Текст книги "Милая, у нас не будет развода (СИ)"

Автор книги: Арина Арская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Глава 30. Доброе утро

– Завтрак готов, – Паша стучится в дверь. – Просыпайтесь.

Я с трудом разлепляю глаза. Подушка подо мной мокрая от слюней. Егор рядом храпит с открытым ртом.

Голова гудит.

– Просыпайтесь.

– Да мы не спим, не спим… – говорю я.

– Я же слышу, как папа храпит.

Толкаю Егор, и он резко поднимается с подушек. Всклокоченный и недоуменный:

– Что? Где? Куда?

– Мы завтрак приготовили, – терпеливо повторяет Паша за дверью.

– Правда, что ли? – хрипло и недоверчиво спрашивает Егор.

– Ага.

– Вот это да, – сглатывает Егор и проводит ладонью. – Сейчас спустимся.

– Все, я ушел. Третий раз будить не будем.

– Третий? – удивленно уточняю я.

– Первый раз Саня приходил. Вы что-то ему промычали, но он не понял что именно.

– Не помню, – медленно моргаю и тру глаза.

– Я что-то такое помню, – Егор зевает. – Все, Паш, сейчас будем.

Вслушиваемся в шаги, которые затихают, и я шепчу:

– Обалдеть, нам завтрак приготовили.

– Я сам в шоке, – падает на подушки. – Дожили до завтраков после пьянок.

Причмокивает, закрывает глаза и медленно выдыхает, готовый опять нырнуть в утреннюю дремоту.

– Не спи, – толкаю я его, – а то наши строгие сыновья будут ругаться.

– Я меня голова раскалывается…

– У меня тоже.

– Хорошо погуляли.

– Но в следующий раз можно без шампанского, – сажусь и оглядываюсь на Егора. – надо признать, что нам восемнадцать только в душе.

У меня еще чуток кружится голова.

– Ну, ладно, может, каждый день мы не выдержим такого веселья, – Егор тоже садится.

– Мы так сопьемся.

– Да, это довод, – Егор задумчиво кивает. – Но я не жалею.

– Я тоже. И это было забавно, что на дома встретили два сердитых пацана… – потягиваюсь.

– Раньше от мамки с папкой прилетало, теперь от детей.

– И они у нас классные, – приваливаюсь к плечу Егора. – И мы тоже классные. Просто я об этом забыла.

Вздыхаю.

– Я тоже начал забывать, Инга, – тихо отвечает Егор. – Меня это и напугало.

– Я бы ничего не заметила, – пропускаю волосы сквозь пальцы. – Я, действительно, была уверена, что у нас все хорошо и спокойно. Да и после развода ничего не доперло, – смотрю на Егора, – я бы очень обиделась на тебя.

– Я детей бы настроила против меня?

– Ты думаешь, что я такая? – серьезно и без обиды спрашиваю я.

– Начнем с того, что я бы не позволил тебе дойти до развода.

– А если бы? Что бы было тогда?

– Я даже думать не хочу об этом, – Егор хмурится. – Серьезно. Поэтому я против развода, Инга. После него все усложняется в разы. Понимаешь?

– Я бы второго такого мужика не встретила, – шепчу я. – Я бы осталась злой, одинокой и нервной пыльной мышью из архива.

– Не была бы ты мышью, – Егору щурится. – и ты никогда ею не была. Прекрати.

– Ты бы во второй раз женился.

– Думаешь? – вскидывает бровь.

Я начинаю злиться. Ревность стискивает сердце, и я зло цежу сквозь зубы:

– Убила бы.

– Поэтому бы и не женился, – Егор смеется. – И добился бы того, чтобы мы опять поженились.

– Нифига.

– Фига, – с грозой отвечает он. – Я бы мог дать слабину, Инга, но потом бы, – щурится еще сильнее, – ты бы впухла.

– Я бы замуж вышла.

– А я бы пришел бы на твою свадьбу и украл бы тебя. И знаешь что? – приближает свое лицо к моему, – наши бы лягушата в этом мне помогли. И давай остановимся. Мне не нравится этот разговор.

– Мне тоже.

– Никакого тебе развода.

– И тебе.

– Вот и договорились, а то в разводе мы бы устроили апокалипсис.

– Вероятно, – киваю я.

