Текст книги "Мама знает лучше (СИ)"

Автор книги: Ария Тес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Хмыкаю и тянусь за своей одеждой, а сама с какой-то садисткой радостью вспоминаю, как почти полная бутылка хорошего вина пошла на удобрение кустам у дома.

Вот так.

Это было даже проще, чем я думала. Желаю ли? Не-а. У меня давно не было секса, а оказывается, что он становится острее, когда тобой движет ненависть и жгучее чувство мести.

Мной именно оно и движет.

Да и потом. Чего жалеть? Я же проститутка. Шлюха. Трахаюсь со всеми подряд, ты помнишь?

Снова бросаю на него взгляд, застегивая ширинку на узких джинсах, а потом криво усмехаюсь и шепчу.

– Это будет твой самый дорогой секс, любимый…самый.

После этого я разворачиваюсь и ухожу из гостиной по коридору. До его кабинета.

Я не собираюсь воровать у него деньги, хотя и уверена, что пароль от сейфа никто менять не стал. Зачем? Кто захочет ограбить Быковых? Это же почти явка с повинной и смертная казнь!

Они вообще такие. Быковы. Слишком самоуверенные, слишком халатные, слишком расхлябанные. И я это знаю. Когда ты чувствуешь тотальную безнаказанность, становишься кем? Правильно. Вот таким вот безалаберным человеком.

И ты такой.

Ага. Ты именно такой.

Пустить в свой дом того, кто тебя презирает, еще и заснуть при нем? Глупо, Алексей. Ай, как глупо…

Продолжая греть ухмылку на своем лице, как змею на груди, включаю его компьютер, а потом вставляю маленькую флешку и жду. Пока жду, осматриваю его стол. Там стоит отвратительная рамка с фотографией его невесты, и мне хочется проблеваться, а еще больше хочется наклонить ее вниз, чтобы не видеть этой довольной морды. Но нет. Нельзя. Я же знаю, что Дьявол кроется в деталях. Я не ты. Не допущу такой оплошности.

Снова смотрю в окно.

Светает уже.

Небо озаряют первые красные лучи солнца, и они очень похожи на кровь. А может быть, так оно и есть. Месть – это кровь. Она почти такая же густая, как кровь Сэма на моих руках, и такая же горькая, как мои слезы и слезы моей бабули.

Жалею ли я? Перебор ли это был? Можно было бы найти другой способ пробраться в его кабинет? Все может быть. Но мной движет месть, и именно так она начинается. С тихого писка компьютера и пустой флешки, которую я вынимаю и убираю в карман куртки.

«Первая сброшенная бомба»

Аури

Шарль де Голль говорил: «Ни одна страна без атомной бомбы не имеет полного основания считать себя независимой». Так вот, спешу вам доложить, что у меня много бомб припасено, но первая, как по мне, самая фееричная.

Она взрывается лучше всего.

И уносит с собой больше всего жизней. Или, как в нашем случае, самомнения. Экая такая убийца без крови, знаете? Самая потрясающая из всех.

После самого сложного этапа моего плана, в котором я загрузила кое-что очень важное со своей флешки на компьютер Быкова, ухожу по-английски. Наверно, даже самая дерьмовая шлюха прихватила бы наличку, ценности или какую-нибудь мелкую технику, но поверьте. Я прихватила с собой гораздо более важное: информацию.

Но обо всем по порядку.

Естественно, ни о каком разговоре с Быковым речи не шло изначально. Я не собираюсь ничего обсуждать. Тем более, своего ребенка – хрен тебе, дорогуша. Как там было? «У тебя ребенок»? «Оно»? «Аборт»? Вот теперь и отсоси. Я уже давно позаботилась о том, чтобы обезопасить Светика, поэтому он оформлен на хорошего друга Григория. Он не живет в России, но бывший офицер и был должен моему отчиму. Считай, расплатился.

Также на всякий случай мы оформили бумаги, где мужчина отказывается от родительских прав. Это так, в качестве страховки, но мне было спокойней. Он все подписал, я, в свою очередь, подмахнула отказ на все притязания на любое имущество и деньги. Грубо говоря, дружба дружбой, а тылы прикрывайте, чтобы потом не отхватить.

