Текст книги "Милая, у нас не будет развода (СИ)"

Автор книги: Арина Арская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Глава 25. Не тигрица, а кролик

Захожу в комнату.

Егор развалился на кровати и вертит в руках тюбик смазки.

Ловлю себя на мысли, что скоро буду от мужа бегать с криками “оставь меня в покое! у меня там уже мозоли!”

Переводит на меня взгляд.

Мы молчим. Он вскидывает бровь, и я медленно закрываю за собой дверь.

– Ну, надо же не сбежала, – хмыкает он. – И, Инга, видела ты бы себя сейчас. Ты будто не к мужу в спальню зашла, а к людоеду.

– Извини, – шепчу я. – Тяжеловато мне переключаться с мамочки на…

– Тигрицу?

– Я не чувствую себя сейчас тигрицей, – тихо отвечаю я.

– А кем?

– Тебе честно?

– Мы тут честностью брак спасаем, милая, – пожимает плечами.

– Я себя чувствую кроликом, которого сейчас сожрет бородатый крокодил, – приваливаюсь бедром к комоду и скрещиваю руки на груди.

– Не скрою, такие метафоры меня возбуждают, – Егор не отводит от меня взгляда. – Тебе бы еще ушки на макушку и хвостик на попку.

– Тогда тебе костюм аллигатора надо бы подыскать.

– Можно бодиартом разрисовать, – Егор расплывается в улыбке. – Чешуйки там всякие, пупырышки крокодильи.

– На все-то у тебя есть ответ, – тихо смеюсь, а сам пытаюсь представить голого и разрисованного Егора. – А кто разрисовывать будет?

– Ты и будешь.

– Подожди. Я не умею рисовать.

– Какого крокодила нарисуешь, такого и будешь любить, – Егор угрозой щурится.

– Ты же не дашь мне тебя спокойно разрисовать, – я тоже щурюсь.

– Спорим?

– Ты меня на слабо берешь?

– Да, беру, – Егор медленно кивает.

– Я тебя могу так разрисовать, что нам будет не до секса, – вздыхаю. – Уссымся со смеху.

– Отлично, – Егор чешет щеку, немного вскинув подбородок. – Ты давно не уссыкалась от смеха Инга. И, выходит, что довести тебя до оргазма легче чем рассмешить.

Я на всякий случай выглядываю в коридор. Вдруг наши сынОчки-корзиночки решили подслушать, о чем говорят мама и папа за закрытыми дверями. А мы тут о крокодилах, кроликах, смехе и оргазмах.

Коридор пустой, и я вновь смотрю на Егора.

– Я с ними уже провел беседу, откуда берутся дети, Инга, – он усмехается.

– Но не на примере кролика и крокодила.

– Кролик и крокодил вообще не могут иметь детей, – Егор смеется, а затем резко замолкает и тихо говорит. – У меня к тебе так-то серьезный разговор, но ты мастерски меня отвлекаешь.

– Я?

– А кто про кроликов и крокодилов заговорил?

Я подозреваю, что он меня сейчас провоцирует на подушечную агрессию. Схвачу я подушку, кинусь его избивать, а он все переиграет в свою пользу. И подушка мне уже понадобится не для ударов, а для того, чтобы заглушить стоны.

Щурюсь еще сильнее. Не куплюсь.

– Что за разговор?

– Ну, ты сама виновата, – разочарованно вздыхает Егор и показывает мне тюбик со смазкой. – Когда в нашей жизни появилось вот это?

Хороший вопрос, на который я не могу дать точный ответ.

– Ладно, – Егор хмурится. – Тогда следующий вопрос. Где ты ее покупаешь?

– Заказываю.

– Заказываешь? То есть в магазины для взрослых не ходишь?

– Нет.

Не тянет меня секс-шопы. Я их опасаюсь, и мне внутри будет неловко.

– Знаешь, – Егор вновь смотрит на тюбик, – лубриканты ведь бывают разные, – открывает крышечку, принюхивается к ней, а затем выдавливает капельку на палец и слизывает ее. Вновь смотрит на меня. – А эта… без вкуса и даже без запаха.

– Она гипоаллергенная…

– У тебя есть аллергия? – вскидывает бровь.

– Нет, но…

– Из всего разнообразия ты взяла гипоаллергенную хуету, – Егор закрывает смазку и откладывает ее на тумбочку.

