Текст книги "Милая, у нас не будет развода (СИ)"

Автор книги: Арина Арская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Глава 5. Близнецы

Посмотреть сейчас на нас со стороны – красивая и приличная семья. Обзавидоваться, умереть и не встать.

Отец – суровый богатырь.

Сыновья – орлята с хорошим аппетитом. Здоровые и румяные.

Мама – красавица…

Хотя с этим можно уже поспорить.

– Вы, что, посрались? – Сашка кладет кусочек соленого сала на ломтик черного хлеба и отправляет в рот. Жует и сует в себя ложку с борщом.

– Саш, за столом так не выражайся, – Егор смотрит на него строго и прямо.

– Извини.

– Поссорились? – Паша с аппетитом причмокивает и тянется к хлебной тарелке за новым куском.

– Да, возникли некоторые разногласия, – сдержанно улыбаюсь я.

– По поводу? – спрашивает Саша.

Не имею я сейчас никакого морального права быть с сыновьями честной.

Потому что мы с Егором как бы спасаем брак, и мальчикам не стоит знать интимные подробности наших разногласий.

– Да так, – отправляю в рот ложку, – кто будет готовить ужин.

– И папа проиграл? – Пашка хмыкает.

– Верю, что я сумел сохранить достоинство.

– Однозначно, – Сашка с аппетитом поглощает последнюю ложку борща, отставляет миску и придвигает к себе тарелку с котлетой и пюре, – вкусно, пап.

– Самое то, – бубнит с набитым ртом Пашка.

– Не торопитесь, – тихо отзываюсь я.

– Мама права, – поддерживает меня Егор в моем замечании.

Наши взгляды встречаются. Надеть бы на его голову тарелку с борщом, но жалко, ведь он у него вышел очень неплохим.

Вот еще один плюсик. Он умеет готовить. Не бытовой инвалид, который не может найти кастрюлю в холодильнике.

– Кажись, тебе еще посуду мыть, – Саша кусает котлету.

– Нет, – Егор переводит на них спокойный взгляд, – посуда на вас. Один моет, второй вытирает и складывает.

– Не прокатило, – Паша пихает в бок брата. – А ты так был близок.

– Может, мы посудомоечную машину купим, а? – Саша цыкает.

– Нет, – Егор щурится. – Вам полезно мыть посуду, парни. Не переломитесь.

Какой у меня муж умный, в меру строгий и авторитетный глава семейства.

– Что в школе? – спрашивает Егор и пытливо смотрит на сыновей.

– Сегодня ничего, – Паша пожимает плечами. – Тихо, мирно и скучно.

– Ага, скукота та еще… – Саша закатывает глаза.

– То есть драк не устраивали, поджоги не планировали и не дерзили учителям? – Егор продолжает цепко смотреть на сыновей.

– Я четверку по русскому получил, – скучающе отвечает Саша.

– Четверку? – охаю я.

– Да, – вот тут он уже приосанивается.

– Ты? – Егор смотрит на Пашу.

– Про минус ты забыл, – тот пихает брата.

– Но четверка же, – Саша недовольно фыркает.

– Павел, – голос Егора становится тверже. – Что у тебя по русскому?

Паша с легким вызовом смотрит на него:

– Три с плюсом.

На лице Егора полное недоумение, и он переводит взгляд на меня, чтобы я объяснила систему оценок у учительницы наших сыновей.

А я тоже что-то ничего не понимаю.

Четыре с минусом и три с плюсом. Я, видимо, не улавливаю тонких нюансов в практически равнозначных оценках.

– Вот я тоже ничего не понял, – Паша пожимает плечами. – Просто Саня у нее в любимчиках, а я нет, потому что только Цинка нас различает. Остальные путают. Ваще, да? Мы же разные.

Перевожу с подросткового. Цинка – это Цинкова Любовь Ярославна.

– Мы близнецы, – Саша кривит лицо.

– Довод, да, – Паша выпивает залпом стакан компота и откидывается назад, похлопывая себя по пузу. – Близнецы, точно, да. Каждый раз об этом забываю.

– И твои косяки вешают на меня, – Саша морщит нос.

– А твои на меня.

