Текст книги "Мой дикий сосед (СИ)"

Автор книги: Аня Истомина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Глава 39. Макс

Полчаса успокаиваем безутешный рев, объясняя, что такое “ежики”, но Сема не успокаивается и уже икает.

– Тебе жалко ёжиков? – Даня качает его на коленках и гладит по голове, а он быстро кивает, размазывая слезы. – Их можно спасти. Если ты съешь вместо ёжика котлетку, то он убежит в лес. Нам нужно спасти пять ежиков.

– Мне кажется, Семе обеспечена душевная травма. Хорошо, что ты не воспитатель в садике. – закатываю глаза.

– Петров, я смотрю, ты на опыте? Давай, придумай тогда что-нибудь другое. – шипит Даня и загибает Семе пальцы. – Две котлетки съест Максим, одну ты, одну Саша и я одну. Сколько ежиков спасем?

– Всех! – радостно восклицает Сема.

– Да ты уже такой взрослый! – восторгается Даня. – Все понимаешь! А кусаешься, как маленький.

– Пласти, фея! – прижимается Семен мне на зависть к упругой – уж я-то знаю – груди и целует Дане место укуса на руке. Ловелас, твою мать.

– Макс, Маша! – морщится Даня.

Перевожу взгляд на крестницу. Пока я пускал слюни на Даню, она пускала слюни на меня. В прямом смысле.

Белыми молочными разводами уляпала мне черную футболку. Еще и жрет ее сидит.

– Машаааа, – рычу я, вставая. – Ты слишком много ешь.

Переодевшись, возвращаюсь обратно в кухню и только сажусь, как раздается звонок в дверь.

– Папа! – орут мальчишки.

– Нет, как-то рановато, к сожалению, – вздыхаю и встаю. – Интересно, кого принесло в гости? Что-то я устал уже от движухи.

– Это старость, – усмехается мне Даня в спину. Закатываю глаза – очень смешно.

Почтальон вручает мне заказное письмо и я, закрыв дверь, с интересом кручу его в руках.

Сев за стол, открываю конверт, достаю три листа А4 и пробегаю глазами текст.

– Херня какая-то. – усмехаюсь, начиная читать сначала. – На меня в суд подали.

– Кто? – выдыхает Даня, выхватывая лист из моих рук и у меня складывается ощущение, что она что-то знает. – Вот гадина! Сто тысяч ремонт?!

– Что? – усмехаюсь я, склоняясь над столом и убираю от лица Дани документы, чтобы заглянуть в ее глаза.

Она смотрит на меня взглядом нашкодившей собаки и вздыхает.

– Макс… Я все оплачу.

– Натурой отдашь, – шиплю, хищно щурясь, и встаю.

Соседка открывает мне дверь и я без спроса шагаю внутрь, протягивая ей документы.

– Здравствуйте. – улыбаюсь дружелюбно, но она косится на меня недобро. – Я – сосед сверху. Хотел бы посмотреть ущерб, что нанесла вам моя родственница…

Не дожидаясь разрешения, щелкаю выключателем, потому что в коридоре кромешная темнота. Свет не загорается.

– Не старайся, лампочка перегорела.

– А чего не меняете? Экономите? – уточняю, шагая в темноту.

– А нет у меня никого. Сама не могу, а электрик ради лампочки не идет.

– Давайте поменяю. Зовите меня, если нужно. Мне не трудно.

– Какой ты мальчик хороший, хоть и шумный. – выдыхает бабушка, когда в коридоре, наконец, загорается свет. – Не то, что чувырла твоя.

– Да она… тоже хорошая… просто… просто…

– Дура? – усмехается соседка.

– Нет. Просто вспыльчивая.

– Залила меня твоя вспыльчивая, а ремонт оплачивать не захотела! – бросает мне в спину укоризненно бабушка, пока я со вздохом оглядываю древний ремонт в ванной.

То, что его делали еще первые жильцы, сомнения не было. И потоп с потолка ему ни грамма не навредил. И вот живет эта одинокая пожилая женщина со столетним ремонтом и даже лампочку ей поменять не кому.