Я не дура. И он тоже не дурак. В графе «отец» стоит его имя, он тоже светленький, у него голубые глаза. С легкостью можно сказать, что Светик – его сын, если не знать, конечно, историю. И что у моего ребенка есть родимое пятнышко на внутренней стороне правого бедра.

Как у его настоящего отца.

Но это лирика.

Мужик дал слово Григорию, если что, подтвердить мою нелепую историю, о том, как я приехала в Москву и с горя напилась в гостиной его дома, а там оказался он, ну, и закрутилось. Кстати, его зовут Андрей, и отчество у моего Света «Андреевич».

Это короткий экскурс в историю. Просто так. Чтобы было.

А теперь о главном.

Разумеется, с утра мой телефон начали насиловать звонки и сообщения – все в бан, игнор и мимо. Я не ответила ни на один звонок, тем более не собираюсь вести с ним никаких переписок. Поставила машину на видное место, чтобы знал: я в городе! И никуда не дергался. А сама достала старый велик и направилась с палаткой на озеро.

Мне нужно было время. Ну, и активный отдых на природе здорово успокаивает расшатавшиеся нервы, а мне нужно было успокоиться.

Не буду врать. Ночь с бывшим, «идеальным» любовником поднимает много пыли со дна давно забытого прошлого. И у меня так было.

Чувства. Чувства. Чувства. Любовь. Ха! Сомнительное развлечение, как по мне. Одни только беды от нее, но это пустое.

Это неважно.

Я давно научилась глушить свои эмоции, которые теперь, по сути своей, значения не имеют.

Все равно не прощу.

Никогда.

Чтобы он не делал, чтобы не говорил – назад пути нет. Он был. Это тоже честно надо признать. Был! Еще как! Тогда, три года назад, когда он ездил ко мне и вытряхивал признание в изменах, которых не было. Если бы Леша тогда поверил мне, если бы он не улетел в свою гребаную командировку, если бы за меня заступился…Но история не терпит сослагательного наклонения. Все было так, как было. Ничего уже не изменить.

Так что, забей. Просто отпусти.

Точнее, уложи всю пыль обратно и иди дальше. Строго по прямой, без поворотов направо, лево, вверх и вниз. Прямо – это твой Эндшпиль.

И я начинаю игру.

Если честно, план придумать было проще пареной репы. Григорий не совсем его одобрил, но и отказать не смог. Он, я думаю, понимает. Понимает и поддерживает, но волнуется, как бы со мной чего тут не случилось.

И я его понимаю.

Антонина Суковна оказалась еще большей тварью, но обо всем по порядку.

Я стою рядом с рестораном, который сегодня должен открыться и пополнить коллекцию точек для блуда нашего горячо любимого мажорчика Давида. Ладно, не мажорчика. Хорошо. Он уже давно не тот поссыкун, которого я знала. Он теперь «большой» бизнесмен, после того как полтора года назад его папаша словил кровоизлияние в мозг.

Теперь он стоит у руля.

У какого? Об этом тоже чуть позже, но криминальные сети нашего «сказочного» городка поражают. Сэм, конечно, идиот, ничего не скажешь. Серьезные дела…о них нельзя вот так орать, глядя в глаза потенциальному сидельцу, но он это сделал. Наверно, на эмоциях? Или верил в какую-то там справедливость? Как? Почему? Совсем уже ебнулся?! Мне все это хочется спросить у него лично, но пока он не пришел в сознание. Врачи в Москве ввели его в искусственную кому. Медикаментозную. Безопасную. Относительно. Ну, по крайней мере, они могут все контролировать, и это хорошо. Тем более, прогнозы – огонь. Просто нужно время.

Когда это время придет, я обязательно спрошу его, какого черта он творит? И почему считает себя бессмертным, кидаясь на амбразуру грудью? Но это тоже будет потом.

А сейчас дело.

Я стою и смотрю на ресторан, медленно затягиваясь и еле заметно усмехаясь. Леша нервничает. Он ходит из стороны в сторону по террасе и хмурится. Что-то пишет в телефоне. Кому пишет? Думаю, ясно. Через мгновение мой смартфон коротко вибрирует, а когда я смотрю на экран, там от него весточка.

Ублюдок

Думаешь, бегать от меня разумно?! Твою мать! Нам нужно поговорить!

