Текст книги "Милая, у нас не будет развода (СИ)"

Автор книги: Арина Арская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Глава 9. Скажи это!

– Давай, признавайся, какие ты мне смелые эксперименты хочешь предложить, чтобы разбудить в себе страсть? – смотрю на Егора, скрестив руки.

– Для начала я должен захотеть их предложить, – невозмутимо парирует он мой выпад.

– Вот оно как? – охаю я. – Значит и кружевные труселя тебе от меня не нужны? Такие, что кружев там на ноготок, но зато вся жопа наружу.

– А ты их, что, надела? – Егор вскидывает бровь.

– Нет!

– Может, зря?

– А у тебя там что-то зашевелилось?

Егор переводит взгляд на Лидию, которая с интересом за нами наблюдает.

– Я в глазах жены теперь импотент, – Егор медленно выдыхает.

– А кружева вас заинтересовали? – Лидия совсем не смущена нашим разговором.

– Не в таком тоне, – Егор качает головой.

– А в каком надо? – цежу я сквозь зубы.

Лидия в ожидании приподнимает бровь.

– Что, я должен показать, как надо? – Егор тихо удивляется.

– Да, – Лидия кивает. – Как Инга должна была сказать вам о кружевах?

– Да, мне тоже интересно, – хмыкаю я, принимая психолога во временные союзники.

– Ну… – Егор разминает шею и поправляет галстук. – Я могу, – косит на меня взгляд, – ты зря думаешь, что я не настроен серьезно.

– Так ты уже начал?

Щурится, медленно разворачивается ко мне, поддается в мою сторону, вглядываясь в глаза и хрипло шепчет:

– Милый, – выдыхает, закусив нижнюю губу, а затем низко так воркует, – на мне новые трусики.

У меня сейчас глазные яблоки выпадут. И так широко распахнуты глаза, что я чувствую боль в тонких мышцах век.

– Кружевные, – Егор едва заметно щурится.

У меня сейчас макушку сорвет, как крышку с кипящего котелка.

Он настроен серьезно.

И нет, не отпустит он меня с чемоданом к маме и папе.

Это не про него. От него по сугробам не убежишь. И с трусами, и без.

– Инга.

– Что? – я аж взвизгиваю, когда меня тихо окликает Лидия. Прижимаю пальцы к губам. – Простите. Я просто… в шоке…

Егор опять откидывается на спинку дивана и деловито закидывает ногу на ногу. Покачивает носком туфли.

– Инга, вы можете повторить…

– Нет, – я аж крякаю от удивления. – Не при вас…

– Я выйду.

– Она выйдет, – Егор смотрит на меня.

Все. Лидия вылетает из моих союзников в стан врага.

– Я вам дам пять минут, – Лидия встает, сверяется с часами и выходит. – Через пять минут вернусь.

– Это какой-то изврат, Егор, – зло шепчу в его сторону. – При чужом человеке… Я…

– Я не заслужил хотя бы попытки? – смотрит на меня. – Я был тебе плохим мужем?

– А это уже наглая манипуляция, – с осуждением качаю головой. – Так нельзя.

– Да, – он кивает. – И я считаю, что я заслужил того, чтобы ты сейчас прекратила играть в тупую скромницу и сказала мне про трусы. Ты от меня детей родила, Инга! Тебе их не ветром задуло!

Стискиваю зубы, сжимаю кулаки и медленно выдыхаю.

– Ты сейчас как-будто ежа родишь, – зло щурится на меня.

– Да ты прям брызжешь сексом, ага.

– Про трусы скажи, – поскрипывает зубами, – может, и забрызжу.

Закрываю глаза, сглатываю и разжимаю кулаки.

Он, что, думает во мне не осталось женской очаровательности?

Или это я так думаю?

Это я боюсь, что мои томные выдохи и сладкий голосок не тронет его.

Это я боюсь фиаско перед ним. И мне страшно быть глупой и никчемной клушей перед ним.

У меня аж ладони вспотели.

– Ладно, – приглаживаю волосы и серьезно всматриваюсь в глаза Егора. – Я скажу, но это останется здесь. Только вздумай потом… в шуточки все это вывернуть.

