружены следы того же снотворного. Словом, не драка это была, а убийство, – резко произнёс Филипенко, и худое лицо его как будто затвердело, посуровев. – Заранее запланированное убийство. Вот что я тебе скажу.

– Та-ак… – снова задумчиво протянул Виталий. – И тут тоже кое-что сходится, как считаешь? Я считаю, сходится.

– Я тоже, – кивнул Филипенко. – Надо этого Гороха проверять. Ах, чёрт возьми! – горестно покачал он головой. – Ну, никак я к этому привыкнуть не могу. Никак! Хоть беги.

– К этому привыкнуть нельзя, – сухо заметил Виталий. – И бежать отсюда надо, если привыкнешь. А сам не убежишь, так гнать тебя надо.

– Привыкают и работают. Что, я таких не видел, думаешь?

– Так ведь плохо работают, равнодушно. А мы, Коля, с такими мерзостями дело имеем, с такими бедами, что без души тут можно больше вреда принести, чем пользы.

– Красиво говоришь, – усмехнулся Филипенко. – А ведь другим наплевать на всё. Что ты, не знаешь или только вид делаешь?

– Знаю. Только мне лично на это не наплевать.

– А что поделаешь? Да ладно, – перебил сам себя Филипенко и раздражённо махнул рукой. – Надо дальше работать, и всё. Душить гадов надо. Думаю вот про таких, как этот Горох, и, веришь, трясёт всего. Нервы ни к чёрту стали.

– Отдохни, Коля. А то так и сорваться можно. Беды не оберёшься.

– Ладно, – снова махнул рукой Филипенко. – Забудем этот глупый разговор. Давай лучше решать, как с Горохом поступим.

– У вас ещё версии по этому убийству есть?

– А как же!

– Отрабатывайте. Гороха предоставьте пока мне. Тут может один подход к нему появиться. Если что, сразу тебе дам знать. Договорились?

– Ладно, – кивнул Филипенко и деловито осведомился: – Помощь наша требуется?

Видно было, что он уже справился со своей минутной вспышкой и сейчас ему неловко даже вспоминать о ней.

– Помощи пока не надо, – сказал Виталий и поднялся. – Пойду, Николай. Бывай.

Они распрощались.

Виталий вышел из кабинета, прошёл по знакомому уже коридору, миновал комнату дежурного и, оглядевшись, вышел в парк. Торопливо свернув на ближайшем углу в одну из аллей, он пошёл медленной, ленивой походкой, направляясь кружным путём к выходу из парка.

Внезапно ему пришла в голову новая мысль. А что, если… Разве он не может себе этого позволить? Чего тут особенного? Ну, зашёл. Почему именно сюда? Приглянулось, был тут однажды. И вообще… магнитик тут есть один. Не ваше собачье дело знать кто. Хочу и сижу. А вот на самом деле надо бы там оглядеться. Место уж очень у них, как видно, популярное! Вечерний круг собирается там или рядом? Нет, скорей именно там. Неужели он, Виталий, не найдёт себе там союзника? Да быть такого не может. Словом, почему бы не попробовать?

Виталий всё так же лениво повернул в сторону от главного входа и вскоре очутился на набережной, и через несколько минут уже вошёл по широкому, устланному красной ковровой дорожкой трапу на палубу ресторана.

Двое пожилых швейцаров в мятой жёлто-зелёной униформе и такой же пожилой гардеробщик, не тронувшись с места, проводили посетителя критическими взглядами. На их лицах читалось ленивое пренебрежение.

Виталий прошёл в зал и устремился к дальнему угловому столику. Он был пуст. Вообще, в зале, по которому гулял лёгкий ветерок, было в этот час много свободных столиков, куда больше даже, чем занятых. «А что, если…» Виталий даже усмехнулся про себя от этой мысли.

