Текст книги "В городе жестоких людей (СИ)"

Автор книги: Арина Александер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

Глава 24

Наконец общежитие погрузилось в относительную тишину.

Алка тихо сопела над курсовой, склонившись над столом и закрывала собой свет от настольной лампы. Лизка – полностью ушла в просмотр фильма на ноутбуке, а Ксюша… лежала на кровати, повернувшись лицом к стене, притворяясь глубоко спящей.

Удобная позиция. Никто тебя не трогает, никто не мешает. Есть время подумать, осмыслить произошедшее, ещё раз оценить принятое решение.

Вздрагивала от каждого шороха, каждого звука. Всё ждала от Дениса звонка, гневной тирады, вопросов, но он молчал.

Правильно, пускай молчит. Пускай не пишет и не звонит. Сама же так хотела. По-сути, даже смешно как-то. Ведь она ему даже не девушка. Всё как-то само собой получилось. В какой из моментов стал важнее всех на свете – не понять. Раньше смеялась с подружек, страдающих из-за парней, а сама, оказалось, такая же.

Ждала утро. Утром ведь проще. Может, тогда не будет так плохо, отступят сомнения, а какой-никакой, даже самый пасмурный день принесет облегчение.

Вот бы и в правду уснуть.

Лиза, досмотрев фильм, уже давно спала, а Алла до сих пор ломала голову над замысловатой схемой очистной конструкции.

На часах перевалило за полночь.

– Всё, ну его нафиг, спать хочу, – прошептала соседка самой себе, погасив свет.

Ксюша обняла подушку, повернулась на другой бок и посмотрела в окно. Устала от самобичевания. Чего уж там. Прошлого не вернуть. И пускай от этого было горько, нужно было искать выход из сложившейся ситуации.

Права была Ира, предупреждая держаться подальше от братьев. Это ведь не просто разборки, соревнования, кто кого. Это реально серьёзные вещи. Уж не знала, во что там вляпался Денис, но то, чем это всё закончилось, вопило на всю глотку об опасности. Из головы не шел Денис, мутивший непонятные дела на пару с отцом; Калаш, грозившийся пустить её по рукам, если Денис не появится во время, Антон… о, это вообще отдельная тема. Сколько желчи, ненависти было в его словах. Такой не будет попусту бросаться обещаниями. Чего только стоила его подстава и угрозы держать язык за зубами.

«Он мне никто… Всё ждал, когда можно будет слить с*ку по-крупному…Жаль, не убили…» – слова Антона не давали покоя весь вечер. Это именно то, что погружало в отчаянье, толкало из крайности в крайность. Страшно от такой жестокости. Страшно и не понятно. Ведь они братья, пускай только по отцу, но всё же…

Если из-за неё начался такой замес – она умывает руки. На полном серьёзе.

Но… Разве с этим можно смириться? Как можно отвернуться от Дениса? Ну, как? Да похрен на себя. Похрен. За него, блин, страшно. Вчера едва не убили, а завтра? И в то же время, становиться причиной подобного? Нет! Нет! И ещё раз НЕТ!

А сердце разрывалось. Всё-таки она стерва. Правильно Дашка подметила. Из-за неё, натянутые отношения между братьями, перешли в самую настоящую жесть.

В ушах кто-то предательски нашептывал:

«Скажи! Скажи! Пускай Денис узнает правду».

«И что тогда?»

«Пускай та сволочь получит по заслугам».

«А дальше? Антон не останется в долгу».

Не выдержала – заревела в подушку. Как тут быть? Хотелось верить Антону, до зубного скрежета просто, что оставит Дениса в покое. Если он сдержит слово – она согласна. И так из-за неё всё.

Боже, отчего же тогда так хреново? Надо предупредить Дениса. Но как? Он сразу свяжет дважды два и попрет на брата. Ладно, она будет держаться от него как можно дальше, обходить десятой дорогой, делать вид, что не замечает, но предупредить-то надо. Иначе жить спокойно не сможет. Она ведь влюбилась в него, как ненормальная. И если цена его спокойного существование – отсутствие её в его жизни – она готова её заплатить…

Очнулась от того, что кто-то ломился в дверь. Сначала тихонько скреблись, периодически постукивая, а потом и вовсе обнаглели, начав выносить дверь.

