Текст книги "Империя"

Автор книги: Антонио Негри

Соавторы: Майкл Хардт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 33 страниц)

ЧАСТЬ 3
ПЕРЕХОДЫ ПРОИЗВОДСТВА

3.1 ПРЕДЕЛЫ ИМПЕРИАЛИЗМА

Мир уже практически полностью раздроблен на части, и оставшееся делится, расхищается и превращается в колонии. Подумайте о звездах, о бесчисленных недоступных мирах, мерцающих ночью над головой. Если бы я мог, я аннексировал бы все планеты, и об этом я часто размышляю. Меня повергает в грусть наблюдение за ними, такими чистыми и все еще такими далекими.

Сесиль Роде

На протяжении большей части двадцатого столетия критика империализма была одной из арен наиболее активных и упорных сражений марксистской теории[334]334
  Источники по дискуссии об империализме от Каутского до Ленина содержатся в прекрасной библиографии у Hans-Ulrich Wehler, ed., Imperialisms (Cologne: Kiepenheuer and Witsch, 1970), pp. 443–459. Библиографию дискуссии об империализме, возникшей в период между двумя мировыми войнами и продолжавшейся вплоть до 1960-х, см.: Dieter Senghaas, ed., Imperialisms und strukturelle Gewalt (Frankfurt: Suhrkamp, 1972), pp. 379–403. Изданный на английском языке достойный внимания обзор этих дебатов см. в: Anthony Brewer, Marxist Theories of Imperialism: A Critical Survey (London: Routledge and Kegan Paul, 1980).


[Закрыть]. Многие из выработанных положений сегодня, конечно же, устарели и обстановка, в которой они были применимы, кардинально изменилась. Это не означает, однако, что они не могут быть для нас полезны. Критический анализ империализма помогает нам понять переход от империализма к Империи, поскольку в некоторых отношениях этот переход был им предугадан.

Одно из центральных положений марксистской традиции изучения империализма состоит в том, что между капитализмом и экспансией наличествует сущностная связь и что капиталистическая экспансия неизбежно принимает политическую форму империализма. Сам Маркс очень мало писал об империализме, однако его исследования капиталистической экспансии являются основополагающими для всей традиции критического анализа. Маркс ясно показал, что капитал постоянно изменяет границы между внутренним и внешним. На самом деле, капитал обращается не в границах определенной территории с ее населением, но постоянно выходит за эти пределы и ассимилирует новые пространства: "тенденция к созданию мирового рынка дана непосредственно в самом понятии капитала. Всякий предел выступает как подлежащее преодолению ограничение"[335]335
  Маркс К"Экономические рукописи 1857–1861 гг., ч. I (М.: Политиздат, 1980), с. 389. Впоследствии цитируемый в тексте анализ Марксом внутренних «пределов» капиталистического производства см. также в: Маркс К., Капитал, т. з. Маркс К., Энгельс Ф., Сочинения, изд. 2-е, т. 25, ч. 1, сс. 264–292.


[Закрыть]. Столь беспокойный характер определяет постоянное наличие потенциала кризиса, свойственного самой сущности капитала: непрерывное расширение является всегда недостаточной, но тем не менее необходимой попыткой удовлетворить его неутолимую жажду. Мы далеки от предположения, что этот кризис и эти препятствия неизбежно приведут капитал к гибели. Напротив, как и в целом для периода современности, для капитала кризис – нормальное состояние, являющееся не признаком его конца, но направлением и способом функционирования. Создание капиталом системы империализма и последующее стремление выйти за ее границы также предстает как сложная игра ограничений и препятствий.

ПОТРЕБНОСТЬ ВО ВНЕШНЕМ

Маркс, анализируя постоянную потребность капитала в экспансии, прежде всего обращает внимание на процесс реализации и, таким образом, на неравное количественное соотношение между рабочим как производителем и рабочим как потребителем товаров[336]336
  Следующий аргумент породил целый спектр теорий «недопотребления», доказывающих, что неспособность потребить все производимые товары есть роковой изъян капитализма, с неизбежностью ведущий его к краху. Множество марксистских и немарксистских экономистов убедительно полемизировали с идеей, что тенденция капитализма слишком много Производить или слишком мало потреблять приведет к катастрофе. Оценку аргументации теории недопотребления у Маркса и Р. Люксембург см.: Michael Bleaney, Underconsumption Theories (New York: International Publishers, 1976), pp. 102–119 and 186-2011 и Введение Эрнеста Манделл ко второму тому Капитала в изд.: Capital, vol. 2, trans. David Fernbach (Harmondsworth: Penguin, 1977), pp. 69–77. См. также имевшую большой отклик критику идей Розы Люксембург Бухариным в: Бухарин Н. И., Империализм и накопление капитала: Теоретический этюд, 4-е изд. (М.; Л.: Госиздат, 1929). Мы должны отметить, что экономическая необходимость, основанная на количественных расчетах, есть иногда форма, но не содержание аргументов Маркса и Люксембург. Любая необходимость в действительности является исторической и общественной. Маркс и Люксембург просто определили экономический барьер, помогающий объяснить, как исторически капитал двигался и расширялся за свои пределы, включая в свою сферу новые рынки.


