Текст книги "Рёв"
Автор книги: Ария Кейдж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
– Иди, пообедай, – говорю я, мило улыбаясь. Видите, как много можно скрыть за милостью.
– Я перекусил в госпитале, но я скучал по тебе. Я попросил Джейкоба прикрыть меня ненадолго, а потом мне нужно будет вернуться.
Он не лжёт. Он действительно скучает, но также я знаю, что он приехал сюда неожиданно, чтобы проверить меня и вероятнее всего, чтобы проверить и Нейта.
– Я тоже соскучилась. Тогда посиди со мной немного.
Я тяну его к нашему столику, стоящему среди пяти других. Люди заинтригованно смотрят на нас, и я делаю милое выражение лица.
– Все, это – Пол Паркер. Пол, это все.
Пол кивает, когда толпа произносит: «Привет, Пол», а затем занимает моё место рядом с Нейтом.
– Шарлотта, – протягивает он мне руку. Я беру ее, и он притягивает меня к себе на колени. Для Пола это не означает ничего, кроме обозначения собственности, но для Нейта и меня это значит гораздо большее. Нейт понятия не имеет, что я позволяю Полу делать со мной. Он никогда не простил бы мне этого, особенно после всего, что он сделал для меня. Но когда он смотрит на меня, я вижу боль и ненависть в его глазах.
Прежде чем кто-либо поймет, что происходит, Нейт резко встает со стула, опрокидывая его назад, и устремляется в сторону деревьев. Я смотрю ему вслед с внутренним волнением и, несмотря на всё, что я изучила о самосохранении – поворачиваюсь к Полу с немой мольбой, желая получить разрешение. Он пожимает плечами, и я целую его в щеку. Он не спокойно относится к этому, он скорее равнодушен – что гораздо хуже.
Я могла бы позволить Нейту уйти, позволить ему думать худшее, в конце концов, так оно и есть. Но Нейт сидел в тюрьме из-за меня. Из-за меня он потерял больше, чем просто годы и, если я должна была столкнуться с ужасным наказанием из-за того, что хочу убедиться в том, что он не причинит себе вреда – я заплачу за это сполна. Если честно… Я заплатила бы своей жизнью за его счастье.
В очередной раз Нона приходит к нам на помощь и зазывает всех сыграть в мяч перед десертом. Надеюсь, это отвлечет Пола и остальных на некоторое время.
Я не бегу, даже несмотря на то, что мои ноги умоляют об этом мозг. Я уже привлекла достаточно внимания к себе и заработала приличное наказание. Бег бы лишь преподнес еще большее наказание, чем я смогла бы выдержать.
Найти его не заняло много времени, меня привлёк звук его тяжелых стонов. Я нашла его в тени деревьев, где он сидел на корточках, прислонившись к одному из стволов. Он услышал меня, прежде чем увидеть, но не встал. Он просто смотрит на меня, слёзы в его глазах разбивают моё сердце, и больше ничего ценного во мне не остается.
– Почему?? – хрипит он.
– Он не такой как ты думаешь.
– Лгунья! Я, блядь, знаю тебя, и знаю, как ты выглядишь в таком положении и в таком настроении, – он вскакивает и резко хватает меня за плечи. – Почему ты позволяешь кому-либо делать это с тобой снова? После всего? Ты позволяешь ему владеть собой и называть тебя Шарлоттой, как… как называл тебя отец.
Слёзы стекают по его лицу и падают на моё.
– Я не знаю, – выдыхаю я
Он смотрит вверх на деревья и кивает, прежде чем снова посмотреть на меня.
– Он убьет тебя. Ты ведь знаешь это, да? Если и не физически, он заберёт все, что в тебе осталось, всё, что я люблю.
– Это то, что ты не понимаешь, Нейт, – вздыхаю я, слёзы обильно текут глубоко в душу к известной мне истине, которую я собираюсь открыть ему. – Во мне больше нечего убивать и, возможно, физическая смерть исправила бы всё остальное.
Шок, сопровождаемый гневом, отразился на его лице, из-за чего мои волосы встали дыбом, а сердце затрепетало в груди.
Он жестко толкает меня к стволу дерева, из-за чего из моей груди вырывается писк. Я не боюсь его, скорее он… возбуждает меня. Его ожесточенность всколыхнула что-то глубоко во мне.
