Текст книги "Приручить Снежного Кота (СИ)"
Автор книги: Арабелла Фигг
Жанры:
Слеш
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)
– …Жаль, у меня нет денег на подходящие материалы. Знаете, как было бы здорово – на бледно-голубой парче, такой очень гладкой и жёсткой, прямо жестяной, белым и зелёным шёлком вышить заснеженные вершины и добавить на изломах мелких стразов, словно куски льда…
Цинния Соловей и на бракосочетание подарила, смущаясь и извиняясь за недорогой подарок, вышитые картины, иначе не скажешь. Гай ничего не понимал в технике вышивания, но смотрелось необычно и нарядно: фоном – мельницы, ветряная и водяная, а на переднем плане – крупные яркие цветы с головками из каких-то ленточек-бусинок. Вся женская половина гостей только что не обнюхала её подарки и даже что-то пыталась зарисовать. А посидеть со своим младшим, пока травница не позволяет тому даже встать лишний раз, Гай сам Циннию и попросил, раз уж дядя Аскольда задержался, чтобы помочь навести порядок после праздников и, разумеется, по своим торговым делам.
– Я вам закажу такую вышивку, – серьёзно сказал Котёныш. – Десяти золотых хватит на парчу и шёлковые нитки, и что там ещё? Ну, и на задаток, разумеется.
– Шутите? За десять золотых можно парчовое платье сшить, и ещё останется.
– Понятия не имею, сколько стоит парча, – смеясь сказал Аскольд. – У нас в таком не походишь.
– Ну, почему? – живо возразила Цинния. – Вы ведь можете себе позволить хоть бархатный плащ, хоть крытый парчой полушубок.
– Чтоб надо мной смеялись до самых Долгих Озёр? Покрасоваться решил, как девка на выданье? Впрочем… орки оценят, они любят яркие цвета. Орочьи девушки замуж выходят под красным покрывалом, знаете? А если ещё отец или братья красное платье раздобудут, все женщины племени умрут от зависти.
Гай слушал краем уха, пытаясь следить за летающими шариками и складывающимися суммами. Бракосочетание выходило что-то уж чересчур обременительным для Снежного Кота, и об этом Волк собирался написать главе клана, чтобы уточнить, не слишком ли накладно будет его супругу после таких расходов выделить половину того, что он выручит за следующий месяц? В конце концов, это в интересах самих Волков, чтобы Снежный Кот по-прежнему оставался состоятельным и благополучным, а не разорился, выплачивая откровенно неподъёмные суммы.
… – Так приезжайте, – сказал Котёныш. – Юлий который год грозится приехать на всё лето и писать пейзажи, пока холсты не кончатся. Может, хоть вы его сумеете вытащить из Ясного Плёса? Он же он всё жалуется, как ему надоели обеды и приёмы, а самого в гости не дозовёшься.
– А ваш старший супруг разрешит? – судя по голосу, она улыбнулась. – Он так грозно смотрел на ваших родственников, которые за неделю домой не сумели собраться, а я вам всё же очень дальняя родня.
– Ну, если вы пообещаете не напиваться допьяна и не приставать к служанкам, то почему бы нет? – чуть повысив голос, отозвался Гай, чтобы его точно расслышали в спальне – через пустующую гостиную.
– Вот уж к служанкам точно не буду, – рассмеялась Цинния. – Лучше попристаю к вашим охотникам. Буду потом шепотком рассказывать дамам, пока их дочки не слышат, про диких орков.
– Если позволите, я их и правда привезу летом обоих, – заметил Йен, подавая Гаю первый из черновиков. – Она очень милая девочка, очень живая, даже Айса моего наверняка сумеет растормошить. Жаль, я ничего всерьёз для неё сделать не могу. Предложить ей стать фавориткой кого-то из моих кузенов или партнёров – так Соловьи после нашего-то с Юлием брака перессорились… Стараюсь хотя бы на обед почаще приглашать да знакомить на этих обедах с родственницами, которые заказывают ей скатерти и полотенца. Зарабатывать вышиванием дочь клана, разумеется, не может, но взять для своих салфеток полотна и ниток с таким запасом, чтобы и на её долю осталось… ну, мало ли, не рассчитали немного мои тётушки-племянницы. Только это и остаётся.
