Текст книги "Спираль истории (СИ)"

Автор книги: Аристарх Нилин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

   – Прошу, присаживайтесь.

   Иван покорно сел.

   – Будем говорить, или для начала Никифор покажет вам свое умение делать из человека отбивную?

   – Первое лучше, да и пользы от отбивной вряд ли много будет. Разве что кровью запачкаю комнату, а уборщице потом убирать.

   – Слышь, Никифор, шутник попался. Ну что же, раз так, давай рассказывай: кто таков, почему без документов и с чего это вдруг сам глава полиции решил вдруг тебя к нам отправить?

   Иван посмотрел на следователя и вдруг произнес:

   – Хотите, я расскажу вам в каком мире я жил еще три дня назад, а уж тогда вам решать, выдумываю я все или нет.

   – Ну что же, попробуй, удиви меня. Только учти, чем больше вранья будет, тем крепче Никифор будет из тебя потом правду выколачивать, а он отлично умеет это делать, это я тебе гарантирую.

   – Охотно верю.

   – Вот и отлично. А теперь говори.

   Иван секунду помедлил и потом стал рассказывать. Спокойно, без надрыва и пафоса, словно читая учебник по истории, он вкратце рассказывал историю страны, начиная с начала двадцатого века. Попутно он описывал, какие наиболее важные изобретения совершались в двадцатом веке. Свое повествование он закончил тем, что рассказал о том, что пять лет занимался вместе со своими коллегами созданием и испытанием установки, которая позволяла перемещаться в прошлое. Последний эксперимент оказался неудачным, и он оказался здесь.

   Следователь какое-то время молчал, потом покачал головой, непонятно зачем выругался, после чего произнес:

   – Да складно говоришь, по-ученому. Особенно про это мне понравилось, как его, американцев и китайцев, которые впереди планеты всей.

   Произнеся это, следователь, а следом за ним и Никифор, громко заржали от смеха.

   – Врать ты конечно мастак, но вот насчет Америки и особливо китайцев, загнул, – все еще смеясь, произнес следователь, – а знаешь ли ты, что японцы почти весь Китай захватили и большую часть Монголии? А в Америку ссыльных отправляют на каторгу. Да, видно придется тебе поднапрячь мозги и правду говорить. Верно я говорю, Никифор?

   – А то, – ответил Никифор и не дожидаясь приказа со всей силы ударил Ивана. Упав со стула он почувствовал сильную боль и звон в ушах, а следом последовали удары сапогом. Боль заполнила сознание настолько, что хотелось кричать, но дыхание при каждом ударе перехватывало и оставалось только ловить ртом воздух, чтобы не потерять сознание. И все же в какой-то момент он отключился, а когда пришел в сознание, почувствовал, как Никифор льет на него из ведра воду. После этого его подняли и усадили на стул. Все тело ломило от боли, из носа текла кровь, а лицо саднило от синяка под глазом. В этот момент в камеру кто-то вошел и следователь, до это сидевший за столом, вскочил, отдал честь и тут же стал докладывать:

   – Доставили к нам по приказанию господина Потапова из полицейского управления. Документов при себе не имеет. На допросе рассказывает какие-то небылицы. Надеюсь, после экзекуции начнет давать показания.

   – Понятно,

   Мужчина взял табуретку и присев напротив, рукой за подбородок приподнял голову Ивана и словно врач, посмотрел на его избитое лицо.

   – Как зовут?

   – Дымов Иван Сергеевич, – еле шевеля распухшими губами, произнес Иван.

   – Тимофей Петровичу Дымову почтмейстеру нашему в родственниках не приходитесь?

   – Нет. Не знаю такого.

   – А документы, еже ли они были, кем и где выдавались?

   – Родился в Новосибирске, но у вас такого города нет.

   – А в вашем, стало быть есть? Никита Иванович, видать Никифор не до конца дурь из него выбил. Может добавить, тогда и говорить начнет?

   – Можно, но позже. Пусть сначала еще разок, как ты говоришь, сказки расскажет.

