Текст книги "Дочь лучшего друга (СИ)"

Автор книги: Антонина Евдокимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

– Нет. Я не хочу… есть.

– Ты должен сейчас хорошо питаться, – ее пальцы сплелись с моими. Я сжал ее руку. Получилось как-то само собой. Словно так и должно было быть. Словно это было правильно. Рита улыбнулась.

– Мне приносили… еду. Кажется, каша.

– Больничная еда – не лучший вариант.

– Я не хочу… есть.

– Устал? Может, поспишь?

– Расскажи мне о… нас, – попросил я.

– Что ты хочешь узнать? – она пододвинула стул ближе к кровати и устроилась рядом, вернув свою ладонь в мою. Мне показалось, что ей было важно касаться меня.

– Как мы?…

– Как все началось?

– Да.

– Ну, начиналось все не очень хорошо. Шесть лет назад мы вместе провели ночь. И наутро ты меня бросил. Даже не попрощавшись, – Рита замолчала. Я ждал продолжения. Внутри меня было по-прежнему пусто. – А пару недель назад мы снова встретились. Тогда мне изменил жених. Ты оказался рядом. Помог мне. И … мы снова переспали. С тех пор мы делали это регулярно. Не помнишь?

– Нет, – выдохнул я, чувствуя искреннее сожаление.

– О наших отношениях не знал никто. Только моя подруга Лера. А теперь еще и моя мама.

– Почему… почему ты выбрала… меня? Я же старше.

– Потому что я люблю тебя. И мне нет никакого дела до твоего возраста.

В это сложно было поверить.

– Твой отец – мой… друг?

– Да. Он приходил вчера.

– Да. Кажется, я … припоминаю.

– Ты помнишь аварию?

– Почти нет. Это… была моя… вина?

– Нет. Ты припарковался у обочины. Водитель грузовика не справился с управлением и влетел в твою машину.

– Он?..

– Он жив. Перелом руки и ссадины. Не считая ужаса, который он пережил в тот момент. Но он жив.

– Хорошо, – облегченно выдохнул я.

– Я так за тебя испугалась, – прошептала Рита и, кажется, собиралась снова заплакать. – Думала, что сойду с ума, пока летела из Вены.

– Ты живешь… не в России?

– Большую часть времени я живу в Вене. У папы там ресторан. И я им… управляю, если так можно сказать.

Ее смех был самым приятным звуком, который я слышал за последнее время.

– А я… тоже живу в Вене?

– Нет. Ты живешь в Москве.

– Но как мы… встречались?

– Ты прилетал ко мне. Или я к тебе. Расстояние нам не мешало.

Голову пронзила молния, и я прикрыл глаза, пережидая приступ боли.

– Что с тобой? Тебе плохо? – забеспокоилась Рита. – Позвать врача?

– Нет, – я сжал ее руку, останавливая. – Все уже прошло.

– Ты уверен? – ее глаза потемнели от страха.

– Да. Все хорошо.

– Если ты сейчас пытаешься храбриться, то не стоит, – предупредила она.

– Уже все прошло. Это был короткий… приступ. Врач предупреждал меня… об этом.

– Я не переживу, если с тобой что-то случится, Игорь.

– Значит, придется жить, – улыбаться было больно. Губы саднило. – Можешь дать мне воды? Там… на тумбочке.

– Да, конечно, – спохватилась Рита. Я не позволил ей забрать у меня руку. Она остановила на мне удивленный взгляд.

– Я не помню тебя, но… я не могу это… объяснить… Мне нравится тебя… касаться.

Ей было приятно. Ее пальцы теснее сплелись с моими.

Трубочка не сразу попала мне в рот. Рите пришлось ей помочь. Несколько глотков чуть смягчили саднящее горло.

– Спасибо, – поблагодарил я.

Нашу идиллию нарушила заглянувшая медсестра.

– Время визита закончилось. Пациенту нужен отдых.

– Но я хорошо… себя чувствую, – возразил я.

– Не сомневаюсь, – покачала головой женщина с кудрями. – Особенно после того, как Вас на днях собрали по частям. Может быть, уже пойдете домой?

– Все в порядке, – смущенно улыбнулась Рита. – Я сейчас уйду.

Плохая идея. Мне она совсем не понравилась.

– Я приду вечером. Сегодня врач разрешил. Правда, ненадолго. И я пообещала тебя не утомлять.

– Ты меня не … утомляешь, Рита.