Лиза, спавшейся ближе всех к двери, выругалась и, откинув одеяло, поплелась открывать. Ксюша нырнула под одеяло, прикрыв голову подушкой. Если это проверка, то лучше не отсвечивать.

– Лизка, – зашипела Алла, – обогреватель спрячь.

– Да уж в курсе, не дурочка.

– И свет не включай, – продолжала напутствовать Алуся. – Нечего им сюда заглядывать, – и для пущей бдительности зашторила вторую половину комнаты сплошной занавеской.

Пока Лиза возилась с батареей, дверь так и ходила ходуном. Оставалось только удивляться, как ещё не слетела с петель.

Послышались щелчки, и в приоткрытую дверь из коридора скользнула тонкая полоска света.

– Вы в курсе сколько… – начала Лиза и осеклась.

Послышался до боли знакомый голос.

– Да… она тут. Сейчас.

У Ксюши перехватило дыхание, а по телу табуном пронеслись мурашки. Не может быть. Он с ума сошел? Алла выглянула из-под одеяла, явив взлохмаченную мордашку.

– Если это Колесник – пошли его нахрен, – посоветовала вошедшей в комнату Лизе. – Я не хочу его видеть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Это не Колесник, – ответила та пришиблено. – Ксюх, – присела на край своей кровати, – там к тебе пришли. Слышишь? Вставай! Он сказал, что не уйдет, пока ты не выйдешь.

Спрашивать кто – не было смысла. Но как он попал в закрытую изнутри общагу? Как вообще додумался до такого? Ненормальный. Больной на всю голову. В груди сладко-сладко заныло и… тут же оборвалось.

На ватных ногах подошла к стульчику, стащила с него халат и поплелась к двери.

– Ксюх, – позвала тихо Алка, – что происходит? Это кто?

– Если не ошибаюсь, Денис Ходаков, – тихо ответила вместо неё Лиза. – И настроение у него, мягко говоря, не очень…

***

– Женечка, а что случилось? – вахтерша недоуменно протирала сонные глаза, уставившись на троих парней. Одного точно узнала, а вот остальные участники ночной проверки были незнакомы.

– Не бойтесь, Валентина Константиновна, приказ директора нагрянуть сегодня. Сами понимаете, эффект внезапности и всё такое. – Женька подмигнул сосредоточенному Денису и незаметно кивнул на лестницу. – Мы быстро. Проверим несколько постоянных дебоширов и по домам. У вас как, есть жалобы?

– Ой, как всегда, Женечка. Баранов с 405 буянил с самого вечера и обормоты с 327 музыку допоздна слушали, но сейчас как бы и спокойно всё…

Дальше Денис уже не слушал. Пока Долин ездил по ушам добродушной старушке, а Вовка делал вид, что занят проверкой комнат на первом этаже, осторожно поднялся на третий этаж и застыл перед 307 комнатой.

До сих пор не верилось, что решился на подобное. Но что поделать, если терпение иссякло? Нужно было сразу приехать, как только получил сообщение, а не крушить всё вокруг, охеревая от его содержания.

До утра не стал ждать. Просто не выдержал да и не отпустили бы его с больницы днем. Еле дождался полуночи, пока весь дежурный медперсонал немного утихомирится и, вызвонив Долина с Александровым, рванул к Ксюхе. Хотя, «рванул» – громко сказано. Пока поднимался по лестнице, десять раз вспотел, борясь с нахлынувшей слабостью.

Сначала стучал не громко. Но потом, не заметив никаких телодвижений, психанул. В голову начали лезть нелицеприятные мысли. А вдруг Ксюха не в общаге? Вдруг с Антоном? Лучше бы не думал. Допотопная ДСПешная дверь едва не проломилась под ударами кулаков. И вот тогда, наконец-то, ему соизволили открыть…

Стоя за слегка приоткрытой дверью, смог расслышать, как вышедшая к нему девушка сказала Ксюхе выйти. Облегченно выдохнул: на месте, уже хорошо.

Девушка показалась через две минуты, уставившись на него ошарашенными глазами.

– Денис?! Ты что тут делаешь? – А сама поспешно запихивает на груди шелковый коротенький халатик, воровливо осматриваясь по сторонам.

