Текст книги "Дочь лучшего друга (СИ)"

Автор книги: Антонина Евдокимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

– Хорошо, Игорь Владимирович, – кивнула она.

– Доброе утро, Игорь Владимирович, – поздоровался охранник. – Вы что-то хотели?

– Да, у меня для тебя распоряжение, Денис.

– Слушаю, Игорь Владимирович.

– Не пускать ко мне Маргариту Воронцову. Ни при каких условиях!

На его лице отразилось недоумение.

– Хорошо, Игорь Владимирович. Запрет на посещения распространяется только на нее?

– Да. Только на нее.

– Что-то еще?

– Нет. Пока это все.

Денис кивнул и оставил меня одного. Я начинал ненавидеть эту тишину и пустоту. Хорошо, что это длилось недолго. Скоро я услышал ее голос. Сердце споткнулось и сжалось. Нет, никакой жалости! Никаких чувств! Никаких эмоций! Моя девочка должна стать свободной и найти свое счастье. Если для этого мне придется убить часть себя, что ж, я был готов.

Я лежал, смотрел в потолок и слушал ее возмущенный голос за дверью. Он разливался обжигающим ядом по моим венам. Пришлось стиснуть зубы и приказать себе не слышать.

– Игорь Владимирович, доброе утро, – Скворцов прикрыл дверь, отрезая меня от Риты.

– Доброе, – ответил жестче, чем хотел.

– Маргарита Максимовна чем-то попала в немилость?

– Да, – бросил я, не глядя на него. – Слишком навязчива. Ей стоит остудить пыл.

Я сам себя ненавидел за то, что говорил.

– Она там рвет и мечет. Не знаю, выдержит ли Денис эту оборону.

– Это его работа. Не выдержит, значит, будет уволен, – резко ответил я. – Что у тебя?

– Я пришел с не очень приятной новостью, Игорь Владимирович.

Я перевел на него взгляд, ожидая продолжения.

– Ну, говори!

– Таянов сегодня повесился в камере.

– Что? Каким образом? – если бы я мог, то обязательно вскочил бы сейчас на ноги.

– Проводится расследование. Пока непонятно.

– Он сам?

– Похоже на то.

– Зачем он это сделал?

– Полагаю, он понимал, что срок ему грозил немаленький. Шантаж – это не хищение провода. Здесь все серьезнее. А после выхода из тюрьмы его не ждало ничего хорошего. И я… не стал говорить об этом Маргарите Максимовне.

– Хорошо, – кивок вышел мелким. Знакомое имя шевельнулось внутри острым осколком. Интересно, сколько это будет продолжаться? Неделю? Месяц? Год? – Андрей.

– Да, Игорь Владимирович?

– Я хочу, чтобы ты в понедельник привез ко мне Оксану и Лерникова. Давай часам к десяти. Пусть он подготовит отчет о том, как сейчас идут дела в компании. Особенно, как исполняется контракт с немцами, – я поморщился от боли, прострелившей спину. Помолчал, пережидая приступ. – И позвони Аронову. Мне нужна его консультация.

– Хорошо, все сделаю, Игорь Владимирович.

– И еще.

– Да?

– Смени все машины, на которых я езжу.

Скворцов замешкался.

– На какие?

– Я собираюсь отказаться от внедорожников. В моем положении… невозможно ими пользоваться. Слишком высоко.

– Но со временем Вы же встанете на ноги? – осторожно спросил он.

– Это маловероятно, – признаться в этом оказалось гораздо легче, чем я думал. Скворцов молчал. – Поэтому седан той же модели вполне подойдет.

– Хорошо. А цвет? Черный?

– Да.

– Хорошо. Я займусь этим вопросом сегодня же. Внедорожники продать?

– Да.

– Еще будут распоряжения?

– Мне нужен телефон.

– Сегодня же он у Вас будет.

– Хорошо, – я заставил себя расслабиться. Боль никак не отступала. – Ты можешь идти.

Хлопнула дверь. Я снова остался один. Пора к этому привыкать. Теперь так будет всегда.

День тянулся долго. Иногда приходили медсестры, чтобы сделать укол, перевязку или принести поднос с едой. Она оставалась нетронутой. Я не мог заставить себя есть. Хотя понимал, что это только усугубит мое положение.

– Она все еще там? – спросил я Юлю. Она пришла после обеда поставить капельницу.

