Текст книги "В городе жестоких людей (СИ)"
Автор книги: Арина Александер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)
Глава 33
До сих пор пребывал в обезумевшем состоянии. Мало того, что забрали телефон (хотя не имели на это права), так ещё посадили в отдельную камеру.
Сходил с ума в буквальном смысле слова.
Всё против него: и позднее время, и проверка бокса. Зачем вообще туда поперся? Заче-е-ем…
Робкий стук в дверь выдернул из изводящей разум воронки, заставив подняться с неудобной, опостылевшей за несколько часов лавочки.
Дежуривший офицер недовольно поднялся из-за стола, вразвалку прошелся мимо Дениса и приоткрыл дверь.
– Да-а-а!! – протянул расхлябано. Честное слово, не служитель закона, а самый настоящий вышибала.
Денис выглянул через его плечо, заметив растерянную Оксану.
– Здравствуйте, мне сказали на посту, что я могу…
– Что?! Ты с утра не ела? Громче.
– Эй, начальник, поаккуратней. – Денис припал к решеткам, сгорая от желания поскорее поцеловать свою девочку. Соскучился ужасно. – Это ко мне. Дай поговорить нормально.
Дежурный насмешливо хмыкнул, смерив Ксюшу плотоядным взглядом, но всё же шагнул в сторону, пропуская.
– У вас десять минут. Не больше.
– Наедине! – настоял Денис, заметив, что мудила не собирается уходить.
– Тогда пять, – хмыкнул тот, прикрывая за собой дверь.
Вот же с*ка. И чего, спрашивается, въелся. Максимум, что они могут, это продержать его 48 часов. И то, если адвокат не управится раньше. Смешно, бл*дь, наблюдать за значимостью некоторых особей.
Ксюша несмело подошла к нему, сжимая в руках подрагивающий пакет. Уставшая, взвинченная. М-да, не так представлял их встречу после трёхдневной разлуки. Тысячу раз пожалел, что не поехал сразу домой.
Заметил, как растерялась, опустила покрасневшие глаза. Как же захотелось обнять её, утешить.
Одновременно бросились друг к другу, просовывая руки сквозь узкие решетки. Рвано прижимались, срывая с губ короткие, но такие желанные прикосновения.
– Денис… как же так… а? – шептала она, хватая ртом воздух между поцелуями. – Что теперь будет?..
Вместо ответа снова прижимал её к себе, наслаждаясь полюбившимся ароматом духов. Снова пил с её губ жадные поцелуи, блуждал губами по нежной коже, слизывал солёные слезинки. А в душе израненным зверем рвалось на волю стремление защитить, укрыть от всего плохого. И самому укрыться. Самому исцелиться от увеличивающегося с каждым днем гнойного нарыва.
Целовал и не мог остановиться, запоминая таинственный очерк губ. Дыхания не хватало, но сил отпустить и отстраниться самому, чтобы сделать вдох, не было.
– Что с голосом? – первое, что уловил, как только она вошла. С огромным усилием оторвался, прижавшись лбом к её лбу. Тяжело дышал. Хрипло. С*ка-а-а… Разнести бы тут всё к чертям собачим. Едва сдерживался, чтобы не начать лупиться кулаками об стенку.
– Простыла. Ничего страшного. – Ксюша хотела податься назад, но Денис сильнее обхватил пальцами её затылок, вынуждая остаться на месте. – Сейчас куда важнее, как ты собираешься выбираться отсюда. Может, я смогу тебе чем-то помочь?
Послышался протяжный выдох. Не хотелось говорить о наболевшем. Совсем. Да и что можно сказать за каких-то грёбанных пять минут?
– А вот это уже лишнее. Не лезь в эти дела, хорошо? Всё нормально. Ксюх, я не причастен к смерти той женщины.
Она всхлипнула, снедаемая чувством вины. Та смерть на её совести и от этого осознания в венах стыла кровь. Страшно подумать, что будет дальше.
– Я знаю. Я верю тебе.
– Я реально не понимаю, зачем это понадобилось Антону. Словно он что-то выжидает. Не знаю… такое ощущение, будто мимо меня проплывает что-то важное, а я не могу уследить. Ухватиться не могу. Понятно, что после компьютерной диагностики и расшифровки с видеокамер станет ясно, что за рулем был не я. Но зачем ему всё это?