Не смотря на распирающую изнутри злость, улыбнулся. Такая смешная, когда чего-то опасается. Похожая на пушистого зверька, застывшего на задних лапках. Одно резкое движение и даст дёру. И глаза эти… жгуче-чёрные, переполошенные, умоляющие.

Потер лицо. Прошелся пятерней по тёмным волосам, не сводя с неё глаз, подмечая малейшую эмоцию на бледном лице.

– К тебе пришел, разве не ясно?

Ясно? Ей ничего не ясно. Сразу это понял.

– На счёт смс твоего пришел. Не хочешь объясниться?

Ксюша прошла мимо него, заглянула за ближайшую дверь и поманила за собой пальцем. Оказалось, студенческая кухня. Денис проследил, как она остановилась посреди комнаты и, повернувшись к нему лицом, скрестила на груди дрожащие руки. Насторожило то, что вела она себя не так, как днем. Видно, что переживает, но отчего?

– Я всё доступно написала. Не понимаю, в чем проблема?

Она прикалывается?

– То есть, уведомление о том, что нам больше не стоит видеться, ты считаешь вполне развернутым и не подлежащим обоснованию? У меня, например, по этому предложению уйма вопросов и самый главный: я так и не понял, рассталась ты с Антоном или нет?

Ксюша тихо вздохнула, опустив голову.

– Рассталась.

– Ну!!! И?!.. Бл*дь, Ксюх, не выводи меня, и так на пределе. Скажи конкретно, в чем проблема?

Поддавшись мимолетному порыву, начал наступать на неё, оттесняя к стене и упёршись в полущенные панели руками, склонился над застывшей фигуркой.

Удушье, гул в ушах, всё это испытывал, глядя на её макушку, бурно вздымающуюся грудь.

– Если расстались, значит, свободна, да? Значит, всё хорошо? Тогда откуда взялся весь этот бред с дистанцией?

Ксюша всхлипнула и… тут же взяла себя в руки. Бля** да что же это такое?

– Ты русского языка не понимаешь? – прошептала в пол. – Я не хочу быть с тобой. Ты… – сглотнула, с вызовом вскинув голову, – ты опасен, Денис. Я не хочу связываться с тобой. Я… боюсь, понял? Не дави на меня!

На Дениса словно ведро холодной воды вылили. Пошатнулся от опустившей на глаза пелены.

– Какого… тогда пришла? Какого не оттолкнула? – вышел из себя, опускаясь всё ниже и ниже. – Зачем дала надежду?

Уже не знал, что и думать. Так и тянуло наговорить грубостей, стряхнуть хорошенько, привести в чувство и жадно впиться в сладкие губы. До боли. До трясучки. Искусать мягкую плоть, чтобы аж вскрикнула. А потом зализать место укуса, вобрать в себя до последней капли сорвавшийся с губ судорожный вздох.

Ксюша попыталась проскользнуть под рукой, но Денис, не смотря на окольцовывающую боль в грудной клетке, перехватил её, вжимая в стену. Смотрел в испуганные глаза, вмиг наполнившиеся слезами, и чувствовал, как начинает медленно сходить с ума.

– Ксюш, ну что же ты творишь, м? Ну не верю я… Скажи!.. – требовательно поднял её подбородок, и тяжело дыша, прижался лбом ко лбу, утопая в блестящих от слёз глазах. Чувствовал, что что-то не то. Ну не могла она вот так просто взять и учудить подобное. В чем смысл? – Он запугал тебя? Может, обидел?

– Никто меня ничем не пугал! – разозлилась, протиснув между телами руки. Хотела надавить на плечи, оттолкнуть, но вовремя вспомнила о травме. – Да что же ты непонятливый такой, Денис! – возмущенно топнула ногой. – Говорю-говорю, а ты ни в какую! Отстаньте от меня! Оба!

И тут его терпение подошло к концу, не железный ведь. По-нормальному хотел, а оно, бл*дь, никак ненормально. Не выдержав, лупанул кулаком по стене над её головой. Ксюша вскрикнула, моментально сжавшись.

– Денис, ты глухой или непонятливый? Что не ясно?

– Да многое не ясно. Ещё днем заливала одно, вечером – другое. Скажи, я похож на дебила? М? Или тебе по приколу было подержаться за член.

Ксюша вздрогнула. Щёки залило румянцем.

– Придурок!

