Текст книги "Мама знает лучше (СИ)"

Автор книги: Ария Тес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

«Папаша»

Аури

Слегка закатываю глаза, но больше все-таки смакую.

Ну, это если говорить по чесноку – все-таки момент такой. Располагающий.

Это она. Сомнений нет – она, сука старая! Звонит. Поняла. Сложила.

Ну, хорошо. Интересно, что ты скажешь?

– Да-да? – с улыбкой на лице открываю свою машину и сажусь в ее салон.

На том конце провода тяжело вздыхаю.

– Ты…подлая, мелкая дрянь! – шипит Антонина Алексеевна.

Киваю самой себе. Браво, Аури! У тебя однозначно на пятерку работает критическое мышление. Ты умника у себя! Золото, а не девочка.

– Простите, но вы, кажется, ошиблись номером, – продолжаю наглеть, поглаживая кожаный руль, – Меня зовут Аури Марсо. А подлая, мелкая дрянь? Думаю, это кто-то…кого…не знаю, зовут Настюша?

– Считаешь, что я с тобой шутки шучу?

– А вы, Антонина Алексеевна? Считаете, что я с вами шучу? Это же не мое мнение. Статистика.

– КАКАЯ, К ЧЕРТУ, СТАТИСТИКА!?

– Ну…про имя Настю-юша, – усмехаюсь и откидываюсь назад, – Смотрела как-то видео на просторах интернета. Спрашивали у прохожих про самое плохое имя. Назвали «Настя». Даже поговорка такая есть, что хорошую вещь Настюшкой не назовут*. Как вы думаете? Это так?

Разумеется, мне никто не отвечает. Хмыкай.

– Ай, дура я, дура…конечно, вы так не считаете. Настюша же у вас…любимая, будущая невестка, так? А меня можно говном облить. Меня можно очернить и прокатить по всем кругам ада. Конечно…

– Слушай сюда, тварь! – рычит она, – Ты зачем приехала, а?! Права качать?! Мстить?!

– Да. Вообще-то, да. Я приехала мстить.

Слышу сухой, каркающий смех.

– Ты понятия не имеешь, куда ты лезешь.

– Вы так в этом уверены?

Повисает пауза. Я слышу учащенное дыхание, сама улыбаюсь и прикрываю глаза.

– Антонина Алексеевна. Вы там только не умирайте раньше времени, окей? Я только начинаю.

– ЕСЛИ ТЫ ДУМАЕШЬ! – резко отнимаю руку от уха, когда наша «Стальная леди» переходит на ультразвук, – ЧТО Я ПОЗВОЛЮ ТЕБЕ РАЗРУШИТЬ МОЮ ЖИЗНЬ И МОЕ ДЕЛО, ТО ТЫ ГЛУБОКО ЗАБЛУЖДАЕШЬСЯ! Я ТЕБЯ УНИЧТОЖУ! УНИЧТОЖУ! И ТЕБЯ НЕ СПАСЁТ ТВОЙ ПАПАША, ТЫ ПОНЯЛА?!

– На вашем месте…

Стоп.

Откат на пару мгновений назад.

«И ТЕБЯ НЕ СПАСЁТ ТВОЙ ПАПАША, ТЫ ПОНЯЛА?!»

Не поняла сейчас. Папаша?...

– ЧТО ТЫ ЗАМОЛЧАЛА?!

Отложим на потом. Не смей подавать вида!

Проглатываю сухую таблетку и сипло выдавливаю из себя.

– Притормозите, Антонина Алексеевна, с высокопарными речами. Могли бы – уже прислали бы ко мне своих спецов. Как к Сэму.

Молчит.

Значит, либо знала, либо это была она. Старая сука.

Так, ладно. Сосредоточиться.

«И ТЕБЯ НЕ СПАСЁТ ТВОЙ ПАПАША, ТЫ ПОНЯЛА?!»

Папаша…

Я кому сказала! Сосредоточиться!

Жмурюсь и выпаливаю.

– Ждите звонка. На днях встретимся, переговорим. Будете в восторге.

Сбрасываю и резко откидываю телефон в сторону.

Руки трясутся.

Дыхание сбивается.

Холодная испарина шпарит.

Папаша?...