Гай задумчиво кивнул. Цинния и правда была очень милая девушка, весёлая и живая, но не красавица и одета бедненько, хоть и прилично. Найти супруга ей, откровенной бесприданнице, родители, похоже, не сумели, а стать послушницей – с её-то характером? Или зачахнет в храме, или озлобится. В самом деле, одна дорога девушке – в фаворитки, однако раз её родители так настроены против богатого, но всего только из рода покровителя, может быть, предложить ей переехать сюда? Не через неделю после бракосочетания, конечно, предлагать своё сердце и левую руку, а когда Цинния приедет летом. Здесь, конечно, климат суровый и южан не особенно любят, но дома у неё перспективы ещё сомнительнее.
Правда, что ещё об этом скажет младший супруг – наполовину горец по рождению и воспитанию, а в некоторых вопросах даже и не наполовину. Разумеется, сам отказываясь выполнять супружеский долг, он вряд ли ждёт верности от своего старшего, но принять в своей крепости официальную фаворитку – это всё-таки не то же самое, что знать о походах супруга в заведение госпожи Элии.
*
Можно было поехать с обозом хотя бы до развилки, можно было хоть до самых Долгих Озёр, но это не имело никакого смысла: прощайся хоть здесь, хоть там – всё равно это почти до весны. Айс обнял дядю во внутреннем дворе крепости, позволил, не отворачиваясь и не кривясь, поцеловать себя на прощание и долго стоял в надвратной башне, провожая взглядом уплывающую под гору вереницу повозок. Опять он оставался один, опять ему не с кем было ни посоветоваться, ни просто поделиться тревогами и сомнениями.
Легионеры за его спиной заржали – совершенно искренне, без всякого подобострастного желания угодить начальству: Волк что-то такое забавное рассказывал о своей службе на востоке. Айс оглянулся, привлечённый этим хоровым ржанием, и неожиданно посмотрел прямо в глаза своему супругу. Тот обеспокоенно нахмурился, кажется, даже собирался спросить, всё ли в порядке, но Снежный Кот отцепился от парапета, в последний раз тоскливо поглядел вслед уходящему обозу и начал осторожно спускаться по лестнице: от снега она была тщательно отчищена, но лестницы были его кровными врагами даже летом. Сильная рука уже знакомо подхватила его под локоть. Айс по-кошачьи злобно выдохнул через нос, но Волк совершенно не впечатлился.
– Боюсь, мой супруг, зимой вам вообще следовало бы держаться от укреплений подальше, – сказал он. – У меня по-прежнему нет ни малейшего желания оставаться вдовцом, так что вы уж поберегите себя.
========== Глава седьмая, в которой Волк пытается поближе узнать Снежного Кота ==========
В ограду из аккуратно отшлифованных каменных брусьев были вмурованы металлические кольца, и Гай привязал к одному из них своего коня. Калитка тоже наверняка была откована и вывешена гномами – причудливое ажурное полотно, без единого звука повернувшееся на петлях от лёгкого толчка. Гай прошёл по мощёной теми же каменными брусьями дорожке между густыми, самого одичавшего вида кустами, до последнего сомневаясь, правильно ли ему указали дом травницы («Ларина-то? Да вон же ейный дом, с самого краешку…»)
– Раздевайтесь, – бросила она, едва глянув на гостя. – У вас ведь простреленное плечо разнылось?
– Ещё как, – признал Гай: рана от стрелы степняка и правда в последнее время начала очень неприятно напоминать о себе. Правда, у него к травнице было дело и поважнее, но не так же сразу. – Чаем не напоите? – спросил он, выкладывая на стол купленную у Замшевого Кошеля нарядную жестянку с розовым сахаром (торговец, правда, сначала деньги брать отказывался, но потом, посмеявшись, согласился, что в качестве подарка одного мужчины другому сладости смотрятся достаточно двусмысленно). – Замёрз, пока вас нашёл…
Любая горянка, как уже успел убедиться Гай, начала бы поить-кормить гостя, не спрашивая его согласия, и отказаться от горячего травяного чая с пирогами значило бы смертельно оскорбить хозяйку, её мужа, её братьев, её отца, если жив, её сыновей, если достаточно взрослые… Дриада пожала плечиками, без особой охоты подбросила в топку дров и поставила на плиту чайник. Печь была облицована цветным камнем, плита – украшена по краю то ли рунной вязью, то ли просто орнаментом, а чайник вызывал острое желание снять его с плиты, начистить до солнечного блеска и поставить на полку для парадной посуды.