– Я и не думал…

– Все, замолчи.

Еще пару секунд, и я, скользнув взглядом по лицу Егора, поддаюсь к нему. Глаза в глаза.

Ноги от ступней до колен уже не чувствую от страха и взволнованности.

– Милый, – тихо шепчу я, опять сглатываю и закусываю губу, не отводя взгляда. Долгая томительная пауза, и продолжаю еще тише, – на мне новые трусики… кружевные…

Ног теперь вообще не чувствую.

И это не возбуждение, а страх того, что сейчас Егор усмехнется, поэтому я отшатываюсь и смотрю перед собой.

– Трусики на тебе не кружевные, да? – тихо и хрипло спрашивает Егор.

– Ты, что, не помнишь, какие на мне трусы? – складываю руки на коленях. – Я же при тебе сегодня одевалась, пока ты носки натягивал. Вот носки я твои помню.

– Не помню, – задумчиво отвечает Егор. – С моими носками проще. Они либо черные, либо белые. Есть еще, конечно, веселенькие, но они у меня домашние.

– Да, веселенькие, – медленно выдыхаю я. – С какими-то мишками, котиками, бананчиками.

– Я вообще сам очень веселенький, – шепотом отзывается Егор.

Я оглядываюсь, а он бровь вскидывает и улыбается:

– Веселенький мишка.

– А я тогда кто?

– Злая лисичка. Лисички очень злыми бывают. Фыр-фыр-фыр.

Как-то мне неспокойно становится под прямым взглядом Егора. К шее подкатывает волна мурашек.

Тихий стук в дверь, и в кабинет возвращается Лидия. Садится в кресло напротив нас, подхватывает блокнот и ручку.

– Ну, – она спокойно смотрит на нас. – Продолжим? – переводит взгляд на меня. – У вас вышло? Или возникли трудности?

Глава 10. Мне очень страшно

– У вашей жены получилось передать те интонации, которые вы от нее ждали?

– Да, – Егор серьезно кивает. – Теперь пытаюсь вспомнить, какое на ней бельишко.

– Можно я еще раз скажу, что все это – какое-то безумие, – возмущенно шепчу я. – Я когда шла сюда, то не думала, что мы будем разговаривать о моих, блин, трусах! О трусах с психологом!

– Если ты так волнуешься, то там точно не кружавчики, – опечаленно вздыхает Егор.

– И как это все нам поможет? – разворачиваюсь к нему.

– Начнем с того, что я сегодня вообще о твоих трусах не думал, – глаза Егора вспыхивают недобрым огнем. – А вот сейчас думаю! Я вообще сейчас хочу встать и провести ревизию твоих трусов! И выкинуть те, которые мне не нравятся!

– Это вообще нормально? – обращаюсь к Лидии. – Про трусы-то говорить с семейным психологом?

– Знаете, у многих мужчин трусики их жен – больная тема, – она вежливо улыбается. – Все эти шутки про парашюты, панталоны…

– Да, соглашусь, – Егор соглашается. – Все не с пустого места.

– Я не хочу говорить о трусах, – скрещиваю руки на груди, – потому что это несерьезно. И не ношу я застиранные парашюты или растянутые лифчики. И придерживаюсь мнения, что все эти кружавчики могут, конечно, у мужчины что-то возбудить, но реальность такова, что и кружавчики могут стать обыденностью, которую муж не сможет вспомнить.

– А кто говорит, что надо делать кружавчики обыденностью? – Лидия приподнимает бровь. – И речь сейчас не идет о том, что надо идти и скупать все кружавчики в мире…

– Нет, не идет, да? – вздыхает Егор.

– Речь все-таки о моменте и о том, что вы почувствовали, когда жена сказала о кружавчиках.

– Любопытство.

– Если вы сейчас еще потребует мне ему трусы свои показать, то я точно уйду.

– Нет, не попрошу, – Лидия качает головой и вновь смотрит на Егора. – Вы часто чувствуете к жене любопытство?

Я отворачиваюсь и закусываю губы.