   Иван с трудом повернул голову и одним глазом посмотрел на сидящего перед ним человека, которого следователь назвал Никитой Иванович. Лицом он чем-то напоминал начальника отдела Мясницкого. Такой же солидной комплекции, с лысиной на голове и короткими усиками, делающими лицо на удивление добродушным.

   Иван с трудом стал пересказывать то же самое, что и говорил следователю. Под конец добавил:

   – Можете меня избивать и дальше, ничего другого я рассказать не смогу.

   – Ну вот, я же вам говорил, небылицы рассказывает. И главное, как умело, словно книгу какую наизусть вызубрил и чешет по ней.

   – Да подожди ты. Заладил свое, небылицы, небылицы. Сам вижу, что непонятно что говорит, но складно больно. Значит, говоришь, из другого мира к нам прибыл?

   – Да.

   – И где же он находится?

   – Не знаю. Возможно в параллельном измерении.

   Следователь и Никита Иванович загадочно переглянулись, и Иван решил, что сейчас его снова начнут бить. Однако вместо этого последовал новый вопрос:

   – Ты сам-то хоть веришь в то, что говоришь, или впрямь в голову дурь какая запала, что ты такие вещи нам тут рассказываешь?

   – Рано или поздно, и ваш мир придет и достигнет того, чего достигли мы. Вопрос только один, станет ли он от этого лучше, чем он есть сейчас, потому что мы многого достигли, познали тайны мироздания, а часы ссудного дня неумолимо приближают нас к гибели. Обиднее всего то, что возможно и я причастен к этому...

   – Во как. Выходит, свою причастность не отрицаешь? – радостно произнес следователь.

   – Евсей, не спеши. Сдается мне что-то тут не так. Ты мне скажи, ты в каком месте появился, помнишь?

   – Не очень, – стараясь сосредоточится и отвлечься от боли после побоев, произнес Иван, – поляна в лесу была и туман сильный. Потом все развеялось, я приборы спрятал и стал ждать, когда за мной приедут. Когда смеркаться начало, понял, что пошло что-то не так и пошел на юг в сторону Челябинска. Шел лесом, когда вышел на дорогу и еще километров, верст по-вашему, пять протопал. Потом меня мужик какой-то до Малышево довез и на ночлег у себя оставил.

   – Интересно, интересно, – неожиданно заинтересованно произнес Никита Иванович, – а в котором часу ты в Малышево подался, не помнишь?

   – Почему не помню, помню. Еще четырех не было. Лесом часа полтора шел, да еще час, когда на дорогу вышел.

   – А как же ты время-то определял, а? – задал вдруг вопрос следователь. Иван решил, что обманывать в таком вопросе не стоит, и тут же ответил:

   – Я когда в город вошел первым делом в часовой магазин заглянул, узнал сколько часы стоят, а потом в первый попавшийся ломбард пошел и часы, которые у меня были за сорок пять рублей продал.

   – Вона оно как. А деньги где?

   – Во внутреннем кармане брюк лежат.

   – А ну доставай деньги. Нет, постой. Никифор, а ну проверь карманы у него.

   Никифор подошел, не церемонясь поднял и поставил Ивана на ноги и быстро обшарив, достал из кармана несколько смятых купюр и положил их на край стола. В тот момент, когда он это делал, из купюр неожиданно выпала сим-карта от телефона.

   – Это чей-то такое? – спросил Никита Иванович и осторожно взял симку.

   – Надо же, а я искал её и думал, что потерял. Это сим-карта. Вставляется в телефон и с помощью неё можно разговаривать.

   Никита Иванович передал её следователю. Тот покрутил её перед глазами, но так и не поняв её назначения положил обратно рядом с деньгами.

   – Значит, говоришь, лесом шел часа полтора, и потом час по дороге и все на юг, так?

   – Да.

   – Евсей, сколько ежели лесом идти за полтора часа пройти можно?

   – Кто как. Ежели грибы собираешь или ягоды...

   – Какие к лешему грибы. Обычным шагом.

