Текст книги "Кошмар на улице Вязов"

Автор книги: Арч Стрэнтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Добрый вечер. – Поздоровался полицейский, опуская стекло.

– Не такой уж и добрый. – Вздохнул Фред Крюгер. – Выронил бумажник, мать его, и никак не найду.

– Помочь? – Томпсон собрался уже выйти, но мужчина вдруг хлопнул в ладоши. – Ах, стерва. Да вот же он. У самой обочины валяется, мать его.

Он широкими шагами подошел к тротуару, и наклонился и поднял что-то с земли.

– Деньги, права… Все здесь, слава богу. – Томпсон наблюдал за ним, не выходя из машины. – Все, спасибо, офицер. Я уже справился. – Крюгер зашагал к фургону, открыл дверцу и забрался в кабину. Он, не торопясь завел двигатель и, опустив стекло, высунулся из машины и крикнул: – Вы, наверное, приносите удачу, офицер.

Томпсону показалось, что Крюгер усмехнулся. Но, возможно, только показалось…

Фургон лихо развернулся и быстро поехал вдоль по улице, подмигивая полицейскому огоньками «стоп-сигналов».

Вот они исчезли за поворотом…

…а Нэнси продолжала вглядываться в старую желтоватую фотографию, не слыша встревоженного голоса Кристофера.

– Нэнси! Нэнси!!! Эй, вы в порядке? Эй!!! – он смотрел в глаза девушки.

Пустые и бездонные, как у человека, находящегося в кататоническом обмороке. Постепенно взгляд ее наполнялся жизнью, словно она выныривала из глубины ледяной черной реки.

Нэнси вздрогнула.

– Вы что-то сказали?

– Я спросил, с вами все в порядке? Может быть, вызвать врача?

– Нет, спасибо. Я уже пришла в себя. Просто задумалась.

– Славно вы задумываетесь. Я пятнадцать минут дозваться не мог.

– Но уже все в порядке…

Парень взглянул на нее.

– Я бы так не сказал.

– Да нет, правда. Все хорошо.

– Я пришел узнать, не хотите ли вы чаю или кофе? – пожал плечами Кристофер.

– Лучше кофе, если не сложно.

– Не сложно, – он пошел было к двери, но вдруг остановился и обернулся к девушке. – Если вам вдруг снова станет нехорошо, зовите меня.

– Ладно, спасибо…

Парень вышел, закрыв за собой тяжелую дверь.

Нэнси посмотрела на часы.

– О, Господи, почти девять вечера.

Она и не заметила, как пролетело время.

Девушка принялась листать газету за газетой, уже не читая статьи, а просто подсчитывая жертвы. Двадцать два ребенка! Двадцать два!!! О, боже…

Нэнси перевернула страницу.

«ПОХИТИТЕЛЬ ДЕТЕЙ ПОЙМАН!» – ликовала газета. – «Фред Крюгер предстанет перед судом!»

Дальше, дальше.

«МОЙ ПОДЗАЩИТНЫЙ НЕВИНОВЕН!» – заявляет адвокат, – «ПРОТИВ НЕГО НЕТ НИ ОДНОЙ ПРЯМОЙ УЛИКИ! ВСЕ ПОДСТРОЕНО!»

Дальше!

«Я НЕ ПОХИЩАЛ ЭТИХ ДЕТЕЙ!» – Говорит обвиняемый.

Дальше!!!

«МЫ ДОБЬЕМСЯ СМЕРТНОГО ПРИГОВОРА ДЛЯ ЭТОГО ЧУДОВИЩА!»

Дальше!!!

Ничего.

Нэнси лихорадочно перелистнула газету назад.

«МЫ ДОБЬЕМСЯ…»

И больше ничего!

Следующий номер датируется неделей позже.

– Крис! Криииииис!!!

Парень влетел в комнату с таким видом, словно здесь произошла вселенская катастрофа.

– Что случилось?!!!

– Крис, где газеты за эту неделю?

– Чего-о-о? – Ламберт от удивления даже открыл рот.

– Где газеты? Здесь не хватает газет за неделю!

– О, Господи… Ты так кричала… Я подумал, что на тебя потолок свалился, – он даже рассмеялся от облегчения.

– Крис, это очень важно! ГДЕ ГАЗЕТЫ ЗА НЕДЕЛЮ?

– Нет. Я их не смог найти, – Ламберт пожал плечами. – Мне, конечно, очень жаль, но ничего не поделаешь. Я искал эти газеты четыре года. Как видишь…

Нэнси закрыла папку.