Против воли, Ксюша опустила глаза, настраиваясь на непростой разговор.
– А ты уверен, что за этим стоит Антон?
Денис разжал руки, закинув голову вверх. Прошелся ладонями по лицу, прогоняя непрошенные мысли.
– Или он, или… – запнулся, боясь даже представить в этом деле отца.
– Или кто, Денис? – подалась к нему, протянув руку. Важно, чтобы сам понял. Не потому, что боялась за бабушку, а потому, что не хотела становиться причиной ещё большей катастрофы. Прекрасно видела, как подкосило Дениса предательство брата. Что уж говорить об отце. – Кого ты ещё подозреваешь?
Денис посмотрел на неё таким взглядом, настолько пробирающим, что затряслись поджилки.
– Отца, Ксюх. Его подозреваю, – сказал с едва сдерживаемым гневом.
Пальцы ослабли, уронив пакет. Если она сейчас расскажет о вчерашнем визите Леонида – это убьет его. Чтобы не двигало Ходаковым в тот момент – это будет жестоко с её стороны.
Пытаясь успокоиться, Денис взял её руки в свои, лаская большим пальцем тонкую кожу запястья
– Мне проще думать, что это Антон, – отвел взгляд в сторону, собираясь с мыслями. – Тогда это будет не самое страшное, что происходит в моей жизни. Ты говоришь «помочь», а я даже сам не знаю, как себе помочь, Ксюш. Чем больше стараюсь жить по-нормальному, следовать общепринятым правилам, так сразу какая-то задница. И потом… я боюсь, что могу сорваться, понимаешь? – приласкал её щеку, потерся носом, глубоко вдохнул с воздухом запах её кожи. – Боюсь потерять человечность. А Антон… с*ка, словно испытывает мое терпение. Провоцирует и провоцирует, провоцирует и провоцирует, тварь. Знаю, бесится, что выбрала меня, и не успокоится, это понятно, но, я не могу остановить его, не переступив через отца. А я не хочу терять его. Только он моя родная кровь. Но если я узнаю, что за всем этим, – обвел камеру временного задержания пылающим взглядом, – стоит батя… Ксюх, я…
О том, что он потом сделает, оставалось только догадываться. Но то, как хрустнули сжатые кулаки, было красноречивее любых слов. Неужели переступит?
Хорошо, что в этот момент Денис не видел её лица. Он бы тоже многое понял. И то, какими потухшими стали глаза, и как вспотели ладошки, а тело предательски вытянулось в струнку от напряжения.
– Это даже похлеще подставы, – жёстко усмехнулся он, всё-таки увалив внушительным кулачищем по решетке, а потом упёрся локтем в эту самую железяку, играя скулами. – Тут замешана смерть человека. Не моя жизнь, а чья-то. И какой должна быть ответка? М?.. Лично я не знаю, Ксюх. Не решаюсь представить, потому что как только подумаю об этом, у меня вот тут, – похлопал себя по загривку, – волосы встают дыбом.
Ксюшин взгляд забегал. Это он ей говорит? Да у неё со вчерашнего дня волосы по всему телу стояли дыбки. Но был ещё один важный вопрос, на который она хотела получить правдивый ответ. От него зависело многое. Слишком многое.
– Тот груз, что ты якобы сопровождал, – сглотнула, настраиваясь на решающий рывок, – скажи честно, это наркотики или… оружие?
– Я же просил не лезть с этими вопросами ко мне, – в голосе лёд, отрезвляющий. Остужающий. А в сердце – словно тысяча иголок вонзились. Значит так?
– Ты считаешь, я не имею права знать? Денис, если ты думаешь, что незнание как-то повлияет на мою жизнь и тем более сон – то глубоко заблуждаешься. Я хочу знать, что ты сопровождал!?
– Ксюх, держись от этой темы подальше. Я серьёзно.
Здорово. Просто супер. Она тут с ума сходит, а он предупреждает не вмешиваться? Закачаешься просто. Что дальше? Ещё одна смерть? Тюрьма с реальным сроком?
Поток вопросов прервал вошедший дежурный. Так быстро? Денис, видимо, подумал о том же, вмиг изменившись в лице.