– Вы просто друг друга недопоняли, – оборачиваюсь. – Будет у вас ремонт. Только не по суду. По суду я официально мало получаю. Ждать долго будете. Если досудебное соглашение подпишем, то отремонтирую вам ванную и туалет полностью. Будет, как в модном журнале.

– Петров, ты сдурел? Она тебя потом во всей квартире ремонт попросит сделать! – Даня смотрит на меня, вытаращив глаза, когда я ей рассказываю о своем решении. – Да она же… врушка!

– Дань, – улыбаюсь кротко, поднимая руки, – это старый человек. Одинокий. Я не обеднею. С тебя ничего не попрошу. Ну, разве что…

– Макс, – рычит Даня предупреждающе.

– Ой, не надо вот, – усмехаюсь. – Давай поужинаем вместе?

– Да мы и так ежедневно ужинаем вместе! – усмехается Даня, но я вижу, что она понимает, о чем речь, и почему-то смущается.

– Мне нравится один ресторан… – продолжаю. – Редко бываю там, потому что контингент слишком пафосный, но с тобой бы сходил.

– Это какой? – заинтересованно смотрит на меня она своими голубыми глазищами и, услышав название, округляет их еще больше. – Он же дорогущий!

– Нууу, – тяну ехидно, – я хоть и не работаю на такой высокой должности, КАК КОСТЯ, но пару раз в месяц тебя в него сводить могу себе позволить.

– Петров, не понтуйся, – с раздражением цокает Даня, – ты не похож на какого-то супер-богача. На сынка богатых родителей – да. Так что, не трать папины деньги. Я могу и в пиццерию с тобой сходить, не обломаюсь. А можем и мороженого на улице снова поесть.

Вот, блин! Она задолбала меня подначивать тем, что я мало что из себя представляю!

– Вообще-то, у меня свой бизнес. – закатываю глаза.

– Да? – удивленно вскидывает брови моя отрава. – Какой?

– Вендинговый.

– Это что? Типа, кофе с собой, снеки?

– Именно.

– Нууу… звучит как-то не очень серьезно. – вздыхает она.

– В смысле?! – подбрасывает меня. – Ты охренела? Через десять лет будешь жить с десятью кошками, принцесса!

Глава 40. Даня

– Не, ты извини, пожалуйста, – пытаюсь сгладить свою реакцию. Не ожидала, что Макс так взъерепенится за свой бизнес. Начинаю психовать от того, что снова говорим на повышенных, и покачиваю Машу на руках активнее. – Я не имела ввиду, что он плохой. Я имела ввиду, что мне сложно представить, что он приносит столько денег, чтобы разгуливать по дорогущим ресторанам несколько раз в месяц…

А за “кошек” было обидно, кстати. Мне что, теперь нужно на шею любому первому встречному бросаться в страхе одной остаться?

Да, я рассудительно подхожу к отношениям. Потому что хочу замуж за одного-единственного и жить долго и счастливо. И не хочу потом жалеть всю свою жизнь о неправильном выборе. И волноваться за то, сможет ли мой муж прокормить меня и ребенка, в случае чего.

Вот Макс вообще не выглядит серьезным и надежным. Но, несмотря на это, нравится мне все больше. И я очень боюсь. Очень боюсь потерять голову, натворить дел и потом раскаиваться в своих поступках.

– Можешь не верить, – тут же успокаивается Макс, тихо усмехаясь и кивая на заснувшую от моих потряхиваний Машу. – Но одно другого не меняет.

Он проходит мимо меня и вдруг внезапно обнимает за талию, прижимает спиной к себе.

– Так что, готова в счет компенсации морального ущерба поужинать со мной? Или попросить у тебя что-то, как тупой и озабоченный? Я не против! – шепчет мне на ухо, почти касаясь кожи губами.

– Петрооов! – шепотом рычу я ему в ответ и даже дернуться не могу оттого, что на руках ребенок. – Машу разбудим!

– Не дергайся, тогда не разбудим, – усмехается наглец, ладонью разворачивая мое лицо так, чтобы я смотрела на него.. – Ты мне должна поцелуй.

– С чего бы это? – громко шиплю. – Ты же не выполнил условия.

– Это форс-мажор, – усмехается Макс, неумолимо приближаясь к губам. – Не считается, короче.

