Текст книги "Вечерний круг"

Автор книги: Аркадий Адамов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

– А то, – ухмыльнулся в ответ Славка. – Я так понимаю, что расшифровываться перед ними ты, однако, не хочешь?

– То-то и оно.

– Может, мне исчезнуть? – Славка подмигнул.

– Пожалуй. Хотя… – И тут хитрющая Славкина улыбка навела Виталия на новую мысль. – Раз уж так… Давай дадим спектакль.

– Давай! – азартно согласился Славка.

Он уже загорелся, он уже стал и вовсе прежним, каким помнил его Виталий, каким Славка был на полосе препятствий во главе своего лихого отделения, где поначалу служил и Виталий. «Дьяволы» там служили, «голубые дьяволы», поскольку падали они с неба.

Виталий коротко изложил свой план.

– Утверждаю, – важно кивнул Славка.

И они сразу же поссорились, здорово поссорились, громко, зло, так, что на них даже стали оглядываться. И, продолжая ссориться, они двинулись в глубь парка, туда, где кончались аллеи и начинались рощи, полянки, овраги и узкие тропинки, еле различимые в слабом свете редких фонарей. Сюда мало кто решался забираться с наступлением вечера.

За тёмной стеной высокого кустарника, когда вокруг уже никого не было, Славка вдруг коротким и резким ударом, на который он был когда-то великим мастером, свалил Виталия на землю. «Знать бы с утра, другой костюм надел», – с досадой подумал Лосев, кубарем катясь по траве. Удар был нанесён, конечно, вполсилы, иначе бы уже о костюме не думал. А Славка между тем одним прыжком оказался верхом на противнике и, привычно заломив ему руку, прорычал:

– Будешь, гад, возвращать? Или…

И сразу же из-за кустов к ним метнулись две тени.

– Стой! – схватил Славку за руку один из подбежавших парней. – Кто такой, пусть сперва скажет.

– А ты сам-то кто? – задиристо спросил Славка.

– Не суй морду, – отрезал парень. – Без морды уйдёшь. Ну? – обратился он к Лосеву.

– Эй, парень, – насмешливо сказал Славка. – Сейчас нас трое на одного, а может стать два на два, улавливаешь арифметику?

И в тот же миг, скатившись на бок, он ловко ударил ногой стоявшего сзади него парня, тот, взвыв от боли, отскочил назад и, оступившись, повалился в кусты.

– Не надо, деточка, баловаться ножом, – укоризненно произнёс Славка и снова в тот же миг оказался на Лосеве. – Ну, гаврик, – обратился он ко второму парню. – Будем всё делать вместе или как?

– Ну, ты даёшь! – восхищённо произнёс тот. – Давай вместе.

– У тебя к нему чего? – снова спросил Славка, ткнув кулаком Лосева в спину.

– Надо знать, кто он такой.

– Это я тебе сам скажу. Он мне сотнягу третий месяц не отдаёт.

– Так мы его сейчас…

– Не тронь! – заорал Славка. – Его карманы мои, понял?

– Пойдём, Горшок, – плачущим голосом произнёс второй парень, выбираясь на четвереньках из кустов. – Ну их к…

– Эй, – прохрипел Виталий, приподняв голову. – Стой. Хрен с ним, отдам сотнягу. Но давай вместе пропьём. Чтоб не вся ему досталась. Подойдёт?

– Ну, ну… – для вида воспротивился Славка. – Ты у кого брал?

– Ха! Во дело! – восхищённо хлопнул себя по колену Горшок. – На троих, так? – Он уже забыл о своём приятеле. – Давай через час на набережной, у первого аттракциона. Лады?

– А, давай, – бесшабашно махнул рукой Славка. – Хоть выпьем. По-другому с него всё равно не получишь.

– Тогда общий привет, – приподнял руку Горшок.

И две тени исчезли за кустами.

Глава 4
В ОДНОМ ЮЖНОМ ГОРОДКЕ

Откаленко прилетел туда в середине дня. Как всегда, в аэропорту его уже ждали.

Капитан Туркевич, с которым он говорил ещё из Москвы, оказался спокойным, даже меланхоличным человеком лет тридцати пяти, совсем незаметным, буквально ни одной чертой не запоминающимся. Он напряжённо улыбался, говорил глуховато, неразборчиво, округлыми, тоже незапоминающимися фразами. И рост у него оказался средний, и комплекция средняя, и даже костюм на нём был какой-то тоже средний. У Игоря такие «средние» люди симпатии не вызывали, они его даже настораживали своей безликостью и незаметностью.