– Давно не испытывал. Вопрос, что сегодня на ужин не считается, да? – глухо усмехается он.

– Первое домашнее задание, Инга, – Лидия переводит на меня бесстрастный взгляд. – Не показывайте мужу сегодня свои трусики до вечера.

– Поверить не могу, – прикрываю ладонью лицо, – что наша первая встреча с психологом пришла к моим трусам. Я чего-то в этой жизни не понимаю, – убираю ладонь с глаз и цепко всматриваюсь в ее спокойное лицо. – Вы точно психолог?

– Да, – отвечает она. – Со всеми моими корочками об образовании, повышении квалификации, дополнительных прослушанных курсах, практикумах я вас могу ознакомить, – делает паузу, – вы лучше посмотрите на мужа.

Егор развернут ко мне всем торсом. Одна рука на колене, вторая на подушке дивана. И смотрит на меня, не моргая. Зрачки расширены.

– Не слушай ты ее, – сглатывает. – Я же твой муж, Инга. Я имею право знать, что у тебя под юбкой. Кто если не я? Я, может, поэтому и женился на тебе, чтобы всегда знать, что за трусики на тебе. Я с тобой детей родил, дорогая. Какие могут у тебя быть от меня секреты?

– Опять хохмачишь? – зло щурюсь я. – Ради трусов женился на мне?

– Мне так больно, Инга, знать, что мое прекрасное чувство юмора теперь тебе не нравится.

– Да я убить тебя готова, – зло шепчу я. – После того, что ты мне сказал.

– Главное, что ты уже не думаешь о побеге, – он улыбается. – Я готов к смерти, но не к разводу. Хотя и к смерти не особо готов. Ты же сейчас не напишешь на моей надгробной плите, что я был любимым мужем.

– Напишу.

– Но скрепя сердце, – фыркает он. – Не от сердца это будет.

– Потому что сдохнешь ты с мыслями о другой.

– Сейчас сдохну с мыслями о твоих трусиках, – глухо отвечает он. – Поэтому сейчас я буду яростно отбиваться от тебя и не полезу в гроб.

– А с мыслями бы о другой полез, что ли?

– Я бы принял бы свою судьбу и твой гнев со всем смирением.

– Он меня бесит! – рявкаю на Лидию и в отчаянии повторяю. – Бесит! Я не знаю, почему я пятнадцать лет назад решила, что у него острый юмор! Я не знаю, почему смеялась до слез и до боли в животе! Я аж хрюкала от его тупых шуток!

– И это было прекрасно.

– Заткнись! – вскакиваю на ноги и верещу на Лидию. – Я все осознаю! Он хороший отец, замечательный муж, он красивый! Но он меня бесит! И на вопрос почему, я отвечу знаете что?

– Что? – Лидия даже не вздрогнула от моего крика.

– Потому что встречаться с весельчаком очень весело и задорно, но жить с ним – это совсем другое! Для него вся жизнь – большая шутка! Обхохочешься! И самая большая шутка для него теперь, что у него стоит на другую!

– Нет, Инга, – замираю от серьезного тихого голоса Егора. – Жизнь для меня не шутка. Будь все это шуткой, то я бы не пришел сюда.

Оглядываюсь, как загнанный зверь.

– Если ты меня не любишь, Инга, то так и скажи, – он пристально смотрит на меня. – Я прекрасно знаю, что я тебя раздражаю. Я не слепой, моя милая. Тебе со мной душно.

– Как и тебе со мной, – я выдыхаю слабый стон.

– Но разница в том, – он смотрит на меня темными глазами, – что я хочу все исправить. А ты хочешь этого?

И мне от его мрачного тона становится жутко. Я хочу спрятаться за его шутки. Лучше пусть шутки меня раздражают и вызывают гнев, чем то, что я сейчас чувствую.

Мне очень страшно.

Я не хочу прийти к осознанию того, что могла разлюбить Егора. Нет. Я готова стенать о несправедливости, о его вероломности, о его подлости, но не докопаться до той истины, что мужа можно разлюбить.

– Мне очень страшно, Егор, – шепчу я.

– И мне, – он не отводит взгляда.