– И я думаю, что нам надо поторопиться к завтраку, а то апокалипсис начнут наши сыновья. Нельзя пропустить их первый завтрак для нас. А то нанесем их нежным подростковым душам травму.

– Согласна.

Сползаю с кровати, зеваю и опять потягиваюсь:

– И, кстати, дом они в наше отсутствие не разгромили.

– Им бы потом пришлось самим приводить его в порядок. Это после уборки у них мозги включились.

– Я так хотела им помочь, – захожу в ванную комнату. – Пожалеть.

– Нельзя мужиков жалеть.

– Я понимаю, но они для меня еще маленькие.

– Они и в тридцать для тебя будут маленькими, – Егор следует за мной.

– Да, – протягиваю ему зубную щетку. – И всегда буду хотеть укрыть крылышком и посюсюкать, но…

– Что?

– У меня есть ты, – подхожу к Егору вплотную и заглядываю в его глаза. – Ты меня ведь остановишь от мамского дурачизма?

– Да, такой план.

– Я бы тебя поцеловала, но у меня во рту не очень приятно.

– Ну и что?

– Давай все-таки зубы почистим? – складываю брови домиком.

– Тогда с тебя серьезный и основательный поцелуй.

– Договорились, – выдавливаю зубную пасту на щетку, которую торопливо сую в рот. Бубню, отвернувшись к зеркалу. – Предлагаю каждое утро начинать со свежего поцелуя.

– Да кто же против, – Егор приобнимает меня, прижимается сзади и ведет бедрами. – И, может, не только с поцелуев?

– Может быть…

Глава 31. Поехали домой переодевать трусы

– Ну, – Лидия замирает с ручкой и блокнотам, – с чем пришли?

Егор рядом развалился, как сытый довольный кот, который обожрался сметаны и заполировал все это красной икоркой.

– Моя жена сейчас сидит в трусиках, которые ей выбрал я, – Его расплывается в улыбке. – И пойдет в них на работу.

– Неудобные, пипец, – шепчу я и краснею.

– Но красивые, – Егор улыбается еще шире.

– Красивые, – соглашаюсь я и смотрю на Лидию. – Показывать не буду.

– И не надо, – делает быструю пометку в блокноте.

– Я взамен должен выучить фразу на турецком, – Егор пожимает плечами. – Я вроде как домашний тиран, но вынужден вестись на провокации ради красивых трусов.

– Идти на компромисс? – уточняет Лидия.

– Да, – киваю я и смотрю на Егора. – Это компромисс, милый. Мне восемь часов работать в неудобных трусах.

– Я же согласился на твою тарабарщину.

– Еще бы ты не согласился, – скрещиваю руки на груди.

– Ты меня доведешь до края, Инга. Я выучу турецкий и буду на нем с тобой скандалить, – Егор недобро щурится. – И не только скандалить.

А затем смотрим на Лидию. Я суетливо приглаживаю юбку на коленях, а Егор поправляет галстук.

– Еще сыновей строю, – он пожимает плечами. – Им очень не нравится, но выбора у них нет. И для меня стало открытием, что они умеют готовить солянку. Кухня, конечно, потом была будто после апокалипсиса, но талант у них есть.

– А вы что скажете? – Лидия смотрит на меня.

– А мне тяжело.

– В каком плане?

– Я хочу мальчиков поучать, давать советы, переделывать за ними, – шепчу я. – Показывать, как надо.

– Держитесь?

– Держусь, – киваю я. – И самое обидное, они сами учатся в процессе. Не нужны им советы от мамочки, которая все на свете знает и умеет. И вот вчера они уже учили меня?

– Да?

– Да, – вздыхаю я, – показали, как правильно открывать банку с огурцами. И я потерялась между гордостью и возмущением. Я, оказывается, всю жизнь неправильно банки открывала.

– Я тоже, – Егор цыкает. – И еще мне придется им игру покупать. Мои сыновья оказались упертыми.

– Прямо как ты, – хмыкаю я.

– Да ты тоже, знаешь ли, упрямая. За всю эту неделю не сорвалась и не побежала носы мальчикам вытирать.

– Я же обещала тебя поддержать, – пожимаю плечами. – И я не хочу, чтобы с нами потом жили два великовозрастных маменьких сыночка. У нас же планы на старость.

– Какие? – интересуется Лидия.

– Старческо-развратные, – тихо отвечаю я, но у меня все равно уши горят.