[Закрыть]. Проблема реализации – один из факторов, побуждающих капитал к преодолению границ и определяющих тенденцию формирования мирового рынка. Чтобы разобраться с этой проблемой, мы должны начать с эксплуатации. «Прежде всего, – мы читаем в Grundrisse, – капитал принуждает рабочих к прибавочному труду сверх необходимого. Только таким путем капитал увеличивает свою стоимость и создает прибавочную стоимость» (с. 406) Заработная плата рабочего (соответствующая необходимому труду) должна быть меньше произведенной рабочим стоимости. Однако для реализации прибавочной стоимости необходим соответствующий рынок. Так как каждый рабочий вынужден производить большую стоимость, чем он (или она) потребляет, рабочий как потребитель никогда не создаст достаточный спрос на прибавочную стоимость. Таким образом, в замкнутой системе капиталистические производство и обмен поставлены перед рядом ограничений: «…капитал делает необходимое рабочее время пределом для меновой стоимости живой рабочей силы; прибавочное рабочее время – пределом для необходимого рабочего времени; а прибавочную стоимость – пределом для прибавочного рабочего времени» (сс. 407–408). Существование подобных пределов вытекает из наличия общего ограничения, определенного неравным соотношением между рабочим как производителем и рабочим как потребителем.

Безусловно, капиталистический класс (наряду с другими классами, совместно с ним участвующими в присвоении прибыли) потребляет некоторое количество избыточной стоимости, но не полностью, так как это сделало бы невозможным реинвестирование прибавочной стоимости. Вместо того, чтобы потреблять всю прибавочную стоимость, капиталисты вынуждены практиковать воздержание, иными словами, они должны осуществлять накопление[337]337
  Анализ Марксом теории умеренности при капиталистическом потреблении см.: Капитал, т. 1, Маркс К., Энгельс Ф., Сочинения, изд. 2-е, т. 23, с. 605–612; Маркс К., Капитал, т. з, Маркс К., Энгельс Ф., Сочинения, изд. 2-е, т. 25, ч. 1, с. 283.


[Закрыть]. Капитал по своей природе требует, чтобы капиталисты отказывались от удовольствий и, насколько возможно, удерживались от «растраты» прибавочной стоимости на собственное потребление.

Подобное предлагаемое культурой объяснение капиталистической морали и умеренности, однако, является всего лишь свидетельством реальных экономических ограничений, внутренне присущих капиталистическому производству. С одной стороны, чтобы появилась прибыль, рабочие должны производить большую стоимость, чем они потребляют. С другой стороны, чтобы происходило накопление, капиталистический класс и зависимые от него лица не должны потреблять прибавочную стоимость полностью. Если рабочий класс вместе с капиталистическим классом и зависимыми от него лицами не в состоянии создать соответствующий рынок и купить все произведенные товары, то, несмотря на существование эксплуатации и извлечение прибавочной стоимости, последняя не может быть реализована[338]338
  «Вся товарная масса, весь продукт, – как та его часть, которая возмещает постоянный и переменный капитал, так и часть, представляющая прибавочную стоимость, – должка быть продана. Если этого не происходит, или если это происходит только отчасти, или если товар продается лишь по ценам, которые ниже цен производства, то хотя рабочего и эксплуатировали, но эта эксплуатация не реализуется как таковая для капиталиста, так как отсутствуют условия реализации выжатой прибавочной стоимости или возможна лишь частичная ее реализация, то есть имеет место частичная или полная потеря капитала». Маркс К., Капитал, т. з, Маркс К., Энгельс Ф., Сочинения, изд. 2-е, т. 25, ч. 1, с. 267–268.


[Закрыть].

Далее Маркс указывает, что подобные ограничения усугубляются по мере того, как труд становится все более производительным. С увеличением производительности труда и соответствующим ростом структуры капитала переменный капитал, то есть зарплата рабочих, начинает составлять все меньшую часть общей стоимости товаров. Это означает, что способность рабочих потреблять неуклонно уменьшается в сравнении с объемом произведенных товаров, "но чем больше развивается производительная сила, тем более приходит она в противоречие с узким основанием, на котором покоятся отношения потребления"[339]339
  Маркс К., Капитал, т. з, Маркс К., Энгельс Ф., Сочинения, изд. 2-е, т. 25, ч. 1, с. 268.