Впрочем, всё это сейчас было неважно. Главным было то, что из всей троицы, названной, а вернее, упомянутой администратором гостиницы во Внукове, удалось установить только одного, некоего Ткачука Олега Романовича, который предложил администратору купить золотые часы «Павел Буре» и оставил ту наглую записку в московской квартире. Вернее, установить удалось всех троих, большого труда это не составило, но остальные двое, возможно, с Ткачуком связаны не были, так как прилетели в Москву позже. Правда, все трое оказались из одного города, но причины приезда были указаны самые разные, да и улетели они из Москвы другим рейсом и, между прочим, в другой город. Словом, вполне возможно, что права была дежурная по этажу во внуковской гостинице, прелестная Вера Феодосьевна, утверждая, будто троица эта познакомилась лишь в Москве, в этой самой гостинице.

Однако строгие правила его непростой службы требовали от Откаленко полностью и до конца убедиться в правильности подобной версии. Кроме того, Ткачук мог тем двоим тоже предложить купить у него эти часы или что-то ещё, заслуживающее внимания, и тогда те двое могли оказаться ценными свидетелями. Так или иначе, но по их следам отправились коллеги Откаленко, от которых он ждал сообщений уже здесь, в этом южном городе. Ну а сам Откаленко должен был тем временем выяснить, что из себя представляют эти двое, Семён Михайлович Заморин и Илья Георгиевич Кикоев.

Но главного внимания, естественно, требовал Ткачук. Тут следовало учесть ещё одно обстоятельство. Было очевидно, что один он кражу у Потехина осуществить не мог и соучастниками были явно не москвичи, иначе не произошло бы такой «накладки» с адресами. Но и этим не ограничивалась сложность задачи, стоявшей перед Откаленко. Прежде всего ведь следовало убедиться, что сам Ткачук участвовал в краже у Потехина, и часы «Павел Буре» те самые, которые и объявлены в розыск. А для этого требовалось, как минимум, увидеть их. Потехин с дотошностью коллекционера указал на самые, казалось бы, мелкие индивидуальные особенности принадлежавших ему вещей. И на часах, например, имелись всякие царапины, вмятинки, пометки в некоторых местах, в частности на крышках. Игорь прихватил с собой эти показания Потехина, да и помнил он их наизусть, так что ему достаточно было только взглянуть на те часы у Ткачука.

А заодно следовало убедиться в наличии у него ещё каких-нибудь украденных вещей. Но сделать это было не просто. Ведь на обыск в доме Ткачука ни один прокурор не дал бы сейчас санкции.

Вот какие непростые задачи стояли перед Откаленко, когда он прилетел в этот южный город и в сопровождении молчаливого капитана Туркевича направился в гостиницу, где ему был забронирован скромный номер. Он оставил там свой видавший виды чемоданчик, а потом направился в горотдел представиться начальству.

Начальник горотдела полковник Шадури принял Игоря с обычным грузинским радушием и обещал, как он выразился, «любую помощь в любой момент».

В городе стояла небывалая даже для таких мест жара. У Игоря было ощущение, когда он только вышел из самолёта, что попал не просто в баню, а в финскую баню, где, как известно, раскалённый, сухой воздух составляет всю её суть.

Между прочим, из горотдела он вышел, уже имея не только адрес Ткачука, но и узнав место его работы – комбинат бытового обслуживания.

Здесь, в этом городе, Откаленко никогда не бывал. Суетливый, крикливый и весёлый, как все южные города, белый, словно выгоревший под жгучими лучами солнца, и по этой же причине такой сухой, почти рассыпчатый. Песок скрипел под ногами, тонкими струйками сыпался из всех щелей небольших, стареньких, сморщенных глинобитных домиков, стоило только удалиться от центральных улиц. Песок скрипел на зубах, горячие порывы ветра неожиданно швыряли его в глаза.

Комбинат, к которому подошёл Откаленко, размещался в небольшом, стандартном, двухэтажном здании.

Но вот в какой из его мастерских трудился Олег Романович Ткачук, было пока неизвестно. Это прежде всего и предстояло установить.