– Да. И уходить не собирается, – взгляд медсестры осуждал меня. – За что Вы так с ней, Игорь Владимирович? Она Вас чем-то обидела?

Я промолчал. Не хочу никому ничего объяснять.

– Вы снова ничего не съели. Так не пойдет. Вам нужны силы, чтобы поправиться.

– Я не голоден.

– Может, Вас не устраивает больничная еда?

– Я просто не хочу есть. Вы закончили с капельницей?

– Да.

– Тогда оставьте меня. Поднос с едой можете забрать.

Она передернула плечами и ушла. Похоже, люди начинали считать, что я тронулся умом. Плевать! В моем положение – это самое то.

С самого утра во мне ощущалась злость на весь мир. Меня раздражало солнце, бьющее в окно. Белый цвет стен, от которых уже тошнило. Сочувствующие взгляды, которые я ненавидел. Рита, что сидела под дверью преданной собакой. И это бесило больше всего. Мне хотелось на кого-нибудь наорать. Положение усугубляла пульсирующая боль в спине. Позже к ней присоединилась головная. Почему я выжил? Зачем? Когда-то я прочитал, что через страдания и беду нас учит Вселенная. Чему я должен был научиться сейчас? Выживать один? Научиться собственной беспомощности? Я не понимал. Раздражение усиливалось.

– Добрый день, Игорь Владимирович. Как Вы себя чувствуете?

Аронов. Мой юрист. Скользкий, неприятный, но очень хороший юрист.

– Добрый день, Николай Викторович. Как видите, еще жив, – без тени юмора ответил я.

– Скворцов сказал, что Вы хотите меня видеть.

– Да. У меня для Вас есть дело.

– Слушаю, – он взял стул и устроился возле кровати.

– Николай Викторович, я хочу, чтобы Вы составили опись всех моих активов, включая, как частную собственность, так и корпоративную.

– Хорошо, Игорь Владимирович, – немного неуверенно ответил юрист. – А могу я узнать, зачем Вам это понадобилось?

– Думаю, пора подумать о завещании. Как-то раньше мне это в голову не приходило. Видимо, я считал себя бессмертным.

Аронов не оценил моего юмора.

– И… кому Вы планируете все завещать?

У меня никого не было. Больше никого. Кому я мог завещать все свое состояние?

– А вот пока вы составляете опись моего имущества, я и определюсь с наследниками, Николай Викторович.

– Понял. Когда Вам нужна эта информация?

– Чем быстрее, тем лучше.

– Думаю, через неделю она у Вас будет.

– Меня это вполне устроит.

– Я слышал, Таянов покончил с собой, – осторожно сменил тему Аронов.

– Да. Глупый поступок, – я пошевелил плечами, желая хоть так уменьшить боль в спине. – Но он сам сделал свой выбор. Займитесь и этим вопросом, Николай Викторович.

– Уже занимаюсь.

– Хорошо. Это все, что я от Вас хотел. Вы можете идти.

Аронов кивнул, поднялся. На пороге задержался на мгновение, но так ничего и не сказал. Я прикрыл глаза веками в тщетной попытке забыться. Но мне мешала разлитая в голове тяжесть. Капельница в руке раздражала, ограничивая движения. Ненавижу эту беспомощность!

Скворцов вернулся с телефоном, когда лучи солнца уже окрасились в оранжевый и медленно ускользали из палаты. Скоро снова наступит ночь. Время, когда солгать себе невозможно. И мне придется до утра выслушивать собственную совесть, которая сварливой и голодной старухой будет есть меня изнутри. Что ж, приятного ей аппетита.

– Вот, Ваш телефон, Игорь Владимирович, – он протянул мне серебристый прямоугольник. На экране стандартная сине-белая заставка. – Номер у Вас прежний.

– Спасибо, Андрей.

– Оксану и Лерникова я предупредил, что Вы хотите их видеть.

– Как там обстановка в компании?

– Все за Вас переживают, Игорь Владимирович. Ну, и неопределенность, конечно. А так проблем особых нет. Все в рабочем порядке.

– Хорошо.

Скворцов не торопился уходить. Я видел, что он хотел о чем-то спросить.

– Говори.

– Маргарита Максимовна все еще там.

– Знаю, – бросил коротко, не желая обсуждать эту тему.

– Я пытался убедить ее уйти. Она отказывается. Говорит, что не уйдет, пока Вы с ней не поговорите.