Смотрят друг на друга и одобрительно стукаются кулаками.

– Каждый сам за свой косяк должен отвечать, – делаю глоток прохладного компота.

– А кто против? – Саша вскидывает бровь. – Но никого же не переспоришь. Я не хочу быть Пахой, а Паха мной, но нас путают. Говоришь, что я не Паха, так начинают заводится еще больше.

– Вы поэтому на прошлой неделе свои имена на лбу маркерами написали? – Егор устало потирает левую бровь.

– Да, – Саша кивает. – И не помогло. Опять получили люлей. Это какой-то замкнутый круг.

– Замкнутый круг люлей и отчаяния, – смеется Паша.

– Точняк.

Опять бьются кулаками, зевают и синхронно похлопывают себя по животам.

– А еще мы клюшки сломали, – Саша вздыхает. – Да. Случайно.

Я перевожу взгляд на Егора, который потирает свою короткую бороду. Они уже по третьей клюшке сломали.

– Как именно? – он задает вопрос и не спускает взгляда с сыновей. – Как в прошлый раз? Устроили фехтование? Или пытались пером клюшки срубить березу?

– Хотели приподнять шкаф, – Паша выдерживает взгляд Егора.

– Какой шкаф?

– Под который закатилась монетка, – медленно проговаривает Саша.

– Какая монетка? – интересуюсь я.

Замечаю румянец на щеках сыновей, и Паша сердито ворчит:

– Да у одной девки монетка закатилась под шкаф.

Встает, торопливо собирает тарелки. Саша следует его примеру. Через минуту их уже нет в столовой.

– Какие джентльмены, – Егор озадаченно постукивает пальцами по столу. – Рыцари с клюшками, – поднимается на ноги и идет прочь из столовой твердым шагом, – пойду свяжусь с этой Кукушкиной. И она должна нас принять завтра.

Опускаю лицо и закусываю губы до боли, чтобы отрезвить себя. Нельзя все вырывать с корнем.

Нельзя.

Егор – отец моих сыновей. Хороший отец. И даже моя обида и ревность не может с этим поспорить.

Господи, к чему в итоге придем?

Глава 6. Я теряю мужа

– Спишь на диване или в гостевой комнате, – зло шепчу я, когда в спальню заявляется Егор.

Делаю вид, что очень увлечена чтением книги.

Расстегивает рубашку, шагает в ванную комнату, игнорируя мое возмущение:

– Рыцари с клюшками дрыхнут, – задумывается на секунду. – Им бы клюшки из чугуна. Хотя… они и их сломают.

– Ты меня слышал? – откидываю одеяло, встаю и следую за Егором в ванную. – Эй, – сжимаю книгу.

– Почему я должен спать на диване или в гостевой? – Егор оглядывается и скидывает с плеч рубашку.

Помнится мне, как я вспыхивала румянцем, когда он так небрежно оголялся, а сейчас кроме злости ничего не чувствую.

И он не обрюзг. Не растолстел.

Он занимается в спортзале. По четным дням – кроссфит, по нечетным – тягает железо.

Он, подлец такой, здоровый, как медведь. Широкие плечи, мышцы, рельефный пресс… Все при нем, но я уже не смущаюсь, например, его линии темных волос, что идет дорожкой от лобка до пупка.

Когда у нас был головокружительный вираж страсти и громкого секса, эти завитки мне просто сносили крышу.

– Что? – спрашивает Егор, когда замечает мой взгляд на его животе. – Сбривать не буду. И не проси. И никакого шугаринга, – наигранно вздыхает, – у меня кожа чувствительная, и волосики мои врастут в кожу, – имитирует женский капризный голос, – фу, отвратительно.

Расстегивает брюки, но без вызова в глазах, а через несколько секунд с голой задницей уже стоит у раковины и выдавливает зубную пасту на щетку:

– Спать я буду в своей кровати, – откладывает тюбик с зубной пастой, глядя на меня через отражение в зеркале. – Рядом со своей женой.

И он не возбужден. Его член даже не приподнялся, не дернулся.

Возмутительно.

Устроил мне домашний быстрый стриптиз, и теперь бесстрастно чистит зубы.

