Текст книги "В океане без компаса"
Автор книги: Арчи Карр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)
Саргассовыми водорослями в просторечии называют многие виды бурых водорослей, которые растуз у скалистых берегов тропических морей. Эти растения состоят из длинной стеблевидной части, от которой ответвляются плоские, похожие на листья лопасти и круглые поплавки величиной с горошину, поддерживающие их у поверхности, пока светит солнце. Бури отрывают эти растения от их опоры, и они начинают дрейфовать по воле поверхностных течений. Если волны не растрепывают их в клочья и не выбрасывают на берег, они живут практически вечно. Значительную часть таких плавучих водорослей захватывает Гольфстрим и уносит к северной границе средней части Атлантического океана, где они скапливаются в тихом центре системы мощных течений, описывающих гигантский овал в этой части мирового океана. Это и есть Саргассово море. Тут выпадает мало дождей, ветры редки, испарение очень велико, а уровень удивительно прозрачной соленой воды выше, чем в окружающем океане.
По примерному подсчету в этом тихом море плавает около десяти миллионов тонн растений. Водоросли накапливаются там отчасти потому, что Гольфстрим приносит их больше, чем уносит проходящее с другой стороны Экваториальное противотечение, а отчасти благодаря вегетативному размножению. Хотя водоросли первыми стали размножаться половым путем, саргассовые водоросли по какой-то причине к этому не способны. Они просто растут, а размножение происходит за счет отрывающихся ветвей. Индивидуальные особи, вероятно, не знают смерти, если только их не рвут волны в бурю. Рейчел Карсон высказала предположение, что сейчас в Саргассовом море есть немало растений, которые видели еще спутники Колумба. Долгое время это место внушало суеверный страх морякам, которые считали его ловушкой для кораблей. Они представляли себе Саргассово море плотным скоплением цепких водорослей, в которых корабли запутываются. Это, конечно, заблуждение. Водоросли там вовсе не так густы. Однако их все-таки очень много, и этот факт в совокупности с особыми климатическими и гидрографическими условиями делает Саргассово море одним из своеобразнейших мест на земном шаре.
Саргассово море часто называют биологической пустыней. Те, кто прибегает к этому определению, имеют в виду общую скудость планктона в теплой, прозрачной и бедной питательными веществами воде. Однако сами саргассы вовсе не так уж стерильны. Они дают приют множеству разнообразных мелких животных, большинство которых в процессе эволюции приспособилось к жизни на саргассовых островах. Каждый саргассовый остров, в сущности, представляет собой организованное биологическое сообщество, объединяемое множеством экологических связей. Чтобы убедиться в этом, достаточно, например, взглянуть на саргассовую рыбу. Эту маленькую рыбку можно считать образчиком защитной окраски и защитной формы. Она демонстрирует отростки, напоминающие водоросли, на ее боках нарисованы саргассовые «ягоды», и кажется даже, что она покрыта тем же кружевом известковых трубочек, которыми украшены настоящие водоросли.
Фауна саргассовых плавучих островов варьирует в размерах – от крохотных личинок до огромных озорных дельфинов, которым почему-то нравится затаиваться среди дрейфующих водорослей. Там водятся рыбы-иглы, морские коньки и спинороги, а также различные крабы, осьминоги и брюхоногие моллюски – всем им естественный отбор придал ту оптимальную форму, которая лучше всего может обеспечить выживание вида в условиях, характерных для плавучих островов из водорослей.
Таким образом, большие саргассы, где бы они ни дрейфовали, – это не просто увлекаемые течением растения, а сложное сообщество различных животных, позвоночных и беспозвоночных, травоядных, пожирателей падали и свирепых хищников. И всем им саргассы служат источником пищи, убежищем от нападения или средством передвижения в теплых морских водах. А ведь именно это и требуется черепашкам, только что преодолевшим прибой в стремлении к тому, к чему они стремятся. Так почему же не предположить, что черепашки на некоторое время присоединяются к саргассовой фауне?
Боб и Джин Шредер, живущие на острове Исламорадо в цепи Флорида-Кис, держали сотни молодых зеленых черепах в плавучих садках. Когда они помещали в эти садки саргассовые водоросли, черепашки принимались хлопотливо сновать среди них, грызли их, искали между стеблями кусочки рыбного фарша, которым кормили их Шредеры, а ночью спали, поддерживаемые водорослями. Короче говоря, они инстинктивно чувствовали себя на этих саргассовых островках как дома. На саргассах было найдено очень немного новорожденных морских черепашек. Однажды на саргассовом острове в Гольфстриме у Флориды было обнаружено девять маленьких логгерхедов, несколько раз сообщалось также о находке на плавучих водорослях одного-двух логгерхедов. Пока еще там не было найдено ни одной зеленой черепашки – во всяком случае, их не находили те, кто мог бы их опознать или был достаточно взволнован подобным открытием, чтобы сообщить о нем.
