Текст книги "В океане без компаса"
Автор книги: Арчи Карр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
Глава четвертая
Когда зеленая черепаха выходит на сушу, она откладывает около ста яиц. Это не так уж много, если вспомнить, сколько яиц откладывают обитатели моря, никогда его не покидающие, например макрель или омар, но ящерица откладывает их меньше, а в гнезде курицы-наседки не наберется и седьмой доли этого количества. Черепашьи яйца очень крупные, белые, круглые, и их куча выглядит весьма внушительно.
Все морские черепахи в течение сезона откладывают яйца не менее двух раз. Обычная зеленая черепаха за время своего пребывания возле гнездового пляжа выходит на сушу минимум четырежды. Чаще всего она откладывает свыше ста яиц, когда выходит на берег в середине сезона, и меньше ста яиц в первый и в последний выход. Но в среднем на кладку приходится именно сто яиц, и за этой цифрой кроются весьма важные биологические моменты – в значительной своей части они еще неизвестны, но в том, что они существуют, можно не сомневаться. Очень вероятно, что именно это магическое число сохраняет весь род от гибели. Кажется чудом, что оно так велико, но, с другой стороны, оно очень мало – и это еще большее чудо. Когда думаешь о тысячах смертельных опасностей, грозящих черепашьему яйцу и вылупляющейся из него черепашке, то невольно задаешь себе вопрос, почему морские черепахи по-прежнему с беззаботным упрямством покидают свое будущее потомство на берегу, а не попробуют таскать в сумке одно большое, хорошо ухоженное яйцо или выбрасывать в гущу планктона миллионы черепашьих личинок, так чтобы законы вероятности исчезли в кишении миллионной молоди, большей частью которой род может жертвовать без малейшего ущерба для себя.
Ответ очевиден: черепахи открыли формулу, позволяющую перехитрить хищников или, во всяком случае, выжить вопреки им. Формула эта проста – сто черепашьих яиц. Для зеленой черепахи ущерб, наносимый хищниками, вкупе с другими опасностями, таящимися в окружающей их среде, соизмерим, так сказать, с четырьмя сотнями яиц в сезон. Меньше яиц – неблагоприятные факторы берут верх, и род угасает. Больше яиц – они становятся слишком тяжелым грузом для одной черепахи или же на них не хватает необходимого количества желтка.
Пожалуй, мне не следовало бы заводить подобный разговор о черепашьих яйцах, так как, в сущности, эта тема неисчерпаема. Но, по моему глубокому убеждению, все должны знать, что количество яиц в черепашьей кладке определяется не случайностью и не физическими возможностями самки (больший груз мешал бы ей плыть). Нет, это число просто нашпиговано экологией и эволюцией. Собственно говоря, оно сложилось под воздействием стольких факторов, что, на мой взгляд, стоило бы их перечислить, чтобы посмотреть, в чем они заключаются и в каком сложном взаимодействии находятся, – ведь, раздумывая над ними, в конце концов приходишь к убеждению, что практически вся жизнь черепашьего рода в той или иной степени отражается в числе яиц, которые самка откладывает в яму, вырытую в песке.
Хищники – наиболее очевидный фактор. Не будь хищников, кладки, несомненно, были бы гораздо меньше. Следовательно, одна из причин, по которым зеленая черепаха откладывает сто яиц, заключается в том, что большинство яиц или большинство появляющихся из них черепашек, а возможно, даже некоторые взрослые особи неизбежно становятся жертвой хищников. У взрослой морской черепахи опасных врагов не так уж много: иногда на них нападают крупные акулы, а на суше их порой убивают ягуары или тигры. Однако чаще всего гибнут яйца в гнезде и черепашки начиная с той минуты, когда они выбираются из гнезда и пытаются добраться до воды, и далее в течение еще неизвестного периода.
Если бы вы попробовали составить список животных, уничтожающих черепашьи яйца и молодь, он, несомненно, включил бы почти все плотоядные и всеядные существа, как позвоночные, так и беспозвоночные, которые обитают вблизи гнездовых пляжей. Хищники эти могут быть и маленькими и большими – начиная от муравьев и крабов и кончая медведями и бенгальскими тиграми. Одни живут на самом пляже, другие в прибрежных зарослях, а третьи приходят на время черепашьего сезона из внутренних областей страны – как в Тортугеро прежде являлись одичалые собаки и как в Ранчо-Нуэво по сей день являются койоты.