Ух, как злится! Не по его пошло дело. Наверно, ты думал, что я разомлею, когда трахну тебя, как ты меня трахал? Не-а. Ты же не разомлел. Помнишь?

На террасу к Быкову выплывает его любимая Настюша. Честно? Бесит, да. Ревную? Не в этом дело. Просто я знаю, что тот слух пустила она. Думаю, вместе с его мамой. Это она выставила меня за порог моего дома. Она разбила сердце моей бабули. Это была она.

Настюша не дура. Мне бы хотелось сказать обратное, конечно, но только Быковым можно недооценивать своего врага. А я уже давно не Быкова. Мне нельзя.

Его невеста еще в школе славилась своим фееричным талантом к интригам. Прямо как горячо любимая свекровь. Думаю, в конце концов, она ее так сильно любила, потому что они похожи. А похожее, как известно, лучше уживается в симбиозе, чем магниты с разными полюсами. Это изначально было провальной идеей, конечно. Думать, что мы с ней уживемся. Не-а. Слишком разные принципы и моральные устои, а я и не стремлюсь.

Даже рада, честно.

Мне кажется, что рано или поздно в браке с Быковым, я начала бы задавать вопросы. Так или иначе. И едва ли приняла все то, что оказалось правдой. Воспротивилась бы. Я себя знаю – точно не смогла бы стоять и смотреть! А это уже проблема. Вопросы, как известно, тем более совесть, вредит большому бизнесу. Если он грязный – вредит еще больше.

А Настюша не станет спрашивать. Думаю, она даже получает какое-то садистское наслаждение. Или будет получать, если пока не в курсе, кто ее свекровь, брат и будущий супруг.

При упоминании Алексея в этом уравнении, мне невольно хочется отплеваться. Очень сложно было поверить, что он мог быть частью этого бездушного синдиката, но я его, похоже, совсем не знала. Видела, как дура, человека чести. Доброго. Справедливого. Что на деле? Одна сплошная грязь.

– Я сказал, блядь, не лезь ко мне!

Вздрагиваю от крика.

Мир тоже вздрагивает.

Издалека поднимается стая перелетных птиц.

Пора.

Я отрываюсь от своего места и подобно им иду в ресторан. Только он – чеканит жестко шаг; она – истерично выпивает шампанское и несется следом, точно фурия; а вот я плыву, как гребаная царица.

Ха!

Ну, свое по ублюдку я отболела, теперь можно и понтов накидать. У меня же все схвачено, так сказать.

Захожу внутрь. Собственно, ничего удивительно. Народу – тьма. На сцене – одни звезды. Тут тебе и Сыночек-корзиночка, Суковна всея Руси, и ее вышедшая в тираж протеже. Кстати, о ней. Я вот родила ребенка, а выгляжу шикарно! И это не мое ЧСВ, все серьезно. Хожу в зал, бью грушу, и как-то незаметно обрела крутые линии пресса и огненную задницу. Она? Куда-то делся весь ее лоск. Во-первых, постарела. Она примерно Лешиного возраста. Тридцатник, наверно, но выглядит хуже. Это все уколы «красоты». Мама говорит, что от них только хуже, поэтому она и не делает. Сейчас я вижу теорию на практике. У Настюши лицо выглядит как попка младенца, притом это смотрится дико ненатурально и странно. Мимика заторможенная и сжатая. Некрасивая. А еще она явно подкачала губы и скулы, и всю малину испортила. Я говорю даже не о том, что Алексей таких женщин не любит. Они его немного даже пугают, если совсем честно. Дело в том, что когда-то Настюша была до одури красивой, сногсшибательной, а сейчас стало какой-то…господи, печальной. Просто жалкое зрелище. Но она для меня в принципе жалкое ничтожество, которое развлекается за счет бати, а теперь и брата. Может быть, будущего мужа. Я не объективна, так сказать.

О! Кстати, о нем.

О нашей Примадонне.

Он стоит на сцене и вещает о том, какой тяжелый путь прошел, чтобы достичь таких высот на поприще развлечений. Ресторатор херов, блядь. Аж смех берет! Так и хочется заорать: кому ты лечишь? Тебе же отец все купил! Абсолютно все! Кровью и потом, господи. Разумеется.

Но я молчу. Просто прохожу мимо забитых столиков и сажусь за заказанный ранее. У окна. Но так, чтобы меня видели – и меня видят.