– У вас красивый дом, – вежливо сказал Гай.
– Гномы, – хмыкнула она. – Ненавидят отдавать деньги и всегда предлагают расплатиться работой, хотя в итоге получается, что это я сэкономила. Впрочем, сколько они берут… дерут с тех, кому нужны они, и сколько берут с тех, кто нужен им – это очень разные вещи. Да сядьте вы, не стойте священным ясенем.
Он послушался, не спросив, почему именно ясень, хотя очень хотелось.
– Посмотреть – я вас посмотрю, конечно, – Лауриэ полезла в резной (не каменный, как ни странно) шкафчик и принялась доставать оттуда чашки, тарелки, ложки, миску с мёдом, корзинку с печеньем… – но вы ведь хотите, чтобы я помогла вам с Айсом. – В её голосе не было вопроса, однако Волк всё-таки кивнул.
Она села напротив, поставила локти на стол, сплела изящные пальцы и положила на них острый кошачий подбородок. Солнечный свет мерцал в хризолитовых глазах, но Гай терпеливо ждал ответа, не отвлекаясь на дивной красоты дриадские очи и на острые груди, подпёртые столешницей и сдвинутые локтями к узкому, но глубокому вырезу. То есть, отвлечься очень хотелось, но он заставил себя хранить вид серьёзный и деловой – и был за это вознаграждён: травница села прямо, даже откинулась на спинку стула и сложила руки на груди.
– Вы очень хорошо начали, – сказала она задумчиво. – И в споре с орком сразу приняли сторону Айса, и на церемонии его поддержали, и с подарком угадали. Но вы, я так понимаю, хотите в самом деле быть ему супругом, а не просто встречаться за ужином и обмениваться мнениями о погоде и видах на урожай ячменя.
– Совершенно ничего не смыслю в урожайности ячменя.
Лауриэ усмехнулась.
– Я тоже. И в настригах шерсти, или как это правильно называется, также ничего не смыслю. Так что здешним кумушкам даже поговорить со мной не о чем, раз уж чужие болячки и беременности я обсуждать с кем попало совершенно не желаю. – Рассказывая всё это, травница разлила по чашкам душистый чай, Гай вдохнул поглубже, пытаясь опознать травки, но кроме мяты и чабреца не узнал ничего. – Не сонные, не ядовитые и вообще никакого зла я вам не желаю, – усмехнулась дриада. – Думаю, вы лучшее, что могло Айсу достаться, и травить вас у меня никакого желания нет.
– Вы не представляете, – сказал Гай с чувством, – как меня это радует.
Она вежливо улыбнулась, но глаза в этой улыбке никакого участия не принимали – только губы заученно растянулись, сгоняя кожу в мелкие, пока ещё неприметные без яркого косого света морщинки. Гай однако заметил (свет падал очень уж неудачно для женщины) и подумал, что Лауриэ, по своим загадочным дриадским меркам, наверняка уже немолода.
– Не дело, конечно, лезть в отношения супругов, – сказала она, – но имейте в виду, пожалуйста: для близости с мальчиком годятся всего две позы. Или он встанет к спинке кровати либо к столу и нагнётся, опираясь на них, или ляжет навзничь, закинув вам ноги на плечи. В любом другом случае ему будет очень больно сгибать искалеченную ногу, но он, разумеется, в этом не сознается. Будет молча терпеть и тихо ненавидеть вас при этом.
– Меня он предупредил, что совместная ночь будет последней в нашей с ним супружеской жизни, – сказал Гай. – Но всё равно, спасибо за совет. Мало ли, как оно повернётся.