– Езжай в универ, – перехватил её руки, задержав на своих щеках. – Скоро будут результаты экспертизы, так что постараюсь к вечеру приехать. Потом и поговорим о твоих правах, хорошо?
Сколько уверенности в его голосе. Сколько непоколебимости. А вот глаза… совсем не были уверенны в данном раскладе. Она-то знала, от чего и от кого он зависел.
Ласково погладила колючую небритость, царапая подушечки пальцев, очертила контур губ, и поцеловала, с разрывающимся на части сердцем.
Собираясь уходить, потянула на себя руки, но Денис прижал их обратно, пытливо всматриваясь в заблестевшие от слёз глаза.
– Ксюш, ты со мной? – спросил неожиданно, считывая всколыхнувшееся вокруг них напряжение. Не понравилось, как она отвела взгляд, как улыбнулась невесело. В груди разлилось тревожное чувство. С чего бы вдруг?..
– Поговорим потом, – прошептала, покосившись на дежурного.
Скомкав на шее шарф, Ксюша так и не подняла глаза, чтобы посмотреть напоследок. Вылетела в коридор, тяжело привалившись к стене. Подступившие слёзы прогнала прочь, прикусив сжатый кулак. Дрожали руки. Дрожала сама душа. В смятении гнала прочь подкравшиеся сомнения, наверняка зная, что стоит им посеять хотя бы малую кроху семени – пути обратно не будет.
Если вы сомневаетесь – это уже скорее «нет», нежели «да». А она сомневалась. Со вчерашнего вечера сомневалась.
Каким-то нечеловеческим усилием заставила себя выйти на улицу.
– Володя, я пройдусь немного, ты езжай, – попросила парня.
– А как же универ? – заметив, что она прошла мимо, Александров пристроился рядом. – Понял, тебе нужно побыть одной. Не дурак. Тогда, давай отвезу, куда скажешь.
– Не нужно. Я всего лишь пройдусь. Можно?.. – и потеряв контроль над эмоциями, закричала: – Хватит на меня давить!
Володя растерянно застыл посреди улицы. Ненормальная.
– Ты чего? Кто на тебя давит? Я же как лучше хочу. Ксюх!.. Да подожди ты!.. Ксюх..
Но она уже не слышала, убегая как можно дальше. Во рту стоял противный привкус желчи. Тошнотворные позывы волнообразными толчками подкатывали к горлу, грозясь вытолкать наружу то ли вчерашний обед, то ли завтрак.
Перед глазами поплыло, лишая способности ориентироваться в пространстве. Тело налилось ватой, стало непослушным, бескостным. Странное ощущение. Кажется, бежала прямо, а какого-то хрена заносило в сторону, будто пьяную.
Несколько раз врезалась в прохожих, получив в ответ грубые толчки. Но никто… никто из них не поинтересовался, всё ли у неё хорошо. Вокруг одни безразличные лица.
Обессилено прижалась к столбу с афишами, проясняя зрение. Зря убежала от Володи. Кому сделала хуже? Кому что доказала?
Всё расплывалось перед глазами, в ушах звенело, а ноги отказывались держать.
– Эй, студенточка, ты чего? Ксюша?!! Вот это встреча! Эй?!.. – кто-то звал её, шарпал за плечо, лупил по щекам. И голос такой знакомый…
***
– Зашибись, – протянула Соня, поставив на стол чашку с недопитым кофе. – У меня просто нет слов… А ты пей, пей, чёрный кофе отлично подымает давление. Сама страдаю подобным. Перенервничала ты сильно, ещё и погода шалит, вот и накрыло.
Как попала к Соне – помнила смутно. Хреново было настолько, что едва узнала дом, в котором прожила почти два месяца.
Обвела глазами уютную залу и припала губами к чашке. Горькая жидкость щипала язык, царапала горло и весьма занятно бодрила.
Сейчас испытывала смутные ощущения. Словно вернулась в прошлое, только обозревательский ракурс был другой.
Не жалела, что открылась перед Соней. Не перед бабушкой же. И не перед Ирой, которой для полного счастья не хватало ещё разбираться с её проблемами. А Соня… она была тем случайным слушателем, которому и дела нет до тебя, но в то же время, сумевшая сходу, безошибочно разобраться в ситуации и вынести свой вердикт.