Должен прямо сказать, что я не сумел отыскать такое место, где можно было бы ловить морских черепашек какого бы то ни было вида, и что мне ни разу не встретился человек, который знал бы подобное место. Я даже не слышал, чтобы оно вообще существовало, а это свидетельствует о многом, так как во всем мире рыбаки почти всегда бывают в душе зоологами. И в рыбачьем фольклоре Карибского моря отражены практически все стороны жизни морских черепах – кроме этой.
За годы изучения черепах, проводившегося Флоридским университетом, самые маленькие зеленые черепахи, которых нам удавалось находить систематически и в количествах, достаточных для плодотворного исследования, были величиной от тарелки до таза и весили от десяти до пятидесяти фунтов. Я привык называть их годовиками – и, вероятно, зря. Ведь никто не знает, на каком месяце или году жизни черепахи достигают таких размеров в естественных условиях. В неволе они растут настолько по-разному, что трудно судить, как это происходит в природе. Десять фунтов можно, пожалуй, считать нормой для хорошего года. На этом этапе они начинают питаться черепашьей травой и вскоре окончательно становятся травоядными. После этого скорость роста черепах, вероятно, резко увеличивается, так как запас корма неограничен и пастись они могут почти непрерывно, не тратя времени на поиски пищи.
Именно на этом этапе атлантические зеленые черепахи вновь оказываются в поле зрения исследователей и рыбаков – как подростки, пасущиеся рассеянными стадами в зарослях черепашьей травы, цимодоцеи и некоторых других высших морских растений.
В свое время я заинтересовался морскими черепахами отчасти из-за сезонного появления такого стада молодых зеленых черепах у западного побережья полуострова Флорида, около Сидар-Ки, в непосредственной близости от того места, где я жил. Черепахи Сидар-Ки не остаются там круглый год. Они обычно появляются в апреле и исчезают в октябре – ноябре. Никто не знает, откуда они приплывают и куда направляются потом. Сначала они держатся у южной части своей территории, в окрестностях Анклот-Кис напротив Тарпон-Спринг. Местные ловцы черепах утверждают, что молодые черепахи появляются с юга и обычно небольшими, но устойчивыми группами. Невозможно сказать, насколько верны эти наблюдения, однако просто отмахнуться от них было бы глупо. Лов черепах у западного побережья носит коммерческий характер. Большинство промысловых судов прибывает туда из Сидар-Ки, Янкитауна и Кристал-Ривер, и основная часть черепах добывается на отмелях между этими тремя городами. Никакого учета пойманных черепах не ведется. Некоторых убивают на месте, других отсылают в ближайшие рестораны, а небольшую долю отправляют на более отдаленные рынки.
В течение восьми лет мы вели довольно регулярные наблюдения за западной популяцией. За все это время не было обнаружено ни одной черепахи, которая весила бы меньше трех фунтов. Ровно три фунта весила только одна, две были тяжелее всего на несколько унций, некоторые потянули между тремя и четырьмя фунтами, однако подавляющее большинство весило свыше десяти фунтов, а средний вес для всей популяции составляет тридцать фунтов.
Когда Национальный научный фонд выделил первую субсидию для моей работы с морскими черепахами, я с помощью Дэвида Колдуэлла организовал небольшой пункт мечения в Сидар-Ки. Мечение на черепашьих пастбищах, где ведется коммерческий лов, обходится довольно дорого, так как приходится покупать черепаху, платя с фунта ее живого веса, затем платить награду, когда ее ловят снова, опять ее покупать и так далее. Нам удалось пометить пятьдесят три зеленые черепахи. Из них вновь были пойманы девять – все без исключения возле Флориды и все не позже чем через три месяца после мечения. В первый раз эти черепахи были пойманы возле устья реки Уитлакучи и перевезены на грузовике на тридцать миль к северу, в Сидар-Ки, где их переметили и выпустили в залив. И во второй раз они все были пойманы снова на мелководье у устья Уитлакучи.
