Текст книги "Приручить Снежного Кота (СИ)"

Зима была… ох, она всё была и была. То неделю-другую подряд валил снег, то ветер уносил снеговые тучи на юг, а взамен устанавливался жестокий мороз, потом опять небо затягивалось, и по серому накату дорог и дорожек лениво ползли снежные змеи позёмки. Темнело рано, светало поздно, утро начиналось с грохота принесённых и вываленных на пол дров, а постель Гай делил исключительно с толстым старым кошаком, изменившим своему Снежному тёзке с имперским легионером (к негодованию первого и недостойному злорадству второго). Кот приходил в спальню Гая, как к себе, привычно поддевая лапой дверь и проскальзывая внутрь, запрыгивал в кровать, вздрагивавшую от немалого веса раскормленной тушки, и ложился брюхом на больное плечо. Было жарко и тяжело, но действовало ничуть не хуже, чем прогревающие мази дриады, так что кота Гай не гонял. Увы, с потребностями молодого здорового мужчины приходилось идти к тётушке Элии и её девочкам, потому что на фоне местных красоток даже младший супруг Гая смотрелся существом мягким, кротким и благонравным.

Впрочем, сон в разных спальнях обоим пошёл на пользу: легионеры окончательно признали нового капитана правильным мужиком, который не брезгует даже одних девок с солдатами тискать, не то что другое-прочее; горцы окончательно убедились, что смешной и противоестественный брак юного владетеля заключён исключительно в политических целях. “И то правда, у Хромули-то ни отца, ни брата, а тут взрослый мужик рядом и вроде как родня, – повторяли горцы за каким-то умником из прислуги, поясняя непонятливым, вздумавшим смеяться над замужним парнем, зачем это было сделано. И уже потише прибавляли: – Да ещё какой мужик-то, сразу к Хромуле охрану приставил, чтобы стало быть, никаких тебе разбойников и кабанов. А то в Красном Камне небось ждут-не дождутся, чтоб наш Котёныш за своими следом поторопился”.

По поводу охраны Снежный Кот до сих пор шипел и плевался, но тут Гай его слушать не собирался – во всех поездках, будь они хоть в гномью слободу, младшего сопровождали два легионера, причём выбранные в последний момент наугад из резерва, так что подкупать или запугивать кого-то из них было бессмысленно. Никто не знал, кто будет сопровождать владетеля в следующий раз, но любой легионер легко представлял себе, что его ждёт, если он не убережёт законного Волчьего супруга.

А в остальном всё было – лучшего и желать не надо. Аскольд, к которому Гай вообще избегал прикасаться, был приветлив и доброжелателен, охотно пояснял всякие мелочи, очевидные для местных, но непонятные для приезжего, подсказывал, с кем и как легче поладить: настоять на своём, польстить, припугнуть и так далее. Идиллия полная… пока, забывшись, не положишь руку ему на колено. Гай очень старался не забываться: такой вот его младший супруг нравился ему куда больше убивающего ледяным взглядом, как местная нечисть по имени Морозная Дева, или прижимающего уши и вздыбившего шерсть, как его покровитель снежный кот (видел Гай эту кису: спасибо, и сам был не один, и котик был занят – волок в зубах здоровенного зайца). Просто не трогая младшего, с ним можно было обсудить и способы прижать не в меру скользких контрабандистов, и стихи Яшмы Зелёный Дол, и прибыльное вложение части легионерского жалования. Айс в самом деле умел не только ядовито усмехаться, но и улыбаться так, что умереть не жалко за его улыбку. Айс вообще всем бы был хорош, кабы не питал такого отвращения к супружеским отношениям. Что ж, могло быть гораздо хуже. Супругой Гая вполне могла оказаться кузина Аскольда, которая о Яшме из Зелёного Дола спросила бы разве что, а хороша ли там яшма и куда идёт – на украшения или на облицовку стен.

Словом, не считая близких отношений, всё шло настолько хорошо, что многократно битый жизнью Волк напряжённо ждал каких-нибудь неприятностей, но те, дивное дело, к нему не спешили.