– Хочешь совет? Уезжать тебе надо, да так, чтобы ни одна живая душа не пронюхала. Не будет у тебя здесь ни жизни, ни учёбы… ни любви.
Несколько глубоких вдохов помогли прогнать противный писк в ушах.
– Что со мной не так, Сонь? Я ведь такая, как все. Руки, ноги, голова. Почему у меня именно так, а не иначе? Знаешь, – улыбнулась грустно, помешивая ложкой кофе, чтобы быстрее остыл, – для меня этот город был… чем-то особенным. Я всегда мечтала в нем жить. Завидовала его жителям. Я прожила в нем от силы четыре месяца и он многому меня научил. Эти уроки… они… на всю жизнь. Хорошего так мало. Плохого больше. Да ты и так знаешь…
Соня подошла к окну и, провернув ручку, приоткрыла. В тоненьких пальчиках изысканным жестом мелькнула зажигалка.
– Не ты одна так считаешь. Я, например, родилась тут, и что? Хорошего тоже не видела. На днях проснулась и думаю: а чего добилась за эти годы? Оксан, у меня такие мужчины, такие ухажеры были, что можно было жить безбедно до конца своих дней. А я… – между пальцев разместилась сигарета. Первая затяжка пробная. Неглубокая. Так, для отвода глаз, чтобы распробовать ментоловую дымку. – Всё ждала того единственного, а когда дождалась – офигела настолько, что лучше бы и дальше ублажала папиков. И ты не будешь счастливой. Не потому, что твой Денис не даст тебе этого счастья, а потому, что окажешься между молотом и наковальней. Расплющат они тебя все трое. Один день в раю – три в аду. Вот так будет называться твое состояние.
– Его отец сказал, что всё, чтобы не случилось – на моей совести, – прошептала расстроено Ксюша.
– И?
– Из-за меня умер невинный человек.
Соня с минуту смотрела на неё, а потом выругалась.
– Ты уверенна?
– Угу, – кивнула, будучи не в состоянии произнести хоть слово. Горло будто стянуло верёвками, мешая сделать вдох.
– П*зд*ц, Ксюх. Валить тебе надо, слышишь? И чем быстрее, тем лучше. Кстати, видишь? – кивнула на проход между комнатами. Ксюша проследила за её кивком и наткнулась на две огромные сумки. – У меня тоже проблемы с этим городом. – Натянуто улыбнулась, стряхнув за окно пепел. – Так что я тоже собираюсь уезжать сегодня.
– А что случилось? – очнулась, испытывая неловкость. Навалилась, понимаешь ли, со своими проблемами, а как дела у необычной знакомой так и не спросила.
– Бабуля моя умерла, – безобидно ответила та. – Оставила наследство, какое не захудалое, а всё-таки кафе на берегу моря. Я тут подумала: а почему бы и нет? Начну жизнь с чистого листа, раз судьба предоставляет такую возможность. Бабуля всю жизнь от меня нос воротила. Не признавала. Я когда после смерти матери не знала, как быть – к ней сдуру подалась. Думала, приютит, поможет на ноги стать, уму-разуму научит. Ведь не чужая, считай, единственная внучка. А она знаешь что? Выставила меня за дверь, мол, знать не знает. Сынок её, мой папашка, давно завернулся от передозировки, так что обо мне никогда не слышала. Обидно было… до слёз. Мне мама сколько о ней говорила. А она… – Соня поспешно отвела глаза, но Ксюша успела заметить, как они увлажнились. – Короче-е-е, – вздохнула, ударив себя по бедру, – пришлось мне в пятнадцать лет хлебнуть взрослой жизни в прямом смысле слова. А на днях позвонил нотариус и огорошил известием, что старушка скончалась и завещала мне свое кафе. Прикинь?! Для меня эта новость стала своеобразным толчком. Всё равно тут жизнь не заладилась. Может, хоть там повезет.
Ненадолго повисло молчание. Каждая думала о своем. Соня посмотрела на всё ещё бледную Ксюшу и неожиданно хлопнула в ладоши, подскочив на месте.
– А ну-ка, напомни мне, милая, на кого ты учишься?
– На экономиста. А раньше окончила экономический техникум и посещала бухгалтерские курсы. А что?
