Текст книги "Приручить Снежного Кота (СИ)"
Автор книги: Арабелла Фигг
Жанры:
Слеш
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
========== Пролог, в котором личная жизнь героев устраивается независимо от их желания ==========
– Итак, вы утверждаете, что ваш супруг упал с лошади, когда ехал по мосту, сорвался с этого моста и утонул?
Айс пожал плечами:
– Я понятия не имею, что там произошло, сударь. Сам я в это время находился в крепости, а отсюда до моста через Гремячую почти три лиги по прямой. Я повторяю то, что мне сказали сначала легионеры, а затем пастухи: Дёготь сбросил Мария Ворона, когда тот пытался проехать по Хозяинову мосту. Мой покойный супруг, – не сдержавшись, он довольно ехидно глянул на родичей оного супруга, явившихся забрать не так тело, как имущество покойного, – считал себя непревзойдённым всадником и на этом основании потребовал оседлать ему для охоты племенного жеребца, которого половина конюхов боялась. Моё предупреждение, что с этой скотиной кое-как справляются только орки и их полукровки, он проигнорировал.
Дознаватель продолжал смотреть на него непрошибаемо-спокойным взглядом, и Айс подумал, что знает теперь, в чём настоящая сила Империи. Не в стальной мощи её легионов и не во влиянии служителей Отца-Солнца, а в незаметном, но неустанном труде необозримой армии чиновников, не ведающих ни жалости, ни страха, ни каких-либо иных человеческих чувств.
– То есть, вы всё-таки допустили, чтобы он взял жеребца, который был для него, по вашим же словам, опасен? – без всякого выражения уточнил этот окунь в синей с золотом (и плевать, что синее повыцвело, а золото пообтёрлось – всё равно он состоял на службе Великой Империи) форме.
Айс разозлился. Какого огра? Да, его погибший супруг, вечно падать ему в Бездну, был капитаном Имперского Легиона и сыном клана, но он и сам, если кто забыл – Аскольд Снежный Кот, владетель этих земель! Это его крепость, его кабинет и даже стул под задом дознавателя принадлежит ему.
– Я так понимаю, – голосом чуть теплее ледяных вершин Алмазных Пиков спросил он, – вы меня подозреваете в убийстве моего старшего супруга? А могу я узнать, каким образом я мог ему помешать? Или, – он скользнул взглядом по браслетам на запястьях чиновника, – ваша супруга может указывать вам, что брать, что надеть, чего опасаться? Моих советов мой старший супруг не очень-то слушался.
На рыбьей морде мелькнули таки отзвуки эмоций: кажется, супруга дознавателя действительно что-то такое пыталась указывать мужу. А по круглой физиономии солнцеликого Отона пробежала тень беспокойства: определённо, не понравилось ему, как выпрямился в своём кресле юный владетель и как сжались тонкие бледные губы.
– Нет-нет, сын мой, – отечески проговорил настоятель храма, обращаясь к Айсу, которому стоило некоторого усилия, чтобы не поморщиться от этого обращения, – никто вас ни в чём не винит. Сыну моему дознавателю нужны только подробности этого печального дела, дабы и дух вашего супруга упокоился с миром, и его родные не терзали себя ненужными сомнениями.
«Его родные спляшут прямо в фамильном склепе, – мрачно подумал Айс. – Не просто сослали вечный геморрой всего клана в Верхние Земли, а избавились наконец».
Ещё ему не нравилось, что дядюшка с самого начала «беседы» не сказал ни единого словечка, только кряхтел и ёрзал. Впрочем, его можно понять. С одной стороны, если племянничек схлопочет десять лет каторжных работ за убийство старшего супруга, пусть и не своими руками, крепость наконец отойдёт старшей ветви Снежных Котов без всяких фальшивых разбойников и бесплодных браков. С другой – позор-то падёт на всех Снежных Котов: это ж надо было так опростоволоситься – не суметь избавиться от ненавистного супруга, не оставляя при этом следов. «Что же ты, дядюшка, не мог помочь мальчишке в пустяковом деле – прибить по-тихому наглого и заносчивого южанина?» – наверняка такой была бы реакция почти всех соседей, а Гуннар Снежный Кот не мог позволить себе насмешек за спиной. Особенно после того, как дал согласие на нелепый и дикий для Верхних Земель однополый брак.