***

Айс запрокинул голову и закрыл глаза, подставляя лицо солнцу. Солнце грело уже весьма ощутимо, и небо стало выше, глубже и гуще цветом, а перья облаков в нём – по-весеннему лёгкими. Хотя до настоящей весны ещё было, конечно, далеко – две недели с лишним только до Равноденствия, праздников, посвящённых ему, и очередного скандала с солнцеликим Отоном по поводу неправильного Начала Года. Плевать. Зато скоро наверняка приедет дядя, и неделю, а то и две будет с кем поговорить, не следя за каждым словом. Айс, конечно, искренне и глубоко был признателен травнице за лечение и позволял ей обращаться с собой так, словно она была ему близкой родственницей, а не беглянкой из Великого Леса, которой отец милостиво дозволил остаться на его землях, но доверять ей по-настоящему Снежный Кот не мог. Особенно после того, как узнал, что к ней приезжал за советом его старший супруг и, судя по всему, советы кое-какие получил. Дяде, разумеется, не понравится, что отношения с капитаном у племянника установились именно такие, от которых тот его всеми силами отговаривал. Ссора по этому поводу, разумеется, была неизбежна, и хоть меньше всего Айс хотел ссориться с единственным человеком, которого действительно любил и которому полностью доверял, но даже дяде пора было признать за сыном сестры право самому распоряжаться своей жизнью.

– Владетель! Владетель! Там орки!

– Что опять – орки? – недовольно спросил Снежный Кот.

Взрослых орков мужского пола нанял Волк – Легиону, оказывается, выделялись деньги для найма проводников, осведомителей и прочего. Зная немного своего старшего супруга, Айс был уверен, что «приличные» контрабандисты, таскающие в горы разную полезную в быту мелочь, делятся с капитаном не так доходами, как сведениями, однако возможность заполучить своих разведчиков, знающих окрестности до последнего пня, капитан наверняка упускать не хотел. Словом, Курак, брат покойного вождя, и двое его соплеменников официально состояли на службе у Легиона. Подростки в разведку с ними ходили бесплатно, просто набираясь опыта, хотя возможно, какая-нибудь мелочь перепадала и им: у Волка недостатки имелись, конечно, но скупость и желание нажиться на подчинённых в этом списке отсутствовали напрочь. А женщины так и занимались всякой, в основном, грязной работой по хозяйству, причём трёх (с их согласия, озвученного сыновьями) увёл в часовню солнцеликий Отон, восхищённый их молчаливостью куда больше, чем старательностью. Дети лет так с пяти по-прежнему жались к кухне, таская туда воду, вынося помои, начищая котлы и сковороды до солнечного сияния и вообще, к радости матушек, находясь в тепле и поблизости от еды. Что могло быть не так с орками, Айс даже представить себе не мог.

Ну… орки не бьют женщин: недостойно мужчин и воинов. Правда, матери-тётушки-старшие жёны могут очень серьёзно поколотить младших по возрасту и статусу – им можно и даже нужно, ради поддержания порядка в племени. Именно этим, кажется, и собирались заняться несколько орочьих матрон, да вот преступница, подлежащая наказанию, дико сверкала глазами, размахивая кухонным, но от этого не менее длинным и острым ножом, так что к ней никто из старших родственниц не рисковал подойти ближе, чем на пять-шесть шагов. За что её собирались наказать, можно было и не спрашивать – девица где-то раздобыла старенькие штаны и овчинную безрукавку, правда, подпоясала её своим «девичьим» пояском – в кисточках, бусинах и прочих ярких штучках, демонстрирующих её незамужнее положение; всё вместе это смотрелось… незабываемо.

Вокруг, разумеется, кольцом стояли зеваки, с хохотом подбадривая бунтовщицу. Появление владетеля было замечено не сразу, и он понял из выкриков, что бо’льшая часть народа поддерживает девицу, но кое-кто полагает, что вообще-то это горянкам следовало бы поучиться у соседок, как бабам надо себя вести.

– Кто твой голос, Мазога? – спросил Айс, всё ещё недовольный тем, что ему не дали спокойно обдумать неизбежный разговор с дядей.

Орчанка опустила нож, несколько женщин двинулись было к ней, но Айс нахмурился, и они замерли: кто даёт им и их детям кров и еду, они помнили слишком хорошо. Девушка сначала привычно оглянулась на сбежавших ради такого события из кухни мальчишек, отыскивая своего брата, наверное. Потом вздёрнула тяжёлую челюсть и хриплым, подрагивающим от сознания собственного святотатства голосом заявила:

– Я сама буду говорить, вождь людей.

Орчанки дружно застонали и прикрыли лица рукавами от такого позора. Мазога явно подавила схожий порыв и с вызовом уставилась на владетеля, глаза в глаза. Айс усмехнулся: для молоденькой орчанки это, наверное, действительно был бунт.

– И чего ты хочешь, Мазога-Сама-Свой-Голос?

– Уйти из клана!

