Текст книги "Вечерний круг"

Автор книги: Аркадий Адамов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Глава 3
ПОЯВЛЯЕТСЯ НЕКИЙ БОРОДА

На следующее утро Игорь Откаленко прежде всего отправился в научно-технический отдел, к эксперту Наталье Фёдоровне Земной, давней своей приятельнице.

Худенькая, подвижная, с утомлённым, желтоватым лицом и большими, рабочими руками, Наталья Фёдоровна была всеобщей любимицей. Но сама она почему-то выделяла работников розыска, все их просьбы старалась выполнить вне очереди, каждый раз с опаской спрашивая перед очередной экспертизой: «А не убежит, пока я тут возиться буду?»

Игорь заглянул в лабораторию и сразу увидел маленькую фигурку в белом халате возле дальнего окна. Наталья Фёдоровна задумчиво смотрела в него и курила.

Почему-то вздохнув, Игорь направился к ней, огибая длинные белые столы со стоящими на них приборами. Никого из сотрудников в лаборатории в этот момент не было, и тишина здесь стояла удивительная.

Наталья Фёдоровна услышала шаги и оглянулась. Узнав Игоря, она закивала ему и слабо, как-то виновато улыбнулась.

– Готово, готово, – сказала она, отходя от окна и двумя руками поправляя пышные тёмные волосы, собранные на затылке.

Они подошли к её столу, и Наталья Фёдоровна достала из ящика заключение экспертизы. К листу была приклеена фотография, какой-то морщинистый, белёсый листок и тёмные, плохо разборчивые буквы на нём, три неровных, коротких строчки.

– Хочешь своими глазами посмотреть? – спросила Наталья Фёдоровна.

Она осторожно достала из стоявшей на соседнем столе небольшой муфельной печи два сложенных стёклышка и показала Откаленко.

– Видишь? В эксикаторе комок пепла увлажнился, и тогда его удалось на стекле расправить и другим прижать. А потом в печь. Температура там огромная. Пепел белеет, а текст выступает, в чернилах-то или шариковой краске содержится металл, он не сгорает. Да знаешь ты всё это, чего я тебе повторяю! Привыкла понимаешь, всё объяснять.

Откаленко молча и жадно всматривался в проступивший под стёклышком текст. Чудо, что ни говори. Ведь из комка пепла, из дотла сгоревшей бумаги возник вдруг текст. Но сразу понять и прочесть такой текст было невозможно. И тогда Игорь перевёл взгляд на протокол экспертизы, который держал в другой руке. Он пропустил несколько первых, вводных строк. Ага, вот эксперт приводит сохранившийся в записке текст: «…уюсь… долю Бориса за… в мае полн… Поте…». А дальше в протоколе следовал предполагаемый полный текст с логически заполненными пропусками: «Обязуюсь вернуть долю Бориса за (такой-то месяц) в мае полностью. Потехин».

– Интересно, – медленно произнёс Откаленко, потирая подбородок. – Это не воры писали. Это хозяин квартиры писал. Расписка это, обязательство.

– Безусловно, – кивнула Наталья Фёдоровна. – Как думаешь, пригодится?

– Возможно. Когда-нибудь. Но к краже отношения не имеет. А вот записочка, которую я вам передал, точно имеет.

– С записочкой проще, – махнула рукой Наталья Фёдоровна. – Вернее, со штампиком на обороте. Прочесть его труда не составило.

– Вам – конечно, – улыбнулся Игорь. – А я…

– Само собой, – поспешно согласилась Наталья Фёдоровна и достала из ящика стола ещё один лист. – Вот заключение. Блокнот изготовлен цехом ширпотреба типографии в городе Орджоникидзе. Я, кстати, сразу же и справку навела, чтобы быстрее было. У вас же всегда пожар. Так вот, вся продукция цеха реализуется в пределах Северного Кавказа.

– О! – поднял палец Игорь. – То, что требуется.

– Поможет?

– Ещё как! Спасибо вам огромное.

Откаленко забрал оба протокола экспертиз и направился к себе.

Взглянув на часы, Игорь убедился, что было всего половина одиннадцатого. Помедлив, он снял трубку и набрал короткий номер.