Игорь с минуту задумчиво стоял перед входом в комбинат, пока на улицу не вышел какой-то худющий, загорелый парень в голубой майке и серых, парусиновых, невероятно мятых брюках и, остановившись, достал пачку дешёвых сигарет. Игорь подошёл, на ходу тоже достав сигарету и попросив разрешения прикурить. И пока они прикуривали от одной спички, Игорь небрежно спросил:

– Олег на работе, не знаешь?

– Селезнёв-то?

– Да нет, Ткачук.

– А-а. Стучит. Чего ему ещё делать? – осклабился парень, обнажая редкие, мелкие зубы и мощные розовые дёсны. – Не знаем только на кого стучит.

– Выходит, на подозрении он у вас? – словно бы настораживаясь, спросил Игорь.

– А у тебя, значит, нет? Тогда чего нюхаешь?

«Ну, острые тут ребята, – подумал Откаленко. – Смотри, пожалуйста».

– Мало ещё его знаю. В Москве только сошлись и сразу разбежались.

– Точно. В Москве он был. Сказал, тётка померла.

– Эх! – мечтательно вздохнул Игорь. – У меня раз тоже так тётка померла. Четыре дня гулял будь здоров как. Теперь вот думаю, кого бы ещё так похоронить.

Парень небрежно оглядел Игоря и, усмехнувшись, махнул рукой.

– Махно и не то придумает, если стоящее дело подвернётся.

Игорь в ответ пожал плечами.

– Стоящее дело приносит доход, а куда его тут толкнёшь?

– А тебе что нужно, купить или толкнуть?

В ответ Игорь до обидного снисходительно посмотрел на парня и спросил:

– Ты откуда свалился, малыш?

Но тот в ответ лишь широко улыбнулся.

– Ты лучше спасибо скажи, что Гришку-Попа встретил, то есть меня. Это тебе судьба подарок преподнесла, понял?

«А ведь он, пожалуй, прав», – подумал Откаленко.

– Понял, – кивнул он. – И чтобы ты, Гриша, понял, что я понял, пойдём посидим. Где у вас тут можно?

– А Махно?

– Никуда не денется. Пусть стучит. Одной подмёткой больше у граждан будет. Так как? Я ставлю за знакомство.

– Что ж, с деловым человеком не грех и посидеть… за одним столиком, понятное дело. – И Гришка снова осклабился, обнажив свои могучие дёсны.

Через несколько минут они уже сидели в каком-то третьеразрядном кафе, темноватом, грязном, прокуренном, среди таких пьяных и бандитских рож, что обычный посетитель и минуты бы тут не выдержал. Кафе между тем называлось «Одуванчик».

Игорь сообщил новому знакомому, что приехал из Москвы, где случайно и встретился с Олегом в гостинице аэропорта. Ох, и здорово же они с ним там в тот раз набрались в подходящей компании (что, по словам дежурной по этажу, было и в самом деле, когда упомянутая троица весь вечер кутила со случайными собутыльниками, а наутро уже никто из них не мог вспомнить, с кем накануне их свела судьба). О своих занятиях Игорь поведал лишь намёками, но так, что Гришке показалось, будто он всё понял и сразу же проникся необычайной симпатией к новому приятелю. Этому способствовала и вторая бутылка, за которую они принялись.

– А Махно сюда кое-чего из Москвы притаранил, – пьяно ухмыльнулся Гришка. – Желаешь взглянуть? Можем устроить.

– Стоящее?

– Говорит, на ценителя. Но хрустов готовь много.

– Один работал?

Вот этот вопрос задавать не следовало, он сорвался у Игоря случайно, всё-таки и ему пришлось выпить наравне с Гришкой. И этот неуместный, неположенный вопрос словно встряхнул пьяного Гришку, наполовину, кажется, даже отрезвил его. Он насторожённо, с нескрываемым подозрением посмотрел на Игоря и, кривя толстые мокрые губы, ехидно осведомился:

– Никак, ты тоже постучать хочешь? Гляди, парень, если что, отсюда живым не выйдешь. Мне сейчас только свистнуть.

Игорь вдруг почувствовал, как заломило в висках и сухо стало во рту. Он, однако, заставил себя беспечно и снисходительно усмехнуться:

– Ты, Гришенька, я смотрю, человек вовсе необразованный. А тут, мне почему-то представляется, найдутся и образованные. Я им одно только словечко пропою, какое и тебе шепнул, да ты не заметил, и они, боюсь, тебя за близорукость твою сильно накажут, больно, чтобы ухи не развешивал и своих узнавал, сука ты последняя.