[Закрыть]. Получение отдачи от капитала, таким образом, блокируется проблемой «узости базиса» способности общества к потреблению. Мы должны отметить, что подобные препятствия не имеют ничего общего с абсолютной способностью населения производить или его абсолютной способностью потреблять (несомненно, пролетариат хочет и может потреблять больше), это, скорее, относится к относительной способности населения потреблять в рамках капиталистических отношений производства и воспроизводства.

Для того, чтобы реализовать прибавочную стоимость, созданную в процессе производства и чтобы избежать обесценивания по причине перепроизводства, капитал вынужден, как доказывает Маркс, осуществлять экспансию, "поэтому условием производства, основанного на капитале, является создание все расширяющегося крута обращения, все равно, расширяется ли этот круг непосредственного, или же в большем количестве его пунктов создаются пункты производства" (с. 388). Расширение сферы обращения может быть достигнуто путем интенсификации уже существующих капиталистических рынков за счет возникновения новых потребностей и запросов; однако количество заработанных денег, которые могут потратить рабочие, а также капиталистическая потребность накопления накладывают жесткие ограничения на подобное расширение. Как альтернатива, дополнительные потребители могут быть созданы вовлечением новых групп населения в капиталистические отношения, что, однако, не может стабилизировать в основе своей неравное соотношение спроса и предложения между произведенной стоимостью и той, которая может быть потреблена пролетарским населением и капиталистами, включенными в систему[340]340
  О расширении производства и рынков см.: Маркс К., Экономические рукописи 1857–1861 гг., ч. 1 (М.: Политиздат, 1980), с. 400; и Маркс К., Капитал, т. 1, Маркс К., Энгельс Ф"Сочинения, изд. 2-е, т. 23, сс. 592–601; Маркс К., Капитал, т. 2, Маркс К., Энгельс Ф., Сочинения, изд. 2-е, т. 24, сс. 887–393; Маркс К., Капитал, т. з. Маркс К., Энгельс Ф., Сочинения, изд. 2-е, т. 25, ч. 1, с. 271–274.


[Закрыть]. Напротив, новые пролетарии никогда не создадут соответствующий рынок для произведенной ими стоимости, и, таким образом, они обречены постоянно воссоздавать одну и ту же проблему, но уже в более широком масштабе[341]341
  «Настоящий предел капиталистического производства – это сам капитал…» Маркс К., Капитал, т. 3, Маркс К., Энгельс Ф., Сочинения, изд. 2-е, т. 25, ч. 1, с. 274.


[Закрыть]. Для капитала единственным реальным решением проблемы является устремленность вовне и открытие новых некапиталистических рынков для обмена товарами и реализации их стоимости. Расширение сферы обращения за пределы капиталистических владений позволяет вытеснять дестабилизирующее неравенство.

Роза Люксембург развивала проведенный Марксом анализ проблемы реализации, однако она изменила его общее направление. В качестве свидетельства зависимости капитала от того, что располагается за пределами его влияния, Люксембург делает упор на том факте, что "существование некапиталистических покупателей… является прямым условием" того, чтобы капитал имел возможность реализовать прибавочную стоимость. Капитализм– это "первая хозяйственная форма, которая без других хозяйственных форм как ее среды и питательной почвы существовать не может"[342]342
  Люксембург Р., Накопление капитала (М.; Л.: Соцэкгиз, 1934), с. 258 и 337. Анализ Розой Люксембург капиталистического накопления, ее критика Маркса, ее теория краха капитализма были предметом оживленной дискуссии с момента первой публикации ее книги. Хороший обзор см. во Введении Манделя к Капиталу в: Capital, 2:11–79, особенно pp. 62–69; Joan Robinson, Введение к: Luxemburg, The Accumulation of Capital, pp. 1328; а также Paul Sweezy, The Theory of Capitalist Development (New York: Oxford University Press, 1942), pp. 202–207.


[Закрыть]. Капитал – это организм, который не в состоянии обеспечивать собственное существование иначе, как устремляясь за свои пределы, обескровливая окружающую его среду. Внешнее окружение ему сущностно необходимо.

Возможно, подобная потребность в постоянном расширении сферы влияния является болезнью европейского капитала, однако именно эта потребность служит также и двигателем, ведущим Европу к господству над миром в эпоху современности. "Вероятно, наибольшей заслугой Запада, ограниченного в свое время узким "мысом Азии", – полагает Фернан Бродель, – стало то, что у него возникла необходимость в целом мире, потребность пуститься в путь от своих ворот"[343]343
  Fernand Braudel, Capitalism and Material Life, 1400–1800, trans. Miriam Kochan (New York: Harper and Row, 1973), p. 308.


[Закрыть]. С самого момента своего возникновения капитал стремится к тому, чтобы стать мировой властью, или, точнее, единственной мировой властью.