– Фёдор Кузьмич, это Откаленко говорит. Разрешите часа на два-три машину… Да… Слушаюсь. Буду… Доложу.

Он кончил говорить и схватился уже за другой телефон, городской. Нужный номер он отыскал в лежащей перед ним папке, на одном из листков.

– Будьте добры Илью Васильевича… Илья Васильевич? Откаленко из МУРа беспокоит. Доброе здоровье. Да, хотелось бы всё-таки повидаться. Новенькое? Ну, как сказать. Видно, будет. Что, если сегодня, в конце дня? В семнадцать? Отлично, жду. Да, ко мне прошу. Вы у меня в гостях ещё не были, а я уже два раза был. Да, пожалуйста, запишите… – Игорь продиктовал адрес и повесил трубку.

После этого он достал толстый справочник по Москве, некоторое время сосредоточенно возился с ним, выписал несколько адресов и, вздохнув, снова взялся за телефон. На этот раз он лишь вызвал машину.

Первый из магазинов, куда приехал Игорь, был огромный новый салон в Замоскворечье. Игорь пошёл к директору, представился и изложил свою просьбу. После этого к директору были вызваны товароведы и кое-кто из продавцов.

– Товарищи, – обратился к ним Игорь, – вы работаете здесь и вообще в этой сети не первый год. К вам большая просьба. Посмотрите на эти фотографии и постарайтесь вспомнить, проходили когда-нибудь через ваши руки эти вещи. Внимательно только посмотрите.

Роскошные фотографии пошли по рукам. Пожилые, солидные люди, с сединами и заметными брюшками, разглядывали их внимательно, некоторые с живым интересом, другие небрежно, с нарочито утомлённым, равнодушным видом, обменивались замечаниями, вспоминали, некоторые пытались эти вещи оценить, тут возникали лёгкие разногласия. Однако никто не узнал ни одной из вещей.

Подобная картина повторилась и в следующем комиссионном магазине. Ни одна из вещей через этот магазин не проходила в последние годы. Однако один из товароведов, пожилой, очень полный мужчина с огромной глянцевой лысиной, сдвинув на лоб очки, внимательно рассмотрел Откаленко и вдруг спросил:

– Я полагаю, вам это очень надо знать или нет?

– Очень, – подтвердил Игорь, с надеждой глядя па толстяка.

– Тогда я вам скажу, чтоб вы знали. Вот этот самый ларец лет восемь назад прошёл мимо меня из рук в руки, это так же точно, как то, что я Абрам Фёдорович Скворечня. Его продала пожилая дама, а купил один товарищ.

– А почему мимо вас, вы говорите? – поинтересовался Игорь.

– Потому что даму, видимо, не устроила предложенная мною цена, а тот…

– Ах, Абрам Фёдорович, – лениво махнул рукой другой товаровед. – Говорите же товарищу, как это делается, и всё такое. Ну, смешно же…

– Пожалуйста, – охотно согласился толстяк, словно только и ждал, чтобы его об этом попросили, и, обращаясь к Игорю, пояснил: – Если быть точным, чтоб вы знали, то у них просто договорённость была: она оценивает при нём, а он даёт, допустим, на тридцать или пятьдесят процентов больше. На этот раз было пятьдесят, не меньше, я по глазам видел.

– Неужели вы так хорошо запомнили эту сцену? – удивился Игорь.

Сосед толстяка, который предложил ему говорить всё, как есть, лениво усмехнулся в пышные усы и снисходительно пояснил:

– Когда, молодой человек, цена связана с вещью, у нас особая память.

– Тем более такая вещь! – темпераментно воскликнул толстяк. – Да ему сейчас цены нет, этому ларцу, не будь я Абрам Фёдорович, чтоб вы знали.

– Положим, цена есть всему, – спокойно поправил усатый.

– А скажите, Абрам Фёдорович, – снова вмешался Игорь, – вы смогли бы сейчас узнать того человека, который купил ларец?

– Смешной вопрос, – пожал плечами толстяк. – К вашему сведению, я могу забыть кого хотите, сестру, брата, свата, но только не такого покупателя.

– И какой же он был из себя?