В настоящее время в Тортугеро, если не считать людей, для черепах на берегу наибольшую опасность представляют собаки и сарычи. Хуже всего собаки. Собаки подбираются к самке во время кладки и пожирают яйца, едва они попадают в яму, или же мешают самке засыпать их как следует. И выкапывать яйца собаки умеют гораздо лучше, чем сарычи, хотя и те копают отнюдь не так плохо, как могли бы предположить не слишком осведомленные люди. Впрочем, большинство людей, вероятно, вообще даже не думает, что сарычи способны копать. Среди завсегдатаев Устья, угрожающих черепахам, можно назвать опоссумов, домашних свиней, которые бродят на воле у северного его конца, и еще прожорливые стада вари (белогубых пекари) в центральной части, где к пляжу вплотную примыкает заболоченный лес. Нередко на время откладки яиц и в период появления черепашат пекари просто переселяются из леса на пляж. Это настоящая катастрофа, особенно если такое переселение происходит в начале октября, когда в сотнях гнезд новорожденные черепашки лежат плотными массами всего в каком-нибудь дюйме от поверхности, выжидая той минуты, которая покажется им подходящей для того, чтобы всей массой рвануться наружу в еще неведомый мир. Вари рыщут стадами от двадцати до ста голов, неся верную гибель всем мелким существам. Там, где пройдут пекари, почти не остается небольших наземных животных. Набеги их настолько опустошительны, что на вопрос, почему из многих тысяч миль карибских пляжей зеленая черепаха избрала именно Черепашье устье и продолжает цепляться за него с таким упорством, я сразу же отвечаю: прежде всего потому, что пекари трудно добираться туда через лагуну.
То ли по чистой случайности, то ли благодаря каким-то адаптивным приспособлениям, но подавляющее большинство естественных врагов не тревожит черепашьи гнезда на протяжении почти всего шестидесятидневного инкубационного периода. Пожиратели яиц опасны во время откладки и еще день-два после нее. Однако потом следуют спокойные недели, когда ни одному животному, по-видимому, не удается отыскать скрытые в гнезде яйца. Почему это так, никто не знает. Но вот наступает время вылупливания черепашек, а затем и выхода их из гнезд наружу. А поскольку в интенсивности откладки существует определенный пик, существует пик и интенсивности выхода черепашек из гнезд – в течение трех – восьми недель пляж буквально кишмя кишит черепашками. Для них, как уже говорилось, опасность возникает с той минуты, когда они всей массой поднимаются в гнезде почти к самой поверхности песка. В таком положении они остаются некоторое время, словно выжидая какого-то сигнала, например чтобы тонкая песчаная корка достигла определенной температуры. Но чего бы они ни ждали, это обычно случается ночью (как правило, после полуночи) и чаще всего, по-видимому, во время легкого дождя или же сразу после него.
Выбравшись из гнезда, черепашки не тратят времени зря, а сразу же устремляются к воде. Таким образом, для обитателей каждого отдельного гнезда этот опаснейший в жизни зеленой черепахи период не так уж долог: он тянется одну-две минуты или несколько дольше, если на пути черепашек к морю оказывается много препятствий. И все-таки, с точки зрения наблюдателя-человека, бросать юное поколение на произвол судьбы вдали от моря, на враждебном берегу, где дюны и плавник вообще могут преградить черепашкам путь к воде и заслонить ее от них, значит проявлять самое легкомысленное пренебрежение здравым смыслом. Черепашки являются в мир, который стремится их пожрать. Им необходимо как можно быстрее добраться до моря, хотя они никогда прежде его не видели и оно существует для них только как ряд сигналов, на которые их заставляет реагировать инстинкт. И как-то странно, что черепаха-мать бросает свое потомство в столь трудном положении. Несомненно, в этом кроется еще одна причина, почему ей приходится откладывать столько яиц. Возможно, вы уже готовы воскликнуть: и поделом ей! Однако, прежде чем вознегодовать, постарайтесь оценить кое-какие другие факторы, с которыми черепахе, то есть всему роду, приходится иметь дело в процессе эволюции.