Черепах западного побережья ловят в крупноячеистые сети, которые ставятся поперек подводных ложбин на пастбищных отмелях. Ловцы черепах знают район, где ведут лов, назубок, и, когда они указывают место поимки черепахи, на их слова можно положиться. Если капитан Джон Гибсон заявлял, что поймал черепаху в сеть, поставленную там-то, это были достоверные сведения. Как-то утром мы пометили одну из черепах Гибсона. Ее привезли в Сидар-Ки и положили брюхом вверх на складе. Мы купили ее, измерили, пометили и выпустили в двух милях от Сидар-Ки. Поздно вечером Джон Гибсон извлек эту же черепаху из той же самой сети, в которую она попала в первый раз. Меня чуть ли не больше этой поразительной способности возвращаться на старое место изумило полнейшее равнодушие, с каким отнесся к ней капитан Гибсон. Он ничего другого и не ждал. Любой ловец черепах в Сидар-Ки и Янкитауне расскажет вам кучу историй о том, как черепахи возвращаются точно на привычное пастбище. Лов зеленой черепахи возле Сидар-Ки ведется уже более века. На протяжении этих ста лет черепахи время от времени ускользали из садков, а затем вновь попадались в сети, и поймавшие по каким-то признакам опознавали их. Вот почему повсюду, где зеленых черепах ловят и сажают в садки, бытует множество рассказов о необычайных случаях, когда черепахе, несмотря на самые различные препятствия, удавалось возвратиться на прежнее пастбище.
Несколько вернувшихся к нам меток послужило первым прямым свидетельством того, что все эти истории, пожалуй, вовсе не такие уж выдумки. Когда черепах ловили вторично, они, конечно, могли и бесцельно блуждать, но мне это представляется сомнительным. Так, одна из них возвращалась к устью Кристал-Ривер дважды. Когда ее в первый раз там поймали, она была доставлена в Сидар-Ки и выпущена. Через двадцать девять дней ее снова поймали в нескольких милях к югу от Уитлакучи. Ее снова пометили, несколько дней продержали в садке в Сидар-Ки и выпустили. Через шестьдесят пять дней ее вновь поймали почти на том же месте, где она была поймана вторично. На этот раз ее убили прежде, чем мы успели снова ее купить.
Если здесь мы и в самом деле сталкивались со стремлением черепах вернуться в определенное место, то стремление это весьма любопытно. Ведь упомянутые черепахи возвращались не на свой гнездовой пляж и не на пастбище, облюбованное взрослыми особями. Место их поимки было временной станцией, почти наверняка летней остановкой в какой-то миграции, связанной с определенным периодом роста. Следовательно, они возвращались к тому месту, где миграция была прервана. Все это, конечно, очень интересно, но не объясняет, откуда черепахи приплывают в Сидар-Ки и куда они отправляются, покидая его воды.
Черепахи Сидар-Ки – уже отнюдь не черепашки. Самые маленькие из них перестали быть таковыми по крайней мере несколько месяцев назад. И по-видимому, можно с уверенностью сказать, что пляж, где они увидели свет, находится далеко от этих мест. Хотя отдельные зеленые черепахи все еще выходят на пляжи Юго-Восточной Флориды, чтобы откладывать яйца, это случается очень редко, и подобные гнезда никак не могут стать источником, питающим какие-либо популяции зеленых черепах. А уж популяция Сидар-Ки и подавно не может слагаться из потомства одиночных самок, которые выползают на берег между Палм-Бич и Мельбурном (Флорида).
Максимальный вес черепах бродячей популяции западного побережья составляет 125 фунтов. Это лишь немногим меньше веса самой мелкой из взрослых самок, откладывающих яйца в Тортугеро. Как и следовало ожидать, ни у одной из самок Сидар-Ки яиц в яйцеводах не обнаружено. Судя по всему, годовалые черепахи популяции Сидар-Ки увидели свет на гнездовом пляже, расположенном где-то очень далеко. Когда я смотрю на молодых черепах на палубе судна капитана Гибсона в Янкитауне или на складе в Сидар-Ки, меня не оставляет мысль, что они, быть может, вылупились из яиц возле нашего коста-риканского лагеря. Проверить такое предположение невозможно, и это меня мучит. Не могу сказать, что хуже – не знать, откуда берутся черепахи в Сидар-Ки, или не знать, появились ли на свет самки, откладывающие яйца в Тортугеро, на том же самом пляже. Обе эти дразнящие проблемы представляют собой разные стороны главной нс поддающейся разрешению загадки: куда деваются черепашки после того, как минуют буруны возле родного берега?