АССИМИЛЯЦИЯ ВНЕШНЕГО

Капитал расширяет сферу влияния не только в силу потребностей в реализации стоимости и нахождения новых рынков сбыта, но также ради удовлетворения требованиям последующего этапа цикла ассимиляции, то есть процесса капитализации. После того, как прибавочная стоимость обращается в деньги (через интенсификацию рынков в сфере капиталистического влияния и опору на некапиталистические рынки), эта реализованная прибавочная стоимость может быть реинвестирована в производство, иными словами, снова обращена в капитал. Капитализация реализованной прибавочной стоимости требует, чтобы в ходе последующего цикла производства капиталист смог закупить дополнительные запасы постоянного капитала (сырья, оборудования и т. д.) и дополнительного переменного капитала (иными словами, рабочей силы), – что в конце концов требует еще большего расширения рынка для дальнейшего увеличения реализации стоимости.

Поиск дополнительного основного капитала (в особенности большего количества и более новых материалов) ведет капитал к определенному роду империализма, характеризующегося грабежом и кражами. Как утверждает Роза Люксембург, капитал "рыщет по всему свету, запасается средствами производства из всех уголков земли, захватывает или приобретает их независимо от степени развития их культуры или общественных форм… для производительного приложения реализованной прибавочной стоимости необходимо, чтобы капитал все более и более захватывал весь земной шар, чтобы он для своих средств производства имел качественно и количественно безграничный выбор"[344]344
  Люксембург Р., Накопление капитала (М.; Л.: Соцэкгиз, 1934), с. 251.


[Закрыть]. В процессе приобретения дополнительных средств производства капиталу приходится устанавливать отношения и находить опору в некапиталистическом окружении, однако это не приводит к ассимиляции внешнего окружения, – или, вернее, окружение не всегда становится капиталистическим. Внешний мир остается внешним миром. Так, например, золото и алмазы могут добываться в Перу или Южной Африке, а сахарный тростник вывозиться с Ямайки или Явы, и в то же время эти общества и соответствующие производства продолжают прекрасно функционировать на основе некапиталистических отношений.

Приобретение дополнительного переменного капитала, наем новой рабочей силы и формирование пролетариата, напротив, предполагают капиталистический империализм. На территории самих владений капитализма увеличение продолжительности рабочего дня уже занятых рабочих, безусловно, способно обеспечить дополнительную рабочую силу, однако у подобного роста существуют пределы. Чтобы получить в свое распоряжение остальную часть новой рабочей силы, капитал должен постоянно создавать и нанимать новых пролетариев из некапиталистических слоев и стран. Постепенная пролетаризация некапиталистических слоев населения является непрерывным возобновлением процессов первоначального накопления – и, таким образом, капитализацией некапиталистического окружения как такового. Люксембург рассматривает этот процесс как реальное историческое новшество капиталистического завоевания: "Все завоеватели стремились завладеть страной и эксплуатировать ее, но никто не был заинтересован в том, чтобы лишить народ его производительных сил и уничтожить его социальные организации"[345]345
  Люксембург Р., Накопление капитала (М.; Л.: Соцэкгиз, 1934), с. 262.


[Закрыть]. В процессе капитализации внешнее становится внутренним.

Таким образом, капитал должен не только обеспечить себе беспрепятственный товарообмен с некапиталистическими обществами или лишь присваивать себе их блага; он также должен на деле преобразовать их в капиталистические. Именно этот момент является основным у Рудольфа Гильфердинга в его определении экспорта капитала: "Под экспортом капитала мы подразумеваем вывоз стоимости, предназначенной производить за границей прибавочную стоимость"[346]346
  Гильфердинг Р., Финансовый капитал (М.; Л.: Соцэкгиз, 1959). с. 404.


[Закрыть]. Предмет экспорта – это отношения, общественная форма, которая будет расширяться и воспроизводиться. Подобно миссионеру или вампиру, капитал прикасается к тому, что ему чуждо, и делает его своим. «Буржуазия, – пишут Маркс и Энгельс, – под страхом гибели заставляет все нации принять буржуазный способ производства; заставляет их вводить у себя так называемую цивилизацию, то есть становиться буржуа. Словом, она создает себе мир по своему образу и подобию»[347]347
  Маркс К., Энгельс Ф., «Манифест коммунистической партии», Сочинения, изд. 2-е, т. 4, с. 428.


[Закрыть]. В экономических категориях подобная цивилизация и модернизация означает капитализацию, то есть включение в цикл международной экспансии процессов капиталистического производства и накопления. Таким путем некапиталистическое окружение (территория, социальные формы, культуры, процессы производства, рабочая сила и т. д.) попадает в формальное подчинение капиталу.