– Я?.. Да-а-а. Придурок. – Прохрипел, не контролируя голос. Уже и руки не чувствовал, продолжая размеренно наносить удары о кирпичную кладку, и на потоки слёз не обращал внимания. – Чего ты ревешь? Ну, чего? Радуйся, ну! Давай! – Отодрал от стены, швырнув на середину комнаты. Ксюша бросилась к двери. Не успела. Он быстрее. Снова перехватил, на этот раз со спины. До яркой вспышки перед глазами вжал в себя. Сердце зашкаливало, отдаваясь в ушах. Обезумел настолько, что потерялся.

– Дай нормальный ответ, Ксюх. Нормальный. Честный, – попросил горячо, склонившись к её уху, и тут же почувствовал, как она вздрогнула от прикосновения его губ, разомкнула упорно стиснутые губы, вбирая рвано глоток воздуха.

– Я поняла, что не хочу быть с тобой. Всё! Не ищи того, чего нет. Отныне каждый сам по себе. И к Антону не лезь! Держись от него подальше. Он… тут ни при чем.

По её щекам сами собой катились слёзы. Крупные, солёные-солёные. Ещё с утра помнил их вкус. Не цепляли. Именно сейчас не цепляли, а только больше выводили из себя.

– Держаться от него подальше? Что ты знаешь? Говори! Почему я дожжен оставить его в покое?

Его руки уже по всему её телу. Сжимал со всей силы. И грудь с торчащими сосками мнул, содрогаясь с ней в унисон, и ягодицы, прижимающиеся к паху, и тонкую талию. Раздавить бы… раздавить, а потом обласкать.

– Я… ничего… не знаю, – Ксюша давилась слёзами, разрываясь на части. – Просто… не важно. Денис, не доверяй ему и всё.

– Не доверять? – сухо рассмеялся, оттолкнув её от себя. – Не переживай. Я и так никому не доверяю.

На кухню заглянул обеспокоенный Женька, выразительно сдвинув брови.

– Ден, Константиновна сунет. Пора закругляться. – И мазнув по плачущей девушке взглядом, скрылся за дверью.

Повисло молчание. Было ощущение бредового сна. Глупого, дебильного. Может, он до сих пор в отключке и это плод его воображения?

– Уверена? – наклонился над поникшей головой, спрятав разбитый кулак в кармане спортивок. – Что не хочешь быть со мной – уверена, Ксюх?

– Да, – просипела едва слышно, вытирая дрожащей ладонью слёзы.

– Да?

– Да!! – закричала на весь этаж, сцепив до боли пальцы. А когда подняла голову, приготовившись выдержать горящий ненавистью взгляд… столкнулась с оглушающей пустотой.

Согнулась пополам, медленно оседая на холодный кафель. Хотелось выть. Как же больно-о-о…

***

Денис пытался собрать мысли в кучу, а они ни в какую. Нахрен неслись прочь.

– Сука-а-аа, ну вот как так, а? – навалился на руль, пытаясь отдышаться. Долго смотрел в одну точку, а потом потянулся за сигаретами.

Вовка, нырнувший в салон следом за другом, благоразумно не вмешивался, боясь попасть под раздачу. Пускай выпустит пар, потом всё узнает. Хотя… и так всё ясно: влип Денис, при чем, по уши.

– Клянусь, я придушу его. Узнаю, чем запугал её, а потом отмудохаю так, что жить не захочется. За всё ответит, с*ка, за всё-ё-ё…

Долин расположился сзади, зыркая поочередно то на притихшего Вовку, то на беснующегося Дениса. Теперь понял, к чему весь этот загон с проверкой. И девушку вспомнил, только… разве она не с Антоном была?

– Ден, ты поаккуратней, что ли, – осторожно посоветовал Александров, благоразумно положив руку на ручку. – Чем быстрее оклемаешь, тем быстрее разберешься.

Денис глубоко затянулся, откинувшись на спинку. С минуту сидел с закрытыми глазами, возвращая способность ясного мышления. Вован прав. Сейчас важно вернуться в прежнюю форму. Пока его рвало изнутри от боли – ни о каком выяснении правды не могло быть и речи. Не выстоит.

Чёрная Тойота взревела двигателем. Не смотря на уговоры друзей, так и не уступил руль. Может потому, что нуждался хоть в какой-то опоре, а может оттого, что просто не смог.