Если бы в далекие дни, когда черепахи еще не развились в то, чем они стали теперь, кто-нибудь объяснил им, насколько лучше для них было бы иметь небольшое потомство, но зато окружать его заботами (например, не бросать на суше, а воспитывать в море с таким же похвальным тщанием, как это делают дельфины), предки нынешних черепах, я думаю, могли бы внять разумным доводам. Иначе говоря, тот факт, что этого не произошло, еще не означает, что этого вообще не могло произойти, то есть что естественный отбор никакими силами не мог развить в черепахе потребность заботиться о потомстве. Существующее положение вещей просто означает, что до самого недавнего времени – до той поры, пока их не начал истреблять человек, – черепахи представляли собой вполне доброкачественный продукт естественного отбора и, несмотря на все неблагоприятные моменты, как вид они благоденствовали. Они выживают и тем самым убедительно доказывают свою жизнеспособность, несмотря на то что с точки зрения человека их молодь на берегу и обречена на почти верную гибель. Все то, о чем мы говорим, – еще одно доказательство в пользу гипотезы о том, что сотня яиц, откладываемая черепахой, имеет особый смысл и собственную историю. Иными словами, как ни прожорливы враги черепах, они их не истребили.
Однако, как я уже упоминал, черепаха откладывает целую корзину яиц в одно гнездо не только потому, что такое их количество в достаточной мере оберегает будущее потомство от посягательств хищников у гнезда, на пляже и в море. Есть еще немало не столь очевидных причин, по которым множество отложенных вместе яиц должно обеспечить выживание большего числа взрослых черепах, чем яйца, отложенные по одному. Некоторые из этих факторов обнаружить непросто, но мы с Гарольдом Хэртом как-то попробовали ими заняться, и сведения, собранные нами, с несомненностью указывают, что гнездо морской черепахи – не просто яма, заполненная яйцами или новорожденными черепашками.
До самого последнего времени те, кто вообще думал об этом, считали, что в черепашьем гнезде каждая черепашка по мере выхода из яйца самостоятельно прорывает путь на поверхность через слои песка и земли, составляющие крышу гнезда. Нелепое заблуждение! Всякий, кто побывал на черепашьем пляже в соответствующий сезон, знает, что новорожденные черепашки буквально извергаются из гнезда, точно выброшенные взрывом. Кроме того, уже давно известно, что аналогичную картину можно наблюдать у различных видов пресноводных черепах и что в некоторых случаях черепашки остаются в гнезде до конца зимы или длительной засухи, а затем внезапно и стремительно выбираются из него, когда каким-то образом узнают, что снаружи все в порядке. Впрочем, возможно, дело обстоит гораздо проще: дождь или оттепель, размягчая спекшуюся или смерзшуюся корку песка над гнездом, дают им возможность, наконец, проломить ее. Зимующие черепашки отнюдь не действуют сепаратно и лишь в силу случайности одновременно. Скорее их можно было бы назвать маленькой бригадой, бесхитростно сотрудничающим коллективом, каждый член которого получает известные преимущества благодаря присутствию остальных. Каждая черепашка вносит крохотную, но жизненно важную лепту в общий труд спасения всей группы от опасности остаться погребенной в земле. Выбравшись на свет, они бессознательно продолжают сотрудничать, и это уменьшает шансы каждой из них попасть на обед хищникам, подстерегающим их на враждебной суше.
Это отнюдь не беспочвенные выдумки, а элементарные, несомненно логичные и очень весомые факты. Вы можете убедиться в этом собственными глазами. Ларри Огрен, Гарольд Хэрт и я наблюдали за тем, что происходит в гнезде морской черепахи, откопав его с одной стороны и заменив эту стенку куском толстого стекла; иногда мы попросту закапывали яйца на обычную глубину в песок, насыпанный в ящик со стеклянной стенкой. В одной из статей, созданных в содружестве с Хэртом, я привел описание того, что нам удалось наблюдать в гнездах зеленых черепах:
«Первые вылупившиеся из яиц черепашки не сразу начинают копать, а лежат, не двигаясь, пока другие их братья и сестры не освободятся от скорлупы. С появлением каждой новой черепашки общее рабочее пространство увеличивается, так как сферические яйца и промежутки между ними занимают больше места, чем молодь и смятая скорлупа. Перемещение по вертикали, которое выводит черепашек на поверхность, осуществляется как единое движение вверх всей массы, порождаемое бессознательным сотрудничеством, представляющим собой, в сущности, своеобразное разделение труда. И хотя движения каждой особи сводятся к барахтанью, сходному с тем, которое помогает ей освободиться от скорлупы, они, эти движения, позволяют осуществить четыре совершенно различные и одинаково важные задачи (в зависимости от положения данной черепашки в общей массе): черепашки в верхнем слое сцарапывают кровлю гнезда; черепашки по бокам подрывают стенки; те, что находятся внизу, исполняют две различные роли – уминают и утаптывают сыплющийся сверху песок и служат своеобразной нервной системой этого составного организма, побуждая его к деятельности. Под тяжестью верхних слоев они некоторое время лежат неподвижно, затем одна из них внезапно начинает судорожно дергаться, и это служит сигналом для возобновления общего труда. Вот так, то вспыхивая, то замирая, и идет эта работа – свод обрушивается, пол поднимается, и вся масса сотрудничающих черепашек продвигается ближе к поверхности».