– Спасибо. Вы мне очень помогли. Крис, – но в ее голосе настолько сильно сквозило разочарование, и девушка выглядела такой расстроенной, что парень тут же спросил:

– А что вас интересует в этих газетах? Может быть, я и так смогу рассказать?

Нэнси подняла глаза.

– Крис, вы случайно не знаете, чем закончился процесс Крюгера? На сколько его посадили?

– Ммм… – Ламберт с интересом посмотрел на нее. – А его вовсе и не посадили.

– Как?.. – шок, который испытала Нэнси, был настолько велик, что парню показалось, она упадет в обморок.

– Очень просто. Меня, правда, в те годы не было в городе – я учился в Чикаго – но кто-то мне рассказывал, что Крюгер был оправдан! Скорее всего, он и убил этих детей, но у полиции не было прямых доказательств. И суд его оправдал.

– Этого не может быть! – потрясенно прошептала Нэнси.

– Факты – штука упрямая, – снова пожал плечами Ламберт. – Нравится нам это или нет, но мы обязаны принимать их как истину. Я даже специально интересовался. Ему, действительно, не могли вынести приговор. Строго говоря, его даже судить не имели права на основании только косвенных доказательств. Вот так.

– Что с ним стало? Где он теперь? – голос девушки неуловимо изменился. Кроме растерянности и потрясения в нем зазвучали новые ноты. Упрямство, густо замешанное на злости.

– Этого я не знаю. Да и не только я, – спокойно констатировал Крис. – Этого, похоже, вообще никто не знает. Возмущение было таким сильным, что Крюгер предпочел скрыться. Скорее всего, это так и было. По крайней мере, его больше не видели в городе.

Нэнси покачала головой.

– Спасибо. Я отняла у вас много времени.

– Да ничего.

– Мне пора. Еще раз спасибо.

Она аккуратно закрыла папку, вставила, не без помощи парня, в ячейку и пошла к выходу.

– Эй, постойте, а кофе? – окликнул ее Ламберт. – Вы же хотели выпить кофе.

– Нет, спасибо. – Нэнси остановилась. – Мне действительно жаль, что я доставила вам столько хлопот. Всего доброго.

– Ну, не хотите кофе – не надо. В конце концов, это ваше дело. Но… у меня к вам просьба.

– Конечно.

– Если вы еще раз когда-нибудь надумаете почитать газеты, прихватите с собой Деми. Идет?

– Хорошо, – Нэнси улыбнулась. – Я постараюсь дожить до этого дня.

* * *

К десяти часам вечера Дональд Томпсон понял окончательно. Тупик. Они зашли в тупик. Все версии исчерпаны, и ни одна из них себя не оправдала. Вывод: убийца скрылся из города. Как он это сделал, непонятно, но сделал.

Дональд – никогда не куривший Дональд – попросил у Гарсиа сигарету и закурил.

Когда приступ кашля прошел, он загасил окурок в пепельнице и снова углубился в размышления.

Лейтенант готов был уцепиться за любую мало-мальски правдоподобную версию, какой бы невероятной она ни казалась.

Он даже начал было думать об утреннем звонке Мардж. Но быстро остановил себя. Во-первых, шляпа вытащенная из сна, это уже нечто сверхъестественное. Но он бы, возможно, поехал и поговорил с дочерью, если бы не во-вторых. Мардж, когда звонила ему, была пьяна. И этим все сказано.

Судя по тому, как убийца ловко и быстро – тоже что-то невероятное – расправился со своими жертвами, он очень хорошо знает город. Можно с натяжкой предположить, что убийца из какого-нибудь соседнего города, но…

Но… Они уже разослали запросы о сильно обгоревшем человеке в ближайшие больницы, но большую часть ответов пока не получили. Шло время, а выход был один – усилить ночное патрулирование и ждать.

Что им еще оставалось делать? Только ждать.

* * *

– О, нет!

Это восклицание вырвалось у Нэнси совершенно непроизвольно в тот момент, когда она увидела дом.

Все окна были затянуты прочными решетками. И не только окна. Дверь укреплена стальным уголком, а единственное маленькое – голову и ту не просунуть – обзорное окошко забрано решеткой, наподобие тех, что красовались на окнах.

Декоративные карнизы, по которым Глен забирался к ней в комнату, сняты и валяются у стен, словно отслуживший свой срок ненужный хлам. Дом, стараниями Мардж, превратился в крепость.