Здесь мы должны отметить, что европейский капитал на самом деле не переделывает территории некапиталистического мира по своему образу и подобию, не насаждает однородность. Действительно, когда марксистские критики империализма выявили процесс ассимиляции капиталом своего внешнего пространства, они в целом недооценили значение неравномерности развития и предполагаемых им географических различий[348]348
  О неравномерности развития и географических различиях в процессе капиталистической экспансии см.: David Harvey, The Limits to Capital (Chicago: University of Chicago Press, 1984); and Neil Smith, Uneven Development: Nature, Capital, and the Production of Space (Oxford: Blackwell, 1984).


[Закрыть]. Каждый сегмент некапиталистического окружения преобразуется по-своему, и все они оказываются органично включенными в расширяющееся тело капитала. Иными словами, различные сегменты внешнего пространства ассимилируются не на основе модели подобия, но в качестве различных органов, совместно функционирующих в едином теле.

На этом этапе наших рассуждений мы можем увидеть важнейшее противоречие капиталистической экспансии: опора капитала на то, что находится за его пределами, на некапиталистическое окружение, удовлетворяющее потребности в реализации прибавочной стоимости, вступает в конфликт с процессом ассимиляции некапиталистического окружения, удовлетворяющим потребности в капитализации этой реализованной прибавочной стоимости. Исторически два этих процесса зачастую следуют друг за другом. Территория и население первоначально вовлекаются в качестве внешнего пространства в отношения обмена и реализации, а затем втягиваются в само царство капиталистического производства. Важным моментом, впрочем, является то, что, как только часть окружения оказывается "цивилизованной", как только она органично включается в только что расширившиеся границы области капиталистического производства, она не может более оставаться внешним пространством, необходимым капиталу для реализации прибавочной стоимости. В этом смысле капитализация ставит предел реализации и наоборот; вернее, ассимиляция противоречит опоре на внешнее пространство. Мучающая капитал жажда должна быть удовлетворена новой кровью, и капитал вынужден все время продвигаться к новым рубежам.

Логично предположить, что может наступить день, когда между этими двумя моментами цикла ассимиляции – реализацией и капитализацией – возникнет непосредственный конфликт и они начнут уничтожать друг друга. В XIX столетии представлялось, что поле капиталистической экспансии (материальные ресурсы, рабочая сила и рынки сбыта) как в Европе, так и во всем мире простирается необозримо. Во времена Маркса капиталистическое производство составляло лишь малую часть мирового производства. Только немногие страны обладали существенной долей капиталистического производства (Англия, Франция и Германия), но даже и они все еще имели крупные секторы некапиталистического производства: традиционное сельское хозяйство, ремесленное производство и т. д. Люксембург, однако, отмечает, что, поскольку земля имеет пределы, логический конфликт в конце концов становится реальным противоречием: "Но чем энергичнее и основательнее заботится империализм о гибели некапиталистических культур, тем быстрее он вырывает почву из-под ног процесса накопления капитала. Империализм является историческим методом для продления существования капитала, но он в то же время служит вернейшим средством, чтобы кратчайшим путем положить его существованию объективный предел"[349]349
  Люксембург Р., Накопление капитала (M.; Л.: Соцэкгиз, 1934), с. 71.


[Закрыть]. Подобная порождаемая противоречиями напряженность постоянно присутствует в развитии капитала, однако полностью проявляет себя только при достижении предела, в точке кризиса, когда капитал наталкивается на конечность территории Земли и численности человечества. Тогда великий империалист Сесиль Роде проявляет себя как образцовый капиталист. Пространство планеты замыкается, и империалистическая экспансия наталкивается на свои пределы. Роде, авантюрист по натуре, с вожделением и страстью смотрит на звезды в вышине, томимый неодолимым соблазном новых пространств, таких близких и все же таких далеких.

Даже если критика империализма и капиталистической экспансии зачастую ведется в поддающихся количественному определению строгих экономических понятиях, интересы теоретиков марксизма являются в первую очередь политическими. Это не означает, что экономические расчеты (и их критика) не должны приниматься всерьез; скорее, это значит, что экономические отношения должны рассматриваться в их реальном выражении в историческом и социальном контексте, как часть политических отношений управления и господства[350]350
  «Подобно власти, наиболее глобальным выражением которой он служит, империализм не является понятием, которое может сформировать предмет какого-то четкого экономического определения. Империализм может быть понят только на основе полностью разработанной теории государства». Michel Aglietta, A Theory of Capitalist Regulation, trans. David Fernbach (London: New Left Books, 1979), p. 30.