– Да я больше о нём забочусь, чем о вас, – чуть насмешливо сказала травница. – Но верить его угрозам… Не знаю. Он слишком упрям, чтобы так легко умереть и отдать свою ненаглядную крепость дорогим родственникам. Смотрите сами.
– Они всё-таки были близки с Вороном? – хмурясь, спросил Гай. Невинность Котёныша ему совершенно не была нужна, но если того всё же вынудили хотя бы подтвердить брак, то воспоминания об этом могли у парня остаться такие, что очень сложно будет его убедить, что бывает – и должно быть! – совершенно по-другому.
– Честное слово, понятия не имею. Есть вещи, о которых Айс даже с Йеном не хочет говорить, с мужчиной и близким родственником. Я хотела его осмотреть после первого венчания или хотя бы мазь заживляющую оставить, но он отказался с таким видом – то ли и правда не надо, то ли «не лезь не в своё дело».
Гай выругался, потом спохватившись, попросил прощения. Дриада только безразлично повела плечиками: от раненых она то и дело слышала много чего куда грубее и грязнее.
– А вообще, – сказала она задумчиво, – оставили бы вы его в покое, капитан. Нет, правда. Вы хотите завести с ним настоящую семью, а он хочет, чтобы вы не трогали его, но его-то желание исполнить гораздо проще. Дайте уж вы парню дожить два-три года… ну, пусть лет пять спокойно. Больше у него всё равно не получится.
У Гая дрогнула рука, расплескав горячий чай по столу.
– Он чем-то болен?
– Неизлечимо, – кривенько улыбнулась травница. – Он единственный владелец крепости, построенной гномами, и прилагающихся к ней мелочей вроде породистых тонкорунных овец, пуховых коз, пары сыроварен, небольшого арсенала и прочего в том же духе. Наследников у него нет, даже бастардов, так что в случае его смерти старшая ветвь Снежных Котов получит не просто кусок земли с уже построенным замком, а богатое и толково устроенное хозяйство. А через два, кажется, года младший сын Гуннара как раз станет совершеннолетним. Очень сомневаюсь, что он удержит наследство кузена в хоть каком-то подобии порядка, но в самом факте наследования нисколько не сомневаюсь.
– Насколько это зависит от меня, – возразил Гай, облегчённо переводя дыхание: он-то думал, что у того злосчастного падения с лошади, кроме хромоты, остались и другие, более отдалённые, но и гораздо более грозные последствия, – вдовцом я постараюсь не остаться.
– Думаете, парочки солдат хватит?
– Посмотрим. – Он молча в упор смотрел на неё, она не отводила глаз, и Гай спросил: – У вас есть какие-то доказательства?
Лауриэ с сожалением покачала головой.
– Никаких, капитан. Я просто очень не люблю Гуннара Снежного Кота, и возможно, поэтому вижу его поступки в самом чёрном цвете. Может быть, у них есть и другое объяснение, просто я не хочу признавать его.
– Можно поконкретнее?
– Да пожалуйста. Когда погиб Рагнар, его братец хотел забрать Айса в Красный Камень, а управлять Семью Водопадами послал своего кузена. Этот тот самый тип, что каждый вечер напивается до поросячьего визга, но возможно, Гуннар надеялся, что заботы о крепости помогут его двоюродному братцу бросить пить? Знаете, очень редко, но случается, что человек берётся за ум, когда на него сваливается множество важных и неотложных дел. – Гай кивнул, но он так же, как дриада, помнил, что это случай из разряда «очень редко». – Про Мария Ворона старший Снежный Кот действительно мог не знать, что это за фрукт, ведь что ни говори, а Верхние Земли и далеко от Вороньего Пика, и вообще горцы мало интересуются делами Империи. А Гуннар мог думать, что Айс, хромой, неспособный толком защитить себя, живёт без отца и хотя бы младшего брата в крепости, до которой даже из Красного Камня надо почти неделю добираться, если погода подведёт. Имперский обычай заключать браки между мужчинами мог действительно показаться ему неплохим выходом из положения, как он вам и сказал: рядом с искалеченным мальчишкой будет взрослый мужчина, способный позаботиться о младшем супруге. – Гай снова кивнул, хотя и свёл брови в недоверчиво-хмурой гримасе: да, житель Империи мог бы так думать, но на церемонии Волк достаточно налюбовался на родню своего младшего, чтобы усомниться в намерениях дядюшки Гуннара дать племяннику кого-то, кто мог бы о нём позаботиться.