– Знаешь что…

– Подожди, – Егор садится и начинает загибать пальцы, – с запахами, со вкусами, цветные, разогревающие, охлаждающие, светящиеся в темноте, возбуждающие…

Поджимаю губы и медленно моргаю, пытаясь в своем молчании довести до Егора, что он меня достал.

– А ты покупаешь какую-то скучную гипоаллергенную херню, – смотрит на меня с разочарованием. – Я бы все понял, если бы мы до нее перепробовали весь другой арсенал и ты бы сказала, что вот это, – он хватает тюбик с тумбочки и выставляет вперед, – вот это то, что тебе подходит. Только это.

– А сам-то ты не особо был озадачен вопросом разнообразия смазок! – шепчу в ярости. – Жрал, что давали!

– Верно, – встает и отбрасывает тюбик. – Это мой косяк. Я его признаю. И теперь я это исправлю.

– Чего? – меня аж пробирает дрожью от холодной угрозы в его голосе.

– Девочки же любят шопинги? – улыбается с вызовом.

– Егор…

– Мы поедем в секс-шоп.

– Нет.

– Да.

– Егор, прекращай, – возмущенно шепчу я.

– На работу тебе сегодня не надо, дом убрали, дети с голода не умрут.

Я в тупике, и в него меня загнал мой муж.

– Взрослая тетка боится резиновых членов? – Егор приподнимает бровь. – Я вот не боюсь. И если они внезапно начнут прыгать с полок на тебя, то я закрою тебя своей мощной грудью.

Я пытаюсь судорожно придумать уважительную причину, чтобы избежать сомнительного шопинга с мужем среди резиновых членов, и никак не могу придумать. Землетрясения и потопа не предвидится, поэтому я иду на подлую провокацию.

– Лучше бы ты Алиночку так третировал.

Спрячусь за скандалом, пусть я и понимаю, что творю, как сказали бы мои сыновья, дикую дичь.

– Присмотрим еще кляп, – подходит ко мне и вглядывается в глаза, – нужная ведь вещь в хозяйстве.

Глава 26. Как-то неловко, дорогая

Когда я стала стесняться себя и близости с мужем?

Я никогда не была дикой, смелой и раскрепощенной тигрицей, которая готова на любой эксперимент.

И надо сказать, что близость между мной и Егором не отличалась большим разнообразием.

В первое время выезжали на страсти и новизне, при которой не важны эксперименты и всякие фокусы.

И да, инициатором чаще всего был Егор. Он разжигал меня, а я стыдливо краснела и тонула в возбуждении.

Иногда была сверху, прибегала к оральным ласкам в желании порадовать Егора, но с годами у меня мозги вывернулись.

Вот Егор меня целует, а у меня мысли не с ним. Они то в архиве, то в тревоге о сыновьях, то в списках дел, которые надо запланировать на следующий день. И хочется от мужа избавиться, спокойно сесть и подумать.

Секс и подкаты Егора стали меня отвлекать от унылой бытовухи, которая стала важнее ласки и нежности с человеком, которого я люблю.

– Клубничная, манго, персик, – крупная женщина с полной грудью в розовом джемпере выкладывает перед Егором тюбики с лубрикантами, – шоколад…

Мы стоим посреди стеклянных шкафов, в которых стоят вибраторы, силиконовые фаллоимитаторы, коробки с искусственными вагинами.

Позади нас – стойки с плетками, наручниками, масками и кляпами.

Слева – женский манекен в цепочках. И на эти цепочки я стараюсь не смотреть, чтобы не подать мужу идею облачить меня в них.

– Шоколад? – Егор вскидывает бровь.

– Да и ноль калорий, – женщина смеется, – продолжим? Банан, ванилька… кстати, ванильку чаще берут. Говорят, что прям как пироженка.

Да, мы выбираем съедобные смазки для оральных утех.

– Так и говорят? – недоверчиво переспрашиваю я.

– Да, – женщина кивает. – Мне лично понравилось малину с клубникой смешать.

Ни стыда, ни растерянности, ни смущения.

– Я бы, наверное, – задумчиво говорю я, – смешала бы ваниль с бананом.

Замолкаю, осознавая, что мои вкусовые предпочтения вышли из меня без сопротивления, будто я сейчас пирожные в кондитерской выбираю.