   – Я так думаю не больше двух, от силы три версты пройти можно. Но опять же, смотря какой лес, а то и версты с трудом протопаешь за час.

   – А по дороге за час?

   – Еще версты четыре, ну может пять.

   – Это что же получается, что он в самое «ведьмино» место попал? Там аккурат туманы бывают непонятные и люди пропадают. Оттого это место народ стороной обходит и не суется туда.

   – Очень даже похоже на то, – со скепсисом в голосе произнес Евсей.

   Никита Иванович посмотрел на Ивана и неожиданно произнес:

   – Вот что. Верить твоим сказкам или нет, большой вопрос. Так что деньги и эта твоя, как ты сказал?

   – Сим-карта.

   – Останутся у нас, как вещдоки. Ты покамест в камере посиди, а ты Евсей дай команду, чтобы доставили Огрунова. Он у нас в городе человек ученый и уважаемый, пускай поговорит. Думаю он быстро всё прояснит.

   – Слушаюсь.

   – Да и еще, надобно, чтобы лекарь его малость того, посмотрел и в порядок привел, а то мало ли чего. Ты меня понял?

   – Так точно.

   – И еще, с утра пошли кого-нибудь в ломбард. Часы следует приобщить к делу.

   – А ежели упрется и деньги назад затребует, как быть?

   – А ты ему напомни, что еже ли он будет товар без документов принимать, то придется его лавочку прикрыть, а самого отправить годков на пять на рудники. Все выполняй.

   – Есть.

   – Молодец. Все я пошел.

   Как только Никита Иванович вышел, следователь по имени Евсей достал платок, протер пот со лба и сквозь зубы процедил:

   – Да, повезло тебе. Ну ничего, коли господин Огрунов скажет, что слова твои полный бред, а я в этом не сомневаюсь, мы еще с тобой поговорим, понял меня?

   – Да.

   – То-то же. Никифор, кликни там часового и пусть отведет в камеру, да и за лекарем надо кого-нибудь послать.

   – Может и так сойдет? – пробасил Никифор.

   – Как же, сойдет. Раз начальство приказало лекаря пригласить, значит надо.

   Глава 6

   Старенький, маленького роста и что-то постоянно бурчащий себе под нос лекарь, явился в камеру, где на каменном полу лежал Иван. Сидеть ему было трудно, а холодный пол хоть немного снимал боль во всем теле.

   – Вах-вах, как они вас отделали, произнес врач и, достав из сумки пузырьки и тряпки, стал протирать раны на лице. Потом чем-то помазал, отчего стало нестерпимо жечь, но Иван промолчал и только поморщился. Потом врач приподнял рубашку и осмотрев грудь и спину, стал бинтовать, решив, что у Ивана вероятно сломаны два ребра. Закончив, он наклонился и тихо произнес:

   – Не волнуйтесь, если снова бить не будут, через две-три недели будете как огурчик. И еще, не делайте резких движений, а то ребра долго будут срастаться. И не лежите на полу, в момент простудитесь. Вы всё поняли?

   – Да, спасибо, доктор.

   – Не за что.

   Лекарь, шаркая ногами, вышел из камеры, оставив Ивана одного. Через силу поднялся и по совету врача, сел на стул, опершись спиной о стену. Хотелось одного, прилечь и уснуть, но закрыв веки, он тут же начинал клониться и резкая боль моментально давала о себе знать.

   Ночь Иван провел без сна, хотя безумно хотелось спать и веки буквально слипались. Однако ссадины на лице и боль во всем теле не давали уснуть и только под утро, когда робкий луч света проник в камеру сквозь крошечное окно под потолком, он с грехом пополам примостился в углу камеры и на какое-то время заснул. Проснулся, когда услышал звук открывающейся двери. Охранник поставил на пол миску с похлебкой, кружку с водой и куском черного хлеба. Есть не хотелось, а вот воду Иван выпил с жадностью, словно не пил несколько дней. Потом через силу заставил себя съесть похлебку и хлеб, чтобы восстановить силы, так как понимал, что они ему пригодятся. И снова потянулись тягостные минуты и часы ожидания. Наконец дверь камеры открылась, и голос стражника оповестил выходить на допрос.