– Это пройдет. Она одумается и уйдет.

– Она даже не понимает, за что Вы так с ней.

– А с чего это вдруг ты решил выступить ее адвокатом? – внутри меня шевельнулась ревность. Я тут же задушил ее, не давая завладеть моими мыслями.

– Вовсе нет. Просто… Вам не кажется это несколько жестоко?

– Нет, мне так не кажется, – ответил сквозь зубы. – На сегодня ты свободен. Твой номер есть в телефоне?

– Конечно. Там номера всех, кто может Вам понадобиться.

– Отлично.

Я опустил телефон на кровать рядом с собой.

– До понедельника, Игорь Владимирович.

– Да.

В палату скользнули сумерки. Юля пришла, чтобы сделать укол. Жаль, что она включила свет. Мне нравился полумрак. В нем было как-то уютнее, словно он помогал мне скрывать то, что я хотел спрятать ото всех. Свет же выставлял это наружу.

– Как Вы себя чувствуете?

– Голова болит. И спина.

– Сейчас станет легче.

– Вы знаете, сколько сейчас время?

– Полагаю, вечер, – часов у меня не было.

– Верно. А эта девушка все еще там. Похожа на зомби, но не уходит, – Юля говорила это как бы невзначай, словно речь шла о погоде.

– Совсем с ума сошла, – процедил я зло.

– И сдается мне, что она и до утра там просидит. Интересно, чем же она Вас так обидела?

– Мне кажется, это не Ваше дело.

– Не мое, – кивнула медсестра, собирая использованные шприцы и ампулы.

Мой голос остановил ее у самых дверей.

– Юля.

– Да, – оглянулась она.

– Скажите моему охраннику… Пусть она войдет.

Прошла, наверное, только минута, прежде чем дверь открылась снова. Но каждая секунда в ней напоминала вечность.

Я заставил себя смотреть прямо на нее, культивируя внутри себя злость и равнодушие, граничащее с презрением. В ее глазах плескался страх и… боль.

– Игорь, что это за спектакль? – набросилась на меня Рита. Ее пальцы, сжимающие ремешок сумочки, подрагивали. Под глазами пролегли темные круги, которые она тщательно пыталась замазать тональным кремом. Бледная. Напуганная. Хрупкая.

Я запретил себе жалость и любые чувства к ней.

– Какой спектакль? Я просил тебя не приходить, – холод в моем голосе, заставил Риту замереть, так и не дойдя до кровати. – Но ты отказываешься понимать.

– Что я должна понять? Что ты снова пытаешься выкинуть меня из своей жизни?

– Именно.

Она опешила от моего ответа.

– Что? – дрогнули ее губы. – Что ты удумал?

– Давай начистоту. Авария внесла в мою жизнь некоторые коррективы. Отныне я прикован к инвалидному креслу. И так будет до конца моих дней.

– Игорь, это…

– Не перебивай, – рявкнул я так, что Рита вздрогнула. Правильно, девочка моя, бойся меня. – И как ты понимаешь, вряд ли я теперь смогу тебя трахать.

– Игорь…

– Я просил меня не перебивать, – усилие отозвалось в голове новым приступом боли. Главное сейчас, не показывать этого. – Да, у нас был прекрасный секс. Как я и предполагал.

– Предполагал? – не поняла она.

– Да. Я искал для себя постоянную любовницу. Те женщины, что попадались мне, были не тем, что нужно было мне. А потом в «Катерине» я увидел тебя. И по твоим глазам прочитал, что ты хочешь меня. Ты красива. У тебя прекрасная фигура. К тому же, я помнил, как хороша ты была в постели. Хотя тогда, шесть лет назад, ты еще была девственницей, но умела доставить удовольствие. Зря я ушел. Мы могли бы прекрасно развлекаться. Так вот, после встречи в «Катерине» я решил попробовать сделать тебя своей любовницей. Измена Артемова оказалась весьма кстати. Ты согласилась на все.

Лицо Риты стало еще бледнее. Глаза наполнились непониманием и слезами.

– Ой, только давай без истерик, – бросил я небрежно. – Они уже ничего не решат. Ты была прекрасной любовницей, позволяя трахать себя как угодно и где угодно. Признаться честно, не ожидал, что ты будешь у Громовых. Я собирался провести приятную ночь с Аленой. Знаешь, люблю разнообразие. Но нет, ты решила устроить мне сюрприз. И создала мне массу проблем. Кстати, именно по твоей вине я сейчас прикован к постели.