Глава 25

В начале ноября, ни с того, ни с сего насыпало снега. Сначала был обыкновенный дождь, медленно перешедший в мокрый снег, а потом и вовсе самая настоящая вьюга.

Константиновна, вахтерша пенсионного возраста, вспоминала, что подобные погодные бзики были за её молодости, ещё в 60-х.

Но хуже всего была ожеледица, заключившая в плен города. Не возможно было и шагу ступить, чтобы не упасть. Так и слышалось отовсюду, что кто-то у кого-то из знакомых грохнулся, неудачно приземлился и в итоге – если не растяжение, то перелом. И хорошо, когда только руки.

Вот и Пелагее не повезло. Обхаживая своих стариков, которые были ненамного старше её самой, поскользнулась на тонкой корке льда и как результат – перелом лодыжки. Ксюше пришлось отпроситься с учёбы и помчаться в тот же день к ней в больницу.

Новости были не утешительные – целый месяц гипса, в худшем – полтора. И если Пелагея вполне резво орудовала костылями, передвигаясь по ровной поверхности, то о выполнении обязанностей социального работника не могло быть и речи.

– Ты прости меня, Ксюш, – сокрушалась она, сидя за столом. – Лучше бы я дома осталась в тот день. На кой меня понесло к этому Макару. Не подох бы без своих сигарет. А теперь что? И сама калека, и тебя от учёбы оторвала.

Ксюша утешала её, как только могла, искренне заверяя, что никуда её пары не денутся. Главное в декабре объявиться, когда начнется пора зачётов. Преподаватели в курсе, что она отсутствует по уважительной причине и все свои «н» обязательно пересдаст. Кучер присылает электронкой отснятые конспекты, держит в курсе всех новостей. Курсовые и семинары остались позади.

Пелагея только горько вздыхала. Оно и так, только… как быть через месяц?

– Бабуль, ты не переживай, ага? Я на выходных буду приезжать и выполнять всю твою работы, ты главное не расстраивайся. Вот увидишь, всё у нас наладится. А если уж совсем припечёт – попросим тёть Полю. Пускай выйдет вместо тебя на пару дней.

На том и решили.

В отличие от бабушки, Ксюша не особо переживала по поводу отсутствия в университете. Для неё этот период был сродни самореабилитации. Никто на неё не давил, не пытался докопаться до истины. Со слов Иры знала, что Антон приступил к учёбе, а Дениса должны были выписать вначале декабря.

Как не гнала от себя мысли о нем, как не приказывала вычеркнуть из сердца – ничего не получалось. С каждым днем было всё тяжелее и тяжелее. Ира, будучи в курсе произошедшего, поддерживала её и старалась лишний раз без нужды не ворошить болезненную тему.

Вспомнились слова деда Коли, любившего пофилософствовать о жизни, сидя на скамейке под акацией. Он был одинок, хотя по молодости слыл знатным Казановой, но ни одна из полюбивших его женщин не смогла покорить чересчур требовательного сердцееда. А всё почему? Ха! Да потому что: «Любовь – это стрела, которая, попадая в сердце, обязательно вылазит боком». И Ксюша не могла с ним не согласиться. Хорошо хоть, месячные пошли как положено и на одну проблему стало меньше.

Три недели прошло с той ночи, а казалось, будто вчера всё было. Так ярко и свежо помнила каждое сказанное слово, каждое прикосновение, что хотелось выть. В такие минуты выходила на улицу, подальше от любопытного взгляда Пелагеи и расчищала снег. Лишь бы сбежать от тяжких мыслей и несчастливой любви. Травила эту любовь всеми возможными способами, гнала из себя, призывая доводы разума, вспоминала и об опасности, и о боли, и всё равно страдала.

Скучала. Засыпая, давилась слезами, наполняя сердце безграничной любовью. А потом, просыпаясь в холодном поту от повторно пережитого во сне ужаса, убеждалась в том, что поступила правильно.

***

Размеренно текла жизнь в поселке. Размеренно и спокойно. За время вынужденных каникул настолько привыкла в отрешенности от внешнего мира, что появление тётки вызвало целое эмоциональное торнадо. К такому нужно готовиться заранее.