– Я рада, – ее улыбка стала шире. – А теперь отдыхай. Я люблю тебя.

Губы дочери моего друга невесомо коснулись щеки. В нос ударил легкий аромат. Цветы. Тепло. Нежность. Похоже, отныне это станет моим любимым сочетанием.

Она ушла, оглянувшись на пороге и подарив мне на прощание чуть смущенную улыбку. Если я так и не вспомню Риту, то обязательно познакомлюсь с ней заново.

ГЛАВА 17

Рита

Я не выходила из больницы. Я из нее выпархивала, уверенная, что теперь у нас с Игорем все будет хорошо. Он вспомнит меня. Обязательно вспомнит. И мы справимся со всеми проблемами. Вместе. А когда они окажутся позади, я расскажу отцу о наших с Игорем отношениях. Не хочу больше скрываться. Хочу, чтобы об этом знали все.

– Привет! – набрала я Леру. – Чем занимаешься?

– Привет! Собиралась к косметологу. У тебя хорошее настроение? Хорошие новости?

– Игорь пришел в себя, – мне было сложно сдерживать собственную радость.

– Я так рада! Как он?

– Он не помнит ни аварию, ни меня, – моя улыбка померкла. – Но врач говорит, что это поправимо.

– Это же прекрасно!

– И еще…, – я собралась с духом. – Возможно, он никогда больше не сможет ходить.

– О, черт! Рита, это ужасно! Он знает?

– Врач не скрывает от него этого.

– А операция? Сейчас же врачи творят чудеса.

– Они боятся делать операцию. Я совершенно ничего в этом не понимаю, но она может только все усугубить.

– Мне очень жаль, Рита. Как он держится?

– Не уверена, что Игорь до конца понимает всю сложность ситуации, – я посторонилась, пропуская спешащую женщину. – Он еще не совсем пришел в себя.

– Не представляю, как тебе сейчас тяжело. Хочешь, встретимся?

– Как же твой косметолог?

– Я могу его перенести.

– Не хочу взваливать на тебя свои проблемы.

– Глупости! Скажи, где ты? Я сейчас приеду.

– Я возле больницы. Давай встретимся в «Эссе». Мне нужно развеяться и отвлечься, пока я не сошла с ума.

– Хорошо. Скоро буду. Не сходи с ума без меня. Подруга, мы сделаем это вместе.

Лера умела рассмешить меня.

– Хорошо. Я жду тебя.

Бросив телефон в сумочку, я запрокинула голову, подставляя лицо солнечным лучам. Что-то внутри меня медленно расслаблялось, позволяя легче дышать. Вчера же, когда я вошла в палату и увидела Игоря, такого слабого, беспомощного, испытывающего неимоверные страдания, то не смогла совладать с собой. Мне потребовалось много времени, чтобы справиться с истерикой и снова вернуться в палату. На этот раз я попросила маму остаться в коридоре. Не хотела, чтобы она стала свидетелем нашей с Игорем встречи. Слишком многое мне хотелось ему сказать. А в итоге я стояла там, перед ним, и не находила слов. Потому что видела в его глазах пустоту. И все же надеялась, что это лишь мое воображение. Но реальность оказалась куда суровее. Игорь не помнил меня. Но был жив. И этого мне было достаточно.

Вынырнув из неприятных воспоминаний, я вызвала такси. Сейчас не время думать о плохом. Игорю нужна моя поддержка и хорошее настроение. И я собиралась обеспечить его этим сполна.

– Привет, – плюхнулась напротив меня Лера. Я к тому времени уже наполовину опустошила свою чашку капучино. Есть по-прежнему не хотелось. – Прости, что так долго. Пробки.

– Привет! Все в порядке, – улыбнулась я.

– Как ты?

– Уже лучше. Лучше расскажи мне о себе. Мы давно не болтали просто так.

– Да, с тех пор, как в твою жизнь вернулся Игорь, – бросила она мне шутливое обвинение.

– Я была с ним счастлива, Лера, – призналась я с легкой грустью.

– Зеленый чай, – подруга подняла голову на подошедшую официантку. Та кивнула, даже не успев достать блокнот. – Почему была?

– Уверена, что еще буду.

– Ты настроена решительно.

– Именно так.

– Уверена в своем выборе?

– Да. Пусть все думают, что хотят, но я люблю Игоря, – я замолчала и тут же негромко рассмеялась. – Ну, вот, мы снова свернули к моим проблемам. А я хочу услышать о тебе.

