Текст книги "Час ночи"

Автор книги: Аркадий Адамов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Всё это, вполне понятно, самым губительным образом сказывалось на качестве продукции, и тут уж приходилось изворачиваться Тихону Богословцу и чутко измерять накал негодования торгующих организаций и отдельных покупателей.

Обычно Михаил Прокофьевич был весьма осторожен в проведении столь рискованных операций, и все присутствующие были уверены, что и на этот раз, несмотря на показное бодрячество не очень умного Тихона Богословца, Михаил Прокофьевич проявит должную осмотрительность и не пойдёт на поводу у своей драгоценной Анечки, особенно теперь, когда на горизонте появились не тучи, нет, но всё же некие подозрительные облачка. Особенно надеялся на это Тарас Петрович Корж, давний друг и «соратник» Михаила Прокофьевича и, пожалуй, самый осторожный и многоопытный из всех собравшихся сейчас в директорском кабинете.

Михаил Прокофьевич, сняв очки, устало потёр глаза и медленно водрузил очки на нос. Все знали, что это означало тяжкую работу мысли их шефа, а также и некую неуверенность, этакую его борьбу с самим собой. В конце концов Михаил Прокофьевич со вздохом объявил:

– М-да… Пожалуй… Давайте-ка пятую партию всё же соорудим. Попробуем.

– Ох, Михаил… – вздохнул Тарас Петрович и, отдуваясь, вытер большим цветным платком вспотевшую шею.

– Ну ничего, ничего… – Михаил Прокофьевич сделал успокоительное движение рукой; при этом не ясно было, кого он больше успокаивает, себя или своего друга.

– Стоило бы подождать, пока новые заготпункты не подключим, – осторожно заметил Гвимар Оскарович и посмотрел своими красными глазками в сторону Горевой, как бы прося её взять назад своё опрометчивое предложение. – Всего-то два, ну, три месяца от силы. Зато…

– Ну хватит, хватит, – оборвал его Михаил Прокофьевич, наполняясь решимостью. – Авось выдержим. Тебе что, знаки не нужны? – усмехнулся он.

Гвимар Оскарович лишь пожал худенькими плечами под тонкой рубашкой с расстёгнутым воротом, он счёл за лучшее промолчать.

– Всё, товарищи, – объявил Михаил Прокофьевич. – Вы свободны. Тарас, задержись. Решим с новой техникой.

Но когда все вышли и Анна Григорьевна, выходя последней, осторожно прикрыла за собой дверь, бросив напоследок испытующий взгляд на своего высокого друга, Михаил Прокофьевич нервно закурил и, швырнув зажигалку на стол, сказал:

– Думаешь, я от хорошей жизни на пятую бестоварную пошёл? В Москве чёрт-те что случилось.

Дело в том, что под величайшим секретом для большинства своих сообщников Михаил Прокофьевич имел ещё один канал для коммерческих операций.

Далеко не вся продукция фабрики изготовлялась из меховой «паутинки». Шёл товар и вполне нормальный, соответствующий всем торговым ГОСТам, шёл и товар экстра-класса. Последний направлялся в избранные точки, а также на всевозможные выставки, смотры и тому подобное. Преподносилась эта продукция под самыми разными тактичными предлогами и некоторым нужным людям. Но часть её, весьма, впрочем, незаметная, шла по невидимому, потайному каналу в Москву. И одним из главных контрагентов здесь был небезызвестный нам Владимир Сергеевич, директор передового магазина.

Именно Владимиру Сергеевичу и адресовалась последняя, самая большая партия товара высшего сорта. Эта сделка была заключена на особо выгодных для Михаила Прокофьевича условиях, ибо Владимир Сергеевич отказался от целых пяти процентов своей доли дохода.

Обо всех этих подробностях был осведомлён ещё только один человек – Тарас Петрович Корж, принимавший активное участие в функционировании этого канала, отнюдь, естественно, не бескорыстно.

И потому он с понятной тревогой спросил, услышав странное сообщение своего друга:

– Как это понимать прикажешь? Что стряслось в Москве? Это с последней партией, выходит?

– Не с партией, а с тем парнем, чёрт бы его побрал! – с досадой ответил Михаил Прокофьевич и тихо добавил: – Убит он, представляешь?

– Что-о?..

– Что слышишь. Убит. И деньги наши с тобой тю-тю. Портфель денег. Вся выручка за партию. Поэтому я и пошёл на пятую бестоварную. Теперь тебе, старина, ясно?