Давид резко замолкает, концентрируя внимание на ненавистной персоне. То же самое делают и остальные. Кроме Леши. Он подается чуть вперед, хмурится. Кажется, не дышит.

Я усмехаюсь.

Не волнуйся, дорогой. Я никуда не денусь. Я, вообще-то, пришла на шоу посмотреть.

Слегка усмехаюсь, выгибаю одну брови и медленно подношу к губам бокал с водой. Надо признать, сервис тут отличный. С другой стороны, едва ли это его заслуга. Все-таки, зарплата хорошая в маленьком городке – навес золота. И неважно, что босс полное говно. Даже если изнасилует где-нибудь в подсобке – тоже плевать. В большой семье клювом не щелкай, а за свою задницу, может быть, получишь надбавку.

Но это работает не везде. Ты об этом забыл.

Покручиваю бокал за ножку и улыбаюсь.

Вы, правда, понятия не имеете, с кем связались, господа. И на что я теперь способна.

Давид откашливается, отводит от меня взгляд под дружные шепотки окружающих. Узнали. Я кожей чувствую, что они все меня узнали, но плевать. Может быть, я даже смакую. А он продолжает, натянув на морду дежурную улыбочку.

– …Так о чем я? Точно. Наш новый ресторан станет частью сети ресторанов и клубов, и я…

Дверь громко, феерично раскрывается в тот самый момент, пока Давид планирует снова влезть на коня и самоутвердить свои же лавры. Чертов монополист. Нет, серьезно? Как можно быть таким…таким?! Разве можно гордиться сомнительными достижениями, если у тебя нет конкурентов?

Ай, ладно. Какая разница.

Я не оборачиваюсь назад. Не переговариваюсь. Я усмехаюсь, глядя на перекошенное лицо нашего принца, а потом медленно перевожу взгляд на Алексея. Он хмурится. Потом смотрит на меня и хмурится сильнее.

Да, малыш. Ты все правильно сложил. Игра началась.

– Давид Вааганович Саркисов?

– Да, – непонимающе говорит он.

– Вы арестованы за изнасилования несовершеннолетней.

Это. Надо. Только. Видеть. А описать? Ну, ладно. Я попробую.

Во-первых, зал погрузился в могильную тишину. Кажется, люди боялись даже вздохнуть.

Во-вторых, этот кокаиновый мудак онемел так, будто кто-то жмакнул на кнопку «пауза». Его глазища раздулись, рот открылся, а дыхание перехватило.

В-третьих, Антонина Суковна в таком глубоком шоке, что даже злиться не может. Она смотрит сначала на будущего…кто он ей будет? Ай, неважно. То на Давида, то на Льва.

И да.

Я тоже бросаю на него взгляд.

Ничего не скажешь – мужик шикарный. Лев высокий, у него охрененное, подкаченное тело, а еще он умный. Очень умный. Ну, по-другому разве может быть? Следователь СК – просто по факту существования такой. Других туда не берут. Даже по блату.

А еще у него острый ум, харизма и большой член. Вкупе с волевым подбородком и глубокими, голубыми глазами? Не мужчина, а мечта.

Понимаю девчонок. Когда он проходит, они на него всегда оборачиваются и слюни пускают. Ну, и я пускала. Пока не испугалась и не свернула наше общение подальше от греха.

Сейчас он вообще бомба. Когда он работает, за ним наблюдать, только мурашки и ловить. Смотрит строго, жестко. На губах играет еле заметная ухмылка. И пистолет…да, дорогие дамочки. Пи-сто-лет. Он у него очень сексуально висит за спиной. На кожаной портупеи.

Боже…

Говорю же, только мурашки и ловить. Эх, возможно, и жаль, что я такая поссыкуха…

– Простите…что? – Давид наконец-то приходит в себя и выдыхает со смешком.

По залу пробегает ропот.

Льва он не волнует абсолютно. Он хмыкает и склоняет голову чуть набок.

– Мне повторить погромче?

– Ну, повтори, – ухмыляется Дава, – Ладно, завязывай. Шутки затянулись.

– А кто сказал, что это шутки? Парни, забирайте.

На сцену поднимается сразу несколько человек в форме, и только в этот момент Давид понимает, что это нихрена не шутки.