Ее голова дернулась в недоверии.

– Если бы не твое желание потрахаться во время банкета, то ничего этого не было бы. Но девочке приспичило!

– Я не верю, – прошептала Рита, роняя первую слезу. – Ты не можешь так говорить.

– Почему не могу, если это чистая правда? Или ты, действительно, поверила в то, что что-то для меня значишь? – я рассмеялся, игнорируя вспыхнувшую боль в позвоночнике. – Глупая, я всего лишь получал удовольствие с твоей помощью. В мои планы не входили продолжительные отношения с тобой. Через месяц или два я бы все равно тебя бросил.

– Но ты же говорил…

– Боже, Рита! Сколько тебе лет? Я говорил то, что ты хотела слышать. Так ты становилась покладистой и раздвигала для меня свои прелестные ножки.

– Почему? – ее тело дернулось в преддверии рыданий. Боже, как же я ненавидел себя в тот момент! Но продолжал вбивать гвозди в гроб наших отношений.

– Что почему? Почему именно ты? Или почему я так поступил с тобой? Да какая мне была разница кого трахать. Тем более, что ты устраивала меня по всем параметрам. Мне нравится, когда женщина любит секс. А ты его просто обожала. Если тебя это утешит, ты была лучшей любовницей, что когда-либо у меня были.

Рита сделала шаг назад. Потом еще один. Ее лицо уже было мокрым от слез. Пальцы вцепились в сумочку, словно она могла ее защитить.

– Тебе пора вырасти. Мужчинам и женщинам иногда надо снимать напряжение. Секс – отличный способ. Не вижу в этом проблемы. Ты же тоже получала удовольствие.

– Но я тебя любила, – прошептала она.

– Да брось! Какая любовь? Между нами двадцать лет разницы. Ты просто влюбилась в меня еще подростком. И так и не смогла перерасти это чувство. Сейчас самое время. Найди себе хорошего парня. Выйди за него замуж. Нарожай детей. И радуйся жизни.

– Я не могу в это поверить, – всхлипнула Рита.

– Придется. Потому что все это правда. Не думал, что ты так серьезно воспримешь нашу связь. Я же столько раз говорил тебе, что не стоит меня любить. А ты так ничего и не поняла. Что-то нафантазировала себе. И вот результат. Мой тебе совет. Просто забудь. Иди, выпей чего-нибудь покрепче, поплачься в жилетку своей подруге и забудь.

– Я ненавижу тебя, – выплюнула она мне в лицо. Ее глаза горели яростью. То, что надо!

– Мне все равно, – еще одна порция лжи уже ничего не изменит. А моя девочка отныне будет свободна.

– Будь ты проклят!

– Давай обойдемся без громких слов.

– Ненавижу.

Рита рванула на себя дверь и вылетела, так и оставив ее открытой.

– Все в порядке? – заглянул Денис.

– В полном, – доиграл я свою роль. – Выключи здесь свет.

И только когда мой мир снова замкнулся в небольшом пространстве больничной палаты, погрузившись в темноту, я позволил себе снять маску и безвольно распластаться на кровати. Боль в голове и спине не шла ни в какое сравнение с тем, что творилось у меня на сердце и в душе. Будь я сейчас дома, непременно напился бы. Здесь же этот способ исцеления был мне недоступен. В ушах продолжали стоять слова Риты:

– Ненавижу… Будь ты проклят…

Да, моя девочка, именно так. Ненавидь меня. Презирай. Проклинай. Не смей оставлять внутри себя ни единой капли любви ко мне. Я не заслужил ее. Как не заслужил тебя. Спасибо за несколько недель счастья. Оно стоило дорого. Слишком дорого для нас обоих. Но я не жалею ни об одной секунде, проведенной с тобой.

Я закрыл глаза, навсегда вырывая из своего сердца мою любимую девочку с изумрудными глазами.

ГЛАВА 18

Два года спустя

Рита

Вена только просыпалась, когда я возвращалась со ставшей уже привычной утренней пробежки. Сентябрь радовал теплом. Похоже, день обещал быть солнечным.

Я шагнула в квартиру, снимая наушники. Телефон в руке дрогнул и запел голосом Елки.

– Привет! Тебе чего не спится, ранняя пташка? – ответила я бодро, скидывая кроссовки.