*
– Сядь, – сухо и холодно приказал дед… да нет, пожалуй, не дед, а глава клана. Гай нахмурился: не помнил он за собой ничего такого, чтобы с ним так разговаривали… словно опять деду приходилось устраивать личную жизнь девицы из простого, ничем не славного семейства, всерьёз понадеявшейся, что родив сына Волку, она сможет стать ему законной женой. Глава Клана, сверля нахалку недобрым волчьим взором, предложил ей на выбор: или она берёт небольшое вознаграждение и отдаёт ребёнка клану на воспитание, или она выходит замуж за скромного, неболтливого юношу из небогатого, но всё-таки рода и напрочь забывает, что был в её жизни молодой легионер Гай Волк. Девица выбрала второе, и своего сына Гай так и не увидел, потому что «скромный и неболтливый юноша» быстренько забрал приданое и беременную жену и увёз их на запад, на границу с Великим Лесом – в сторону, противоположную месту службы Гая. Оставалось только надеяться, что клан будет втихомолку приглядывать за Волчонком и не даст отчиму испортить мальчишке детство.
Гай сел в кресло с высокой прямой спинкой. Оно было массивное, жёсткое и неудобное, как вся мебель в этом кабинете. Как сам Аврелий Волк. Хорошо, хоть солнце уже ушло на ту сторону крепости, а не било в глаза, как во время прошлой беседы, раздражая и без того недовольного внука.
– Ты вступаешь в брак, – объявил дед, не дождавшись расспросов (а то Гай не знал, что старого негодяя нельзя ни о чём спрашивать, пока он сам не решит, что пора поставить тебя в известность о твоих же делах). – С мужчиной, – уточнил он.
Легионер только кивнул. Чего-то подобного он ждал уже года три, с самого замужества Лидии. Четвёртый сын самого младшего брата владетеля Бурых Скал (средний из трёх братьев вступил в орден Света Разящего и, как любой служитель Храма, принял обет безбрачия, поэтому третьему и позволили взять в супруги женщину) – понятно, что никому законные наследники Гая не были нужны. Бастарды – пожалуйста, этих можно было плодить сколько угодно: Волки были кланом многочисленным и дружным, за своих глотку перегрызли бы кому угодно, и без серьёзных причин с ними старались не ссориться даже Грифоны и Виверны, стоящие у самого Драконьего трона. Однако богатым клан не был никогда, увы, и невеликий лен дробить на сотни мелких клочков никто и в мыслях не имел. «Кинь палкой в легионера – попадёшь в Волка», – язвили всякие Зайцы и Бобры (втихомолку, понятно). И это была правда: потомственными легионерами были Волки, жалование получали из казны, а вот своих доходов с тощих, гористых, скудно населённых земель имели немного и теми не разбрасывались. Так что Гай сел прямо, не касаясь твёрдой спинки, и приготовился выслушать, как именно его брак поможет клану поправить имущественные дела или обзавестись новыми связями: с небогатыми, но многочисленными и зубастыми Волками охотно роднились даже Старшие Кланы, особенно их разоряющиеся и теряющие былое влияние ветви.
– Ты даже можешь выбрать, с кем именно, – в припадке непонятного великодушия заявил дед, и Гай уставился на него, не веря своим глазам, подавляя желание спросить: «С тобой всё в порядке? Ты не болен?» – Тиберий Виверна сложил с себя обязанности главы клана и намерен остаток жизни посвятить себе и своим личным делам, а молодой муж – именно то, что не даст ему превратиться в развалину от мыслей, что больше никому он не нужен, так он считает, – продолжил Аврелий. – Разумеется, ты немедленно получишь перевод в столицу и будешь зачислен в дворцовую гвардию. У тебя будут лучшие доспехи и оружие, какие только могут позволить себе Виверны, а также породистые лошади и любовницы – всё, что полагается младшему супругу бывшего третьего, а то и второго, если слухи не врут, человека в Империи.