– Знаешь, мы с Сашкой решили попробовать завести ребенка, – осторожно произнесла Лера, словно боялась, что это может каким-то образом меня обидеть.

– Да ты что? – радостно воскликнула я. – Вы же хотели пока пожить для себя. Что изменилось?

– Случай с твоим… Игорем… Он заставил нас задуматься. Никогда не знаешь, где и как закончится твоя жизнь, и сколько времени отмерено. Поэтому мы решили больше не ждать.

Я кивнула. Что тут еще скажешь? То, что для кого-то несчастье, для других – стимул изменить свою жизнь. Официантка поставила на стол небольшой пузатый чайник и чашку.

– Спасибо, мы сами, – отпустила ее Лера.

– Я очень надеюсь, что у вас все получится, – я постаралась произнести это от чистого сердца, но не получилось. Даже улыбка не сгладила моей печали, потому что о подобном счастье мне придется забыть, если я хочу остаться с Игорем.

– У него все так плохо? – правильно поняла меня подруга.

Я тяжело вздохнула и на мгновение отвернулась в окно.

– Врачи не хотят обнадеживать. Они осторожны в своих прогнозах.

– Но сейчас же медицина творит чудеса, – воскликнула Лера, возвращая чайник в центр стола. – Сколько случаев, когда выздоравливали даже те, на ком врачи ставили крест!

– Я тоже надеюсь на чудо. И не собираюсь сдаваться.

– Кстати, чтобы тебя отвлечь, я привезла наброски своей будущей коллекции, – она извлекла из своей объемной сумки альбом и протянула мне. – Посмотри и выскажи свое мнение.

– Черт, Лера, я совершенно не занималась твоим вопросом, – мне было неловко. – Как только Игорю станет лучше, я обязательно сделаю для тебя бизнес-план.

– Не бери в голову. Это не срочно, – махнула она рукой. – Ну, так что скажешь про мои эскизы?

Я открыла альбом и задумчиво пролистала, подолгу останавливаясь на каждой странице. Некоторые наряды показались мне экстравагантными. Пара – чересчур откровенными. Но я узнавала руку подруги и ее характер. Такой же дерзкий, решительный, прямолинейный.

– Я бы не рискнула такое надеть, – указала я на платье, которое скорее напоминало лоскут ткани с бечевкам, оплетающими тело.

– Серьезно? Вспомни свое платье на банкете у Громовых, – Лера скептически вскинула брови.

– Там было больше материала, – улыбнулась я.

– А вообще как тебе?

– Над этим стоит подумать. Не могу сказать вот так вот сразу. Эти наряды не для всех.

– Конечно, – кивнула подруга. – Они для смелых и готовых заявить миру о себе. Для ярких, неординарных, не таких как все.

– Тогда, думаю, это то, что надо, – вернула я ей альбом. – Неординарность сейчас в тренде.

Мы посидели еще немного. Обсудили последние сплетни в светской тусовке и новые идеи Леры по поводу своего будущего бизнеса. После она отвезла меня домой. До встречи с Игорем оставалось несколько часов. Мне хотелось порадовать его чем-нибудь вкусным. Помнится, когда мы вместе проводили время в его загородном доме, он с удовольствием ел шарлотку с яблоками. Почему бы и нет? Просто и вкусно.

– Что ты готовишь? – удивилась мама, застав меня на кухне. – Ты могла бы попросить Олю.

– Хочу сделать сама, – улыбнулась я, выливая тесто в круглую форму, дно которой уже покрывал слой тонко нарезанных яблок. – Это для Игоря.

Она не одобряла моих действий, но от комментариев воздержалась.

– Ты снова поедешь к нему в больницу?

– Да. Врач разрешил.

– Как он?

– Ему немного лучше. Мы даже смогли поговорить.

Будущий пирог отправился в духовку.

– Он знает про позвоночник и ноги?

– Знает. Но мы это еще не обсуждали.

– Что ты собираешься делать?

– С чем? – я сделала вид, что не поняла ее намека.

– Ты и дальше собираешься играть в романтические отношения?

– Что? – меня оскорбили слова мамы. – Я не играю в романтические отношения, мама. Я его, действительно, люблю.

– Но ты же понимаешь, что он, возможно, никогда не сможет ходить.

– Разве Игорь стал от этого хуже? Не думаю, – я сложила грязную посуду в посудомоечную машину.