Хотя человек посторонний сделал бы для себя иной вывод: логово сумасшедших. Психушка. Именно на эту мысль теперь наталкивал внешний вид дома, бывшего еще утром красивым и уютным. Любой, даже самый глупый человек, глядя на мрачное строение, понял бы, – у людей, живущих здесь, мания преследования, и им пора обратиться к врачу.

Мардж сделала это из лучших побуждений. Хотя здесь присутствовал и личный мотив. Укрепив дом, превратив его в тюрьму, она не только защищала Нэнси, но и спасала свой разум от надвигающегося медленно, но верно, помешательства.

– Мама! – Нэнси быстро вошла в гостиную с твердым намерением немедленно получить объяснение всему происходящему.

Мардж в гостиной не было. Девушка удивленно огляделась и вышла в коридор.

– Мама? – она сделала шаг к кухне.

Мардж, пошатываясь от выпитого, театральной неестественной походкой вышла ей навстречу. Сейчас женщина была похожа на дешевую провинциальную актрису, пытающуюся произвести фурор.

– Что это за решетки? – Нэнси остановилась, уперев кулаки в бока.

Мардж окинула дочь высокомерным взглядом, достала сигарету, кукольным жестом прикурила и, туманно уставившись на девушку, произнесла заплетающимся языком:

– Это, чтобы ты чувствовала себя в безопасности.

– В безопасности? – жестко переспросила Нэнси. – От чего?

– Не от чего, а от кого! – женщина усмехнулась. – Пойдем в подвал, я тебе кое-что покажу.

Мардж толкнула дверь, ведущую вниз, и нетвердо зашагала по лестнице. Нэнси вздохнула и побрела следом.

– Ты хочешь знать, кто такой Фред Крюгер? – женщина присела на шаткий стул у отопительного котла. – Он был убийца детей. В нашем районе Крюгер убил двадцать детей. Мы знали их.

– О, мама…

То, что говорила мать, Нэнси знала, но не отважилась перебить ее. Она понимала, КАКИХ усилий стоило женщине решиться на этот рассказ. Отчасти ей помог алкоголь, но только отчасти.

– Мы не знали, КТО это делает, но все-таки Крюгера поймали, – Мардж посмотрела на черное отверстие топки, словно опасаясь, что оттуда выскочит убийца. Живой и невредимый. – Все стало еще хуже. У него были очень хорошие адвокаты, судья прославился… Но Крюгера освободили… Против него не было доказательств…

– А что с ним случилось дальше, мама? – Нэнси подалась вперед, глаза ее загорелись странным желтоватым огнем. – Что было дальше?

– Он попытался скрыться, но мы нашли его. Выследили. Крюгер прятался в старой заброшенной бойлерной…

…Люди копошились у дверей бойлерной, напоминая маленьких муравьев у своего муравейника. Темнота ночи сковала землю покровом тайны. Лучи фонарей метались по стенам замершего строения, выхватывая из мрака то чье-то перекошенное яростью лицо, то пустые провалы окон, то шершавую оштукатуренную поверхность стен.

– Крюгер! – дико заорал чей-то голос. – Выходи сюда!

БАНГ! – Вспышка выстрела на мгновение высветила застывшие у двери фигуры.

– Крююююуууугеер! Выходи!!!

Человек, запершийся внутри, не боялся. Это могло показаться странным, но он был спокоен, несмотря на то, что движения его стали нервными и дергаными.

Крюгер не испытывал страха. Он просто не знал, что такое страх. Может быть, когда-то в детстве, но если и так, сейчас Фред не помнил этого. Только торопливое волнение. Боязнь не успеть.

Эти жалкие людишки не умеют ничего. Единственное чувство, которое они могут испытывать, это ужас. Все их желания и поступки исходят от этого. Люди оправдывают свои действия другими мотивами, стараясь не показывать, что им страшно.

Даже сейчас они не перестают бояться. Бояться, хотя их больше, и они сильнее.

Крюгер чувствовал это так же отчетливо, как другие ощущают запахи. У всех есть обоняние, но у него оно не такое, как у всех. Он чувствует запахи человеческого страха! О, сколько Фред мог бы рассказать об оттенках ЭТОГО. Страх пахнет иначе, чем другие чувства. От слабой, еле различимой, уксусной кислоты, до терпкого мускатного ореха. Огромная по своей широте гамма. Он без труда мог различить, насколько испуган тот или иной человек. Фред даже начал убивать детей, составляя в собственном мозгу определения разных стадий испуга человека.

У людей, что караулили его за дверью, был ОСОБЫЙ СТРАХ. Приторно-сладкий.