Таким образом, молодые черепашки действуют как единая группа, члены которой благодаря инстинктивным, стереотипным и менее всего альтруистическим действиям помогают друг другу выжить. Конрад Лоренц, знаменитый исследователь поведения животных, составил классификацию всех известных ему типов подобных взаимоотношений, построенных на обоюдовыгодном «сотрудничестве». Выводок черепашек в одном гнезде более всего соответствует тому, что он назвал «сотрудничеством братьев и сестер», хотя, строго говоря, ни под одну из его категорий полностью не подпадает. Все черепашки, появляющиеся на свет в одном гнезде, являются потомством одной самки, которую их судьба нисколько не заботит и не интересует, а также одного или нескольких самцов, и вовсе не несущих никаких родительских обязанностей. Черепашки полностью лишены материнской и отцовской опеки, – взрослые черепахи их не охраняют и не обучают. У маленькой группы взаимодействующих особей нет наставника, который показывал бы им, что и как нужно делать, и ее члены не трудятся вместе ради осознанной общей цели. Это просто скопление сотни крохотных черепашек, которые более не могут лежать спокойно и начинают досаждать друг другу, но с пользой для себя и для остальных. От тесноты, толчков, давящей сверху тяжести они начинают бесцельно и яростно барахтаться. И это бесцельное барахтанье постепенно поднимает их к поверхности песка.
Для доказательства необходимости этой бессознательной коллективной работы (или «протосотрудничества», как назвал такого рода отношения Клайд Алли еще в 20-х годах) достаточно закопать яйца по одному на обычной глубине, а затем проследить их судьбу Она оказывается более чем плачевной. Мы, например, во время опытов закапывали по отдельности двадцать два яйца, и из вылупившихся черепашек только шесть выбрались на поверхность. К тому же все они были так слабы, что у них не хватало сил добраться по песку к воде. По мере добавления яиц к экспериментальным группам число черепашек, выбирающихся на поверхность, увеличивалось, но до известного предела. Наибольшего успеха удалось достичь с кладками, которые были намного меньше средней черепашьей кладки из ста яиц. Мы не обнаружили никакой разницы в эффективности усилий у групп, насчитывавших более десяти особей. «Бригаде» из десяти черепашек, по-видимому, достигнуть поверхности нисколько не труднее, чем когда их в гнезде сто.
Однако большие группы обладают и другими преимуществами. Они пока еще подробно не исследованы, но, по-видимому, бессознательное сотрудничество черепашек продолжается и по пути от гнезда к линии прибоя. Едва новорожденные черепашки выбираются из песка, как узы, объединявшие их до той поры, ослабляются, и теперь при выборе правильного пути через пляж к морю каждой черепашке приходится в основном полагаться на собственные чувства. Но и тут черепашка в кучке братьев и сестер, видимо, находится в более выгодном положении, чем черепашка, выбравшаяся на поверхность в одиночестве. В опытах с молодыми биссами отмечалось, что те из них, кто полз через пляж в одиночку, останавливались чаще, чем черепашки, выпущенные группами, и дольше лежали во время передышек, да и ориентировались во время пробежек, пожалуй, хуже. Следовательно, черепашки-одиночки дольше остаются на открытом пляже, а потому им чаще угрожает опасность стать добычей краба-привидения или ночной цапли или же просто высохнуть – если они выкарабкались на поверхность днем. Когда все новорожденные черепашки вылезают из гнезда разом или несколькими большими партиями, периоды неуверенности у них реже и короче, потому что они то и дело толкают друг друга. Если несколько черепашек остановятся, а еще неостановившаяся налетит сзади на одну из них, эта последняя немедленно снова тронется в путь, ее примеру последуют остальные и вся группа двинется к морю, словно заводные игрушки, которые вы одновременно поставили на песок. Здесь преимущество состоит просто в том, что каждый отдельный член группы быстрее выходит из периодически наступающего состояния инертности. Кроме того, имеются данные, свидетельствующие о том, что путь новорожденных черепашек к морю, когда они движутся большой группой, оказывается более прямым, чем у черепашек, путешествующих в одиночестве. Основное ядро группы почти всегда движется в нужную сторону. Когда одна какая-нибудь черепашка выбирает направление, перпендикулярное движению группы, то, оказавшись на пути этой группы, такая черепашка обязательно поворачивает вслед за ней. Правда, подобные наблюдения не проводились систематически и поэтому носят случайный характер. Однако я вспомнил о них, когда Уильям Гамильтон из Калифорнийского университета рассказал мне, что, как ему удалось обнаружить, стаи перелетных птиц ориентируются лучше, чем птицы, мигрирующие в одиночку.