Но всё сказанное не тянуло, конечно, не то что на доказательства – даже на обоснование подозрений, если честно. Да, глава клана Снежных Котов Волку тоже не понравился, но думать, что тот пытается избавиться от единственного оставшегося сына покойного родного брата, оснований всё же было маловато. Разумеется, что бы там младший ни говорил и как бы ни фыркал, из крепости в одиночку он выезжать больше никуда не станет, даже до своих сыроварен: дядя, может, чист и невинен, словно младенец, но разбойники и хищники никуда не делись, а Аскольд достаточно богато одет, да и лошадка у него пожилая и флегматичная, однако ухоженная и крепкая. И без денег он вряд ли выезжает, и вообще… охрана ему точно не помешает. Правда, есть ещё кое-что.
– У Аскольда есть любовница? – спросил он.
Лауриэ отрицательно качнула головой.
– Нет? – поразился Гай. – В его-то годы?
– С таким, как он, местные девушки могут гулять или из жалости, или за деньги, – сказала дриада. – Ни на то, ни на другое Айс никогда не согласится.
*
– Извините, что отвлекаю.
– Ничего, – Айс кивнул на стул, на котором обычно сидел дядя во время своих приездов. – Я сам собирался с вами поговорить. Правда, думал сначала полностью закончить расчёты, но приблизительно могу сказать и сейчас. В этом месяце из-за свадьбы доходов у нас нет – наоборот, нам ещё пришлось взять деньги из старых запасов, – Айс кивнул на расходные книги и кипу разрозненных листов. – В общем, ничего страшного, голодать не придётся…
– Йен подсчитывал, – Снежный Кот слегка заломил бровь, услышав этого «Йена», но смолчал, – сколько денег ушло на торжества, и я написал главе Клана, что нам, очевидно, следует, поумерить аппетиты в этом году, – ответил капитан. – В конце концов, разорять вас совершенно не в интересах Волков.
Айс кивнул. Чего-то в этом роде он и ожидал: Волки, хотя бы те, что приезжали на свадьбу, показались ему вполне адекватными людьми. Ну, не считая их попыток заигрывать с Юлием чуть ли не на глазах его старшего супруга. Или какой-то торгаш не казался им помехой?
– Тогда ещё вопрос.
– Да? – с какой-то непонятной надеждой спросил Волк.
– До моего первого… брака, – Айс чуть не ляпнул «замужества», как в разговоре с дядей, но вовремя спохватился, – и после гибели Ворона на еженедельный обед в дни Солнца приглашались оба сотника с супругами, интендант, травница, староста гномьей слободы с женой и старшим сыном. Однако Ворона… забавляла мысль, будто он сядет за один стол с каким-то Молотом Из-Под Горы и тем более – с нелюдями, и пока он был жив, обедали у нас только солнцеликий Отон и первый сотник.
– А зная Барсука, – хмыкнул Волк, – предположу, что он частенько отговаривался то служебными, то семейными делами.
– Я хотел бы снова приглашать всех, – сказал Айс, согласно кивнув на это замечание. – Но не могу без вашего разрешения.
– Да разумеется, – чуть ли не с облегчением отозвался легионер. – Приглашайте всех, кого сочтёте нужным. Моя честь точно не пострадает, если я сяду за один стол с сыном рода. Мне, знаете ли, приходилось валяться в одном холерном бараке с детьми семейств и даже с изгоями.
– Да? – Айс с невольным уважительным интересом глянул на супруга: того, похоже, жизнь порядком потрепала, не глядя на волчью морду, весело скалившуюся с застёжки плаща. – Вы говорили Лауриэ, что болели холерой?