Однако и у меня тоже внутри ничего не шевелится. Но мне простительно. Я обижена. Мне наговорили сегодня кучу гадостей, а вот у Егора нет оправданий. Мог хотя бы для приличия…

На выдохе прижимаю корешок книги ко лбу. Я могу отстраненно признать, что мой муж в хорошей физической форме, согласиться, что он привлекательный, но без волнения в груди и бабочек в животе.

– Тогда я пойду в гостевую.

Выхожу из ванной.

Дверь заперта на ключ, а самого ключа нет. В прошлом, когда меняли при ремонте двери, Егор отказался просто от защелки. Супружеская спальня, по его мнению, должна запираться на ключ. Я тогда не спорила. У него много неожиданных бзиков по поводу и без, и переспорить его часто не представляется возможным. Нервы потрачу, но в итоге приму его решение.

Оглядываюсь.

Стоит голый и чистит зубы, меланхолично взирая на меня, а затем опять скрывается в ванной.

Я за ним.

– Это несерьезно, Егор, – шепчу я. – Где ключ?

Сплевывает белую пену, наливает в стаканчик воды и полощет рот.

Господи, как же он меня бесит.

Сплевывает воду, вытирает губы полотенцем и разглядывает свою бороду, которую я готова по волоскам повыдирать.

– Егор, – цежу я сквозь зубы. – Я не лягу с тобой в одну кровать.

– Сейчас приму душ и буду чистеньким, – зевает и заходит в душевую кабину.

– Егор! Ты ведешь себя как мальчик!

Включает воду:

– Возможно, – отвечает он. – Но за весь наш брак мы не спали отдельно даже после ссор, Инга. Это наше правило. И сегодня мы его не будем нарушать. Я не касался чужих женщин, чтобы у тебя сейчас была ко мне брезгливость. Не целовал, не гладил… Я чист.

Стоит ко мне спиной. Подозрительно.

И заговорил о чужих женщинах.

– Развернись, милый, – медленно выдыхаю.

Егор неторопливо разворачивается. Сжимаю книгу пальцами до боли в суставах. Эрекция.

У него эрекция. У моего мужа эрекция от разговора о других женщинах. Стекло душевой медленно запотевает.

На меня у него не стоит.

– Урод! – швыряю в дверцу душевой книгу.

Она отлетает, и я издаю клекот отчаяния.

– Я могу, конечно, сейчас извиниться… – намыливает голову.

– Заткнись!

Молчит, и я вижу сквозь запотевшее стекло, как он проходит рукой по подмышке.

– И после этого я должна лежать с тобой в одной кровати?

– Так мне молчать или вести с тобой беседу?

– Ты же еще полезешь ко мне!

– Ну, знаешь, мне особого удовольствия не доставляет, когда сухая и ныряешь в тумбочку за смазкой. Это унизительно. Поэтому не полезу. У меня есть скорая помощь. Мой крепкий мужской кулак.

– И как часто ты…

– Дрочу в душе? – снисходительно спрашивает Егор. – Может, мы об этом поговорим в присутствии психолога, Инга? Я серьезно. Одно неосторожное слово и ты мои яйца сегодня проткнешь шпилькой, пока я сплю. Или отрежешь маникюрными ножничками. И я верю, что у тебя это получится.

– Говори.

– Каждый день. Обычно утром.

Прижимаю ладонь ко лбу и выдыхаю.

– Почему ты…

А затем сама замолкаю. Утро у меня всегда бешеное, и поползновения Егора я бы встретила с утренним раздражением. И надо ли сейчас мне оправдываться?

– И я из-за уважения к тебе сейчас не стану рукоблудить.

– У нас проблемы, – приваливаюсь к стене и закрываю глаза.

– А я опять не смог сдержаться от тупой шутки, – мрачно отзывается из душевой кабинки Егор. – Прости, Инга.

– Какой кошмар, – едва слышно отвечаю я. – Я не хочу в это верить…

Прижимаю пальцы к глазам в желании остановить слезы, и торопливо выхожу.

У нас проблемы.

И я теряю мужа с его глупыми шутками, которые раньше меня смешили до икоты.