– Но погоди… Как же так?.. – прохрипел потрясённый Тарас Петрович. – Как случилось?..

– Вот так и случилось. Никогда такого не было, и вот на́ тебе, – развёл руками Михаил Прокофьевич.

– От кого ты узнал?

– Вова звонил. Подробности ему, конечно, не известны.

– До него-то не добрались?

– Пока нет.

– Ну, дай-то бог. И всё же… странно, скажу тебе.

– Что странно?

– Да так… Парень-то скромный. Внимания к себе привлечь не мог всяких там скокарей уголовных. А тут убийство. Шутка! – Тарас Петрович покачал головой. – Не, це дило треба разжуваты.

– Что ж тут можно предположить, по-твоему?

– Не знаю… Пока не знаю. Но странно…

– Не в деньгах тут дело, Тарас.

– Оно конечно! Но и денег жалко. Немалые деньги всё же. И кто-то их учуял. Вот что я тебе скажу. Узнать бы, кто сотворил. Эх, узнать бы!

– Не твоя теперь забота. Уж там ищут, будь спокоен.

– И всё же… Дорого бы дал.

Михаил Прокофьевич задумчиво посмотрел в дальний угол кабинета и сказал:

– Может, ещё дороже стоит дать, чтобы не нашли.

Тарас Петрович удивлённо посмотрел на него:

– Что ты хочешь сказать?

– Да так. Дурацкие мысли в голову приходят.

– Дурацкие гони. А думать думай. Они не найдут – мы, может статься, найдём.

– Во-во, – кивнул Михаил Прокофьевич. – И тогда пусть поберегутся…

Это было очень важное совещание. Виталий прекрасно его запомнил. «Межведомственное», – с усмешкой окрестил его Цветков. Кроме уголовного розыска в лице Цветкова, Виталия и Игоря Откаленко присутствовали ещё следователь прокуратуры Исаев, а также Эдик Албанян, представлявший службу БХСС.

Первым слово взял Исаев и убеждённо заявил:

– Давайте начнём с констатации: убийство это не случайное, его подготовили. Я, как вам известно, не сторонник одной какой-нибудь версии в начале расследования. Но в данном случае в этом я убеждён.

– Пожалуй, – осторожно согласился Цветков, по привычке крутя в руках очки. – Но и в этом случае мы имеем не одну версию. Кто подготовил, почему подготовил? Но всё же случайность сбрасывать со счетов пока, на мой взгляд, тоже не следует. Она нами до конца не отработана.

– Но как ещё можно отработать случайность? – досадливо спросил Игорь Откаленко. – У нас есть серьёзные доводы в пользу неслучайности, тем самым случайность сама собой отпадает. По-моему, логично. Как ещё доказывать?

– Логика в нашем деле не всегда помогает, учти, – покачал головой Цветков. – Поступки людей часто бывают нелогичными, особенно с точки зрения другого человека. Опасно навязывать свою логику другому, во всём не похожему на тебя, человеку. Опасно. Сто раз я вам это говорил. Теперь дальше. Как можно отработать случайность? Только от места происшествия.

– Так ведь прошло уже десять дней!

– Именно, – спокойно подтвердил Цветков. – Горячий след остыл. И потому тут требуется опытный человек. И терпение. Убийцы находились во дворе, их должны были видеть.

– Но не видели, – упорствовал Игорь.

– Что ж, по-твоему, их там не было?

– Были. Но их не видели.

– Не верю. Просто мы не нашли тех, кто видел.

– Или тот, кто видел, не воспринял эту информацию, – вставил Виталий.

– Что сие должно означать? – иронически поднял одну бровь Исаев.

– У Честертона, Виктор Анатольевич, в каком-то рассказе есть очень точное наблюдение, – ответил Виталий. – Я даже запомнил. Предположим, писал Честертон, что одна леди гостит в усадьбе у другой и спрашивает: «Кто-нибудь сейчас ещё живёт здесь?» И хозяйка никогда не ответит: «Да, конечно. Живёт ещё дворецкий, три лакея, горничная, повар, конюх и садовник», хотя бы горничная убирала тут же в комнате, а дворецкий стоял за её креслом. Леди ответит приятельнице: «Нет, у меня никто не живёт». А вот если врач во время эпидемии спросит её о том же, она перечислит всех, включая лакеев, горничную и остальных. Так и люди во дворе того дома. Им, видимо, надо помочь вспомнить. Надо как-то правильно поставить вопросы.

– Интересное наблюдение, – кивнул Исаев.