– Считается, – пищу, но крепкая ладонь, придерживает меня за шею и не дает отстраниться. Я судорожно вздыхаю и перестаю брыкаться. Губы покалывает от предвкушения, а потом будто накрывает горячей лавиной.

Макс целует очень нежно. Его язык плавно касается моего, не проникая вглубь рта. Увлекает в какой-то медленный чувственный танец.

Мы практически не касаемся губами. Это странно. Хочется прильнуть к ним, но Макс контролирует процесс и держит дистанцию, что тут же возбуждает желание нарушить запрет.

Чувствую короткое движение по груди и болезненный щипок за сосок.

– Ай, ты сдурел?! – отстраняюсь и ловлю на себе его удивленный взгляд.

Мы одновременно смотрим вниз. Маша улыбается и глядит на нас чересчур хитро и осознанно.

– Ты мартышка, Маш, – вздыхает Петров обреченно и вдруг напрягается. – А почему у нас так тихо?

– Да, ребята рисуют. Я им дала свои скетч-маркеры. – отмахиваюсь и, видя, что лицо Макса стремительно мрачнеет, напрягаюсь.

Заходим в зал. Саня и Сема похожи на полотна художника-абстракциониста.

– Мамочки, – выдыхаю я, глядя на их размалеванные лица, и чуть не роняю Машу от слабости в руках. Разукрашенный диван я замечаю не сразу, да он и не вызывает такого шока. – Макс…

– Да нормально все, – чересчур спокойно пожимает он плечами. – Ты ж не знала, что они очень любят боди арт.

Забрав у меня свою крестницу, Петров кладет ее на пушистый ковер рядом с братьями, которые, увидев нас, усиленно рисуют на бумажных листочках и делают вид, что ничего необычного не происходило.

– Макс, что делать-то? – смотрю на него в панике. – У меня есть мицеллярка. Я слышала, она хорошо отмывает.

– Да ничего, поживут у нас, пока не отмоются, – усмехается Петров, подходя ближе и притягивая меня к себе в объятия.

Замираю в его руках, чувствуя, как он горячо дышит мне в макушку. Стоим, не шевелимся. Я жду, что сейчас последует какое-то продолжение, но нет. Максим просто обнимает меня как тогда, в переходе. Несмело обнимаю его в ответ.

– Ты злишься на меня? – уточняю осторожно, прислоняясь щекой к груди.

Макс отрицательно мычит. Чувствую, как его рука скользит по волосам, чуть сдавливая кожу на затылке, и млею от этого. Очень люблю, когда массируют голову. Обожаю парикмахерские.

– Макс,.. – выдыхаю его имя со стоном удовольствия, – они сейчас что-нибудь ещё натворят.

Слышу тихую усмешку и Петров отстраняется, а я с трудом разлепляю тяжелые веки. Меня так расслабили его прикосновения, что я моментально лишилась сил.

– Нам продержаться ещё несколько часов, – он поднимает Машу с пола и пихает мне в руки. – Айда мыться, шпана. А потом гулять. Иначе я буду вынужден делать ещё один ремонт.

Пока я везу коляску, Максим ведет ребят за руки, то и дело разнимая их, отвлекая и периодически таская на плечах или подмышкой. На улице гораздо оживленнее, ведь люди активно возвращаются с работы. Я ловлю на нас восторженные взгляды. Некоторые прохожие даже оборачиваются, а я… испытываю гордость за то, какой у меня Петров.

Он так просто, на равных, общается с детьми, что вызывает в их глазах восторг и обожание. И… влюбляет в себя. Наверняка, Макс будет хорошим отцом.

Это совершенно не вяжется с его поведением бабника. Видимо, он из тех, кто должен хорошенько нагуляться перед семейной жизнью. А так, если бы был посерьёзнее, можно было бы хватать и бежать.

Мы успели погулять на площадке, зайти в игровую, а после перекусить в пиццерии.

А сейчас возвращаемся домой, потому что возле подъезда нас уже ждут родители малышей.

– Ань, если тебя взяли в заложницы и заставляют рожать еще, моргни два раза, – усмехается Петров, отпуская ребят, когда к нам приближается уже знакомый мне мужчина, похожий на медведя.