– Тебе действительно так хреново? – рычит он.
Я облизываю губы и смотрю на него, желая, чтобы он поцеловал меня.
– Да, – скриплю я.
– Почему ты не хочешь бороться? Это то, чего ты хочешь? Сдаться? – практически кричит он. Видеть меня такой причиняет ему боль и, тем не менее, это возбуждает меня. Даа, мне хреново.
– Прекрасно! – рычит он, оттягивая меня от дерева, и поворачивает меня спиной к своей вздымающейся от дыхания груди. Моё дыхание хаотично, он тянет меня за собой на землю так, что я оказываюсь у него на коленях, а его губы возле моего уха:
– Это то, чего ты хочешь?!
Я откидываю голову назад и хочу, чтобы он просто поцеловал меня. Я так сильно хочу его губы, но вместо этого я чувствую его жесткую хватку на внутренней стороне моего бедра
– Это единственный способ обладать тобой? Только так я когда-нибудь смогу обладать тобой?
Я хочу, чтобы он заткнулся, перестал спрашивать меня о том, что я не могу выразить словами. Не хочу, чтобы он злился. Не хочу, чтобы он думал о тех днях и всё же… он прав. Я медленно поднимаюсь, вытаскиваю себя из тумана и отталкиваю его руки, находящиеся на моей тёплой промежности. Он хватает меня, и я начинаю делать то, чего никогда не делала с Нейтом. Я борюсь с ним. Мне никогда не приходилось бороться с ним, не в этой жизни. Но это совсем другое, у него другие намерения. Нейт наказывает меня не потому, что я попросила его сделать это из-за любви к отцу. Не потому, что он хочет меня и любит меня – он наказывает меня, как Пол.
Я окончательно разрушила свою снежинку.
Теперь я борюсь, борюсь изо всех сил, напирая и толкая всем своим весом. Я никогда не боролась против Пола, я знала, что заслужила те наказания. Я не могу позволить Нейту перенять это от меня или него. Не могу забрать последнюю часть его и превратить в такого же монстра.
– Борись упорнее, – требует он.
Я бью его локтем по ребрам достаточно сильно, чтобы он закряхтел, и он перемещает руки с моих бёдер и промежности на мою талию. Он тяжело дышит мне в ухо, а я задыхаюсь из-за влажности в груди, покалывающей из-за ветерка с озера.
– Отпусти меня, Нейт, – говорю я, переводя дыхание.
– Не сейчас.
Я не знаю, что делать, поэтому позволяю ему обвить меня руками, поглощая меня. Я прижимаюсь к нему, мои руки покоятся на его бедрах. Я ощущаю стук его сердца своей спиной, он словно старая успокаивающая песня, приветствующая меня дома. Я хочу домой.
– Чарли, ты пугаешь меня.
Я пытаюсь наклониться вперёд, мне нужно повернуться и посмотреть на него, но он не позволяет мне этого сделать и прижимает меня к себе крепче.
– Я напуган тем, что единственная любовь, которую ты примешь – та, которая причиняет тебе реальную боль.
– Я напугана по той же причине, Нейт. Если я останусь с тобой – это будет сплошная боль для тебя.
Нейт утыкается губами в мою шею и так нежно целует кожу, что это вызывает боль в груди, и новые слёзы срываются с моих глаз.
– Я тоже, – выдыхает он на мою влажную кожу, его теплое дыхание слегка щекочет. – Но я не могу полюбить другую. Я всегда буду любить тебя, Чарли. Я всегда любил тебя, и всегда буду любить только тебя.
Вот то, чего я боюсь… он поддался воздействию моего отца.
Глава 9
Чарли
Настоящее
Даже если это будет последней вещью, которую я когда-либо сделаю правильно, я заставлю Нейта понять, что он заслуживает большего, что он полюбит другую, и они будут жить той сказочной жизнью, о которой мы мечтали, когда были детьми.
Моя любовь к нему никогда не изменится, хотя она совершенно иная. Я не была приучена любить Нейта, только отца. Я была приучена удовлетворять Нейта, а из-за того, что сейчас произошло, я поняла, что это тоже изменилось. Теперь мы взрослые, мы сами делаем свой выбор, а потом сталкиваемся лицом к лицу со своими демонами. Будь моя воля, я бы трахнула его прямо здесь, в нескольких ярдах3от семей, детей… и Пола. Напрашивается вопрос – зачем мне рисковать из-за этого, если я знаю об опасности?