Это магазин со своим ассортиментом товаров.

Не точка сбора извращенцев, которые затаскивают гостей в какой-нибудь подвал, а магазин. Никаких подозрительных личностей в углах, кроме менекена в цепочках.

– Выбор сделан, – Егор обнажает зубы в улыбке. – Ванилька с бананом.

– Что-нибудь еще?

– Да мы с женой не особые ценители, – Егор пожимает плечами. – И по классике без… лишнего барахла.

– Поняла.

Жду разочарования, ведь мы такие скучные с Егором, но женщина спокойна и сосредоточена на экране терминала.

– А у нас оказывается акция на эти лубриканты, – переводит на меня взгляд. – Два берешь и третий в подарок.

– И такое бывает? – удивляюсь я. – Акции?

– Да, – женщина кивает. – На той неделе к определенным маркам вибраторов дарили пробников духов для интимной зоны.

– Такого нам точно не надо, – Егор кривится.

– А, может, надо? – ловлю его волну возмущения и мило улыбаюсь. – Хороший вибратор в хозяйстве пригодится.

– Целиком поддерживаю, – женщина выставляет на стойку терминал для оплаты. – Подарок будете брать? Какой вкус?

– Давайте клубнику.

– Зачем тебе вибратор, когда у тебя есть я? – сердито интересуется Егор.

– А когда научился жужжать? – с легкой издевкой спрашиваю я.

Егор щурится и медленно выдыхает.

– Я тебе в следующий раз пожужжу тогда, – я, кажется, слышу скрежет его зубов.

Я не выдерживаю его темного и разъяренного взгляда и смеюсь, привалившись к нему. Он приобнимает меня:

– Вот какие шутки тебе теперь нравятся.

Хрюкаю от смеха в его пиджак, представив, как он жужжит, чтобы впечатлить меня.

– Ой, не могу…

Выдыхаю, отстраняюсь и вытираю слезу со щеки:

– Это было смешно, да.

– А у нас прогресс, – Егор прикладывает карточку к терминалу, а я сгребаю со стойки тюбики с лубрикантом в сумочку.

– Ты мило злишься и ревнуешь.

– Я не ревную.

Прячет карточку во внутренний карман пиджака.

– Хорошего дня, – прощается женщина.

Через пять минут в машине я лезу в сумочку:

– Надо попробовать то, что купили.

– Здесь? – удивленно спрашивает Егор.

Перевожу на него взгляд:

– Да.

Он медленно приподнимает бровь, а я вскрываю все три тюбика, а затем подношу каждый к губам и выдавливаю по капельке на язык.

– Черт, а я надеялся на другое, – недовольно цыкает Егор.

– Да ты что? – ехидно причмокиваю.

И надо сказать, что лубриканты похожи на жидкие карамельки со вкусами. И совсем нет приторности.

– Ну и? – спрашивает Егор.

– Сам попробуй, – протягиваю банановый тюбик.

Он что-то не торопится.

– Что не так?

– Это странно.

– Правда? – улыбаюсь. – Ты, что, в кусты решил спрятаться?

– Я же тоже могу повредничать? – Егор расслабляет галстук. – И да, мне неловко.

– Почему?

– Мы сидим в машине, на парковке и жрем лубриканты?

– Да, – пожимаю плечами. – Или у моего смелого мужа есть границы? Неловко? Мне тоже было неловко. Мне вообще в этот день перманентно неловко.

Егор выхватывает из моих пальцев тюбик и решительно выдавливает в себя внушительную порцию лубриканта. На выдохе задумчиво смакует, хмурится и говорит:

– Ну, банан, да… – протягивает руку, – давай ванильку, которую так расхвалили.

Меня опять накрывает смехом. Взрослые мужчина и женщина сидят в машине и пробуют смазки. Вот каким еще может быть брак?

– Ну, – Егор смотрит на тюбик “ванильки” и недовольно причмокивает. – Так себе пирожные, – переводит на меня взгляд. – Ты будешь повкуснее.

Глава 27. Бессовестные!

– А если смешать? – спрашиваю я сама себя и выдавливаю на ладонь по каждой смазке. Перевожу взгляд на Егора, который медленно моргает. – Должна получится клубнично банановая пироженка.

– Если думать логически, то да, – отвечает Егор и озадаченно чешет затылок. – А ты не отравишься?