Рядом с ним идёт совершенно противоположная ему миниатюрная женщина.

– Ты почти угадал, Макс, – смеётся она.

– Ма, ма, ма, ма! – начинает страдальчески причитать Маша, увидев ее, и тянет ручки, а я на секунду даже испытываю ревность.

– Так, не пали раньше времени контору, – с серьезным видом смотрит на жену “медведь”, потом разглядывает сыновей. Следы творчества от лиц мы отмыли, а вот одежда осталась разрисованной. – Кто бандитам давал фломастеры?

– Это я, – вздыхаю, выступая вперёд и прикрывая Петрова собой, – извините. Я не знала, что их нельзя с маркерами без присмотра оставлять.

Макс задвигает меня обратно, за себя, под пристальным заинтересованным взглядом мужчины.

– Смотрю, хорошо отмываются от кожи, – усмехается он. – Скажи марку, куплю им такие же.

В квартире чересчур тихо. Непривычно. Кажется, прошел всего день, а ощущение, что дети с нами уже давно.

– Чувствуешь? – усмехается Петров, жмурясь.

– Что?

– Как хорошо.

Усмехаюсь.

– Я буду скучать по ним. Особенно, по Маше.

– Это просто ты под впечатлением, что массаж выиграла, – не разделяет моего настроения Макс. – Я в душ.

Я уже и забыла про спор, если честно. И сейчас чувствую волнение. Потому что, что-то Петров не выглядит расстроенным из-за проигрыша.

Глава 41. Даня

Прячусь в комнате, чтобы не столкнуться с голым Максом. Боюсь даже маленькой искры, потому что воздух становится взрывоопасным. Чувствую это каждой клеточкой своего тела. Невозможно игнорировать то, что происходит между нами. Искрит не по-детски.

И это очень страшно. Ещё несколько дней назад я просто посмеялась бы над тем, кто сказал бы, что мне будет нравиться такой парень, как Петров. С другой стороны, я понимаю, что рано или поздно всё равно что-то произойдёт.

Наверное, лучше сейчас выяснить всё, чем оттягивать неизбежное, привыкать к человеку и в случае несовместимости думать как несправедлива судьба. Слышу хлопок двери. Макс выходит из ванной. Теперь моя очередь. Я беру полотенце, ныряю внутрь и быстро закрываюсь.

Боюсь.

Понимаю, что, пока мы живём вместе, вероятность столкновения очень большая. Моюсь, делаю всякие скрабы и масочки, критически осматриваю своё тело на изъяны. Хочется в случае чего выглядеть превосходно и не ударить в грязь лицом.

Смешно звучит. Я готовлюсь к сексу с Максимом. Неожиданно это слышать от себя и признаваться себе в этом. Спустя часа полтора выхожу вся разнеженная и раскрасневшаяся после долгой ванны. Петров выглядывает с кухни с куском колбасы в руках.

– Есть будешь? – уточняет заботливо.

– Да мы вроде недавно были в пиццерии, – улыбаюсь ему.

– Тогда просто с лёгким паром.

Петров прячется обратно на кухню и гремит сковородкой. Удивлённая его самообладанием, иду в комнату, спокойно переодеваюсь и потом захожу на кухню.

– Я рекомендую тебе перед массажем выпить чай. Чтобы разогреться изнутри, так скажем. – Макс двигает ко мне чашку. А мне кажется, что я немножко перестаю понимать происходящее.

Сажусь, пью чай, поглядываю на невозмутимого Макса. Молчу.

– Судя по твоему лицу, ты что-то хочешь спросить, – хитро щурясь, смотрит на меня Петров.

– Ты пугаешь меня своим спокойствием, – открываю я карты, – имей в виду, что между нами ничего, кроме массажа, не будет.

Макс ржёт.

– Даже если ты меня попросишь, я тебе сегодня не дам. Из принципа.

Начинаю хохотать вместе с ним.

– Прям уж не дашь?

– Не дам, – улыбается Макс. – Боюсь, что после моего массажа ты какое-то время вообще ничего хотеть не будешь.