Отмеченные выше преимущества почти наверное объясняют нам, почему зеленая черепаха откладывает так много яиц, а не одно-единственное. Несомненно, существует немало иных причин, но их труднее наблюдать в действии или выявить с помощью статистического анализа. Например, имеются некоторые указания, что благодаря протекающим в них жизненным процессам яйца черепах слегка нагреваются. Джон Хендриксон обнаружил, что температура внутри черепашьего гнезда выше, чем вне его. То же отметил и Гарри Хэрт на острове Вознесения. Согласно простейшим законам соотношения объема и поверхности, большая куча яиц должна нагреваться сильнее, чем одно яйцо, а дополнительное тепло, как известно, благоприятствует инкубации.
После того как черепашки уходят в море, они, возможно, где-то опять соединяются в группы и извлекают из этого новые преимущества. Но это относится уже к области чистых догадок, так как о поведении новорожденных черепашек в море ничего не известно.
До сих пор я довольно подробно излагал причины, которые, возможно, объясняют, почему морские черепахи откладывают такое большое количество яиц, но ничего не сказал о том, почему они не откладывают их еще больше. На это тоже должны быть свои причины, так как многочисленное потомство имело бы свои преимущества. Не думаю, что предел в сто яиц случаен. Вероятно, су-шествуют определенные факторы, препятствующие росту этого числа. Так, число яиц могло бы быть и больше, если бы сами яйца стали меньше. Но это означало бы уменьшение запаса пищи для каждого зародыша. В результате черепашки появились бы на свет совсем крохотными и были бы меньше приспособлены к тому, чтобы выкарабкаться из песка, избежать высыхания и вообще ко всему тому, что положено делать маленьким черепахам, чтобы благополучно прожить свой первый, окутанный мраком неизвестности год в океане.
Увеличение же числа яиц без соответствующего уменьшения их размеров, несомненно, перегрузило бы самку. Самке зеленой черепахи порой приходится проплыть тысячу миль, прежде чем она доберется до своего гнездового пляжа. Оказавшись там, она постится все время, пока ее организм заканчивает выработку четырех полных кладок покрытых оболочкой яиц, которые она последовательно зарывает в песке, четырежды выбираясь на сушу на протяжении брачного сезона. Мы не знаем, сколько энергии она на это тратит, но совершенно очевидно, что было бы неразумно требовать, чтобы она таскала в себе больше яиц.
Однако даже если бы самка морской черепахи и могла доставить на пляж больше яиц, ей, вероятно, было бы нелегко устроить для более крупной кладки подходящее гнездо. Настоящее черепашье гнездо должно обеспечить определенную температуру и влажность, а также иметь крышу, достаточно толстую для того, чтобы надежно укрывать яйца. Гнездо морской черепашки – вовсе не простая яма. Это изящная кувшинообразная, слегка наклоненная камера, которая сообщается с поверхностью узким горлом. Тщание, с каким черепаха, выкапывая это углубление, следует строго определенной форме, а также наблюдения за новорожденными черепашками, когда они выбираются из естественных кувшинообразных гнезд и из искусственных гнезд (цилиндрических углублений с прямыми стенками), свидетельствуют о том, что кувшинообразная форма обладает известными преимуществами. Выбирающиеся из естественного гнезда черепашки гораздо меньше страдают от обвалов, которые погребают их в сыпучем песке, замедляют выход на поверхность и разбивают большую единую группу на мелкие группки, выбирающиеся наверх через значительные интервалы или же не выбирающиеся вовсе.