– Что за бред?! Руки убери! Я тебя... Ты хоть знаешь, кто я такой?! Да я тебя…

– Угрожаем представителю власти? Нехорошо. За сопротивление при аресте тебя на суде по головке не погладят. В виду имей, когда пасть открываешь.

Давиду заламывают руки сзади, надевают наручники и спихивают с трона, но прежде чем увести, Лев его тормозит и говорит.

– Кстати, я знаю, кто вы. Вы, гражданин, гребаный педофил. Грузите.

Под увлечение громкости его уводят восвояси, а я смакую момент.

Это он пытался убить Сэма. Я уверена на сто процентов, что это был он, и мне не жаль. Вообще. Все, чего я хотела – это отомстить, а если я чего-то хочу, то привыкла идти до конца, поэтому найти следы его преступлений в Москве было не так сложно.

Перевожу взгляд на Льва. Он на меня в открытую пялится и улыбается, а потом нагло подмигивает и слегка мотает головой в сторону выхода.

Я встаю.

Не собираюсь задерживаться, но какой же кайф. Этот маленький жест совершенно точно дал понять окружающим, кто замешан в самом, наверно, громком аресте столетия.

Кладу на стол деньги за воду, сама смотрю в глаза Антонине Суковне. Даю понять: игра началась, дорогая свекровка. Ну, или в вашем случае, игры кончились.

Вот так взрывают бомбы.

И вот так они максимально сносят все подпоры такого хрупкого, идеального мира.

«Разговор»

Аури

Мы со Львом выходим в тот момент, когда Давида грузят в машину. Я вижу его наглую и холеную рожу через окно, и да, получаю садистское удовольствие. Потому что рожа-то потекла хотя бы немного: страх. На ней отпечатался ужас. И пусть всего на мгновение (пока), но то мгновение бесценно.

Невидящим, замыленным взглядом он смотрит на меня и пару раз моргает, чтобы вернуть фокус, а я беру и выставляю средний палец. С улыбкой.

Знаю-знаю-знаю. Нельзя бить лежачего и все такое, однако мне, если честно, снова насрать. Всех этих людей даже с животными сравнивать не хочется. Животных боюсь оскорбить.

Так что, в задницу все ориентиры! Сегодня и до конца моей мести – это будет серая мораль, как она есть. И я уверена, что никогда об этом не пожалею.

Хмыкаю и перевожу взгляд на Льва, когда машина трогается. Он за мной наблюдает с улыбкой, покручивая языком сигарету, потом зажигает ее и выдыхает дым со смешком.

– Злая ты баба, Аурелия. Мажорчику пятнашка светит, а ты…

Тихо цыкаю, бросаю на него взгляд, но отвечать на это смысла не вижу. Указываю подбородком на его машину.

– Подкинешь?

– Да, прыгай.

Медленно идем по направлению к тачке. Лев молчит. А я не могу.

– Какие новости?

Слышу еще один тихий смешок, который звучит вместе с запахом дыма.

– Хорошие. Все, кого ты предоставила – подтвердили контакт с этим вашим Давидом.

Это же просто отлично! Но тут же, заметив мою улыбку, Лев спешит ее отрезать.

– Аури, нет. Не радуйся слишком быстро. Только четверо из семи пойдут в суд и дадут там показания.

– Что?! Почему?!

Он отвечает одним взглядом. Ну, да. Хорошо. Понимаю.

Киваю пару раз и хмурюсь.

– Боятся?

– Кто боится, кто не хочет позора. Ты сама должна понимать. Изнасилование – это одна из самых конченых статей. Женщины часто гасят в себе то, что с ними случилось. Не только потому, что страшно…

– Но и потому что стыдно.

– Точно, – он вздыхает, потирает лицо крупной ладонью и вдруг фыркает, – Блядь, кто бы знал, как я ненавижу этих обрыганов. Больше всего, клянусь! Даже на убийц так не реагирую, как на эту грязь. Была б моя воля… ай, ладно. Думаю, сама понимаешь.

Понимаю.

Решаю не продолжать эту отвратительную тему, от которой у любого нормального человека по спине мурашки забегают.

– Его не отпустят?

Лев усмехается.