   Стражник привел его в ту же комнату, что и накануне. Следователь Евсей по-прежнему сидел за столом, а вот вместо Никифора в камере находился пожилой мужчина, по всей видимости, это был тот самый Огрунов, о котором говорил Никита Иванович. Внешне он мало напоминал ученого. Маленького роста, с острой бородкой и седыми прядями волос, чем-то был похож на лекаря, приходившего накануне вечером.

   – Вот, господин Огрунов, позвольте вам представить, задержанный утверждает, что он ученый и прибыл к нам из другого мира, – с сарказмом в голосе произнес следователь.

   – Видите ли, господин..., – Огрунов повернулся в сторону следователя, так как не знал, как к нему обращаться.

   – Никаноров.

   – Да, так вот, господин Никаноров, если задержанный страдает маниакальной болезнью, что вполне возможно, он может утверждать что угодно. Вплоть до того, что он прибыл с Марса или Луны, но я вовсе не по этой части. Это дело медиков.

   «Печально, но кажется, этот ученый, вряд ли способен будет что-то понять из того, что я ему скажу», – подумал Иван.

   – Вот поэтому, господин Бурсов распорядился пригласить вас, чтобы вы разобрались в этом вопросе. Врет этот мерзавец, или нет?

   Огрунов поправил очки и буквально впился взглядом в Ивана, словно ожидая сразу услышать речь психически больного человека, что позволило бы сразу сделать однозначный вывод. Иван угрюмо посмотрел на Огрунова, размышляя о том, сказать что-то, или дождаться, когда тот соизволит что-то спросить. Оба смотрели друг на друга и молчали. Следователь Никаноров не выдержал и злорадно произнес:

   – Вот видите, в вашем присутствии он не шибко разговорчивым стал, а то все нам разглагольствовал о своем мире и чудесах науки, да так бойко, что господин Бурсов засомневался.

   Иван не выдержал и произнес:

   – И правильно сделал, что засомневался, потому что я правду говорил. Простите, – и Иван обратился к Огрунову, – вы какую научную дисциплину представляете как ученый?

   – Моя специальность основы физики и математики, кроме того, я занимаюсь прикладными исследованиями в области механики.

   – Замечательно. Правда говорить с вами о квантовой или молекулярной физике вряд ли стоит, а вот на простейшие темы охотно готов побеседовать. К примеру, какие-то работы в области электричества ведутся у вас или до этого вы еще не доросли?

   – Позвольте заметить, что в прошлом году господину Бортко, после многолетних исследований удалось создать светящуюся колбу, в основе которой лежит горение металлической нити. При этом сама нить вовсе не плавится, а светится благодаря электричеству, которое проходит сквозь неё.

   Иван еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Лишь улыбнулся и покачал головой.

   – Ну что же, хоть какой-то прогресс. Правда в моем мире лет сто пятьдесят раньше аналогичное изобретение было сделано и тоже русским ученым Лодыгиным. Только он называл её не колбой, а лампой накаливания. Она так и вошла в историю как лампа Лодыгина. Кстати, параллельно с ним шла разработка электрической свечи, но именно лампочка станет основой для промышленного использования в освещении.

   – Не знаю, не знаю. Думается мне, что до этого еще далеко.

   – Насчет промышленного использования? В этом я с вами пожалуй соглашусь. Уж больно растянулся у вас прогресс науки и техники. Кстати, мне довелось ночевать в деревне, и я был крайне удивлен наличием лучины. У вас что, керосиновые лампы до сих пор не изобрели?

   Лицо Огрунова изменилось. Было очевидно, что он крайне удивлен таким вопросом.

   – Простите, а откуда вам известно о практической возможности использования керосина?

   – А вы что, до сих пор используете только масляные лампы?

   – Да, – неуверенным голосом ответил Огрунов.