Но, по-моему, я ни о чём не думала, затерявшись в тумане с Нейтом. Не было мыслей, не было настоящего, прошлого или будущего ‒ только мы и наши желания. Вот поэтому эти отношения опасны для нас обоих.
Рука Нейта крепко сжимает мою, и он безмолвно умоляет меня пойти за ним в его мечты; наши мечты. Но мечты – единственное, что останется от наших отношений.
Я делаю гигантский вдох, зная, как я должна поступить. Я должна отпустить его, даже если мне придётся его послать.
– Нейт, это неправда, это не по-настоящему. Твои чувства ненастоящие.
Я чувствую дрожь его тела и, как трусиха, закрываю глаза. Он обхватывает моё лицо, и мои руки обессилено опадают по бокам, я не доверяю им.
– Ты не знаешь, что я чувствую, Чарли. Открой глаза.
Я не хочу, но повинуюсь, потому что это – то, что я делаю всегда.
– Я не знаю, как ты могла подумать о таком, но, если ты вообще веришь моим словам, верь этому – я люблю тебя.
– Ты так думаешь, но я…
– Нет! – его громкий рык раздается среди тихого шелеста деревьев вокруг нас. – Не преуменьшай мои чувства – только не их. Не позволяй ему лишить нас этого. Твой отец, где бы он ни был, хотел бы забрать эту последнюю часть нас, но мы не можем этого ему позволить. Когда ты вернешься туда и встретишь Пола, мы расскажем ему о нас вместе. Он будет в ярости, оскорблен и растерян. Скорее всего, он скажет ужасные вещи о тебе и обо мне, но это всего лишь слова. Рядом со мной он больше никогда не причинит тебе вреда.
О, как бы мне хотелось, чтобы мы могли так поступить. Тем не менее, я осознаю реальность. Пол не воспринял бы это так легко, если бы вообще всё еще был там. Я не сомневаюсь, что он уже ушел, потому что сидеть в окружении незнакомых людей, пока его девушка бегает за старой любовью – слишком много неловких ситуаций для него. Я буду наказана за сегодняшний день. Одна лишь мысль о том, как он будет осуществлять своё наказание вызывает у меня отвращение, не понимаю, как я столько раз прежде выдерживала их. Однако, по крайней мере, Нейт наконец обретёт свободу. Он не может постоянно меня спасать. Это всегда было его слабым местом: спасение людей, спасение меня. Что ж, теперь настал мой черёд спасти его, и неважно, чего это будет мне стоить.
– Я хочу, чтобы ты сходил с кем-нибудь на свидание.
Мне больно говорить это. Я хочу немедленно забрать свои слова обратно и броситься к нему в объятья, но я не сделаю этого. Я буду сильной для него в последний раз.
Он был бы менее шокирован, если бы я дала ему пощечину.
– Что? – шепчет он с искажённым от боли лицом. Он понимает, о чём я его прошу, это написано на его истерзанным болью лице.
Я сглатываю ком, образовавшийся в моём горле:
– Единственный способ, которым ты докажешь, что действительно любишь меня – если ты найдешь кого-то и попытаешься двигаться дальше.
– Какого хрена, Шарлотта?!
– Не называй меня так.
Он раздраженно вздыхает, снова опускает руки на мои бедра и кивает в знак извинения.
– Чарли, детка, это безумие просить меня встречаться с кем-либо, чтобы доказать мою любовь к тебе.
Я поглаживаю его колючую щеку и ощущаю под своими пальцами его напряженные скулы, когда он прижимается к моей руке.
– Я должна быть уверенна, что твои чувства ко мне не являются следствием того, через что мы прошли, того что отец сделал с нами. Ты всегда говорил мне, что он дрессировал меня, промывал мне мозг, чтобы я угождала ему. Но он сделал что-то гораздо хуже этого, Нейт… думаю, он приучил тебя любить меня так, что ты согласен пройти для меня через что угодно.
Я даже не успеваю вдохнуть, когда он прижимает меня к своей широкой груди и, тяжело дыша, запускает пальцы в мои волосы, я чувствую его сильный запах, причиняющий мне боль.