Такая спокойная уверенность, такая лютая, злая властность звучали в словах Откаленко, ибо он сам себя заставил поверить в то, что говорит сейчас, во второй, потайной смысл своих слов, что Гришка изумлённо вылупил на него пьяные глаза и неуверенно спросил:

– Это чего ж такое ты мне шепнул?

– Чего два раза не шепчут. На, выпьем сперва.

Они снова выпили, и Игорь продолжал:

– Слушай, Поп, и наматывай. Кое-чего, может, я у Махно и возьму, если моим любителям подойдёт, посмотрим. Но главное не в том. Мне тут скоро кое-чего подкинуть должны, чего я сам толкнуть желаю. А Махно мне гавкал, что есть тут кому. Так это или зря гавкал?

Гришка задумчиво поскрёб затылок.

– Так-то оно так. Кому толкнуть, найдётся. Но у тебя, допустим, и гвоздя не купят, если… Ну, как сказать?.. Не поручится за тебя кто. Уж больно контора у нас тут метёт здорово. Полковничек сидит один, мать его…

– А мы по-другому сделаемся, – усмехнулся Откаленко, поняв нехитрый Гришкин умысел. – Ты, к примеру, не прочь заработать, я полагаю?

– Ха! Кто ж откажется? – гоготнул Гришка.

– Тогда за наши дела, – предложил Игорь, поднимая рюмку.

Они дружно выпили, сунули в рот по ломтику колбасы, и Игорь продолжал:

– Раз уж мы с тобой скорешились, давай Махно пока оставим. Я тебе верю, понял?

– П-понял, – мотая головой, нетвёрдо ответил Гришка.

– Ну а потому к завтрашнему дню, – внушительно сказал Откаленко, – мне представь, чего Махно толкает и по какой цене. Плата аккордная.

– Б-бутылка небось? – тупо уставился на него Гришка.

– Две. А если что куплю, тебе, как в комиссионке, отломится. Только не семь, а… пятнадцать процентов. Идёт?

– Д-д-двадцать… – с пьяным упрямством возразил Гришка. – Р-риск, понимаешь…

– В отдельных случаях нет вопроса. – Игорь сделал широкий купеческий жест, потом посмотрел на поникшего Гришку и совсем мельком на часы. – Но главное, Гриша, – напомнил Откаленко, – это второй вопрос: кому мне толкать, кто примет? Это ты не забудь. Понял ты меня?

– П-понял…

– И всё пока, – мягко сказал Откаленко. – Пойдём, Гриша. Продолжение завтра.

Он поманил официантку.

Через минуту они с Гришкой, под руку и чуть раскачиваясь, вышли из кафе.

С большим трудом вырвав из Гришки адрес, Откаленко поймал такси и благополучно доставил нового приятеля до места назначения.

Возвратившись в горотдел и разыскав капитана Туркевича, он, отдуваясь, сказал:

– Ох, Владимир Осипович, где бы окатить голову и раздобыть стакан крепкого чая? Гадости наглотался, памятуя совет полковника.

Полковник Шадури и в самом деле сказал ему на прощанье: «Помни, дорогой, тебя тут ни одна душа не знает, в нашем деле это всегда ба-альшой козырь».

В горотделе оказалась отличная душевая, и окатиться Игорю удалось с головы до ног. Ну а чаем угостил его лично капитан Туркевич у себя в кабинете. За чаем Игорь и рассказал ему о своих похождениях.

– Ну ладно, – заключил Туркевич. – Значит, завтра к двенадцати у вас будет справка на Гришку-Попа и Ткачука и первые данные о Заморине и Кикоеве.

Утром Игорь проснулся от нестерпимо-жгучих солнечных лучей, бивших прямо ему в глаза. Наскоро позавтракав в гостиничном буфете, он направился в горотдел.

Неожиданно, где-то на середине пути, когда Игорь уже вышел на нужную ему людную центральную улицу, в толпе прохожих мелькнула чья-то знакомая физиономия, мелькнула и тут же исчезла, растворилась за спинами снующих мимо людей, оставив у Игоря сосущее, неприятное чувство, словно он нечаянно коснулся чего-то мерзкого, а может быть, и… опасного. Что это был за человек, откуда?