Она явно имеет в виду отчима. Может…что может, Аури? Антонина Суковна слова такого не знает?!

Почему она выбрала именно… «папаша»?

Жмурюсь сильнее. В голове пульсирует кровь. Я буквально слышу, как она стремительно кочует по телу, разнося такой неприятный, острый нерв.

Папаша?...

Резко открываю глаза, завожу тачку и сдаю назад, а потом мчу в сторону бабушкиного дома. Не буду же я жить на улице все это время, правильно? Правильно. Хочу в душ. Хочу поспать в тепле и уюте. Дом у бабули был добротный, а в один год, когда мне было десять, его резко сделали буквально царскими хоромами. Провели еще раз газ, сделали канализацию, ремонт.

Мама сказала, что это с ее успешного проекта.

Успешный проект…

У мамы их много было, но…почему мне кажется, что они начались гораздо позже? Тогда ее карьера была в относительном начале.

Какой-то бред. В чем я пытаюсь ее уличить? Что…Григорий…

Нет! Я даже думать об этом не хочу! Мы вообще непохожи с ним! Никита очень похож! А я нет! Я на бабулю похожа, на маму, но не на него! Этого быть не может!

Не может!

Но упрямый червячок шепчет:

Бабушка его ненавидела. Прям с порога начала. Помнишь? А еще…твой отец, по некоторым данным, тоже был военным.

Господи!

Ежусь и выхожу из машины у дома. Иду вперед по уже вытоптанной тропинке, а когда открываю дверь, меня встречает огромный, лысый мужик.

Кивает.

Я не удивлена его здесь увидеть, конечно же. Григорий был не против моего плана, но отпускать меня одну, отказался на отрез. Сказал, что это опасно. Я не задала ни одного вопроса, когда он привел мне телохранителя Жору. Вроде как, он, конечно, не совсем телохранитель. Какой-то спец, но обученный отлично.

Хорошо.

Хорошо…

Разуваюсь и прохожу вглубь дома. Здесь уже прибрано, и, кстати, прибрано хорошо. Бросаю на него взгляд через плечо и спрашиваю тихо:

– Вы убрались?

– В пыли жить не по уставу.

Супер.

Мне б такого домой…

Ой, боже, Аури.

На мгновение прикрываю глаза, чтобы угомонить сердцебиение, а потом пру в кухню. Нужно выпить водички.

Бред же! Этого не может быть…

– Здрасте!

Вздрагиваю всем телом. На кухне сидят еще четверо похожих мужиков, чистят картошку. Все хмурые, злобные. Ну, в плане, внешность у них такая: суровая. На деле уверена. Вряд ли это плохие люди. И кстати, почему люди? Во множественном числе?

Снова оборачиваюсь на Жору.

– Что за сборы?

– Так…приказ же.

– Я думала, что вы один будете меня охранять?

– Один – это контрпродуктивно. Вы угрожаете ОПГ.

– Я никому не угрожаю.

– Уверены? У меня другие данные.

Он складывает руки на груди и хмурится сильнее. Наверно, ему очень не нравится это задание. Особенно когда какая-то писюха вопросы не по делу задает, да еще наглеет.

Ладно. У меня нет сил разбираться.

Киваю, беру стакан и наливаю воду, а потом ухожу на второй этаж, где меня ждет компьютер и информация, которую нужно собрать и подготовить для последующей встречи.

– Ужин будет через час максимум.

– Я не хочу есть, но спасибо.

А я сосредоточиться не могу вообще! То и дело смотрю на телефон, а тот будто манит: давай, не выкобенивайся! Просто задай свой тупой, абсолютно фантастический вопрос, и живи дальше спокойно!

И я буду жить спокойно. С идеей о том, что мой отец слился, когда мама забеременела, и я его никогда не увижу, смириться сложно было только в детстве. А я уже давно выросла. Мне давно плевать.

Отворачиваюсь к экрану компьютера и подгоняю данные, чтоб красиво было. Хочу прям максимально раздолбать их во все щели. Прям, знаете? Красиво. Как у Гая Ричи в его крутых фильмах. Стильно.

Поэтому…

Господи! Ладно! Ладно! Ладно! Напишу!

Резко откладываю ноутбук в сторону и быстро хватаю телефон и открываю мессенджер.