– Очень даже! – оживлённо поддержал Эдик Албанян. – Надо повнимательнее почитать этого неглупого писателя.

– Он очень тонкий психолог, – сказал Виталий. – В отличие от Конан-Дойля, по-моему. У Шерлока Холмса – логика, наблюдательность, наука. А у патера Брауна – знание душ человеческих. Их поэтому очень интересно сравнивать.

– Ну, давайте к делу, – ворчливо вмешался Цветков. – Так мы, милые мои, никогда не кончим. Значит, случайность мы пока не отработали. А потому и не отбрасываем. – Он погрозил очками. – Но кроме этого, если взять вторую версию: кто мог организовать убийство?

– И ограбление, – негромко вставил Откаленко.

– Вот-вот. Именно, – с ударением подтвердил Цветков. – И ограбление. Кто же?

– Только кто-то из тех, с кем он в те два дня виделся, – ответил Откаленко.

– Или кто знал о его поездке в Москву, – добавил Исаев. – Больше, я полагаю, некому.

– Вполне логично, – засмеялся Виталий. – Так ведь, Фёдор Кузьмич? Тут полезность логики вы отрицать не станете?

– Ну-ну, – усмехнувшись, кивнул Цветков. – Вот и начнём с первого. С кем Николай встретился в Москве? Допустим, старик инвалид, у которого…

– Отпадает, – махнул рукой Виталий. – Прохвост, наглец, сквалыга – кто хотите. Но организовать убийство никогда не сможет. Ни ума, ни смелости не хватит.

– Возможно, ты прав, – помедлив, согласился Цветков. – Хотя этот Губин – один из немногих, кто знал, что Николай везёт назад большие деньги. Тот не очень-то об этом болтал, надо полагать. И был трезв оба дня.

– Ещё знал об этом Владимир Сергеевич, – напомнил Исаев, – к которому Николай приехал.

– Нет-нет! – порывисто воскликнул Эдик. – Невозможно! Они не зарежут курицу, которая несёт им золотые яйца. Оборвать такой канал – что вы! Это же дельцы, коммерсанты, а не разбойники с большой дороги.

– Очень уж ты заносишься со своей клиентурой, – насмешливо заметил Виталий. – Нашёл тоже джентльменов в белых перчатках.

– Всё-таки я согласен с Албаняном, – покачал головой Исаев и спросил, обращаясь к Виталию: – Ты же видел Владимира Сергеевича. Ну что, способен он на убийство?

– Своими руками? Никогда! Но я видел его помощника. Этот, по-моему, на всё способен.

– То не помощник, а родственник, – вмешался Откаленко. – Мелкие услуги. И тянет деньги. Типично.

– А главное, зачем ему нужно убийство?! – воскликнул Эдик. – Вернуть свои деньги, а потом остаться на бобах? Это же противоречит элементарной логике! Их, между прочим, Фёдор Кузьмич, а не моей.

– Ну хорошо, – подытожил Цветков. – Если не Владимир Сергеевич, то кто?

– Может быть, Гоша самостоятельно? – неуверенно предположил Виталий.

– Отпадает, – тут же возразил Откаленко. – Он бы тогда не стал клянчить деньги на ресторан. Он был бы набит деньгами.

– Да, конечно, – согласился Виталий. – Но больше никто в Москве не мог знать, что привёз и что увозит Николай.

– Может быть, случайно кто-то узнал? – предположил в свою очередь Исаев. – В магазине, допустим, у Владимира Сергеевича.

Но теперь уже Эдик Албанян досадливо возразил:

– Что вы! Я уже знаю всё про магазин! Поймите, они торговцы, а не убийцы. Нужны какие-то… ну, необычайные обстоятельства, чтобы они на это пошли.

– Та-ак, – кивнул Цветков и, потерев ладонью седой ёжик волос на затылке, сердито усмехнулся. – Всё пока логично. Пойдём дальше. Кто ещё мог? Ведь не тот, кто Николая послал?

– А кто его послал? – въедливо спросил Исаев. – Нам в любом случае надо установить, кто его послал.

– Вот именно! – с энтузиазмом поддержал Эдик Албанян. – Обязательно надо установить! Прошу учесть: крупнейший делец – вот он кто.

Исаев кивнул головой:

– Согласен. Крупный делец. Особо опасный. Надо посмотреть, какие в том городе есть подходящие предприятия.