Крюгер знал и этот оттенок. Запах НАПУГАННОГО ДО СМЕРТИ, ревущего от дикого безотчетного ужаса животного.

Они никогда не поймут его своими скудными умишками. Пусть.

Крюгер быстро переодевался. Темные брюки, вязаный рабочий красно-зеленый свитер, шляпа.

Именно так он ходил «на работу».

С особой нежностью Фред достал из тайника свое детище. Отличную перчатку, к которой стальными скобами крепились длинные, отточенные до остроты бритвенного лезвия, когти.

Он хотел успеть сделать еще кое-что.

Тот страх, который переживали недоноски за дверью, не был пределом. Крюгер ощущал это интуитивно. Воспаленный мозг подсказывал ему: есть еще ОДНА ступень. В языке человека нет слова, способного вместить в себе чувство, находящееся за границей его нормального восприятия. Из-за этой грани не бывает возврата. Переступив ее, можно только делать вид, что спокоен, но на самом деле уже никогда, никогда не вернуться из-за этой черты.

Он заставит людей переступить ее. Заставит.

Крюгер натянул перчатку на руку и довольно поиграл лезвиями.

КЛИНГ! КЛИНГКЛИНГ!

Этот звук нравился ему больше любой музыки. Мелодии для когтей писал он сам, это были самые прекрасные на свете мелодии ужаса и крови.

Постояв две секунды, Фред, переваливаясь с боку на бок, зашагал к дверям бойлерной.

БАНГ! – Грохот выстрела хлопнул снаружи, и Крюгер улыбнулся.

Они смешны. Смешны и жалки. Фред даже захохотал от какого-то облегчения. Эти люди пока еще не поняли, что их ждет. Придурки. Горстка перепуганных идиотов.

– КРЮЮЮУУУУУ…

Крик замер в горле мужчины, когда он услышал звук отодвигающегося засова.

Часы на городской башне начали отбивать полночь. Мрачный гул поплыл над сонным городом, далеко разливаясь в черной ночной тишине.

И ночь изменилась.

Мардж явственно ощутила странный приторно-сладкий запах, вдруг возникший в воздухе. Кроваво-красная зловещая луна вывалилась из черной тучи и уставилась на застывших в ее свете людей.

Криииииииииииииииииииииии…

Старые заржавевшие петли взвизгнули на высокой хрипловатой ноте.

– Раз, два. Фредди уже здесь, – раздался из-за двери чей-то голос.

Они знали, чей.

– Три, четыре. Лучше запри покрепче дверь.

Из щели появилась рука с длинными, блестящими в лунном свете когтями.

– Пять, шесть! Тебя ждет нечто ужасное! – уже выше продолжал тянуть голос.

Мардж захотелось убежать.

Когти опустились на обитую железом дверь.

– Криииииииик!!! —

– Семь, восемь! И тебе никуда не деться от этого!

Следом за когтями появился красно-зеленый рукав свитера.

– Девять, десять! Ты никогда больше не сможешь спать! – голос приблизился к границе, за которой начинается визг.

Люди попятились в немом ужасе.

Фигура Крюгера выплыла из темноты бойлерной и остановилась.

Убийца оглядел сбившихся в кучу преследователей. Он поднял руку и шевельнул пальцами. Зазвенели лезвия, и Мардж почувствовала, как у нее мороз пошел по коже.

Клинг! Клинг!

– Раз, два. Фредди уже здесь!

Он задрал голову к небу и захохотал.

– О, господи… – прошептал кто-то.

– Три, четыре. ЛУЧШЕ ЗАПРИ ПОКРЕПЧЕ ДВЕРЬ! – белки глаз тускло светились в темноте, разглядывая людей.

Запах, исходящий от них, изменился. В приторную сладость добавился запах гниющей плоти.

– Остановите его кто-нибудь! Заткните ему глотку! – завизжал кто-то из женщин. – Заткните этому ублюдку глотку!!!

Оцепенение, охватившее людей, начало осыпаться. Струя бензина хлестнула в стоящую фигуру убийцы.

– Пять, шесть! Тебя ждет нечто ужасное!!! – визжал тот. За каждым выкриком следовал новый взрыв хохота.

Он был сильнее их.

Кто-то чиркнул спичкой. Пламя с гудением рванулось к человеку.

ФФФФФАААААААХХХХХ! – Вспыхнул голубовато-желтый факел.

Крюгер заплясал, размахивая руками.

Что-то блеснуло в ярком свете огня, и у самых ног Мардж упало нечто длинное и страшное. Женщина опустила глаза. Это оказалась перчатка с серебристыми когтями. Она сама не понимала, что делает. Повинуясь секундному порыву, Мардж быстро подняла ее и судорожно сжала в руке.