– Ты же губишь собственную жизнь, Рита! Как ты этого не понимаешь?

– Я, действительно, не понимаю мама. Любить – это плохо?

– Причем здесь это? Это не любовь.

– А что же это? Просвети меня.

– Это страсть, влюбленность, твое воображение. Но не любовь.

– А что же такое любовь в твоем понимании?

– Он не подходит тебе, – ушла она от ответа.

– Интересно, почему?

– Потому что он годится тебе в отцы!

– Что за бред? – я не хотела больше это слышать, поэтому решила вернуться в свою комнату. Мама следовала по пятам.

– Сейчас тебе кажется, что все прекрасно. Но что будет через десять лет? Тебе будет тридцать пять, а ему пятьдесят пять. И когда ты будешь в самом расцвете, он уже пойдет на спад. И что тогда?

– Я не хочу думать о том, что будет через десять лет, мама.

– А когда через десять лет ты окажешься одна, без мужа и детей, то думать об этом будет поздно.

– Я не хочу об этом говорить. И я не собираюсь отказываться от Игоря.

– Рита, ты даже не понимаешь, что ты творишь! Он же просто играет тобой. Взрослый мужчина и молодая девушка! Неужели, ты думаешь, что все это серьезно?

– Именно так я и думаю, мама. Почему ты не можешь понять, что мне с ним хорошо? И я не хочу никого другого. В моей жизни были другие мужчины. Но жить и чувствовать я могу только с Игорем.

– Глупая, глупая девочка!

– Пусть! Я хочу быть глупой. Лучше быть глупой и счастливой, чем изображать предмет интерьера с нелюбимым, но подходящим в глазах общества мужчиной.

Мама молчала. Кажется, мои слова ее больно задели. Я знала, что перегнула палку, но и она была не права.

– Извини. Я не это хотела сказать.

– Я любила твоего отца, – негромко произнесла она. – Любила. С ума по нему сходила. Мне не было никакого дела, что тогда у него за душой не было ни гроша, и он только начинал свой бизнес. И к чему это привело? Ты права, я лишь интерьер мебели. Я не хочу, чтобы с тобой произошло тоже самое, Рита. Не хочу, чтобы однажды ты проснулась и поняла, какую ошибку совершила. Вот только назад ничего не вернешь. И тебе придется жить с этим до конца дней.

– Мама, я хочу совершить эту ошибку. Она будет моей. И только я буду за нее в ответе.

– Рита, я не хочу, чтобы ты страдала.

– Мама, я страдаю, когда меня не понимают близкие люди, – я вздохнула, успокаиваясь. – Давай закончим этот разговор и не будем к нему возвращаться. Я не откажусь от Игоря. Что бы ты ни говорила.

– Проверь пирог. Он может подгореть, – бросила она недовольно, покидая мою комнату.

В больницу я приехала около шести. Вот только Игоря увидеть сразу не получилось.

– Игорь Владимирович занят. Просил никого не пускать, – сообщил мне охранник, преграждая путь.

– У него процедуры? – удивилась я, отступая на шаг назад.

– Нет. У него гости.

– Гости? Кто?

Ответом мне стал появившийся в дверях палаты худощавый мужчина с кожаной папкой. А следом за ним – Скворцов.

– Маргарита Максимовна, добрый вечер, – поздоровался со мной начальник службы безопасности Игоря. Второй притормозил, с интересом разглядывая меня.

– Здравствуйте. Что-то случилось?

– Нет, все в порядке. К Игорю Владимировичу пришел следователь по поводу аварии.

– Он что-нибудь вспомнил? – с надеждой спросила я.

– К сожалению, не много, – ответил мне следователь. – А Вы?…

– Маргарита Максимовна – дочь близкого друга господина Левинского, – Скворцов даже не дал мне рта раскрыть.

– Пришла навестить Игоря Владимировича, – продемонстрировала я пакет с пирогом и термосом с чаем. – Как он?

– Вы можете к нему зайти. Правда, врач просил ненадолго.

– Спасибо. Могу я с Вами потом поговорить?

– Да, конечно, – кивнул безопасник, понимая, о чем пойдет речь.

Игорь полулежал на кровати, прикрыв глаза. Его лицо было напряжено и чуть искажено судорогой боли. Приборы все также мерно попискивали. Когда же их, наконец, отключат?