– Она же съедобная. В этом и смысл, – Слизываю клубнично-банановую пироженку.

Егор едва заметно кривится, вскинув бровь, и я в следующую секунду поддаюсь к нему, обхватываю удивленное лицо ладонями и целую.

Секундная оторопь, и Егор, шумно выдыхая, отвечает мне жадной взаимностью.

Давно я его так не целовала. Жадно и глубоко. У меня перехватывает дыхание, и я кладу ладонь на его ширинку, под которой прощупывается твердый бугор.

Вязкая сладкая смазка перемешивается со слюной на наших языках и губах.

– Мы опять на парковке, – шепчет Егор, когда я отстраняюсь, облизываю губы и крепче сжимаю его член.

– Да, опять на парковке…

– И на нас опять какая-то бабка пялится, – хрипло отзывается он.

– Чего?

Действительно. На тротуаре в нескольких шагах от нашего парковочного места стоит старушка и в ярости смотрит нас.

Бледная, морщинистая и в цветастой блузке. Опирается на трость.

– Это та же бабка? – спрашивает Егор.

– Нет.

– Да нам сегодня прямо везет на бабулек.

Старушка хмурится еще сильнее, будто сейчас кинется в бой.

– И она не собирается уходить, – зло шепчу я.

Убираю руку с достоинства моего мужа, сердито открываю дверь и выныриваю из салона.

– Это мой муж! – захлопываю дверцу. – Чего уставилась?

– Муж?! – язвительно отвечает она. – Так я тебе, потаскуха такая, и поверила!

– Обалдела?!

– Мужей так не целуют!

– Простите? – охаю я.

– Да ты его борода была готова сожрать вместе с лицом! – кричит на меня. – Жена? Нет! Ты, – поднимает в мою сторону трость, – падшая женщина! Для таких как ты отдельный котел в аду! С такими же блядями! Ты бы еще ему отсосала!

– Да, может, и отсосала бы! Не твое дело!

– Вот поэтому с вами эти кобелины и нюхаются! На все готовы! Любую дырку подставить!

– Да жена я ему!

– Лживая стервь!

– Да пошла ты!

– Палками забить тебя мало! Семью разрушаешь! У него же, наверное, дети!

– Ага, аж двое, – раздается смешливый голос Егора.

Оглядываюсь. Стоит у открытой двери машин, облокотившись о крышу.

– Бессовестный, – старушка плюет себе под ноги, – потом у жене пойдешь, да? – переводит на меня взгляд. – Он же и жену после тебя потащит в кровать. По его роже видно, что ничего святого!

– Кто-то ту свою историю жизни нам рассказал, – хмыкает Егор и прижимает руку к груди, – сочувствую, бабуль.

– Ты же потом жалеть будешь, а поздно! – старушка машет тростью. – На коленях поползешь за женой, а ты, – опять тычет тростью в мою сторону, – останешься одна! несчастная, одинокая! На чужом счастье своего не построишь.

– Михаловна! – к поборнице нравов спешит вторая бабка в красном берете. – Чо ты тут разоралась?

– Да вот! Погляди на них! Совсем стыд потеряли! Как кролики сношались в машине…

Я смотрю на Егора, который озадаченно чешет бровь:

– Вот оно как… Уже сношались, – смеется, – я как-то пропустил этот момент.

– Так они же поди из этой лавки разврата вышли!

– Надо закрыть ее!

– Так я уже сколько писем написала!

– А вы сами туда заглядывали? – насмешливо спрашивает Егор.

Две пары мутных глаз смотрят на него с дикой ненавистью.

– Зря, – вздыхает Егор. – Там акции, скидки.

– Да что мы там не видели?! – рявкает первая бабка.

– Какая у вас насыщенная жизнь-то была, если вас не удивить, – спокойно говорит Егор, но я вижу, что он едва сдерживается от смеха.

– Ни стыда ни совести! – подытоживает бабулька в красном берете, подхватывает подружку под локоток и ведет прочь. – И не стыдно ведь. Слюнявые стоят. Хоть бы рты вытерли!

Касаюсь кожи вокруг губ. Липкая. И это не слюни. Это наша сладкая смазка. Вместо того, чтобы пристыженно нырять в салон машины и искать салфетки, я перевожу взгляд на Егора и прыскаю от смеха:

– Любовница.