– Ты так думаешь?
Я киваю, прижавшись к его груди, игнорируя новые слёзы.
– Я уверяю тебя, это не та причина, по которой я тебя люблю.
– Я не могу этого знать наверняка. По крайней мере, с Полом…
Он отстраняет меня от себя, крепко удерживая на расстоянии вытянутой руки, чтобы посмотреть мне в глаза:
– Он не любит тебя, Чарли. Ты же должна знать это. То, что он делает с тобой… – он смотрит сначала на мой лоб, где при помощи макияжа искусно скрыто проявление гнева Пола, а затем снова смотрит в мои глаза.
– Он любит меня. Просто не так, как должен. Он прилагает все усилия и проявляет свои чувства так, как может. Он понимает, что мы с ним похожи.
Нейт сильнее сжимает мои плечи. Я понимаю, что он не знает о том, что я чувствую каждую долю его гнева и отвращения в том, как он сжимает меня своими пальцами. Вероятнее всего его пальцы оставят на мне след. Также оставит своего рода след его страдальческий взгляд… тот след, который не заживёт.
– Это неправда, – бросает он, качая головой, слёзы снова наполняют его глаза. – Он такой же дьявол, как и твой отец. Как ты можешь оставаться с ним?
– Потому что это всё, что я знаю.
– Нет, это не так! – со стальным взглядом возражает он, провоцируя меня на спор, ведь я знаю иную любовь. Однажды мы оба познали иную любовь.
– Ты прав. Но это всё, что у меня когда-либо будет.
Также, это всё, что я когда-либо захочу без Нейта.
– Ты не можешь так поступить с нами. Ты не понимаешь, Чарли, я не могу сделать то, о чём ты просишь меня, потому что ты украла моё сердце, когда мы были детьми, и я не смогу отдать его другой.
Новая одинокая слеза скатывается по его щеке и застревает в темной щетине. Я борюсь с собой, чтобы не смахнуть её, и ненавижу себя за то, как с ним поступаю. Хочу, чтобы он понял, что я делаю всё это для него.
– Ты не понимаешь… Я не хочу его красть.
– Тогда чего ты хочешь? – Он встряхивает меня, и его взгляд проникает сквозь стену, которой я пытаюсь оградить свою душу.
– Я хочу, чтобы ты сам отдал его мне, чтобы ты сам выбрал меня.
У него отвисает челюсть и теперь я вижу, что он понимает.
– Папа лишил тебя этого выбора, а теперь я возвращаю его тебе. Но единственный способ для меня искупить свой грех и знать, что ты разорвал ту цепь, которой был ко мне прикован, состоит в том, чтобы ты постарался и подарил своё сердце другой.
– Я не хочу этого.
– Я знаю. Для меня нет большего удовольствия, чем сказать тебе «да», но лучшее, что я могу сделать – сказать «нет» Полу. Я предлагаю тебе сделку – ты пытаешься найти свою любовь, а я порву с Полом.
– Мы могли бы начать нашу совместную жизнь с нуля прямо сейчас; жизнь, о которой мы всегда мечтали. Я хочу, чтобы ты бросила того придурка, но какой смысл тебе уходить от него, отправляя меня к другой женщине.
– Я ухожу от него, потому что знаю – если останусь, то в один прекрасный день он скорее всего меня убьет, и ты никогда не сможешь спокойно жить своей жизнью, желая спасти меня от моей.
– Я хочу убить его.
– Поэтому я уйду от него сегодня вечером.
– Куда ты пойдёшь?
– Я поеду в Грандвью на несколько дней.
– Ты знаешь… – я заставляю его замолчать, приложив палец к его губам.
– Прекрати спасать меня и живи своей жизнью. Я делаю то, чего ты хотел: собираюсь освободиться от этих ядовитых отношений и наконец-то быть в безопасности, стараясь преодолевать своих собственных демонов. Ты должен преодолеть своих… даже если это означает, что тебе придётся попрощаться со мной навсегда или отдаться другой женщине и просто быть моим другом. Если, в конце концов, мы снова найдём друг друга – мы поймём, что наша любовь реальна.