Хотя никаких реальных доказательств этого нет, логика подсказывает, что черепахи Сидар-Ки появились на свет в Тортугеро. Ведь западное побережье полуострова Флорида, в конце-то концов, лежит вниз по течению относительно Тортугеро. Преобладающий стереотип миграций морских животных включает движение слабой молоди вниз по течению и движение родителей вверх по течению или поперек него, так как они гораздо сильнее и предположительно умеют лучше ориентироваться в море.
Наглядной схемой этого весьма разумного стереотипа может служить миграция зеленых черепах острова Вознесения, о которой я еще буду говорить подробнее. Когда я впервые подумал о том, что остров Вознесения мог бы послужить хорошей полевой лабораторией для изучения навигации зеленых черепах, меня привлекли его крохотные размеры. Регулярно повторяющаяся конвергирующая массовая миграция из каких бы то ни было мест к такому маленькому острову уже сама по себе может служить доказательством высокоразвитых навигационных способностей. Вначале я не был уверен, откуда приплывают черепахи гнездовой популяции острова Вознесения – из Бразилии, или из Западной Африки, или же и оттуда и оттуда. Однако мне следовало бы сразу сообразить, как обстоит дело, прикинув положение острова Вознесения относительно Экваториального противотечения. От выступа Западной Африки оно поворачивает прямо к острову Вознесения. Побережье Бразилии лежит непосредственно на пути западной ветви этого течения, скорость которого достигает там двух узлов. Невозможно представить себе, чтобы новорожденные черепашки могли проплыть против течения более тысячи миль, добираясь от гнездового пляжа к западноафриканским пастбищам. Если допустить это, придется поверить, будто они обладают врожденной способностью держать правильное направление, плывя против течения все то время, которое им требуется, чтобы добраться до прибрежных пастбищ. Они не могли бы преодолеть это расстояние без неоднократных сложных определений своего места в океане с поправкой на снос. Поэтому с позиций чистой логики никак нельзя считать, что постоянным местопребыванием черепах с острова Вознесения является Западная Африка, а не Бразилия. Чтобы попасть с острова Вознесения в Бразилию, черепашкам достаточно только отплыть от берега, а дальше все заботы об их продвижении возьмет на себя Экваториальное противотечение, им же останется только следить за тем, чтобы не попасться на обед какому-нибудь хищнику.
Расстояние, отделяющее остров Вознесения от Бразилии, равно 1200 милям, и при средней скорости течения в два узла черепашки должны добираться до прибрежных вод примерно через три недели или даже быстрее, если они будут работать ластами. При этом для ориентирования с них довольно компасного чувства, а свое место определять нет надобности: достаточно знать, где находится запад, и двигаться примерно в этом направлении. Но даже если они не будут плыть самостоятельно, черепашки успеют достичь Бразилии, не умерев от голода. В Тортугеро мы выдерживали новорожденных черепашек без пиши такой срок. Правда, после недельного поста они заметно слабели. Пожалуй, следует предположить, что черепашки с острова Вознесения по пути к материку находят какой-то корм на поверхности океана. Но если они отыскивают его не на плавучих саргассах, я не берусь сказать, что это может быть такое.
Перечитав предыдущие абзацы, я заметил, что вопреки постоянно повторяющимся заявлениям, что о новорожденных морских черепашках ничего не известно и нельзя что-либо утверждать с уверенностью, заявления эти тем не менее проникнуты опасным духом безосновательной успокоенности. Она кроется в подразумевающемся выводе, будто новорожденные черепашки непременно должны отправляться в Бразилию, раз там живут взрослые черепахи с острова Вознесения. Вполне очевидно, что доказанным это считать никак нельзя. Черепашки могут забираться совсем в другое место. Их родители живут в Бразилии, и течение, огибающее их родной остров, почти наверное должно было бы снести их в Бразилию. Но если вы обыщете хоть все бразильское побережье, черепашек вы там не найдете. Следовательно, либо черепашки с острова Вознесения за время путешествия к Бразилии достигают размеров тарелок и тазов (чего нельзя себе представить), либо они проплывают мимо выступа Южной Америки и исчезают в неведомом нам приюте всех остальных черепашек, а в Бразилию возвращаются уже настолько большими, что могут пастись у ее берегов.