Глава 7. Это просто… сериал

– Инга, ложись спать, – зевает Егор.

Я сижу на краю кровати и смотрю в окно.

Во мне проснулось упрямство. И хочу сейчас подползти к Егору, возбудить его и склонить к близости, чтобы самой себе доказать, что я еще контролирую ситуацию.

Однако я понимаю, что это ничего кардинально не изменит.

– Инга, – шепчет Егор.

– Тебе исправленный прислали?

– Какой внезапный вопрос.

И да. Это опять уловка моего сознания, которое пытается переключиться с насущной проблемы на менее важную.

– Ну да, прислали, – устало вздыхает Егор. – И быть увольнению.

– Опять Вася налажал?

Я оглядываюсь. Егор в полумраке молчи, и невесело отзываюсь:

– Да, я как-то не в тему…

Забираюсь под одеяло и цокаю:

– Я сейчас совсем не в тему.

– Ладно, – Егор складывает руки на груди, – у тебя что?

– У меня… да все тихо. Копалась в архиве, проверяла девочек, как оцифровали часть документов…

Замолкаю, и через минуту шепчу:

– Боже, какая все это ерунда.

Между мной и Егором будто не тридцать сантиметров матраса, а целая пропасть, которая разверзлась в одночасье.

– И ведь я уверен, если бы я витиевато подошел к проблеме, то ничего бы в итоге не поменялось, – говорит Егор.

Задумываюсь.

Будь Егор чуть аккуратен в словах, к чему бы все пришло?

Да тот же шок.

А после я бы его раскрутила на ту честность, с которой он все начал.

Да и витиеватость и осторожность в словах никогда не была про него.

Он бы мог начать с шуточек-прибауточек, которые бы точно не были уместны в попытке встряхнуть нас и показать, что кораблик-то тонет.

– И клюшки надо новые купить, – вздыхаю я.

– Да.

Сажусь. Смотрю на Егора, а он на меня.

Два человека однажды встретились, вспыхнули, нырнули в романтику, любовь, страсть, создали семью и оказались спустя года у потухших угольков.

– Как так получилось, – едва слышно спрашиваю я.

– Я не знаю, Инга.

– Может, это уже конец?

– Ты уже успела залезть на свои женские форумы, да? – Егор не отводит от меня взгляда. Слышу в его голосе злость. – Успела спросить у куриц, как тебе быть, да? И дай угадаю, – она садится и вглядывается в мои глаза. – Орут про развод, про то, что членоносца надо с чемоданом на выход?

– Нет, – у меня сбивается дыхания от вспышки гнева. – И, мой милый, я на форумах никогда ничего не пишу. Только читаю.

– Только читаешь? – вскидывает бровь. – И тебе нравится вся эта женская грязь, да?

– Почему сразу грязь?

– Это, Инга, не конец, – глухо рычит Егор мне в лицо. – И в горести, и в радости, моя дорогая. Знаешь, я вот отца своего презираю за то, что он всегда лгал матери. И он любит говорить, что с женщинами никогда нельзя быть честным. И вот я смотрю на тебя и думаю… а, может, мой отец – прав? А? Не нужна вам честность, Инга. Вы только говорить о ней любите. Пиздеть, не мешки ворочать.

– Не выражайся.

– У меня сейчас только одни маты и лезут, Инга. Я тебе говорю, что мне не нужна другая баба…

– Нужна если на нее стоит!

– Ох моя, милая, – шипит и щурится. – Если бы тупые мужики руководствовались только стояком, то не пришли бы мы к институту брака с одной женщиной. Ты уж прости, что реальные мужчины не из фильмов, сериалов и ваших идиотских книжек не могу взять перепрограммировать своего дружка только на одну единственную. Это не так работает!

– На меня вот и не работает!

– А у тебя на меня, – Егор усмехается. – Один-один, Инга.

– Но я на других мужиков…

– О, дорогая, ты сейчас затягиваешь меня на поле игре, в которой мне тоже есть, что тебе сказать, – он недобро щурится. – На других мужиков она не смотрит. То-то у тебя куча закладочек в браузере с актерами из сериалов. И они там со всех ракурсов сняты. И в одежде, и без. Со взглядами томными, и с подробностями из личной жизни.