Стало так тихо, что капли, срывающиеся с южного ската крыши, оглушали своим звонким щёлканьем.

– Это решать Кураку, не мне, – возразил Айс.

– Это я буду решать, вождь людей! – почти выкрикнула она. – Не тот, кто стоял перед тобой на коленях!

Айс хмыкнул. Вообще-то, они все тогда стояли на коленях, но с женщин, разумеется, спрос совсем иной, нежели с воина, да к тому же с брата вождя. И похоже, позиции Курака, согласившегося служить человеку, сильно пошатнулись, – подумал Снежный Кот. – В благодарность, так сказать…

– И куда ты пойдёшь из своего клана?

– Сын солнца сказал, что я могу служить его отцу.

Айс еле сдержал ругательство. Вот ведь… солнцеликий.

– А он сказал тебе, что став земной невестой его отца, ты никогда не сможешь выйти замуж, а дети твои будут, как и ты, принадлежать храму?

– Да, – бестрепетно ответила Мазога, и Айс только головой покрутил. Или солнцеликий в стремлении обрести новых прихожан так задурил голову девчонке, что она побежала за ним, как овца за козлом, или жизнь незамужней орчанки настолько безрадостна, что она готова стать послушницей, даже зная, чем за это придётся заплатить. Удивительно, как это Отон ещё не явился посмотреть представление «Принятие дикой орчанкой истинной веры». Боится, наверное: всё-таки орки – настоящие дикари, по его меркам. Куда большие, чем горцы, уже полвека пребывающие под сенью имперского меча. И кстати, посещающие баню куда чаще, чем многие южане, что бы там подданные императора ни говорили про немытых дикарей.

– Ну, пошли тогда, – вздохнул он.

Он не знал, может ли взять её за руку или обесчестит этим на веки вечные, поэтому не стал рисковать – просто пошёл к часовне, а девушка засеменила за ним: к тому, что в штанах можно шагать гораздо свободнее, чем в длинном платье, она ещё не привыкла. А если наденет балахон послушницы, то и не привыкнет никогда.

– Курак с племянником приходили в часовню, требовали выдать им отступницу, но солнцеликий Отон от имени своей новой послушницы отказался, и тогда парень провёл что-то вроде ритуала. Изгнание из клана, или что-то в этом роде, – вид у Аскольда был усталый и недовольный. – Прошли всей толпой мимо Мазоги, и каждый сказал: «Я не знаю её».

– Я опасался худшего, – заметил Гай.

– Для неё ничего хуже придумать невозможно, – возразил младший. – Когда она наконец сообразит, в какую петлю сунула голову, дороги назад ей уже не будет, до стойбища другого племени она одна просто не доберётся, а представить себе гнома, взявшего в свой дом орчанку, мне недостаёт воображения. Кто-то из наших ещё мог бы, но только до того, как она согласилась надеть жёлтый балахон.

– Ну, почему сразу «в петлю»? – примирительно проговорил Гай, но у самого на душе было… пасмурно весьма: добро бы девчонка действительно вышла замуж, пусть даже за человека или гнома. Однако с точки зрения остальных, она предала не только свой народ, но и свою веру. Что об этом думает Курак – догадаться несложно. Как он себя поведёт с теми, кто сбил с пути истинного дочь его клана – Отец-Солнце знает. Можно ли теперь ему доверять – вообще вопрос вопросов. – Уходят же в Храм имперские бесприданницы…

– И даже иногда по доброй воле, – усмехнулся Котёныш, но как-то невесело. Вид у него вообще был рассеянный и озабоченный, и за ужином он так толком и не поел. Гай припомнил, что началось это ещё до сегодняшней истории с орками, но какая печаль так занимала его младшего? И не спросишь ведь – всё равно ответ будет вежливой версией «отвяжись, не твоё дело», а начнёшь настаивать – просто соврёт что-нибудь. Делать это он, оказывается, умел виртуозно: купеческая кровь, не иначе. – Не переживайте по поводу Курака, Гай. – Котёныш таки начал звать его по имени. – Он клялся мне, он получает жалование от вас – он может сколько угодно нас ненавидеть, но не предаст: честь дороже. А вот солнцеликому Отону посоветуйте поберечься. Так, на всякий случай. Он, разумеется, горд, что первым в Верхних Землях заполучил послушницу-орчанку, но оркам это точно не понравится, в отличие от его начальства.

Тревожные складки на переносице, слишком глубокие для почти мальчишки, так и не разгладились. Гаю очень хотелось обнять младшего, притянуть светлую голову к своей груди, соврать, что всё будет хорошо… но вот тогда уж точно ничего хорошего бы не было ещё очень долго.