– И зачем Виверне какой-то Волк, да ещё всего лишь капитан захолустного гарнизона на границе с Пыльными Равнинами? – удивился Гай.
– Ты меня внимательно слушал? – ядовито спросил дед. – Он бывший глава клана и бывший советник императора, и он хочет спокойно прожить оставшиеся ему годы. А имея при себе ручного Волка, он надеется прожить немного дольше, чем желали бы многие при дворе.
При дворе… Гай дёрнул плечом: перспектива патрулировать дворцовый парк в позолоченных доспехах совсем его не прельщала. Собственный гарнизон и реальное дело, даже если это всего-навсего присмотр за наглеющими понемногу степными орками, привлекали его гораздо больше.
– Ты говорил про выбор…
– Да, – кивнул дед, про себя гордясь мальчиком, который остался равнодушным к захватывающим вроде бы возможностям: настоящий Волк, не соблазнился сафьяновым ошейником и золочёной цепью. – Не так давно при довольно печальных обстоятельствах освободилось место капитана пограничного гарнизона в Верхних Землях. Ты знаешь указ императора: капитан Легиона в Верхних Землях должен жениться на дочери или сестре владетеля, дабы Империя и Верхние Земли смогли наконец стать единым государством, жители которого связаны, в числе прочего, родственными узами. Но у владетеля этой крепости нет ни дочерей, ни сестёр, поэтому ты будешь старшим супругом мальчишке двадцати с небольшим лет. Правда, он уже вдовец, но с другой стороны, так даже проще: тебе не придётся приручать этого маленького дикаря, это сделали до тебя.
– То есть, – ещё больше удивился Гай, – я должен сменять одно захолустье на другое такое же, только не пыльное, а промороженное? И в чём тут выгода для клана?
– Узнаешь в своё время, – отрезал Аврелий. – Так что скажешь? Младшим супругом в столицу – или старшим в промороженное захолустье? Или ты сам не можешь решить, и мне придётся выбрать за тебя?
*
– Какой-то Волк, – равнодушно ответил Айс на дядин вопрос.
– Какой-то… – задумчиво повторил Йен Замшевый Кошель. – В Легионе этих Волков больше, чем в лесу. Ладно, тряхну интенданта: эта братия всегда знает о новом начальстве всё и даже немного больше.
Он рассеянно пробежал глазами по ровным строчкам и столбцам расходной книги – можно было и не пересчитывать, племянник легко, точно и быстро считал в уме, но для подобных записей пользовался абаком, разумеется. Тогда, в ту злосчастную осень, когда раздробленная нога мальчика только начала срастаться, Йен начал учить его производить довольно сложные расчёты хотя бы для того, чтобы отвлечь от боли и нерадостных мыслей. После его отъезда уроки эти продолжила Марена – Айс начал учиться не просто считать, а вести настоящие хозяйственные записи. Отцу его это не нравилось, конечно, но поскольку вырастить из сына воина Рагнар Снежный Кот уже никогда не сумел бы, он махнул рукой на то, что из его парня готовят какого-то ключника. В конце концов, у него были ещё двое детей, и крепость можно было оставить младшему сыну, раз уж старший стал калекой в одиннадцать лет. Кто ж знал тогда, что чёрная лихорадка подхватит на свои горячечные крылья и Марену, и обоих её младших детей, а старшенького-хромоножку пощадит? Рагнар с горя запил было, но быстро одумался и собрался, едва закончится срок траура, жениться заново, чтобы оставить Семи Водопадам настоящего, как он выразился, наследника. Не успел – попался по-глупому в разбойничью засаду. Всё ли было чисто с этой засадой, Йен не знал и выяснять опасался: он-то здесь бывал раза три-четыре в год, и если бы не племянник, давно передал бы дела Карлу – приказчику толковому и надёжному. Но вот Айсу некстати всплывшая правда о дядюшке с отцовской стороны могла сильно навредить, и торговец не спешил тревожить выгребную яму.