– Да как-то не пришлось, она больше про рану расспрашивала, не была ли стрела отравлена, не было ли горячки после ранения. Я, собственно, к вам заглянул попросить старый платок или плед, или что-то ещё в этом роде – ни ключника не нашёл, ни к кому-то из женщин поздно вечером ломиться не хочется, чтобы не давать поводов для дурацких сплетен.
– Конечно, – сказал Айс: у него такие старые шерстяные тряпки, насквозь провонявшие мазью, лежали и в спальне, и в кабинете, потому что разболеться совсем уж нестерпимо нога могла в любое время. – Давайте, я вас разотру, – предложил он, вытащив из нижнего ящика бюро слегка поеденный молью плед, потому и пущенный на утепление растёртого колена, что в нём тут и там откровенно просвечивали дырки. Теперь-то на него, понятно, молей-самоубийц не было, но в своё время подкрепиться они успели изрядно.
Предложению Волк удивился, но отказаться и не подумал. Охотно снял свою стёганку, за нею – рубашку, поискал взглядом, куда бы ему сесть, чтобы супругу было удобнее, взял низенькую скамеечку, на которую Айс клал ноги, греясь у печи, и поставил её перед столом, за которым сидел его младший. Айс развернул свой стул боком к бюро и провёл ладонью по крепкому горячему плечу, оказавшемуся на уровне его груди, даже чуть ниже. Он и сам не знал, с чего вдруг предложил свою помощь. Наверное, неловко было чувствовать себя капризной девицей, не желающей ценить доброго к себе отношения, и хотелось как-то сгладить нелестное впечатление, которое наверняка сложилось у капитана от общения с младшим супругом. Всё-таки Волк по-человечески был Айсу вполне симпатичен и даже временами интересен. И поссориться с ним до полного разрыва отношений было, похоже, делом немыслимым: виноватым в ссорах, на которые его откровенно провоцировали, тот упорно считал себя, как старшего, более опытного… и всё прочее в том же духе.
– Неужели это от стрелы такой шрам? – спросил Айс, привычно (много лет практиковался на себе как-никак) разминая больное место, прежде чем нанести на него мазь.
– У неё был зазубренный наконечник, пришлось вырезать, – совершенно спокойно, как о самом обычном деле, сказал Волк.
Айс покачал головой, представляя себе, какую боль пришлось испытать легионеру: жуткий багровый шрам был такого размера, словно капитану в спину топор метнули, а не выстрелили из лука.
– И часто степняки пользуются зазубренными стрелами?
– Да почти всегда.
– Ничего себе, – ошарашенно проговорил Айс. – Понятно, почему горные сородичи их презирают.
– А здешние орки стрелы вообще зазубренными не делают?
– Не только стрелы, никакое другое оружие тоже. Понимаете, – он набрал на пальцы мази и шлёпнул первую пахучую кляксу на разогретое плечо, – для наших соседей главное – подчинить противника, а не убить. Ну, если уж убить, то быстро и надёжно, а не оставлять калеку с гниющими ранами. Мало нас тут, знаете ли. Даже людей на плато немного, а орков в горах так и вовсе негусто. И лишние рты, неспособные себя прокормить, не нужны ни тем, ни другим.
– Но они всё же воюют друг с другом, – возразил Волк.
– Богатых мест для охоты не так много, как хотелось бы. Удобных, сухих, не слишком глубоких пещер – тоже. Женщин мало, и они очень часто умирают при родах, потому что даже на сносях продолжают выполнять тяжёлую работу. Дети вообще мрут, как мухи. Выжившие, конечно, потом мало от чего могут умереть, но выживают хорошо если трое-четверо из десятка. Поэтому напасть на чужое племя, заставить мужчин поклясться в верности вождю, а женщин забрать для своих воинов – обычная практика.
– Ну, степные орки действуют похоже, только выжившие мужчины становятся рабами победителей.
– Если вы сумеете объяснить горному орку, как может одно живое существо принадлежать другому, я буду восхищён вашим талантом лектора.
– То есть? – легионер повернул голову назад, глядя на младшего снизу вверх, и Айс с удивлением обнаружил, что глаза у того зеленовато-серые, а не карие, как он почему-то был уверен. Довольно тёмные, но совершенно точно серые. – Собаки, лошади, овцы, козы – тоже живые существа.