– Это не путь, – возразил Эдик. – Я посмотрел уже. Там две трикотажные фабрики, камвольно-суконный комбинат, меховая фабрика, сувенирная фабрика, ювелирная, не говоря о заводе телефонной аппаратуры, который…

– О! – перебил его Виталий. – С недавних пор… Есть идея, Фёдор Кузьмич, – повернулся он к Цветкову.

Тот, ухмыльнувшись, покачал головой:

– Это, милый мой, только крыша для поездки. А цели я пока не вижу. Николай мог привезти продукцию любого предприятия, которые Албанян перечислил. И на каждом работают сотни людей.

– В том городе у Владимира Сергеевича, – заметил Виталий, – имеется старый дружок, какой-то директор, я вам докладывал. Имя – Михаил, фамилия – Пивоваров.

– Ну и что? Почему именно он должен оказаться преступником? И не дружок он, а прежний однокашник – так, кажется? К тому же дураком его назвали, ты и это докладывал. Нет, милые мои. – Цветков покачал головой. – Это дело посложнее будет, чем кажется. Хотя… в тот город, видимо, придётся ещё разок наведаться. Схема получается, конечно, сложная. Узнать, кто послал, чтобы с его помощью узнать, кто убил. Ничего себе!

– Да, сложновато, – согласился Игорь.

– Главное, не очень надёжно, – поправил его Цветков. – Сомневаюсь, чтобы тот человек мог нам помочь. Вот только если…

– Именно! – с воодушевлением подхватил Виталий. – О чём я и говорю! Но это насчёт крыши. А вот насчёт того, к кому там ехать, тоже есть предложение.

Так постепенно начал возникать план новой сложной операции. Сначала, как водится, самый общий. Но постепенно он стал наполняться конкретными деталями, и тут каждый вносил свою лепту. Порой возникал спор, порой всех охватывала радость от какой-то точной находки, удачно вдруг найденной детали в манере поведения, в поступках, в направлении и самой окраске разговоров, которые предстояли в ходе задуманной операции.

В конце концов было решено, что в тот город отправятся двое: Виталий и Эдик Албанян. Эдик горел нетерпением и азартом.

– Ай что будет! – каждую минуту восклицал он. – Вы увидите!.. Какая щука идёт!.. Нет, какая акула, а?.. Ты только сейчас постарайся, дорогой, – под конец обратился он к Виталию. – Я тебя очень прошу. Ты, если захочешь, всё можешь.

– По-твоему, я не хочу, что ли? – тоже нервничая, спросил его Виталий.

– Нет-нет! – испугался Эдик. – Как можно!

Дело в том, что Виталию предстояло снова посетить чету Губиных. От этого визита зависело начало операции.

– Ну ладно. Двигай. И гляди внимательно, – напутствовал его Цветков. – От каждого дурака можно вдруг ждать умного поступка. – Затем Цветков повернулся к Откаленко: – А за тобой будет место происшествия. Найди людей, которые что-то видели. Они должны быть. Именно тебе это поручаю, понял?

– Там есть собачники, – сказал Виталий. – Золотые ребята. Я не всех опросил. Гуляли во дворе почти в то самое время. Такой у них час, понимаешь, ночью есть, когда они своих собак выводят. Кажется, с полдвенадцатого до полпервого. Они его называют «час собаки». Обязательно с ними потолкуй.

На том «межведомственное» совещание окончилось.

Цветков стал созваниваться с начальником Эдика Албаняна, к которому сам Эдик уже помчался лично.

А Виталий направился по знакомому адресу, испытывая смешанное чувство омерзения и нетерпеливого интереса.

И ещё он поймал себя на том, что ему всегда неприятно за кого-то себя выдавать, неприятно притворяться и кого-то обманывать, пусть даже такого жулика и прохвоста, как Губин. Умом Виталий понимал, что иначе нельзя и другого пути часто не оказывается. Но чувство неловкости и брезгливости никогда не покидало его при этом, и только усилием волн заставлял он себя входить в роль – чаще всего, кстати, в роль тоже жулика и прохвоста, вот как сейчас.

А ведь кому-то такой обман может и понравиться, кто-то может подумать, что с его помощью вообще легче чего-то добиться в жизни. Кто хитрее, кто лучше обманет, тот и победит. Виталий вспомнил, как недавно какой-то мальчуган во дворе, приняв его за разведчика, с восторгом спросил: «Дядя, а вы кого обманываете?» Тут виноваты ещё и неумные книги о всяких разведчиках и сыщиках, которые именно такую мысль и внушают читателю: кто лучше обманет, тот и победит. Аморально это, если станет жизненным правилом, аморально и потому опасно. Это всего лишь малоприятная сторона его трудной работы, только работы, а вовсе не жизни. Разве может он, Виталий, ради себя кого-то обмануть?