– Бессонница. Проснулась еще час назад и никак не могу уснуть. Врач говорит, что это все гормоны, – пожаловалась Лера.

– Как ты?

– Расту вширь, – в ее голосе не было радости.

– Это было ожидаемо, – рассмеялась я, проходя на кухню.

– Скоро меня разнесет, как воздушный шар.

– Но ты же сама хотела ребенка. Или ты не знала, что у беременных живот имеет свойство расти?

– Знала, но я не думала, что это будет так!

– Это все временно. Родишь, и твоя фигура вернется.

Рука потянулась к кофе-машине и тут же замерла. Я, конечно, была рада за подругу, но разговоры о ее беременности до сих пор отзывались во мне болью. Которую мне с успехом удавалось скрывать. За прошедшие два года я научилась носить маску. Иногда мне казалось, что она стала моим вторым лицом, срослась с кожей, стала частью меня.

– Я стараюсь много не есть, но иногда срываюсь и сметаю все, что есть в холодильнике. Сашка точно меня бросит.

– Прекрати. Лера, он тебя любит. Какая ему разница, поправилась ты на пару килограмм или похудела?

– Большая! Я стану жирной коровой! – она была на грани истерики.

– В тебе снова говорят гормоны. У беременных часто сносит крышу, – вздохнула я, вернувшись в гостиную.

– Да, я это уже заметила, – проворчала Лера. – То реву, то смеюсь, то психую. Он точно меня бросит.

– Лера, ты не первая беременная. Прекрати думать об этом! – иногда она выводила меня из себя.

– Не могу.

– А ты возьми себя в руки. Как продвигается дело с твоей новой коллекцией? – решила я отвлечь ее.

– Плохо. У меня пропало вдохновение.

– Не пробовала его поискать?

– Очень смешно. Я тебя отвлекаю?

– Нет, я только что вернулась с пробежки. Что у тебя еще нового, помимо бушующих гормонов?

– Рита, мне тебя не хватает.

– Некому выносить мозг?

– Кто-то должен напоминать мне, что это не навсегда.

– Лера, это не навсегда. Хочешь, я буду каждое утро присылать тебе такое сообщение?

– Ты издеваешься?

– Нисколько.

– Ты просто обязана присутствовать на благотворительном вечере, который устраивает Сашкина компания, – это уже ультиматум.

– Лера, я не уверена, что хочу там быть.

Последний раз я была в России в апреле, когда у отца был день рождения. И потом очень долго жалела об этом визите. Москва – мегаполис. И, кажется, там можно легко затеряться среди миллионов жителей и приехавших гостей, избежать ненужной встречи. Но, увы, мне это не удалось. Я видела его. Мельком. Всего пара мгновений. Но этого хватило, чтобы в моем выстроенном и уравновешенном мире произошло землетрясение. Разрушений не много, но порядок в мыслях пришлось восстанавливать долго.

– Всего на один вечер. Рита, тебе тоже надо развеяться. Скажи, когда ты последний раз развлекалась?

– Давно, – ответила, даже не задумываясь.

– А когда ты последний раз ходила на свидание?

– Очень давно, – я опустилась в кресло.

– Не пора ли завязывать с твоим целибатом, дорогая?

– Меня все устраивает.

– Ты решила запереть себя в монастыре? Рита, прошло два года. Пора бы уже все забыть и вернуться к прежней жизни.

– Меня устраивает моя жизнь.

Лера замолчала. Я даже на расстоянии чувствовала ее сомнения.

– Я на днях встретила его. Случайно, – осторожно произнесла она.

– Кого? – сделала вид, что не понимаю, о ком речь.

– Ты прекрасно поняла кого. Мы даже недолго поговорили.

– Я надеюсь, ты ничего ему не рассказала? – напряглась я.

– Нет. Не переживай, я же обещала хранить твою тайну. И я сдержу свое слово.

– Тогда мне ваш разговор неинтересен.

Ложь стала постоянной спутницей моей жизни.

– Знаешь, он ничего о тебе не спрашивал.

Сердце сжалось. Не смей!

– Хорошо. И я тоже ничего не хочу о нем слышать.