– Ой, да ладно, – усмехаюсь, – что там за массаж-то такой волшебный?

– Лечебный.

После разговора с Петровым немножко расслабляюсь. Его слова заставляют поверить, что он не будет приставать.

– Ну, что, пошли? – спрашивает Макс, отставляя чашку в раковину.

– Пошли, – вздыхаю и встаю, пропуская его вперёд

Когда мы заходим в комнату, Макс достаёт из кармана бутылочку с маслом.

– Раздевайся, – командует он.

– В смысле "раздевайся"? – округляю я глаза.

– В смысле: до трусов. – кивает Макс. – И ложись на живот.

– Макс, – возмущаюсь, глядя в его синие, как озера, глаза. – Ты совсем охренел?!

– Ну, а как ты представляешь себе массаж?– закатывает глаза Петров и скрещивают руки на груди. – "Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы"? Массаж вообще-то голеньким делают.

– Обещай, что не будешь приставать, – повторяю я.

– Обещаю, – по слогам произносит Макс, пристально глядя мне в глаза, и отворачивается. – Раздевайся.

Пока он разглядывает стену, я, немного поколебавшись, снимаю с себя одежду. Оставшись в одних трусах, ложусь на кровать, подмяв под голову подушку.

– Готово? – уточняет Петров. Мычу согласно.

Слышу его шаги.

Кровать проминается под весом его тела. Макс садится сверху мне на ягодицы и резво выдёргивает у меня из-под головы подушку.

– Сразу видно, что массаж ты никогда не делала. – бурчит он. – Поэтому такая кривая вся. Сидишь за столом как вопросительный знак.

Налив на руки масло, Макс тщательно растирает его, согревая ладони, а потом начинает медленно скользить ими по моей спине.

Его плавные движения разгоняют огонь по моему телу. Вызывают такой сильный жар, что даже ноги начинает крутить. Я шевелю ступнями, чтобы снять это ощущение.

Макс поглаживает плечи и шею, массирует руки, переходит к пояснице, продавливает бока и постепенно опускается к ягодицам.

Я протестующе мычу, когда он чуть сдвигает трусики и массирует полупопия.

– Так, давай-ка не возмущайся там! – смеётся над моим неуверенным писком Петров и спускается дальше вниз, массируя ноги. Когда массаж переходит на икры и ступни, я начинаю тихонько кряхтеть и стонать от удовольствия.

Движения Петрова становятся всё легче и невесомее и, наконец, останавливаются. Однако, оказывается, это ещё не конец. Это всего лишь разогревающий этап.

Макс начинает массировать меня более жёстко, уверенно нажимая на такие места, в которых тут же появляются болезненные ощущения и я вскрикиваю.

– Ай! Я инвалидом останусь! Ай, больно! – вскрикиваю, когда он прогибает меня в пояснице и медленно тянет на себя. Уже не обращаю внимания, что его ладонь касается моей обнаженной груди.

– Потерпи, – слышу его шепот на ухо и чувствую, как по щекам текут слезы.

– Ты садист, Петров! – рыдаю, уже не сдерживаясь.

– Я – спортивный тренер, – шепчет Макс, аккуратно опуская меня обратно на кровать и переворачивая лицом к себе. – А это – нейромышечная реабилитация. Закончили на сегодня.

Он вытирает мне щеки и кутает меня в одеяло.

– Доброй ночи, Даня. – улыбается, нависая сверху. Собирается уходить.

– Полежишь со мной? – выдаю, неожиданно для себя и хватаю его за руку.

– Нет, – щурится Петров. – Я же обещал.

Глава 42. Макс

– Так я же не секса прошу, а полежать. – невинно хлопает глазами Даня.

– Так вдруг я не сдержусь? – наклоняясь, усмехаюсь ей в губы. – А тебе нельзя, ты после лечебного массажа.

– А ты сдержись, – просит меня, вздыхая.

Борюсь с собой пару секунд. Обещал уйти, но так хочется остаться.

Проигрываю.

– Ладно, – выключаю свет, ложусь рядом.

Даня поудобнее устраивается у меня на плече, молчит. Тоже молчу какое-то время, жду, может, спросит что.