Нейт снова прижимает меня к своей груди, и я в последний раз вдыхаю его аромат. Он пахнет свежестью и древесиной, это то, что я никогда не забуду и не заменю. Я крепко сжимаю руками его лопатки, помня о повязке, а затем провожу по его мускулистым рукам, татуированным замысловатым узором. Надеюсь, что в один прекрасный день мне удастся обнимать его, как своего мужчину, но это маловероятно, поэтому мне нужно запомнить всё о нашем последнем объятии, о мужчине в моих руках, разделяющим со мной наш мрак. Я хочу всегда ощущать его дыхание на моей шее. В последний раз я позволяю ему меня поцеловать, и он доводит меня до дрожи. Я хочу, чтобы мы хоть раз занялись любовью будучи взрослыми, чтобы я могла его чувствовать полностью, обвиться вокруг него, пока он будет внутри меня – лишь раз, чтобы это воспоминание осталось со мной навсегда.
Прежде чем я передумаю, прежде чем моё тело в очередной раз возьмет верх над разумом и поддастся постоянному напряжению между нами, я вырываюсь из его объятий, и на этот раз он неохотно позволяет мне выскользнуть из них. Он стоит, расстроенный и побежденный, а я выхожу из тени деревьев, отступая на открытую местность, ведущую к озеру и любящим родственникам из Бивэр-Дема, которые проводят время со своими семьями.
Как я и предполагала – Пол уехал. Он должно быть в ярости и несомненно опасен. Я заберу свои вещи, всё еще упакованные в коробки и стоящие в гараже, не дожидаясь его возвращения домой. Всё, что мне нужно сделать – упаковать чемодан с одеждой. Я вынесу свои вещи и вернусь ждать Пола в садике перед домом, чтобы вернуть ему ключи и его свободу. Так безопаснее.
Я приношу свои извинения, целую Нону и прощаюсь с ней и с Дейви. Не оглядываясь, направляюсь в свою машину и уезжаю навстречу следующему шагу в моей жизни.
Я не слышу музыку, звучащую из моих колонок, и не замечаю смоляные реки, ведущие к дому Пола. Но когда я делаю последний поворот, я замечаю то, от чего кровь стынет в моих жилах. Коричневые коробки стоят вдоль тротуара, мусорный бак переполнен моей одеждой, а рядом с ним свалена еще куча шмоток – в этом заключалась вся моя жизнь
Я плавно отпускаю педаль газа и качусь оставшееся расстояние. Я полностью останавливаюсь посередине дороги, за пределами того места, где делила жизнь с человеком, который решил, что я больше его не достойна. Меня не должно это ранить; я даже должна почувствовать облегчение, но нет. Я напугана. Мои вещи могли бы сгореть прямо сейчас – и мне было бы совершенно всё равно.
Если даже монстр не хотел меня, тогда кто бы захотел?
16 лет
Чарли
Я почувствовала его запах прежде всего остального. У него древесный аромат, так пахнет только он, больше никто. Запах расслабляет и исцеляет, в нем я узнаю Нейта.
Я ощущаю его тяжелое дыхание на моём плече и легкую встряску от его резких шагов, прежде чем понимаю, что я парю. Меня несут. Мои глаза сопротивляются мне, но в конце концов открываются, как я их и заставляла. Я вижу его темно-серую футболку, красную клетку его рубашки и сверкающий серебряный крестик Св. Христофора 4,а затем поднимаю взгляд на блестящую оливкового цвета кожу его шеи, на его подбородок с небольшой небритостью и легким намеком на щетину. Он сбривает отрастающую щетину, но думаю, что большинство парней, которым только исполнилось восемнадцать, этого просто стесняются.
– Привет, – тихонько говорит он. Мне кажется, будто я сплю – он смотрит в мои глаза, над нами чистое голубое небо, но Нейта поглощает сумрак. Мой сон прекращается, когда я замечаю алый цвет. От его правого глаза и до скулы, на месте, где появился красный припухлый отек, тянутся две полоски уже свернувшейся крови. Виной тому небольшое рассечение у него на лбу. У меня мгновенно всё встает на свои места – почему он меня несет, почему я потеряла сознание, почему Нейт ранен из-за меня.