   – Печально, крайне печально. Не понятно с чем связано, что так сильно замедлилось развитие науки в вашем мире. Перегонка нефти и выделение из неё керосина с последующим использованием его в бытовых осветительных приборах в нашем мире началось где-то в середине девятнадцатого века, а следом начали изготавливать так называемые керосинки, прибор для приготовления пищи в быту. Замечу, что если, керосиновые лампы просуществовали не очень долго, так как им на смену пришли электрические осветительные приборы на базе все той же лампы накаливания, то керосинка довольно долго применялась, претерпевая лишь конструктивные изменения.

   – Простите, а в каком направлении дальше двигался прогресс в вашем мире? – неожиданно спросил Огрунов. При этом он был так возбужден, что достал платок и вытер пот со лба.

   – Как вам сказать. В нашем мире развитие техники шло одновременно и быстро и медленно. К примеру, двигатели внешнего сгорания вскоре заменили на двигатели внутреннего сгорания. На их базе начали строить самоходные повозки. Мы их называем автомобили. Затем двигатели внутреннего сгорания стали устанавливаться на поезда, самолеты и так далее. Разумеется, они совершенствуются, но основной принцип остался неизменным на протяжении столетия. Затем открыли атомную энергию, стали строить ракеты. Но вам до этого еще далеко. Нет, я конечно могу вам объяснить теоретические основы многих процессов, но быстрый скачок в развитии вашего общества все равно вряд ли произойдет. А могу я задать вам вопрос?

   Огрунов был в замешательстве. По всему было видно, что он поражен и пытается переварить услышанное, поэтому не сразу ответил.

   – Да конечно, я вас слушаю.

   – Я хотел спросить, а что за последние сто лет Россия вела войны или нет?

   – Нет, что вы. С тех пор, как двести лет назад мир постигла катастрофа, и на Землю с неба упал метеорит, не до войн.

   – Как же, – неожиданно встрял в разговор следователь, – а с японцами кто постоянно бодается, а с южных рубежей басурманы разные лезут и то и дело отбиваться приходится, а турки, итыт их мать?

   – Да, конечно, с соседями нередко приходится воевать, но не так, чтобы в широком смысле слова, – словно извиняясь, произнес Оргунов.

   – Вы сказали метеорит упал? – с удивлением спросил Иван.

   – Да, аккурат в одна тысяча восемьсот десятом году. Вероятно, он развалился в атмосфере и многие города поразил, в том числе у нас и в Европе, да и в Америке тоже.

   – Простите, а научные исследования мест падения проводились после этого или нет?

   – Первоначально да, но все, кто этим занимались, погибали, поэтому на долгие годы исследования прекратились. Лишь в последние пятьдесят лет было несколько экспедиций в «темные» края, но, как и прежде, все кто там побывал, в скором времени умирали.

   Следователю видно наскучила такая около научная беседа и поэтому, взглянув на Ивана, потом на Огрунова, грозно произнес:

   – Так что, господин Огрунов, как мне доложить начальству насчет задержанного?

   – Сей господин говорит удивительные вещи, и должен откровенно сказать, его знания весьма обширны. Было бы крайне интересно и полезно с ним побеседовать еще в более подходящем и благопристойном для него месте.

   – Вон оно как! Ну что же, спасибо. Но учтите, – следователь с хитринкой посмотрел на Огрунова, – еже ли окажется, что сей гражданин в розыске или еще чего, вы можете пойти как лжесвидетель. Вы понимаете, чем вам это грозит?

   – Разумеется, – Огрунов взглянул на Ивана, на лице которого красовался огромный синяк под глазом, а куртка была в пятнах крови и уверенно добавил, – Я не знаю откуда он прибыл и что совершил, но то что его знания весьма обширны, я с полной уверенностью могу утверждать.

   – Понятно. Ну что же, в таком случае, вы свободны. Никифор, – крикнул следователь и в дверях тут же появился Никифор, – проводи господина Огрунова, а этого в камеру. Доложу начальству, пусть оно решает, что с ним дальше делать.

   Никифор вывел Ивана из комнаты для допросов и повел в камеру.