Неожиданно пляшущая фигура остановилась и повернулась к людям, раскинув руки широко в стороны, будто собираясь принять всех в огненные объятия.

– СЕМЬ, ВОСЕМЬ! – жутко проревел Крюгер. – И ТЕБЕ НИКУДА НЕ ДЕТЬСЯ ОТ ЭТОГО! ДЕВЯТЬ, ДЕСЯТЬ! ТЫ НИКОГДА БОЛЬШЕ НЕ СМОЖЕШЬ СПАТЬ!!!

Его страшный хохот ворвался в уши людей и…

Мардж ощутила, как в воздухе запахло гнилой, разложившейся плотью.

– …Мы затолкали его в бойлерную и подожгли. Все подожгли и заперли дверь. Он сгорел вместе с этой проклятой котельной.

Нэнси широко открытыми глазами смотрела на мать. Казалось, что женщина протрезвела от собственных воспоминаний. Она подняла взгляд на дочь и тихо добавила:

– Крюгер ничего не может сделать тебе, милая, потому что мама убила его. Я даже забрала его ножи. Смотри.

Мардж присела на корточки и сунула руку в давно остывшую топку.

Дыхание у Нэнси стало судорожным и прерывистым. Воздух со свистом проходил сквозь плотно стиснутые зубы.

Вот из топки появилась ладонь, сжимающая кусок брезента.

Мардж развернула тряпку, и лезвия ухмыльнулись Нэнси хищным оскалом.

– Так что, все в порядке, милая. Ты можешь спать спокойно.

Девушка почувствовала, что в подвале стало душно. К тому же, в воздухе четко проявился неприятный запах. Нэнси не знала его, но Мардж определила сразу. Это был запах гнилой, разложившейся плоти.

* * *

Глен развалился на диване. Парень отдыхал, слушая музыку в натянутых на голову стереонаушниках, и одновременно смотрел портативный телевизор, стоящий на животе.

Он был далек от переживаний Нэнси. Ему не снились кошмары, и вообще, Глен чувствовал себя на миллион долларов.

Верил ли он девушке? Трудно сказать. Скорее всего, нет. Он, конечно, видел, что с ней не все в порядке. Но Глен твердо знал – сверхъестественных явлений не существует, и даже смерть Рода не могла поколебать эту уверенность. Его папа был реалистом и постарался привить ту же черту сыну. Наверное, с одной стороны это было неплохо, но с другой…

Рассказ об убийце из сна не вызвал в нем потрясения. Да нет, Глен тоже видел его во сне, но этим все и закончилось. Вот он лежит на диване, живой и здоровый, полный сил и энергии. Но как бы там ни было, ему, конечно, нужно поддерживать Нэнси. Даже слепому ясно, что она не в себе.

Глен стащил с головы наушники и выключил проигрыватель.

– Надо навестить ее завтра с утра.

Не вставая, парень переставил телевизор. В эту секунду телефон заверещал.

Глен сполз с дивана и снял трубку.

– Алло?

– Алло! Глен, это ты?

– Привет, Нэнси! Ну и голосок у тебя. Можно подумать, твой приятель из сна зашел к тебе в гости на чашку чая.

Но Нэнси была не расположена к подобным разговорам.

– Перестань. Лучше подойди к окну, чтобы я тебя видела. А то ощущение, что до тебя много-много миль.

– Хорошо.

Глен шагнул к окну и отодвинул занавески. Изменившийся дом с решетками на окнах выглядел враждебным и настороженным. В светлом прямоугольнике второго этажа он увидел черный силуэт девушки. Возможно из-за решеток, а возможно и совсем по другой причине, Нэнси выглядела очень далекой и одинокой.

– Я смотрю, твоя мать постаралась оградить тебя, – он мрачно усмехнулся. У него появилось странное ощущение чего-то зловещего, надвигающегося на него из тьмы за окном. – Как в тюрьме. Ты сколько уже не спишь?

– Седьмые сутки.

– Ничего себе.

– Я посмотрела, у Гиннесса[6]6
  Имеется в виду книга рекордов Гиннесса.


[Закрыть] рекорд одиннадцать дней, – Нэнси замолчала на секунду и вдруг решительно произнесла. – Слушай, Глен, я знаю, кто этот человек из сна.

– Да ну? – моментально спросил Глен, стараясь казаться очень серьезным. – И кто же он?

– Убийца Крюгер, – выпалила девушка.