– Гуннар дал согласие на брак? – спросил он.
Айс зло усмехнулся:
– Дал? Да он сам это командующему Легионом и предложил. Отправил ему письмо, дескать, я был уже замужем за капитаном гарнизона, и солдаты меня хвалят, так зачем искать добра от добра? Волей главы клана, он заранее согласен отдать меня следующему капитану, поскольку не сомневается, что это будет честный и достойный человек. – Яду в голосе молодого владетеля позавидовала бы степная змея эфа, не то что практически безобидная северная гадюка, способная укусом своим убить разве что крысу, и Йен поторопился перевести разговор на более безопасную тему:
– А ты откуда знаешь про письмо?
– А скуповат наш глава клана, – всё так же ядовито ответил Айс, и Йен подумал, что после первой помолвки Гуннар Снежный Кот навсегда стал для мальчика главой клана, а не дядей. Дядей был теперь только он, брат его матери. – Зато его секретарь любит позвенеть серебром перед вдовушками и девицами, – продолжил племянник. – А переписка в Красном Камне вся идёт через секретаря – ты же знаешь, глава наш кое-как ещё прочтёт написанное, но сам писать, особенно командующему или хранителю храмов, не станет, чтобы не позориться.
Он подхватил трость, встал из-за стола, дохромал до печи, подкинул ещё дров. Пошевелил кочергой слегка шатающуюся дверцу – выдержит как-нибудь наступающую зиму, или надо звать печника? Айсу не было жалко денег на ведро глины и оплату работы мастера, но следующим летом истекал срок аренды у гномов, и бородатые коротышки наверняка предложат оплатить очередные двадцать пять лет не золотом, а работой: починить стены, ворота, печи, дымоходы и вентиляционные каналы, разобраться с непонятной сыростью в северо-восточной части подземелий… да мало ли ещё ремонта в крепости, даже выстроенной гномами и ими же то и дело подновлявшейся? «Ладно, – подумал он рассеянно, – пусть Ульв заменит дверцу и замажет щели, а гномы потом починят всерьёз – вон уже и изразцы трескаться начали…»
– Значит, свадьба – дело решённое? – спросил дядя.
– Солнцеликий наш Отон пытался вытрясти из меня денег на дозволение вступить в новый брак, не дожидаясь окончания траурного срока, – с презрительным хмыканьем отозвался Айс. – Я ответил, что за такое дозволение пусть платит глава клана: это же ему нужен мой новый брак с легионером, а я охотно буду скорбеть по покойному супругу хоть семь лет, как святая Фламмария.
– Айс! – предостерегающе произнёс Йен. – Не шути так со служителями Храма! Храм – это очень серьёзно, рано или поздно вы здесь тоже это поймёте.
– Ладно, – ответил тот, но вид у него при этом был такой, что ясно было: в серьёзность предостережения он не верит. И что тут сделаешь? Да, матерью его была женщина из не просто богатого, но и славившегося образованностью и манерами старинного торгового рода. Однако родился и вырос он в Верхних Землях, где за полвека Храм так и не сумел набрать настоящих новых прихожан: варвары неохотно сходились на службы в честь Отца-Солнца, но исправно делали подношения всяким мелким лесным, речным и горным божкам и духам. Йен покачал головой, однако спорить об этом с племянником не стал – не было смысла.