– И вас эти планы воодушевляют?

– Это вызов, – говорю я и поправляю волосы на затылке.

– Вызов?

– Да, – приподнимаю подбородок. – У моего мужа в восемьдесят лет не будет даже мыслей о шестидесятилетних молодухах.

– Кстати, о молодухах, – Лидия переводит взгляд на Егора. – Как с ними дела?

– Честно?

– Конечно.

– У меня сейчас все мысли заняты тем, как правильно проговорить ту тарабарщину, которую мне дала жена, чтобы не было смешно, – Егор хмурится. – Такими темпами у меня язык в узел свяжется. Это не так легко.

– Может, молоденькую репетиторшу нанять? – Лидия приподнимает бровь.

– Не те интонации будут, – Егор взгляда не отводит. – Мне не сладкое пур-пур-пур надо, делает паузу и рычит, – а ахрмыр-рррр-арррырарррр, – чешет щеку. – Как-то так.

– Да за ниточки в моей пятой точке нужно что-то впечатляющее, – капризно веду плечом.

– Вы стали друг другу больше доверять?

– Я еще боюсь, что мы можем все потерять, – шепчу я.

– Вы бы потеряли больше, если бы не перешагнули этот страх, – Лидия едва заметно прищуривается. – Шагать придется и дальше. Вас же не пугает тот факт, что в карьере надо постоянно идти вперед…

– Нет.

– Семья и отношения тоже подразумевают движение вперед. И шагать должные двое. И еще… стоячая вода тухнет.

Егор находит мою руку и сжимает ладонь, вглядываясь в мои глаза:

– Я хочу идти вперед вместе.

– И не только идти вместе, но и подталкивать друг друга, – я мягко улыбаюсь.

– Согласен, – сжимает мою руку крепче и шепчет. – Слушай, мы будто сейчас на своеобразном венчании и даем почти клятвы.

– Целоваться не будем, а то совсем уж неприлично.

– Выйдем и я тебя в коридоре поцелую.

– Договорились.

– Там как раз есть темный уголок.

– Егор… – шепчу я.

– Все, понял, – опять поправляет галстук на шее и смотрит на Лидию, – а теперь мы можем обсудить вопрос моей внезапной ревности и агрессии?

– Уточните, пожалуйста?

– Я вчера увидел, как на мою жену пялится один урод, когда она вышла из своего архива… Вот теперь хочу его убить.

– Да никто на меня не смотрел! – охаю я.

– Смотрел, – разворачивается ко мне, – а ты еще миленько ему улыбнулась.

– Чего? Да я там даже мужика никакого не помню!

– Стоял и курил у выхода.

Замолкаю и медленно выдыхаю:

– Я поняла. И это была не улыбка, Егор, а гримаса отвращения, потому что дым летел мне прямо в лицо!

– И я теперь тебя туда в новых трусах отпускаю, что ли? – он приподнимает бровь. – Я, что, дурак?

Встает и поправляет пиджак за лацканы:

– Поехали домой переодевать трусы.

– Я могу пойти без них, – поднимаю взгляд и мило улыбаюсь.

– Ты добиваешься того, что я запру тебя в подвале и никуда не отпущу, – Егор щурится. – Все, – шагает к двери, – поехали.

Вместо эпилога

– Разлюбил, – Маша Воронина пожимает плечами.

– Но ведь год старался… – пытаюсь ухватиться за соломинку, – может, стоило ему, конечно, сразу сказать.

Потом вспоминаю, как я собирала чемоданы в истерике, а Маша, несмотря на свою внешнюю мягкость, куда принципиальнее и тверже меня.

Да и Виктор совсем не Егор.

Егор открытый, громкий и эмоциональный.

Виктор закрытый, сдержанный и от него всегда веяло какой-то холодной опасностью.

Егор может в рожу дать за косой взгляд, встряхнуть за грудки и уточнить, что не так, а после потащит пиво пить.

Виктор же отметит косой взгляд, запомнит человека и с этого момента начнется отсчет его косяков до предельного уровня.

– Сразу бы сказал, то тоже бы ничего не вышло, – Маша раздраженно отставляет стакан с лимонадом и откидывается назад. Смотрит в окно. – Не пошла я с ним ни к каким психологам.

– Почему? – тихо спрашиваю я.