Старики Губины оказались дома. Как и следовало предполагать, они уже с утра, волнуясь, поджидали Виталия, чтобы узнать результаты его вчерашнего визита к Владимиру Сергеевичу.

– Гад он, – решительно объявил Виталий, подсаживаясь к столу и размашисто, бесцеремонно закуривая. – Припугнуть бы его надо. Да чем припугнёшь-то?

– Что ж он, туды-сюды… Выходит, нет и всё?.. Ну гляди!.. Не на такого напал, туды-сюды!.. – негодуя, забормотал старик, выпячивая мокрую нижнюю губу. – Да я не погляжу, что нашей веры… Я шею-то ему, туды-сюды…

– Погоди ты, чучело! – прикрикнула на него старуха и униженно обратилась к Виталию: – Уж заступись, родименький, за двух-то стариков. Век за тебя буду молиться. Копейки на хлеб нет. А тут вон какой штраф немыслимый! Нешто это по-божески? Мы б тебе с охоткой заплатили бы за услугу, да где, родимый, взять-то?

– Ну вот ещё! – решительно возразил Виталий. – Я по дружбе. Мне даже обидно, если хотите знать, что вы…

– Ни-ни! И не обижайся! – Старуха отчаянно замахала руками. – Век не забудем! Что ты!..

– Но я что хотел сказать, – продолжал Виталий. – Надо бы этого Владимира Сергеевича припугнуть. А то говорит: «Знать не знаю». Что тут докажешь?

– Я его, туды-сюды… Я так припугну… – яростно потряс кулаком старик, наливаясь кровью. – Я сам к нему, туды-сюды!..

– Сам ни в коем случае, – строго сказал Виталий и, посмотрев на старуху, предупредил: – Не пускайте, всё испортит.

– Не бойся, батюшка. Не пойдёт, – махнула та рукой и снова подпёрла ею подбородок. – Как велишь, так и сделаем.

– Его по-другому припугнуть надо, – хитро прищурился Виталий. – Я уже понял, что он за гусь.

– Гусь. Как есть гусь, – тут же согласилась старуха.

– Ну вот. Он думает, все глупее его.

– Думает, думает, – снова подхватила старуха.

Виталий усмехнулся:

– А мы не глупее. И с какого боку его ухватить, я теперь знаю. Он не только штраф, он ещё и вам в пять раз больше уплатит, чтоб жилось полегче. У него кошелёк тугой.

– Тугой, тугой, – закивала старуха, и в слезящихся белых глазах её впервые мелькнул злой огонёк.

– А ухватить его вот с какой стороны надо, – понизил голос Виталий и наклонился к старику: – Ведь Николай ему привёз товар, так?

– Ну…

– А от кого?

– Ну… – тупо повторил старик, упёршись мутным, непонимающим взглядом в Виталия.

– Я спрашиваю: от кого, вы знаете? – повторил тот.

Старик обернулся и так же тупо посмотрел на жену.

– Как его, туды-сюды?.. Ну, словом… Ты что же, не помнишь, что ли?.. – сердито спросил он. – Курица безмозглая, туды-сюды…

– Где ж тут упомнить, – в тон мужу ответила та. – Один раз и был всего, чай.

– «Один», – передразнил её старик. – А я говорю, два, туды-сюды… Ту комнату занимал… Коньячком угощал… Эх!.. Большой человек… нашей веры, туды-сюды…

– Всё помнит, а как звать, забыл, – проворчала старуха.

– Твоё дело, туды-сюды!.. У-у, гнида белая!.. У-у!..

– Молчи уж, ирод, – нисколько не испугавшись, отмахнулась старуха.

– А как они с Владимиром Сергеевичем-то? – поинтересовался Виталий. – Ладят или как?

– Дружки, – покрутил головой старик и оскалил редкие, кривые зубы. – Пока делить нечего, туды-сюды… А будет… Ого!.. Друг дружке враз глотку перегрызут, туды-сюды…

– А кто кого, как думаете?

– Ну, туды-сюды… Враз… чего там… – важно выпятил мокрую губу старик. – Михаил над Вовой – ясно!.. Ха!..

– Вот! – обрадовался Виталий. – Значит, его Михаилом звать – так, что ли?

– Ясное дело… А то!.. – удивился старик, уже забыв, что никак не мог вспомнить это имя.