Я молча сажусь рядом и тоскливо смотрю на Лидию:

– Мы в очень глубокой заднице.

– На этом предлагаю сегодня закончить, – Лидия откладывает блокнот и ручку. Смотрит на меня. Прямо и пристально. – И мне вас записывать на следующий сеанс?

Глава 11. А поехали!

– И что, – говорю я, когда Егор паркует машину, – я вот так сейчас пойду на работу?

Мы всю дорогу молчали.

Я не понимаю, как такое могло случиться, что первая встреча с психологом пришла к моим крикам и жутким словам, которые выплеснулись из меня кипятком.

– Могу домой отвезти, – Егор чешет щеку. – Можешь даже уволиться, Инга.

Мне бы сейчас тряпочкой лежать в темной комнате.

Меня будто выпотрошили.

– Ты же понял о чем я… Я наговорила того, что не должна была.

– Почему?

Егор разворачивается ко мне и приподнимает бровь.

– Потому что это было грубо и обидно.

– Зато доходчиво, – он едва щурится.

– Некоторые вещи лучше не говорить.

– Лучше носить их в себе и молча раздражаться? А потом увидеть в человеке, с которым планировал провести всю жизнь, бесячего клоуна?

– Я тебя клоуном не называла.

– Это да, – его медленно кивает. – Но мог бы стать клоуном. Еще немного и ты бы начала меня одергивать. Конечно, и так можно прожить до глубокой старости, но…

– Жизнь – это не только взлеты, но и падения, Егор.

– У нас сейчас падение, Инга. Затяжное такое. и мы опять начинаем спорить о том, о чем вроде пришли к взаимному согласию.

– Я просто не понимаю, как можно сейчас взять и пойти по своим делам, когда мы поссорились.

– А мы не ссорились, Инга.

– Да, но чувство такое, что разругались мы с тобой в пух и прах, – шепчу я. – И мне в таком состоянии ковыряться в архиве?

– Хочешь, чтобы я сказал, что все хорошо?

Устало смотрю на ряды машин. Вряд ли это поможет.

– А еще я могу томным голоском предложить тебе помириться, – пожимаю плечами.

– Конечно ты бы могла, – мрачно отзывается Егор. – И я бы согласился, но тебе, наверное, стоило это сделать без этой отчаянной ремарки, в которой я слышу, что я для тебя сущее наказание. Господи, Инга, я в тебя будто не член свой сую, а раскаленную кочергу. Может, половой акт для тебя пытка? Я тебе делаю больно?

– Нет.

– А дальше?

– Ты хоть кончаешь, – разворачиваюсь к нему. – А я нет.

А затем я прикусываю язык и медленно выдыхаю.

– Продолжай, Инга.

– А потом ты все это запомнишь, и… у тебя вообще на меня не встанет.

– Я, конечно, подозревал, но ты неплохо имитируешь оргазмы.

– Да большого ума не надо, чтобы сымитировать стоны…

– Так ты еще не стоны имитируешь.

– Ну сжать и разжать – дело практики.

– Лучше бы ты эту практику не для лжи использовала, дорогая, – Егор приближает свое лицо к моему. – Чуешь подвох? Практиковать в сжатии и разжатии не для того, чтобы меня оседлать и без скачек довести до оргазма, а чтобы обманывать. Это просто какой-то абсурд, Инга. Всему этому учат, чтобы мужиков подцепить, а ты… я в ахуе.

Откидывается назад и проводит ладонью по бороде.

– И ты опять думаешь только о своем удовольствии, – хмыкаю я. – Это тебя надо цеплять, удивлять, скакать вокруг тебя в кружевах. А не обнаглел ли ты часом?

– Если так посмотреть, то, конечно, обнаглел, – медленно кивает. – Но я вот могу сказать, как мне нравится и как я хочу, а ты нет. Как мне плясать перед тобой, Инга, – вновь смотрит на меня. – Думаешь, я не попляшу? Я хочу, чтобы ты кончала. Охуеть как этого хочу. И обожаю твою мокрую киску. Я помню, как ты возбуждалась. У тебя аж текло по ногам. Ты очень этого стеснялась, но это, блять, то что мне нужно, – переходит на голодный рык, – Мокрая, опухшая пизденка, в которую хочется зарыться всем лицом и чуть ли не сожрать ее! И да, сейчас у меня стоит!