– Коварная, – захлопывает дверцу, медленно обходит капот и двигается на меня медленным и плавным шагом, – бессовестная любовница, – встает вплотную, – касается моего лица, – которую я сейчас как следует засосу.

– Егор!

Затыкает мой рот поцелуем, стискивая в объятиях, в которых я задыхаюсь.

– Вот же прелюбодеи! – доносится до нас старушечий голос. – Да чтоб тебе жена твои колокольчики оторвала!

– А что жена по этому поводу думает? – выдыхает в губы Егор аромат химозного банана, клубники и ванили.

– Жена думает, что съедобная смазка – полная ерунда, – сглатываю я и заглядываю в темные глаза, – и любовница с ней согласна, но…

– Но?

– Но так как у нее ни стыда, ни совести, то она шепчет о том, что можно вместо смазки полить кое-кого вареньем и сливками…

– Можно еще медом…

– Ты же у нас мишка, ты и поливай лисичку медом.

– Да ты посмотри на них! – продолжает ругаться старушечий голос в стороне.

– Михаловна, пошли. Не твой это кобель! Твой давно в могиле лежит!

– Самыми бесстыжими любовницами, – Егор кладет руку мне на шею, – могут быть только жены. Главное – не позволить жене сбежать с чумоданом. Это самое сложное.

Глава 28. Как давно я тебя не трогала

– Может… позвоним мальчикам…

Егор целует меня в шею.

Нет, не целует. Он будто пытается сожрать меня губами.

В ресторане я отлучилась в туалет, сняла трусики и когда вернулась за стол, то кинула их Егору на пустую тарелку.

Конечно, стыдно.

Конечно, разврат развратный.

Но наградить же я его должна была.

– Егор…

– Заткнись.

Въедается в рот, и у меня мысли о сыновьях уходят во тьму под яростным напором.

От него идет жар, который плавит мою кожу.

Он скидывает пиджак, и мои пальцы с трудом расстегивают пуговицы его рубашки. Клацает пряжка ремня, и я ныряю рукой в брюки.

Отстраняется, когда я сжимаю его член и на его лице растягивается хищный оскал, с которым он меня вновь целует.

Давно я не держала своего мужа за его достоинство, не скользила по нему рукой, не тискала за упругие яички.

Затем моя рука опускается по его напряженному животу к грудным мышцам.

– Я так давно тебя не трогала, – запрокидываю голову под его губами на шее.

– А я тебя.

Он швыряет меня кровать, которая пружинит подо мной. Скидывает туфли, стягивает брюки и накидывается на меня.

Берет грубо, глубоко, с рыком и ругательствами, под которые я без зазрения совести кричу и царапаю его плечи спину.

Мы в отеле и можем не бояться громкого животного секса, в котором нет страха и стыда.

Егор рывком переворачивает меня на спину, грубо тянет за волосы и берет меня сзади, влажно шепнув на ухо, что я шлюха. Я ему тоже что-то отвечаю и ухожу под сильные толчки, теряя все мысли.

Через несколько минут мы лежим на смятых простынях и тяжело дышим. Я не чувствую ног, между которыми затихают спазмы, и закрываю глаза.

– Вот теперь можно позвонить, – поглаживает по бедру, садится и тянется к брюкам. – Нет…

Егор оглядывается, и шепчу:

– Мы же сказали, что не будем тыркать.

Егор неуклюже возвращается ко мне и закидывает на меня руку:

– Как скажешь… не спи…

– Я не сплю, – сонно причмокиваю я.

– Десять минут и мы все повторим…

– Только это будет моя очередь…

– Да?

– Да, – разворачиваюсь к нему. – Моя очередь. Буд трогать тебя, гладить… а то для кого ты такой красивый?

– Буду покрасивше Бурака? – лениво вскидывает бровь.

– Не знаю, – тихо смеюсь. – Я его без штанов не видела…

– За это я тебя накажу… в свою очередь, конечно… – касается щеки. – Когда всячески потрогаешь меня.

– Кстати…

Вглядываюсь в его глаза, пересчитываю ресницы и запускаю пальцы в его бороду:

– Я подумываю в архиве брать перерывы к часам четырем…

– Так…

– На чай, – шепчу я. – У меня даже есть табличка технический перерыв. Что она без дела лежит?