– Ага, значит, именно Крюгер! – тем же тоном поинтересовался Глен.

– Глен, я говорю совершенно серьезно. И если он убьет меня, ты будешь следующим, я в этом уверена.

Не будь этой гнетущей тревоги, парень бы просто расхохотался, но сейчас он вдруг растерялся. Ему показалось, что ТАК И БУДЕТ. И от этого Глен занервничал.

– Я? А почему, я, мать его?

– Не спрашивай. Лучше помоги мне.

– Да чем же я тебе помогу, когда этот псих в твоем сне!

– Успокойся и слушай. Ты мне должен помочь справиться с Крюгером, когда я вытащу его из своего сна!

Если бы она сказала, что Глен должен помочь ей прогуляться до Луны и обратно, это не произвело бы такого впечатления.

– Постой, подожди, я кажется ослышался… – забормотал он, – Повтори, ОТКУДА ТЫ… ЕГО ВЫТАЩИШЬ?

– Из сна, Глен! Из своего сна!

– Так. Понятно. Понятно. Из сна. Конечно, из сна. Чего же проще, притащить какого-то придурка из сна.

– Глен, я сказала, успокойся!

– Я спокоен, спокоен. И как ты собираешься это сделать?

– Точно так же, как я вытащила шляпу.

Нэнси не говорила ему о шляпе, но в суматохе совершенно забыла об этом.

– Ага, значит, так же, как шляпу… Угу.

– Ну да, я схвачу его, а ты меня разбудишь в этот момент, – объяснила девушка, радуясь, что он наконец-то понял.

– Конечно, а я разбужу тебя, – Глену казалось, что он понемногу начинает сходить с ума. – Но Нэнси, нельзя ничего вытащить из сна! Нельзя!

– Если я не могу этого сделать, – твердо ответила она, – успокойся: получится, что я просто психопатка.

– Да нет же, ты вовсе не психопатка, но… – парень замялся. – Ладно. Я все равно тебя люблю.

Нэнси благодарно улыбнулась, хотя он и не мог этого видеть.

– Хорошо. Значит, я могу рассчитывать на твою помощь?

– Что?

– Ты мне поможешь? Когда я вытащу его из сна, ты дашь ему чем-нибудь по башке.

– Господи, ну чем я дам ему по башке?

– Да чем угодно! Бейсбольной битой, например!

– О, боже… А как я попаду в дом?

– Я буду ждать тебя в полночь у входной двери. А пока…

– Что пока?

– Чем бы ты ни занимался, только не засыпай. Обещай мне это.

– Хорошо. Обещаю.

– Значит, в полночь?

– О, господи. В полночь, – подтвердил Глен, и Нэнси повесила трубку.

Парень несколько секунд недоуменно смотрел на свой телефон, а затем пробормотал:

– Бейсбольная бита. По башке. Господи Иисусе. Чудесно. Бейсбольной битой по башке. Сегодня к мировой армии психов прибавятся еще двое.

Он повалился спиной на диван и, сменив пластинку, прибавил громкость.

Нэнси немного успокоилась. Она понимала, что Мардж не сможет помочь ей, а помощь ей требовалась. Во сне можно бежать, а куда бежать здесь, в этой «крепости»? Мать, сама того не желая, превратила дом в смертельную ловушку. Если Нэнси все-таки удастся осуществить задуманное, она окажется запертой внутри и не сможет даже выскочить на улицу.

Тут-то ей и понадобится Глен.

Она взяла со стола книгу и принялась перелистывать заложенные страницы. Здесь было все, что нужно. И все, что она могла собрать сама.

Нэнси встала и пошла вниз, в подвал. Ей надо хорошенько подготовиться к сегодняшней ночи.

– Глен, милый! Гле-ен! – миссис Лентц стянула наушники с головы спящего сына и потормошила его за плечо. – Глен!

Парень открыл красные со сна глаза и непонимающе посмотрел на мать.

– Как ты можешь слушать пластинки и телевизор одновременно, а? – поинтересовалась женщина.

Глен поерзал, устраиваясь поудобнее, и вяло ответил:

– А я и не слушал телевизор, мама. Я просто смотрел. Скоро должны показывать «Мисс обнаженная Америка».

– Но ты ведь не услышишь ни слова из того, что она будет говорить, – саркастически заметила мать.

– Конечно, – охотно подтвердил Глен. – Но какая мне разница, что она будет ГОВОРИТЬ?

– Ладно, кончай умничать, – женщина протянула руку и щелкнула выключателем телевизора. – Ложись лучше спать. Уже почти полночь.