И все-таки поиски местопребывания молоди с острова Вознесения выявили несколько абсолютно достоверных фактов – например, что в водах этого острова черепашек нет. Если бы они оставались там, они должны были бы держаться у скалистых обрывов или в десятке маленьких бухточек с песчаными пляжами. Остров ведь не только 5 В океане без компаса омывается мощным западным течением, но и круто поднимается с очень большой глубины. Для дышащих воздухом кормящихся на дне животных вокруг него нет никакой пищи, а вот хищные рыбы, с удовольствием поедающие зеленых черепашек, там изобилуют. Но как бы то ни было, местные жители уже двести лет ловят рыбу удочками и сетями и шарят в прибрежных водах, но пока еще никто не сообщал, что видел там молодых или взрослых зеленых черепах (если не считать сезона размножения). Следовательно, новорожденные черепашки не остаются возле родного острова. А поскольку Бразилия – ближайшая к нему и самая доступная суша, поскольку зеленые черепахи встречаются на бразильском побережье во множестве и поскольку результаты, полученные с помощью нашей программы мечения, показывают, что черепахи бразильской популяции для откладки яиц отправляются на остров Вознесения, вы с полной уверенностью в успехе начинаете искать черепашек в Бразилии. И сразу же вновь упираетесь в глухую стену. Потому что черепашек в Бразилии нет.
Положение в Западной Атлантике и в Карибском море еще более запутанно и неясно. Если флоридские годовики – это подросшие черепашки с коста-риканского гнездового пляжа, то где они достигают этих своих размеров? А покинув Флориду, где они проводят то время, которое требуется им для достижения зрелости? Становятся ли они черепахами отмели Москито, расположенной далеко вверх по течению в сторону Тортугеро? Там можно встретить зеленых черепах самых разных размеров, но не годовиков. Или флоридская популяция – это прибежище заблудившихся особей, которых течение отрезало от остальной популяции, унеся так далеко, что они уже не могут возобновить нормальный миграционный цикл?
Но до тех пор пока кто-нибудь не отыщет местопребывание молодых морских черепах, было бы очень полезно разработать способ мечения новорожденных черепашек, который позволил бы узнавать их впоследствии, когда они достигнут зрелости. Как я уже говорил, мы даже не знаем, действительно ли самки, выходящие для кладки на каждый данный пляж, сами десяток лет назад увидели свет на этом же пляже. Сильнейшая привязанность к определенному месту, которую демонстрируют самки, вновь и вновь возвращаясь для откладки яиц на один и тот же пляж, позволяет предположить, что именно тут они сами вышли из гнезда. Но доказать это можно, только обнаружив там взрослых самок, которые были бы помечены в первые дни жизни. На первый взгляд это кажется очень простым делом, однако разработка долговечной метки для новорожденных черепашек – задача на редкость сложная.
Трудность заключается в том, чтобы найти метку, способную сохраниться, несмотря на те изменения, которые претерпевает тело черепахи, пока она из трехунциевой крошки вырастает в трехсотфунтовую взрослую особь. Отверстия, проделанные в краях панциря или в ластах, либо зарастают, либо там, где они ближе всего к краю, протираются насквозь. Зарубки, сделанные по краям панциря, по мере его роста становятся все шире и, наконец, полностью исчезают. Клеймо, поставленное на карапакс или на пластрон, могло бы сохраниться, если бы их размеры не менялись, но черепаха растет так быстро, что вскоре уже невозможно отличить клеймо от рубцов, оставленных рачками, и царапин, нанесенных кораллами, а позже – от вмятин, сделанных ухаживающими самцами. Не более надежна и татуировка. Ставишь четкую, насыщенную цветную метку, а через три года частицы туши либо рассеиваются, либо исчезают под нарастающими слоями рога или кожи. О прикреплении же снаружи каких-либо значков вообще не может быть и речи. Любая метка вскоре либо зарастает, либо спадает под натиском утолщающейся ткани, которую она охватывает. Возможность использования радиоактивной метки мы обсудили в самом начале исследований, но тут же отказались от этой идеи, так как обитатели побережья Карибского моря могли возмутиться, узнав, что в животных, представляющих собой ценный пищевой продукт, вводятся радиоактивные капсулы. Разумеется, радиоактивность этих капсул была бы ничтожной и безвредной, но применение их ставило под удар ту общую доброжелательность, без которой осуществление нашей программы вообще невозможно.