– После того как от генерала Самойлова пришло особое распоряжение? Абсолютно исключено. Этому ублюдку не помогут даже бабки.

– А у него их нет.

Резко переведя взгляд на меня, Лев выгибает брови, а я жму плечами и открываю дверь его машины.

– Я их украла.

Сажусь в тачку, за ее пределами раздается удивленный смешок. Через мгновение я слышу, как Лев отбрасывает бычок и залезает следом.

– Я сделаю вид, что этого не слышал.

Хмыкаю и жму плечами.

– Даже если вдруг тебе ударит моча не в то полушарие, без вариантов. Я не оставляю следов.

В тишине Лев заводит машину и сдает назад. Я же смотрю на ресторан, откуда как раз выбегает Леша.

Как в плохом фильме, мы встречаемся взглядами.

Как в отличной реальности, я фыркаю и прерываю этот контакт первой, повернув голову, гордо задрав нос и расправив плечи.

Надеюсь, ты не думаешь, что это конец. Урод.

– Могу задать вопрос?

– Да, – просто соглашаюсь я, а потом указываю вперед.

Лева кивает пару раз и проезжает первый перекресток.

– Я знаю, что ты трудоголик, особенно если надо. Но…Аури, ты собрала огромное досье всего за пару дней. Разработала план. И…кстати, почему так?

– Потому что.

– Хм, допустим.

– Это твой вопрос?

– Что они сделали тебе? – бросаю на него взгляд, – Не делай из меня дурака только, хорошо? Ты привлекла Григория Олеговича. Ты нашла всех девчонок. Ты составила план. Это похоже на месть, Марсо.

Молчу.

Не знаю, хочу ли рассказывать? Посвящать его в мерзкие тайны своего прошлого?

– Я мог бы сам засунуть жало и все выяснить, но мы друзья, Аури. Поэтому я спрашиваю глаза в глаза, а не поступаю как крыса.

Знаю, но все равно…

– Ладно, не хочешь…

– Он – мой бывший муж.

Короткая пауза.

– Кто? Давид?

– Фу! Нет!

– А кто тогда?

– Быков. Алексей Алексеевич Быков.

– Сын…

– Да.

Снова пауза.

– Он…отец Светика? – спрашивает он, а мои губы искажает кривая ухмылка.

– Да. И он никогда об этом не узнает.

В салоне повисает пауза. Я указываю дорогу – и все. Лев ничего не отвечает. Знаю, о чем он думает. У Льва тоже была жена. У них тоже есть ребенок. И тоже был развод. Расстались они плохо, и Вика до сих пор вставляет палки в колеса их общения с сыном.

Понимаю.

Я реально понимаю, что крутится в голове у Левы, поэтому резко перевожу взгляд и чеканю.

– Нет, я не наказываю его за то, что он со мной расстался. Это за то, как он это сделал. За предательство. За то, что он не защитил меня, хотя был моим мужем и был обязан это делать!

– Я… ничего не сказал, – Лев слабо улыбается и притормаживает рядом с моей машиной, – Просто…

– Я знаю, о чем ты подумал.

– Что это жестоко?

– Именно. Но это не так. Он не заслужил быть отцом моего сына. Он просто донор спермы.

Лев переводит на меня серьезный взгляд, и я, конечно, догадываюсь, что ему уже приходилось такое слышать. Скорее всего. Но он просто не понимает.

– Ты не понимаешь, – подвожу итог, Лев хмыкает.

– Да ну?

– Слушай. Твоя жена взбесилась, что ты залез на другую бабу. Козел и мудак – факт, уж прости. Но дело не в измене.

– А она была?

– Да.

– Тогда…

– Дело не в этом! – повышаю голос, сама глазами молнии пускаю, – Из-за него меня с дерьмом смешали, и мне пришлось бежать из своего дома ночью! Потом из-за него умерла моя бабушка, а потом еще чуть лучший друг не умер! И все он! Потому что чертов трус и предатель! Ясно теперь?!

– Аури…

– Тема закрыта, – резко подвожу черту, берусь за ручку и открываю дверь, – Все, как договаривались. Далеко не уезжай. Мне нужно еще три дня, а потом можешь их всех брать. Дополнительные доказательства получишь сегодня или завтра.

– Мне стоит спрашивать, как ты их достала?