«Не может тут быть случайного совпадения», – подумал Виталий и внушительно произнёс:

– Вот этого Михаила и предупредить бы. Берусь сделать. Я как раз в командировку в тот город еду. На телефонный завод. Вот ваше письмецо и могу отвезти, если желаете.

– Насчёт чего это? – тупо посмотрел на него старик.

– А чтобы меня выслушал, – хитро усмехнулся Виталий и самодовольно добавил: – Уж я ему насчёт Владимира Сергеевича такое подпущу, что он враз ему хвост накрутит. Тот живенько все штрафы за телефон уплатит и вам за все волнения.

– Во-во!.. – торопливо забормотал старик, шлёпая мокрой губой. – Так его, туды-сюды!.. Верно!.. А то!.. Я, туды-сюды…

Чем больше он горячился, тем бессвязнее становилась речь и мысли совершенно уже путались в его голове. Старуха в таких случаях тут же вмешивалась в разговор, не давая утерять нить.

– Сейчас, милый, сейчас, – засуетилась она. – Перо найду, бумагу. Борис Иванович всё забудет, всё как есть. Старость, милый. Старость не радость, о господи! – Она засеменила в соседнюю комнату, оттуда на кухню, потом снова в комнату, всё время горестно причитая: – И бедность… Ни копейки за душой… Хлебушка и то иной раз купить не на что… А тут штраф… Господи, прости и помилуй… Да где же она, проклятая, ручка та?.. Чтоб он этого супостата наказал…

– Пусть уж люди накажут – оно вернее, знаете, как-то будет, – убеждённо возразил Виталий.

– Накажут!.. Сам, туды-сюды… Своими!.. Знаешь ай нет?.. – снова, багровея, забормотал Губин, хватая растопыренными костлявыми пальцами воздух.

Но в это время старуха принесла наконец и положила на стол перед ним лист линованной бумаги, вырванный из тетради, и старенькую шариковую ручку:

– Пиши, Борис Иванович, пиши, родимый.

– Чего писать-то?

– А чего они скажут, то и пиши.

– Пишите так, Борис Иванович, – вмешался Виталий и медленно продиктовал: – Привет вам из Москвы от Губина Бориса Ивановича. Посылаю к вам племяша своего… – И пояснил: – Пусть буду племяшом для пущей важности, а то ещё не поверит. Возражений нет?

– И то верно, и то, – поддержала старуха и замахала на мужа: – Да пиши, пиши. Оглох, что ли?

– Да пишу, туды-сюды… Не видишь?

Старик и в самом деле, склонившись над столом, медленно и старательно выводил строки.

Виталий продолжал диктовать:

– Пусть уж расскажет, раз всё одно в командировку к вам едет, чего тут Вова ваш вытворяет с нами.

Он ещё не один раз повторил каждое слово, пока старик написал наконец всю фразу, и в заключение добавил:

– А теперь подпишитесь. Да так, чтобы вспомнил он вас, Михаил этот. Вот, вот тут, внизу. – Виталий ткнул пальцем в нужное место.

– Небось вспомнит, туды-сюды… А то… Я… знаешь…

Старик помедлил, сердито поджав отвислую губу, поскрёб тыльной частью ручки лысину и, что-то, видимо, сообразив, медленно вывел в конце письма: «Губин, хозяин квартиры».

Ушёл Виталий не сразу. Ему пришлось, поборов отвращение, выпить рюмочку-другую со стариком и вдоволь наслушаться его злобного, бессвязного бормотания. «Терпи, терпи, – говорил он себе при этом. – Убийство не было случайным, оно готовилось где-то здесь, где-то рядом…»

Рабочий день ещё далеко не кончился, когда Виталий доложил Цветкову о результатах своего визита и показал письмо к неведомому Михаилу.

– Скорее всего это не совпадение, – согласился Цветков. – Но… Надо пройти и по тому пути, который мы ещё раньше с тобой наметили, помнишь? Через ту драку.

– Помню, – кивнул Виталий.

– Ну вот. Всегда, знаешь, лучше перестраховаться и двумя путями прийти к одному и тому же.

Виталий улыбнулся:

– Это я уже усвоил, Фёдор Кузьмич. Вы бы мне что-нибудь новенькое сказали.

– Будет тебе и новенькое, – удовлетворённо вздохнул Цветков и снял очки. Секунду он что-то обдумывал, потом снова вздохнул и самым будничным тоном произнёс: – Ну, кажется, теперь всё. Можно начинать операцию. Ты поезжай. Там уже все в курсе. А Эдику командировку дадут в БХСС. Билеты вам оставлены. Вылетаете ночью. Ну, поезжай.