Не дожидаясь, когда к нему подойдёт кто-либо из официантов, он, не торопясь, огибая пустые и занятые столики, прошёл в глубь зала и, снова оглядевшись, лениво расположился за угловым столиком. Через минуту к Виталию приблизился пожилой, сутулый официант с сизыми отвислыми щеками и еле заметным седым пробором на розовом черепе. Он был в светлом форменном пиджаке и чёрном галстуке.

– Молодой человек, столик занят, – строго сказал он и поставил на середину стола плексигласовую прозрачную дощечку с надписью «занято».

– А вы её вон туда поставьте, – небрежно указал на соседний столик Виталий.

– Это мне виднее, куда ставить, – ещё строже сказал официант. – Прошу.

– Эх, папаша! – укоризненно вздохнул Виталий, пряча в карман сигареты.

Он огляделся, как бы выбирая, куда ему пересесть, и увидел в глубине зала, возле буфета, трёх официантов помоложе, следивших за их разговором. Один из них, рыжий и строгий, смотрел явно осуждающе, а двое других ехидно посмеивались, причём это их ехидство, как показалось Виталию, относилось не к пожилому официанту, а к нему, Виталию, попавшему в такое неловкое положение. В этот момент рыжий официант понёс солонку на какой-то из свободных столиков, и Виталий, сунув в карман сигареты и спички, нехотя поднялся и пересел за тот самый столик. Рыжий мельком взглянул на него и, взяв с какого-то другого столика папку с меню, положил её перед Виталием.

– Вот так-то, браток, – насмешливо сказал он. – Не в свои сани не садись другой раз.

Виталий, проглядывая меню, спросил:

– И ты считаешь, так и надо, да?

– Мало чего я считаю. Людям заработать охота.

– А тебе не охота?

– Мне-то? Ясное дело, охота. Только я в холуи не гожусь.

– А тот, выходит, годится, старик-то?

– Ну, дядя Гриша тридцать лет по этому делу. Профессор. Большие деньги имеет.

– С постоянных клиентов небось?

– А то. Их столик. – Рыжий кивком указал на дальний угол зала. – Тузы.

– Давить таких надо.

– Ха, давить! Попробуй.

– А ты поможешь?

Рыжий внимательно и чуть насмешливо посмотрел на Виталия.

– Чем же я помочь тебе могу, интересно? – спросил он.

– Была бы охота.

– Не, парень. Ты меня не втягивай. Я смотрю, ты шустрый.

– Почесать кулаки охота об каких-нибудь гадов, – отступая, лениво ответил Виталий. – Сам работяга и работяг уважаю.

– Они тоже работяги, будь здоров какие, – усмехнулся рыжий. – Погоди-ка!

И он устремился к столику невдалеке, за который усаживались какие-то люди.

Только сейчас Виталий вспомнил, что так и не успел ничего заказать. Зато он успел, кажется, завязать интересное знакомство.

Через минуту к его столику снова подошёл рыжий официант.

– Выбирай чего-нибудь, – без улыбки сказал он.

Виталий утвердительно кивнул и спросил:

– Тебя как звать?

– Алексей.

– Ну, пиши, Алёша.

Приняв заказ, Алексей торопливо отошёл к другому столику. Посетителей становилось заметно больше.

Виталий закурил и откинулся на спинку стула. Нет, не зря он зашёл сюда.

Когда Алексей принёс заказ, Виталий спросил его:

– Как тебе, Алёша, тут служится?

Тот усмехнулся одними глазами.

– Ухожу. Душа не принимает эту обстановку. Здесь же, в парке, работать буду.

Вокруг тем временем стало ещё оживлённее. Приближался обеденный час.

Спустя некоторое время Виталий вышел из ресторана. На сходнях он уступил дорогу Потехину и Левицкому. Оба даже не взглянули в его сторону. Они продолжали, видимо, давно начавшуюся ссору. Потехин зло сказал:

– Баба ты! Сопливая баба!