– Привет, – поздоровалась тихо, боясь напугать Игоря. Но он все же вздрогнул. Его взгляд остановился на мне. Ни улыбки, ни радости. Оно и понятно. Я для него сейчас была чужим человеком. – У тебя был следователь?

Я подошла ближе и поставила пакет на тумбочку.

– Да, – ответил Игорь, наблюдая за мной.

– Тебе удалось что-нибудь вспомнить?

– Я помню, что остановился на обочине, чтобы поднять упавший телефон. Шел сильный дождь. Дальше удар, боль и все. Больше ничего не помню.

– А ты помнишь, откуда ты ехал? – осторожно спросила я, присаживаясь на край кровати.

Он ответил не сразу.

– Андрей сказал, что я ехал со встречи с шантажистом. Я помню это как в тумане, какой-то пелене.

– Шантажист вернул фотографии?

– Ему пришлось.

– Ты знаешь, кто он?

– Скворцов нашел его. Это бывший сотрудник моей компании. Его уволили четыре года назад за хищения. Был суд. Ему дали два года колонии. Я его совершенно не помню. Всем занимались мои юристы.

– Он мстил тебе за суд?

– Тогда от него ушла жена, забрала детей и до сих пор не дает ему с ними видеться. К тому же, после тюрьмы ему приходиться перебиваться случайными заработками. Никто не берет его на приличную работу.

– И он решил, что ты должен заплатить ему за эти неудобства?

– Да. Люди Скворцова задержали его в аэропорту. Он пытался улететь на Кипр. К тому же ему помогал один из моих сотрудников. Снабжал информацией. Они оказались родственниками.

– Что с ним теперь будет?

– Он уже дал признательные показания. Его ждет суд и снова тюрьма.

– А деньги?

– Почти все возвращены.

– Это хорошо, – улыбнулась я. – Постой. Ты помнишь Скворцова?

Игорь опустил глаза.

– Ты все вспомнил? – мое дыхание споткнулось.

– Не все, – его взгляд снова вернулся ко мне. – Но многое.

– И что же ты вспомнил? – сердце сжалось в ожидании ответа.

– Я помню тебя, – голос Игоря дрогнул. – Правда, отрывками.

– Какими именно? – чтобы занять себя и не выдать охватившего меня страха, я принялась извлекать из пакета принесенное угощение.

– Что там? – спросил он, пытаясь заработать себе косоглазие.

– Шарлотка. Кажется, ты любил ее. И чай.

– Не стоило беспокоиться.

– А я и не беспокоилась, – я налила чай в пластиковый стаканчик и воткнула в него трубочку. – Мне хотелось сделать тебе приятное.

– И, по-моему, у тебя это всегда получалось хорошо, – в словах Игоря не было ни капли шутки или флирта.

– Тебе виднее, – я снова устроилась на его постели с блюдцем и чайной ложкой.

– Рита, ты понимаешь, что теперь я?…

– Надеюсь, я не переборщила с сахаром. Кажется, пирог пропекся хорошо, – перебила я его. Не хочу, чтобы он снова искал причины, чтобы вытолкнуть меня из своей жизни. – Открывай рот.

Игорь подчинился не сразу. Смотрел строго и недовольно.

– Да, пропекся идеально, – разжевал он лакомство, не сводя с меня пристального взгляда.

– Чаю?

– Если не сложно.

– Не сложно.

Трубочка ловко легла между его губ.

– Рита…

– Игорь?

– Не хочу, чтобы ты превращалась в мою няньку.

– И не собиралась.

Он отобрал у меня блюдце. Ему не сразу удалось отломить чайной ложечкой кусочек шарлотки. Я видела, какие страдания причиняло Игорю это простое усилие. Но молчала.

– Черт, – выругался он.

– Помочь?

– Я сам, – огрызнулся Игорь, продолжая терзать пирог.

– Хорошо. Это так ужасно принимать от меня помощь?

– Ненавижу быть беспомощным, – он все же отправил в рот изрядно помятый кусочек.

– Чай возьмешь сам? – вскинула я бровь.

Игорь скосил глаза в сторону тумбочки. Я же закатила свои и подала ему стаканчик.

– Тебе не стоит так печься обо мне.

– Почему? – мне, действительно, стало интересно.

– У тебя есть своя жизнь и свои дела. Не хочу, чтобы ты проводила все время возле меня, – он вернул мне блюдце, всем своим видом показывая, что трапеза закончилась.

– Ты помнишь наш последний разговор перед аварией?

– Частично. Кажется, я обещал тебе ужин.