– Ты в моем ноутбуке шаришься?

– Да, – Егор хмыкает. – Заглянул из любопытства. И ты уже пятидесятую серию “Рокового бабника” посмотрела? Или у тебя еще не выдалось в архиве свободного часа на чернявого мужика, – приближает свое лицо к моему, – а? Или ты его не смотришь в спешке?

– Прекрати, это просто сериал.

– Просто сериал, о котором ты со мной ни словом не перекинулась. Ты со мной перетираешь всякую херню из интернета, а вот про бабника ни словечка. Я, мать твою, даже в курсе об охренительном отбеливателе, рекламу которого ты увидела.

– Это глупо…

– Да ну? – вскидывает бровь.

– Это не существующий мужик…

– Но и бабы другой сейчас между нами нет! – рявкает Егор, а затем понижает голос. – Сейчас как завалится к тебе в твой милый уютный архив Бурат…

– Бурак.

– Ах ты ж, моя зайка, – цедит сквозь зубы Егор. – Как же это я мог ошибиться в одной букве имени. Как же я мог проявить такое неуважение к такому альфа-самцу?

– Это какой-то идиотизм, – вскакиваю с кровати.

– А что ты так разволновалась? – цепко наблюдает за мной и опять щурится. – И трусики у тебя там не намокли?

– Да ты совсем охамел… – охаю я.

– Я прекрасно знаю, какая ты, когда ты заводишься, Инга, – смотрит на меня исподлобья. – И я уверен, что сейчас ты в тумбочку за смазкой не полезешь.

– Это бред!

– Правда? – Егор медленно встает, откину одеяло. – Может, проверим?

– Не подходи ко мне…

– А тебе есть что скрывать от меня? – Егор делает ко мне шаг, и мы оба замираем, когда до нас доносится грохот, звуки агрессивной возни и приглушенные злые голоса наших сыновей.

– Да твою ж… – Егор с рыком возвращается к кровати, выхватывает из-под подушки ключ и шагает к двери. – Дети – это цветы жизни, но иногда они пытаются друг друга сожрать. Или убить.

Торопливо проворачивает ключ, распахивает дверь, и вновь я слышу рык и ругань с матами.

– Парни! – Егор повышает голос. – У вас есть еще шанс самим разойтись по разным углам! Считаю до трех и иду к вам! Раз, два, три… Я иду, парни. И злой, как черт.

Глава 8. Нет ничего хуже равнодушия

– Воды? – Лидия улыбается.

Поверить не могу, что меня Егор затащил меня к психологу после веселенькой ночи с близнецами, которые устроили драку и поставили друг другу по фингалу.

И не поделили они ту самую девочку, которой вытаскивали клюшками монетку.

Егор их с рыком разнял, сунул по пакету со льдом и около двух часов пытался добиться от них причины, какого черта они посреди ночи начали махать кулаками.

Потом гаркнул, и он раздуплились на правду.

Понравилась девочка, решили обсудить, какая она “дура” и пришли в итоге к драке.

Если дура, то зачем драться?

Я не понимаю мужчин. Даже маленьких, а вот Егор, похоже, понимает, потому что ему удалось разрулить напряжение между сыновьями и отправить спать.

– Нет, спасибо, обойдемся без воды, – вздыхаю я.

– Я вас слушаю, – Лидия переводит взгляд с меня на Егора. – В чем запрос?

– Он меня не хочет, – пожимаю плечами. – Ему другую бабу подавай.

– Это была ваша инициатива прийти ко мне? – спокойно и дружелюбно спрашивает Егора.

– Да.

Лидия что-то записывает в блокноте.

– А я не хочу быть здесь.

– Почему? – Лидия переводит на меня взгляд.

– Он хочет другую.

– Я слышала.

– Вы правда считаете, что у вас получится вернуть моему мужу огненное желание ко мне? – с вызовом вскидываю бровь. – Запрос-то у моего мужа в том, чтобы у него на меня, как он сказал, колом стоял.

– Вы на него обижены?

– Нет, блин, я в диком восторге от такой новости, – смеюсь я. – Блюю бабочками.