Парень покосился на часы, стоящие в изголовье: 23:41.

– Хорошо, – легко согласился он, думая о своем. – А вы с папой тоже ложитесь?

– Конечно, – кивнула мать. – Спи.

Она вышла из комнаты, а Глен снова включил телевизор и натянул на голову наушники.

Ему нельзя спать. В полночь его ждет Нэнси. Да. В полночь. У своей две…

Он не успел подумать, как погрузился в сон. Спокойный и безмятежный сон.

* * *

Нэнси натянула одеяло до подбородка и посмотрела на Мардж. Та, чуть пошатываясь (успела все-таки хлебнуть несколько глотков), стояла у постели дочери, глядя на нее туманным, то и дело расплывающимся взглядом.

– Все в порядке, милая, – пробормотала мать заплетающимся языком. – Кошмары закончились. Их больше не будет. Поверь мне.

– Хорошо, – кивнула Нэнси.

Она бы согласилась с чем угодно, лишь бы мать оставила ее в покое.

Мардж улыбнулась и пьяно повторила:

– Поверь мне. Все кончилось.

Она погасила свет и пошла к двери, зацепив ногой стоящий у кровати стул.

Страх ее не прошел. Наоборот, он разросся до невероятных размеров, заполнив ее голову непроницаемым для света чернильным облаком.

Наверное, с ним можно было бороться и, скорее всего, можно было бы и победить. Но Мардж предпочла более легкий путь, обратившись к старому испытанному средству.

– Буль, буль! Все хорошо, малышка. Все хорошо. —

Дверь за ней закрылась, и наступила непроглядная темнота.

Нэнси быстро включила ночник и выбралась из кровати.

Налив себе из термоса кофе, она отхлебнула большой глоток, достала из бутылочки две таблетки «феномина» и, положив их в рот, запила все тем же кофе.

Быстро переодевшись, девушка отдернула занавеску и посмотрела на окна Глена. А переведя взгляд ниже, увидела на крыльце плотную круглую фигуру его отца – Рендола Лентца.

Он угрюмо наблюдал за Нэнси, потягивая пиво из высокой банки.

– Не нужно так пристально смотреть в ту сторону, дорогой. – Его жена вышла из дома и встала рядом.

– Ты знаешь, что я думаю? – обратился к ней Рендол, не отрывая глаз от светящегося окна. – Я думаю, что эта девчонка ненормальная.

– Ну зачем ты так. – Нэш была несклонна обвинять кого-либо, и вообще, ее знали, как очень сердечную женщину. – Не нужно так говорить. Бедная девочка. Мардж просто решила проявить осторожность. И я ее понимаю в этом. Они ведь живут одни, а Нэнси в последнее время так нервничает…

– Я и говорю, что она ненормальная. Ее матери следовало бы уложить девчонку в клинику. – Рендол зло посмотрел на жену. – И вообще, я считаю, что ей незачем путаться с Гленом. Не хватало еще, чтобы и наш сын тронулся из-за дурацких фантазий этой психопатки.

Нэнси торопливо набрала номер.

– Глен, подойди к телефону! Ну подойди же к телефону, Глен!

Она не могла знать, что Глен спокойно спит, слушая во сне, как льется из наушников пение саксофона Дейвида Сонборна.

Прошло несколько минут, прежде чем на том конце провода сняли трубку.

– Алло?

Нэш осторожно прикрыла микрофон ладонью и тихо сказала мужу:

– Это она. Хочет поговорить с Гленом.

Рендол засунул большие пальцы рук за брючный ремень и мрачно процедил:

– О чем это, мать ее?

Женщина прижала трубку к уху.

– А что случилось, Нэнси? Минуточку, – Нэш опять закрыла рукой микрофон. – Она говорит, что это личное дело. Очень личное и очень важное.

– Ну-ка, дай сюда, – Рендол выхватил трубку из рук жены и злобно рявкнул: – Глен спит.

Он нажал на рычаг и, повернувшись к жене, пояснил:

– С ними надо разговаривать так! Иначе они не понимают. Да и вообще…

Рендол положил трубку на столик возле телефона.

– Черт! – вырвалось у Нэнси, когда в трубке запищали короткие гудки. Девушка снова набрала номер. Занято. Еще раз. Опять занято.

Она вскочила и отдернула занавеску.

Дом Лентцов замер. Горело одно-единственное окно – окно Глена.

– Глен! Не засыпай!!! – закричала девушка. – Не засыпай!!!