– Хорошо, – сказал он. – Платить виру за нарушение траура ты не будешь. Но на свадьбу съедется целая толпа бездельников, и кормить-поить их придётся всё-таки тебе. Давай прикинем, чего и сколько мне привезти со следующим обозом…
========== Глава первая, в которой герои совершают поездки, как дальние, так и не очень ==========
Ещё полвека назад Ясный Плёс был столицей самой северной провинции. Теперь эту сомнительную честь он уступил Берлоге, самому крупному поселению Верхних Земель, резиденции Клана Медведей – горцев, которые во главе своих союзников обратились за помощью к Империи во время нашествия горных орков те самые полвека назад. По прямой от Ясного плёса до Берлоги было неполных тридцать лиг. Увы, по прямой летали только ручные ящеры тёмных эльфов, и было это так давно, что стало уже легендой. Людям же приходилось сначала ехать на запад чуть ли не до границы с Великим Лесом, а потом поворачивать обратно на восток, понемногу карабкаясь на то плато, что серой стеной вставало над рекой Светлой. Хорошо, хоть сразу же после присоединения Верхних Земель на север был проложен настоящий имперский тракт – почтовый возок из Ясного Плёса резво катился по ровным, гладким, плотно уложенным каменным брусьям, и путешествие было скучноватым, но вполне, по меркам бывалого легионера, комфортным. Ему ещё и в попутчики достался служитель Отца-Солнца, только что закончивший Храмовую Школу. И хоть официально ни легионеры, ни жрецы не имели права на внеочередное получение свежих лошадей, на самом деле смотрители почтовых станций старались не задерживать в своих владениях ни тех, ни других – себе дороже.
Ещё в том же возке ехали в Верхние Земли чиновник налогового ведомства, за какие-то грехи переведённый на службу в эту забытую Отцом-Солнцем промёрзшую дыру, и его супруга. Этот перевод был для чиновника поводом ежевечерне напиваться с горя, по утрам мучиться жестоким похмельем и каяться солнцеликому в своей недостойной слабости, но останавливаясь на очередную ночёвку, снова требовать у очередного трактирщика выпить, да побольше и покрепче. Супруга вполголоса шипела на него, служитель Отца-Солнца громко укорял, а Гай помалкивал себе: чиновников он не любил, но бедолагу, которому даже напиться спокойно не дают, ему всё-таки было жаль – однако не настолько, чтобы ссориться из-за него с жрецом и разочарованной в жизни и в супруге чиновницей.
Пока ехали на запад, было дождливо и ветрено, приходилось поднимать кожаный верх возка и дышать похмельными ароматами чиновника и приторно-цветочными духами его супруги. Когда поднялись на плато, погода направилась, хоть и стало заметно холоднее: по утрам в придорожных лужах поблёскивали ледяные стрелки, хотя после Осеннего Равноденствия прошло всего-то две недели и для утренних заморозков было вроде бы немного рано. Или здесь это в порядке вещей? Гай спросил об этом возчика, тот ответил, что рановато даже для Верхних Земель, но вообще тут такое сплошь и рядом. Может даже снег выпасть и полежать денёк-другой, так что утренники – это пустяки.
Но пока что ясное солнце днём позволяло даже опускать верх возка, и Гай с любопытством оглядывал окрестности. М-да, Алмазные Пики пока ещё только больше угадывались, чем виднелись вдали, но уже было ясно, что с детства знакомые вдоль и поперёк Бурые Скалы – это не горы, а так, буйно заросшие лесом и кустарником высокие холмы, уютные и безопасные, что бы там ни думали на этот счёт обитатели тех мест. Верхние Земли ни в коем случае не казались ни уютными, ни безопасными, хоть и выглядели вполне обжитыми: деревушки в десяток-другой дворов (ни одного хутора Гай с самого начала подъёма не видел ни разу), небольшие поля на сравнительно ровных участках, куда более обширные пастбища… Овец и коз, кстати, частенько пасли девицы – правда, одетые совершенно по-мужски, да ещё с охотничьими ножами на грубых поясах, туго перетягивающих овчинные безрукавки. Благонравные имперские дамы и девицы успели уже у капитана Легиона слегка повыветриться из памяти, но в пограничье обитало множество орочьих полукровок, продолжавших жить по вполне степным законам, и уж представить себе одну из жён контрабандиста, прикидывающегося охотником, одетую в суконные штаны и с ножом на поясе, у Гая фантазии не хватало. А вот местные женщины почти поголовно носили штаны и высокие сапоги, только по дому могли работать, обернув бёдра куском сукна, даже не сшитого в юбку, зато сплошь и рядом вышитого цветным шёлком в нарушение старинного, но никем до сих пор не отменённого указа. И без оружия никто из местных лет так с десяти, независимо от пола, кажется, даже до нужника из дому не выходил.