   – Вот шельма, – произнес следователь и, плюнув на пол, добавил, – надо было сразу выбить ему мозги, чтобы он помалкивал, а теперь того и гляди, оправдываться придется перед начальством. Еще этот Огрунов, намека не понял, чтобы язык держал за зубами. Так нет, туда же, ученый и все такое прочее. Опять же морока начнется, еже ли придется искать приборы, которые он в «ведьмином» лесу припрятал.

   Глава 7

   Никифор отвел Ивана в камеру и запер за ним дверь. Присев на стул, Иван задумался, – «Странно все, очень странно. Получается, что мир в который он попал, скорее всего, параллельный, при этом его развитие резко затормозилось, когда на Землю упал метеорит. Невольно возникает вопрос – метеорит это был или что-то иное? Без проведения крупномасштабных исследований можно только гадать. Любопытно другое. Если это действительно параллельный мир, то его историческое развитие не должно повторять историю развития нашего. Тогда как объяснить совпадения названий стран и городов? Как вышло, что Челябинск и в нашем мире и в этом носит одно и тоже название? Простое совпадение? Вряд ли. А язык? А имена людей? Все совпадает. Интересно было бы узнать, как развивались исторические события до падения метеорита? Известны ли им имена великих полководцев, были ли войны, татаро-монгольское иго, да хотя бы кто правил на Руси до этого? Жаль, что не удалось поговорить с этим Огруновым еще. Наверняка он в курсе основных исторических событий и мог бы о многом рассказать».

   Иван попытался выпрямиться и тут же почувствовал боль в ребрах. Видимо врач был прав насчет сломанных ребер. Прикрыв веки, попытался заснуть, и ему даже показалось, что это удалось. Сказалась бессонная ночь и полумрак камеры. Спал или скорее дремал, чутко прислушиваясь к звукам, доносившимся из окна под потолком. Это были возгласы ямщиков, ржание лошадей, а то и вовсе незнакомые ему звуки, напоминавшие гудки то ли паровозов, то ли каких-то еще машин.

   До конца дня в камеру кроме охранника, который принес всю ту же похлебку, кусок хлеба и кружку воды, никто не наведывался и на допрос больше не вызывали. Видимо решали, что с ним делать дальше. Ночью с грехом пополам Ивану удалось поспать сидя на стуле, хотя так и хотелось лечь прямо на пол, но он благоразумно решил, что искушать судьбу и спать на бетонном, да еще вдобавок сыром полу не стоит. Утром охранник снова принес еду, а вскоре его вызвали на допрос. Из камеры Иван вышел с замиранием сердца, решив, что скорее всего именно сейчас может решиться его дальнейшая судьба.

   На этот раз в камере помимо начальника сыскного отделения и следователя Евсея было еще два незнакомых Ивану человека, которые, судя по форме, были полицейскими. Кроме них присутствовал Огрунов. Начальник сыскного отделения начал без предисловий.

   – Я ознакомился с результатами допроса, который проводился в присутствии господина Огрунова. Вероятность того, что сказанное вами правда вызывает много сомнений, однако, – Никита Иванович сделал паузу и внимательно посмотрел на Ивана, словно хотел оценить, как он поведет себя, после чего добавил, – принято решение провести следственный эксперимент, а именно, попытаться найти приборы, о которых вы говорили на допросе. В случае их нахождения будет окончательно решен вопрос о вашей экстрадиции в столицу для дальнейшего установления вашей личности.

   Иван стоял возле Огрунова и посмотрев в его сторону, тихо спросил:

   – Столица-то нынче как я понимаю ни в Москве и ни в Питере?

   – Господь с вами, разумеется, нет, в Екатеринбурге, – так же тихо ответил Огрунов.

   – Попрошу не разговаривать, – грозно произнес Никита Иванович, – В розыске примут участия два представителя полицейского управления, а так же господин Огрунов с помощником. Ответственным назначаю старшего следователя-дознователя Евсея Михайловича Пихманова. На все про все даю два дня. Не найдете, будете отвечать по всей строгости закона, ибо закон суров, но справедлив.