Виталий торопливо вышел. Надо было спешить, впереди была ещё уйма дел.

Начальник отдела кадров телефонного узла, уже соответствующим образом предупреждённый, подготовил для Виталия бланк командировочного удостоверения, куда была тут же внесена его фамилия вместе с вымышленной должностью, названный Виталием срок, а также отметка, что данный сотрудник узла направляется в указанный город на завод телефонной аппаратуры «для технической консультации по новым системам».

Когда всё было должным образом оформлено, начальник отдела кадров весело подмигнул Виталию и вполне искренне произнёс, пожимая ему руку:

– Ну, дорогой коллега, желаю успеха. Уж не подведите.

Виталий улыбнулся ему в ответ:

– Наша фирма гарантирует качество.

Они долго прогуливались по бесконечному залу аэропорта. Сквозь стеклянные стены стало видно уже совсем посветлевшее и словно выгоревшее за эти дни небо, пронизанное пока ещё невидимыми солнечными лучами. В зале было людно, суетливо и уже душно.

Виталий слово в слово передал Эдику Албаняну свой вчерашний разговор со стариками Губиными.

А когда самолёт уже поднялся в воздух, Эдик склонился к самому его уху и спросил:

– Ты уверен, что этот старик никак не причастен к убийству? По-моему, он за копейку не только удушится, но и удушит кого хочешь. Не находишь?

Виталий покачал головой:

– Не думаю.

Они помолчали. Потом Эдик, нетерпеливо взглянув на часы, снова нагнулся к Виталию:

– С чего ты решил начать? Как ты найдёшь этого Михаила?

– Почти нашёл, – улыбнулся Виталий. – Но… надо попробовать потянуть ещё за одну ниточку. Торчит, понимаешь, кончик, дразнит.

– Ну-ну, – нетерпеливо придвинулся Эдик. – Ты только меня, будь добр, не дразни. Рассказывай.

Теперь уже Виталий склонился к самому уху приятеля:

– Давай рассуждать. Мы знаем день, когда Николай появился в Москве. Так? Но, по словам Вали Березиной, исчез он за неделю до этого. Он прятался.

– Почему?

– Была драка. Николай ударил кого-то ножом.

– Понятно.

– Так вот, он прятался. Но потом кто-то его нашёл и послал в Москву.

– Надо полагать, этот самый Михаил?

– Скорее всего, – согласился Виталий. – А может быть, он его сам и спрятал. Так вот, надо увидеть кое-каких его знакомых, которых я в прошлый раз не видел. Вдруг Николай поделился с кем-то, где он собирается спрятаться, вдруг они вообще что-то знают на этот счёт. А узнав, где он прятался, можно узнать, кто его нашёл.

– А почему ты не увидел этих знакомых в прошлый раз?

– У меня была другая задача. Мне надо было узнать, кто такой убитый. Я был уверен, что больше этот город ничего не даст. И тогда я там нашёл Валю Березину. С ней я тоже должен увидеться, Обязательно.

– А что она тебе нового скажет?

Виталий неопределённо пожал плечами.

В принципе Эдик был, конечно, прав. Ничего нового Валя сообщить не могла. Всё, что знала, она уже сообщила. Вряд ли она узнала за эту педелю что-то новое. Хотя это и не исключалось. Но главное было в другом. Он помнил эти расширенные от ужаса глаза на бледном, сразу вдруг заострившемся лице, помнил, как взгляд их остановился, как помертвело лицо. И в ушах его ещё стоял её крик. Он запомнил ту комнату, большую старую тахту и затерявшуюся фигурку на ней, старую кофточку, спутанные волосы. Всё он помнил.

И сейчас Виталий должен был узнать, что стало с этой девушкой, как она прожила эту неделю, как она пережила её.

Когда самолёт совершил посадку и друзья спустились по трапу на выложенное бетонными плитами поле возле аэровокзала, Эдик огляделся и удивлённо сказал:

– Странно! Никто, понимаешь, не встречает.

– Я попросил.

– А-а… Тогда пошли на автобус.

Они старались поменьше расспрашивать прохожих и потому не очень быстро добрались до управления внутренних дел. В вестибюле их уже поджидал капитан Мурзин.

– Здравствуй, Иван Спиридонович, – обрадовался Виталий.

– Здравия желаю. Как долетели?

– Отлично. Пошли скорее к тебе. Да! Знакомься, пожалуйста. Капитан Албанян. Коллега из БХСС.