Я хнычу, не в состоянии сдержать этот глупый звук в себе, он просто вырывается из меня, и Нейт останавливается. Я даже не в курсе, куда он несет меня или как долго я была без сознания. Он опускает меня, и я оказываюсь стоящей на земле. Нейт не отпускает меня – то ли боится того, что я снова упаду или того, что потеряю сознание, то ли еще чего-то, но я благодарна ему, так как абсолютно не доверяю своему телу. Моя рука дрожит, когда я касаюсь одной из капель крови, похожей на смертельную слезу и ощущаю её влагу своим пальцем. Она такая яркая и такая реальная на моём пальце. Эта рана отличается от тех, которые когда-либо были у Нейта, от тех, за которыми я ухаживала. Одиннадцать лет я ухаживала за всеми его царапинами, порезами и синяками от падений, аварий или драк, но эта травма другая… она была от отца.
Мой отец никогда не причинял боль мне или Нейту, никогда. Это всё меняет.
– Это пустяки, Чарли, – я чувствую себя немного ошеломленной от того, как нежно говорит Нейт. Я что-то пропустила?? Отец ударил его. Это не пустяк! За одиннадцать лет папа ни разу не поднял руку на Нейта. Он не обнимал ни одного из нас и не держал нас за руки, никогда не кричал и не наказывал даже в тех многих случаях, когда мы этого заслуживали. Мы были его гордостью и утехой – его игрушками. То, что отец ударил Нейта – означало, что наши жизни только что в корне изменились, мы больше не доверяем ничему. Отец был человеком привычки; мы могли доверять этому. Сегодня, когда он позвал меня, всё это распалось.
– Мы больше не в безопасности, Нейт.
Нейт вёл меня к своей кровати и впервые за всё это время я поняла, что мы находимся в его комнате. Он шагает назад к двери и закрывает её, а после возвращается ко мне, и становится передо мной на колени. За последние два лета он настолько вырос и вширь, и ввысь, что когда мы стоим – он возвышается надо мной.
– Отныне ты будешь жить здесь, хорошо? Нона не будет против – так или иначе это мало чем отличается от того, что было прежде.
– Это сильное отличие. Я не могу жить у тебя, – говорю я, глядя на его кровать, а затем обратно на его карие глаза, они темнее, чем обычно, и я знаю, что беспокойство за меня делает их такими.
– По-другому не будет. Ты и я, Чарли. Так было и будет всегда. Ничего не изменится до тех пор, пока ты сама этого не захочешь.
– А как же мои вещи, моя одежда?! А как быть с тем, что скажут люди?!
– Мы соберем твои вещи, когда твой отец уйдёт на работу. Касательно остальных и их мнения – с каких это пор тебя волнует, что думают о тебе люди?
– Меня не волнует, что они думают обо мне, меня волнует, что они думают о тебе, – ухмыляюсь я, поглаживая его подбородок.
Он прижимает мою руку к своей щеке, слегка размазывая кровь по своей коже.
– Наша семья это самое главное. Ты, я, Дейви и Нона. Поняла?
– Поняла.
Улыбаясь, он прижимается своим лбом к моему так, что мы соприкасаемся носами, и я вижу, как Нейт двоится у меня в глазах.
– Теперь ты в безопасности. Ты рядом со мной, и я никому не позволю снова причинить тебе боль.
Я немного отклоняю голову и целую его лоб в стороне от рассечения, прежде чем снова посмотреть ему в глаза.
– И я никогда и никому не позволю снова обидеть тебя, Натан Шоу.
Глава 10
Нейт
Настоящее
В моей жизни было много случаев, когда я чувствовал, что просто не смог бы сделать то, что требовалось сделать; когда сдаться, на хрен, было бы гораздо легче. Но потом в моей голове возникал её образ, и я понимал, что не могу опустить руки.
Я уверен, что не смогу выполнить то, чего она от меня хочет. Конечно же, у меня были женщины после неё, но это другое. Я вижу будущее с Чарли, если бы только она позволила этому случиться. Я целиком и полностью осознаю, что её суждения верны, и если бы я не пошёл на терапию после освобождения из тюрьмы, то бы верил в то же, что и она. Единственное хорошее, что вышло из всего этого – моя терапия проводилась в группе людей с теми же проблемами. Один вечер в месяц я делюсь своими чувствами и мыслями с другими людьми, пережившими насилие.
Мне по-прежнему страшно открываться людям, выслушивать чужую боль и меня до смерти пугает число людей, прошедших через такое.