[Закрыть]. Первостепенной политической задачей этих авторов при изучении проблем экономической экспансии является задача выявить неотвратимость связи капитализма и империализма. Если капитализм и империализм сущностно взаимосвязаны, то логично предположить, что борьба с империализмом (а также с войной, бедностью, обнищанием и порабощением, являющимися его следствиями) должна быть непосредственно направлена также и против капитализма. Любая политическая стратегия, нацеленная на реформирование нынешней структуры капитализма с тем, чтобы сделать ее не-империалистической, представляется тщетной и наивной, поскольку сама сущность капиталистического воспроизводства и накопления с необходимостью предполагает империалистическую экспансию. Капитал не в состоянии действовать иначе, такова его природа. С пороками империализма можно справиться только уничтожив сам капитализм.

ВЫРАВНИВАНИЕ И ПОДЧИНЕНИЕ

В работе Ленина об империализме главным образом обобщаются концепции других авторов с целью сделать их выводы доступными широкой публике[351]351
  Прежде всего см.: Ленин В. И., «Империализм как высшая стадия капитализма», Избранные сочинения, в 10-ти тт., т. 6: 1910–1917 (М.: Политиздат, 1985), сс. 34-439, Также: Ленин В. И., «Тетради по империализму», Полное собрание сочинений, т. 18.


[Закрыть]. Текст Ленина, однако, содержит ряд новых моментов, наиболее существенным из которых является критика империализма с точки зрения субъекта, что связывает ее с марксистским понятием «революционного потенциала кризисов». Ленин обеспечил нам набор инструментов, ряд механизмов для выработки антиимпериалистической субъектности.

Ленин зачастую излагает свои доводы в полемическом ключе. Его анализ империализма ведется преимущественно путем опровержения тезисов Рудольфа Гильфердинга и Карла Каутского. Однако для того, чтобы критиковать, Ленин тщательно рассматривал и иногда представлял как свое собственное мнение теоретические положения этих двух авторов. Что самое главное, Ленин принимал важнейшее положение Гильфердинга о том, что экспансия капитала, осуществляемая посредством создания методами империализма мирового рынка, ведет к росту препятствий для Ausgleichung (выравнивания) нормы прибыли в различных отраслях и секторах производства. Так или иначе, бескризисное капиталистическое развитие зависит от процесса или, по крайней мере, от тенденции выравнивания экономических условий: одинаковые цены на одинаковые товары, равная прибыль на равный капитал, равная зарплата и равная норма эксплуатации при равной работе и т. д. Гильфердинг признавал, что империализм, структурирующий нации и определяющий территории развития капитализма все более жестким образом, а также наделяющий монополии ведущих стран властными полномочиями, препятствует выравниванию нормы прибыли и, таким образом, подрывает возможность продуктивного опосредования капитализмом процессов мирового развития[352]352
  Гильфердинг Р., Финансовый капитал (М.; Л.: Соцэкгиз, 1959), сс. 245–341. Анализ Гильфердинга в значительной степени опирается на марксову теорию выравнивания общего уровня прибыли посредством конкуренции. Маркс К., Капитал, т. 3. Маркс К., Энгельс Ф., Сочинения, изд. 2-е, т. 25. ч. 1, сс. 189–218.


[Закрыть]. На самом деле, господство монополий и раздел ими мирового рынка делает процесс выравнивания практически невозможным. Только в случае вмешательства национального центрального банка или, что еще лучше, мирового центрального банка подобное противоречие, предвещающее как торговые войны, так и реальные сражения, может быть сглажено и сведено к нулю. Короче говоря, Ленин принимал предположение Гильфердинга о том, что капитал вошел в новую фазу мирового развития, характеризующуюся возникновением монополий, и что это ведет как к обострению противоречий, так и к кризису процесса выравнивания нормы прибыли. Однако он отрицает, что утопия мирового центрального банка может всерьез приниматься в расчет и что Aufhebung (снятие) кризиса мирным путем может быть когда-либо достигнуто при капитализме.

Ленин рассматривал позицию Каутского, для которого работа Гильфердинга также служит отправным моментом для размышлений, как еще более утопическую и вредную: Каутский предполагал, в действительности, что капитализм способен достичь реального политического и экономического объединения мирового рынка. За ожесточенными конфликтами периода империализма может последовать новая мирная фаза капитализма, фаза "ультраимпериализма". Магнаты капитала способны создать единый мировой трест, вытеснив соперничество и борьбу, связанную с существованием национального капитала, единством финансового капитала. Таким образом, утверждал Каутский, мы можем представить себе такое будущее, когда капитал сможет устранить кризисы и добиться разрешения противоречий, когда уже не мировой центральный банк, а силы рынка и монополии, в той или иной мере регулируемые государством, в определенной степени обеспечат выравнивание нормы прибыли в глобальном масштабе[353]353
  Karl Kautsky, «Zwei Schriften zum Umlernen», Die NeueZeit, April 30,1915, p. 144. Выдержки из работ Каутского об империализме включены: в Karl Kautsky: Selected Political Writings, ed. and trans. Patrick Goode (London: Macmillan, 1983), pp. 74–96.