Нет. Игорь не думал, что за ним кто-то следит, как там, в Москве, за Шухминым, но что его кто-то увидел, сомнений не было. И может увидеть снова, может и вернуться, чтобы ещё раз увидеть. Да кто же в конце концов был этот человек?..

Откаленко и в самом деле прошёл мимо горотдела, глазом даже не поведя в его сторону. А, чёрт! Он вспомнил наконец эту паскудную физиономию. Ну, конечно! Этот малый сидел вчера за столиком в кафе «Одуванчик», совсем недалеко сидел, и дул водку пополам с пивом в обществе ещё двух таких же пропойц с бандитскими рожами и раз или два, кажется, с любопытством посмотрел в сторону Игоря и Гришки. Ну вот и прекрасно! Теперь всё встаёт на место. Да, о чём-то Игорь подумал ещё, когда вдруг вспомнил этого парня… А-а, он пришёл к заключению, что одним из дворов по левой стороне улицы – следовало только поточнее рассчитать, каким именно, – можно было попасть во двор горотдела, и уже никто этого не увидит.

Игорь решил немедленно реализовать столь счастливую идею.

Туркевич ждал его в своём кабинете.

Слабо улыбнувшись бледными, незаметными губами, Туркевич спросил:

– Начнём?

– Начнём, – согласился Откаленко. – Но сначала одно организационное предложение. А ещё раньше – вопрос: кто заказывал мне номер в гостинице?

– Жена.

– Жена? – удивлённо переспросил Игорь. – Почему жена?

Туркевич улыбнулся, как всегда, почти незаметно, но Игорь уже научился улавливать всякие чувства на этом, казалось бы, совершенно невозмутимом лице.

– Почему жена? – переспросил Туркевич. – Дело в том, что она работает в тресте кафе и ресторанов. Заказ на номер шёл от этого треста.

– Отличная школа, – согласился Откаленко. – По всему видать. Ну а теперь организационное предложение. Дело в том, что мне пришлось добираться до вас сегодня довольно сложным путём. Другой раз это может обернуться неприятностью.

И он рассказал о своём утреннем приключении.

– Дайте телефон для связи, – попросил Игорь, – и адрес для экстренных встреч. Так, знаете, на всякий пожарный случай.

– Правильно, – одобрил Туркевич. – Пишите и оставьте на столе.

– Само собой.

Туркевич продиктовал два телефона и, подумав, адрес. Листок остался на столе, и в течение всего последующего разговора Игорь то и дело поглядывал на него.

– Вот что мы пока установили, – сообщил Туркевич, раскрывая свою папку. – Сегодня и завтра кое-чего ещё добавим. Первое. Ткачук Олег Романович, кличка Махно. Одна судимость. Кража. Неумён, агрессивен, хвастлив, любит приврать. Верить можно только, когда он испугается. Обширные связи в уголовной среде. Не организатор, не лидер, как говорят. Исполнитель. Авторитетом большим не пользуется. Из города раньше не исчезал. Работает в мастерской быткомбината, это вы знаете. Есть брат, старший. Сидит, срок большой, за вооружённый грабёж. Мы его и брали. Этот умён, инициативен и очень опасен. Сестра замужем, в другом городе. Вот таков Махно. Ну, Гришку, то есть Григория Сербина, по кличке Поп, я вам уже характеризовал. Судимость одна, хулиганство. Это, повторяю, мелочь среди них.

– Насчёт Ткачука, – сказал Игорь. – Заморин и Кикоев в его друзьях числятся?

– Такие у нас вообще по учёту не проходят.

– Вот тебе раз! А по адресному столу?

– Сегодня всё уточним. Это только первые данные.

– Из Саратова сведения поступили?

– Поступили, – махнул рукой Туркевич. – Ни того, ни другого обнаружить пока не удалось.

– М-да… – вздохнул Игорь. – Ну, ребята наши там всего один день. Может, ещё обнаружат.

– Ладно. – Туркевич уступчиво кивнул. – Мы пока здесь пошуруем.

Они простились.

Игорь вышел не на улицу, а во двор и уже знакомым путём выбрался на тихую, зелёную улицу.

Адрес Гришки он запомнил твёрдо. Этого тоже требовала его профессия, и зрительная память никогда ещё Игоря не подводила, ни в одном городе, куда заносили его беспокойные дела розыска.