========== Глава девятая, в которой приходят письма и выбираются подарки ==========

Встречать обоз Айс вылетел, забыв про хромоту – и словно на стену налетел, увидев Карла одного. Нет, он, разумеется, подошёл поздороваться с приказчиком и вполне сердечно поздоровался, а тот, опережая тревожный вопрос, полез за пазуху и вытащил оттуда туго свёрнутые в трубку листы… навскидку, не меньше десятка листов, запечатанных так небрежно, что оттиск перстня слегка смазался (старый знак, что всё в порядке, что это действительно Йен Замшевый Кошель – таким дядя пользовался ещё в переписке с матерью, а потом посвятил в эти детали и Айса).

– У вас вечерком найдётся часок для меня, сударь?

Айс посмотрел в сторону казарм. Оттуда бодро катился интендант в компании добровольцев, желающих помочь с разгрузкой (и что-нибудь за это получить, разумеется, или хоть новости послушать: Ясный Плёс – это хоть самая северная, но всё же настоящая имперская провинция, в отличие от глухомани, куда их волей начальства занесло), а вот капитана видно не было.

– Будем надеяться, супруг у меня не ревнивый, – хмыкнул Снежный Кот.

– Да я и при нём могу, – усмехнулся Карл. – Мне просто надо на словах вам кое-что передать. Вы ещё, может, сами его позовёте посоветоваться.

– Даже так? – Айс выгнул бровь, но с расспросами приставать не стал, а занялся размещением возчиков и охраны: сам Карл каждый раз занимал одну и ту же комнатку с окошком на Ведьмин Котёл, и в ней давно всё было готово к приёму гостя.

Потом Снежный Кот обсудил со старшей кухаркой, чего и сколько ей нужно, чтобы кормить неделю-другую почти три десятка лишних ртов. Потом вернулся к возам, потому что в одном-двух всегда были такие тюки и бочонки, которые запирались в особую кладовую, но сначала Айс отловил кого-то из мальчишек и приказал натаскать воды и затопить баню, чтобы люди с дороги могли и помыться, и прогреться по-настоящему. Внимательно проследил за тем, чтобы у бочонков с дорогим вином «случайно» не вылетели втулки, а мешки с сухими фруктами так же случайно не порвались. Сверил свои записи с реестром Карла – оба друг другу вполне доверяли, но оба считали, что порядок в делах превыше родственных, дружеских и иных отношений.

И только после всего этого Айс вскарабкался по бесконечной винтовой лестнице на исправно чинившуюся по мелочи, но практически заброшенную дозорную башню, чтобы спокойно почитать письмо. Было ветрено, как всегда наверху, развёрнутые листы всё норовили скрутиться обратно в трубку, а водяная пыль из Ведьминого Котла долетала даже сюда, зато никто не лез с дурацкими вопросами и просьбами, которые вполне мог разрешить и Куно, и не старался хоть краем глаза, хоть строчку разобрать в чужом письме.

Йен извинялся, что не может вырваться из Ясного Плёса, намекал, что готовится нечто грандиозное, и такой шанс выпадает раз в жизни, так что надо быть слюнявым дурачком, чтобы его упустить. Передавал приветы от каких-то полузабытых родственников, писал, что Юлий всерьёз настроен приехать этим летом: «Надеюсь, ты не против? Я вот опасаюсь, что молодой привлекательный мужчина, да ещё сын клана и капитан Имперского Легиона, покажется моему младшему кем-то гораздо интереснее и приятнее, чем пожилой торгаш. Уже ревную заранее…» Айс хмыкнул: ревнует он. Сам фактически содержит пару любовниц своего младшего – статус обязывает! – и что-то там пишет про ревность.

Он перечитал послание ещё раз, аккуратно свернул его заново, перевязал шнуром и сунул за пазуху. Потом привалился плечом к столбу перекрытия и прикрыл слезящиеся от ветра и нестерпимо-ярких солнечных бликов глаза. Было неожиданно больно. Разумеется, он знал, что у очень, очень состоятельного купца из рода, ведущего торговлю и с Великим Лесом, и с Островами, не говоря уж о поставках для Легиона, действительно очень много дел. Важных, неотложных, от которых прямо зависит благосостояние Замшевых Кошелей. Где у Йена есть пять или шесть племянников не просто по крови, а из его рода, которых он тоже старается обеспечить. Но вот не просто знать, а прочувствовать всеми потрохами, что у дяди есть дела поважнее, чем хромой полукровка с севера…