Жду, когда лидия возмутится моей злости и агрессии, но она умиротворенная и внимательная.

– Ни с того, ни с сего, – продолжаю я, – взял и заявил, что хочет другую. Вот пусть и идет к ней.

– Измена была? – Лидия смотри на Егора.

– Нет.

– Почему?

– Потому что я люблю жену, и я прекрасно знаю по чужим примерам, что гулянки рано или поздно вскрываются. Оно мне надо усложнять себе жизнь? Она же гордая, – кивает на меня. – без последних трусов в мороз уйдет, а мне потом за ней по сугробам идти. Сам где-нибудь околею с сожалением и чувством вины, что проебал такую женщину.

– Не выражайся.

– Я спокойно отношусь к обсценной лексике, – Лидия все еще спокойна. – Иногда именно только она может выразить те эмоции должным образом, – смотрит на меня, – если в моменте подбирать правильные слова, то эмоция может ускользнуть.

– Я с вами не согласна.

– Ваше право.

– И вы мне не нравитесь.

– Так и должно быть, – пожимает плечами. – Другой вопрос, надо ли вам, чтобы я ковырялась в ваших ранах.

– Нет, не надо.

– Тогда можете идти.

– И это на все, что вы способны? – зло удивляюсь я.

– А вы все еще тут.

Я вскакиваю, в ярости шагаю к двери, у которой останавливаюсь и медленно выдыхаю и возвращаюсь на диванчик, обитый зеленым бархатом.

– Почему вы вернулись?

– Я не знаю, – закрываю глаза. – И вы часто будете задавать вопросы с почему?

– Да.

Смотрю на Лидию, а она все такая же спокойная.

– Я не верю, что можно разбудить страсть в человеке, который остыл.

– А я не обещаю, что вы вернете себе ту страсть, которая вас столкнула, – Лидия вздыхает. – Такая страсть оправдывается лишь новизной и риском, Инга.

– Видишь? – смотрю на Егора. – Слышишь?

– Однако, – Лидия опять не теряет маску флегматичности, – страсть, как и любовь, очень многогранная. И нет ни одной пары, которая познакомилась с ней обо всех ее проявлениях.

– Конечно, – усмехаюсь я. – Ведь столько неизведанных извращений в мире.

– Инга, – Лидия мягко улыбается, – вы остаетесь? Я не могу дать стопроцентных гарантий того, что вы обязательно спасете свои отношения. И это путь долгий. И да, очень непростой, но у вас есть возможность быть друг с другом честными. Разве вы не достойны спустя столько лет такой награды?

– Награды?

– Да, Инга, награды, – Лидия кивает. – Узнать человека с других сторон – это награда, а отдалиться, скрыть в себе самого себя от любимого – наказание.

– А если я боюсь… – мой голос становится тише. – Очень боюсь того, что не знаю своего мужа?

– А вы его не знаете, – Лидия, кажется, даже не моргаете. – Как и он вас. Вот и вопрос, хотите ли вы его узнать?

Я перевожу взгляд на Егора и не вижу в нем воодушевления. Только мрачную решительность.

– И я, так понимаю, – вновь обращаюсь к Лидии, – легко и просто не будет, да? Я буду злиться, плакать, возмущаться…

– Нет ничего хуже равнодушия.

Сжимаю переносицу. Я стою на карнизе перед убийственным прыжком. И я сейчас должна согласиться с тем, что наша семейная жизнь меня не устраивала, и прыгнуть. Прыгнуть вместе с Егором и в полете увидеть его честность, которая может преобразить его с любимого и стабильного мужчины в чудовище.

Да и я могу оказаться кем-то другим.

Я ведь свыклась со своей ролью, и мне придется отдирать маску милой и хорошей жены с мясом от лица.

Да, легче и проще сбежать без последних трусов на мороз.

Но тогда какой был смысл выходить замуж и рожать сыновей, которые сейчас сидят на уроках с синяками под глазами? И ведь поставили себе синяки не по разным сторонам, а под одну. Правую.

– Я остаюсь, – убираю руку с лица и шепчу, – вот теперь можно и воды.