– Какой? – Толстяк секунду помедлил, сняв очки и разглядывая потолок. – Так вот. У него была чёрная борода, очень светлые глаза, он был в канадской дублёнке – дело происходило зимой – и в шапке из скунса. Надеюсь, вам достаточно, а? – спросил он, победно взглянув на Игоря сквозь очки.

Вскоре Игорь распрощался и направился в третий магазин.

Здесь картина внезапно изменилась: товароведы узнали сразу две вещи: трость с костяным набалдашником и шахматы.

– Вы поймите, – сказала Игорю немолодая женщина-товаровед, удивительно румяная, с гладкими, чёрными волосами. – Поймите! По существу, это музейный экспонат, его не следовало отдавать в частные руки. И как их схватили, вы бы видели! Это же ужас! – Она драматично всплеснула пухлыми руками. – Всего день стояли, несмотря на цену! Можно подумать, люди сами печатают деньги.

– Давно это было?

– Ну, год назад. Ну, полтора.

– Можно установить точно, – вмешался директор, молодой фатовый человек с длинными волосами и аккуратными усиками. – Я только хотел бы уточнить, простите, что музейные вещи мы не пропускаем. Это вы, Маргарита Освальдовна, я бы сказал, художественно преувеличили в пылу рассказа. Так, конечно, бывает. Но товарищ из сугубо официального учреждения, и он может подумать…

– Анатолий Иванович, – поджала губы Маргарита Освальдовна, – когда речь идёт о вещах, я не ошибаюсь. Не было случая, как вы знаете, несмотря на…

– Вы меня не так поняли… Вернее, я не то хотел сказать… – покраснел Анатолий Иванович, и чёрные глазки его вдруг забегали, словно его поймали за чем-то нехорошим. – Я хотел сказать… Словом, если угодно, – он обратился к Игорю, – мы сейчас можем уточнить, когда эти шахматы были проданы.

– Да, прошу вас, – сухо ответил Игорь.

Молодой человек ему решительно не понравился.

Тем временем занялись тростью. Её узнал другой товаровед. Куплена она была всего, оказывается, месяца четыре назад. Вызвали продавца. И тот вспомнил и трость, и её покупателя. При этом Потехина он описал весьма точно. «Хоть бы бороду сбрил, – насмешливо подумал Откаленко. – Лезет всюду со своей бородой, и все его помнят».

Вернувшись к себе в отдел, Игорь некоторое время задумчиво сидел за столом, вяло покуривая и заставляя себя собраться с мыслями. Стол напротив выглядел пусто и уныло, Виталий за него сегодня даже не присел.

Вот и вырисовывалась конкретная цель предстоящей беседы. Выходит, Потехина следует заставить раскрыться, а для этого припугнуть, соблазнить, запутать, дезориентировать, как обычно с такого рода людьми. Тут Игорю уже было легче соображать и ориентироваться. В противоположность Лосеву, он вовсе не был склонен заранее настраиваться на благожелательный лад и представлять человека хорошим, пока тот сам не разрушит это представление. Эта лосевская манера вызывала у него только ироническую усмешку. Игорь смотрел на людей куда более критически и ко всяким сентиментальностям склонен не был. Пусть они ещё докажут, что они лучше, чем он о них думает. Вот и Потехин тоже.

Игорь посмотрел на часы. Пожалуй, он успеет ещё сходить и пообедать, пока явится уважаемый Илья Васильевич.

Ровно в семнадцать часов в кабинет Откаленко постучали, и на пороге возник Потехин. В тёмном добротном костюме, белой сорочке с полосатым галстуком спокойных тонов, он белозубо улыбался сквозь густую чёрную бородку, и светлые глаза прямо-таки источали приязнь и симпатию. В руке у Потехина был большой красивый портфель. Словом, производил он самое солидное и приятное впечатление. И Игорь подумал, что свежий человек может тут легко обмануться и принять Потехина за самого что ни на есть порядочного человека.

– Разрешите? – осведомился Потехин и, улыбаясь, добавил: – К вам не просто попасть, но ещё труднее, наверное, от вас выбраться!

– Что вы! – беспечно махнул рукой Игорь. – Обычно не знаешь, как скорее расстаться. Прошу, прошу. К вам это не относится, как вы понимаете.

– Будем надеяться, – засмеялся Потехин, усаживаясь возле стола и ставя у ног свой объёмистый портфель.