   Судя по выражению лица следователя Евсея, он был крайне недоволен таким оборотом дел. Искать какие-то ящики с приборами, да еще в «ведьмином» лесу, про который давно ходила дурная молва, не сулила ничего хорошего.

   К удивлению Ивана выехали на поиск ящиков в тот же день спустя всего час. Большая тюремная карета для перевозки заключенных, запряженная парой гнедых была разделена на две части. В одной сидел Иван и вместе с ним напросился Огрунов с помощником, молодым человеком на вид лет восемнадцати. Остальные сидели за перегородкой.

   Поехали в сторону деревни Малышево. Погода благоприятствовала, температура на улице не превышала пяти градусов тепла, но было солнечно и ясно. До деревни доехали за час с небольшим. Как только въехали в деревню, карета остановилась и в окошке, которое разделяло внутреннюю часть, появилось лицо следователя Евсея.

   – Двор, где ночевали, показать сможете?

   Иван слегка опешил, так как на его взгляд, все дома и заборы были весьма похожи один на другой. Однако он вспомнил, что возле калитки росли две высоченные березы, сросшиеся стволами на высоте забора.

   – Возле калитки две березы росли. Да и еще, хозяина Агафоном зовут, а его жену Марья.

   Дом в котором Иван ночевал нашли быстро. Агафон вышел на улицу и когда следователь спросил, ночевал ли у него третьего дня кто-либо из посторонних, не стал лукавить, а сразу сказал, что подвозил путника, и тот ночевал у него. Самое главное, что Агафон довольно точно сказал, где он встретил Ивана на дороге. Удостоверившись, что Иван именно тот человек, которого подвозил Агафон, отправились дальше. Примерно часа через полтора карета снова остановилась. Теперь надо было решить, сколько ехать дальше до того места, где Иван вышел из леса на дорогу.

   – Приметы какие запомнил? – спросил Евсей Ивана.

   – Честно говоря, нет, не до того было. Вроде как лес сразу расступился, и я оказался на дороге.

   – Шел-то сколько времени, пока не встретил этого Агафона?

   – Около часа.

   – Около, – недовольно произнес Евсей и крикнул сидевшему на козлах кучеру, чтобы тот трогал и ехал не шибко быстро, а как версты три проедет, еще ход сбавил.

   Верстовых столбов на дороге не было, но кучер, проехав три версты, сам сбавил ход, крикнув, чтобы Иван услышал его:

   – Смотрите, может, какую примету увидите, где из леса выходили.

   Иван прильнул к окну. Прошло минут двадцать, когда Иван крикнул, чтобы кучер остановил карету.

   – Вот здесь, кажется, я вышел из леса.

   – Кажется ему. Креститься надо, когда кажется, – все тем же недовольным голосом произнес Евсей, чувствуя, что придется вылезать и идти в лес.

   Все вылезли из кареты. Иван осмотрелся и неожиданно увидел сломанную березку, которую он случайно обломал, когда выходя на дорогу споткнулся и чтобы не упасть схватился за неё и та не выдержав, надломилась.

   – Вон там я вышел, точно, – и рукой указал на сломанную березку.

   – Ну что же, я здесь посижу, а вы ступайте, – неожиданно заявил Евсей, явно опасаясь идти в сторону «ведьминого» леса. Ивану надели на руки наручники и все кроме кучера и Евсея отправились в лес.

   Шли молча. Видимо все, кроме Ивана были наслышаны про «ведьмин» лес и настороженно смотрели по сторонам. То и дело останавливались и сверялись по солнцу, где север, после чего продолжали путь. Идти с наручниками на руках было не просто, но не прошло и часа, как Иван замер и радостно произнес:

   – Вон поляна. Эта она я точно помню. Так, дайте сориентироваться, где я спрятал ящики с приборами.