– Да. Но я не об этом. Мне казалось, что тогда мы друг друга поняли и договорились. Я не хочу, чтобы ты закрывался от меня при каждой возникшей проблеме.

– Я не хочу, чтобы ты переживала за меня.

– А я хочу за тебя переживать, – вспыхнула я, но тут же взяла себя в руки. – И я хочу заботиться о тебе. Что в этом плохого? Почему ты не принимаешь от меня помощь, Игорь?

– Рита? – голос за спиной заставил меня вздрогнуть и испуганно оглянуться.

– Папа?

– Не ожидал тебя здесь застать, – подошел он ближе и обратил внимание на Игоря. – Привет! Как ты?

– Сыт. Умыт. Хотелось бы сказать, что здоров, но, увы, – каждое его слово сочилось сарказмом, который он даже не пытался скрыть.

– Это поправимо, Игорь. Врачи что-нибудь придумают.

– Я в этом не уверен.

– Врачи поднимают на ноги безнадежно больных, – вспомнила я слова Леры. – А Вы… Игорь Владимирович, не в таком плачевном состоянии.

– Вот, послушай мою дочь. Она иногда говорит правильные вещи.

– Спасибо, папа, – огрызнулась я. Разговор с Игорем выбил меня из колеи, разозлив.

– Что-то вы оба не в духе, – отец перевел взгляд с друга на меня. – Что-то случилось?

– Все в порядке. Просто небольшие разногласия, – Игорь стойко игнорировал меня.

– И что же вы не поделили?

– Я считаю, что твоей дочери нужно вернуться к своим делам.

– Полностью согласен. Твое присутствие здесь совсем необязательно, Рита. Тем более, что Игорю уже лучше.

– Можно я сама буду решать, что мне делать? – с трудом сдерживала я себя.

– Не забывай, что ресторан сейчас лишен управляющего директора.

– Мартин со всем справиться.

– Мартин – повар.

– Если возникнут неотложные проблемы, он позвонит.

– Она упрямая, да? – обратился Игорь к отцу, словно меня здесь не было.

– В последнее время даже слишком. Ты бы видел, в каком она была состоянии, когда прилетела из Австрии. Скажу тебе, что ты выглядел гораздо лучше. Нам с Мариной пришлось кормить ее силой. Практически с ложечки.

Игорь остановил на мне взгляд, от которого захотелось съежиться.

– Папа, не преувеличивай. Все со мной было в порядке, – отвернулась я.

– Я смотрю, ты начинаешь все вспоминать? – про мое присутствие тут же забыли.

– Понемногу.

– Это хороший знак. Тогда ответь мне на вопрос. Что ты делал ночью за городом? Да еще и сам за рулем.

– Папа, тебе не кажется, что Игорю Владимировичу пора отдохнуть? – вмешалась я. – От него только что ушел следователь. Теперь еще и мы. Врач не рекомендовал долгие визиты.

– То есть тебе можно было с ним поболтать, а мне нет? – удивился отец.

– Я только что пришла и уже собиралась уходить.

– А пирог и чай принес следователь?

– Нет, это принесла я, – пришлось признаваться. – Но, правда, уже собиралась уходить.

И словно в подтверждение моих слов Игорь поморщился и на мгновение прикрыл глаза.

– Что такое? – забеспокоился отец. – Тебе плохо? Позвать врача?

– Нет. Сейчас пройдет. Обезболивающее перестает действовать.

– Тебя все еще мучают боли?

– Врач говорит, что это пройдет. Но я уже ни в чем не уверен.

– Мы, наверное, правда, пойдем. Тебе нужно отдыхать.

В ответ только короткий кивок. Мне хотелось коснуться Игоря, помочь ему, снять хоть часть боли. Но рядом был отец. Я решила не рисковать, только забрав пакет.

– Отдыхай. Завтра я постараюсь заехать, – произнес папа на прощание. Я предпочла промолчать. Но внесла в свои планы на завтра серьезный разговор с Игорем. Без свидетелей.

– Меня беспокоит твое назойливое внимание к Игорю, – отец наблюдал за моей реакцией, пока мы ехали в лифте.

– Почему оно тебя беспокоит? Я не делаю ничего плохого.

– Тебе лучше вернуться в Вену.

– Вернусь. Через пару дней. Обещаю.

Он тяжело вздохнул. Но мнение оставил при себе, избавив меня от новой лжи.