– Закуривайте, – предложил Игорь, придвигая Потехину пачку сигарет, и, усмехнувшись, добавил: – Хотя это уже считается штампом. Но с другой стороны, как не закурить перед серьёзным разговором?

– Совершенно с вами согласен.

Они не спеша закурили, и Игорь перешёл к делу.

– Так вот какое положение на сегодняшний день, Илья Васильевич. Можно считать установленным, что кража у вас произошла не случайно. Ваш адрес был вручён грабителям, именно вручён, не сами они его узнали. Остаётся доискаться, кто именно его вручил.

– Дело, словом, за пустяком, – иронически усмехнулся Потехин.

В иронии этой мелькнула насмешка, и это Игорю не понравилось.

– Вот этим пустяком, – сдержанно сказал он, – мы сейчас и займёмся, если не возражаете.

– Не возражаю, – кивнул Потехин, и лицо его стало серьёзным, только в светлых глазах ещё таилась усмешка. – С какого только конца начинать, не представляю.

– Я вам сейчас помогу.

Игорь достал длинный список лиц, которых назвал Потехин как своих знакомых, интересующихся его коллекцией.

– Хотя в этом списке чуть не сорок человек, – сказал Игорь, – он страдает одним существенным недостатком. Здесь нет людей, или почти нет, которые могли бы передать ваш адрес грабителям. Вы понимаете, это должны быть всё-таки особые люди.

– Да. Но… как бы это сказать… – замялся Потехин. – В душу ведь не заглянешь.

– Ну зачем же так глубоко? Достаточно знать помыслы и поступки. В этом списке люди одного плана: добропорядочные коллекционеры, музейные работники, специалисты всякие. Но вам, наверное, приходится иметь дело и с другими людьми. Вы покупаете, продаёте, ищете то, что вас интересует. А здесь уже действуют всякие… Ну, ловкачи, доставалы, спекулянты. Так ведь?

«Сейчас этот прохвост изобразит благородное негодование», – брезгливо подумал Игорь.

– Конечно, – неожиданно и просто согласился Потехин. – А как же без ловкачей? Хорошую колбасу так просто не достанешь, а уж антикварную вещь и подавно. Что поделаешь! Приходится, честно вам скажу, приплачивать, услуги всякие оказывать, мелкие взятки давать. – Он широко и доверительно улыбнулся. – Неудобно, конечно, в этих стенах такое говорить, вы уж извините. Но так жизнь устроена, сами знаете.

– Иначе коллекции не соберёшь, так, что ли?

– Именно так. Да что коллекции, дела серьёзного не сдвинешь, особенно в хозяйственной области, если инструкции или правила какого-нибудь не нарушишь. Мы же этими инструкциями со всех сторон обставлены, а их с каждым днём всё больше. И всё-то они или запрещают, или усложняют, или удорожают каждый шаг. Вот и крутись. А уж хорошую, антикварную вещь достать… Ну что вы…

«Смелый, однако, мужик, – без всякой симпатии, лишь озабоченно отметил про себя Откаленко. – И не дурак, надо сказать».

– Вот так и не знаешь, – наставительно заметил Игорь, – с какой стороны эти самые доставалы да всякие нарушения по тебе самому стукнут. Эк они вас огрели!

– Не говорите, – вздохнул Потехин. – Мне беда, и вам хлопоты.

– Вот и давайте вместе потрудимся. Этот список, – Игорь приподнял его со стола и даже слегка помахал в воздухе, – представляется мне чрезвычайно неполным. Вот, например, тех, с кем вы денежные дела имеете, тех считать надо? Скажем, Борис. Почему его нет в списке?

И тут Откаленко вдруг подумал, не совершает ли он промах. Надо было бы сперва хоть что-то узнать про этого Бориса, хоть среди сослуживцев Потехина его поискать. Тогда, возможно, стала бы известна его фамилия, должность, даже характеристика какая-то. Впрочем, не один Борис на свете, а вдруг это вообще не сослуживец? Тогда и вовсе уйдёшь в сторону. Нет, пусть уж будет так.

Потехин же испытующе посмотрел на Игоря своими светлыми, какими-то бледно-жёлтыми глазами. Неприятный это был взгляд, колючий, недобрый. «Порезаться можно об такой взгляд», – подумал Игорь. Видно, не уследил за собой Потехин.