[Закрыть]. Ленин соглашался с основным тезисом Каутского, полагавшего, что тенденцией капиталистического развития является переход национального финансового капитала к сотрудничеству в мировом масштабе и, вероятно, к созданию единого мирового треста. Однако резкие возражения Ленина вызывало то обстоятельство, что у Каутского воображаемое мирное будущее выступает средством отрицания динамики настоящего; таким образом, Ленин отвергал его «глубоко реакционное стремление притупить противоречия»[354]354
  В. И. Ленин, "Предисловие к брошюре Н. И. Бухарина Мировое хозяйство и империализму, Полное собрание сочинений, т. 27, с. 97. См. также.: Ленин В. И., «Империализм как высшая стадия капитализма», Избранные сочинения, в 10-ти тт., т. 6: 1910–1917 (М.: Политиздат, 1985). с. 394. Здесь мы должны заметить, что, хотя Ленин несомненно прав, утверждая, что позиция Каутского является отступлением от метода Маркса, поскольку он игнорирует потенциальные конфликты и практические возможности текущего момента, анализ Каутским тенденции к формированию единого мирового рынка находит соответствие в трудах Маркса, особенно в его статьях о колониализме в Индии, в которых он сформулировал идею существования тенденции империалистического развития, напрямую ведущей к формированию мирового рынка. См. в особенности: Маркс К., «Будущие результаты британского владычества в Индии», Маркс К., Энгельс Ф., Сочинения, изд. 2-е, т. 9, с. 214.


[Закрыть]. Вместо того, чтобы дожидаться прихода в будущем некоего мирного «ультраимпериализма», революционеры должны действовать сейчас, используя противоречия, порожденные существующей ныне империалистической организацией капитала.

Таким образом, принимая в целом аналитические положения Гильфердинга и Каутского, Ленин отвергал их политические установки. Хотя по важнейшим пунктам он соглашался с анализом Гильфердинга и его выводом о существовании тенденции формирования мирового рынка, где доминируют монополии, Ленин отрицал, что подобная система уже создана и способна опосредовать и выравнивать норму прибыли. Он отрицал это Скорее с политической, нежели с теоретической точки зрения. Ленин полагал, что капиталистическое развитие на своей монополистической стадии будет отягчено рядом противоречий и что коммунисты должны этим воспользоваться. Обязанностью рабочего движения являлось противостояние любой попытке капитализма организовать реальное выравнивание нормы прибыли, полученной от проведения политики империализма, задачей же революционной партии становилось вмешательство и углубление объективных противоречий развития. Осуществление тенденции становления "ультраимпериализма" являлось тем, чего следовало прежде всего избегать, поскольку в противном случае сила капитала чудовищно возросла бы и возможность борьбы с ним путем использования противоречий и воздействия на наиболее слабые звенья в цепи господства надолго бы исчезла. Ленин пишет (надеясь или прогнозируя): "[Не подлежит сомнению, что развитие идет в направлении к одному-единственному тресту, всемирному, поглощающему все без исключения предприятия и все без исключения государства.] Но развитие идет к этому при таких обстоятельствах, таким темпом, при таких противоречиях, конфликтах и потрясениях – отнюдь не только экономических, но и политических, национальных и пр. и пр., – что непременно раньше, чем дело дойдет до одного всемирного треста, до "ультраимпериалистического" всемирного объединения национальных финансовых капиталов, империализм неизбежно должен будет лопнуть, капитализм превратиться в свою противоположность"[355]355
  В. И. Ленин, «Предисловие к брошюре Н. И. Бухарина Мировое хозяйство и империализм». Полное собрание сочинений, т. 27, с. 98.


[Закрыть].

Логический переход Ленина от аналитических предположений к политическим установкам, безусловно, был не совсем честным приемом. Тем не менее его доводы были очень весомы с точки зрения субъектности. Как говорил Илья Бабель, мысль Ленина движется по "загадочной кривизне прямой линии", приходя от анализа сущности рабочего класса к выводу о необходимости его политической организации. Ленин осознавал, что некоторые сущностные черты империализма в то время еще не проявились, и видел в субъективных практиках рабочего класса не только возможные препятствия эволюционному разрешению кризисов реализации капитала (чему уделяет большое внимание и Роза Люксембург), но также и реальную, конкретную возможность того, что подобные практики: сопротивление, восстание, революция – способны разрушить империализм как таковой[356]356
  См.: Antonio Negri, La fabbrica della strategia: 33 lezioni su Lenin (Padua: CLEUP, 1976).


[Закрыть]. Таким образом, Ленин переносит критику империализма из теории в практику.