– Слу-у-ушай, а не хочешь со мной? Поехали, а? Мне как раз нужен такой человечек, я же в этих финансах, отчётах и прочей экономической фигне ни бум-бум. Меня облапошат впервые же дни. Ты поможешь мне удержаться на плаву. Ведь можно перевестись на заочное, да? А я помогу тебе, чем смогу. И жильем обеспечу, и работой.
Ксюша ошарашено посмотрела на неё, примеряясь к неожиданному повороту. Для себя ещё вчера решила, что уедет и конечно, стоило это сделать незамедлительно, пока Денис не узнал, но… одно дело планировать, и совсем другое – сорваться с места именно сейчас. Так резко.
– Соглашайся, Ксюш. – Соня закрыла окно и вернулась на диван. – Вдвоем будет веселее. Только подумай, куда ты подашься? Назад в деревню? В бесперспективное будущее? Со мной тебя никто не найдет. А Денис будет искать. Такие как он, так просто не сдаются. Надумаешь прятаться сама – моментально вычислит. Вернет. И опять всё по кругу, только ставки будут намного выше.
Ксюша опустила голову на руки, оцепенев. Всё понимала. Всё. Умом – да, а вот сердцем…
– Я обещала ему, что всегда буду рядом, – сказала гулко. – Если уеду – то предам.
Соня потянулась к ней, положив теплую ладошку на колено.
– Тогда оставайся. Страдай, люби, мучься, сгорай, снова люби, рискуя потерять его. Денис… он ведь не обычный парень с соседнего двора, решивший противостоять семье. Я знаю, кто такой Леонид Ходаков и поверь, если Денис связан с ним, то всё очень и очень серьёзно.
Резко, прямо по нервам, зазвонил телефон. Ксюша вздрогнула, потянулась к нему, холодея от мысли, что это Денис. Оказалось, бабушка.
– Я оставлю тебя, поговори спокойно, – Соня поднялась с дивана, прихватив чашки.
Ну, что же, чем не шанс действительно оставить всё как есть. Ведь сомнения уже отравили душу, обмотав цепкими пальцами встревоженное сердце. Если рубить – то с плеча. Резко. Одним махом. Чтобы не было так больно.
С решительным блеском в глазах нажала на зелёную трубочку, приготовившись к долгим объяснениям.
– Алло, бабуль, я хочу тебе кое-что сказать. Пообещай, что выслушаешь, не перебивая…
***
Говорят, высшая добродетель, которая только может быть присуща человечеству – это любовь к ближнему и умение прощать.
Может, когда-нибудь, Денис простит её и сможет понять.
Никогда не чувствовала себя так плохо, как именно сейчас, собираясь написать прощальное письмо.
Время поджимало. Уже и вещи упаковала, и документы забрала из универа. Выдержала непростой этап объяснений с куратором, деканом. Даже не думала, что её скромная персона успела настолько запасть в их головы.
Пришлось наврать в три короба, объясняя причину столь внезапного отъезда. А если по правде? Ни капельки не жалела. Что-то надорвалось внутри. Дало огромную трещину. И совсем не удивилась, когда выйдя на улицу, получила сообщение.
«Ты приняла правильное решение», – писали с незнакомого номера. И у Ксюши не осталось сомнений, кому он принадлежал.
Пускай и обманывала себя, но Кучер права: ей всё-таки нужна была помощь психолога. Ведь дело не только в Леониде. Всё намного глубже. Дело в Антоне. Дело в страхе что-то сделать не так, стать причиной необратимых последствий.
Больше всего на свете хотелось избавиться от статуса жертвы, которой она невольно стала. Не хотелось становиться разменной монетой ни между братьями, ни между Денисом и Леонидом.
Вздохнула, прошлась рукой по подушке и, поднявшись с кровати, подошла к окну. Стоило поторопиться.
С бабушкой объяснилась без проблем. Пелагея пускай и расстроилась, не понимая до конца, зачем уезжать хрен знает куда и не пойми с кем, если можно просто вернуться домой. Но Ксюша пообещала звонить с нового номера каждый день и держать в курсе всех событий. Ей всего лишь нужно время разобраться с самой собой и со своей жизнью.
С Ирой было чуть проще. Она, в отличие от родственницы, знала всю подноготную и приняла решение подруги пускай и с печалью в голосе, но с большим пониманием.
После того, как выбросила сим-карту в мусорное ведро, осталось самое сложное – объясниться и попрощаться с Денисом.