– Простите, вы какого Бориса имеете в виду? – вежливо осведомился он.

– Сами решайте, – ответил Игорь. – Я же не уличать вас собираюсь, а только помочь. Есть у вас такой знакомый или нет? Может, я вообще ошибаюсь? А если есть, то его, возможно, следует тоже проверить.

Потехин задумчиво и привычно охватил рукой бороду, слегка потянул её, словно проверяя, крепко ли она держится, потом сказал твёрдо:

– Разрешите ещё разок подумать.

– Подумайте. А мы пока этих всех троих проверим. И кое-что ещё, конечно, предпримем. Надо искать, никуда не денешься.

– Да уж, будьте добры, – с прежней открытостью улыбнулся Потехин. – Я, признаться, как-то в вас поверил.

– Весьма польщён, – сухо ответил Игорь, нисколько не собираясь демонстрировать хоть минимум доброжелательства. – Но и вашего звонка я жду.

– Насчёт этого самого Бориса?

– Не только. Вообще насчёт этого круга людей.

– Да-да. Постараюсь припомнить.

– Прекрасно. Разрешите ваш пропуск.

Откаленко отметил пропуск, и Потехин, простившись, вышел.

С облегчением закурив, Игорь откинулся на спинку кресла.

Вроде бы разговор ничего конкретного не дал. А всё-таки познакомился, узнал, увидел. Полезно это, весьма, кажется, полезно. Вот что вдруг с удовлетворением ощутил Игорь.

Но всё-таки как же дальше вести расследование? Потехин пока ничего больше не даёт, это ясно. Пока. Кажется, его встревожило упоминание о некоем Борисе. Потехин ведь, надо думать, понимает, что Борис этот может быть замешан в краже и, конечно, кипит от злости. Но и страшно «отдать» его уголовному розыску. Словом, Потехин пока думает.

Второй путь к грабителям – наган.

Странное дело. Чем больше думал о нём Откаленко, тем больше ему казалось, что в шайку эту входили какие-то разные люди. Один привычно и ловко открывал все замки, любые; у другого – безусловно, у другого в кармане болталась гильза, и к нагану имел отношение, конечно, только он; а вот третий написал ту наглую записку, именно кто-то третий её написал, первым двум это в голову прийти не могло. Да, действовала шайка минимум из трёх человек. Это было ясно ещё и по количеству унесённых вещей: двое, скажем, всё не унесли бы. Причём машина их у дома не ждала в это время, ни во дворе, ни на улице. Это удалось установить достаточно точно, ибо «вилка времени», когда могло совершиться преступление, между уходом в институт Лены и приходом домой Потехина, оказалась равной всего трём с половиной часам. В это время возле дома стояло в тот день всего пять машин, и все пять удалось быстро установить, некоторые из водителей даже видели друг друга. Между прочим, отсутствие у грабителей машины на таком серьёзном «деле» тоже свидетельствовало, что это скорей всего были люди приезжие.

Словом, в который уж раз мысленно перебирая все добытые материалы, Игорь снова мог убедиться, что пути к раскрытию преступления найти пока не удалось.

Группа Откаленко сейчас разделилась. Сам он вместе с Шухминым работал по краже из квартиры Потехина, совместно, конечно, с сотрудниками уголовного розыска местного отделения милиции и районного управления. Такую создали солидную бригаду во главе с Откаленко, ведь преступление было на редкость крупным и дерзким. Ну а Лосев и Денисов занимались происшествиями в парке, которые так беспокоили руководство.

Шухмин с группой сотрудников сейчас как раз проверял людей, на которых указал Потехин, и с каждым проверенным человеком всё больше таяла надежда найти того, кто дал «подвод» на квартиру Потехина и погрел на этом руки.

Словом, картина была безрадостной, путь к раскрытию этой проклятой кражи нащупать не удавалось, и настроение сотрудников, работавших вместе с Откаленко, да и самого Игоря, вполне соответствовало этой безрадостной картине, когда полковник Цветков вызвал их всех к себе.

– Ну, милые мои, давайте-ка вместе ещё разок помнём этот вопрос, – предложил он, вертя по привычке в руке сложенные очки. – А то что-то вы забуксовали, я гляжу.