В тот вечер я отказалась от ужина, сразу уйдя к себе в комнату. Меня нервировали недовольные взгляды мамы. Да и слова Игоря до сих пор неприятно отдавались внутри. Ну, почему он все время пытается от меня избавиться? Почему так боится и избегает моей помощи?

– Может, потому что ты ему не особенно нужна? – мелькнула в голове предательская мысль.

Нет, это было не так. Я помнила его слова накануне аварии. Он нуждался во мне.

– Ага, в постели. А вне ее?

– Но он сказал, что я нужна ему не только для секса.

– Все мужчины готовы говорить женщине то, что она хочет услышать, чтобы заполучить желаемое. Ты же большая девочка и прекрасно это знаешь.

Диалог в моей голове заставлял меня метаться на кровати, не давая уснуть. Былые страхи вернулись. Внутри снова разливалась забытая боль. Но я отчаянно гнала ее прочь, из последних сил хватаясь за ускользающие остатки надежды. А ее оставалось все меньше и меньше. Ближе к утру мне приснился сон. Я летела вниз. С крыши. Мимо смазанными пятнами проносились окна. А сверху на меня смотрел Игорь. Равнодушно и холодно. Проснулась я за мгновение до того, как мое тело превратилось на асфальте в мешок с переломанными костями. Горло сдавливали спазмы, мешая дышать. Из груди рвались рыдания. А за окном начинался новый день. Солнце билось через стекла, заполняя комнату ярким светом.

– Это сон, всего лишь сон, – повторяла я, снова и снова плеская на лицо холодной водой.

Все валилось из рук, пока я приводила себя в порядок и одевалась. Мне до отчаянной дрожи во всем теле хотелось увидеть Игоря. Его глаза. И тепло в них. Чтобы он смотрел на меня также, как в тот момент, когда я кончала под ним. С восторгом. Восхищением. Удовольствием. Не хочу видеть в них безразличие. Оно что-то убивало во мне. Заставляло старые раны открываться и болеть.

Завтрак никак не лез в меня. Сырники выглядели аппетитно. Вот только самого аппетита не было. Даже кофе остался почти нетронутым. Мама молчала. Только раздраженно поджимала губы. Да дерганные движения выдавали ее недовольство. Папа уже уехал в ресторан.

Показано 40 из 41 страниц

< 1 2… 38 39 40 41 >

< 1 2… 39 40 41 >

Такси не приезжало долго. Москва уже проснулась и встала в пробках. Встреча с Игорем откладывалась. Жаль, что у него еще не было телефона. Сердце в груди билось, ломая ребра. Да что же это со мной?

Падая на заднее сиденье машины, я назвала адрес больницы. Пальцы дрожали, сжимая сумочку. Из глубины желудка поднималась тошнота. Я заставляла себя дышать. Надо успокоиться. Игорь не должен видеть меня в таком состоянии.

Я старательно натягивала на лицо улыбку, пока шла по коридору к его палате. Охранника увидела издалека. Сегодня это был Денис.

– Игорь Владимирович просил никого к нему не пускать, – остановил меня его строгий голос.

– Что-то случилось? У него снова следователь?

– Нет. Он один.

– Тогда почему я не могу войти? – сделала я попытку обойти мужчину. Но он хорошо знал свою работу.

– Это приказ. Сегодня Игорь Владимирович никого не принимает. Вам лучше уйти.

– Но я не понимаю. Что произошло?

– Не могу знать. Я только выполняю указания.

– Маргарита Максимовна?

Голос за спиной заставил оглянуться. Скворцов.

– Здравствуйте. Нам вчера так и не удалось с Вами поговорить, Андрей.

– Вы хотели о чем-то меня спросить?

– Да, я хотела узнать о…, – я бросила взгляд в сторону Дениса. Его лицо хранило маску невозмутимости.

– Все в порядке. Эта проблема решена. А Вы уже уходите или только пришли?

– Пришла, но меня не пускают.

– Распоряжение Игоря Владимировича, – тут же произнес охранник.

– Он чем-то занят?

– Нет. Он один.

– Он никого не хочет видеть?

– Распоряжение касается только Маргариты Максимовны.

– Что? – задохнулась я от удивления. – Только меня. Почему?

– Не знаю. Мне не объяснили.

– Вы поругались? – спросил у меня Скворцов.

– Нет.

– Может, ему просто нужно время?

– Для чего? Я уже видела его. Не понимаю, что могло произойти.