   Возбужденно и одновременно радостно озираясь по сторонам, он искал метки места, где спрятал ящики с приборами. На опушке он почти сразу увидел деревце, верхушку которого завязал узлом. От неё нужно было отсчитать двадцать шагов и будет поваленное дерево, в корнях которого он спрятал ящики и прикрыл их ветками и листвой. Не веря, что все сложилось так удачно и ящики с приборами были найдены, он указал место.

   – Вот здесь я их спрятал. Позвольте достать, – и протянул руки, чтобы с него сняли наручники.

   – Не суетись, сами сейчас проверим, – басом ответил один из полицейских и откинул ветки с корней дерева. Под корнями дерево лежали два пластиковых ящика с оборудованием.

   – Я же говорил, что не обманываю. Вот они, те самые ящики, о которых я говорил.

   Огрунов чуть ли не пританцовывал в ожидании, когда откроют ящики. Наконец полицейский осторожно открыл крышку одного, затем другого. Внутри в целости и сохранности лежали приборы, на одном по-прежнему горела надпись ERROR.

   – Простите, что это? – взволнованно спросил Огрунов.

   – Вам трудно будет понять его назначение. Видите ли, прибор должен был показать моё местоположение, но он выдает ошибку. Второй, – и Иван показал на сферу, – Это сложный физический прибор, который дает возможность отследить все процессы, которые происходят в момент перемещения в пространственно-временном континууме. Если бы все произошло, как все эксперименты до этого, прибор дал возможность снять показания. Сами показания снимаются вот этими датчиками.

   – Ладно, не будем терять время, нам еще обратно топать. Забираем ящики и пошли, – гораздо более миролюбивым голосом произнес второй полицейский и стал снимать с Ивана наручники.

   – Эй, ты чего, приказа не было снимать с арестованного наручники? – грозно произнес другой полицейский.

   – Если тебе охота самому тащить ящики, тогда одену обратно.

   – Ладно, пусть тогда сам их несет, но пойдет впереди.

   – Если не возражаете, я и мой помощник могли бы помочь нести ящики, – почти умоляющим голосом произнес Огрунов.

   – Вещ доки, не положено нести посторонним лицам, – хмуро ответил полицейский.

   Иван поднял оба ящика и направился по направлению к поляне. Необходимо было её пересечь и затем пройти тем же путем обратно через лес. Следом за ним шли Огрунов с помощником, чуть поодаль полицейские. Выйдя на поляну, один из полицейских неожиданно крикнул:

   – Погодьте, отлить надо. А ты смотри за задержанным, чтобы не убег, – произнес полицейский и не долго думая прямо на месте отвернулся, чтобы облегчиться.

   Все остановились. Иван поставил ящики на землю и задрав голову посмотрел на небо. Яркое солнце касалось макушек высоких сосен, пробиваясь сквозь ветки, отбрасывая на поляну затейливые блики.

   – Тихо как здесь, даже птиц не слышно, – произнес Иван обращаясь к Огрунову, – странно, это ведь здешние места называют «ведьмиными» не так ли?

   – Да, но это все местные суеверия, – ответил он. И словно в ответ вся поляна мгновенно заполнилась желтоватым туманом.

   – Эй, вы там... – услышал Иван голос полицейского, который мгновенно пропал в пелене тумана. Несколько секунд и снова, как когда он прибыл сюда, порыв ветра и туман исчез так же мгновенно, как и появился, лишь голубоватые искорки вспыхивали в разных местах на ветвях деревьев, но и они вскоре исчезли. Иван, Огрунов и его помощник стояли в центре поляны, и отчаянно крутя головой, искали, куда делись полицейские.

   – Господи, неужели и впрямь «ведьмин» лес существует, и местные не врут? – чуть слышно произнес Огрунов и перекрестился, словно пытался отогнать от себя дьявольские силы.

   – Николай Степанович, а куда полицейские подевались? – спросил Огрунова его помощник, который гораздо спокойнее воспринял все происходящее.

   – Не знаю. Ау, где вы там? – крикнул Огрунов, но тишина говорила о том, что полицейские непонятным образом пропали. Огрунов снова перекрестился и, взглянув на Ивана, спросил:

   – Как вы считаете, что нам делать?