– Отец-Солнце, – простонала чиновница, потому что возок опять остановился, пропуская прущих наперерез овец, – как они этим дышат!
Она демонстративно зажала рот и нос надушенным платком, потому что овечье стадо обтекло остановившийся возок, как водный поток… нет, не водный, а мохнатый, рогатый, без умолку блеющий, благоухающий навозом и грязной шерстью, а ещё бестолковый и слишком уж неторопливый. Пастушка орала на свою скотину, так что заслушался бы и старый десятник, и щёлкала кнутом над спинами и головами, ни разу не задев ни шерстинки. Возчик одобрительно присвистнул, но девица, оглянувшись на его свист, посоветовала «имперскому подпевале» заткнуться и не вы… выделываться. Возчик заржал, Гай хмыкнул, оценив лихо завёрнутый пассаж, в котором северянка ни разу не повторилась, чиновница ахнула и густо покраснела то ли от стыда, то ли от негодования, а солнцеликий звучным, хорошо поставленным голосом укорил девицу в незнании приличий и в отсутствии такого полезного для женщины качества, как скромность. Она окинула презрительным взглядом его жёлтое одеяние, Гай неохотно привстал, понимая, что просто вынужден будет вмешаться, если не хочет себе неприятностей на будущее, но пастушка только покривилась и поторопила кнутом последних овец.
– Это… это что-то совершенно недопустимое! – потрясённо выдохнула чиновница. – Почему местные власти не следят за соблюдением хоть каких-то приличий? У этой… этой… на шее ожерелье висело из цветных опалов! У деревенской девчонки! А за любое из тех слов, что она тут наговорила, её следовало бы высечь её же кнутом!
– С оттяжкой, – поддакнул её супруг, уже понемногу оклемавшийся после вчерашнего, и Гай подумал, что его-то вряд ли хоть раз в жизни пороли хотя бы отцовским ремнём, раз он так легко рассуждает о наказаниях. Ещё он подумал, что девчонка вела себя в самом деле безобразно, но всё-таки не заслужила мучительной смерти, как и сам он не заслужил очередной проповеди воинствующего неофита, исполненного важности осознания своей великой миссии – пролить на диких горцев свет истинной веры.
– Простите, солнцеликий, – сказал он, не выдержав этой пытки вдохновенным словоблудием, – а как вы думаете добиться того, чтобы горцы всё-таки начали посещать службы в наших храмах? Лет десять назад, как я слышал, предыдущий хранитель храмов Верхних Земель пытался запретить местным жителям совершать обряды и подношения здешним богам, даже уничтожил несколько алтарей, но это очень плохо кончилось, едва ли не бунтом. – На границе с Пыльными Равнинами никто даже не пытался заставить орков и их полукровок молиться Отцу-Солнцу – там хватало настоящих проблем. Здесь их, видимо, не хватало.
– Надо обязать их посещать наши служения, чтобы они оценили разницу между их жалкими ритуалами и обрядами единственно-правильной веры.
– Каким образом?
Солнцеликий ненадолго впал в задумчивость, ибо загнать вооружённых дикарей в храм силой получилось бы вряд ли, а иных способов заставить их посещать службы было маловато. Однако от того, что он замолчал, Гаю не стало легче, потому что чиновница принялась жаловаться на холод, на скверную грубую пищу, на тесноту трактиров, на дикость местных нравов, а ещё – обвинять супруга в том, что именно по его милости она вынуждена терпеть все эти муки… «Лучше б жрец и дальше вещал», – тоскливо подумал Гай, с женщинами общавшийся мало и редко и не имеющий к их жалобам такой невосприимчивости, как супруг со стажем. Ещё он подумал о том, как же он отвык, оказывается, в своём пыльном захолустье от нормальных, обыкновенных людей. Сам в какого-то полуорка превратился. Которого имперские обыватели утомляют и раздражают.