Никто до сих пор не знал, что произошло между нами два года назад. Я похоронила это глубоко в себе. Ту ночь я провела на улице. Сначала просто бродила по городу, совершенно не понимая, куда иду и где нахожусь. Внутри меня все горело. Боль была такой силы, что хотелось умереть. Я остановилась на мосту и долго смотрела на черную воду реки. Это решение на тот момент показалось мне самым простым. Не знаю, что меня остановило. Но я так и не прыгнула вниз. Ближе к утру пошел дождь. Он бил меня наотмашь холодными струями, приводя в чувства. Я вернулась домой и велела Оле заказать билет до Вены. На ближайший самолет. Слез больше не было. Я ощущала странную пустоту и безразличие, словно все мои эмоции и чувства умерли. И даже возмущенные крики родителей не смогли пробудить во мне ничего, кроме холодной сосредоточенности. Так закончилась моя прежняя жизнь. Ступая на землю Австрии, я уже была совершенно другим человеком. Живым снаружи… И мертвым внутри.

– Хорошо. Я совершенно не против, – голос Леры вырвал меня из неприятных воспоминаний. – Но я хочу, чтобы ты, наконец, занялась своей личной жизнью. Начни уже с кем-нибудь встречаться.

– У меня слишком много работы, Лера, – я прикрыла глаза, желая поскорее закончить неприятный разговор.

– Ты похоронила себя заживо, Рита.

– Лера, я ничего не хочу менять. И я больше… никого не хочу видеть рядом с собой.

– Ты так и не хочешь рассказать, что между вами произошло?

– Нет, не хочу, – выпрыгнула я из кресла. – Я не хочу об этом говорить, Лера.

– Хорошо, не будем, – живо согласилась она. – Но ты приедешь на этот благотворительный вечер.

– Лера, это плохая идея.

– Что плохого в танцах и вкусной еде? Я же тебя не замуж заставляю выходить. Посидим, поговорим, развлечемся.

– Я подумаю. Время еще есть, – с неохотой пообещала я. – А сейчас извини, мне нужно в ресторан. У меня встреча.

– Да, конечно. Но я не отстану. Имей в виду.

– Я в этом даже не сомневалась.

Я шагнула под теплый душ и подставила лицо под упругие струи. Не стоило Лере упоминать его. Два года… Два года, а рваная рана внутри меня так и не затянулась. И иногда по ночам она вытягивала из меня все силы. Хуже всего были сны. В последнее время я видела их все чаще и чаще. Мы не разговаривали. Он просто смотрел на меня, а потом делал шаг навстречу, кутая в свои объятия. И мне было хорошо с ним. Наутро я просыпалась с двойственными чувствами. Мне хотелось ощутить тоже самое наяву. Но я не могла. Больше не могла. Поверить. Довериться. Открыться.

Я завернулась в полотенце и вышла в спальню. Хватит думать о прошлом! Его больше нет. И сны когда-нибудь прекратятся. Когда-нибудь я даже не смогу вспомнить его имя. Когда-нибудь…

Тогда два года назад я его ненавидела. Мечтала отомстить. Придумывала десятки способов унизить его, поставить на колени, уничтожить. Долгими ночами я мысленно вела с ним бесконечные разговоры. Жесткие. Безжалостные. Жалящие. И из каждого выходила победительницей.

Потом моя ненависть сменилась простой злостью. Я пыталась найти причины его поступков. Искала вину в себе. Находила ему сотню оправданий. И снова начинала ненавидеть.

Сейчас же я испытывала безразличие. Мне на самом деле не было никакого дела до того, что с ним и как он. Я не желала ему зла. Я просто хотела забыть все то, что он со мной сделал. Забыть и начать жить дальше. Вот только у меня никак не получалось. И за это я уже ненавидела себя.

Ресторан уже давно начал приносить прибыль и напоминал хорошо отлаженный механизм. Мое присутствие или отсутствие мало что меняли. И все же я каждый день приходила сюда. Потому что это единственное, что придавало моей жизни хоть какой-то смысл.

– Госпожа Маргарита, к вам господин Хольц, – сообщила Грета. Несколько месяцев назад мы выдали ее замуж за Клауса. Скоро придется искать нового администратора, потому как у нынешнего уже проглядывался растущий живот. Я старалась не обращать на него внимания, но глаза все равно цеплялись за оттопыривающуюся блузку. Смогу ли я когда-нибудь смотреть на беременных равнодушно? Что еще мне стоит убить в себе для этого?

В кабинет стремительно вошел высокий австриец с пышной светлой шевелюрой на голове и пронзительно голубыми глазами, которые напоминали два прозрачных озера. Молодой владелец нескольких риэлтерских агентств. Я поднялась ему навстречу, протягивая руку для приветствия. Он пожал ее уверенно.