Мы не друзья, даже не знакомые, ничего подобного; они не знают, где я работаю, что я люблю кофе с сахаром или то, что сейчас я просыпаюсь в холодном поту из-за своих старых кошмаров. Моя личная жизнь моя и только моя. Мы – выжившие, будем рядом друг с другом и когда кому-то потребуется помощь – скажем в глаза: «Это не твоя вина». На этом всё, и это – прекрасно. Единственное, что плохо в этой ситуации – теперь мне нужно принести свою личную жизнь в группу. Я исцелился, рассказывая о своих кошмарах, думаю, пришло время поступить также и Чарли.
Я знаю, что не должен следовать за ней, но хочу убедиться, что она в порядке. Поэтому, когда я останавливаюсь через четыре дома от нее и вижу, что она медленно останавливается посреди дороги – я знаю, что ввязываюсь в неприятности.
Её вещи разбросаны повсюду, коробки и, кажется, одежда. Её движения, когда она выходит из машины, медленные и выглядят рассчитанными на то, чтобы отступить – это говорит только об одном – он там.
Я не хочу ухудшать ситуацию, несмотря на то, что всё во мне хочет приблизиться к ней. Вместо этого я глушу двигатель и опускаю окно так, чтобы было лучше слышно. Если понадобится, я смогу прибежать к ней на помощь, но надеюсь, что этого не потребуется.
Она продолжает смотреть на дом, набирая одежду в руки. Она не бросается за коробками, и я думаю, что это разумно. Если ей нужно быстро убраться отсюда, коробки усложнят эту задачу. Возможно позже я погружу их в багажник и оставлю у Ноны.
Сейчас жарче, чем в аду, хотя лето подходит к концу; пот пропитывает мою футболку, и я вижу волны жара, исходящие от асфальта. Возможно мне жарче оттого, что я на взводе, поэтому я убираю пальцы с руля и вытираю пот о свои шорты, следя за Чарли и за двором, ожидая появления Пола. Сейчас она копается в коробках, разбрасывая вещи на землю вокруг себя. Я не понимаю, почему она не загружает их на заднее сидение машины с другими вещами. Что-то не так.
Она осторожно что-то достаёт со дна мусорного бака, будто оно покрыто чем-то неприятным, а потом это бросает. Чёртов подонок! Он, вероятно, наблюдает за тем, как она унижается, доставая вещи из мусора, наслаждаясь своим ударом по её достоинству. Я очень сильно хочу надрать ему зад, но это не поможет ей и уж точно не поможет мне. У меня есть надзиратель, который был бы не слишком доволен этим вообще.
Чарли открывает багажник и оглядывается на дом, прежде чем взять одну из коробок и погрузить её в багажник. Все пять коробок туда не влезут. Интересно, как этот подонок так чертовски быстро упаковал её вещи и почему коробок всего пять, ведь после прожитой совместно жизни она заслуживает всего. Поднимая следующую коробку, она роняет её, и моё сердце подпрыгивает, когда она пятится задом и спотыкается о бордюр. Потом я замечаю, что Пол выходит из укрытия дома, спрыгивает с небольшой террасы на траву, держа в руке маленькую коричневую шкатулку. Блядь!
В моей голове нет ничего, что напоминало бы движение или структурированные мысли, ничего кроме страха на её лице и самодовольства на его. Я не могу позволить себе сделать с ним то, что я хочу; вместо этого я бегу к ней, и Пол видит меня. О, он чертовски хорошо видит меня; он ускоряет свой шаг в её сторону, и выражение его лица искривляется в уродливой, злобной гримасе. Я на расстоянии дома от неё, а он пересёк половину двора – не нужно быть гением, чтобы понять, кто первым до неё доберётся.
Если я позову её по имени, то это приведет только к тому, что она оторвёт свой взгляд от Пола, а ей нужно быть сконцентрированной на нём, чтобы она могла увернуться или убежать, или сделать то, что потребуется. Моё горло горит от желания выкрикнуть её имя, но, несмотря на это я кричу единственное, что ей может помочь:
– Беги!