– Я с ним переспала, а потом закинула на компьютер шпионскую программу, которая проникла в их основную систему. Он же мудак. Сидит с домашнего компа по деловым вопросам.

Он часто моргает, я коротко улыбаюсь и киваю.

– Три дня, и у тебя будет премия и пару звездочек на погонах. На созвоне.

Выхожу, хлопаю дверью чуть сильнее, чем того требуют обстоятельства, а потом быстро иду до своей тачки.

Вот и поговорили.

Я знаю-знаю-знаю, что так делать нельзя. Лев не виноват, что полез с вопросами. Да и я, наверно, тоже не виновата, что меня это взбесило.

Просто так сложилось.

Это просто моя жизнь. Увы и ах.

– Аури!

Резко торможу и оборачиваюсь. Лев вылез из машины, положил руку на дверь и нахмурился. Кажется, все-таки что-то скажет. Даст свою оценку, чтоб ее. Хотя кто его просит? Совершенно точно не я.

– Я имел в виду, что это жестоко по отношению к сыну. Не к нему. Точнее, к нему тоже, но Светик…

– Хватит об этом.

Снова поворачиваюсь, но слышу, как за спиной Лев матерится, захлопывает дверь и идет ко мне.

Да хватит!

– Ты издеваешься?! – снова поворачиваюсь и тяжело дышу, – Серьезно! Какого черта?!

Лев усмехается.

– Я ни за кого не заступаюсь, правда.

– А что ты делаешь?

– Ты – мой друг. Я не хочу, чтобы ты наворотила дел и потом об этом жалела.

– Он заявил, что это мой ребенок, и не его проблемы, Лев. Он отправил меня на аборт. Поэтому его ребенок остался в мусорном контейнере гинекологического центра. А мой в Москве с моей мамой. Сажает рябину и радуется жизни. Думаешь, я буду жалеть о чем-то? Он меня предал. И его предал.

– Думаю, есть предыстория такого поступка.

– Правда?

– Правда, – кивает он, серьезно глядя мне в глаза, – Ты не похожа на идиотку, малышка. Ты бы не вышла за дерьмо замуж, а если ты вышла, значит, что-то хорошее в нем было все-таки.

– Красивая морда.

– Тоже мимо. Это не ты.

– Лева, ты…

– Там есть предыстория. Или я ошибаюсь? Скажи, заткнусь.

Не могу.

Отвожу взгляд в сторону, а он тихо усмехается и кивает.

– Говорю же. Дело никогда не бывает простым. Обычно, кстати, когда все слишком очевидно…

– Он думал, что я ему изменяю.

– А ты…

– Я тебе сейчас нос разобью, отвечаю.

На этот раз он посмеивается, но для верности делает шаг назад, подняв ладони вверх в примирительном жесте.

– Ладно. Глупый вопрос.

– Этого не было. Я любила его безумно.

– Почему он поверил?

– Не знаю, – вздыхаю и тру глаза, а потом резко отнимаю руки от лица и лежу, – И это уже, блядь, вообще значения не имеет! Ты видел доказательства. Ты составлял дело. Ты знаешь, что это за люди. Думаешь, я позволю этому ублюдку приблизиться к моему ребенку? Ни за что!

– Вот именно потому, что я видел доказательства и составлял дело, я знаю, о чем говорю. Имени Алексея Алексеевича Быкова не фигурирует.

– Считаешь, он не знает?!

– Без понятия, – просто жмет плечами, разворачивается и кидает напоследок, – Но опять же. Зная тебя? Я очень сомневаюсь, что ты бы вышла за ублюдка. На созвоне.

Итог разговора меня не устраивает.

Я стою и смотрю, как новенькая бэха срывается с места и пропадает за поворотом. Провожаю ее взглядом. Рассеянно, немного даже потерянно.

Пыль со дня моего озера прошлого снова поднимается.

Не хочу, но невольно думаю: почему он поверил? Что там были за доказательства? А главное…ты имеешь отношения ко всей той чернухи, которая творит твоя матушка?

Мой телефон начинает истошно орать.

Мотаю головой, опускаю взгляд и усмехаюсь. Снова незнакомый номер. Но на этот раз это не Леша – я точно знаю.

А кто?

Кажется, тоже догадываюсь.

Как там говорится? Вспомнишь говно, вот и оно?