Через полчаса Виталий был уже в курсе всех интересовавших его вопросов.

Но Вали Березиной в городе не оказалось. Она уехала на одну из крупнейших молодёжных строек. Её включили в отряд, сформированный горкомом комсомола. Капитан Мурзин принял немалое участие в этом деле.

– Сбыл с рук и рад? – сердито спросил Виталий. – Конечно, случай трудный…

– Как можно! – обиделся Мурзин. – Ты пойми, ей же в городе нельзя было оставаться. Репутация-то – хуже некуда. Да и прошлые связи, не ровён час, восстановиться могут. А так новую жизнь начнёт. Плохо, скажешь? Могу дать адрес. Напиши. Рада девка будет. В городе, кроме родителей, никто этого адреса не знает.

– Давай. Напишу, – хмурясь, сказал Виталий.

Он понимал, что решение было принято верное, но не мог побороть неизвестно откуда взявшуюся досаду.

Записав адрес, Виталий, как-то невольно подражая Цветкову, отрывисто сказал:

– Так. Это первое. Теперь дальше. Расскажи-ка мне, что это за драка была, где Николай ножом кого-то пырнул.

– Драка?

– Да. В сквере, около рынка.

– А-а. Ну как же, – вспомнил Мурзин. – Точно. По этой драке мы Павлова искали.

– И не нашли, значит?

– Нет. Прошли, помню, по всем связям.

– И ни один дружок не знал?

– Ни один.

– Или не сказал… – задумчиво добавил Виталий.

Мурзин покачал головой:

– Не знал.

– Интересно! А что там за Витька участвовал в драке?

– Ты и это знаешь? Задержан у нас такой. Витька Романенко.

– Дружок Павлова?

– Все они дружки, пока трезвые.

– А что за парень этот Романенко?

– Электрик с меховой фабрики. Задерживался уже раз за мелкое хулиганство. А сейчас привлекаем по двести шестой, часть первая. Их всего семеро по делу проходит.

– Повидать бы этого Романенко.

– Можно, – согласился Мурзин. – Отчего ж?

В который уже раз готовился Виталий к разговору с новым, незнакомым ему человеком, от которого нужно было получить какие-то важные для дела сведения. Правда, сейчас, как, впрочем, не раз уже случалось раньше, какой-то особой и тщательной подготовки к такому разговору провести не удалось, и времени для этого сейчас не было. Оставалось положиться на интуицию и кое-какой уже накопленный опыт общения с людьми, в частности с такими, как этот Витька Романенко.

Однажды отец Виталия заметил ему в связи с каким-то их разговором: «А ты, между прочим, здорово изменился за последние годы, пока в своём розыске работаешь. Я давно уже за тобой наблюдаю». Виталий не давал отцу покоя, пока не заставил его рассказать подробнее о своих наблюдениях. В конце концов тот рассмеялся и сказал: «Вот видишь? Во-первых, ты стал невозможно любопытным. Причём, я бы сказал, как-то направленно. Больше всего тебя интересуют не какие-нибудь, скажем, научные открытия или даже новые книги – к сожалению, замечу тебе в скобках. Больше всего тебя интересуют поступки, мысли разных людей, их мнение о других людях. Словом, каким-то людоведом стал». «Не замечал», – ответил Виталий, почему-то не очень довольный отцовским выводом. «А это подсознательно у тебя получается, – ответил тот. – Это уже профессиональная привычка, я бы сказал». «Но ты ещё сказал „во-первых“, – напомнил Виталий. – Значит, есть и „во-вторых“?» «Есть. Во-вторых, ты стал очень контактен – с любыми людьми, в любой ситуации. Раньше ты был даже иногда застенчив. Придут люди – ты весь вечер мог промолчать». «А сейчас?» – усмехнулся Виталий. «А сейчас ты не только контактен, ты всегда инициативен в таких разговорах, чаще всего направляешь их ты, а не собеседник. И ещё интересно, – продолжал отец. – Раньше ты был очень… Как бы это сказать? Избирателен, что ли. Нравится тебе человек – ты с ним охотно беседуешь. Не нравится – тебя не заставишь с ним поговорить. А сейчас ты охотно говоришь даже с человеком, который явно тебе не нравится. Вот ведь что удивительно!» «И это тоже профессиональная черта, ты полагаешь?» – снова усмехнулся Виталий. «Безусловно, – кивнул в ответ отец. – Присмотрись если не к себе, то к товарищам. Сам увидишь».