Слишком поздно, происходит именно то, чего я боялся. Она не реагирует так, как я хотел, она не бежит по моей команде: она поворачивается в состоянии шока, отвлекаясь от единственного объекта, от которого отвлекаться не следовало, и теперь он её достиг. Тем не менее, он не бьет её, не толкает, не хватает и не тащит её прочь, как я предполагал; ублюдок толкает её к машине и целует. Не знаю почему, шатаясь, я останавливаюсь, почему моё сердце запинается, и почему это приводит меня в большую ярость, чем если бы он ударил её. Я – мудак. Вероятно, это то, что он хочет, чтобы я чувствовал. Я недооценивал Пола. Он знает, как играть в эту игру, и за какие нити нужно дёргать, чтобы ты чувствовал себя ничтожеством в его присутствии. Сейчас я проигрываю.
Он целует её, удерживая дурацкую коробочку, которой я хотел бы проломить ему голову. Затем он отступает назад и оглядывает Чарли с головы до ног, качая головой:
– Было забавно трахать тебя, Шарлотта.
– Верни её мне, – заикается она. Не могу поверить, что она не убегает от него. Вместо этого она протягивает к нему руку. Какого хрена она делает?
– Помни, дорогая, ты можешь оставить меня ради этого парня, но ты всегда будешь моей.
Он трясет шкатулкой в руке, и тогда я понимаю, что это тот предмет, который ей нужен. Затем придурок подмигивает мне:
– Что касается тебя…возможно, ты и трахал её, пока тебя не посадили, но она всегда будет думать о моём члене внутри неё вместо твоего.
Я теряю самообладание. Я ощущаю только гнев и потребность причинить боль.
Понятия не имею, как я так быстро добрался до него, тем не менее, он был подо мной и моим кулаком. Кровь брызнула, я жаждал её. Тюрьма научила меня многим вещам, например, тому, как бороться за свою жизнь или как показать, что ты не шутки шутишь. Я, не сдерживаясь, показывал ему и то, и другое. Я больше не слабак, и он будет знать это, когда снова попытается напакостить тому, кто принадлежит мне.
Я только заношу кулак, чтобы ударить его в пятый раз, но меня пробивают со стороны и валят на землю. Моё плечо пылает от боли, и я смутно слышу звон воплей и криков прежде, чем вижу рукав синей рубашки, обтягивающий накачанную руку, удерживающую меня. Я вижу, как Пол держится за лицо и из-под его руки непрерывно струится кровь, пока другой рукой он указывает на Чарли, а затем на меня:
– Я разрушу ваши жизни. Вы оба заплатите за это!
– Где он?? – кричит Чарли над ним, пока её удерживает пожилая пара. У неё в руке шкатулка; она висит открытая и пустая.
– Где он?!
Пол смеётся и смеётся, как победивший сумасшедший.
Во мне назревает злость и дурнота, я больше не беспокоюсь о Поле. Я просто хочу добраться до Чарли, орущей и дрожащей, пока пожилая женщина пытается поддерживать её. Мужчина направляется к истекающему кровью Полу, спрашивая, не нуждается ли тот в помощи. Да кому он нужен?
Я снова и снова пытаюсь оттолкнуть здоровяка от себя. Мне нужно быть рядом с ней, но он мне не уступает. Я даже не могу посмотреть, кто это, чтобы понять, знаю ли я его. Но он знает меня, мое имя, я слышу, что он называет меня по имени. Он пытается успокоить меня, но я практически не различаю других звуков, кроме одного… отчетливый звук сирены становится всё громче.
Кто-то вызвал копов. Чёрт.
Чарли
Настоящее
Сквозь пелену слёз я снова вижу, как шериф Бивер-Дэма тянет Нейта на заднее сидение своей патрульной машины из-за меня, из-за того, что он защищал меня.
Чёрт, когда это всё прекратится? Когда я перестану ранить тех, кого люблю? Даже если бы я перестала дышать, я бы сделала кому-то больно.
Я не могла рассказать Шерифу Ноэлю ничего такого, что могло заставить его слушать меня, или более того, изменить своё глупое мнение. Он сказал, что ждал, когда Нейт оступится, и это был его шанс воздать ему по заслугам. Ноэль, будучи новым заместителем, так и не поверил нам, когда мы много лет назад рассказали ему о том, что его наставник педофил; он просто не хотел с этим мириться. Теперь, когда он – шериф, он мстит Нейту.