– Это точно, – вздохнул Шухмин.

– Давай, Откаленко, доложи, что имеется на сегодняшний день, – продолжал Цветков. – Будем танцевать от печки, то есть от места происшествия. Ты тут первый специалист у нас, доложи, что там обнаружили, когда приехали и потом.

Откаленко мрачно откашлялся, привычно потёр подбородок, словно именно для этого природа создала его таким широким и тяжёлым, затем обстоятельно, даже педантично, без всяких отступлений, эмоций и фантазий, чётко обрисовал обстановку на месте происшествия. Ко всем известным уже обстоятельствам он добавил, что отпечатков пальцев нигде найдено не было, чужих, естественно, отпечатков, но в двух или трёх местах были обнаружены отпечатки одних и тех же нитяных перчаток.

– Ладно. Пойдём дальше. – Фёдор Кузьмич постучал очками по столу. – Нам пока не изобличать, нам пока искать надо. Какие у нас версии на этот счёт?

– Одна из версий – что они приезжие, – сказал Откаленко. – А если так, то их в Москве сейчас уже нет.

– Уехали? – переспросил Цветков.

– Уехали, – подтвердил Откаленко. – Скорее даже улетели.

– Улетели… – Цветков задумчиво покрутил очки.

– Между прочим, если улетели, – вмешался Пётр Шухмин, – то должны были при покупке билетов предъявить паспорта.

– Вот бы нам заглянуть в них! – мечтательно произнёс кто-то.

– А для этого, милые мои, надо кое-что сообразить, – снова вступил в разговор Цветков. – Значит, что мы имеем? Первое. Группа не меньше, как из трёх человек, улетает сразу. Второе. Летят они, конечно же, домой. А дом… где-то на Северном Кавказе скорей всего, туда записка-то указывает. Вернее, блокнот. Так ведь?

– Всё точно, Фёдор Кузьмич, – согласился Шухмин. – А улететь они должны были в тот же день или на следующий, не позже.

– И для верности надо все кавказские линии проверить, – добавил Откаленко. – Это рейсы Москва – Тбилиси, Баку, Минеральные Воды, Ереван, Сочи. Все, кажется. В среднем это по пять-шесть рейсов в день.

– Ещё Батуми один рейс, Геленджик один рейс, – добавил кто-то. – Я летал.

– Ну, там по мелочи ещё наберётся, – согласился Откаленко. – Это легко уточнить.

Все оживились. Буквально на глазах, вроде бы на пустом месте, рождался интересный план нового поиска.

– Вы, милые мои, пока не очень-то радуйтесь, – хмурясь, сказал Фёдор Кузьмич. – А главное, в нашем деле, никогда нельзя ставить на одну карту. Тут у нас очень много «если», обратите внимание. Если их трое, если они улетели вместе, если, наконец, вообще улетели, а не уехали, допустим, поездом, если…

– Если они вообще приезжие, – добавил Откаленко.

– Во-во, – подтвердил Фёдор Кузьмич. – Если вообще приезжие. И всё ж таки, – он усмехнулся и кому-то погрозил очками, – всё ж таки это вполне рабочая версия, которую следует до конца отработать. До конца. Вот завтра с утра, милые вы мои, и будьте добры. Приступайте. А сейчас распределим обязанности. Кто куда. – Он повернулся вместе с креслом к висевшим за его спиной расписаниям, железнодорожному и самолётному, и водрузил на нос очки. – Вот глядите, – сказал он, водя рукой по расписанию движения самолётов. – Начнём прямо по алфавиту, с «Б». Баку… Ты пиши, – обратился он к Откаленко. – Тут важно не только время отправления, но и аэропорт отправления. Значит, Баку. Первое южное направление…

Работа оказалась совсем не простая. Рейсов было много, в самые разные часы, а аэропортов два – Домодедово и Внуково. Это тоже усложняло дело. А тут ещё один из сотрудников районного управления, молодой рыжеволосый жизнерадостный Саша Руднев, очень бодро объявил, что он сделал приблизительный расчёт, и если положить на каждый самолёт в среднем около ста пассажиров, то предстоит проверить, как минимум, около трёх тысяч билетных корешков, где указаны фамилии пассажиров и номера их паспортов.