– Скотины у орков нет, её негде толком пасти, да даже если и есть где, не держат орки скот. Собак тоже нет, есть кое-как прирученные волки, но ни один орк такого собрата-охотника не считает своей собственностью…
Руки у парня были ожидаемо сильными – и неожиданно лёгкими и чуткими: место, в котором боль гнездилась и откуда растекалась вокруг, они нашли сразу и безошибочно. А мазь действительно жглась почище перечной пасты – Гай зашипел, потом чуть ли не взвыл, когда кожа полыхнула огнём. От запаха глаза заслезились и защипало в носу и в горле, но в этом огне тупая нудная боль, грызущая плечо и спину, плавилась, дымилась, растекалась… Гай прикрыл глаза и расслабился, отдаваясь во власть умелых и заботливых рук. Он бы не возражал посидеть так подольше, пусть даже шипя и охая временами, но Аскольд вытер наверняка горящие пальцы шерстяной тряпкой с забавным пёстрым рисунком и с привычной ловкостью замотал ею прогретое до самых костей плечо. Потом помог надеть рубашку (новомодную, на мелких костяных пуговках от ворота до низу, Гай для лечения пожалел, и пришлось неловко натягивать через голову обыкновенную, с тесёмками у горла), а поверх неё – стёганую куртку, которая после такого прогревания показалась, но вряд ли была лишней. Вставать было откровенно лень, хотелось привалиться к ноге своего младшего – сравнительно здоровой, понятно, – откинуть голову назад и посидеть так, слушая, как щёлкают шарики абака и поскрипывает позолоченное перо.
Вот только совершенно не хотелось спугнуть Котёныша раньше времени. Нет уж, пусть привыкает к присутствию старшего супруга в своём кабинете и в своей жизни вообще. И пусть привыкает сам прикасаться к старшему, раз уж от прикосновений к своему телу, даже самых невинных, вздрагивает и деревенеет.
– Спасибо, – сказал Гай, неохотно вставая. – Спокойно ночи, Аскольд, не сидите долго.
– Тут на полчаса, не больше, – возразил младший. – Спокойной ночи.
Он не назвал Гая по имени, но и капитана не помянул, и Волк понадеялся, что лёд в их отношениях начнёт понемногу таять – с такой-то прогревающей мазью. Что ж, людям вообще свойственно надеяться на лучшее, сколько б жизнь их за это ни била, и Гай исключением не был.
========== Глава восьмая, в которой начинаются некоторые неприятности ==========
Ну, это было уютно и даже вполне семейно: солнцеликий Отон с Лауриэ, мило улыбаясь, как обычно, втыкали друг в друга ядовитые колючки (словесно, конечно), получая от этого ни с чем не сравнимое удовольствие; сотник Молот Из-Под Горы оживлённо рассказывал восхищённому сыну гномьего старосты, как участвовал в походе на пиратскую Тысячу Островов; сотник Барсук, наоборот, выслушивал какую-то занятную, видимо, байку жены этого самого старосты (муж и сын сидели рядом и могли слышать всё от слова до слова, так что приличия были соблюдены), а капитан расспрашивал самого’ мастера Даина про крепость, про перевал, про земли за ним… Айс мог бы и сам рассказать супругу про долину с руинами города сумеречных эльфов, но раз Волк хочет завязать более тесные отношения с гномами – ради всех богов. Жёны сотников вели чинную беседу с тремя незамужними тётушками, а может, и бабушками владетеля с неясной ему самому степенью родства, но прилагавшимися к крепости сколько он себя помнил. Неудавшийся опекун, как обычно, целеустремлённо надирался до невменяемого состояния. Можно было, конечно, и не давать ему столько пить, но на кой Айсу был лишний дядюшкин шпион в крепости? Ему и тётушек-бабушек хватало.