– Добрый день, господин Хольтц. Желаете кофе или чай?

– Нет, благодарю, – он устроился в кресле напротив меня. Я дала знак Грете оставить нас. – Я ограничен во времени. Поэтому давайте все обсудим оперативно.

– Конечно. Я подготовила для Вас меню. Вам нужно только утвердить, – я протянула ему папку. Хольтц бегло просмотрел ее.

– Кальмары убрать, – бросил он.

– Хорошо, – кивнула покорно, уже предвкушая возмущение Мартина. Салат с кальмаром удавался ему особенно хорошо.

– Замените на салат с ягненком.

– Хорошо.

– Утка меня вполне устраивает.

– Прекрасно.

– Бабушкины пирожки? Что это? – Хольтц вскинул на меня хмурый взгляд.

– Это мини пирожки из слоенного теста с разными начинками: мясо с грибами, картошка с луком, рис с яйцом. Подаются со сметаной.

– Хорошо. Пусть останутся, – он снова вернулся к меню. – Лукошко?

– Ассорти из маринованных грибов.

– Я могу быть уверен в их качестве?

– Безусловно, – я заставила себя улыбнуться, хотя очень хотелось нахамить.

– Хорошо. Все остальное меня устраивает, – австриец захлопнул папку и протянул ее мне. – Поужинаете со мной?

– Простите? – опешила я от такого поворота.

Он поднялся.

– Скажем, в четверг я смогу уделить Вам время вечером.

Я даже растерялась от его наглости.

– Простите, но, боюсь, что я не смогу уделить Вам время.

– Почему?

Действительно, почему? Как бы ответить так, чтобы не потерять клиента?

– В четверг меня не будет в Вене, – ответила слишком поспешно.

– Возможно ли отложить Ваши планы? Я очень в Вас заинтересован.

– Боюсь, что нет.

– Почему?

– Я приглашена на благотворительный вечер в Москве.

– Жаль, – Хольтц передернул плечами. – Что ж, мне пора. Надеюсь, что праздник моей компании пройдет на высшем уровне.

– И никак иначе, – встала я.

Он кивнул каким-то своим мыслям.

– Всего хорошего.

– До свидания.

Я медленно опустилась обратно в кресло и остановила свой взгляд на большом аквариуме, в котором вальяжно плавали яркие рыбы. Он стал моей блажью, когда два года назад я пыталась собрать остатки своей гордости и жизни. Прическу сменила тогда же, обрезав длинные волосы и оставив каре, которое напоминало легкую небрежность. Я даже несколько раз перекрашивала их. Рыжий. Блонд. И снова черный. Лишь концы оттенял медный.

Лера ответила не сразу. Я уже хотела сбросить звонок, когда в трубке раздался ее запыхавшийся голос.

– Да?

– Ты куда-то бежишь?

– Была в ванной. Услышала твой звонок.

– Потом бы перезвонила.

– До тебя в последнее время сложно дозвониться. Надо либо звонить рано утром, либо вообще не звонить, – пожаловалась она.

– Просто у меня много работы. Бываю очень занята, – я уже даже не краснею, когда вру.

Лера права. Я стала чаще избегать общения со знакомыми, прикрываясь рестораном. Они были напоминанием о моей прошлой жизни, связью с ним. А так хотелось начать все с нуля, назваться при встрече другим именем и придумать новую историю, в которой не было ни боли, ни унижения. Но нет, мы приговорены до конца своих дней нести чемодан с прошлым. И не выбросить. И не продать.

– Ты решила поболтать?

– Нет. Я просто звоню сказать, что я… Я буду на благотворительном вечере.

– Ура! – радостно взвизгнула Лера. – Что заставило тебя передумать?

– Ты обещала подарить мне платье из своей коллекции, – соврала я, не желая рассказывать о настойчивом австрийце.

– Да, оно уже тебя ждет. Как и приглашение. Тебе понравится этот вечер. Мы так давно не виделись. Ты прилетишь накануне?

– Нет, я прилечу в пятницу. Начало в семь. Я успею.

– Хорошо. Тогда я завезу тебе платье с утра. А вечером мы с Сашкой за тобой заедем. И у меня к тебе будет разговор.

– Какой? – тут же насторожилась я.