– Действительно, – Егор хмыкает. – Табличка есть, а перерыва нет. Непорядок.

– Непорядок, да… теперь вот наводим порядок, – слабо улыбаюсь. – И мне этот порядок тяжело дается…

– Зато результат, – Егор медленно моргает, – охуенный.

– И это тебе не в архиве ковыряться…

– Определенно. Наш порядок будет предполагать внезапный хаос, – его ладонь скользит по моим бедрам и талии. – Слышишь, Инга? Даже в глубокой старости на ходунках и с костылями.

Смеюсь, а затем серьезно отвечаю:

– Хочу до этого дожить.

– А у тебя выбора нет.

– Как и у тебя.

– Будешь с клюкой убегать в кружевных трусах, я догонять и в тебя кончать.

Я распахиваю глаза под волной стыда и хочу сползти под кровать, но вместо этого сглатываю и хрипло шепчу:

– Нравятся тебе все эти пошлости…

– Нравятся, – выдыхает в губы. – И нравится кончать в тебя. Лежишь сейчас вся такая мной нафаршированная…

– Хватит! – накрываю лицо ладонями под смех Егора, который стискивает меня в объятиях и прижимает к себе. – Ужас… За кого я замуж вышла…

– Обратно уже не сбежишь, – понижает голос до шепота. – Ты уже готова меня трогать?

– И я хочу, чтобы ты молчал, – убираю руки с лица и всматриваюсь в расширенные зрачки. – Когда я главная, ты молчишь.

– Ты хочешь, чтобы я побыл бревном с торчащим сучком?

– Именно, – медленно выдыхаю.

– Да будто я сейчас против полежать бревнышком…

– Заткнись, – цежу я сквозь зубы и затыкаю его поцелуем, а затем переворачиваю на спину. – Надоел. Может, мне кляп для тебя купить?

Егор вскидывает бровь и медленно моргает, но ничего не говорит, впечатленный моей угрозой.

Я сажусь прямо на его член. Придавливаю его лоном к его лобку, и он подо мной вздрагивает и наливается кровью.

– Спорим, что злая лисичка доведет веселого мишутку до оргазма без одной фрикции, – с вызовом прищуриваюсь.

– О, святые ежики… – выдыхает Егор и хрипло продолжает. – Не верю…

Глава 29. Суровые лягушата

– Тише, – приваливаюсь к Егору и прижимаю палец к его губам. – Мы должны быть мушками.

А затем прыскаю от смеха и пьяно смеюсь в его грудь. Его ведет назад, к стене, и он сносит рукой с комода чашку для ключей.

Грохот, мы замираем, вслушиваемся в тишину в темноте и смеемся, а после затыкаем друг другу рты ладонями.

– Тихо…

– Тихо…

Зажмуриваемся, когда раздается щелчок и вспыхивает свет.

– Явились, – слышим недовольный голос Саши.

Стоят наши сыновья в пижамах у лестницы, скрестив руки на груди.

– И пьяные, походу, – Паша щурится.

– Мы? И пьяные? – бубнит мне в ладонь Егор. – Только если от любви… – смотрит на меня и опять бубнит, – правда, дорогая?

– Определенно, – хрюкаю от смеха в его ладонь.

– Отвратительно, – подытоживает Паша.

– Это еще что такое? – Егор решительно отстраняется от меня и делает воинствующий шаг к сыновьям. – Нам уже давно за восемнадцать… Мы даже вас, – грозит пальцем и немного пошатывается, – успели родить. Родили, а теперь вот такое терпим. Я возмущен.

Я приваливаюсь к его спине и обнимаю:

– Не ругайся. Когда вот вырастут, то поймут. Все-все поймут… – вздыхаю. – Ты такой теплый… И я тебе так люблю…

Егор резко разворачивается ко мне, сгребает в охапку и целует, ловко поддавшись вперед корпусом.

– Да фу!

– Да блин!

– Ну не при нас же!

– Я целую свою любимую жену, – Егор смотрит на Сашу и Пашу. – Вот так, да. У вас тоже будут жены, если что!

– Вот такого счастья мне точно не надо, – Саша закатывает глаза и поднимает по ступеням.

– Ага, не надо, – Паша зло следует за ним. – Нафиг жен.