Вы

Знаю, что вопрос дебильный, просто…короче, я не буду ходить вокруг да около, окей? Ты – мой отец?

Нервно покусываю пальцы и хмурюсь.

Ну же. Отвечай. Отвечай!!!

Галочки посинели – сердце встало. Снова забилось, да еще так сильно и глухо, что я пульсацию в горле чувствую.

Ну же! Почему ты молчишь?! Чтобы написать короткое «нет» – много времени не нужно! Ну же!

Но ответа нет.

Его нет и через пять минут, и через десять.

Я пытаюсь себя подбодрить. У него может быть совещание, другие дела, мама! Да что угодно! Господи! Пусть он лучше сексом занимается прямо сейчас, чем…

Так, спокойно! Ты реально перебарщиваешь!

Я действительно перебарщиваю. Наворачиваю круги по комнате, сама почти на грани истерики.

Руки потеют.

А земля из-под ног уходит.

Тук-тук-тук

Господи, я же сказала, что не хочу есть!

– Я не хочу есть!

– Аури, это я, – глухой голос Григория заставляет замереть, – Открой. Нам нужно поговорить.

Не понимаю.

Не…понимаю.

Моргаю часто-часто. Делаю шаг назад. Трясу головой.

Нет…нет…я не…нет!…

– Что ты… – шепчу внезапно севшим голосом, – Что ты здесь делаешь, Григорий?…

Он молчит, но я слышу тяжелое дыхание. А потом…

– Я не мог отпустить тебя одну.

– Почему? – почти рыдаю, – Почему не мог?

Пауза величиной в вечность.

И контрольный.

– Ты уже знаешь почему, Аури.

Бам!

Наслаждайся.

*От автора: дорогие девочки))) прощу не принимать эти слова на свой счет) автор не стремится никого обидеть или задеть) это просто едкий сарказм и женская обида нашей гг)))

«Ультиматум Аури»

Аури

Встреча была назначена в их компании.

Я хорошо знаю дорогу до завода, где делается лучший яблочный сидр в стране. Приехала вовремя, в сопровождении своего охранника Жоры уверенно иду по коридорам, следуя за помощником Антонины Алексеевны. Парню сейчас ближе к тридцати пяти, но я знала его совсем еще белозубым. Сразу после института он пришел работать к Антонине Алексеевне, и я так ей тогда восхищалась. Мол, какая добрая тетя! Ей же плевать на его опыт, она ему шанс дала! Великодушная какая! А по факту, знаете что? Как любой «биг босс», Антонине Суковне просто захотелось сочной, молодой задницы. Да, здесь тоже нет ничего эксклюзивного: Антонина у нас женщина прогрессивная. Наравне с мужчиной крутит роман со своей секретуткой. Нет, я не осуждаю, на самом деле. Задница-то действительно хороша.

Олег говорит мне сквозь зубы что-то вроде «вас ожидают», а потом открывает дверь и отступает на два шага назад.

Малыш, не скалься на меня. Была б моя воля, я бы тебя с собой взяла, но хозяин сказал: место. Негоже любовнице в семейные дела лезть! Поэтому место. И лицо попроще.

Мы заходим в большой конференц-зал.

Тут уже все. Ну, почти все. Давида теперь не отпустят в ближайшие Х лет. Пока, конечно, все сомнительно. Он сядет по-любому, но вот насколько? Зависит от количества пострадавших. Чтобы подвести его под максимум за все преступления, которые он совершил, нужно собрать больше свидетелей. Я уже придумала, как это сделать – каюсь. Они боятся? Тогда нужно лопнуть пузырь «опасности», а как это сделать лучше всего? Поднять СМИ.

Надо просто запустить новость, что успешный бизнесмен со своими милыми хобби попал под наблюдение следственных органов, и уже даются показания. Я знаю, как работает человеческий мозг. Когда они увидят, что остальные не испугались, тоже захотят поступить правильно. Думаю, что в будущем у нас будет еще кто-то, кого я не предоставила. Думаю, их гораздо больше.

Но это пока неважно.

Для меня.

Для Настюши – да.

Стоит мне показаться, как она тут же вскакивает, цепляется за стол и шипит:

– Ты мерзкая гадина! Я тебя…

– Настя, угомонись!