– Если навалиться всем вместе, допустим, вдесятером, – заключил Саша, – то это всего три самолёта на брата. Пустяки дело. Шесть человек в Домодедове, четверо во Внукове. И постоянная телефонная связь с руководителем группы товарищем Откаленко, – добавил он с лукавым пафосом.

– Надо охватить не один, а полтора дня, – деловито поправил его Игорь, не принимая Сашиного шутливого тона. – День совершения преступления, точнее, вторую половину дня и весь следующий день. Как вы считаете, Фёдор Кузьмич?

– Так и считаю, – кивнул Цветков и потянулся к телефону. – Сейчас я вам обеспечу фронт работ. Тут самое главное, милые мои, – строго произнёс Цветков, постучав сложенными очками по столу, – это ответственность каждого участника операции. Каждого. Один кто-нибудь недоглядит и что-то пропустит – и вся операция проваливается. Прошу учесть. А вас должны насторожить не только известные нам уже данные, но и малейшие неточности или особенности в заполнении корешков. Допустим, повтор фамилий, номеров паспорта, искажение серии, неверное написание фамилии. Учтите, не всегда билеты заполняют сами кассирши, иногда просят заполнить пассажиров, а проверяют невнимательно. Словом, вы эти корешки обязаны смотреть не просто так, а как сыщики, классные сыщики, столичные. Ясно вам?

Всем было всё ясно, и радостный энтузиазм заметно сменился задумчивостью и даже некоторой озабоченностью.

А Фёдор Кузьмич добавил к этой озабоченности ещё немалую дозу. С минуту подумав, он сказал:

– Теперь второе. Отработку версии «Приезжие», так её, к примеру, назовём, надо, милые мои, проводить солидно и до конца. А если они и в самом деле из Москвы не улетели, а уехали поездом? Может это случиться? Конечно, вероятия меньше, согласен. Самолётом быстрее. Но всё же железную дорогу исключить так просто нельзя. А вот можно ли это проверить? Давайте-ка подумаем. Конечно, никаких корешков с фамилиями и номерами паспортов тут не остаётся. Однако не будем спешить с выводами. Если уехали они сразу после кражи…

– То есть вечером или ночью, – уточнил Откаленко, вглядываясь в железнодорожное расписание за спиной Цветкова.

– Ну да, – согласился Фёдор Кузьмич. – Во вторник, значит. И кража была во вторник.

– Или же на следующий день, в среду, – снова добавил Откаленко.

– Или в среду, – утвердительно повторил Фёдор Кузьмич. – И тогда они сейчас только-только приехали. Ведь ехать им до любого пункта больше суток, а то и двое. До Еревана, допустим. И это вам не два часа самолётом. За сутки можно здорово глаза проводницам намозолить. Да ещё ребятки эти не тихие, книжек в дороге не читали, а скорее всего в картишки резались, выпивали и общий порядок хоть как-то, да нарушали. А потому проводникам вполне могли запомниться.

– Это точно, – за всех согласился Шухмин и, шумно вздохнув, заключил: – Придётся с бригадами побеседовать, никуда не денешься.

– В мягком они вряд ли ехали, в общем тоже, – добавил Откаленко.

– Надо узнать, как вообще сейчас с билетами из Москвы, летний сезон уже начинается. – Фёдор Кузьмич посмотрел на Шухмина. – Придётся тебе эту линию возглавить. Не зря ты вздыхал. На два дня ещё людей вам с Откаленко подброшу. Тут сразу навалиться надо. И особенно ты, Шухмин, смотри. Вам не бумажки читать надо будет, а с людьми беседовать. Сам понимаешь. И не спешите, главное. Обстоятельно беседуйте, помогайте вспомнить.

В этот момент невольно пожалел Фёдор Кузьмич, что не может подключить к этой работе Лосева, но тут же сердито прогнал от себя эту мысль. Справится Шухмин, что за разговор! Вполне на него можно положиться.

На том и кончилось это важное совещание.

А на следующий день началась та сумасшедшая работа.

Часть группы Откаленко во главе с ним самим прибыла во Внуково. Их уже ждали. Звонок полковника Цветкова всеми воспринимался серьёзно.