Одна из важных функций гнезда заключается в том, что оно предохраняет яйца и молодь от высыхания, затопления и температурных колебаний. Гнездо должно быть достаточно глубоким, чтобы нивелировать суточные колебания температуры и обеспечивать яйцам пребывание в неизменно влажном и неизменно теплом песке, но в то же время располагаться достаточно высоко, чтобы во время больших приливов в него не просачивалась соленая вода. По логике вещей все эти факторы должны играть роль в определении размеров гнезда, но та же логика подсказывает, что размеры гнезда, в свою очередь, влияют на количество яиц, откладываемых самками данного вида. Тем не менее, наблюдая, как морская черепаха роет свое гнездо, вы могли бы решить, будто единственный фактор, определяющий размеры и форму гнезда, – это физические возможности строящей его черепахи. Каждая самка морской черепахи копает гнездо на такую глубину, какой способен достичь ее задний ласт. Поэтому контролировать микроклимат гнезда она может только двумя способами: во-первых, выбирая подходящий пляж и, во-вторых, меняя глубину той широкой и довольно мелкой выемки, в которой она лежит, пока сооружает гнездо. Собственно гнездо выкапывается на дне этой выемки, причем у зеленой черепахи такие выемки заметно разнятся по глубине. Благодаря этому черепаха получает возможность помещать собственное гнездо на наиболее выгодном уровне, несмотря на упорство, с каким она не перестает углублять его, пока хватает длины ее заднего ласта. По каким признакам морские черепахи узнают подходящие пляжи и места, годные для постройки гнезда, еще-неизвестно. Но они, бесспорно, руководствуются определенными критериями – на это со всей очевидностью указывает большая редкость неудачно помещенных гнезд, да и само существование морских черепах служит лучшим тому доказательством.
Каким образом новорожденные черепашки находят море и где они пребывают в течение многих месяцев по-еле того, как впервые ныряют в прибой, – вот две наиболее трудные загадки в биологии зеленой черепахи.
Первый вопрос может показаться пустопорожним: почему бы не предположить, что черепашки оглядываются по сторонам, видят море и ползут к нему? Однако ответ далеко не так прост. Эта проблема привлекала и привлекает большое внимание ученых. Процесс обнаружения воды у морских и у пресноводных видов, кажется, одинаков, и зоологи тщательно изучали поведение новорожденных особей, стараясь установить, какие именно факторы помогают им найти воду. Результаты исследований как будто указывают, что основную роль тут играет зрение и что правильное направление черепашки выбирают, руководствуясь какими-то особенностями света над морем. Сверх этого не удалось пока установить почти ничего. Объяснение же, что путеводной вехой им служит еще неустановленное свойство освещения над морем, в сущности, практически ничего не объясняет.
Морские черепахи – это водные рептилии. Форма их тела, мускулатура и поведение приспособлены к существованию в воде. Но они сохраняют одно древнее свойство пресмыкающихся, которое приковывает их к суше: их покрытые оболочкой яйца должны быть отложены на берегу. Необходимость выхода из моря, сопряженная с большими неудобствами и риском, усложняет жизнь и самке черепахи, и ее потомству и, конечно, тоже определяет, какое количество яиц в кладке может обеспечить выживание.
Возвращаясь к воде, отложившая яйца самка никогда не придерживается своего прежнего следа, то есть на обратном пути она не руководствуется оставленными ею знаками. А ведь ей нередко приходится добираться к морю из такого места, откуда она не может его увидеть, так как вода скрыта от ее взгляда растительностью, дюнами или выброшенным на берег плавником. И напрашивается вывод, что мы имеем дело с весьма сложным процессом ориентирования. Кроме того, вполне вероятно, что способность самки находить море по окончании откладки яиц – это та же самая способность, которую мы наблюдаем у новорожденных черепашек, но она кардинальным образом отличается от способности взрослых черепах ориентироваться во время тысячемильных миграционных путешествий. Мигрирующая черепаха, в частности, руководствуется светом, «чувством направления» (компасным чувством), а возможно, и какими-то истинно навигационными наблюдениями. Однако при переходе от гнезда к воде ориентация, по-видимому, сводится к тенденции двигаться в сторону освещения особого типа или же к тенденции уходить оттуда, где его нет. Поразительное умение находить море и ориентация во время миграционных путешествий, вероятно, представляют собой сложные сенсорные процессы, в которых основной сигнал постоянно подкрепляется или усиливается местными ориентирами. Из этих двух процессов возвращение к морю легче поддается экспериментальному изучению и может послужить удобной моделью для раскрытия секрета навигации черепах в открытом океане.