Пелагея потчевала гостью чаем с ватрушками, а Ксюша наматывала круги, не решаясь войти в дом. Жаль, что нельзя придумать отмазку, мол, ушла по делам: тётя Аня её уже видела, так что не отвертишься. Придется поздороваться, хотя бы для приличия.

Набрав в легкие побольше воздуха решительно шагнула в родные стены.

Больше всего опасалась, что тётка ляпнет что-то не то, растревожит и без того расстроенную женщину. Но она внимательно следила за языком, стараясь не затрагивать причину Ксюшиного переезда, да и вообще, её пребывание в их квартире.

– Признавайся, Ксюх, скучаешь по столице, а? – умело подкатила к девушке.

Ксюша сверкнула глазами, выдержав теткину ухмылку, и как можно спокойней ответила:

– За чем там скучать? Не будь тут проблем с работой, запросто бы осталась. Что у вас хорошего?

Тётка занервничала, припав к чашке. «Вот-вот, сиди и помалкивай лучше!» – улыбнулась Ксюша. Она что, думала, ей тут жизни нет? Больно надо. Ничего радостного от её расхваленного города она не вынесла. К сожалению.

– Ксюшенька, – встряла в их немой диалог Пелагея, – Анечка тут сказала, что… Ань, скажи лучше ты.

Ксюша напряглась. Наверное, никогда не научится реагировать на присутствие тётки спокойно.

– Ксюх, а переезжай обратно к нам, а? – выдала та, мило улыбнувшись. – Мы с Дашкой снова одни и…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Надолго ли? – поинтересовалась, упиваясь растерянностью родственницы.

– В смысле?

– Надолго ли к вам переезжать? А то не сегодня так завтра заявится новый дядя Саша и что тогда?

Тётка округлила глаза, покосившись на Пелагею, и снова припала к чашке. На что она надеялась? Что Ксюша побежит к ним с распростертыми объятиями? Дело даже не в Александре, а в её скотском отношении, о котором бабушке лучше не знать. И да, хватит ей лезть из кожи вон, чтобы кому-то угодить. Прошло то время. Пускай и с опозданием, но началась пора взросления.

– Нет уж. Спасибо, конечно, большое, но мне и в общежитии не плохо. Девочки попались хорошие, до университета близко, никто меня не смущает, и я никого не напрягаю.

Не скрывала едкого сарказма и было всё равно на недовольно поджатые губы бабули.

– Тогда я рада за тебя, – как можно добродушней улыбнулась тётка, начав собираться. – Кстати, Дашка привет передавала.

– Спасибо, ей тоже передавайте.

– Ну, тогда я поеду. Проведала, успокоилась, что все живы-здоровы и как говорится, пора и честь знать.

Пелагея на костылях засуетилась вокруг родственницы, попросив Ксюшу сбегать за гостинцами в кладовую, и когда от присутствия двоюродной племянницы не осталось и духу, осуждающе посмотрела на вернувшуюся с улицы внучку.

– Что за муха тебя укусила? Ты как с ней разговаривала? Она, между прочим, хотела прихватить тебя с собой в город, чтобы не тряслась в автобусе. На машине ведь быстрее.

Ксюша внутренне сжалась. Не скоро сотрутся из памяти воспоминания о приставаниях Александра и холоде ночного города. Не так просто забыть о каждодневном пренебрежении и насмешках. Запоздало поняла, что стоило лучше контролировать свои эмоции. Но что поделать? Нет у неё ещё того умудренного жизнью опыта. Что было на душе, то и говорила.

– Бабуль, разговаривала так – как заслужила и давай закроем эту тему. Я как-то справлялась без неё все эти годы и дальше проживу. А в город я бы с ней ни за какие деньги не поехала. Уж лучше пешком…

Этой ночью спала тревожно. Как всегда одолевал один и тот же кошмар. И если раньше фантазировала о близости с Денисом, то вот после таких сновидений не решалась лишний раз прикоснуться к себе, не говоря уже о том, чтобы это сделал кто-то другой.

В темной непроглядной ночи руки Антона скользили по всему телу. Проникали в неё болезненно, пытались возбудить, обвиняли в бесчувственности, нелюбви. Ожесточенно вколачиваясь в сухую плоть, докапывался до истины, насколько сильно она хочет его брата. И самой страшной кульминацией подобных кошмаров был момент, когда Антон, бурно кончая в неё, кусал её за мочку уха, а рядом стоял Денис. Выражение его лица не видела, но чувствовала исходящую от него ненависть. Тогда она резко просыпалась, прижимая к колотящемуся сердцу руку, и рваными вдохами закачивала в себя кислород.