Когда Игорь вышел наконец на нужную улицу, то сразу увидел вдали на скамейке Гришку. В старенькой, вытянутой на груди майке, в парусиновых, немыслимо мятых брюках и разбитых тапочках на босу ногу, Гришка безмятежно покуривал, жмурясь от солнечных лучей, падавших на него сквозь редкую крону деревьев.

Игорь вяло дополз до скамейки и уселся возле Гришки.

– Ну, – сказал Игорь лениво. – Надумал чего?

– А тебя… – Гришка вдруг загадочно умолк, и Игорю стоило усилий продолжать спокойно жмуриться на солнце и не посмотреть в сторону своего собеседника. – …Тебя Махно вспомнил, – закончил Гришка, торжествуя.

– Чего ж ему не вспомнить, раз я его помню, – пожал плечами Откаленко. Всё же ему стало немного не по себе.

– Слышь, Чёрный? А какая такая была тебе выгода через меня с ним торговать, а?

– Была да сплыла.

– А всё ж таки?

И в этой жестокой настырности Откаленко ощутил что-то новое, что-то не Гришкино, словно кто-то внушил её ему, кто-то ему велел повести так разговор.

Игорь лениво повернул голову, оценивающе-небрежно оглядел подавшегося к нему Гришку и презрительно процедил сквозь зубы:

– Катись лучше, бобик. Дёрнуло меня гавкать с тобой вчера.

– Ладно тебе! – уже всерьёз обиделся Гришка. – Ты на встречу-то пойдёшь или нет?

– Моё дело. Махно твой тоже не царь морской. У вас тут рыбка покрупнее ходит.

Откаленко решил не только показать Гришке, какая дистанция их разделяет, не только дать понять, что там Гришка просто мелочь, шелуха рядом с ним, Чёрным, что его дело шестерить, состоять на побегушках, но что и сам Махно тоже в его глазах не бог весть какая величина.

– До той рыбки тебе, Чёрный, без нас не добраться, понял? – обиженно сказал Гришка, отодвигаясь. – Не очень-то кидайся.

– А что?

– А то. Укусить могут.

– Это меня? – мрачно и удивлённо спросил Игорь.

– До хотя бы и тебя.

– Ну, топай, топай! – Игорь зло хохотнул. – Я гляжу, ты перегрелся, бобик.

– Ладно, – не вытерпел Гришка. – Махно тут, у меня сидит. Пойдёшь? – И он кивнул на свою калитку.

– А товар?

– Небось при нём.

– Пойдём, чего ж, – лениво согласился Откаленко.

– А комиссия будет?

– Будет, будет. Всё тебе, Гришенька, будет, чего на роду написано.

Они поднялись со скамейки и направились к калитке. Она отворилась с душераздирающим визгом, чертя нижним краем по песку.

Откаленко, не выдержав, усмехнулся.

– Даёт у тебя калитка, очумеешь.

– Сознательная. Никто нежданно не явится. Ты гляди, полкан мой выскочит.

И в самом деле из-за небольшого дома в глубине двора вылетела крупная дворняга, чёрная, лохматая, с квадратной мордой и обрубленным хвостом. Злобно рыча, она кинулась к незнакомому человеку. Игорь остановился и упёрся глазами в круглые, осатанелые от злости собачьи глаза. Пёс тоже остановился, яростное клокотанье усилилось, пасть приоткрылась, стали видны белые клыки.

Гришка собрался было дать какую-то команду, но Откаленко движением руки остановил его.

– Как звать-то? – спросил он, не отводя глаз от собаки.

– Марс.

– Ишь ты! – усмехнулся Игорь и вдруг грозно окликнул: – Марс!

Уши собаки приподнялись. Она словно удивилась.

– Ко мне! – снова приказал Игорь.

Собака, однако, не шелохнулась, но глаза раза три подряд недоуменно мигнули.

Игорь сделал твёрдый шаг вперёд и властно произнёс:

– На кого лаешь?

И собака, вывалив язык, воззрилась на него в полном недоумении, словно и в самом деле не понимая, на кого это она вдруг решилась лаять. Она даже села, Чтобы основательнее подумать над этим.

А Игорь уже уверенно подошёл к ней и спокойно потрепал её за ухом.

– Ну, ты даёшь, Чёрный! – восхищённо удивился Гришка. – Чтобы Марс так…

Они двинулись к домику, и за ними, неохотно поднявшись, потрусил Марс, явно смущённый всем происшедшим с ним.