Я молча сглатываю. Вот сейчас я готова бежать и прятаться в архиве в темном углу.

Он отстегивает ремень, резко поддается ко мне и с рыком въедается в губы. Пытается нырнуть под юбку рукой, но я перехватываю его запястье и крепко его сжимаю.

– Я твой муж, Инга, – в ярости всматривается в мои глаза.

– Ты с ума сошел? – шепчу я. – Мы на парковке… Вокруг люди…

– А мне похуй, – дергает рукой.

Я в отчаянии перевожу взгляд на пожилую женщину, которая стоит в нескольких шагах от нашей машины. Стоит и смотрит на нас.

– На нас смотрят, Егор, – мои ногти впиваются в его запястье.

– Кто?! – через секунду он в черной злобе смотрит на женщину, которая недобро щурится. – Вот мразь, а.

Вылетает из машины и рявкает:

– Иди, куда шла! Чего вылупилась?! Это моя жена!

– Я сейчас вызову охрану!

– Да я тебя потом в асфальт закатаю! – делает шаг к женщине, которая пятится. – Вместе с твоими зубными протезами!

– Егор! – выскакиваю из машины, торопливо заправляя блузку в юбку. – Прекрати!

– Прекратить?! – оглядывается. – Прекратить?! У тебя, мать твою, вечно находятся оправдания! То дети спят, то люди рядом, то месячные, то ты устала, то ты охуеть как занята! Мне все это остопиздело, Инга! И теперь у тебя новая отмазка есть, да?! Ты не можешь, потому что ты такая, сука, ранимая! Я же хочу другую! И вот сейчас я хочу тебя, и опять все не то!

– Кто она?!

Женщина в стороне прижимает ладонь ко рту. Переводит взгляд с меня на Егора и обратно.

– А поехали и покажу, – Егор нервно приглаживает ладонью растрепанные волосы. – Мне уже нечего терять. Я для тебя клоун-импотент, с которым ты давно не кончаешь! – разворачивается к женщине, которая распахивает глаза. – А ты с нами, гадина любопытная, не едешь! Пошла отсюда!

Глава 12. Какие у тебя фантазии?!

– И мне ведь незачем сейчас удивляться, – рычит Егор. – Ты же всегда была такой, Инга.

– Какой?

– Дотошной, упрямой, въедливой… тебе надо все знать. Доковыряться в болячке до кости, пробить эту кость и провернуть лезвие в костном мозге. Поэтому тебе так нравится работать в архиве. Другие воют на такой работе, а ты нет. Ты наслаждаешься и всегда находишь то, чего другие в жизни не найдут. Ты ведь если тут не нашла, то пойдешь в другие архивы и там будешь людей доводить до белого каления.

– Раньше ты этим восхищался…

– Раньше это не касалось меня.

– Дорогой мой, не надо было думать, что если скажешь про другую, то я это проглочу и кинусь к твоей ширинке в страхе потерять тебя, – цежу сквозь зубы. – Это не так работает у женщины.

– Да у женщин вообще все наперекосяк работает!

– Да, как-то трусики не намокают после честных признаний мужа, – пожимаю плечами. – Тонкие настройки сбиты.

– Давно они сбиты! Давно, Инга!

– И ты их решил подкрутить словами о другой бабе? Это как по радио ударить кувалдой, а потом недоумевать, а почему это оно совсем теперь не работает?!

– Может, мне стоило просто потрахаться на стороне, – задумчиво тянет Его, глядя на светофор в ожидании зеленого света. – Говорят же, что хороший левак укрепляет брак.

– Вот же…

– А что, Инга? Отымел бы другую, а потом с чувством вины стал бы идеальным и шелковым.

– Как ты можешь такое говорить?

– А вот так у мужиков работает, – Егор усмехается. – И знаешь, самые щедрые мужики – это те, у которых есть любовница.