Движение черепашек к воде начинается, едва они вырываются из гнезда. Гнездо может находиться на открытом пляже, полого спускающемся к ничем не заслоненному морю. Однако гораздо чаще гнездо расположено так, что, выбравшись из него, черепашки не видят ничего, кроме неба и песка. Но и в том и в другом случае они обязательно должны найти воду и, как правило, находят ее, если только по пути их не съедает какой-нибудь хищник. После нескольких фальстартов они начинают ползти и почти немедленно поворачивают в сторону моря. Они огибают препятствия, переползают через них или под ними, спускаются и поднимаются по склонам – все это с неколебимой «верой» в тот признак (каков бы он ни был), который для них означает море. Они отыскивают море и днем, и ночью, и в любую погоду, кроме сильных ливней, и когда солнце или луна не светят, и когда они светят в самых разных точках небосвода. Пока еще не ясно, что служит им главным ориентиром. И хотя тут, несомненно, замешан свет, речь идет отнюдь не о простом стремлении черепах двигаться в сторону света, иначе новорожденная черепашка двигалась бы прямо к солнцу или луне, а это они делают крайне редко. Правда, их иногда сбивает с пути источник искусственного света или даже яркое световое пятно, возникающее в естественных условиях, – когда, например, в обложной туче образуется разрыв. Однако чаще всего они уверенно направляются к воде независимо от облачности.
Когда сухой сыпучий песок остается позади и черепашки оказываются на твердой, утрамбованной приливом полосе, к главному ориентиру, возможно, добавляются местные вехи. Направление и скорость продвижения черепашек к воде, быть может, определяются не только основной реакцией на свет, но и другими признаками и реакциями на них. Ярко озаренные луной белые гребни волн, как и фосфоресцирующая в некоторые ночи пена прибоя, ускоряют их продвижение. Ночью фонарь, поставленный чуть в стороне от прямого пути к воде, часто – хотя и не всегда – заставляет группы черепашек сворачивать к нему, а днем тот же эффект может вызвать какой-нибудь блестящий или просто белый предмет. На твердых и ровных участках пляжа черепашки иногда вдруг ускоряют движение. Оказавшись на откосе, довольно круто уходящем к морю, черепашки могут ползти быстрее, а взбираясь по склону – медленнее. Если у них на дороге оказывается бревно, они ползут вдоль него, а добравшись до конца, тотчас снова поворачивают к морю. Ничто из того, с чем в нормальных условиях они могут столкнуться на берегу, не прекращает и не меняет реакции на главный сигнал, каков бы он ни был.
Когда черепашки добираются до мокрого песка, куда докатываются большие волны, они обычно вновь начинают двигаться быстрее и увереннее, а некоторые из них вдруг преждевременно проделывают плавательные движения. Возможно, сигналом к этому служит соприкосновение с влажным песком. Когда же на пляж набегает волна и поднимает черепашек, они все до единой тут же начинают работать ластами, и в течение тех минут, пока волны то подхватывают их, то снова опускают на песок, у них наблюдается несомненная растерянность. Однако они понемногу плывут к линии прибоя, используя каждую откатывающуюся волну.
Это внезапно обретаемое умение плавать, по-видимому, представляет собой пример того, что исследователи поведения животных называют «эффектом высвобождения». Черепашкам как будто вовсе и не нужно практиковаться. Умение это пробуждается с первой же волной, а вместе с ним приходит и чувство течения, благодаря которому черепашки прилаживаются к движению накатывающихся и откатывающихся волн. Эта реакция позволяет им по-прежнему двигаться к морю, несмотря на встречные волны прибоя. То обстоятельство, что черепашки периодически стукаются о песок, вероятно, и подсказывает им, что вода не неподвижна, что сначала она устремляется в одном направлении, а потом – в противоположном.