– Светить своим грязным бельем перед незнакомым человеком? – переводит на меня взгляд. – Обнажать душу и слушать в ответ, что я чем-то не угодила ему? И без гарантий, что все вернется на свои места? Он мог со мной поговорить… но решил, что я не заслуживаю доверия после стольких лет. Его право. Пусть ему его мозги вправляет его любимка, – поднимает ладони в защитном жесте, – я умываю руки.

Я бы не влюбилась в Виктора. От его одного взгляда становится холодно и не по себе. Он собеседника взглядом режет.

А Маша бы не влюбилась в Егора. Он для нее слишком диковатый балагур-дровосек.

Мы разные.

Егор смог продавить меня, толкнуть к психологу, а с Машей бы так не вышло. Она из тех женщин, которые требуют той любви, которая не знает потрясений, ошибок и скуки.

Максималистка.

Как и ее муж.

Все или ничего. Никаких полутонов.

Ты либо любишь без сомнений, лишних разговоров и ошибок, либо нет.

Стоит ли мне делиться своим важным мнением на этот счет? Или просто улыбнуться и взять за руку?

– Да говори уже, – Маша вздыхает. – Я же предполагала, на какую встречу я иду. На ту, на которой меня пожалеют и дадут советов.

– Я лучше промолчу, а то обидешься.

– Серьезно? – Маша мягко смеется. – Тогда я сама додумаю. Пусть будет, что ты считаешь меня стервой.

– Не стервой, – качаю головой. – Максималисткой.

Молчит, пробегает пальцами по граням стакана и тихо отвечает:

– Возможно.

– И ты была замужем за таким же максималистом, – тихо добавляю я.

– Идеальная пара, – хмыкает.

– Была.

В глазах Маши пробегает темная тень тоски и она опять улыбается:

– Да, была. Теперь бы стать идеальными разведенными.

– Идеальные разведенные не любят. Оба не любят.

– С другой стороны, – горько усмехается, – идеальная женщина, которой меня назвал бывший муж, любит один раз и на всю жизнь, – вытаскивает из бокала с лимонадом трубочку и делает несколько глотков.

Потом опять смотрит в окно:

– И все вокруг недоумевают… Как так? Воронины развелись? – смеется. – А когда только начали встречаться, все удивлялись тому, что мы вместе.

– Я все же опять уточню… Если бы он поступил, как Егор…

– Не поступил бы, – серьезно смотрит на меня. – А если бы сказал, что хочет другую, то разве это не равно тому, что любви нет?

– Ты не права.

– Раз не хочет, то пусть гуляет, – пожимает плечами.

– Мы не поймем друг друга.

– Нет, – качает головой. – Разные мы птички. Я приходила к нему без белья в офис. В одном плаще и красных туфлях, а у тебя это впереди, Инга. И это не в укор тебе. разные позы, секс в случайных подворотнях, машине, на крыше. Я отправляла почтой в письме свои трусики, – едва заметно щурится. – Ношенные.

– Даже так? – шепчу я.

– И трусики в конверте – это маленькая шалость среди остального, – не отводит взгляда.

Сглатываю и чувствую себя девсвтенницей перед ленивой хищницей, и понимаю, что моя жизнь совсем не натягивается на ее жизнь.

– А если…

– Что? – приподнимает бровь.

– Отправить сейчас трусики…

– Зачем?

– Не знаю, – подпираю лицо кулаками. – Чтобы подразнить?

Маша опять смеется, мягко и бархатно, а затем ее смех резко обрывается, и она холодно говорит:

– Нет. Бывших не дразнят. Я выше этого. И не в трусах, Инга, дело. Совсем не в них.

– Ты хоть поняла в чем?

Поддается в мою сторону, вглядывается в глаза и шепчет:

– А какая разница? Я не буду в этом копаться.

– Не хочешь и свои ошибки увидеть?

Замолкаю. Кажется, я сказала лишнего. Я же хотела поддержать Машу, а вышла какая херня.

– Я не хотела этого говорить.

– Хотела, – Маша вздыхает. – Вскроются мои ошибки и что дальше?

– Я не знаю, – хмурюсь. – Не знаю. Мне просто жаль. Понимаешь. Жаль. Красивая семья была.

– Ты, главное, береги свою семью, – Маша опять вся улыбчивая и мягкая. – Мужика своего.

– Егор после разговора с Виктором решил…

– Какой молодец. Только я не поверю, что Виктор распустил свой язык и разнылся твоему мужу.