Осаждает Антонина. Кстати, грубо. И нет, неприятно, что за меня заступились наконец-то. Она не меня защищает, не ее, и даже не Алешу. Себя. Почуяла акула кровь, но не ринулась – кровь-то ее. Куда бежать теперь?

Никуда.

Я хмыкаю и подхожу к столу, сажусь за него и поднимаю глаза.

Вообще, это выглядит шедеврально. Серьезно. Гай Ричи плачет где-то в стороне: в комнате интимная полутьма, стерильно, как в палате. Белые стены, стеклянный, длинный стол. Кожаные кресла…и мы. По две стороны баррикад. Я с одного края, они с другого: Настя, Леша и Антониночка.

Слабо улыбаюсь, по очереди пробегаюсь по их лицам. Настино, скорее всего, перекошено от ярости. Понять трудно. Уколы красоты – дело такое, сложно разобрать за ними истинные эмоции. Антонину прочитать попроще. Она не перебарщивала так жестко, а может, уже давно, как хамелеон, подстроилась? Неважно. Ее эмоции прочитать проще: она старается их сдержать, но злость и ярость на месте. Была б ее воля, воткнула бы мне в шею огромные, ржавые ножницы. Почему ножницы? ПА-ТА-МУ ЧТО. А вот Алесей…он выглядит растерянным. Щетина отросла, под глазами залегли сильные, черные круги.

Устал.

Наверно, ночь не спал. Пытался помочь другу. Он же у нас такой, знаете? Близким людям всегда руку помощи протянет. Ну, поистине близким людям, а не своей жене.

Ладно, это лирика. Я встряхиваю волосами, кладу на стол папку и подталкиваю Антонине.

– Читайте, Антонина Алексеевна. После этого продолжим нашу милую, семейную встречу.

Папка шуршит, но катится ровно до ее наманикюренных пальчиков.

Ловит жестко.

Нет, я, конечно, должна признать. Снимаю шляпу. После того срыва в ее телефонном звонке, она больше себе такого не позволяла. Ведет даже сейчас, несмотря на свое отношение, абсолютно бехэмоциональную игру. Контролирует. Каждый вдох, взгляд и даже самый минимальный, небрежный поворот головы.

Напряжена.

Сэма пытались ведь убить не просто так. Значит, она подозревает, что он все-таки мог что-то раскопать.

И он раскопал.

А я добавила.

Наблюдаю не без удовольствия, как моя бывшая адская свекровь сначала резко краснеет, потом бледнеет, потом идет пятнами. Ее губы натягиваются в одну тонкую линию, а глаза истерично скользят по строчкам любовно вбитого текста. С выравниваем по ширине, всем отступами и интервалами. Короче, с полностью соблюденными правилами форматирования деловых документов.

Я улыбаюсь.

Не могу сдержаться! Чувствую высокий, ласковый, чарующий триумф, который греет мне душу.

Медленно откидываюсь на спинку кресла и вздыхаю, переведя взгляд на Лешу. Он хмурится. Кулаки вон сжимает, бесится. Хочет ударить? Вряд ли. Тогда чего?

Он хочет ответов.

Не знаю, откуда берется эта мысль, но она очень осязаемая. Почти реальная. До нее почти можно дотронуться.

Господи, ты серьезно не знаешь, да?…

Жаль ли мне тебя? Если ты не знаешь, полагаю, немного. Да, немного жаль. Но верю ли я в это? Не-а. Бред. Господи! Как он может не знать?!

Легко и просто, если Антонина не пускала его за призрачную границу, где белый бизнес переходит в такую адскую чернуху, от которой хочется проблеваться.

Антонина резко захлопывает папку и поднимает на меня горящие глаза.

– Откуда у тебя…это?! – цедит, я усмехаюсь, медленно поглаживая стол по кругу.

– От Сэма, – отвечаю тихо, ровно, с улыбкой, – Кажется, ваша чуйка не подвела, Антонина Алексеевна. Он действительно что-то раскопал. За это вы его чуть не убили, да?

Молчит.

Но иногда молчание – лучшее подтверждение.

Леша медленно переводит на нее взгляд и сипло шепчет.

– Мама, о чем она говорит?