ОТ ИМПЕРИАЛИЗМА К ИМПЕРИИ

Одной из наиболее заслуживающих внимания сторон ленинского анализа является критика империализма как политического понятия. Ленин в своей критике сводил воедино проблематику суверенитета эпохи современности и проблематику капиталистического развития и, соединяя различные направления критического анализа, получал возможность заглянуть по ту сторону современности. Иными словами, путем политического переосмысления понятия империализма Ленин, в большей мере, нежели любой другой марксист, был способен предвидеть переход капитала к новой фазе, фазе по ту сторону империализма, а также выявить локальность (или, на самом деле, а-локальность) возникающего имперского суверенитета.

Исследуя империализм, Ленин уделял внимание не только работам различных авторов-марксистов того времени, но также обратился к вышедшей ранее работе Джона Гобсона и к его буржуазно-популистскому варианту критики империализма[357]357
  О том, чем Ленин обязан Гобсону, см.: Giovanni Arrighi, The Geometry of Imperialism: The Limits of Hobsoris Paradigm, trans. Patrick Camiller (London: Verso, 1978), pp. 23–27.


[Закрыть]. Ленин очень многое почерпнул у Гобсона, что, впрочем, он с равным успехом мог перенять у немецких, французских или итальянских авторов популистских теорий империализма. В частности, Ленин взял у Гобсона мысль о том, что европейские национальные государства эпохи современности используют политику империализма для переноса за пределы собственных границ внутренних политических противоречий. Национальное государство предполагает империализм как средство разрешения или, вернее, переноса вовне классовой борьбы и ее дестабилизирующих эффектов. Сесиль Роде выражает сущность этой функции империализма еще более определенно: «Моя заветная идея есть решение социального вопроса, именно: чтобы спасти сорок миллионов жителей Соединенного Королевства от убийственной гражданской войны, мы, колониальные политики, должны завладеть новыми землями для помещения избытка населения, для приобретения новых областей сбыта товаров, производимых на фабриках и в рудниках. Империя, я всегда говорил это, есть вопрос желудка. Если вы не хотите гражданской войны, вы должны стать империалистами»[358]358
  Цит. по изд.: Ленин В. И., «Империализм как высшая стадия капитализма», Избранные сочинения, в 10-ти тт., т. 6: 1910–1917 (M.: Политиздат, 1985), с. 394.


[Закрыть]. С помощью империализма государство современности экспортирует классовую борьбу и гражданскую войну, чтобы сохранить порядок и суверенитет в собственном доме.

Ленин рассматривал империализм как структурную стадию эволюции современного государства. Он утверждал существование последовательного эволюционного развития современного европейского государства от ранних форм к национальному государству – и затем – к стадии империализма. На каждом этапе подобной эволюции государству приходится находить новые средства достижения согласия в обществе, и, таким образом, империалистическое государство вынуждено было отыскать путь инкорпорации масс с присущими им стихийными формами классовой борьбы в идеологические структуры государства; ему пришлось преобразовать массы в народ. Эти выводы дали политическое начало концепции гегемонии, позже занявшей центральное место в творчестве Грамши. Следовательно, Ленин трактовал империалистический популизм всего лишь как иной способ утверждения суверенитета, как разрешение кризиса современности[359]359
  Особенно важно воздать должное там, где это сегодня более всею необходимо, там, где мы сталкиваемся с многочисленными вариантами исторического ревизионизма. Бедный Грамши, коммунист и прежде всего борец, замученный и убитый фашизмом и боссами, его финансировавшими, – ему была дарована честь считаться основоположником странной концепции «гегемонии», не оставляющей никакого места для марксистской политики. (См., например: Ernesto Ladau and Chantal Mouffe, Hegemony and Socialist Strategy: Towards a Radical Democratic Politics [London: Verso, 1985], особенно pp. 65–71.) Мы должны защищаться от столь щедрых даров!


[Закрыть].

На основе понимания империализма как главенствующего элемента суверенитета Ленин смог оценить структурные эффекты и тоталитарные последствия империалистической политики. Он ясно понимал центростремительную динамику империализма, все более ослабляющую различие между "внутренним" и "внешним" капиталистического развития. Роза Люксембург критиковала империализм с позиций "внешнего", с позиций сопротивления, способного изменить некапиталистическую потребительную стоимость масс как в господствующих, так и в зависимых странах. С точки зрения Ленина, однако, подобная позиция и стратегия не выдерживают критики. Структурные преобразования, навязанные империалистической политикой, ведут к уничтожению любой возможности существования внешнего пространства, как для господствующих, так и для зависимых стран. Критика должна вестись с позиций не извне, а изнутри кризиса суверенитета периода современности. Ленин полагал, что с началом Первой мировой войны, когда империалистическая стадия суверенитета, сформированного в эпоху современности, напрямую привела к смертельной схватке между национальными государствами, кризис достиг своей высшей точки.