– Дайте ему время. Игорю Владимировичу сейчас не просто. Попробуйте прийти завтра.

– Я никуда отсюда не уйду. Буду сидеть под дверью, пока он меня не впустит.

– Это глупо, Маргарита Максимовна.

– Пусть, – упрямо заявила я, устраиваясь на стуле возле дверей. – Я не уйду. Так ему и передайте.

Скворцов тяжело вздохнул, обменялся взглядами с Денисом и вошел в палату.

Я просидела у дверей до вечера. Игорь так и не сжалился надо мной. Вернувшийся после встречи с ним безопасник только сокрушенно покачал головой, но ничего не объяснил. Внутрь беспрепятственно проходили медсестры и врачи. Даже юристу позволили войти. А я продолжала ждать на пороге, как наказанная собачонка. Вот только проблема была в том, что я не понимала своей вины.

Я вышагивала по коридору, пытаясь придумать способ поговорить с Игорем. Несколько минут назад к нему зашла медсестра. Может, после ее ухода мне удастся попасть к нему? Ожидание и непонимание выматывали похлеще самой тяжелой работы. В моем желудке сегодня не было ничего, кроме кофе. Он бунтовал и закручивался спазмами. Но мне не было до него никакого дела.

– Игорь Владимирович просит Вас зайти, – я не сразу поняла, что она обращалась ко мне. – Идите. Он хочет Вас видеть.

Взгляд на Дениса. Он посторонился, приоткрывая для меня дверь. Перешагивая порог, мне так много хотелось сказать Игорю. Но все слова застряли у в горле, когда наши глаза встретились. И я снова полетела вниз. С той самой крыши.

Игорь

Итак, приговор вынесен. Врач только что вышел, оставив меня на руинах надежды. Операцию делать слишком рискованно. Велика вероятность того, что позвонки могут сдвинуться, окончательно сжав нерв. И тогда я не только ноги перестану чувствовать, но и все, что находится ниже травмы. Импотенция. Недержание. Причем не только мочи. Проблемы с внутренними органами. Врач в красках расписал мое «прекрасное» будущее. Захотелось немедленно выйти в окно. Но мне мешало одно маленькое неудобство – я не мог дойти до этого окна.

– Неужели, совсем ничего нельзя сделать? – разозлился я.

– Мы можем только немного облегчить Ваше состояние, Игорь Владимирович. Снять боль. Это лечебная физкультура, массаж, препараты.

– Но они не поднимут меня на ноги. Верно?

– К сожалению, нет, – отвел он взгляд.

– А если обратиться к врачам, не знаю, в Германии?

– Вы, конечно, можете попробовать, но, боюсь, их ответ будет мало чем отличаться от нашего.

– Иными словами, я до конца своих дней прикован к постели?

– Не обязательно. Вы можете передвигаться туда, куда захотите.

– В инвалидном кресле, – выплюнул я, чувствуя, что снова возвращается боль.

– Увы, – врач беспомощно развел руками.

И вот уже почти рассвет, а я так и не сомкнул глаз. Думал. Было о чем.

Охватившее меня отчаяние схлынуло быстро. Резать вены, глотать таблетки – все это не по мне. Миллионы людей живут в инвалидном кресле. И у большей части из них нет тех возможностей, что были у меня. Конечно, придется кардинально изменить жизнь. Переделать квартиру, возможно, переехать в другую. Сложнее всего сохранить прежнее уважение и уверенность во мне подчиненных. Они должны все также чувствовать мою твердую руку. Как и конкуренты. Представляю, как они уже готовы были рвать на куски мой бизнес. Но вам не достанется ничего. Я еще и ваше отберу. У меня не работают только ноги. Все остальное в полном порядке. И сейчас не время тонуть в соплях. Пусть этим занимаются слабаки. Я не такой!

Но была в моей жизни одна слабость. Девочка с изумрудными глазами. Нежная. Теплая. Сладкая. Готовая ради меня на все. Даже на плаху. Глупая! Нет, идиотка! И никак иначе! Если ты сама не можешь уйти, я помогу тебе сделать это. И да, тебе будет больно. Я сделаю все для того, чтобы вывернуть твою душу наизнанку, разбить твое сердце и превратить его в лохмотья. Только так ты сможешь забыть меня. Потому что будешь ненавидеть до конца своих дней.

– Юля, попросите, пожалуйста, Дениса зайти ко мне, – обратился я к медсестре, что делала утренний укол.