Не просто это – плюнуть в любящую тебя душу, но ещё сложнее – остаться и наблюдать, как он будет метаться между ней и отцом.
Дрожащей рукой вырвала из тетради листок, присела за стол и с минуту смотрела перед собой, задумавшись.
Первые строчки получились неровными, размытыми от слёз, но дальше, с каждым оставленным на бумаге словом, её почерк становился всё уверенней и уверенней.
«Денис, ты, наверное, уже понял, что я ушла.
Так вот, я не просто ушла. Я уезжаю. Я много думала и задавалась вопросом: хочу ли я такой жизни? И мой ответ – нет, не хочу…
Всхлипнула, прошлась ладошкой по щекам, собирая гроздья слёз. Хуже всего уходить вот так, не попрощавшись по-нормальному, глядя глаза в глаза. Важно дать понять, что это её решение, что на неё никто не давил.
… Я молода, ты молод, у нас ещё есть возможность построить свои жизни иначе. Я не хочу быть с тем, кто имеет отношение к криминальному миру. Такая жизнь не по мне.
Я не хочу отношений, не зная и не имея понятия, где ты, с кем ты. Мы так мало знаем друг о друге. Да мы толком и не встречались! Только и того, что провели вместе две безумные ночи…
Не хочу…
Вот тут пришлось прикусить нижнюю губу, боясь расплакаться снова. То, что собиралась написать, ранит его, и при чем сильно, но по-другому не могла. Он должен держаться от неё на расстоянии.
…смотреть на тебя и видеть Антона. Я поняла сегодня, что ничего у нас не получится.
Знаю, что нарушила данное обещание.
Прости, если сможешь…
Главное, простить себя.
На новый номер пришло сообщение от Сони. Пора…
Оставила письмо на самом видном месте, ещё раз обвела квартиру придирчивым взглядом, отпечатывая в памяти каждую мелочь и прихватив сумки, прикрыла за собой дверь.
Подобно грому прозвучал щелчок замка, оборвав её связь с владельцем. А вместе с оборванной связью ухнуло вниз и само сердце.
Сбегала. Неправильно. Подло. Но иначе никак. Иначе она не выдержит.
После того, как оставила ключи консьёржу, вышла на крыльцо, вдыхая прохладный воздух, и медленно побрела вдоль улицы, направляясь к оговоренному для встречи месту. Соня ждала на соседней улице, восседая за рулем сиреневой семёрки, и ободряюще улыбалась.
– Ну что, красотка, готова к новой жизни?
Ксюша открыла заднюю дверцу, закинула на сиденья сумки и тяжело опустилась рядом с новой подругой.
– Нет, не готова.
– Та-а-ак, отставить унынье. Да не кисни ты, Ксюх. Если судьба, встретитесь ещё. А если нет… то на «нет» и суда нет. Поехали?
– Поехали… – вздохнула, обернувшись на элитную новостройку.
Семёрка дернулась, запыхтев и выстрелив в атмосферу чадным выхлопом, плавно влилась в вереницу машин, направляясь вопреки всем законам притяжения столицы в противоположную сторону, как можно дальше от центра.
Ксюша ещё долго смотрела назад, пока тридцатиэтажное здание не осталось позади. Вот так бывает… планируешь одно, а и в итоге – кардинально меняешь свою жизнь. Глупо искать сему первопричины. По-хорошему, стоило бороться, плыть против течения, противостоять всему, но она не смогла. Возможно, так проявлялась её слабость, а может – смелость.
– Не грусти, слышишь? – Соня потянулась к автомагнитоле, ненадолго оторвавшись от созерцания дороги, и принялась ловить подходящую радиоволну. – Всё образуется. У вас же и отношений толком не было, чтобы вот так рисковать на ровном месте.
Из магнитофона зазвучала песня Аллы Пугачевой «Три счастливых дня», нагнетая ещё больше плохое настроение.
«У вас и отношений толком не было…» Боже, отчего же так больно. Ксюша прислонилась лбом к стеклу, безучастно наблюдая за проносящимися мимо домами, людьми, автомобилями. Со стороны судить легче. Это не Соня оставляла здесь свое сердце. Не она умирала, впиваясь ногтями в ладони. Были у неё отношения. Были! Просто она трусиха.