– … Тёмные, уходя, прокляли и город, и всю долину, так что даже лесовики не смогли проклятье это снять: изгнать-то изгнали, а сами остаться не смогли, – степенно оглаживая бороду и не забывая прикладываться к бокалу с южным вином, говорил Даин. – Так и лежат руины в проклятой долине… Но до той войны – да, крепость не давала остроухим пройти через перевал. А уж когда после тёмных эльфов орки попытались штурмовать Семь Водопадов… пфе! – Он опять хлебнул вина и одобрительно кивнул своим вкусовым ощущениям. – Постояли, поорали, постреляли, крючья попробовали кидать… Лучше б башками своими тупыми об ворота побились – больше толку было бы. Другие крепости зубастые брали, а эту… – он обвёл зал мозолистой короткопалой рукой, – в эту разве что на службу проситься приползают. Эту, не в обиду будь сказано, и вы бы, сударь, не взяли. Империя, я имею в виду.
– Пожалуй, – самокритично признал капитан. – Нет, если бы Империи всерьёз понадобился путь на ту сторону, в проклятую, как вы говорите, долину… – тут он о чём-то задумался, так что даже прослушал слова гнома и, извинившись, попросил повторить.
– Я говорю, – не обидевшись на невнимательность легионера, повторил староста, – оттуда-то ждать некого покамест. А вот соваться туда – это будет похуже самоубийства, раз уж даже лесовики со всеми их друидами оттуда сбежали, теряя подмётки. Проклятие тёмных – это ведь штука такая… то ли разбудишь кого, то ли с собой из долины принесёшь.
– Да я туда не собираюсь, храни Отец-Солнце. Я про орков – с чего они вообще начали ту войну? Тесно в горах стало?
Айс с интересом прислушался. Орки всегда жили раздробленными племенами, ожесточённо отбивавшими друг у друга лучшие места для охоты и жизни вообще, но Грол как-то сумел эти мелкие стаи согнать в единое войско, с которым и обрушился с Алмазных Пиков на Верхние Земли, словно лавина. Истребить людей он вовсе не стремился, только подчинить, заставить служить себе и своим воинам, и многие в Верхних Землях до сих пор считали тех, кто обратился за помощью к Империи, изменниками. В конце концов, орки никаких налогов не требовали и молиться ихним богам не заставляли. Ну, зарезали бы разок в год на своё Пришествие Тьмы десяток-другой стариков и калек – так это вам не десятину сборщикам отдавать, наоборот, лишних едоков с шеи долой.
– А это великому вождю Гролу, – гном совершенно непередаваемо проговорил эти слова, – какая-то шаманка сказала чуть ли не в детстве, что создаст он великое царство или умрёт молодым. Вот он и помер молодым, как она и обещала.
– Его зарезала Хильда из клана Орланов, – уточнил Айс. – Сама предложила стать его женой, отстояла, улыбаясь, брачную церемонию, а под утро, когда он крепко спал, перехватила горло ножом ему и себе.
– Я не знал, – озадаченно сказал капитан. – Я читал только, что лишившись такого сильного лидера, орки затеяли споры о том, кто теперь будет вождём, войско фактически распалось на отдельные отряды, и те уже не смогли оказать серьёзного сопротивления имперским легионам.
– Да они бы и так не смогли, – возразил Айс. – В Верхних Землях их, знаете ли, не пирогами встречали. К вашему… приходу, – он удержался от слова «нашествие», хотя оно так и просилось на язык, – и орки, и люди уже были измотаны и обескровлены. Хильда Орлан потому и затеяла своё ритуальное самоубийство, чтобы её клан начал, а остальные поддержали новые военные действия против орков, потерявших сильного лидера, стараниями которого они и держались вместе. Медведям и их последователям Орланы потом чуть ли не кровную месть объявили за предательство.
– Это всё было задолго до вашего рождения, сын мой, – недовольно заметил служитель храма.
Айс пожал плечами.
– Тем не менее, это было, и Медведей считают предателями до сих пор.
– И вы? – спросил Волк, в упор глядя на него.
– А вы бы не считали предателями тех, кто привёл чужаков на ваши земли?
– Айс! – резко сказала Лауриэ. – Думай, что говоришь.
– Говорю, что думаю, – усмехнулся он, не опуская глаз под взглядом своего старшего супруга.