В комнате, которую им отвели, в два ряда стояли письменные столики, и сотрудники розыска по одному расселись за ними, как ученики в классе. Затем несколько девушек, некоторые в красивых униформах Аэрофлота, принесли толстые пачки зелёных билетных корешков, связанные тонкой бечёвкой, и подшивки посадочных листов, где тоже были указаны фамилии пассажиров. Девушки, кстати говоря, были совсем не прочь задержаться и поболтать с интересными парнями из такого необычного и таинственного учреждения, как Московский уголовный розыск. Ещё никогда оттуда не прибывала сразу такая большая группа, и девушки, естественно, сгорали от любопытства. Да и вообще они привыкли совсем к другим делегациям и экскурсиям. К тому же приехавшие парни казались им на редкость обаятельными, весёлыми и воспитанными, да ещё в ореоле своей романтической профессии. Но на этот раз самые, казалось бы, неотразимые и кокетливые улыбки самых красивых из девушек цели не достигли. Под хмурым взглядом старшего группы даже наиболее общительные из приехавших воздержались от контактов.

Когда за последней из девушек дверь наконец закрылась, Откаленко внушительно сказал, поднявшись из-за своего стола, чтобы его лучше было видно за горой принесённых бумажных пачек:

– Начнём. Подходите. Каждый берёт по шесть пачек и соответственно посадочные листы.

После некоторой суеты и хождений наступила сосредоточенная тишина. Все углубились в работу, слышался только шелест бумажек.

Час шёл за часом, нарастало утомление, а гора не проверенных ещё билетных корешков на столах, казалось, не только не убывает, но даже каким-то непонятным образом растёт. Наконец, когда стало уже рябить в глазах от бесчисленных неразборчивых букв и цифр, Откаленко объявил перерыв. Все шумно поднялись из-за своих столов, расправляя затёкшие спины и ноги. Закурили, собравшись в кружок возле распахнутого окна. Вдали, на лётном поле, виднелись огромные белоснежные самолёты, доносился далёкий рокот моторов. В голубом небе чертил невидимую наклонную линию только что взлетевший самолёт.

– Эх, я бы куда-нибудь полетел сейчас! – завистливо сказал Саша Руднев, следя глазами за исчезающей в голубом мареве беленькой точкой. – Люблю путешествия и открытия. Не ту я, наверное, профессию выбрал.

– Ты в Интерпол запишись, – добродушно пошутил кто-то. – По всему свету мотаться будешь.

– Набора пока нет. Вот когда наши жулики начнут за границу шастать, тогда уж и мы за ними кинемся. Нет уж, лучше не надо.

– Ну, тогда во всесоюзный розыск просись, всё-таки другие города.

– Не дорос. Если только товарищ Откаленко продвинет.

– Сразу, – ухмыльнулся Игорь. – Как эту группу найдёшь, так сразу.

– И квартиру дадите? А то я больше с тёщей жить не могу. Эти стрессы уже на работе сказываются. Вот если дадите, то я подумаю.

– Орден дам.

– Нет, сначала квартиру, – упрямо затряс головой Руднев. – Тем более что мне её уже четвёртый год обещают.

– Пожалуйста, – продолжая усмехаться, ответил Игорь. – Иди к нам. У нас в МУРе каждому дают, кто попросит.

– Знаю я, как даёте, – безнадёжно махнул рукой Руднев. – Одни только разговоры. А квартиру я скорее в районе получу.

– Ну ладно. Всё! – объявил Игорь. – Перекур закончен. А то совсем меня разжалобите. – И напоследок ещё раз предупредил: – Только внимательнее, ребята.

И вот Руднев, словно и в самом деле решил заработать квартиру, не прошло и пятнадцати минут как уже подозвал Откаленко к себе.

– Смотрите, – неуверенно произнёс он. – Вот трое подряд. На обороте всех трёх корешков данные паспортов выписаны одной рукой, видимо, вот этого, Горчина С.М. Почерк совсем не отработан. А паспорта выданы в Сочи, и возвращаются они в Сочи. И не командировочные они, ручаюсь. У командировочных знаете как почерк отработан! И потом, чтобы один за всех писал… Сравним почерк на всякий случай, а?

– Когда вылетели?