Дверь в дом оказалась незапертой. Гришка только толкнул её и провёл Откаленко по темноватому коридорчику, затем они поднялись по узкой, скрипучей лестнице на маленькую площадку, куда выходило две двери. Открыв одну из них, Гришка кивком пригласил Откаленко за собой.

Небольшая, душная комната была залита солнцем. И в первый момент Игорь, невольно жмурясь, даже не заметил длинного, худощавого парня, развалившегося в старинном кресле с диковинной резьбой и потёртыми, рваными подлокотниками, невесть как оказавшемся в этой убогой, пыльной комнатёнке.

Парень оглядел Игоря и небрежно спросил Гришку:

– Этот, что ли?

– Ага. Этот, – охотно подтвердил Гришка.

– Ну, – обратился парень уже к Откаленко, – чего ты тут, гад, нюхаешь?

Впрочем, в голосе его не было злости.

– Что ж, Олежек, – насмешливо спросил Откаленко, – знакомых не признаёшь?

– Не-а, – с такой же точно насмешкой покрутил головой Ткачук.

– Та-ак, – протянул Откаленко, без приглашения садясь на какой-то стул прямо на середине комнаты и вытаскивая сигареты. – Значит, как пить, так знакомый, а как дела делать, так всё, ваших нет?

– Допустим. Дальше что? – всё с той же нахальной усмешкой ответил Ткачук.

Игорь не спеша встал, приблизился к насторожившемуся Ткачуку и вдруг, нагнувшись, неуловимым движением рванул ножку кресла, в котором сидел Ткачук. И тот кубарем вывалился на пол, а кресло, с наполовину оторванной ножкой, покатилось в другую сторону. Игорь мгновенно прижал Ткачука коленом к полу и вывернул ему за спину руку. Тот взвыл от боли.

– Отпусти, гад! Убью! Гришка!

Но Гришка, оцепенев от неожиданности, словно прилип к стене, испуганно хлопая глазами, и только всё время спрашивал срывающимся тенорком:

– Ты чего делаешь? Ты чего делаешь?

– Ладно уж, вставай, – сказал Откаленко брезгливо и махнул рукой.

Он снова уселся на свой стул посреди комнаты. Сигарета, оставленная им там, ещё дымилась, и он с удовольствием её раскурил.

Ткачук с трудом поднялся на дрожащие ноги и, волоча их, отыскал себе какой-то другой стул.

– Будет разговор? – усмехаясь, спросил Игорь.

– Но-но! Хрусты есть?

– И хрусты есть, и кое-чего ещё найдётся, – кивнул Откаленко. – А у тебя что в обмен на хрусты водится?

Разговор приобретал вполне мирный характер, словно и не было этой короткой злобной стычки. Но Игорь прекрасно понимал, что именно благодаря ей и начался этот мирный разговор. За семь лет работы в розыске он успел уже изучить эту поганую породу людишек. Он не имел никакого желания копаться в их искалеченной, гнилой психике и выискивать всякие причины, как это склонен был всё время делать его друг Лосев. Игорь использовал свои знания лишь для дела, конкретного дела, которым в данный момент занимался. «А всех жалеть у меня нервов не хватает, – говорил он. – Я только тех жалею, кого эти гады обидели, а их самих пусть вон Лосев жалеет, я их душить буду, пусть лучше не попадаются». А уж как надо «душить», это Откаленко знал.

– Что у меня в обмен водится? – переспросил Ткачук, осторожно шевеля больной рукой, которую Откаленко только что ему чуть не вывернул. – Найдётся чего. А хрустов у тебя хватит?

– Не хватит, так догоним и ещё добавим. Сперва показывай, – скомандовал Откаленко.

– Ну, гляди, раз так.

Ткачук не очень бодро встал, прошёл в угол комнаты к стоявшему там старенькому, потрескавшемуся комоду, с усилием выдвинул один из разваливающихся его ящиков и, порывшись, вытащил какой-то пухлый газетный свёрток. Стоя спиной к Игорю и стараясь загородить от него этот свёрток, он с шумом развернул газеты и, снова всё сунув в ящик, проделал там какие-то манипуляции, после чего повернулся к Игорю, держа в руке тёмную деревянную коробочку.

Откаленко исподтишка внимательно наблюдал за ним и уловил желание Ткачука скрыть что-то ещё в том газетном свёртке.

– Гляди, – с показной небрежностью сказал Ткачук, протягивая Игорю коробочку.