– А я не допущу…

– А я тебя спрашивать не буду. Горох знает…

Что знает Горох, Виталию услышать уже не удалось. Оба прошли мимо него в ресторан. Один из стариков швейцаров угодливо распахнул перед ними дверь.

Виталий в свою очередь прошёл по сходням, торопливо миновал шумную площадку с аттракционами и направился к выходу из парка.

Был уже, наверное, полдень, когда Виталий приехал на работу и зашёл в свою комнату. Первое, что бросилось ему в глаза, это перевёрнутый на сегодняшний день листок календаря на столе Откаленко и телефон, перенесённый с тумбочки на стол, – так Игорь делал, когда ему предстояло много звонков.

Итак, Откаленко вернулся из командировки. Было нестерпимо интересно узнать, как он съездил и что привёз. Виталий прежде всего позвонил Цветкову.

– Заходи, – коротко сказал тот. – Откаленко у меня.

Встреча друзей прошла сдержанно, как и положено в кабинете начальства.

– Давай сначала, – кивнул Игорю Цветков, вертя по привычке в руках очки. – Благо недалеко ушёл. Всё-таки смежные у вас дела.

И Откаленко, как всегда скупо и отрывисто, однако ничего не пропуская, доложил чуть не по часам все свои действия и все происшествия в далёком южном городе, закончившиеся арестом опасной воровской группы.

– Это уж, милый мой, на бандитскую группу тянет, – покачал головой Цветков и спросил у Игоря: – Наган сдал на экспертизу?

– Сдал.

– У кого ты его изъял?

– У Заморина. Кличка Директор. Главарь.

– Никого из них ещё не допрашивал?

– Нет. Сегодня же утром только взяли.

– Та-ак… – задумчиво произнёс Цветков. – Ну что ж, милые мои. Надо начинать работу. Фролов на месте, не звонил?

– Выехал в Тимирязевский район.

– Свяжись. Если не может сейчас приехать, по его поручению сами допросим всех троих, пока ещё тёпленькие, пока в голове у них всё вверх дном.

– Данные по ним хоть какие-нибудь есть? – поинтересовался Виталий. – Что за люди?

– Данных мало, – сдержанно ответил Откаленко, раскрывая принесённую папку. – Только о прежних судимостях. По две у каждого, кроме Ткачука. У того одна. Зелёный ещё. Из-за него-то, в общем, они и засыпались.

– Не из-за него, так ещё из-за чего-нибудь, – запальчиво возразил Виталий. – Всё равно мы бы их взяли. Подумаешь, неуловимые.

– И такие попадаются, – угрюмо возразил Откаленко. – Не знаешь, что ли?

– Только когда мы плохо работаем, – отпарировал Лосев. – Тогда попадаются и неуловимые, тогда их всю жизнь искать можно.

– Ну ладно, – остановил их Цветков, – бесполезный разговор. – Он обернулся к Откаленко: – Звони в Тимирязевский. По этому, – и кивнул на свой телефон.

Пока Откаленко дозванивался, Виталий успел доложить о своей поездке к Филипенко и посещении ресторана, включая и случайную встречу с Потехиным и Левицким.

– Значит, убитый опознан… – задумчиво произнёс Цветков. – Что ж, на мой взгляд, версия с Гороховым вполне основательна. Может, и ссора у тех двоих произошла из-за этого убийства, как думаешь?

– Очень возможно, Фёдор Кузьмич, – согласился Виталий и, помедлив, добавил: – А Левицкий, кажется, и в самом деле сопливая баба.

– Казаться тебе это не может, ты и двух слов с ним не сказал и знать о нём ничего пока не знаешь.

– Но я видел его лицо, когда они ссорились. Такое, знаете, одновременно растерянное, капризное, испуганное, что… Как бы вам это сказать…

– Уже сказал, – усмехнулся Цветков и, казалось бы, без всякой связи с предыдущим, спросил: – Как ты с этой Майей, договорился?