Молчавший телефон вдруг взорвался резкой трелью. Нэнси моментально оказалась у стола и сорвала трубку.

– Глен?

КРИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИ…

Долгий заунывный звук вплыл в комнату, прорвавшись сквозь стену телефонной тишины.

– Крюгер!!! – охваченная паникой девушка вскочила, рванув шнур.

Бонг! – он легко оборвался. Нэнси даже показалось, что шнур не прочнее обычной нитки.

– Ну, прекрасно, – расстроенно проговорила она. – Ну, прекрасно, мать твою… А что, если Глен захочет позвонить?.. Черт!

Нэнси быстро обмотала обрывок телефонного шнура вокруг аппарата и положила его на диван.

«Этого не может быть. Скрип… Это – галлюцинация! Она ведь не спит! Крюгер действует только во сне! А ОНА НЕ СПИТ!!! И все же убийца здесь! Он не может быть здесь! Господи, что-то не так! Она чего-то не учла! Крюгер не может действовать наяву». – Следующая мысль пришла сама по себе: – «Может! Когда он во сне другого человека! Но их осталось всего двое: она и… Боже!»

Нэнси кинулась к двери, распахнула ее и тут же быстро прикрыла, оставив небольшую щель, сквозь которую ей прекрасно была видна Мардж, прижимающая к губам горлышко бутылки.

Сделав несколько больших глотков, женщина привалилась к стене и блаженно улыбнулась.

Нэнси поспешно закрыла дверь.

И в этот момент…

– Господи! Я схожу с ума! – за ее спиной снова раздалась трель телефона. Девушка обернулась.

Телефон звонил и звонил, не переставая, а оборванный шнур, с торчащими из него острыми кончиками медных жил, обвился вокруг него, словно голубоватая змея…

Холодный спазм сжал сердце девушки. И, все еще замирая от ужаса, она медленно подошла к кровати и, размотав провод, сняла трубку.

– НЭНСИ! – Раздался в наушнике хриплый булькающий голос. – Теперь я буду твоим дружком!

И в ту же секунду трубка превратилась в обожженный подбородок, и сухой шелушащийся язык скользнул по губам девушки.

Нэнси завизжала. Телефон полетел на пол, и она, обезумев, принялась топтать его, пока не превратила в кучу бесполезных обломков.

– О, боже! О, боже!!! – продолжала повторять девушка, и вдруг до нее дошел смысл услышанного. – Теперь? Моим дружком?

Она кинулась из комнаты, скатилась по лестнице и ударилась телом в запертую входную дверь. Еще раз. И еще.

– Закрыто, закрыто, закрыто…

Это был голос абсолютно пьяного, теряющего над собой контроль человека. Ее матери.

Нэнси вбежала в гостиную. Мардж лежала на диванчике и на губах ее блуждала пьяная улыбка.

– Я все заперла, – она глуповато хихикнула.

Сейчас Мардж напоминала сбежавшего из больницы идиота. Такой же пустой, бессмысленный взгляд, растянутый в придурковатой улыбке рот и пузырящаяся в уголках губ слюна. Голос сбился на таинственный, еле слышный шепот.

– Нэнси, тебе нужно сегодня спать. Ведь твоя мамочка убила Фредди. Ты же не боишься теперь? Не надо. Мамочка убила Крюгера. Защитила свою девочку…

– Мама, дай мне ключ! – Нэнси понимала, что Мардж в невменяемом состоянии и все же очень надеялась докричаться.

Женщина попыталась сфокусировать взгляд на дочери, но ей это не удалось, и она засмеялась высоким истеричным смехом.

– Ключ? Зачем? Кому нужны эти ключи… Мы с тобой хорошо спрятались… Хорошо… Когда он придет, ему не войти сюда. Мамочка все заперла. Все заперла…

Голос затухал, становясь все тише и тише.

– Мама! Дай мне ключи!! Дай мне ключи!!!

Мардж тупо посмотрела перед собой и снова хихикнула.

– Не могу, – она с пьяным вызовом подняла глаза, но Нэнси показалось, что они так и не разглядели ее. – Не могу. У меня их нет. Нет. Я их надежно спрятала… Надежно спрятала… Мамочка все понимает…

Голова ее опустилась на грудь, пьяное бормотание, в котором уже невозможно было понять ни одного слова, звучало еще несколько секунд, а потом его сменило спокойное посапывание.

– Глеееееееееееееен!!!!!!!

Нэнси кричала так, словно это могло что-нибудь изменить.

Пластинка давно закончилась. Черный блестящий диск остановился, и игла зависла над ним, словно разглядывая.