Игорь с таким же скучающим видом взял её. В коробочке лежали часы, большие старинные карманные часы в золотом или позолоченном корпусе, последнее Игорь даже не успел определить. Первое, что бросилось ему в глаза, было название фирмы на желтоватом циферблате с золочёными римскими цифрами и изящными, ажурными стрелками. Название состояло из четырёх латинских букв: «СУМА». Вот тебе и «Павел Буре»! Игоря охватила досада.

– Но ты пойми, голова, это, так и так, не старина. А есть, допустим, часики, за которые мои клиенты сколько хошь дадут. Старинных фирм часики, усёк?

– Чего ж тут не усечь! – вздохнул Ткачук. – Эх, знать бы…

Секунду подумав, он посмотрел на смирно сидевшего в стороне, у стены, Гришку, время от времени лишь угодливо скалившего свои мелкие зубы на розовых дёснах. В глазах Гришки светилось нестерпимое любопытство и жадная насторожённость. Как раз последнее Ткачук, видимо, заметил, и это ему не понравилось. Хмурясь, он сказал:

– Давай, Поп, глянь, не нюхает там кто внизу.

– Марс там сразу загавкает, не боись.

– Я чего сказал! – прикрикнул Ткачук.

Он проводил его взглядом и, когда за Гришкой закрылась дверь, презрительно усмехнулся и сказал:

– Были, понимаешь, у меня часики, – не отвечая на вопрос, снова вздохнул Ткачук. – Толкнул два дня назад всего. Ох, часики! Ну точно, как ты говоришь. Старинной фирмы, желтяки, с тремя крышками. Фирма «Павел»…

– «Буре»?

– Во-во! Точно. Эх, продешевил я с ними, кажись.

– Вернуть можешь?

– А сколько ты, к примеру, за них дашь?

– Мои клиенты сколько хошь за них дадут. Но посмотреть надо.

И тут у Игоря мелькнула вдруг новая, сразу зажёгшая его мысль. Когда человек весь «заряжен» на дело, которое делает, такие мысли приходят внезапно и как бы сами собой.

– А деятель тот солидный, кому ты их толкнул? – спросил Игорь небрежно.

– Ого! Ему ещё и не то толкают, что я. Это мелочь, если хочешь знать.

– Камушки? – С такой удивительной естественностью и нетерпеливой жадностью спросил Игорь, что на секунду даже сам поразился силе своих придуманных чувств, даже голос дрогнул от волнения, чего уж и вовсе, кажется, ждать было невозможно. Видно, сказалось в этот миг, прорвалось подлинное волнение, которым Игорь был охвачен, совсем, конечно, по другой причине.

И нетерпеливая эта жадность в его голосе не скрылась от Ткачука, жадность эта окончательно его к Игорю расположила и вызвала доверие, так это было похоже на него самого, на его чувства.

– Не камушки, а старина, – пояснил он. – Ценности огромной, видать. Деятель тот аж опупел, как увидел. На одни очки другие надел. Потеха, ей-богу.

– А чего он увидел-то?

– Эту самую… Как её?.. Ну, ящичек такой…

– Шкатулка?

– Во-во! Красоты-ы… В жизни такой не видел. Ну, и цена, я тебе скажу, опупеешь.

– Тоже взглянуть бы не мешало, – заметил Игорь. – Может, и тут ты прогадал.

– Тут не я, – махнул рукой Ткачук. – Директора вещь.

Это была явная кличка, и кличка непростая. Она вела куда-то, и чутьё сразу подсказало Игорю, что ему ещё придётся до этого докапываться.

– А вот часики… – вздохнул снова Ткачук. – Как бы тебе их показать…

Откаленко чувствовал, что не всё ещё потеряно, раз часы «Буре» существуют. А кроме того, появилась какая-то редкая шкатулка. И у Потехина была украдена шкатулка. Нет-нет, не всё потеряно, и этот Ткачук для Игоря сущая находка. Чутьё оперативника подсказывало ему, что надо тянуть ниточку дальше и рано ещё возвращаться в Москву, тянуть дальше и не порвать малейшим каким-нибудь неловким движением, потому что ниточка становится всё тоньше. Сейчас впереди замаячила фигура куда крупнее и опаснее, чем этот Ткачук. Интересная, кажется, фигура, приёмщик краденого, особо доверенное лицо. И подобраться к этому человеку непросто, совсем непросто, сложнее, чем даже думает Ткачук.