Айс подошёл к ограждению и перевесился через край, глядя, как бешено крутится грязная пена под водопадом, как появляются и снова исчезают в кипящей воде какие-то обломки. Солнце слепило глаза, отражаясь от ледяных вершин и наста на южных склонах, но на дно ущелья, прогрызенного Гривастой, уже не добиралось, и озеро бликами не ослепляло, однако порывы холодного ветра всё так же заставляли глаза слезиться. Мысль, что не так уж он Йену и нужен, что тот заботится о нём просто в память о покойной сестре, из чувства долга, причиняла почти физическую боль. Разумеется, он должен был ценить уже это, и он действительно ценил, но…

Водопад ревел и рычал, с грохотом рушилась с обрыва ледяная вода, свистел ветер, и никаких шагов Айс не слышал, пока его не схватили без всякий церемоний поперёк груди и не оттащили от ограждения.

– Даже думать не смей! – рявкнул Волк, и Айс впервые по-настоящему испугался своего старшего супруга, потому что у того было совершенно белое, неживое лицо и совершенно безумные глаза со зрачками во всю радужку, так что цвета не разобрать, кроме этой черноты расширенных зрачков.

Гай не помнил, как взлетел по винтовой лестнице – время остановилось, мир вокруг исчез, осталась мысль: «Успеть, только бы успеть!»

Он успел – схватил Котёныша, оттащил от края, рывком развернул к себе, кажется, наорал, перепугав парня до полусмерти. Тот залепетал что-то про деловой разговор и ничего больше…

– Какой ещё деловой разговор? – рыкнул Гай, всё ещё не в себе от увиденного: его младший на дозорной башне перевесился через перила и смотрит на бурлящую в озере воду.

– Карл хотел поговорить со мной без лишних ушей, но про вас он сразу предупредил, что возможно, я сам захочу с вами посоветоваться. Карл – это приказчик дяди, он привёл обоз с продовольствием, – пояснил он, потому что Гай смотрел на него, совершенно ничего не понимая.

– При чём тут какой-то приказчик? – спросил он уже спокойнее, только сердце грозилось проломить рёбра – подъём в таком темпе не прошёл без следа даже для бывалого легионера.

– Вам передали, что он просил меня о встрече наедине?

– Отец-Солнце! – выдохнул Гай.

Он выпустил младшего, напряжённо подобравшегося в его руках, и обессиленно привалился спиной к столбу, подпиравшему навес.

– Прости, – сказал он, с трудом переводя дыхание. – Я подумал…

– Что я собираюсь утопиться?

Гай только молча кивнул. Айс тоже долго молчал, недоверчиво разглядывая своего старшего, словно видел впервые.

– Я никак не могу понять вашего отношения к этому браку, – сказал он наконец последнее, чего Гай от него ожидал.

– То есть?

– Вас точно так же, как меня, вынудили заключить этот брак под угрозой отлучения от клана, так?

– Нет, – сказал Гай немного удивлённо. – Я всегда знал, что должен буду вступить в брак, который будет чем-то выгоден клану. Я говорил, что меня отлучили бы, если бы я отказался, но у меня не было серьёзных причин отказываться.

– Кроме того, что вам навязывают молодого дикаря, который ест руками и вытирает нос подолом рубахи?

Волк хмыкнул.

– Айс, – проговорил он чуть насмешливо (дыхание уже почти восстановилось), – вы, похоже, плохо себе представляете, что такое Легион. Уверяю вас, это не то место, где стоит щеголять безупречными манерами. Не поймут. Спать на земле, есть из общего котелка и ходить в одни кусты со своими солдатами… Вы правда думаете, что меня смутили бы ваши манеры или их отсутствие?

Тот неопределённо повёл плечом.

– Мы с вами посторонние друг другу, совершенно чужие, не интересные и не симпатичные один другому люди…

– Даже так? – Гай, признаться, был слегка… озадачен.

– А разве нет? Вы выполняете указ вашего императора, – Волк дёрнулся, но смолчал: у них и без того были сложные отношения, не хватало ещё политику в них впутывать, – меня вынудили именем чужого бога дать клятву слушаться и заботиться.

Гай помотал головой и выставил руки ладонями вперёд, словно защищаясь.

– Подождите, – сказал он. – Этот проклятый водопад шумит так, что мы с вами кричим, стоя в полушаге друг от друга. Серьёзные разговоры так не ведут. Вот побеседуем все трое о поручении вашего дяди, потом можем продолжить. Согласны?

*