– Нет, не разнылся, – замолкаю на пару секунд и продолжаю, – его напугал его взгляд, Маш.

Откидывается назад, приподнимает подбородок и поджимает губы. Она тоже видела эти глаза, что впечатлили Егора до откровенного разговора?

Смотрит на маленькие наручные часики, а затем на меня:

– Извини, Инга. Но мне пора бежать, – встает и опять улыбается, – была рада встретиться.

* * *

– Как хорошо, что ты не Виктор, – шепчу я, пристегивая ремень безопасности.

– И как хорошо, что ты не Мария, – Егор медленно выезжает с парковки. – Оба непробиваемые, – смотрит влево. – Помнишь… на одной встрече она не притронулась к закускам, потому что…

– Потому что морепродукты стояли с мясными закусками, – киваю. – А мы с тобой тогда хорошо так поели.

– Я так вообще нажрался от пуза, – Егор хмыкает. – Нормально шли креветки с ветчиной. И с огурчиками.

– Ими восхищались, но никто не любил, – вздыхаю я. – И сами они никого близко к себе не подпускали.

– Потому что им никто не был нужен?

– Ну, теперь будут одиночками, – Егор зевает. – А мы будем учится на чужих ошибках. Так, сейчас за парнями заедем и предлагаю в кино.

– Я люблю тебя, – тихо говорю я, вглядываясь в расслабленный профиль Егора.

– А я тебя, – протягивает руку и сжимает мое колено. – Больше жизни.

* * *

– О, нет, – меня подкидывает с кровати волной резкой тошноты. – Вот черт!

– Что?! – Егор испуганно приподнимается на локтях. – Не молчи ты!

Я кидаюсь в уборную. Даже дверь не закрываю.

– Инга!

Я отвечаю Егору неразборчивым клекотом, и меня выворачивает в унитаз желчью и слизью.

– Да что случилось?

В перерыве между болезненными спазмами желудка, сжимаю грудь. Ноет.

– Инга!

– Пап?! – доносится приглушенный голос Саши. – У вас там все нормально?

– Я не знаю! Твоя мама тут переговоры с унитазом ведет… – замолкает и шепчет. – Вот блин…

– Да что у вас тут? – в уборную врываются наши сыновья.

Я вновь содрогаюсь под волной тошноты.

– Отравилась? – шепчет Саша. – Скорую вызывать?

– Вы не просили, парни, но… – взволнованно отвечает Егор, – но у вас, похоже, будет братик или сестричка.

– Хочу девочку! – грозным орочьим голосом отвечаю в унитаз. – Я заслужила!

* * *

– Такие маленькие, но пальчики, – шепчет Саша, круглыми глазами глядя в лицо Риточки, когда зевает и сжимает мизинец Паши.

– И крепко так держит, – Паша сглатывает с другой стороны от меня. – Вот это хватка.

Егор отвлекается от проверки колыбельки, которую собрали Саша и Паша:

– Да вы тоже не были слабаками. Палец точно могли сломать.

– Ну, мы же мужики, – шепчет Саша. – А она девочка.

– Есть девочки, которые могут и в рожу дать, – Паша хмыкает. – Марго будет такой. И мы сами еще научим, как правильно надо бить.

– Так, – смеюсь я. – Целуем мамочку, говорим, какая она красавица и идем делать ей чай с ромашкой.

Выполняют мой ласковый приказ, затем чмокают Ритку в лоб и вновь смотрят на меня:

– Нам сюда чай принести.

– Я спущусь. Я же не инвалид и не больна.

– Мы еще тут побудем, – ложатся с двух сторон.

– Может, даже поспим, – едва слышно говорит Саша. – Имеем право. Мы соскучились.

– Определенно, – соглашается Паша.

– Понял, чай на мне, – Егор шагает к двери и оглядывается.

Смотрит друг другу в глаза, и он улыбается. Ласково, тепло и с тихим счастьем.

Да, у нас впереди бессонные ночи, но мы прошли столько шагов вместе, что новые шаги я жду без страха и с уверенностью, что мы справимся.

А если чего-то не сможем друг другу сказать, то это вытянет Лидия, которая прислала сегодня открытку с поздравлениями.

Надо бы написать о ней отзыв.

Она помогла сохранить еще одну семью.

Конец