– Прекрати себя закапывать.

– Мой отец после гулянок так забрасывал мать подарками, таким отцом становился… Ух, Инга. Лучший отец на свете. Подарки, отдыхи, деньги, внимание…

– И ты хочешь повторить сценарий отца? – сжимаю кулаки, чтобы унять дрожь в руках.

– В том-то и дело, что не хочу, Инюш. Ты меня совершенно не слушаешь. Зациклилась на другой бабе, и тебе на остальное срать с высокой колокольни.

– Так не говорил бы о другой бабе!

– Да ты повыковыривала бы из меня все это в любом случае! И не тот я человек, который будет, как баба, юлить и намеками… Сел бы я с тобой и начал… у нас что-то не так идет, дорогая. И что? Вопросами бы задолбала и все равно бы пришли к скандалу! И опять бы я был козлом! И насчет плясать, Инга… Я к тебе не раз в твой сранный архив приезжал. Надушенный, красивый, с цветами!

– Да я, блин, на работе! – охаю я.

– Ах ну да! Все эти коробки, папки важнее мужа? И эта срання работа только твое хобби!

– Хочешь, сказать, что я должна была отдаться тебе среди всех этих стеллажей?!

– Да! – рявкает он и сжимает руль. – Да, мать, твою, да! А ты что? Уворачиваешься, отмазываешься, боишься.

– И это опять же твои фантазии!

– А твои какие?!

– Не знаю! – взвизгиваю я. – Но другого мужика я не хочу!

– Да лучше бы хотела, тогда мне было кому рожу расквасить на твоих глазах! Руки и ноги бы переломал!

Молчание, и я сглатываю. Он такой злой сейчас. Дышит тяжело и будто готов вырвать руль, чтобы потом им расхреначить всю машину.

В голове рисуется картинка: Егор избивает какого-то мужика с лицом того самого актера из моего сериала.

Почему-то полуголый. В одних штанах, босой и взъерошенный. Такой взъерошенный, что и его аккуратная борода тоже торчит в разные стороны. Глаза дикие, кулаки разбиты в кровь и на лице оскал.

Опять сглатываю, лицо и шею охватывает жар. Тихий, но прерывистый выдох.

– Но мне некого отпиздить, – он сигналит грязному белому хэтчбеку, который, похоже, проморгал зеленый свет. – Понимаешь, дорогая, некого! Я, конечно, могу сорваться в Турцию, найти этого твоего Бурата и…

– Бурака, – шепчу я.

– Бурака! – у меня, кажется, даже сидение вибрирует от его рявка. – Хотя почему бы не отпиздить этого Бурака. За всех, мать их, мужиков, жены которых слюни пускают на этого урода!

Жарко. И я молчу.

Машина резко сворачивает с дороги на узкий въезд небольшой парковки, и мы оказываемся “лицом к лицу” с черной машиной, которая не собирается сдавать назад, чтобы нас пропустить.

– Да ты издеваешься, – шипит Егор и зло сигналит. – Свали нахуй отсюда!

Нам тоже сигналят в ответ, что и меня саму возмущает. Это он должен пропустить.

– Ну, уебок, – Егор отстегивает ремень безопасности и похрустывает шеей. – Кажется, я нашел, кому сейчас нос сломаю.

– Егор…

– Молчать.

Через секунду хлопает дверь, а я сипло выдыхаю, наблюдая за тем, как Егор делает несколько уверенных шагов к машине, одернув пиджак.

Глава 13. Вот так

Я даже задерживаю дыхание, но машина все же сдает назад.

Медленно и покорно под разъяренным взглядом Егора, который прячет руки в карманы брюк и наблюдает.

Я бы на месте того водителя тоже не стала рисковать. Егор реально на взводе. Да на таком, что готов все вокруг уничтожить.

Я довела мужа.

Веселенький мишка обратился в свирепого медведя.

Когда въезд, наконец, освобожден, Егор разворачивается и шагает к нашему авто. Кидает на меня беглый и злющий взгляд.

И сейчас я чувствую себя не обиженной и вредной женой, а маленькой девочкой, которая серьезно нашкодила.