*
Морковь у Харальда вполне удалась, хоть лето теплом не баловало и урожаи были большей частью весьма скромными. И теперь результаты трудов любителя всяческих огородных новинок упирались Айсу прямо под больное колено: двуколка была не особенно просторной, а Харальд насыпал для своего Владетеля здоровенную корзину отборной моркови. Подвинуться же было некуда, потому что рядом на сиденье лежал закутанный в старый плед ещё горячий пирог с этой самой морковью. Брюнн, жена Харальда, пирогами этими всех соседей угощала, и кое-кто уже просил семян и себе на грядочку. С капустой, мать рассказывала, было так же: сперва фыркали над теми, кто сдуру посадил «южную неженку», а потом, распробовав, просили у дураков рассаду. И коз пуховых никто не хотел брать даже в рассрочку на пять лет, а теперь у любой старухи на плечах не грубошёрстный платок, а пуховая шаль, и без капустных пирогов ни один праздник не обходится. «Вот оно, настоящее бессмертие, – иронически подумал Айс. – Не победа в очередной войнушке, а привезённые на север и прижившиеся здесь капуста, огурцы, морковь…»
Соломка неторопливо рысила по каменистой дороге. Была она немолодой и не особенно резвой, зато спокойной, послушной и не склонной к мелким лошадиным пакостям. Она всегда терпеливо ждала, не делая попыток тронуться с места раньше времени, пока её калека-ездок выберется из двуколки или, наоборот, затащит себя на сиденье. Выезжал Айс не каждый день, до темноты всегда успевал из любой поездки вернуться в крепость, так что Соломка его более чем устраивала. А молодых и резвых пусть посыльные берут, им нужнее.
У моста Айс остановил двуколку, выбрался из неё и взял пирог. Плед он размотал и бросил на сиденье: Брюнн велела его не возвращать, а оставить в возке, пусть там и лежит – мало ли что, большая крепкая тряпка никогда лишней не будет. Почему-то вспомнились давние поездки по окрестностям Ясного Плёса, когда они с матерью приезжали на бракосочетание дяди Йена – вспомнилось, как кланялись детям клана встречные фермеры и батраки. М-да, заставь-ка Брюнн кланяться… Даже до Ворона в конце концов дошло, что здешние земледельцы, пастухи и охотники – это не члены имперских семейств. Для них есть владетель, который обязан их защищать и справедливо судить (ключевое слово «обязан», если кто не понял) – и есть всякие приезжие неженки, больно много о себе понимающие. Как Ворон орал, топая ногами, брызгая слюной и прикладывая лёд к подбитому глазу! Как требовал наказать наглую тварь, заехавшую кулаком по его породистой морде – и как он в этой самой морде переменился, когда Айс скучающим тоном заметил, что в следующий раз дорогой супруг получит не кулаком в глаз, а нож в печёнку, потому что здешние девушки не терпят такого обращения (уж точно не от развратников-южан). Уговори, улести, задари, а не можешь – вон при казарме заведение госпожи Элии имеется, там никому не отказывают.
В каменной чаше у моста пирог не поместился. Пришлось ломать, хоть и жалко было завитушек, накрученных из пышного теста и щедро смазанных маслом и яйцом. Брюнн для тролля-мостовика даже покупной пшеничной муки не пожалела. «Вот только, – усмехнулся Айс, – воробьи растащат половину, я и отъехать не успею». Ещё он подумал, что здешний обычай угощать всяческих духов, троллей и божков больше похож на попытки подкормить зверьё и птиц – что уж точно умнее, чем сажать себе на шею целую орду служителей бога Солнца.