Не избавиться от этих снов, не скрыться. И чем ближе приближался час отъезда в столицу, тем тревожней становилось на душе, потому что не знала, с кем в первую очередь стоит избегать встреч.

***

– Ксюш, как там бабушка? – Ира откусила кусочек булочки и поставила стаканчик с парующим кофе на подоконник одного из многочисленных переходов между корпусами.

Была большая перемена и студенты толпами валили на улицу, кто на перекур, а кто просто подышать свежим воздухом. За прошедший месяц Ксюша настолько надышалась им, настолько намерзлась на улице, что ни за что не хотела отлипать от горячей батареи.

– Хорошо. Вчера сняли гипс. Ты бы видела, как она резво скакала на костылях, – улыбнулась, вспомнив бабушкины виражи по дому. – Я бы так не смогла.

Ира всё ходила вокруг да около, не затрагивая самой главной темы. Страх, как хотелось, но, наблюдая за поникшей подругой, сдерживалась из последних сил.

– Ксюх, ну а ты как сама? Может, сходим к психологу? Только не злись, не замыкайся, прошу. Я же вижу, что тебе плохо, – быстро затараторила, искренне переживая. Ксюша вернулась из дому исхудалой, ещё больше расстроенной. – Так нельзя, понимаешь? Если мне не говоришь всех подробностей, то давай найдем специалиста, который сможет выслушать, помочь. Хочешь, я поговорю с мамой Тимофея, у них на роботе по-любому есть хорошие спецы.

Ксюша уткнулась лбом в прохладное стекло. Вздохнула, проследив, как холодный ветер гнал между корпусами снежную пелену. Не было смысла говорить. Да и не хотела.

– Спасибо. Но я не хочу вспоминать об этом. Всё хорошо. Правда.

И кого она пыталась обмануть?

Неожиданно сердце учащенно забилось, а по телу разлилось давно забытое приятное тепло: из административного корпуса показалась чёрноволосая высокая фигура Дениса. Толи от того, что давно не видела и успела соскучиться, то ли от переполняющих сердце чувств, которые приходилось искусно прятать, первые несколько секунд так и прикипела к стеклу не мигая. Раньше если и замечала, насколько он высокий, то не придавала этому особого значения. Сейчас же… сейчас перехватывало дыхание от одного только взгляда на его рост.

Денис был не сам, а в окружении одногруппников, среди которых Ксюша узнала Александрова, Долина, Баклана, Настю, Люду. Парни потянулись за сигаретами и дружно засмеялись над чьей-то шуткой, а она не сводила глаз с широкого разворота плеч, чёрного драпового пальто, пыталась разглядеть лучистые глаза и тихо радовалась, что он в порядке. Что вернулся к учёбе, мог улыбаться, стряхивая с волос растаявший снег и, зажав сигарету губами, лепить снежки, которые тут же бросал в хохочущих девчонок.

До белой зависти завидовала им. До искусанной до боли губы и судорожно сцепленных рук. Но стоило Денису забыться, как правая рука бессознательно тянулась к левой стороне грудины, улавливая остаточную боль. Ни на минуту не забывала, по чьей вине он испытывал её, и от этого чувствовала себя ещё хуже.

Жаль, что невозможно вернуть время вспять.

Ира, тоже наблюдавшая за Денисом, осторожно положила на её плечо руку, вынуждая вернуться в реальность.

– Я тут подумала, – улыбнулась ободряюще, перебрав на себя убитый взгляд.

Да, она не могла прочувствовать до конца её состояние, но стоять в сторонке и делать вид, что всё хорошо – не в её правилах. Ксюша нуждалась в разгрузке, в друзьях и хорошем настроении.

– Ты ведь на эти выходные остаешься в городе?

– Ну…

– А давай в эту пятницу махнем к Тимофею на дачу? На лыжах покатаемся. Природа. Красота. Снега дохренища. Чистого. Белого.

Ксюша всё же улыбнулась, отвернувшись от окна.