– Мордобой отменяется. Там еще какая-то баба, – Егор садится за руль и поскрипывает зубами, медленно выдыхая через нос. – Только не начинай, Инга, сейчас мне мыть мозги.

А я не думаю мыть ему мозги. Если я сейчас что-нибудь скажу, то выйдут у меня слова сиплыми и глухими.

Пока Егор паркуется, я пытаюсь выровнять дыхание и сердцебиение.

И я не сразу понимаю, что мы рядом с офисом Егора. У бизнес-центра, в котором Егору принадлежит несколько этажей.

– Пошли, – глушит мотор и покидает салон.

Весь такой резкий, агрессивный и мрачный. Я молча отстегиваю ремень безопасности, выныриваю на улицу и убираю локон за ухо.

Егор поправляет галстук. Молча шагает вперед, а я за ним. Тоже без слов.

Я понимаю, что мне стоит его окликнуть, притормозить и сказать, что я не права в своем желании залезть в бутылку поглубже, но…

Но вопрос, кто разворошил его мысли, останется со мной и будет точить, точить и точить.

– Боже, какая я дура, – шепчу я.

– И я спорить даже не буду, но я все же переплюнул тебя в своей дурости, Инга, – недобро отзывается Егор. – Должен был молчать. Молчать, а после потом бы все просто рвануло к хуям разводом, как у Витьки Воронина.

– Что? – я останавливаюсь. – Воронины… разводятся?

Нет. Это же какой-то бред бредовый.

Этого не может быть.

Я бы не сказала, что мы с ними друзья, но периодически пересекались на некоторых неформальных встречах.

Такая красивая пара.

Нет. Это другие Воронины разводятся. Не наши. Они не могли. Да они со школы вместе, и там такая любовь. Одно целое. Я ими всегда любовалась. Очень гармоничная семья. Нежная, теплая.

– Да, разводятся, – Егор разворачивается ко мне. – Что ты так на меня смотришь?

– Они не могли.

– Но вот смогли, – разводит руками в стороны. – Делят имущество.

– Какой абсурд! – охаю я и у меня, кажется, даже сердце колет от такой дикой новости. – А причина?

– Могу лишь предположить, Инга.

– Хочешь сказать, что он тоже новую бабу захотел? Как и ты?

– Подробностями Виктор не делился, – зло щурится на меня. – Его хрен разговоришь. Сказал, что разводится, а дальше молчал.

– Да не мог он с другой бабой снюхаться, – упрямо говорю я. – У него же жена… Мария же… красавица такая.

– Да ты тоже не уродина, Инга, но только что-то царапнуло меня в его взгляде, – подходит ко мне и всматривается в лицо. – Я эти же глаза видел в отражении. Глаза, которые говорят, что все заебало до такой степени, что хочется… не знаю, все к чертям собачьим перерубить, потому что дальше либо сдохнешь, либо впереди ждет унылая старость с диким сожалением, что ничего не предпринял.

– Я тебе не верю, – шепчу я. – У них же девочки. Три девочки.

– А у нас мальчики, Инга.

– Долго и счастливо было именно про них… – у меня выступают слезы. – Со школы… Егор… да как же так?

– Я не знаю, Инга. Вот так, – пожимает плечами. – И Виктор не тот человек, который разрушает, не подумав. Это я могу нахуй всех послать, а он пошлет тогда, когда уже не видит смысла спасать ситуацию.

– Господи… И ты молчал? Почему не говорил?

– Я сам только на днях узнал. По полной пизде мужик пошел, раз творит такую лютую дичь.

– Как же там Маша…

Прижимаю пальцы к губам в глубокой растерянности.

Было время, когда все вокруг женились. Теперь пришло время разводов? У меня на работе тоже несколько женщин за год развелись. Кто-то громко и скандально, кто-то тихо, кто-то с тайными слезами на обеде.

– Пошли, Инга, – разворачивается и шагает мимо машин. – У нас тоже идет все по одному месту, но хрена с два меня будут чужие жены обсуждать со словами, – имитирует жуткие женские интонации, – ”да как же так?”