А вот про них вспоминать точно не стоило, потому что настроение резко испортилось, сбив все впечатления от поездки и разговора с Харальдом, который от кого-то из легионеров слышал про занятный овощ «томат» и хотел бы попробовать, не приживётся ли у него такое диво – зря, что ли, он смастерил парник, укрытый рамами с пластинами слюды? Столько деньжищ вбухал, зато огурцы какие, а? Может, и томаты удастся вырастить? Айс пообещал заказать дяде или его приказчику семена томатов из Ясного Плёса, где тоже не очень-то жарко, и подробное описание, как этот овощ надо растить. Пыл Харальда иногда прямо-таки пугал, но владетель считал своим долгом поддерживать энтузиаста-огородника во всех его начинаниях.
А мысли о носителях солнечных балахонов потянули за собой невесёлые размышления о новом браке. Хоть интендант и оба сотника уверяли, что Волки, прямо вот все поголовно – люди достойные и за своих, будь это хоть родня, хоть подчинённые, глотку кому угодно перегрызут, однако Айса это совсем не радовало. Он бы предпочёл, чтобы супруг просто не лез в его дела, но Волк, похоже, именно это и будет полагать своей первейшей обязанностью. Одна надежда, что у него немного будет времени на то, чтобы соваться с распоряжениями по хозяйству, в котором он вряд ли много смыслит.
Но насколько же проще было с самовлюблённым мерзавцем Вороном, которому от младшего супруга требовалось только одно – половина чистого дохода.
Ещё Айса смутно тревожило происшедшее на Хозяиновом мосту. Разумеется, идиот Ворон сам был виноват, что сунулся туда, куда чужакам хода нет. Однако до сих пор Хозяин не убивал самонадеянных придурков. Мог напугать, проучить, даже покалечить – но не убить. Почему в этот раз ему понадобилась смерть того, кто собирался просто поохотиться на плато? Что изменилось? Или это всё ещё месть за посланный в ущелье отряд воинов Света Разящего? Так весь этот отряд и сгинул в Потерянном ущелье до последнего человека – за что ещё мстить?
Колёса прогремели по просмолённым брусьям настила, мост остался позади, в чаше для подношений птицы дрались из-за пирога, а Айс думал, как хорошо, что у моста такие надёжные, крепкие и высокие, аж по грудь взрослому, перила: слишком уж велико было искушение одним махом отделаться от всего этого геморроя.
*
Берлога за полвека была достроена во вполне имперском стиле, разве что с поправками на здешний климат. Ещё первый из наместников пытался переименовать город, но предложенное им пафосное название не имело ни малейшего шанса прижиться, а нейтрально-благозвучное Закатный Склон так и осталось названием наиболее благоустроенной части, где располагались дворец наместника, дома самых богатых и родовитых жителей, храм, штаб-квартира Легиона, практически все конторы…
Клавдию, переведённому на штабную службу после тяжёлого ранения, жильё на Закатном Склоне было, разумеется, не по карману. Он со своим младшим супругом снимал половину дома в приличном ещё, но куда менее престижном и дорогом квартале: «Хотел бы я сказать, что я честный человек и взяток не беру, да с моей службой мне никто их и не предлагает». С Гая потребовали подробностей про степняков, он, в свою очередь, интересовался местными особенностями службы – ужин затянулся. Вернее, поели-то быстро, а вот разговор продолжался ещё долго после того, как служанка убрала со стола тарелки и принесла жуткое горячее пойло родом с Островов, к которому пристрастил Клавдия его младший, служивший секретарём у судейского чиновника средней руки. Гай неосмотрительно хлебнул непроглядно-чёрной горькой дряни, покривился, решительно отставил чашку и налил себе вместо неё ещё вина. И спросил наконец кузена про Семь Водопадов.
– Пошли в мой кабинет, – сказал Клавдий, прихватив с собой чашку своей ненаглядной отравы.
В кабинете висела на стене здоровенная карта Верхних Земель, очень точная и подробная, как похвастался Клавдий (копия штабной, очевидно). Кузен ткнул карандашом в самый правый верхний угол:
– Вот, Гай, прими мои соболезнования. Самая окраина обитаемого мира: на север и на восток одни горы, горы, горы с орками и троллями.
– Зато начальство туда редко выбирается, – заметил тот, внимательно разглядывая карту. – Это перевал?