– Ты не поверишь, но я только что приехала из таких мест. Зачем к Тимофею? Лучше к нам с бабушкой. Я тебе отвечаю – и природа, и воздух свежий, а снега-а-а-а – подняла руку над головой, – дохренища. Ну, так как?

Ира скривилась.

– Сори, но к тебе не хочется. Я свободы хочу, понимаешь? Чтобы побыть с любимым наедине, без всех этим мам и пап, братьев и сестер.

– Вот, а ты ещё меня тащишь? Отдохните нормально, устройте там полный романтик. А я только буду мешать.

– Да прям, – возмутилась Ира. – Ничего подобного. Если бы ты нам помешала – фиг бы предложила. Комнат там предостаточно. Мы как-то ездили туда осенью, так что в курсе. Есть где развернуться. Ксюш, на два дня. Тимофей шашлык забабахает, а мы там салатики… нарезочку. Пивка прихватим. Будем только мы. Соглашайся…

Конечно, было бы не плохо. И не в красоте природы дело. Просто хотелось покататься на лыжах, но…

– Прости, Ир, но я не поеду. У меня два зачета в подвешенном состоянии. Буду готовиться.

– Ксюх, а может хватит, а? Прятаться по переходам, избегая с ними встреч? Это Антон пускай шарахается по углам, понимаешь? Это не выход… – Кучер прервалась, провожая взглядом прошедшую мимо Иванову. Подбешивала она не то слово. И то, как Ксюша ответила на её приветствие добродушной улыбкой, напрягало. – А это ещё что за новость? Вы как теперь, подружки что ли? Ещё скажи, что простила её закидоны.

Ксюша вздохнула.

– Не простила, но смогла понять.

Ира не была в курсе всех подробностей. Есть вещи, о которых нельзя говорить, тайны, о которых не стоит распространяться. Откровения, которые лучше спрятать на самую глубину души в самый дальний ящик. Это о себе она могла рассказать, поделиться наболевшим и то, были моменты, когда вынуждено ставила преграды. А Дашкину исповедь оставила при себе нетронутой. Ни к чему её знать посторонним. Кто не испытал на себе подобное – не поймет.

***

То, что с братьями не избежать встреч, поняла в тот же день под конец пар.

Спускаясь по лестнице, спешила к куратору на сдачу практических работ, и неожиданно наскочила на вошедшего с улицы Дениса.

Испугалась. И его, и близости с ним. Его пронизывающий взгляд пробирал до костей, а мощные магнитные потоки, притягивающие к себе, действовали на неё сокрушающее.

Дыхание сбилось, стало нечем дышать. От запаха его морозного, свежего, закружилась голова. Глаза невольно прошлись по губам, гладко выбритым щекам, пытливому взгляду.

Денис тоже напрягся, застыв от внезапности. От него не ускользнуло, как она хотела шарахнуться в сторону, но хлынувший сверху поток студентов не позволил сделать и шагу. Оставалось или ринуться к нему на встречу, или немного подождать.

Ксюша взяла себя в руки, прижавшись в поиске опоры к деревянным перилам.

– Дай пройти, – попросила громко, опустив глаза. Уж слишком пристально он рассматривал её.

Денис стоял на две ступеньки ниже и они находились почти на одном уровне. Одно движение руки – и можно прикоснуться к нему. Насладиться ароматом горькой полыни, разглядеть снежинки на коротко стриженых волосах.

Как же хотелось спросить: «Как ты?»

Прикоснуться, а ещё лучше обнять. Крепко-крепко.

Блииин. Где же её хваленная выдержка?

Его глаза напротив её. От нахлынувшего волнения пересохли губы. Не отдавая себе отчета, чисто машинально, прошлась по ним языком, увлажняя, и вздрогнула, заметив, как Денис поднялся на одну ступеньку выше.

– Ксюш, может, хватит играть в прятки?

– А я и не играю. С чего ты взял? – ответила сдержано, пожимая плечами.

– Не верю. Ни единому твоему слову не верю. И глаза твои говорят иначе, – улыбнулся холодно, сокращая и без того короткое расстояние.

Тянуло к ней неудержимо. Не смотря на все сказанные слова, не мог выбросить её из головы. Был в курсе всех её передвижений, всех проблем и сейчас, не смотря на жгучую обиду, вместо того, чтобы послать, боролся с бесконтрольным желанием поцеловать.