– И? – не выдерживаю через пару минут. – Говорить будем?

– Спи, Петров, – сонно бормочет Даня. – Все у тебя есть.

Холодная рука выбирается из одеяльного кокона и, проскользив мне по груди, прячется у меня подмышкой.

Усмехаюсь.

Мерзлячка. Уверен, что в кипятке моется. Прижимаю ее к себе крепче. Закрываю глаза и лежу. Ничего не чувствую, кроме голой руки на голой груди, а член все равно колом. Кажется, если на живот перевернусь, матрас им проткну.

Потому что возбуждает даже само осознание, что она лежит со мной рядом, в одной кровати. Такая… маленькая, беззащитная. Вот сейчас она принцесса, а я – злой дракон, который охраняет ее. Злой, потому что со стояком.

Я бы, наверное, сейчас даже подрочил, настолько меня от всей этой ситуации штырит. Но… Данина рука у меня подмышкой. Боюсь ее разбудить. Поэтому лежу и не шевелюсь.

Лишь поглаживаю кокон, пытаясь прощупать там очертания женской фигуры.

“Ты – озабоченный павлин, я не буду с тобой спать… Но хороший друг” – вдруг проносятся в голове слова, что сказала мне Даня пару часов назад. Чувствую горечь в душе от них. И не обидно за павлина! Коробит то, что как самца она меня, может, и воспринимает, а вот как мужика, который мог бы стать ее мужем, – нет. А я… не хочу быть в ее глазах просто озабоченным самцом, желающим только трахаться!

Может, я хочу вот так с ней каждую ночь засыпать и просыпаться утром от ее поцелуев и каких-нибудь приятных словечек! И любовью заниматься с сонной, ещё до конца не проснувшейся. Любовью!

Чувствую, как сердце гоняет кровь быстрее, дышу чаще. Уже не от возбуждения, оно спадает. Какое-то странное, необъяснимое для меня чувство распирает всего изнутри.

Нельзя позволить ей уйти. Она должна быть со мной.

Я, конечно, старался, гуляя голый перед ее ученицами и срывая урок, чтобы она не накопила себе так быстро на съем хаты, как задумала.

Но, не сработало. Так ещё и Костя какой-то там появился охуенный, который жить к себе звал. К счастью, она не согласилась.

Значит, я не так уж и плох? Или что?

Если она постоянно напоминает мне, что я – озабоченный, значит, что? Нужно сбавить обороты, что я и сделал сегодня вечером.

Так скажем, пошел от обратного. И это даже сработало, похоже. С чего бы она меня не отпускала тогда?

Что ещё я могу сделать, чтобы ей доказать, что я – не только про трахаться?

Лежу, разглядывая потолок. Накидываю варианты. В рестик, да, хотел сводить. Нужно костюм какой-нибудь пижонский, чтобы сидел с иголочки, а у меня плечи такие, что только шить пиджак. Это долго. С рубашками чуть проще. Там заправить можно, рукава закатать. Но не хочу так. Хочу, чтобы с ней все как по-настоящему было.

Достаю из кармана телефон, убираю яркость, чтобы не разбудить гусеничку и набираю бредовую фразочку из разряда “что любят…”. Прежде, чем выдать женщин, поисковик выдает мне почки, печень, львов, рыб и прочую ересь. Наконец, открываю нужную статью в мужском онлайн-журнале. Читаю. Иногда останавливаюсь и с удивлением перечитываю. Что? Никогда бы не подумал, что женщинам больше всего на свете нравится ухаживать за домашними животными и растениями, выдавливать прыщи и носить безразмерные свитера. А, ну и сладкое уничтожать перед месячными.

Какая-то странная статья.

Корректирую свой запрос и пытаюсь найти, что именно нравится в мужчинах.

Ну, тут вообще все признаки божества, по-моему. Если я такие требования к дамам буду предъявлять, то тоже с десятью котами жить буду в старости… Кстати, кстати… Наверное, эти списки вот такие, как Даня, и составляют. Бизнес у меня не такой!..

Говно, короче, а не статьи. Но выбирать не приходится… И с растениями и сладостями как-то интуитивно понятнее. Будем пробовать.

Как по минному полю, блин!