Мама его игнорирует.

– Там документы, которые твой Сэм не мог получить!

– Не-а, мы не так будем играть, – слегка мотаю головой, – Сначала я хочу услышать.

– Услышать что?!

– Ваше признание.

Повисает гнетущая, холодная пауза. Я подаюсь ближе к столу, опираюсь на него руками и смотрю на нее исподлобья. Тихо, по слогам повторяю.

– Я. Хочу. Услышать. Как. Вы. Скажите. Это.

Ещё мгновение, но деваться некуда. Козыри все у меня.

– Ладно, – слегка щурится и кивает, – Хочешь услышать? Так слушай. Твой друг засунул свое жало туда, куда ему не нужно было лезть! Он получил по заслугам! И да. Это была. Довольна? Полегчало?

– Нет, не по заслугам, – цежу, – Он получил за свою честность. По заслугам сегодня получать будете вы.

– Мама…

– Хотите знать, откуда я получила ваши зашифрованные, секретные документы?! – перебиваю Алексея, – От вашего сына.

Кажется, в комнате взрывается мощный снаряд чего-то отвратительного. Антонина окатывает с ног до головы невидимая волна, она резко поворачивает голову на Алексея, а он…ну ладно, в этот момент мне его немного жаль.

Потерян, не понимает, что происходит. Смотрит то на нее, то на меня.

– Я ничего…

– Мы с ним переспали, – снова перебиваю с каким-то больным намерением взять вину на себя.

Дура…

– Он заснул, а я загрузила на его компьютер шпионскую программу, благодаря которой украла все ваши файлы. Пароль-то прежний, – заканчиваю тихзо, глядя Леше в глаза, – Его любимое пирожное с самого детства.

Конференц-зал снова погружается в тишину. Сын и мать смотрят друг другу в глаза. Она – «ты такое разочарование». Он – «что, твою мать, происходит?!». Настя…есть же еще Настя! Сидит, вцепившись в стол. Бесится. Меня готова придушить. Но, знаете, чего в ней нет? Боли. Банально задетое эго, не больше.

Жаль.

Мне бы хотелось сделать ей также больно, как она мне тогда.

– Бай-бай, киса, – с усмешкой шепчу, – Как у братика дела?

– СУКА!

Ну, собственно, то, чего я и хотела. Вскакивает, хватает стакан, замахивается им в мою сторону. Леша реагирует быстрее, чем она успевает им кинуть, перехватив за талию и запястье.

А я смеюсь…

– Чего ты так переживаешь? За семью? Или за деньги? Которых больше нет?

– Я ТЕБЯ УБЬЮ!!!

– Выведи ее!

– Нет! – рычу в ответ на стальной голос Антонины Суковны, – Она останется сидеть! Место, твою мать!

Адская семейка застывает и смотрит на меня широко распахнутыми глазами.

Кажется, это мои генеральские гены о себе дают знать? Наверно, я бы сама содрогнулась, услышь такой голос и тон.

Ха!

Почти забавно…

– Вы все останетесь здесь! Потому что мы еще…охо-хо, мы не закончили! Усади свою суку в кресло, Быков!

Настя опускается сама, а потом закрывает лицо руками и начинает громко выть. Зрелище премерзкое.

Медленно перевяжу взгляд на Антонину и ухмыляюсь.

– И я была дерьмом, а она супер, значит? Баба, которая не может держать себя в руках? Хм…знаете? Думаю, сейчас вы жалеете о многих своих решениях, Антонина Алексеевна. Но мама же знает лучше, так?

– Мам, о чем она? – низко спрашивает Алексей, но его мать молчит.

Она смотрит мне в глаза и не шевелится. А я еще раз усмехаюсь и усаживаюсь обратно в кресло.

Киваю.

– Я хочу денег. Вы, наверно, помните, мама…Хотя постойте. Какая мама? Мне так к вам никогда нельзя было обращаться…впрочем, неважно. Кто былое вспомнит, да? В этом смысла нет. А вот в крупной сумме – еще как. Она отлично заткнет три дыры от удара ножом. И в Сэме, и в моей спине.

– Ты украла все деньги с наших счетов! Тебе мало?! – истерично визжит Настя, открывает рот, чтобы еще что-то добавить, но на этот раз Антонина осаждает ее жестко.