– Эй! – охаю я. – Вы мне такие угрозы тут не кидайте! Жены будут и точка! а то вы такими темпами решите остаться жить с нами до старости!

– Они уже нас выгоняют из дома, – Саша возмущенно смотрит на Пашу. – Прикол, да?

– Обхохочешься, – фыркает Паша. – Завтра невест приведут.

– Еще рановато до невест, – Егор цокает.

– И жениться будете по любви, – прижимаюсь к нему. – Не по нашей указке. Нет-нет-нет. И в ваш выбор не будем лезть.

– Не будем? – Его с удивлением смотрит на меня.

– Нет, – качаю я головой. – Зачем?

– За тем, что мы лучше знаем, – хмыкает с наигранным самодовольством.

– Нет, – отстраняюсь и потягиваюсь, – я планирую с невестками дружить. Во-первый, – загибаю палец, – будет с кем по магазинам ходить. Во-вторых, – загибаю второй палец, – будем вместе маникюрчики, прически делать. В-третьих, – загибаю третий палец и задумываюсь, а после фыркаю, – да пофиг. Буду дружить. Я юуду классной свекровью.

– Не спорю, – Егор кивает. – Самой лучшей свекровью.

Саша и Паша на лестнице возмущенно и ревниво смотрят на нас.

– Все, марш спать, – Вскидываю руку и меня покачивает.

Егор со смехом меня приобнимает, и мы опять хохочем.

– И каждый раз ваши свидания так будут заканчиваться? – спрашивает Саша.

– Я сейчас вас выпорю, – шутливо отзывается Егор. – Сначала бабки нас отчитывают, а теперь маленькие лягушата?

– Ой, пошли, Сань, – Паша скрывается в коридоре. – Завтра на них с утра посмотрим.

– И помним, что вы теперь сами по будильнику встаете! – Егор повышает голос. – А потом завтрак готовите!

– Ты вот таким за руль сел? – Саша вскидывает бровь.

– да ты посмотри на него, – Егор упирает руки в боки. – Нет, не сел. Мы вызвали трезвого водителя.

Хихикаю в плечо Егора.

Хочется верить, что для серьезного дядечки с седыми усами мы были не самыми громкими и придурочными клиентами.

Мы пели песни, целовались, смеялись и делились с ним, что съедобны лубриканты полная херня.

– Трезвый водитель? – вскидывает бровь Саша.

– Я же не тупой, в самом деле, – Егор хмурится.

– Да, и берите пример со своего папули, – с мечтательным вздохом приваливаюсь к плечу Егора, который важно приосанивается. – Во всем.

– Ой все, – Саша медленно моргает и уходит. – Капец. Налакались, как коты валерианки.

– Я твой котик, – влажно шепчет Егор мне в ухо. – Мур-мур-мур…

– Мур-мур-мур, – отвечаю я и опять смеюсь.

– Т-ссс, – Егор прижимает палец к моим губам, – а то нам сейчас опять прилетит от ревнивых лягушат.

– Слушай, – щурюсь я, – как у лисички и медведя родились лягушата.

– Природа удивительна, – Его обхватывает мое лицо ладонями, – но у лягушат есть все шансы стать мишками.

– Вы сами-то спать идете, нет? – раздается со второго этажа голос Паши.

– Такие вредные, – шепчу я и криком отвечаю, – идем!

– Только осталось справиться с этими ступенями, – Егор с угрозой щурится на лестницу. – Я сейчас хочу подхватить тебя на руки и…

– Да вы с этой лестницы тогда оба упадете и шеи переломаете, – отвечает Саша. – давайте нас еще сиротами оставьте после свиданки!

– Дельное замечание, – вздыхает Егор.

– Давай по-тихонечку, – делаю шаг к лестнице, – по стеночке.

– А завтра вам будет стыдно, – сердито отзывается Паша из темноты.

– Не будет, – смеюсь я. – Мы знали, на что шли. И ни о чем не жалеем.

– Совершенно ни о чем не жалеем! – громко соглашается Егор. – Привыкли к скучным и занудным родителям, а мы не такие… – останавливается и делает передышку, опершись рукой о стену. – Мы дикие и необузданные.

– Вам воды принести? – тихо интересуется Саша.

– Да, было неплохо, – выдыхает Егор и смотрит на меня. – Мы, что, уже дожили до стакана воды?