– Мне нужна модель.

– Лера, не начинай. Я не хочу, чтобы мое фото мелькало повсюду.

– Это только для журнала. Никаких плакатов, растяжек и баннеров. Рита, ты идеально подойдешь для этого. Я не вижу никого, кроме тебя.

– Лера, я собираюсь в субботу вернуться обратно в Вену. Не хочу задерживаться в Москве.

– Почему? – удивилась она.

– У меня дела. Нужно готовить банкет для одной компании.

– Ты уверена, что причина только в этом?

– А в чем же еще?

– Мы оба знаем имя этой причины.

– Ты ошибаешься, – я потерла шею. – Прости, меня ждут. Встретимся в пятницу.

– Хорошо. До пятницы.

– Пока.

Я положила телефон на стол и отвернулась к окну. Ветер пригнал засохший красно-желтый лист. Он зацепился за подоконник и, словно маленькая ладошка, задорно помахал мне, а после помчался дальше. Да, подруга видела меня насквозь. Я боялась встретиться с ним. Я до сих пор боялась увидеть в его глазах безразличие. Как тогда, два года назад, когда он признался мне в том, что я была для него всего лишь постельной игрушкой. До сих пор не могу поверить, что человек может так искусно играть. И так легко ступать по чужим чувствам.

И, черт побери, мне все еще больно…

Самолет мягко приземлился на полосу. Я снова была в Москве. Очередная встреча не приносила радости. Старая рана заныла, словно перед дождем. Не бойся! Я больше не дам тебя в обиду!

В серых сумерках такси мчало меня по знакомому городу. Но сейчас он казался мне чужим. Как будто я была здесь впервые. Кутаясь в тонкий кардиган, шагнула в стылый осенний воздух, наполненный влагой. Заходить в подъезд не торопилась. Внутри меня дрожал страх. Смогу ли сыграть свою роль достоверно? И не даст ли трещину каменная маска?

Я еще раз окинула взглядом сонный двор. В доме напротив вспыхнуло окно. Москва просыпалась. Вдохнув полной грудью последнее мгновение одиночества, я шагнула в тепло подъезда.

Лифт поднимался не спеша, отсчитывая этажи…

Дверь родительской квартиры была знакома мне до мельчайших царапин…

Заливистая трель звонка. Минуты тишины и ожидания. Еще есть время уйти… В замочной скважине повернулся ключ. Нет, времени не осталось. Занавес вот-вот поднимут. Зрители должны остаться довольны.

– Маргарита Максимовна, – улыбнулась Оля. Она была уже одета и готова к новому дню.

– Доброе утро! – меня окутал уютный аромат дома. – Мама с папой еще спят?

– Максим Владимирович уже встал. Он в кабинете. Марина Олеговна у себя в комнате. Я возьму Ваши вещи.

– Спасибо, – передала я ей сумку.

– Будете завтракать?

– Нет, спасибо. Я ничего не хочу. Свари только кофе.

– Сейчас сделаю. Ваша комната готова.

– Спасибо.

Я чувствовала себя чужой в родных стенах. Словно незваный гость.

– Рита! – радостный окрик мамы заставил меня поморщиться и тут же натянуть на лицо улыбку. – Как я рада, что ты приехала!

Она обняла меня, крепко прижимая к себе. Стало неуютно.

– Привет, мам!

– Как долетела? Голодная?

– Нет, я не хочу есть. Долетела нормально. Без происшествий.

– Хорошо. Устала? Отдохнешь?

– Загляну к папе и да, наверное, прилягу.

Дело было не в усталости. Мне требовалось время, чтобы восстановить броню. Ласка и внимание мамы оставляли на ней трещины. Не хочу больше чувствовать это.

Отец читал газету. Седины в его волосах прибавилось. Как и морщин.

– Рита! – поднялся он мне навстречу. – Ты давно не баловала нас своим вниманием. Совсем забыла стариков.

– Я не забыла, папа. Просто ресторан отнимает много времени.

Мне показалось, что он не поверил. Но обнял без лишних слов.

– Ты хорошо ведешь дела. Не думал, что у тебя получится.

– Мне нравится то, что я делаю, – это было искренне.

– Ты, действительно, хочешь завтра вернуться обратно?

– Да. Не хочу все взваливать на Мартина.

– Он впал в немилость? – удивился отец.

– Нет, вовсе нет. Просто у него лучше всего получается готовить.