Когда надежды на радиоактивную метку оказались неосуществимыми, возник вопрос о магнитной метке. Почему бы не изготовить крохотные магнитики из новейших сплавов, обладающих более высокими магнитными свойствами, чем железо, и не поместить их каким-нибудь способом внутри тысяч черепашек? Конечно, отличать меченых черепах от немеченых можно будет только с помощью магнитометра, но кто станет возражать против того, чтобы мы обследовали черепах в садках, на складах, на палубах кайманских шхун и на консервных фабриках, прикладывая к ним снаружи прибор, который регистрировал бы наличие внутри черепахи магнитного поля, создаваемого скрытым в ней магнитом? Идея казалась многообещающей. Варьировать магниты так, чтобы различать отдельные особи, вряд ли оказалось бы возможным, но, во всяком случае, они позволили бы узнать тортугерскую черепашку в двадцатифунтовом флоридском годовике или еще позже – в самке, возвратившейся в Тортугеро для откладки яиц.
Я без труда нашел фирму, согласившуюся изготовить для нас магниты. Специалисты разработали и прислали нам 20 000 очаровательных магнитиков из весьма сложных сплавов. Упакованы магнитики были как миниатюрные сосиски, цепочками по десять штук в тюбиках из тефлона. Каждый магнит представлял собой тоненькую блестящую проволочку длиной всего восемь миллиметров. Ее можно было без всякого труда вводить в тело черепашки посредством стерильной иглы обыкновенного шприца. Ах, какие это были прелестные магнитики! И мы вогнали порядочное их количество в новорожденных логгерхедов, зеленых черепах и бисс, которые против этого как будто ничего не имели.
Но и этот план лопнул, как мыльный пузырь, когда в один прекрасный день к нам приехал представитель фирмы и объяснил, что радиус действия сконструированного ими магнитометра составляет только два дюйма. Инструмент же достаточно чувствительный, чтобы обнаруживать слабое поле меток, обойдется нам в девять раз дороже, чем выходило по предварительной смете, и, даже работая с ним, обследуемую черепаху рекомендовалось прощупывать повсюду. Тело морской черепахи в процессе роста претерпевает сильнейшие изменения, а крохотные магнитики, скорее всего, должны были в нем перемещаться. Шансы обнаружить такой магнитик в черепахе величиной с теленка, которая могла оказаться единственной меченой среди двух десятков немеченых, были весьма малы, и строить систематические исследования на столь шатком основании не представлялось возможным. Тем более что нужную черепаху, одну из горстки помеченных, приходилось бы разыскивать вслепую среди несметного количества ее ровесников, которые не получили никаких меток.
Хотя привычки взрослых морских черепах, принадлежащих к пяти разным родам, резко различаются между собой, их молодь одинаково исчезает из поля зрения наблюдателя. Как истолковать этот факт, я не знаю. В этой главе речь шла почти исключительно о зеленой черепахе, но лишь потому, что о ней известно больше, чем о других. Местопребывание молодых морских черепах остается тайной, о каком бы роде ни шла речь. Поэтому возникает вопрос, следует ли искать общую гипотезу, которая охватывала бы все пять родов, или попробовать проследить молодь каждого рода по отдельности. На мой взгляд, надо заниматься одновременно и тем и другим.
В настоящее время наиболее отдаленная от гнездового пляжа точка, где были обнаружены черепашки, отстоит от него на сто тридцать пять миль, хотя, возможно, это ровно ничего не означает. Речь идет о трех новорожденных логгерхедах. Их извлекли из желудка акулы, пойманной научно-исследовательским судном «Атлантис» в открытом море прямо на восток от острова Камберленд (штат Джорджия). Может быть, акула съела черепашек там, где ее поймали, а может быть, она проглотила их возле гнездового пляжа и потом уплыла. Установить это невозможно. Но даже если бы место их гибели было определено точно, тайна исчезновения черепашек не стала бы яснее. Пусть акула и съела этих черепашек там, где ее поймали, но что они делали в этих водах и куда направлялись?
Однако где бы черепашки ни скрывались, они обязательно должны находиться в каком-то самом подходящем для них месте, хотя зоологи еще не придумали, где его надо искать. И пока оно не будет найдено, в биологии морских черепах останется зияющий пробел. В неизвестных нам местах черепашек подстерегают неизвестные нам опасности, и способы их предотвращения тоже неизвестны. В неведомом убежище им угрожают голод и бури, но там же им обеспечен хороший корм и тихое море. И пока этот жизненно важный, чреватый множеством опасностей период в жизни морских черепах останется скрытым от нас, до тех пор нельзя будет получить исчерпывающий ответ на вопрос, почему самка откладывает именно сто яиц.