– Сука, закрой свой рот! – рявкает, стреляет в нее убийственным взглядом, отчего девчонка становится белее стены за своей спиной.

Да, мама бывает жестокой, малышка. Вот так.

– На последней странице. Крупным шрифтом. Стоимость моего молчания, – перебиваю их гляделки, а когда бывшая свекровь резко смотрит на меня, отгибаюсь, кладу ноги на стол и жму плечами, – Перейдите по ссылке, Антонина Алексеевна. Я подожду.

Она быстро пролистывает до нужного места и снова застывает. Я хмыкаю.

– Да, сумма внушительная, но вы же помните, наверно, да? Я нагуляла ребенка. Дети в наше время – дорогое удовольствие.

От моих слов она вздрагивает, как от пощечины.

Я смотрю на нее взглядом «да, сука старая, у тебя есть внук, но ты никогда к нему и близко не подойдешь».

– Он у меня милый мальчик, кстати. Несмотря на сомнительные гены. Хотя…если честно, я такой потаскухой была, что и не знаю, от кого родила этого ребенка. Но, может быть, вы дадите мне еще каких-нибудь колес? Чтобы вспомнила.

– О чем она говорит! – Алексей резко вскакивает и повышает голос до крика.

Дышит тяжело и часто. Волнуется. Сжимает и разжимает кулаки, смотрит на мать.

Она на меня.

Настя слилась с креслом. Непорядок…

– И я хочу еще кое-чего, дорогая Антонина Алексеевна. Еще одного признания.

Свекровь бледнеет.

– Да, мне нужно еще одно признание. Скажите ему! Немедленно. Все, что тогда произошло. Скажите! – тоже повышаю голос до крика, – Как он на самом деле оказался с Настюшенькой в том домике! Как все это произошло! Не скажете?! Всю информацию получит следственный комитет сегодня же! Попробуете сделать со мной что-то?! Напоминаю. Мой отец – генерал! А за забором меня ждет группа быстрого реагирования! Если со мной что-то случится, вам не прожить и до конца дня! Говори! – резко подаюсь на нее и ору, – Старая сука, говори! Как все было на самом деле! И кто в этом был замешан!

– Хорошо!

Очередная пауза, и новый взрыв напряжения окутывает конференц-зал. Антонина медленно переводит взгляд на Лешу, проглатывает ком в горле и шепчет.

– Аурелия тебе никогда не изменяла. Все видео, фотографии, показания – моих рук дело, сынок. Настя тоже помогала. Она тебя обрабатывала...

Леша дергается так, будто его ударили в грудь ногой.

Отступает от нее. Трясет головой. Взгляд размытый, потерянный. Полный неверия и боли.

– Сынок…

– Заткнись, – хрипит он, отступая еще, – Закрой свой рот…

– Она никогда не была достойна тебя! – в голосе Антонины появляются слезы, – Я же знаю лучше! А Настюша...она...

– ЗАКРОЙ РОТ!

– Леша! Послушай!

Она тянется к сыну, но он делает еще один шаг назад и трясет головой.

– Не прикасайся ко мне!

– Лешенька, мальчик мой…

Ну…думаю, я видела достаточно.

Больше не хочу.

Он не знал. Ни о чем. Он ни о чем не знал, и смотреть на то, как его мир рушится…мне внезапно больно.

Встаю и говорю тихо.

– Вот это финт собачонка выкинула, да? У вас один день на сбор откупа, потом бумаги уйдут в полицию. Думаю, говорить о том, что для меня это проще пареной репы, не нужно? Вы уже видели. Вашего любимого Давида забрали быстрее, чем он успел рот свой открыть. Удачи. И да, Антонина Алексеевна. Теперь я довольна. Вот теперь я удовлетворена.

Я ухожу с тяжелым сердцем.

С одной стороны, я рада. Правда, рада. Справедливость восстановлена, моя душа наконец-то не беснуется, а вся клевета скатилась с меня как с гуся вода. Но с другой стороны…мне действительно не по себе. Я ненавижу его, но делать больно таким образом…это жестоко. Слишком жестоко. Видимо, Антонина все-таки права была. В этой семье я бы не прижилась. Я же не монстр, как все они…